Тонкое искусство пофигизма (гет)

Ксении приходилось признать, дело, в которое она влезла, было более серьезным, чем казалось вначале. . Подозрений рождалось множество — помимо же их, в голове появлялось еще большее количество вопросов. Толпы людей, собранные в студии по причине умерщвления фотографа смущали девочку, а непонимание, как с этим связанно с исчезновение ее мамы заставляло оставаться на месте. Безумная череда событий кружила юную Шаталину. И во всей этой круговерти она хваталась, как за спасительный круг, за знакомую фигуру Жабы Аркадьевны. Таже, не обращая внимание на разгорающийся вокруг спор, с ловкостью и скоростью, которые от нее можно было ожидать в последнюю очередь ползала между осколками фотографических картин.

— А кстати уж про Владимира Львовича, — с невинным видом заметил Бердичевский. — Там ведь тоже не все ясно. Поговаривают, что княжна бросила Поджио не просто так, а ради Бубенцова.

— Ерунда, — махнул рукой с растопыренными пальцами полицейский. — Сплетни. То есть Телианова по Владимиру Львовичу, может, и вздыхает. Ничего удивительного — мужчина он видный. Но сам Бубенцовк ней совершенно равнодушен. Да даже если между ними и было что прежде. Мотива что-то не разберу. Ревновать любовницу, которой нисколько не дорожишь и от которой не знаешь, как отвязаться? Пойти из-за этого на убийство? Так, Матвей, не бывает-с.

Приходилось признать, что Лагранж прав.

— Что же мы будем делать? — спросил Бердичевский.

— Полагаю, для начала недурно бы хорошенько допросить всех троих…

Полицейский не договорил — заметил, что сбоку, чуть в сторонке стоит Ижевская. Клочки фотографий, аккуратно собранных в квадраты, лежали на полу вдоль стен.

— Что вы здесь все шныряете? — раздраженно воскликнул Феликс Станиславович. — Убрали, и идите себе. А еще лучше выметите отсюда весь этот сор.

Жанна молча кивнула и поднялась в бельэтаж.

* * *

Ожидая, когда за ней последует дочь Максима, Жанна сидела в лаборатории и курила.

— Что, сетричка-невеличка за кем-то следишь? — весело спросила женщина, убирая портсигар в сумку. — Или это тебя полиция ищет?

Ксюша увидела, что стеклянных осколков на полу лаборатории уже нет — собраны и разложены, совсем как фотографии в салоне. Проследив за направлением ее взгляда, женщина заметила:

— Там такие есть, что вам юная леди смотреть никак не рекомендуется. Веселый был господин Фотограф.

Теперь уже освоившаяся девочка спросила:

— Скажите, Жанна Аркадьевна, а есть ли здесь пластина «Дождливое утро»?

Женщина улыбаться перестала, удивленно подняла брови.

С этой картиной и была связанна терзавшая ее загадка. В перечне «Дождливое утро» есть, а пластины она не нашла. Ни кусочка.

Пелагия молчала, сдвинув брови. Думала.

— Так что с этим самым «Дождливым утром»? — не отставала Ксюша.

— Тебе здесь быть не полагается, — рассеянно ответила девочке Жанна, повернулась и пошла вниз.

Дело в том, что в салоне не хватало фотографии именно с этим названием. Все собранные из обрывков картины совпадали с оставшимися на стенах подписями — даже те три, с обнаженной Телиановой, из-за которых произошел скандал на Бале — Маскараде. Но от снимка со скромным названием «Дождливое утро» не обнаружилось ни единого, даже самого маленького фрагмента.

— …И все-таки Бубенцова тоже следует допросить! — услышала она, входя в салон.

Полицейский и помощник прокурора, похоже, никак не могли договориться о круге подозреваемых.

— Оскорбить такого человека сомнением! Одумайтесь, Бердичевский! Конечно, я всецело в вашей власти, но… Ну что тебе еще?! — рявкнул полицмейстер на Жанну.

— Собрать бы здесь всех, кто вчера был, чтобы к приезду Максима Викторовича и репортёров каждый мог высказать свои соболезнования, — сказала она, кротко глядя на него лучистыми голубыми глазами. — Глядишь, убийца бы увидел репортаж и признался.

— Марш отсюда! — гаркнул Лагранж. — Зачем вы только ее сюда привезли!

Помощник прокурора незаметно кивнул Ижевской и взял полицмейстера за локоть.

— А ведь вот что надобно сделать. Соболезновать в прямом эфире, конечно, бесполезно, но вот очную ставку, этакий следственный опыт бы произвести очень даже неплохо. Соберем всех вчерашних, якобы чтобы восстановить, кто где в какой момент находился, да что говорил…

— Превосходно! — подхватил Феликс Станиславович. — У вас истинный криминалистический талант! Непременно вызовем и Телианову. От одного ее вида все эти петухи снова в раж войдут, и убийца непременно себя выдаст. Ведь преступление совершено явно не по холодной крови, а со страсти. Где уж страстному человеку будет сдержаться. Нынче вечером и соберем. А я времени терять не стану — проверю каждого из главных фигурантов на предмет алиби.

— И Бубенцова обеспечьте, это уж обязательно.

— Губите вы меня, Матвей, режете без ножа преданного вам человека, — горько пожаловался Лагранж. — А ну как Владимир Львович на меня разозлиться?

— Вы смотрите, чтобы я на вас не рассердился, — тихо ответил на это Бердичевский.

* * *

Все было устроено в точности, как во время злосчастного суаре, даже с закусками и вином . Счастливая мысль превратить унизительную полицейскую процедуру в вечер памяти Аркадия Сергеевича пришла хозяину, который сейчас чувствовал себя окруженным вниманием более, чем накануне. То есть утром, узнав о трагедии, он, разумеется, поначалу испугался и даже пожалел бедного Поджио, но позже, когда стало ясно, что скандальная слава Бала — Маскарада превзошла самые смелые его ожидания и главные события, возможно, еще впереди, актеришка совершенно избавился от уныния и всю вторую половину дня была занята срочным обновлением черного костюма.

Состав участников этого нового мероприятия, на сей раз не званого, а вызванного, тоже был почти тот же. По понятной причине отсутствовал фотограф, неотмщенный дух которого представляли товарищ прокурора и полицмейстер. И еще, в отличие от вчерашнего, с самого начала присутствовала Наина Георгиевна, оповещенная о следственном эксперименте официальной повесткой и прибывшая точно в назначенное время, в девять часов, хотя Феликс Станиславович предполагал, что ее придется доставлять под конвоем.

Виновница несчастья (а именно за таковую ее считали большинство присутствующих), приехав, сразу затмила и отодвинула на дальний план хозяина. Наина Георгиевна сегодня была еще прекрасней, чем всегда. Ей необычайно шло лиловое траурное платье, длинные черные перчатки, а глаза лучились каким-то особенным, загадочным светом. Держалась она без малейшего смущения, а напротив истинной царицей, ради которой и созвано все это.

Главный подозреваемый был тих, молчалив и на себя вчерашнего совсем не похож. Жанна в образе Серафимы с удивлением отметила, что лицо его нынче, в отличие от вчерашнего дня, имеет умиротворенно и даже довольно.

Зато Петр Георгиевич был весь ощетинен, как еж, без конца говорил дерзости представителям власти, громогласно возмущался позорностью затеянного спектакля, а от сестры демонстративно отворачивался, показывая, что не желает иметь с ней никакого дела.

Из прочих участников обращал на себя внимание Краснов, без конца всхлипывавший и сморкавшийся в преогромный платок. В начале вечера он высказал желание прочесть оду, посвященную памяти покойника, и успел прочесть две первые строфы, прежде чем Бердичевский прервал декламацию за неуместностью.