Хрупкие дети Земли (гет)

Всю дорогу от аэропорта до дома Риз Ава молчала.

Абсолютно.

Как будто в рот воды набрала.

Градус тяжелого, душного молчания, которое было громче многих слов, несколько сбавлял мягкий, теплый ветер, залетавший в салон автомобиля через опущенные стекла.

Пару раз Риз пробовала разговорить Аву. Но подруга ушла на такую глубину молчания, что это оказалось самым бесполезным мероприятием. Вздохнув, Риз перевела задумчивый взгляд на дорогу и прибавила скорость.

Что она могла сказать об Аве? Что, несмотря на их дружбу, которой скоро исполнится два года, она так и не разгадала мисс Полгар? А в такие моменты, как этот, и вовсе переставала верить, что это возможно? Ава никогда не была особенно открытой и откровенной. Даже дружелюбной, — в общепринятом смысле этого слова, — ее нельзя было назвать. Но было в ней что-то, что неизменно притягивало к себе душевное внимание Риз. Но что это? Что за тайна? Секрет? Или скелет в шкафу? Риз вздохнула и погрузилась в свои тревоги и размышления.

Она искренне считала Аву своей подругой. И знала, что, несмотря на их не слишком частое общение, — которое, опять же, по взглядам многих других людей, а тем более иных девушек, и дружбой-то не назовешь, — она может на нее рассчитывать. Почему Риз так решила? Потому что в тяжелые, непонятные и нужные моменты Ава всегда была рядом. И всегда так яростно защищала ее, словно готовилась спустить на оппонента Риз всех цепных собак разом.

А иногда Риз замечала во взгляде Авы то, что иначе как отчаянием и болью не назовешь. Они не выходили из губ Авы сказанными вслух словами. И внешне это редко себя обнаруживало… Но взгляд.

Взгляд черных, блестящих глаз, устремленный в невидимое другим пространство, говорил сам за себя. Задумчивость эта иногда была такой глубокой, что Ава выходила из нее только тогда, когда Риз, не дозвавшись ее, начинала трясти подругу за плечо.

— Да? Что? Что ты сказала? — обычно спрашивала Ава, туманно смотря на Риз.

А та молчала. Неизвестно почему, но, глядя в эти черные глаза, подернутые каким-то диким, нестерпимым по всем человеческим меркам одиночеством, Риз не смела повторить сказанное. То, что Ава не расслышала. И то, что теперь, при взгляде на нее, казалось самой Риз сущей ерундой. В общем-то, так оно и было. Да и о чем могла рассказать Риз? Легкая и очаровательная, она была мила и смешлива. И невероятно, — особенно в сравнении с сумрачной Авой, — обаятельна. Настолько, что казалось, будто весь мир, начиная от самого солнца, тянется к ней и к ее заразительной улыбке. К светлым волосам, едва касавшимся плеча и подстриженным в удлиненное каре, и к каре-зеленым, веселым глазам. Полные губы Риз часто были изогнуты мягкой, ироничной улыбкой. А блеск глаз говорил об одном: эта девушка не просто красива и умна, но любопытна. До той степени, что своим жизнелюбием и оптимизмом она непременно цепляет тех, кто находится с ней рядом.

В частной жизни самой Риз никогда не было никаких особенных проблем или происшествий. Хотя это, по какой-то неясной причине, не мешало ей быть по-настоящему доброй к другим людям. Ее сердце выросло в радости, легкости и любви. Ни в детстве, ни в юности оно не испытало на себе действия боли. Той, что порой становится слишком много для одного человека, и той, что своей тяжестью грозит однажды его разрушить. До основания.

С учетом этой безоблачной сердечной биографии особенно удивительным было то, что сердце Риз не стало эгоистичным. Напротив, оно было открытым и чутким. Оно чувствовало чужую боль. И хорошо распознавало ее, и искренне сочувствовало ей. И может быть, именно эта сокровенная прелесть Риз и влекла к ней других людей. Настолько сильно, что у нее, в самом деле, было огромное множество друзей и знакомых. Казалось, ее знали все. И все любили. И были рады видеть или пригласить.

Всего этого, конечно, нельзя было сказать об Аве. Она, на взгляд других, была замкнута настолько, насколько Риз — открыта и дружелюбна. Неизвестно, что именно так сильно привлекло саму Риз в Аве: изображать из себя радушие мисс Полгар не хотела, не умела и не стремилась. «Этого еще не хватало!» — словно говорил ее насмешливый, острый, внимательный и беспокойный взгляд. И с Риз она была точно такой же, как и всегда. Как почти со всеми: немного резкой, порывистой, предельно, — иногда до неприятия, — честной.

Словно признав и тщетность, и глупость попыток хотя бы казаться иной, Ава никогда и не старалась стать другой. Кажется, она даже считала подобное внешнее преображение совершенно абсурдным. Что-то вроде рыбы, ползущей по дереву.

И так же, как и с другими, Ава с Риз часто была задумчива и молчалива. С ходу, пресекая возможные и дальнейшие вопросы, она рассказала ей о себе общепринятую ерунду. Это почти не соответствовало реальности и прошлому Авы. И все же, в чем-то было ее частью. «Родители бросили меня, я выросла в детском доме. Закончила школу, нашла первую подработку… ничего особенного. Все, как всегда». Так, без всяких подробностей, рассказывала Ава. И уходила от темы и от своей раны как можно дальше, чтобы не выдать больше. Потому что «выдать больше» иногда, именно с Риз, — чувствуя ее доброту и заботу, — Аве очень хотелось.

Но она, обратив на подругу свой задумчивый взгляд, долго смотрела на нее, счастливую и легкую, и отказывалась от своего желания, объясняя это самой себе не испугом и не страхом, а обыкновенным нежеланием «портить счастье Риз». Очернить его? Сделать Риз темнее? Или, даже, нечаянно, своим рассказом, погасить ее свет? Нет, такого Ава никому не хотела. Особенно Риз.

Ее открытой легкостью Ава откровенно любовалась. Даже завидовала ей. Она рассматривала ее удивленно, внимательно и бережно, — как солнечного зайчика на раскрытой ладошке, — и не смела пятнать душу Риз своей болью или тревогой. Что же до их дружбы, то Ава очень долго считала, что не имеет на нее права. И что у нее ничего не получится. Расположение, симпатия и доброта Риз по отношению к ней выглядела, во мнении Авы, какой-то случайностью, непонятно как оказавшейся в ее жизни. «Но ничего, — тихо убеждала она сама себя, — солнце скоро пройдет».

И сядет.

И солнечный, легкий, сотканный искрами зайчик, уйдет вместе с ним. Просто потому, что он принадлежит свету, а не тьме, в которой остается одна Ава.

Так Ава думала. И так она готовила себя к тому, что «скоро дружба кончится». Что станет тому причиной? Ее замкнутость, «нелюдимость»? Ее частое молчание о важном, или неумение вести не то что душевные, дружеские разговоры, но и банальный small talk?

Неважно.

Причина не важна.

Дружба с Риз скоро будет в прошлом, осталось подождать совсем чуть-чуть. Никто не выдержит ее, такую.

Так смиряла себя Ава. И не слишком следила за временем. А оно шло, длилось, становилось неделями, месяцами, годами. Теми временными отрезками, в любой момент которых она могла позвонить или приехать к Риз. И снова ощутить ее доброту, внимание, заботу и искреннее участие.

Ава не понимала, почему Риз ее терпит. Она даже ждала того дня, когда подруга, устав тащить ее за собой, наконец-то возьмет и скажет: «Знаешь, я устала! Хватит! Я так больше не могу! Твоя замкнутость меня бесит!».

Но ничего подобного не происходило. Только все чаще Ава чувствовала и замечала на себе внимательные взгляды Риз. Но никогда, — чтобы не тревожить своих темных вод, — не спрашивала, почему она так беспокойно на нее смотрит? Потому что если спросит, то наверняка сорвется. А этого, по личным, глубоко спрятанным заветам Авы Полгар, допустить нельзя.

Так и вышло, что Риз Сильвер была полной противоположностью Авы Полгар.

Она выросла в полной, благополучной семье. Родители любили ее, она любила их. Не утерпев, и бросив университет на середине учебного пути, в один прекрасный день, Риз объявила, что будет заниматься своим делом, и открыла магазин. Точнее, сувенирную лавку. Но то ей быстро показалось скучным, и она решилась на большее: пройдя обучение, и получив компетенции в области менеджмента и управления, Риз стала владелицей кофейни. Которая очень скоро превратилась в целую сеть, и теперь, по прошествии четырех лет, была одной из самых популярных достопримечательностей Пало-Альто в части вкусного угощения и отдыха.

Риз украдкой посмотрела на молчаливую Аву, и, убедившись в том, что настроение подруги не изменилось, вернулась к тем воспоминаниям, которые сейчас, по какой-то неясной причине, так и просили ее внимания.

«Ну, хорошо, — мысленно сказала она, — что там?». И память ее с готовностью ответила. Точнее, напомнила ей о знакомстве с Авой. Случайно это было или нет, но их первая встреча была очень похожа на давний разговор Уильяма и Риз. Накануне его отъезда в Назаре.

Как и он, Ава тогда зашла, — а, судя по ее невеселому внешнему виду, и вовсе забрела, — в кофейню. Обычный заказ, неразговорчивый клиент, задержавшийся до закрытия и напоминание о том, что кофейня скоро закроется — ничего нового. Риз к такому уже привыкла. Но если многие из поздних сладкоежек вели себя громко, — не без помощи выпитых коктейлей, включенных в меню наравне со сладкими, основными блюдами и кофе, — то эта темноволосая девушка была почти незаметна.

Риз, в самом деле, и не заметила бы ее, если бы, следуя давней привычке, не стала обходить залы кофейни перед закрытием.

— Мы закрываемся через пару минут, — приветливо и негромко сказала Риз, останавливаясь рядом с девушкой, погруженной в свои, судя по всему, совсем невеселые мысли.

Ей ответил пространный, далекий взгляд черных глаз. Незнакомка продолжала молчать. Будь на ее месте кто-то другой, Риз наверняка напомнила бы о скором закрытии еще раз, и ушла по своим делам. Но именно этот взгляд почему-то остановил ее.

— Вам нужна помощь? — удивляясь своему порыву, спросила Риз.

— Мне? Нет. Все хорошо.

Маленькая девушка кивнула, словно подтверждая кивком головы свои собственные слова, и снова посмотрела на Риз. В глазах ее, по краю нижнего века, собрались в прозрачную, невысокую волну, слезы. И что-то в душе Риз отозвалось. На эту невысказанную, немую боль человеческого, на самом деле, очень хрупкого, сердца.

— Вы уверены?

Девушка хотела кивнуть, но застыла в движении, и, закрыв ладонями лицо, заплакала.

— Ну что вы! Не нужно! — попыталась утешить ее Риз.

— Простите… Обычно я прямо душа компании, — сбрасывая с лица прозрачные слезы, с кривой улыбкой на тонких губах, попробовала пошутить незнакомка.

Риз посмотрела на нее еще пару секунд, и, назвав свое имя, вытянула руку вперед. Для приветствия и для знакомства.

— Ава… Ава Полгар.

— Что случилось, Ава Полгар?

Новая знакомая Риз снова улыбнулась. Не очень убедительно.

— Плохой день, — хрипло произнесла она и замолчала.

— У меня тоже!.. — со вздохом произнесла Риз, садясь за столик напротив Авы.

— У вас?

— Ну да… утром один несдержанный пси… человек, возмущаясь «невкусно приготовленной едой», буквально заплевал одного из моих официантов овсяной кашей.

Ава, еще не слишком веря в услышанное, подняла глаза на Риз. Но взгляд блондинки был настолько убедителен, что мисс Полгар улыбнулась.

— Овсяной кашей?..

— С маслом, — утвердительно кивнула Риз. — Он одновременно ел ее, кричал официанту, что она ужасно приготовлена и плевал на него овсянкой.

Риз звонко засмеялась.

— Бедный официант! — заключила Ава с улыбкой, дрожащей весельем на тонких губах.

— Да! Я выдала бедняге новый фартук и дала двадцать минут на перекур.

Девушки посмотрели друг на друга и засмеялись.

Так началась их ненавязчивая дружба, в которой Риз была мягкой, но настойчивой, а Ава, думая, что женская дружба — это тоже не про нее, всячески старалась избежать сближения и, как следовало из ее убеждений, последующего предательства или одиночества. Впрочем, об этих взглядах Авы Риз ничего не знала. Но подозревала.

Потому что каким-то неясным образом, — несмотря на внешне вполне благополучную жизнь, — она обладала чуткостью и сердцем. А печаль и так тщательно скрываемое Авой одиночество не только не отталкивали ее, но действовали прямо противоположно. И чем сильнее новая подруга пыталась противиться сближению, тем настойчивее, — просто самим своим присутствием и природной мягкостью, — Риз убеждала ее в обратном. В какой-то момент первая настороженность Авы рухнула, и она, не вдаваясь в подробности, рассказала Риз еще немного о себе.

А та, замечая резкие, угловатые жесты на словах Авы о родителях, не стала расспрашивать подругу о том, о чем та пока молчала. А еще Риз запоздало подумала о том, что, наверное, не стоило знакомить Аву со своими родителями: настолько молчаливой, неловкой и даже угнетенной, несмотря на большие старания казаться приветливой и милой, была тогда Ава. Но в то время Риз еще ничего не знала. И потому теперь, с особым волнением, вспоминала о том, как Ава, осмотрев светлую, уютную гостиную в доме ее родителей, перевела взгляд на звонкие чашечки для чая и яблочный пирог, приготовленный ее мамой, и убежала. И спряталась за углом дома, в саду. Риз нашла ее, когда Ава, прижавшись к стене, горько плакала.

— Прости, прости! Я… не умею! Это все… родители… я не знаю! — плакала она.

— Ты права, — мой папа бывает настолько дружелюбен и болтлив, что это наводит на подозрения. Иногда я сама избегаю его, — попробовала пошутить Риз, обнимая Аву.

Как сильно это помогло, да и могло ли помочь, Риз не знала. Она просто чувствовала боль Авы и очень хотела, чтобы ее горе стало меньше.

С той минуты их дружба потеплела и стала сильнее. Просто, — без всяких слов или громких признаний. Ава, перестав защищаться, позволила себе расслабиться. И Риз была рада, что, по крайней мере, в ее присутствии подруга чувствует себя не так одиноко.

— Эв?.. — негромко позвала Риз.

— М-м-м?

— «Плохой день», да?

Ава помолчала, а потом, с едва заметной иронией в голосе, произнесла:

— Бесконечность овсяных каш.

Риз засмеялась.

— Столько ни один официант не выдержит!

Ава тихо улыбнулась, но улыбка не задержалась, — тут же сошла с лица.

— Думаю, Уильям Блейк столько тоже не выдержит.

— Расскажешь?..

Ава усмехнулась. Подумав еще пару секунд о чем-то, она повернулась к Риз, и, насмехаясь над самой собой, своими слезами, пролитыми в аэропорту, и слабостью, громко и патетично произнесла:

— У меня несчастная любовь!

Высокопарный слог оборвался вдруг, и, не став настоящим весельем, повис тяжестью в воздухе.

— Не хочу об этом говорить. Прости. Иначе… взорвусь!

— Ладно, — согласилась Риз, заворачивая на подъездную дорожку, ведущую к ее дому. — Тогда что будем делать?

— Партия в «Монополию»? Я скуплю весь город, — мрачно предупредила мисс Полгар.

— Ну, уж нет! Это я оставлю тебя без гроша в кармане!

Ава азартно сверкнула темными глазами и вышла из машины. Подхватив сумку со своими вещами, она, обдумывая что-то, медленно пошла рядом с Риз.

…В тот вечер Ава Полгар дважды обошла подругу в игре. «Несчастная любовь», которая случилась с ней, и о которой она неловко пыталась шутить, по-видимому, придала ее уму еще большую, прямо дьявольскую, скорость и ловкость. А Риз, бросая на Аву короткие и быстрые взгляды, все с большей тревогой думала о том, что именно от этой любви глаза ее подруги горят так ярко и так обжигающе. И еще… с неровно бьющимся в груди сердцем, Риз заметила в ее глазах новые слезы. И поняла, что Ава, выдержав игру до конца, и разбив ее, Риз, в пух и прах, прольет их. Одна. Чтобы никто не стал свидетелем ее огромной боли.

* * *

С того утра, когда Риз приехала за Авой в аэропорт, прошло три дня. Странных, молчаливых и затаенно-нервных. Мисс Полгар намеренно молчала, напоказ и громко смеялась, почти не ела, вздрагивала от любого звука и оглядывалась по сторонам. Или, незаметно выйдя из гостиной, уходила в гостевую комнату, которую она заняла в доме Риз на неясное количество дней, и долго сидела там, в тишине и молчании.

Ранним утром очередного дня Риз, уверенная, что Ава еще спит, безмятежно завтракала, когда мисс Полгар, вдруг откуда-то вернувшись, сбросила темно-синий рюкзак на стул у барной стойки, и бодро объявила:

— Доброе утро!

Слова прозвучали громко, — как лозунг или призыв, но Риз, подняв глаза на подругу, замерла на месте не от этого.

— Ты что сделала?! Ава!

— Обрезала волосы! — продолжая бодрые реляции, подтвердила та.

— Да это я вижу! Зачем?!

— Надоело! Отрезала, и все!

Ава замерла на месте на несколько секунд, смотря прямо перед собой, и вдруг, схватив стакан, налила в него воды. Так резко, что вода, расплескавшись из графина, прозрачным, мягким облаком растеклась по столешнице.

— Это из-за него?

— Из-за Уильяма? — уточнила Ава и с издевкой посмотрела на Риз.

Она назвала его имя специально. Вслух. Чтобы проверить, как оно. Звучит? И как она, Ава Полгар, себя при этом звуке чувствует?

— Может быть. Или нет, — усмехнулась Ава, отвечая на взволнованный взгляд Риз. — И давай не измерять все… Вообще, почему сразу «из-за него»?

Риз сжала губы. Отпив из стакана сок, она поставила широкий бокал на стол, и медленно уточнила:

— Может быть потому, что всего лишь несколько дней назад ты рыдала в аэропорту? Так сильно, что я едва смогла отвлечь тебя от…

— Этого веселого занятия, — закончила за нее Ава и замолчала, не смеясь и не улыбаясь.

Подойдя к подруге, Ава тихо сказала:

— Спасибо, что приехала за мной.

— Ты уже меня благодарила, Эв. Не за что.

— Все равно. Если… коротко, то я встречалась с Уильямом. Недолго. Но теперь уже нет. Мне пока плохо, но это скоро пройдет.

Риз с сомнением взглянула на Аву. Но она уже перебежала на другую тему.

— А что, тебе не нравится моя новая стрижка?

— Нет, — покачала головой Риз. — Обрезать такие волосы, Эв? До плеч?..

— А вот парикмахер сказал, что мне очень идет.

Подруга хмыкнула и встала из-за стола.

— Он тебе все, что угодно расскажет. Даже то, что «эта стрижка очень молодит вас, мисс!».

Ава улыбнулась жестко и немного злорадно, отчего блестящие огоньки снова заплясали в ее глазах.

— Ну и ладно! Ладно, что не нравится. А мне так лучше. Легче, знаешь ли… Кто сейчас ходит с длинными волосами?

— Ты. Ходила. И тебе было очень хорошо. И могу поспорить, что Уильяму очень нравились именно длинные волосы.

— А его никто не спрашивает. Его вообще здесь нет!

— Ладно, — Риз сделала медленный выдох. — Чем займемся?

— Я еду к Келсу, моему адвокату. Разобрать судебные дела. А то вдруг на меня уже выдали ордер, а я еще об этом не знаю.

— Ага… — протянула Риз, обдумывая что-то и разглядывая Аву. — Я еду с тобой.

— Что? Зачем?

— Ты мне не нравишься.

— В этом ты не одинока, — Ава зло и сухо рассмеялась.

— И этот твой «юмор»…

— Что?

— Слишком черный.

— Ну…

Ава просмотрела свои планы, записанные в ежедневник во время полета, резко захлопнула книгу для записей и затолкала ее в рюкзак.

— Ты бы поела, Эв. Завтрак. Знаешь такое слово?

— У меня есть вода. С собой. В Калифорнии это гораздо важнее.

— То есть ты планируешь упасть в голодный обморок? — спросила Риз, хмурясь.

— Зато не обезвоженная! — все так же бодро ответила Ава, не останавливаясь на одном месте дольше нескольких секунд, чем окончательно убедила Риз в том, что одну ее оставлять нельзя.

До высотного здания, в котором располагался офис Келса Виттера, Ава довезла себя и Риз за пару минут. И еще пять минут Риз, — жестом раскрытой ладони, поднятой вверх, — попросила у нее для того, чтобы прийти в себя.

— Эв… Ты с ума сошла… Кто так ездит?!..

— Я ничего не нарушила!

— Я про… скорость. Где ты такому научилась?

Ава пожала плечом, давая понять, что это — абсолютно неважно. Откинувшись на спинку водительского кресла, она с удовольствием погладила руль своего кабриолета Porsche.

— Как я скучала по скорости!

Риз, почти зеленая, как-то странно посмотрела на нее. Но возражать не стала. Не могла.

— Извини, я увлеклась. Мне только совсем недавно вернули права, и…

— Зря они это сделали… — прошептала Риз, вытирая лицо влажной салфеткой.

— Тебе сильно плохо? — встревожилась Ава.

— Нет.

— Давай я отвезу тебя домой.

— Чтобы я пропустила твое выступление в офисе адвоката? Ну, уж нет! Ради этого я даже на работу не поехала!

Ава посмотрела на Риз, одним взглядом спрашивая, о каком «выступлении» она говорит? Проигнорировав красноречивый взгляд, подруга мисс Полгар аккуратно вышла из кабриолета и молча пошла к стеклянным дверям высотки.

В кабинет Виттера Ава влетела так же стремительно и резко, как она делала все в эти дни.

— Привет!

Упав на стул, девушка взглянула на адвоката. На секунду он показался ей излишне удивленным, медленным, мешкающим над чем-то в дальнем углу кабинета. Но вот Келс оглянулся на нее, прочистил горло, и, проведя рукой сначала по высокой спинке кресла, а затем по своим, аккуратно уложенным волосам, неспешно вернулся к письменному столу. Ава ждала обычного, чрезвычайно вежливого приветствия: эту словесную церемонию Келс, — впрочем, как и многие другие, — всегда соблюдал неукоснительно. Но вместо обычного «доброго утра!», сдобренного щепоткой мягкой иронии, она услышала вопрос:

— Ава! Зачем ты обрезала волосы?!

Черные глаза сверкнули, призывая Виттера не отвлекаться на мелочи.

— Я тоже рада тебя видеть, Келс.

— Я рад! В смысле… Совсем не ожидал… — он посмотрел в тот угол, где все то же черное кресло с высокой спинкой, повернутое к стене, продолжало одиноко стоять у небольшого бара с напитками. — …Но рад, очень рад!

Келс перевел взгляд на Аву и ослабил узел галстука. Глядя на Виттера недоверчивыми, едкими и блестящими глазами, мисс Полгар улыбнулась.

— Это Риз. Моя подруга. Она тоже, как и ты, обеспокоена мелким изменением в моем имидже, и потому решила сопровождать меня. Ей можно во всем доверять.

— Я решила «сопровождать» Аву, потому что беспокоюсь за нее, а не из-за ее имиджа, — парировала Риз с улыбкой, подходя к Келсу, и протягивая ему руку. — Риз Сильвер. Рада знакомству.

Келс, до этого момента пробежавшийся по фигуре блондинки невидящим и невнимательным взглядом, выпрямился, снова затянул красный галстук у горла, поправил волосы, — в чем не было необходимости, — и, улыбаясь, произнес:

— Келс Виттер. Адвокат. Друг Авы. Приятно познакомиться.

Задерживая в руке теплые, тонкие пальцы Риз, Келс улыбнулся еще шире. Ава же, наблюдая за друзьями не без любопытства, склонила голову на бок, и молчала, разглядывая интересную пару. Не начиная разговор намеренно, она переводила взгляд со спокойной, улыбчивой Риз, на прямого, резкого и необычно взволнованного Келса. Мысленно списав беспокойство Виттера на смущение перед ее подругой, которая, — это было уже видно, — ему явно понравилась, Ава улыбнулась и увела улыбку в уголок иронично изогнутых губ.

— Ну, так что? — громко, едва не закричав, объявил Келс.

— Что? — чуть насмешливо, в тон ему, повторила Ава, рассматривая лицо Виттера веселыми глазами.

— Какими судьбами, Эв? — еще громче спросил Келс, чем окончательно рассмешил Аву.

Риз, не понимая возникшего, — но пока очень легкого, — напряжения, недоуменно улыбнулась. Указав новой знакомой на свободный стул рядом с Авой, Виттер уточнил:

— Воды? Сока? Содовой? Или чего покрепче? Мисс Сильвер?

Раздумывая над ответом, Риз заняла предложенное место, и хотела ответить, но Ава опередила ее. Тихо, смешливой фразой, смотря на хаотичного Келса в упор, она произнесла:

— А мне вот ничего не предложил. И даже не поздоровался…

Виттер сглотнул, опять ослабил галстук, и, неловко улыбаясь, боком ретировался к бару, рассчитывая, видимо, на то, что так он сможет одновременно и смотреть на Риз, и выполнить любое ее пожелание сразу же, беспрекословно и молниеносно. Пожелание, которое, конечно же, касалось напитков. И только.

Не разделяя иронии Авы, Риз сказала:

— Только воды, пожалуйста.

Резко кивнув, Виттер отклонился к бару. А мисс Полгар, по-прежнему не спускавшую с него немного ядовитого взгляда, разобрало настоящее, большое веселье. И от никогда невиданного ранее волнения Келса, и от того, что все происходящее вполне можно было расценить как своеобразное «отмщение» другу за все его прежние, ироничные уколы в адрес Авы и Блейка, и, наконец, от того, как Виттер, по-видимому, желая смотреть только на Риз, принужден был, все-таки, отвернуться к злополучному бару, и поискать там воду. Которой, если судить по его растерянным движениям и зависшей над бутылками фигуре адвоката, там не было.

— Минеральная?.. — осевшим голосом, смешанным с зыбкой надеждой, спросил Келс, смотря на Риз.

— Да, спасибо, — согласилась девушка, отвечая взволнованному мужчине все той же, мягкой улыбкой, а взглядом каре-зеленых глаз, в которых Виттер, кажется, заметил поддержку и сочувствие, упрашивая его не беспокоиться так сильно.

Если, конечно, его волнение связано только с ней.

Наполнив широкий, неподходящий, винный бокал, Келс вернулся к Риз. Остановившись, он подождал, пока девушка, — поблагодарив его взглядом и кивком головы, — снимет с крохотного, круглого подноса бокал, и вернулся к бару. Там он снова задержался. Казалось бы, не дольше того времени, которое требовалось для возвращения подноса на место, но… Наблюдательному взгляду Авы показалось иначе. Отследив движения Келса, который снова задержал руку на спинке кресла, а потом вернулся к письменному столу, Ава продолжала молчать.

Молчал и Келс. А Риз, отпив немного минеральной воды, поставила бокал на столик, установленный между стульями для посетителей, которые сейчас были заняты ею и Авой.

— Так… как ты здесь? Для чего? — спросил Виттер, немного успокоившись. Опустившись в кресло за письменным столом, он внимательно посмотрел на Аву.

— «Для чего»? — переспросила мисс Полгар так, что Келс, выдержав ее пристальный взгляд, тем не менее, почувствовал, как мороз пробежал по его коже. — А мне нужна причина?

— Ну-у-у… — выдохнул Виттер, рассчитывая этой паузой выиграть для себя хотя бы еще немного времени и хотя бы чуть-чуть разогнать наплывающие тучи. — Нет, конечно, просто…

— Я хочу уточнить, как обстоят судебные дела, Келс, — не отводя взгляда от лица друга и адвоката, прошептала Ава. — А то вдруг на меня уже выписан ордер, а я сижу в далеком Назаре, просчитываю франшизу для Португалии, и ничего не знаю.

— «Ордер»? — уточнил Виттер, сглатывая.

— На арест.

Ава растянула губы в закрытой улыбке, полной сарказма.

— Ну, что ты! Нет, конечно! Разве я стал бы молчать о таком, Эв!

— Хорошо… — протянула Ава, рассматривая угол кресла у бара. — Тогда почему ты так сильно волнуешься? Я не вовремя?

Келс почувствовал, что снова сглотнул. Непроизвольно. Что и говорить: его выдержка сегодня отлетала ко всем чертям. Все дальше и дальше. И он, — хотя уже и не очень сильно, — надеялся только на то, что…

Нервно и быстро улыбнувшись, Виттер громко сказал:

— Как ты, Эв можешь быть «не вовремя»? Ерунда! Все хорошо!

Сняв рюкзак со спинки стула, Ава расстегнула его и опустила взгляд вниз, в поисках пресловутой бутылки с водой. Найдя ее, она открутила крышку, отпила немого негазированной воды, и снова посмотрела на друга.

— Тогда расскажи, как дела, Келс. Как там Аллес?

— Аллес? Аллес хорошо! — вздрогнув, как от разряда электрического тока, еще громче прежнего, заговорил адвокат.

— Это плохо, — с сарказмом сказала Ава, наблюдая за Виттером. — Для меня.

— Плохо, да!

Келс вышел из-за стола, прошелся по кабинету, выдержал небольшую паузу, чтобы перевести дух, и быстро, громко заговорил.

— Дело плохо, Эв.

Адвокат тяжело вздохнул, взялся за галстук, чтобы в очередной раз то ли ослабить его, то ли затянуть посильнее, и в раздражении снял его. И бросил на письменный стол.

— То есть, для тебя хорошо. Потому что по двум искам, которые я подал от твоего имени совсем недавно, в адрес Yut-stereo и на имя Аллеса, — о разглашении конфиденциальной информации и об одностороннем нарушении трудового договора с его стороны, ты выиграла. Полностью. Безоговорочно и абсолютно.

— И что теперь? — уточнила девушка, не отводя от Келса напряженного, серьезного взгляда.

— Yut-stereo предписано выплатить твоей компании компенсацию за нанесенный ущерб. Двенадцать миллионов. Плюс их репутация…

— И без меня помочена так, что дальше некуда! — зло договорила Ава.

— Да, но…

— Разве это плохие новости? Я совсем не против, чтобы моих конкурентов потрепали как следует в печати и в СМИ. И будь я еще злее, чем есть, я бы сама к этому руку приложила, после всего!

Келс покачал головой, не соглашаясь. Он посмотрел под ноги и проговорил очень тихо, почти шепотом:

— Ты совсем не злая, Эв. Совсем.

— Согласна, — так же негромко добавила Риз, переводя взгляд с Келса на Аву. — Хватит на себя наговаривать, Ава.

Девушка пропустила дружеские слова мимо ушей. И потому, что считала о себе иначе, и потому, что сейчас ей важно было совсем иное.

— А если новости — такие хорошие, и иски выиграны… Почему ты такой беспокойный, Келс?

Виттер поднял на Аву усталый взгляд. Сочувственный и мягкий, он призывал ее держаться крепче. И пристегнуть ремни.

— Аллес. Ему, в отличие от Yut-stereo, нанесен не только репутационный и денежный ущерб. Но и гораздо более серьезный. Он осужден на два года тюрьмы за махинации с документами, имеющими гриф «совершенно секретно». Документами твоей компании, Эв. И он должен выплатить пять миллионов лично тебе за моральный вред, и семь — твоей компании Sunrise. За причинение экономического и репутационного ущерба. Но это еще не все. И я не был бы так… — Келс взмахнул рукой, не найдя нужного слова. — …сегодня, если бы не знал, что Аллес сбежал из-под следствия и скрылся.

— Аллес сбежал?!.. — повторила Ава, как эхо.

— Да, сегодня. Его ищут, но пока безрезультатно. Следствие полагает, что у него есть сообщники. Все остальные детали побега, включая точный путь, которым он сбежал, и куда мог направиться после, пока устанавливаются. Меня держат в курсе дела. Я получаю информацию напрямую, от следователя. Каждый час. Так что не волнуйся, Эв.

— «Не волнуйся»? — опять прошептала Ава вслед за Келсом. — Да на тебе лица нет! И ты просишь меня не волноваться?!

Виттер утвердительно кивнул.

— Да. Потому что все под контролем. Я держу руку на пульсе, Эв.

— А пульса нет, Келс! — Ава усмехнулась. — Пульса нет! И ничего не в порядке! Иначе бы этого не произошло!

— Да, но…

— Когда ты узнал о побеге? — строго спросила Ава, перебивая.

— Три часа назад. С тех пор каждый час…

— А сбежал он когда?

— Сегодня утром, в пять.

Ава посмотрела на наручные часы. Несложные временные подсчеты оказались неутешительны: у сбежавшего Аллеса было пять часов форы. Пять часов до того, как о его побеге узнали и начали расследовать теперь уже и это дело.

— Отлично… — растерянно протянула Ава.

— Эв, послушай мой план, хорошо? — вмешался в ее беспорядочные размышления Келс.

— Какой план?

— Я придумал план, — повторил Виттер.

Уловив на пару секунд взгляд Авы, он быстро произнес:

— Мы его обязательно поймаем, не бойся. Но пока это не так, может быть, тебе стоит… нанять охрану?

Ава посмотрела на Келса так, словно совсем не слышала его. После долгого молчания она, наконец, произнесла:

— Нет.

— Но почему? — удивился Келс.

— Да, Ава! — вмешалась в разговор Риз. — Очевидно, что сбежал он не просто потому, что не хочет в тюрьму. Вполне вероятно, что он хочет выследить тебя! И на этот случай у тебя будет охрана.

— Спасибо, но нет, — четко заявила Ава. — У меня не будет охраны.

— Но почему?! — хором спросили Келс и Риз.

Ава отклонилась на спинку стула, обвела медленным взглядом кабинет адвоката, и ответила:

— Потому что я очень мало верю в то, что Аллес решит поквитаться со мной. Все это… какой-то бред. Так бывает только в кино.

— Ава, кажется, ты не совсем понимаешь всю… — набрав в грудь воздуха, начал Виттер.

— Я все понимаю, Келс, — возразила девушка, продолжая боковым зрением наблюдать за черным креслом у бара. — Мой бывший сотрудник, и не просто сотрудник, а заместитель… — говоря эти слова, Ава встала со стула, и медленно пошла к креслу. — …Сбежал к моим главным конкурентам, прихватив с собой строго конфиденциальную информацию о компании. Выигрыш по искам, которые ты подал против него от моего имени, остался за мной. И, согласно решению суда, он не только выплатит денежную компенсацию мне и моей компании, но и сядет в тюрьму. На два года. Правда, случится это, судя по всему, уже после того, как его поймают после побега. И, может быть, прибавят к двум годам еще какой-нибудь срок. Потому что бегать от тюрьмы — это затея так себе… — Ава развела руками и остановилась. — …Не очень. Но меня интересует другое.

— Что? — подхватил Келс.

— Когда ты собирался сообщить мне, что дела по искам выиграны, и Аллес сбежал?

Виттер вздохнул.

— Я хотел сообщить тебе позже. После того, как его поймают.

Ава усмехнулась.

— Я спрашиваю потому, что у меня такое ощущение, что говорить о побеге ты не хотел. А если его не поймают?

— Хотел, но позже!.. Вот поэтому, Эв, я и говорю: тебе нужна охрана! Но его поймают!

Девушка покачала головой и приблизилась к черному креслу вплотную. Остановившись за ним вполоборота, она посмотрела на Келса, усмехнулась, развернулась в другую сторону, и начала медленно обходить его с другой стороны, ведя ладонью по вершине спинки.

— Нет. Я не стану нанимать охрану, Келс. Это смешно, глупо и…

— Как ты можешь так легкомысленно относиться к реальной угрозе, Ава Полгар? — спросил Уильям Блейк, с улыбкой смотря на девушку из кресла.

Оттолкнувшись ногой от пола, он повернулся, остановил кресло напротив Авы, и нахмурился. Ироничная улыбка сошла с его бледного лица, и Аве, в первые секунды при виде андроида застывшей в немом удивлении, стало ясно: она была фальшивкой. «Впрочем, — подумала девушка, чувствуя, как пульс занимается бешеной, мелкой дробью в крови, — как и все остальное». Ава заставила себя улыбнуться в ответ. Именно с этой улыбкой, наполненной насмешкой и ядом, она смотрела теперь на Блейка. А он смотрел на нее. Не отводя от лица девушки ярких, внимательных глаз.

Ни на секунду.

Вопрос, заданный Блейком на безупречном английском, прозвучал отчетливо и громко, и уже давно растворился в воздухе кабинета. Келс, услышав голос андроида, вздрогнул и поспешно оглянулся в сторону бара, на то самое черное кресло, которое, по мысли мисс Полгар, не давало ему покоя все это утро. Риз, наблюдая за Виттером, посмотрела в ту же сторону, что и он, но Ава… Рассматривая вытянувшегося из кресла Уильяма Блейка, она смотрела на него таким взглядом, который сообщал всем присутствующим, что мисс Полгар ожидала чего-то именно такого. Чего-то совершенно подобного.

Может быть, именно поэтому Ава не вздрогнула, не удивилась (по крайней мере, по ее лицу этого сказать было нельзя) и не сдвинулась с места. Уильям, одетый в черный, классический костюм без галстука, и в черную рубашку, расстегнутую у горла, — девушка усмехнулась, заметив это, и вспомнила мучения Виттера с его собственным галстуком, — уже сделал шаг вперед и остановился слишком близко к ней, а она по-прежнему стояла все в той же позе: немного отклонившись назад и сложив руки на груди, Ава буравила андроида отнюдь не приветливым взглядом.

По мнению Виттера и Риз в Аве, при приближении Уильяма, ничего не изменилось. Но внимательный взгляд Блейка не упустил ничего. И только андроид видел, как мелко и коротко задрожали руки девушки, и как она, выдерживая его взгляд, который прошелся по всей ее фигуре, крепче сжала их на груди, командуя телу не выдавать ее.

Отойдя немного назад, Уильям тоже сложил руки на груди, и продолжал смотреть на Аву. Только на нее, не замечая, — и не желая, — никого и ничего вокруг. Она долго молчала. Только упрямо и плотно сжала губы в единую, чуть дрожащую в уголках, линию. И если бы не бледность, выступившая на ее лице, и не фосфорический блеск темных глаз, Келс мог бы сказать, как и прежде, что в ее внешнем виде ничего не поменялось.

— Уильям! — изумленно выдохнула Риз. — Вот не ожидала тебя здесь увидеть!

— А ты привыкай, Риз, — не глядя на подругу, и все еще не отводя взгляда от Уильяма, громко заявила Ава. — У мистера Блейка прямо страсть к подобным фокусам. Хотя они, признаться, становятся уже довольно банальными. А еще ему нравится встречаться с моими людьми у меня за спиной. Правда, Келс?

— Нет, Эв. Все не так, — запротестовал Виттер. — Уильям пришел, чтобы…

— Доброе утро, Риз. Рад вас видеть. Я здесь для того, чтобы обсудить некоторые свои вопросы с лучшим адвокатом, — продолжил андроид, разглядывая Аву.

— Ну а Келс у нас слишком ранимый и робкий, чтобы предупредить о том, что в кабинете, при личном разговоре, находится посторонний! — вспылила Ава.

— «Посторонний»? — насмешливо отозвался Келс, ничего не понимая. — Да это…

— Я уже сказал однажды мисс Полгар, что я не посторонний, — мягко, с иронией в осевшем голосе, прошептал Блейк, и продолжил смотреть на Аву.

— Кажется, было это в полицейском участке? — все больше волнуясь, громко уточнила она. — Жаль, что тебя тогда не засадили в тюрьму!

Уильям расхохотался. Блеск его голубых глаз стал еще ярче. Несмотря на тревожный и уставший вид андроида, при взгляде в его острое, худое лицо становилось ясно: подобные повороты событий он обожает. Стало ясно это и Аве. Настолько, что заглянув в его глаза, она смутилась, опустила руки вдоль тела и отошла от Блейка подальше. Эти меры предосторожности развеселили его еще больше.

— Знаешь, Блейк, что все это напоминает? — спросила Ава, отходя все дальше, и снимая со спинки стула свой рюкзак. — Твою встречу с Мором. Тогда у тебя с ним тоже был то ли какой-то договор, то ли какое-то дело.

— Ава, я могу объяснить, — настаивал Виттер.

— А не надо, Келс, — успокоила его Ава. — Я не хочу ничего слушать. Однажды я уже подумала, что ты обманул меня. И тогда я ошиблась, прибежала сюда с извинениями. Но теперь… — она всадила острый взгляд в лицо адвоката, — …кажется, ошибки нет?

— Эв, да послушай! Мы обсуждали свои дела! И это ради твоей безопасности! Я только сказал Уильяму про то, что Аллес сбежал! И я решил, что тебе нужна охрана, а Уильям… — Виттер бросил на андроида красноречивый взгляд, — …сказал, что будет сам тебя охранять! И я думаю, это даже лучше!

— У вас «свои дела»? Ты «решил», Блейк «сказал»… — медленно, за секунду до взрыва, прошептала Ава, глядя на Виттера. — А мистер Блейк больше ничего не сообщил? Не сказал, что физически он не в состоянии защитить меня, даже если бы я этого хотела? Потому что ему самому нужна помощь! Но идиотская гордость не велит ему признать это, и принять ее! Как же! Кто-то об этом узнает! Кто-то ему поможет!

— Ава, успокойся! — взволнованно начал Келс. — Это не заговор у тебя за спиной! Мы хотим помочь!

Девушка зло засмеялась.

— Вот и помоги, Келс. Блейку! А мне не надо. Надоело. Понимать, выслушивать, лечить раны, затаскивать на кровать, ждать, пока он придет в себя, переживать, реветь, как последняя дура… А потом услышать в ответ: «Это не твое дело, Ава Полгар». А потом увидеть его, здесь, такого блистательного и такого великолепного, в безупречном костюме, с улыбочкой на лице…

Ава задохнулась и замолчала.

— В конце концов, мои дела не занимают всю твою практику, Келс? И ты вообще можешь делать, что хочешь. Например, нарушать условия конфиденциальности в общении со мной, твоим клиентом. И когда-то другом. Забавно, — Ава улыбнулась и оглядела всех присутствующих, — выиграть иск о нарушении конфиденциальности, и узнать, что твой адвокат страдает тем же!

— Ава, прекрати! Этого не было! — попытался остановить ее Келс.

Но она его не слушала.

— У меня вопрос только к мистеру Блейку.

Ава повернулась к андроиду и со злостью посмотрела на него.

— Слушаю, Ава Полгар, — отозвался Уильям, разглядывая ее страстное и безумно красивое, горячее от румянца лицо.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Я уже сказал. Мне пришлось обратиться к Келсу Виттеру по личному делу. И, вместе с тем, он рассказал о побеге Аллеса. А я хочу защищать тебя сам, Ава Полгар. Без посторонней охраны.

— Как славно, учитывая, что перед законом… — прошептала Ава и остановилась.

Сил на то, чтобы окончить фразу у нее не осталось. Усталость и какое-то страшное, абсолютное бессилие, навалились на нее. Она закрыла глаза и схватилась за спинку стула, а Уильям быстро шагнул к ней, желая помочь.

— Ава Полгар, поговори со мной, — зашептал андроид. — Тебе плохо?

Девушка сглотнула, облизала пересохшие губы. Остановив на лице андроида блестящий от злости взгляд, она медленно прошептала:

— Это не твое дело, Уильям Блейк.

Ава давно мечтала произнести эту фразу в ответ. С того дня, как услышала эти слова от Уильяма. Того требовали ее обида и гордость. И вот, она сказала их. Выплеснула ему в лицо, как удар или, того хуже, плевок. И это, к удивлению Авы, совсем не принесло ей ни радости, ни удовлетворения. «Только сделало пустоту больше…» — подумала она, разглядывая себя неясным от резкого головокружения, взглядом.

— Да ладно, Эв! Ну, что ты! Забрала себе самого лучшего парня, а теперь… — попробовала пошутить Риз.

— Он «лучший» только потому, что вы пока не очень близко знакомы со мной, — сказал Келс, наклонившись к девушке.

Фраза была произнесена довольно тихо, но услышали ее абсолютно все. Осознав это, адвокат смутился и неловко улыбнулся, и Риз улыбнулась тоже, чувствуя, как на коже выступает румянец. Не обращая внимания на слова Келса и Риз, Уильям смотрел на Аву. Все так же внимательно и беспокойно, готовый в любой момент броситься ей на помощь.

— Рада, что вам весело, — не улыбаясь, с трудом произнесла Ава.

Встряхнув в руке рюкзак, она накинула одну его лямку на плечо, и пошла к двери. Огонь принял на себя Блейк. Обогнав девушку в два широких, огромных шага, он повернулся к ней, закрывая выход из кабинета.

— Не отпущу тебя никуда в таком состоянии. Согласись на мою охрану, Эви. Ты должна. Мне уже лучше. Я хочу и могу защитить тебя.

— Уйди… — прошептала Ава.

Она вытянула руку, чтобы отодвинуть его в сторону, но только слегка задела Уильяма по руке, и упала в обморок.

* * *

— Уильям?.. — Ава открыла глаза, но увидела над собой только белый потолок комнаты. — Где Уильям?..

— Ава, милая, привет! — Риз наклонилась к подруге и осторожно погладила ее по волосам. — Как ты? Как ты себя чувствуешь?

— Где Уильям? — с трудом повторила Ава.

По щекам ее, без всякого предупреждения, побежали горячие слезы.

— Его здесь нет. Он… вышел, — оглянувшись на дверь, с какой-то нерешительностью в голосе, ответила Риз. — Но ты не волнуйся, ты в больнице. Уильям скоро вернется. Тебя оставят здесь на пару дней. Врач говорит, что у тебя нервное истощение.

— Где Уильям? Его нет? Правильно… Пусть не приходит… Пусть не возвращается!... — зашептала Ава и заплакала.

В кабинете Келса была тишина. И был вечер все того же дня, когда все или почти все отлетело к черту. Ава неожиданно приехала в Пало-Альто, Блейк, которого он срочно вызвал из Назаре, оказался… как бы это помягче сказать?.. Не в форме, и первые несколько дней после приезда он просто физически не мог вести с Виттером обсуждение таких острых и насущных вопросов, как побег Аллеса, защита Авы и их новое, совместное предприятие, развернутое против сотрудников бывшего детского дома, в котором воспитывалась девушка. Но… надо все обдумать по порядку.

Отыскав в дальнем ящике письменного стола древнюю пачку сигарет, Виттер скосился на нее без особого энтузиазма. Он не курил очень давно, со времен веселой юности. Но сейчас курить хотелось адски. А терпения на выход из офиса и покупку новых сигарет не было. К тому же, нервы его теперь затянуты так крепко, что даже пяти небольших минут было жаль для такой мелочи.

Поэтому, покрутив в руках давнюю пачку сигарет, и рассмотрев ее с выражением кислого оптимизма, Келс, все-таки, вытянул одну сигарету и закурил. А потом скосился на Блейка, медленно натягивающего на себя рубашку после «медицинских» процедур, невольным участником которых, — и, судя по всему, надолго, — теперь стал он сам, Келс Виттер. Уильям все еще медленно и очень аккуратно надевал тонкую, светло-голубую рубашку поверх эластичного бинта, которым были закрыты раны на его спине и на груди, а Виттер, откинувшись в кресле за письменным столом и поперхнувшись сигаретой, уставился в потолок, мысленно восстанавливая хронологию недавних событий.

Все началось с того, что на долгие и занудные звонки Келса Блейк почему-то не отвечал. И Виттер, вполне ожидаемо, начал на него злиться. В воображении адвоката, едва успевавшего отбивать подачи, прилетающие от судебных дел, которые он вел в Пало-Альто от имени мисс Полгар, рисовалось разное: то лень манерного андроида, мешающая ему ответить на звонок, то простое, банальное безразличие. После третьего звонка, который остался, как и все прежние, без ответа, Келс, без преувеличений, озверел. Дикое напряжение последних недель наконец-то перелилось через край и дало о себе знать. Иначе вряд ли бы он стал жаждать крови андроида, — пусть она и была белой, а не красной, — так сильно. Ведь они все обсудили, и решили вести это дело вместе, выполняя, каждый, свои обязанности. Так?

— Тогда какого черта ты мне не отвечаешь?! — шипел Келс поздним вечером одного душного, особенно знойного дня после еще одного, пустого, звонка.

Именно после этой фразы, подстегнувшей его к тому, чтобы не оставлять попыток, и непременно свернуть как можно больше крови андроиду, он начал звонить Блейку не переставая. Да, почти непрерывно. Так, как, наверное, звонят, самые ушибленные на мозги, фанатки. И вот, это произошло! На каком-то промежутке этой длинной череды телефонного терроризма Уильям снял трубку! Келс тогда даже не поверил. Ни в это, ни себе, не своим ушам, услышавшим какой-то странно далекий, очень медленный и глухой голос робота. Но все эти соображения о том, как тогда звучал Блейк, пришли к Виттеру позже. А тогда, когда андроид, наконец-то, ответил, адвокату Авы Полгар хотелось только одного: разорвать своего «ценного» помощника на месте. Чего он, к счастью для великолепного блондина, фотографиями которого были заклеены улицы, перекрестки и проспекты, сразу сделать, конечно, не мог. «Но в выражениях стесняться не буду», — так, про себя, решил Келс, и облил Блейка таким потоком ругательств, что почти весь его гнев, так долго копившийся внутри, вышел.

И Виттеру стало легко. И почти спокойно. Особенно после того, как Уильям, — из своего «прекрасного далеко», — прохрипел в трубку, что непременно приедет.

К немалому удивлению Келса, так оно и случилось: андроид прилетел в США первым же возможным рейсом из Португалии. А Виттер, увидев его в том ужасном физическом состоянии, в каком он тогда находился, с долей начавшегося не без оснований раскаяния подумал, что, даже если бы все рейсы до Пало-Альто отменили, этот одержимый переплыл бы Атлантический океан и дошел бы до его кабинета пешком. Чисто так, — на одних только нервах и хриплых, прерывающихся сорванным дыханием словах о том, что «это же… касается… Авы Полгар».

Блейк, конечно, ничего о себе не объяснял. Да этого и не было нужно. Взглянув на него и отбросив в сторону тот факт, что перед ним был андроид, а не человек, Келс внутренне ужаснулся. И сказал бы, что человеку, который сейчас согнулся перед ним и хрипел, держась за стену кабинета, очень и очень плохо. И это — если оставаться в неподходящих к данной ситуации узких рамках нормативной лексики.

Виттер был настолько поражен состоянием андроида, что подбежал к нему, желая помочь. Но Блейк отстранил его вялым взмахом руки. Отстранил, доковылял до дивана, который был неподалеку, и свалился в него.

Требовалось что-то спросить и сделать. Но Келс, привыкший — за исключением нескольких, особенно эмоциональных разговоров с андроидом, состоявшихся в ту пору, когда Блейк искал Аву, — к тому, что двухметровый блондин и мечта сопливых малолеток кажется, почти неуязвим, не знал, что надо делать. Что делать с андроидом, когда ему плохо?!

«Так, рассуждая логически… — торопливо соображал Келс. — …Не так важно, что он андроид, правда? Он похож на нас, на людей. Значит…». Виттер схватил телефон и начал спешно набирать номер знакомого врача, но Уильям, сумевший сквозь плотный, душный дурман, окружавший его, заметить это, покачал головой.

— Не надо… Никого не надо!

— А что мне с тобой делать?! — закричал, то ли от волнения, то ли уже от страха, Келс.

Безумно яркие, блестящие глаза туманно уставились на Келса.

— Не звонить мне… пока. Я же здесь…

Келс ошарашено посмотрел на Блейка, и на такую смешную шутку ничего не ответил.

— Что делать, Уильям? Как помочь?!

— Воздух… больше… — задыхаясь, прохрипел Блейк, поплотнее укладывая себя, правда, без особого успеха, на диван.

Голова ужасно кружилась, и он боялся, что упадет. «Лучше отключиться на диване… успеть…» — бормотал он себе, подползая к спинке дивана, чтобы лечь поудобнее. Вытянуть руки вдоль тела, вытянуть длинные-длинные-длинные ноги… Сквозь свой плотный, душный туман, он слышал, как застучали, — громко и сердито, — раскрытые окна. В кабинете Виттера, если он верно помнит, было одно панорамное окно, и два поменьше. С ними-то, надо думать, сейчас и сражался невысокий адвокат. Андроид представил эту картину, и она ему показалась настолько забавной, что он засмеялся. А на самом деле захрипел: так его лающий смех услышал Келс.

— Уильям! Слышишь меня?! Что еще сделать? Ответь!

Блейк его слышал. Только сказать ничего не мог. Рот с пересохшими, белыми губами, открывался беззвучно, но сказать о том, что нужно нажать на солнечное сплетение, не получалось. «Вернее, на то, что осталось от солнечного сплетения», — проворчала андроиду его операционка, сосредоточенно и усердно латая его изнутри.

Каким-то образом Уильям сумел зацепить свою вечно сползающую, безвольную руку за мелкую пуговицу на рубашке. Виттер, напряженно наблюдавший за ним, отбросил ее в сторону не слишком любезно, и расстегнул пуговицы. И, как Роберт Мор когда-то, ошарашенно уставился на то, что увидел. Разорванная, рваная, разрезанная непонятно на какую глубину, кожа. В шрамах. От шеи до пояса. Ран было так много, что за ними Келс далеко не сразу разглядел то, что еще можно было, хотя бы с каким-то усилием, назвать кожей. Это стало первым, что поразило Виттера. А вторым…

«Почему несколько ран — свежие?» — думал Келс, наклоняясь над андроидом. Прикасаться к рассеченной коже, исходящей сукровицей и белой кровью, он не рискнул. Только снова, отследив слабое движение Уильяма, убрал его руку в сторону. На этот раз аккуратно. И снова схватился за телефон.

— Не нужно… говорю… нажми…

Виттер наклонился ближе, расслышал еле выходящий из губ андроида шепот, и нахмурился.

— «Нажми»? Что? Что ты сказал?!

Рука Уильяма снова поползла вверх, к грудной клетке. И Келс, наконец-то, понял. Сложив ладони на груди Блейка подобием креста, — вполне пригодного для искусственного дыхания, — Виттер осторожно опустил руки вниз. Рассеченная кожа андроида под его ладонями разошлась в стороны легко, — как лепестки теплого, нежного цветка. И очень скоро руки Келса закрасились белой кровью андроида.

Оглушенный стуком собственного, дикого сердца, Виттер глубоко вздохнул, и на секунду закрыл глаза. Пот побежал по его лицу, закапал мутно-белыми каплями вниз, на раны Уильяма.

Разозлившись на себя за волнение и страх, Келс отклонился назад, выхватил из нагрудного кармана платок, и вытер им лицо. Стало немного легче. А потом он сорвал с себя пиджак, развязал ненавистный галстук, и снова склонился над андроидом.

И снова нажал на грудь. Ладони вновь увязли в теплой, светлой крови. Но в этот раз в руках Келса, похоже, было больше силы. Может, он совладал с собственной паникой?.. Глаза Уильяма, нестерпимо яркие и резкие в своей небесной лазури, открылись. И, кажется, посмотрели на него благодарно. Убрав руки от груди андроида, Келс выпрямился, и стал внимательно следить за Блейком.

Время шло. Виттер несколько раз убирал, — промакивая бумажными полотенцами, — скопившуюся кровь из ран. И она, наконец, остановилась. Перестала идти. Весь пол возле дивана был усыпан белыми, смятыми салфетками. Келса это не тревожило. В кабинет, в открытые настежь, высокие окна, летел ветер. Теплый и знойный, пропитанный солнцем, но все же… «Лучше, чем ничего?» — растерянно думал Келс. В голове его заметалась мысль о том, что Блейку может помочь лед. Наверное. Если приложить его к ране? Но так ли это, Виттер узнать не успел: взгляд Уильяма уже не проплыл мимо, а сфокусировался прямо на нем, на его растерянном, тоже бескровном, лице. И губы Блейка (Келсу казалось, что они неразличимы на его белом лице) прошептали:

— Спасибо…

Виттер помнил, как шумно выдохнул, и, отвернувшись, поднялся. Заходил по комнате. Ему сделалось так жарко, что впору было самому сбросить весь этот плотный, тяжелый костюм. Погруженный в свой медленно отступающий страх, Келс не сразу заметил, что Блейку становится лучше. Он понял этот только тогда, когда почувствовал на себе его взгляд. Яркие, как летнее небо, голубые глаза, следили за ним, не отставая. И Келс остановился, закруженный собственной, беспрерывной ходьбой по кабинету.

— Тебе лучше? Правда, лучше? Уильям?

Светлая голова с потемневшими от пота волосами, медленно кивнула. Келс выдохнул, растер шею и снова забился маятником по кабинету.

— Пожалуйста… сядь. Плохо. Смотреть на тебя.

Виттер резко оглянулся. Осекся в движении. И сел в кресло рядом с диваном, на котором лежал Уильям.

— Что еще сделать? Как помочь? Позвонить в больницу?

Тонкие губы еле затянулись улыбкой.

— В больницу? Такому?..Меня не возьмут. Не человек, с белой… начнут выяснять… причинят Эви вред…

— «Эви»? Что за «Эви»?

Со стороны андроида послышался краткий, усеченный смешок. Но даже в этой краткости Виттер расслышал насмешку. «Как ты не можешь знать Эви?» — спрашивал он.

— Ава Полгар. Для меня она Эви. Стала. Давно. И теперь — всегда…

«А-а-а-а!..» — хотел было протянуть Келс, но вовремя остановился, лихорадочно собирая из разбитых фрагментов общую картину.

— Но это же не она? Не она?.. Тебя?

Смешок повторился. Теперь он говорил, что Келс, оказывается, бывает очень глупым.

— Другие… люди, — прошептал Уильям, переводя взгляд вверх, в потолок.

— И-и-и… что теперь делать? То есть как… — шептал Виттер, сам не понимая, что именно хочет спросить.

В его душе, внутри него, росла паника. Такая, какой он еще не знал. И Келс лихорадочно пытался сообразить, что делать? Уильям вышел из строя, помочь в их общем деле он теперь не сможет, а ему одному не… Как успеть, как за всем уследить?! Присмотреть за Авой, вести дела?..

Виттер с опозданием понял, что снова отключился от реальности, ушел в свои мысли. Резко тряхнув головой, он посмотрел на андроида и вновь удивился тому, что увидел. Опустив ноги на пол, Блейк сидел на диване, и осторожно, через равные промежутки времени, которое он отмерял тихим счетом, нажимал на свою грудь основанием правой ладони. Он был занят этим так усердно и так сосредоточенно, что совершенно не следил за тем, как белая кровь снова потекла из ран на груди. Стекая, падая вниз, она оставляла следы на коже Уильяма, и на черных брюках. Заметив подобие улыбки на лице андроида, Виттер похолодел. И только потом отметил про себя, что Блейк уже не выглядит так мертвенно-жутко, как в первые минуты приступа. Может, поэтому Келс, еще не слишком уверенно, но решился спросить:

— Что это все такое?

Уильям перевел на него взгляд и тихо сказал:

— Шрамы теперь не заживают.

Кожа на голове Келса отъехала назад. А Уильям продолжал:

— Мне понадобиться ваша помощь, Келс. Я вынужден о ней попросить.

— Что надо делать? — сухо сглотнув, уточнил Виттер.

Он, не моргая, смотрел на шрамы Блейка, и, как завороженный, не мог отвести глаз. А внутри него опять, нашептывая свои пьяные песни, рос и шипел ужас.

— Кровь скоро снова успокоиться. Но вы можете обработать шрамы, Келс? Там, на спине? На груди я смогу сам.

На тонких губах Блейка растянулась слабая улыбка, призванная смягчить просьбу и сделать ее не такой страшной для человека.

— Чем? — только и спросил Виттер, чувствуя, как остро царапает в сухом горле.

Уильям пьяно отклонился в сторону, протянул по дивану свой пиджак, который успел снять перед тем, как завалиться на диван, и достал из его внутреннего кармана небольшую баночку со светлой, плотной и вязкой мазью, плотно закрытую крышкой.

— Этой мазью Эви…

Уильям тряхнул головой, и ударил себя основанием ладони по правому виску.

— Возьмите. Если вы не против помочь мне.

Келс ничего не ответил. Не знал, — что, и не знал, — как. Звучащее сейчас подобие едва ли не светской беседы поражало его, вгоняло в ступор. Он никак не мог соединить в своем сознании то, что слышал и видел относительно Уильяма Блейка сейчас, с тем, что он думал о нем раньше. На лице Келса еще надолго застыло крайнее изумление. И смягчилось оно, почти скрывшись из его черт, только много позже, за те несколько десятков минут, что он долго и обстоятельно обрабатывал шрамы Блейка на спине. Да, его ожидало новое удивление. И новые шрамы. На спине андроида. И Виттер, взглянув на спину Уильяма, снова ощутил растущую внутри панику и ужас. Время помогло Келсу взять себя в руки. И в какую-то минуту из того бесконечного молчания, что застыло в кабинете, он отрывисто прошептал:

— Кто это сделал с вами, Уильям?

Андроид повторил все то же:

— Другие люди. Не Ава Полгар. Конечно, не она. Не Эви…

— Но Ава знает? — продолжал настаивать Келс, осторожно касаясь шрамов.

— Да. Мы...

— Что?

— Разошлись из-за этих шрамов? Так это говорят?

Келс замолчал. А потом осторожно спросил:

— Ава этого не поняла? Не… приняла ваши…

— Наоборот, — лицо Уильяма исказилось мукой. — Она приняла их слишком близко к своему и без того раненному сердцу. Но я… Мне, знаете, противно думать, что она будет касаться их. Зачем ей такое уродство?

— Может быть… — начал Келс.

— Она и так слишком много плакала из-за меня!

На этих словах Уильям вздрогнул, и, скомкано прошептав «спасибо», попытался натянуть на себя рубашку.

Виттер остановил его резким движением руки.

— Подождите!

Осмотрев кабинет, Келс устремился к дальнему шкафу, который, как был уверен Блейк, был забит только документами. Но адвокат, порывшись в одном из ящиков, — и вышвырнув, от нетерпения, какие-то коробки и папки на пол, — вернулся к андроиду отнюдь не с бумагами.

— Вот! Закройте раны.

Келс протянул андроиду запечатанный, большой, прозрачный пакет, внутри которого оказался эластичный и плотный, белый бинт.

— Что с этим делают люди? — нахмурившись, уточнил андроид.

— Фиксируют раны.

— Не понял.

Посмотрев на раскрытые шрамы Уильяма, Виттер непроизвольно вздрогнул и объяснил:

— Надо обработать раны на груди и закрыть все бинтом. Так вам наверняка станет легче. Раны будут в покое, и… Может, конечно, станет жарко. При таком солнце в Пало-Альто, но…

Уильям, подумав и внимательно рассмотрев бинт, кивнул.

— Вам нужна помощь?

— Нет, благодарю. Теперь я сам.

Виттер не поверил бы, если бы ему сказал это кто другой, но Блейк, явно смутившись своего вида и ран, взял баночку с мазью и пакет с бинтом, очень медленно поднялся с дивана, и, только отойдя от адвоката на приличное расстояние, неровно проговорил:

— Спасибо, Келс. Я вам очень благодарен. Вы спасли меня.

— Я… — хотел перебить его адвокат, но ощутив, как к горлу подкатывает ком, остановился.

Он чувствовал себя ужасно. Так же отвратительно, как в тот день, когда узнал из отчета Блейка о прошлом Авы. Сердце пронзила острейшая боль. А стоило вспомнить обо всем, — об Аве, и, теперь, об Уильяме, — как к глазам неожиданно подступили слезы. Такие моменты, — с закаленным постоянными боями с худшими проявлениями человеческого общества, — сердцем Келса случались не часто. Но вот, теперь… Сначала Ава, сейчас Уильям… Келс, быстро отвернувшись к окну, сильно сжал переносицу и сделал глубокий, судорожный вдох. И ощутил, как оно поднимается. То поглощающее чувство, которое приходило к нему всегда, только в такие моменты. Чувство такой острой, отчаянной и нестерпимой боли, из-за которой он больше ничего не хотел. Не хотел ни этого мира, ни этого света, ни этого воздуха… «Что за звери обитают в нем? Что это такое? Как можно?» — горели, безмолвно спрашивая, зеленые глаза Келса. Горели, и не находили ответа. Горели, и не обращались ни к кому. Просто потому, что обратиться с таким было некуда, ни к кому… И потому, что он сам, каждый день своей жизни, встречал таких зверей. В залах судов, за решетками, на допросах. Многие из них, прослышав о нем, как о лучшем, хотели его, такого адвоката, себе. Но Келс продолжал стоять на шаткой, светлой досточке света и мира. Надеясь, что так, вместе с ним, они, может быть, станут чуть ярче и крепче.

— Простите меня, Уильям.

Андроид, уже закрепивший конец бинта под его нижним краем, на поясе, в удивлении оглянулся на Келса.

— Я снова должен признать, что был очень сильно неправ в вашем отношении.

— Вы тоже не перестаете меня удивлять, Келс Виттер. Извините, что напугал вас этим видом.

Келс отрицательно замотал головой.

— Нет! Я… если вам будет еще нужна помощь, такая же… Я помогу. И хочу сказать, что это очень жаль. Не отталкивайте Аву. Она очень добрая. Я не знаю, как она это смогла, после всего… Но если вы оттолкнули ее из-за ран, то… Это напрасно. Это очень больно. Тем более, когда она так сильно вас любит.

Теперь уже, — как это давно повелось в общении Блейка и Виттера, — Уильям, в свою очередь, смерил адвоката немым, изумленным взглядом.

— Она сама мне сказала. Однажды. Вы тогда оба были уже в Назаре. И у вас тогда, как я понял, не все ладилось…

Андроид отвернулся, накинул рубашку на плечи, и, все еще теряясь от услышанных слов Келса, и от нового ощущения, которое заключалось в том, что ткань от одежды больше не тревожила его шрамы, застыл на месте.

— Уильям?

Едва заметный поворот головы в сторону Виттера.

— Давайте встретимся здесь через три дня. Срочное дело, о котором я вам сказал, подождет.

— Уверены?

— Да. Я слежу за ситуацией.

Уильям кивнул, вернулся к дивану, забрал пиджак, и, оглянувшись, сказал:

— Тогда до встречи, Келс Виттер.

Адвокат глубоко вздохнул, возвращаясь из мыслей в реальность. Вот так, думал он, и получилось, что Ава и Уильям снова столкнулись в его кабинете. Абсолютно случайно. Прошли заявленные три дня, Уильям пришел на встречу с Келсом. За обсуждением новостей о сбежавшем Аллесе и о деле, связанном с сотрудниками детского дома, за новой обработкой ран… Келс тогда так сильно вздрогнул от неожиданности, резко хлопнувшей двери кабинета, и от громкого «привет!» Авы, что первые несколько минут только смотрел на нее, и мысленно соображал, успел ли Уильям скрыться от наблюдательного взгляда ее красивых, кошачьих глаз? Блейк, конечно, успел. Иначе это был бы не он.

«Хвала небесам!» — едва не возблагодарил небо Келс, но осекся, замечая рядом с Авой девушку. Как потом выяснилось, это была Риз Сильвер. При виде нее, и без того расходившаяся от новостей кровь Келса забурлила, заходила жаркими волнами и забилась в венах, как пьянящий своими ритмами барабан джембе. И Виттера понесло. И в этом потоке, в котором никогда он до этого не был, он теперь плыл, очень мало что соображал, и мысленно молил только об одном: только бы ничего не случилось, только бы ничего не случилось!

Но оно, конечно, случилось. Может быть, именно оттого, что Келс так страстно просил об обратном. Случилось и обнаружение Блейка, — который, услышав Аву, уже не мог ни секунды сидеть на месте, и все сверкал, исходя от нетерпения, глазами, — и дальнейший их разговор, и обморок Авы…

Виттер смотрел на закрытую дверь кабинета, и как сейчас видел перед собой события недавних дней: Ава поднимает руку, чтобы отодвинуть Уильяма, начинает идти, и… Блейк подхватил ее одной рукой, — под спину. И это движение напомнило Виттеру то же, что он подумал, глядя на раны Блейка: раскрытый, нежный цветок… исходящий кровью. Келс помнил, как Уильям, обнимая Аву, отвел волосы с ее лица, и выхватил из кармана телефон, чтобы звонить в «скорую». Риз оказалась быстрее. Без запинки назвав адрес офисного здания, она завершила звонок, и сказала, что поедет с Авой в больницу. Уильям тогда ничего не сказал. Удерживая Аву на руках, он положил ее на диван, разорвал руками высокий, плотный ворот ее белой футболки, открыл окна, вернулся к Аве, и четко сказал:

— Есть нашатырный спирт?

У Келса, у которого в рабочем кабинете отыскался несколькими днями ранее эластичный бинт, надо думать, вполне была и такая мелочь, как нашатырь. Вот только Виттер ничего не мог сказать на этот счет. Он просто остолбенел. И тогда Блейк, взглянув на него, громко скомандовал:

— Риз, во втором ящике справа, в дальнем шкафу. Посмотрите, пожалуйста. Там, скорее всего, у Келса Виттера хранится аптечка.

Девушка кивнула и скоро вернулась. С ватой и нашатырным спиртом в руках. Андроид, благодаря, кивнул, вылил несколько капель на белый, ватный диск, и аккуратно поднес его к носу Авы. Как и тогда, в тот вечер, когда все сделалось явным, и Ава, придя в себя после обморока, впервые увидела шрамы Блейка, девушка сильно вздрогнула, а потом медленно открыла глаза.

— Мы везем тебя в больницу, Эви, — шепнул Блейк.

Она замотала головой из стороны в сторону, не соглашаясь. А он только улыбнулся, и, снова взяв ее на руки, понес к двери.

— Везем, да. Врачи тебя посмотрят и обязательно вылечат. Чтобы ты и дальше бегала крохотной, маленькой пулей, и давала нам всем прикурить.

Ава тогда тихонько коснулась груди Уильяма дрожащей рукой, и заплакала. Обняв ее крепче, он остановился на секунду, поцеловал ее в холодный, мокрый от пота висок, и быстрее зашагал дальше.

Келс, Уильям с Авой на руках и Риз столкнулись с врачами «скорой» внизу, на первом этаже делового центра. Аву Полгар Уильям им не отдал. И, несмотря, на все громкие, возмущенные и неоднократные уговоры, им пришлось тащить за собой пустые, почем зря взятые из машины, носилки. Врачи еще долго костерили Блейка на чем свет стоит, но он, никого ни о чем не спрашивая, подошел к машине «скорой» с Авой на руках, и перекрыв возмущение медиков, отдал приказ:

— Откройте!

Оба врача, застыв перед ним в белых халатах и с перекошенными то ли от злости, то ли от удивления лицами, беспрекословно и быстро выполнили наказ и распахнули перед блондином две половинки дверей. По-прежнему не выпуская Аву из рук, Блейк одним громадным рывком втянулся в машину «скорой», сел у окна и огрел медленных, на его взгляд, врачей гневным взглядом. Они, сглотнув, кивнули, и втянулись в машину за ним.

— Может, все-таки, носилки? — робко и тихо, наверняка считая Блейка самым огромным начальником, предложил один из них.

На этот раз Уильям послушался и положил Аву на носилки.

«Давайте скорее!» — скомандовал он водителю, и, посмотрев на Риз, уточнил:

— Риз, вы с нами?

Девушка кивнула, забралась в машину под неуверенными взглядами врачей, не решившихся сказать, что сопровождающим может быть только один человек, и, забрав с земли, — для полного комплекта, — еще и невысокого человечка в золотых очках, рванули в больницу.

Но там Блейку командовать не дали. Дежурный врач, заявивший этому «молодому человеку», что он и без его команд — опытный, «и, притом, в отличие от него, медик», отринул все возражения прибежавшей вместе с врачами троицы, и увез Аву Полгар на осмотр.

Келсу, Риз и Уильяму осталось только ждать. Перенесенное волнение не прошло для Блейка бесследно, и все его показатели, датчики и системы снова начали сбоить. Виттер, только недавно пришедший в себя от испуга за Аву, взглянув на андроида, понял: у него снова начинается приступ. Потянув Блейка за собой, Виттер как можно спокойнее сказал Риз, что они «вынуждены ненадолго уйти, но скоро, обязательно, вернутся». Девушка, нахмурилась, и, вероятно, хотела что-то сказать, но Келс, наклонившись, прошептал ей на ухо:

— Уильяму плохо. Я помогу ему. Мы скоро вернемся.

Эти слова одновременно и встревожили, и успокоили Риз. Келс поможет Уильяму, она останется здесь, ждать новостей об Аве. Все будет хорошо, они скоро все встретятся. Риз кивнула словам адвоката, заволновалась от аромата его одеколона, сильнее втянула горьковато-терпкий аромат в легкие, и улыбнулась.

— Я позвоню, как будет что-то известно. Не торопитесь, я никуда не уйду.

Келс завершил разговор по телефону и сообщил Уильяму:

— Это Риз. Ава пришла в себя. И снова заснула. Врач говорит, что на пару дней ей нужно остаться в больнице.

— Для наблюдения, я знаю! — нервно добавил Блейк, слышавший все подробности телефонного разговора.

Уильям злился на свои раны за то, что они, снова заныв, совершенно лишили его покоя, и он вынужден был уйти из больницы. Злился и не мог успокоиться.

На очередную, чертову, перевязку!

— Так что будем делать, Блейк? Что скажем Аве?

Уильям невесело улыбнулся.

— Надо подумать. Но явно не ту правду, в которой мы ведем дело о детдоме за ее спиной.

— Да-а… — безрадостно протянул Келс, отпивая виски.

— Я планирую добиться от Авы Полгар согласия на охрану. В моем лице. Теперь, благодаря обработке шрамов, я могу это делать. Пока не знаю, как я добьюсь ее согласия, но…

От этих слов Виттер веселее андроида не стал. Усмехнувшись, он негромко заметил:

— «Добиться»? От Авы? … Я заранее желаю вам удачи, Уильям Блейк. Да что там! И себе тоже…