Спастись от Гермионы Грейнджер (джен)

Я пришёл в себя внезапно, как будто очнулся от сна. «Что со мной было?». Еще несколько минут ушло на воспоминание о случившемся. А когда вспомнил… «О чёрт! Дафна… И Дамблдор. Слизеринка нас предала? А может, и не предавала вовсе, а лишь умело притворялась, всё это время ведя свою собственную игру? Или работала на Дамблдора? А что она сказала, когда мы столкнулись в коридоре? «Там всё не так». Это что значит?» Как бы там ни было, я обязательно разберусь со всеми непонятками. А сейчас нужно выбираться отсюда. А откуда? Где я сейчас нахожусь?

Странно, но я по-прежнему валялся на полу в кабинете директора. Они что, даже никуда не перетащили меня? Голова совсем не болела, я не был связан и мог свободно двигаться. Очень странно. Я поднялся с пола и огляделся. Вокруг всё было по-прежнему: стопками лежали книги и свитки пергаментов, дымился чайник, на столиках свистели и жужжали непонятные дамблдоровские штуки, но самого его не видно. Моя палочка была при мне. «Геменум ревелио!» — я выкрикнул заклинание, предназначенное для обнаружения скрывающихся людей. Но ничего не изменилось: в кабинете я находился один. Вот только покинуть его у меня не получилось. Это я понял минут через десять, когда никакими способами и заклинаниями не смог открыть входную дверь. Б…дь! Но зачем было запирать меня в кабинете, наполненном дорогими реликвиями, и при этом оставить возможность двигаться и колдовать? Этого я не мог понять. Внезапно появилась злость: «Да я сейчас здесь всё к чертям разнесу!» Вот только разнести я ничего не успел (хотя, уже и всерьёз собирался это сделать), потому что внезапно услыхал за спиной:

— Кхе-кхе! Молодой человек, можно отвлечь Вас на минуточку?

Я обернулся. Вокруг по-прежнему никого не было. Тогда откуда этот голос?

— Я здесь. Посмотрите выше.

Я поднял взгляд. С портрета на стене на меня пялился какой-то невзрачный чародей в старомодном наряде.

— Вы один из директоров Хогвартса? — сообразил я. О том, что тут на стенах развешены портреты всех прошлых руководителей школы, было хорошо известно из канона.

— Амброуз Свотт, к Вашим услугам, — манерно представился мужик с портрета.

— Гарри. Гарри Поттер.

— Очень приятно, мистер Поттер, — продолжил бывший директор. — Так вот: я уполномочен передать Вам, что двери кабинета откроются не раньше, чем Вы ознакомитесь с оставленным для Вас посланием.

Тут он стрельнул глазами куда-то вбок. Я проследил за взглядом и в стороне на столике увидел Омут памяти и рядом с ним два флакона.

— Это оставил Дамблдор? — поинтересовался я у портрета. Тот кивнул в ответ.

— А ещё, — добавил Амброуз Свотт, — нынешний директор советовал Вам поторопиться с просмотром, чтобы не пропустить некое важное собрание, которое скоро начнётся в Большом зале.

С этими словами портрет застыл, снова превратившись в обычную художественную мазню. А я шагнул к Омуту. Ну что ж, посмотрим, что мне решил показать бородатый…

В первом флаконе находилось воспоминание самого Дамбика. Оно было очень коротким. Я увидел нашу спальню в крыле Гриффиндора, себя и соседей, сопящих в постельках под балдахинами, и высокую фигуру директора, тихонько пробирающегося внутрь. Крадучись, Дамблдор подошёл ко мне и, вытащив из-под полы Омут памяти, водрузил его на прикроватную тумбочку. Всё. Кино закончилось.

Вот так дела! Я, наконец, получил ответ на вопрос, которым периодически задавался, ломая себе голову: откуда у меня появился этот артефакт, сыгравший огромную роль во всём нашем деле? По большому счёту, ведь с него-то всё и началось. Если бы не Омут, то не вышло бы ни нормально объясниться с Джинни после её прыжка, ни после наладить понимание с ребятами-гриффиндорцами, ни… Короче, до фига в чём он нам помог; ну, вы помните. И что же получается? Дамблдор сам подкинул нам такое шикарное спецсредство? Или даже оружие? Зачем ему это? Не приходилось сомневаться только в одном: старый манипулятор ничего не делает просто так. А значит, у него был свой резон. Какой? Пока не ясно. Ладно, может, в следующем флаконе есть то, что поможет это понять.

В этот раз воспоминание затянуло меня с головой. Я очутился в середине какого-то коридора, наверное, второго этажа, потому что рядом располагалась широкая мраморная лестница, ведущая вниз. У стены, немного в стороне от неё, на полу, прижав ноги к груди, сидела девушка в светлом платье. Кто это, я не видел: лицом она уткнулась в колени, голову прикрыла руками, а плечи тряслись — похоже, девушка плакала. И вдруг что-то изменилось. Я как будто бы ворвался в её мозг, вмиг проникшись всеми ощущениями. Да, я просто почувствовал её состояние и эмоции: огромное разочарование, безысходность и… страх? А ещё в голове понеслись мысли. Вот только не мои. «Как он может? После всего, чему учил нас: ничего не бояться, не разделять людей по крови, равно вести себя с каждым, ценить других за их достоинства, не совершать подлостей, не преступать законы чести… А сам?? Что он делает сам? Ведь это подло и низко. Это же… это обман. Измена. Мне, ей, всем нам, всем им…». Узкие плечи затряслись ещё сильнее, когда она вновь зашлась в беззвучном рыдании. Целиком погрузившись в чувства незнакомки, я хорошо осознал масштаб девичей трагедии: полное крушение идеалов, предательство самого близкого, самого дорогого и любимого человека, крах всех надежд. П…ц, в общем. Мне стало так жаль её! Кто она? И что случилось? Я прислушался. Снизу отчётливо доносились мужские голоса:

— …и как-то удалось удрать. Но сейчас, когда у нас такие заложники, ей никуда не деться. Приползёт сама и согласится на всё.

Это был голос министра. Ему отвечал другой, смутно знакомый:

— О них можете не беспокоиться: от сэра Людвига невозможно сбежать. И, кстати, министр, я бы не торопился снова стирать магглам память. Мало ли что может потребоваться от них пока девчонка не в наших руках.

— Я согласен с Вами, — снова первый голос. «Это они о Гермионе говорят и о её предках», — я догадался.

— А об остальных позаботится Дамблдор, — слащаво затянул Аммелиус Фарш. — Нельзя допустить, чтобы молодняк научился самостоятельно думать. Они и так слишком быстро повзрослели на этой войне, а если ещё и начнут оглядываться вокруг, то через несколько лет у нас могут возникнуть серьёзные проблемы. Ну да, впрочем, мы говорили об этом.

— Старик — хитрая лиса. Вы уверены, что сможете контролировать его?

— Хах! — взвизгнул Фарш. — Он у меня на коротком поводке! Пусть только попробует дёрнуться в сторону, и тогда все узнают, как и куда он дезертировал, бросив школьников на растерзание Пожирателям.

— Тогда посоветуйте ему вернуть в Хогвартс Блеск Ровены.

— Блеск Ровены? Что это?

— Чары, которые в древности помогали растить детей в послушании. У людей, попавших под них, начисто исчезают все установки и принципы, которые прививались в семье, да и вообще где бы то ни было. Человек становится как новорожденный: просто чистый белый лист. И тогда его можно воспитать таким, каким необходимо, чтоб он стал. Очень полезная волшба, на мой взгляд. Особенно в сложившейся ситуации, — послышался смешок. — Рекомендуйте старику сделать это. Заодно продемонстрируете ему свою осведомлённость о тонкостях магии Основателей.

Я снова отвлёкся на мысли девушки. Она, кажется, уже перестала плакать и теперь пыталась соображать: «Такое просто невозможно! Они собрались менять сознание людей?! Если это получится, то… Нужно помешать! Сообщить обо всём. Предупредить. Но кому рассказать? Ведь мне никто не поверит… Поттеру! Его послушают. За ним пойдут. Только за ним…»

— Благодарю Вас, лорд Гринграсс, за дельные советы. Мне очень приятно, что мы понимаем друг друга, — снова донеслось снизу, — За сим разрешите откланяться!

— Всегда рад помочь. Хорошего дня, министр.

Раздался лёгкий хлопок, и наступила тишина. Девушка замерла, видимо, боясь пошевелиться, чтобы случайным шорохом не привлечь к себе внимание находившегося внизу мужчины. Так продолжалось несколько минут. Наконец эту тишину нарушил спокойный голос:

— Дафна, дочь, выходи. Довольно уже прятаться и подслушивать.

Дафна? Девушка подняла голову. Это действительно была она, вот только сейчас казалась совсем другой. Не такой, какой я привык её видеть: немного растрёпанная, с красными припухшими глазами, со следами слёз на лице и… испуганная. Казалось, слова отца привели её в шок. Она побледнела, а взгляд заметался из стороны в сторону, как будто ища путь к спасению. «О Мерлин! Я разоблачена! Что он со мной сделает? Сотрёт память? Как же быть? Бежать невозможно…»

— Спускайся, — снова донеслось снизу. — Неужели теперь ты мне совсем не доверяешь?

Мисс Гринграсс встала на ноги и сделала пару неуверенных шагов, выходя из своего укрытия. Я не узнавал Дафну: ещё никогда не видел её настолько подавленной и несчастной. А то, что она способна плакать... Да мне и в голову такое не приходило!

— Ну же, милая, присядь. Ты что же, вправду поверила, что я стану помогать этому проныре? Тогда, вероятно, родственники не ошибались, когда в детстве хвалили меня за актёрский талант, — улыбнулся мужчина.

Дафна робко опустилась на край дивана, не приближаясь, однако, к сидящему здесь же отцу, и с опаской уставилась на него.

— Ну, полноте, — продолжил лорд Гринграсс, глядя в глаза напуганной девушке — Дорогая, всё, что ты услышала здесь, с моей стороны не более чем лицедейство.

— Но… ты был… так убедителен, что я подумала… — произнесла, да нет — почти прошептала Дафна нетвёрдым дрожащим голосом.

— Подумала, будто я помогу этому негодяю лишить нас главного, что создала последняя война?

И, глядя на удивлённую дочь, аристократ продолжил:

— Я говорю о твоих ровесниках, которые смогли одолеть Волдеморта.

— Война? Разве война может что-то создавать?

— Конечно. Войны создают героев, сильных людей. Только такие, научившиеся отвергать себя, и способны изменить жизнь к лучшему.

Мужчина замолчал, многозначительно посмотрев на девушку. Слизеринка застыла с чуть приоткрытым ртом, осознавая смысл сказанного. Мне же всё услышанное было понятно.

— Сотни лет с тех пор, как угасли древние родЫ, в Магической Британии не было справедливой власти, — вновь заговорил Гринграсс. — Не было развития и процветания. Правление недостойных магов: чистокровных или невежд, как те, что получили власть сейчас, ведёт к изоляции нашего мира, к упадку и хаосу. Скоро мы полностью откатимся в маггловское средневековье, а то и вовсе к рабовладельческим временам. Такое положение нужно менять, а сделать это могут только герои. Нынешняя ситуация уникальна. Ни после победы над Гриндевальдом, ни после первой войны с Валдемортом не выжило столько отважных и бескорыстных воинов, как сейчас. За ними будущее. И мы, Малый круг лордов Британии, не позволим какому-то корыстному ничтожеству из Лютного переулка превратить их в безликую толпу.

Гринграсс снова замолчал. А мне его слова показались хоть и верными, но всё же какими-то… пафосными, что ли? Хотя, о чём я говорю? У них, у благородных, наверное, только так и принято изъясняться.

— Сейчас все в опасности. Это хуже, чем война, потому что враг не виден. Временщики, дорвавшиеся до власти, бояться, что возмужавшая молодёжь скоро не позволит им безнаказанно набивать карманы. Поэтому нынешнее министерство сделает всё, чтобы население глупело и деградировало. Этого нельзя допустить. Ты понимаешь, о чём я говорю? — финансовый воротила Волшебного мира снова взглянул на дочь.

— Я понимаю, папа. Но почему бы вам, лордам круга, просто не устранить министра? Ведь вы это можете?

В ответ банкир лишь закачал головой:

— Это бессмысленно. Выберут нового такого же. Или ещё хуже. Нет. Победители должны сделать это сами. Сами должны распознать опасность, грозящую им сейчас, и сами же должны от неё избавиться. Лишь так они научатся не быть чьими-то пешками и выживать не только на полях сражений.

— А как же мы? Неужели останемся в стороне? — Дафна вскинула голову, вглядываясь в лицо отца. Она уже, похоже, совсем избавилась от страха и неуверенности и теперь внимательно смотрела, ожидая ответа.

— Ты говоришь «мы», девочка? Мне это нравится, — лорд широко заулыбался. — А ты сама согласишься помогать своим друзьям?

— Я? Да. Но как?

Гринграсс с интересом взглянул на дочь и потёр переносицу.

— Что ж, слушай: мы не останемся в стороне. Но до поры не станем явно проявлять своё участие. Сейчас опасность угрожает Поттеру и его подруге Грейнджер. Особенно ей. Она — главная цель министра. Ты станешь моими глазами в Хогвартсе. Подружись с Поттером и оберегай Гермиону. Слушай Дамблдора. Старик разделяет наши цели и в курсе всего происходящего. Никто не должен знать о вас с ним. Ты согласна на такую роль, Дафна? Всё будет хорошо. Ты веришь мне?

Та кивнула в ответ:

— Да. Я согласна. Я верю тебе, папа.

* * *

Я отпал от Омута и сполз на пол. «Вот так дела! Дафна всё же, оказывается, не простая штучка. Вот не зря я ей с самого начала не доверял! И ведь как здорово маскировалась. Куда уж до неё канонному Снейпу с его детскими комплексами?! А Дамблдор… Да в этом Хоге вообще шпион на шпионе сидит и шпионом погоняет! Вот блин! — я чертыхнулся и вдруг задумался: — А интересно, Гринграссы и Дамбик знают, что мы не отсюда?» И ещё я подумал о том, когда состоялся этот разговор между отцом и дочерью? По всему выходит, что летом, незадолго до начала учёбы.

Итак, информация пошла, проливая свет на происходящее. Но всё равно это было ещё не всё, что я жаждал понять. А у кого спросить о самом главном? Кажется, я знаю…

— Эй, очкарик! Ты живой? Проявись, побазарить надо, — бросил я в никуда. А точнее…

Ведь я уже давно догадался, кто сидит в моей башке и время от времени пиз…т, маскируясь под внутренний голос. Раз уж у Васьки в голове живёт Гермиона, то у меня… ну конечно он. А кому же там ещё быть?

— Гарри, вылазь! Есть вопросы, — вот даже не знаю почему, но мне пришлось пересиливать себя, называя его по имени. Странно.

— Чего тебе? — «внутренний голос» наконец соизволил отозваться. — Ещё не всё понял?

Бл…ь! Да он издевается?! Конечно, я не всё понял. А вернее, не всё узнал. И как вытрясти из него недостающую инфу?

— Ладно, — примирительно шепнул «внутренний», — время действительно пришло. Ты имеешь право знать… Смотри.

В моей голове опять появилась картинка.

Теперь я видел перед собой какой-то просторный зал с высокими потолками. В нём почти не было мебели, отчего он казался пустым, вот только немного в стороне от центра стояла одинокая кровать, на которой лежала… Гермиона! Она смотрелась как призрак: очень худая и бледная, с тёмными кругами вокруг глаз, с острыми скулами, обтянутыми тонкой кожей, с высохшими растрескавшимися губами… Ух! Кошмарно просто она выглядела!

Рядом на стуле сидел такой же кошмарный Поттер. Тоже очень бледный и очень слабый: это было видно из того, что даже сейчас, сидя, он с трудом удерживал равновесие, то и дело заваливаясь то в одну, то в другую сторону.

— Мы умираем, Гарри? — донёсся едва слышимый голос. — Мне страшно.

Он взял её за руку и постарался улыбнуться:

— Мы с тобой умрём в один день. Только позже: через много-много лет в своём доме, окружённые кучей наших детишек, внуков и правнуков.

Она повернула голову, глядя ему в глаза, и тоже попыталась изобразить улыбку.

— Хорошо… Но мне кажется, что это случится раньше. Очень скоро. Мы даже не успеем стать супругами… Я люблю тебя, Гарри.

— И я люблю тебя. Не бойся. Мы не умрём сейчас. Они не допустят этого.

— Кто?

— Гринграсс и Дамблдор. Они нашли способ спасти нас.

Она прикрыла глаза и чуть сжала его ладонь. Потом снова взглянула.

— Что с нами произошло? Я почти ничего не помню. Только то, что какие-то люди напали. Забрали родителей. А потом гнались за мной… Снейп. Это был он. Я видела.

— Это был не Снейп, а ублюдок, который прячется под его внешностью. Твои родители в безопасности. Гринграсс перехватил их и смог позаботиться. Но сейчас ни ты, ни я не можем ничего сделать. Мы ещё очень слабы. Дамблдор считает, что на восстановление уйдёт несколько недель.

— Так что же с нами случилось, Гарри?

— Мы с тобой почти лишились магии. Я после Авады от Волдеморта, а ты — потратив все силы на помощь родителям. Я не мог быть рядом, потому что валялся в бреду на краю жизни и смерти. Всем объявили, что у меня драконья оспа. Поэтому ты отправилась в Австралию одна.

— Я смогла вернуть им память?

— Да, но после оказалась на грани полного истощения. И в этот момент появились маги из министерства, чтобы захватить тебя.

— Зачем я им понадобилась?

— Это отдельная история. Я расскажу тебе позже. Веришь мне?

— Кому я ещё могу верить, если не тебе, любимый? — Гермиона снова улыбнулась, сильнее сжав его руку. — Но что было дальше?

— Ты как-то смогла отбиться и трангрессировать в Хогсмид. Тебя, бесчувственную, нашёл Аберфорд на пороге своего кабачка и известил Альбуса. С тех пор ты здесь вместе со мной. Нас будут искать, Гермиона. И если я пока могу прикрываться болезнью, то у тебя такой возможности нет. Поэтому в сентябре мы с тобой должны вернуться в Хогвартс и делать вид, что ничего не знаем. Это план Гринграсса. Они будут прикрывать нас.

— Они? Кто?

— Лорды Малого круга. Слыхала о таком?

— Да, что-то читала. Но я думала, что это история, и сейчас его не существует.

— Он существует, Гермиона, и имеет большую власть. Мессир, глава круга, способен диктовать свою волю Визенгамоту. Это как дань традиции, но полномочия реальны и закреплены в законах. И мы для них важны. Весь наш курс. А мы с тобой — в особенности.

— Гарри, но как мы сумеем вернуться в таком состоянии? Ведь я даже не могу встать с кровати…

— Тем более оставаться мы не можем. Шпики из министерства быстро пронюхают о нашей беспомощности, и тогда мы окажемся лёгкой добычей. У министра тоже имеются виды на нас, и поверь, они тебе не понравятся. Гринграсс предложил кое-что. Они с Дамблдором считают, что это выход.

Тут Поттер наклонился и что-то зашептал ей на ухо. Гермиона задумалась.

— Я читала об этом. Подселенцы разума… Это невозможно, Гарри. При таком слиянии магические ядра двух волшебников обязательно вступят в конфликт. Если это не закончится смертью, то один разум обязательно будет поглощён вторым. А в нашем состоянии… ты ведь понимаешь, кто победит.

— Да, — Поттер кивнул, соглашаясь. — Всё так как ты говоришь. Поэтому лорд Гринграсс и предлагает…

Он снова склонился над ней. Выслушав, девушка встрепенулась.

— Что?! Как это «привлечь магглов»? Да ведь это, это… — Гермиона разволновалась, заметалась по кровати, начала задыхаться, не переставая при этом говорить, иногда проглатывая звуки. — Это насилие! Это как непростительное заклятье. Как Империус! Так нельзя с людьми..!

Гарри бросился к ней, обнял и принялся успокаивать:

— Это только на время, милая. На несколько недель, может быть, на месяц. Дамблдор уверен, что при таком сотрудничестве наше выздоровление сильно ускорится.

— Это потому, что мы станем тянуть из них жизнь, как пиявки? Они этого хотят, Гарри? По мне, так уж лучше умереть!

— Нет-нет, что ты! — Поттер прижал подругу к груди и зашептал, гладя её по голове. — Успокойся, родная. Не будет никакого вампирства. Это как обмен. Симбиоз. Синергия. Ты ведь знаешь, что это значит? Мы берём что-то от них, они берут что-то от нас. В итоге эффект выходит больше, чем при простом сложении. Это как если бы дважды два равнялось не четырём, а восьми или даже десяти. Никто, кроме Гринграсса, Дамблдора и нас не узнает об этом. Они, магглы в наших телах, будут полностью самостоятельными. Смогут пользоваться нашей магией. Вначале той, что есть, но она начнёт быстро восстанавливаться. И может, у них даже появятся собственные способности. Дамблдор считает, что такое вполне возможно.

Я услышал это, и по спине пробежали мурашки. Сразу вспомнились слова Дафны Гринграсс, когда она обследовала меня, больного: «Твоё магическое ядро в зачаточном состоянии и крайне нестабильно. Как будто оно только начинает формироваться…» Неужели у нас с Васькой..? «Вот же ни хера себе!!!». В другое время я бы, наверное, охренел от восторга, подумал бы о том, как это круто и прикольно — тоже стать волшебником. Но сейчас не до радостей. Всё было очень серьёзно, и я продолжал вглядываться в картинку, стараясь не пропустить ни одного слова.

Гермиона молчала. Мне показалось, что она стала ещё бледнее, чем в начале, отчего круги под глазами начали выделяться сильнее и сейчас казались почти чёрными. Наконец она взглянула на своего героя:

— Ты готов пойти на такое, Гарри?

— Да, — тут же твёрдо и без раздумий ответил Поттер. — Потому что иначе не смогу защитить тебя.

Я вдруг представил себя на его месте… А если бы мне нужно было вот так же спасать любимую женщину? Использовать кого-то втёмную, чтобы защитить Джинни… Да к дьяволу! Я бы весь мир перевернул вверх тормашками и всех бы использовал и построил! И плевать мне было бы на их мнение!!

В общем, понял я Поттера. Чисто по-мужски.

А Гермиона снова заговорила, предпринимая, как я увидел, последнюю попытку, которая поможет ей договориться с собственной совестью:

— А можно поговорить с этими магглами? Объяснить им всё. Ведь не все бесчувственные, вдруг кто-нибудь добровольно согласится нам помочь?

— Поговорить не удастся, — Гарри покачал головой. — Но Альбус обещал подобрать таких кандидатов, которые нас поймут и не станут ни о чём жалеть.

«Вот же бля! Альбус! Грёбаный бородатый уебан! Ведь понимал, кого выбирает, сука!» — я был уверен, что и Васька, когда узнает весь расклад, тоже примет случившееся без обид. Ну, может, пару зубов Дамблдору выбьет..? Это было бы правильно. А к остальному отнесётся нормально. Поймёт, как и я.

«Трансляция» прекратилась.

— Ну вот, теперь ты знаешь всё, — заговорил «внутренний голос». — Что скажешь?

— Сука ты, Поттер! — рыкнул я в ответ, хотя и не злился на него. Просто так рыкнул, для профилактики. Чтобы он не расслаблялся. А то ещё возомнит о себе всякое. Ха!

«Уф! Вот теперь, кажется, пора и в актовый зал выдвигаться. То есть в Большой зал. Чего там ещё Дамбик устроить хотел? Какое-то важное собрание? Ну что ж, сходим, посмотрим». Я поднялся и подошёл к двери. Та послушно открылась.

— Ты… вот что, — опять зазвучал голос в моей голове, — спасибо тебе, в общем, за всё.

— За что «за всё»?

— Ну, за то, что от министра избавились… И за Джинни. Я — правда, не знал, как сказать ей про нас с Гермионой, — сейчас его голос звучал слишком неуверенно. И как-то виновато.

— Это потому, что ты слабак и хлюпик, — злорадно выдал я.

— Может быть… А Джинни с тобой счастлива. Я видел.

— Пошёл на хер!

Не считал я, конечно, Поттера тем, кем назвал. Ни слабаком, ни хлюпиком. Но пусть помучается. Чтобы не зазнавался.