Волки и Овцы (джен)

Дождь лил, не переставая, уже второй день. Земля под ногами неприятно чавкала и хлюпала, подавляя всякое желание выбираться из палатки на улицу. Гарри зло косился на тяжёлые тучи. Конечно, дело было вовсе не в погоде, но он ощущал необходимость спихнуть вынужденное бездействие хоть на кого-то. Ни он, ни Гермиона не представляли, где искать хоркруксы. Сколько бы его подруга не зарывалась в прихваченные с собой книги, она не могла найти хоть какой-то намёк, лазейку для их общего дела. Что уж говорить про него? Гарри чувствовал, как время ускользает безвозвратно, но ничего не мог с этим поделать. Почему-то его тревожило именно это. Время. Он не мог объяснить Гермионе, откуда эти опасения, лишь поторапливал, злился на себя, на неё. Но в итоге взорвалась именно она:

— Может, тогда ты сам скажешь, куда нам идти дальше? Если знаешь, что делать, просто скажи! Потому что я не имею ни малейшего представления, где Он их спрятал! А если у тебя нет идей, перестань на меня наседать! Я не меньше тебя хочу их поскорее найти!

— Я просто сказал, что, возможно, ты не там ищешь! Что я не так сказал?

— А где мне ещё искать? Есть мысли? Нет? Тогда не мешай мне читать!

— Ты только и делаешь, что читаешь! Пора уже действовать! Сколько мы уже так отсиживаемся? Он что-то задумал! Я точно знаю!

— Повторюсь, Гарри Поттер: Знаешь, что нужно делать? Делай! Не смей упрекать меня в бездействии!

— Я не тебя упрекаю! Мы оба ничего не делаем! А Он не сидит на месте, я уверен! Понимаешь, Гермиона?

— Ого, какие страсти! Вот-вот полетят клочья шерсти, — раздался ехидный голос из тёмного угла палатки.

Гарри мгновенно выхватил палочку из рук подруги и направил на невидимую угрозу, но тут же оказался обезоружен кем-то с другой стороны. Они были в ловушке и отрезаны от выхода.

— Не дёргайся, Поттер. Если бы мы хотели вас убить, вы бы уже были мертвы.

Этот голос Гарри узнал сразу — Рабастан Лестрейндж. Гермиона сдержала яростной порыв друга, крепко вцепившись ледяными пальцами в его руку.

— В верном направлении мыслишь, девочка, — из тени вышел старший Лестрейндж. — Нам бы не хотелось марать руки в крови безоружных деток. Ещё сильнее.

Последние слова Пожиратель бросил с лёгкой улыбкой, отчего Гарри позабыл о своей неприязни к младшему из этих безумных братьев. Рудольфус Лестрейндж выглядел довольно хилым и невысоким, и, казалось бы, его можно скрутить голыми руками. Но Гарри при взгляде на него отодвинул Гермиону за спину. От этого человека веяло опасностью, но не как от его сумасшедшей садистки жены или от Волдеморта. Он был опасен без всяких определений, пояснений и сравнений. Гарри это чувствовал, а его интуиция обычно не подводила.

При первой их встрече, да и после, там, на заброшенной ферме, Рудольфус Лестрейндж будто скрывал свою природу за другими Пожирателями. Теперь он, просто разглядывая их, излучал угрозу. Обычно Пожиратели Смерти всем своим видом стараются продемонстрировать своё превосходство над врагом, но этот вёл себя иначе. Он улыбался. И делал он это так пугающе мягко, почти по-отечески, что Гарри почувствовал подступающую к горлу тошноту.

— Чего вы от нас хотите? — послышался звонкий голос подруги, и Гарри взял себя в руки. «Что это было? Наваждение какое-то!»

— Правильный подход к ситуации. А то я уж думал, вы склонны к поспешным действиям, как истинный гриффиндорцы.

Гарри хотел ответить на это оскорбление, но Гермиона сильнее сжала его руку.

— Нам нужно всего-то ваше содействие в одном небольшом деле.

— Мы никогда не станем помогать Пожирателям! — не сдержался Гарри.

По палатке разнёсся смех Лестрейнджей.

— Мерилин упаси нас от таких помощников! Из вас враги-то никудышные. А уж что с нами будет от подобного союза — страшно представить.

Лестрейндж явно забавлялся всей сложившейся ситуацией. Но, в отличие от своего младшего брата, не вызывал даже малейшего желания попытаться решить проблему с помощью физической силой. В нём была какая-то пугающая странность, но проанализировать, понять, что это, у Гарри попросту не было возможности. Единственная связная мысль, которая возникала в голове при взгляде на этого мужчину: «С ним что-то не так». Возможно, он был даже безумней Беллатрисы Лестрейндж. Не зря же он выбрал именно её в свои супруги.

В мгновение ока весёлый настрой Пожирателя слетел с него, как осенняя листва от сильного порыва ветра. Резкая смена настроения не понравилась не только пленникам, но, похоже, и его брату. Рабастан Лестрейндж стёр со своего лица улыбку и, нервно переступив с ноги на ногу, уставился на Рудольфуса так, будто приготовился отбивать его нападение.

Что-то внутри Гарри сжалось, как пружина. Мысли начали метаться между палочкой Гермионы в руке врага, выходом из палатки, расстоянием между ними и старшим Лестрейнджем, но ни за что толком зацепиться не могли. Шансы отбиться были иллюзорны. Но если он их отвлечёт на себя, то, возможно, Гермиона успеет сбежать. В конце концов, Волдеморту нужен только он. Значит, Пожиратели за ней не погонятся. Надо только выбрать момент и...

— Знаешь, братец, — неожиданно заговорил Рудольфус, не отводя недовольного взгляда от Гарри, — я всё больше убеждаюсь в том, что мы были непозволительно рассеяны все эти годы. Это же надо было не замечать так долго очевидного.

Его брат выразил своё непонимание, вопросительно посмотрев на него. Лестрейндж обратил на это внимание не сразу и как-то неохотно, с некоторой ленцой в голосе, пояснил:

— Думается мне, если взрослый, сильный маг из раза в раз проигрывает в игре в догонялки с туповатым и недальновидным школьником, сам собой должен напроситься вывод: либо он делает это намеренно, либо...

Ему не пришлось продолжать. Его брат явно понял, к чему ведёт Рудольфус, и вновь повернул своё хмурое лицо к прижимающимся друг к другу гриффиндорцам.

— Ну да, не затем мы решили заглянуть в гости, чтобы перемывать кости нашему «дражайшему Повелителю».

Если поведение, да и сама личность старшего Лестрейнджа до сего момента вызывали оторопь, как от встречи в тёмном тупике с вооруженным умалишённым, сбежавшим из лечебницы. То интонация, с которой он произнес последние слова, привела Гарри в ступор. Впервые он услышал, чтобы кто-то из последователей Волдеморта говорил о нём в подобном тоне. «Это ведь его самый верный сторонник. Это какая-то игра! Он чего-то хочет этим добиться, запутывая врагов! Но что ему нужно?»

Лестрейндж закатил глаза и, неожиданно развернувшись, отошёл к столу. Вольготно усевшись на стул, он без особого интереса, одной рукой пролистал так и оставленную раскрытой книгу, затем вновь обратился к пленникам:

— Чем дольше нахожусь в вашей компании, детишки, тем увереннее становлюсь в своём убеждении, что говорить с вами бессмысленно.

— Позволь заметить, братишка, что пока ты свою гениальную идею ещё не озвучил. Так что рановато делать выводы. Кто знает, может хвалёная гриффиндорская храбрость, как обычно, возьмёт вверх над разумом, и они с радостью согласятся пойти на эту авантюру добровольно.

— Что бы вы не предложили, мы на это не согласимся! Я уже сказал: мы никогда...

Рудольфус взмахнул палочкой, и Гарри понял, что не может разомкнуть губ. Он прижал руки к лицу и тут же начал в панике его расцарапывать. Там, где должен был быть рот, не было абсолютно ничего. Его нижняя часть лица была гладкой, будто от подбородка к самому носу тянулся единый кусок кожи! Его собственной кожи!

— Да, беру свои слова назад, Руди. Ты как всегда был прав. Вот только смотреть на меня так не надо. Я, быть может, всё ещё хочу верить в людей.

— Верить, братец, надо в тех, кто этой веры заслуживает, — Лестрейндж поднялся и, оценивающе разглядывая напуганных пленников, подошёл ближе. — Здесь работает тот же принцип, что и с уважением и преданностью. Иначе тебя ждут одни разочарования. Я вот устал разочаровываться в людях. А ты?

Ответа младшего Лестрейнджа Гарри не услышал. Свет из направленной ему в лицо палочки Рудольфуса ослепил его, и он тут же потерял сознание.