Не та цель (джен)

Своим прямым вопросом бабушка виртуозно загнала меня в тупик, и я как никогда ясно понял, что если и сейчас продолжу играть в молчанку, то по отношению к бабушке выглядеть это будет похлеще предательства. Да и надоело мне, если честно, тянуть все переживания на одном себе, и очень хотелось с кем-то поделиться. Именно поэтому я глубоко вздохнул, и отбросив маску ребёнка, проникновенно взглянул в глаза Августе и тихо сказал:

— Да, бабушка, ты права. Я действительно от тебя кое-что скрывал всё это время, но как мне кажется — тут не слишком подходящее место для откровений, не правда ли?

Бабушка несколько мгновений изучающим взглядом смотрела на меня, после чего хмыкнула, и двинулась в сторону дома, изредка постукивая тростью о мостовую.

Как только мы зашли в дом, то она тут же, не переодеваясь направилась в сторону зала, но я аккуратно придержал её за руку, краем сознания отметив, что руку вырывать она не спешила, и когда она обернулась в мою сторону с вопросительно поднятой бровью, я кивком головы указал на второй этаж, и сказал:

— Будет гораздо лучше, если наш разговор будет происходить в кабинете главы рода.

Августа понимающе кивнула головой, и уже через пару минут мы пересекали порог кабинета, где Сибран с предвкушающей усмешкой сразу же сказал:

— Ну что, наследник? Как всё прошло? И почему у тебя такой вид, будто ты собрался кого-то хоронить?!

Я на это только покачал головой и ответил:

— Не сейчас, Сибран. Нам с бабушкой очень нужно поговорить.

Со стороны портрета последовал какой-то невразумительный звук, после чего предок сказал очень серьёзным голосом:

— Главное — не вздумай давить, наследник. Действуй плавно и размеренно. Магия рода поможет тебе преодолеть враждебное воздействие, но если ты поспешишь, то последствия будут катастрофичны.

Кивком головы поблагодарив Сибрана, я снова сосредоточился на Августе — том самом человеке, благодаря которому это тело дожило до текущих лет.

Усевшись в кресло главы рода, я ещё раз глубоко вздохнул, и как только бабушка заняла одно из кресел, начал говорить:

— Наверно было бы гораздо лучше, если бы я рассказал тебе всё сразу, но в тот момент меня так сильно это испугало, что я просто не нашёл в себе сил попытаться с тобой обсудить то, что произошло в тот роковой день.

Августа непонимающе нахмурилась, и тихо прочистив горло, осторожно спросила:

— Нев, ты о чём? Я тебя совсем не понимаю…

Успокаивающе махнув рукой, я наконец собрался с мыслями, после чего немного прикрыл глаза, чтобы лучше восстановить все свои воспоминания, и начал говорить:

— Это произошло практически месяц назад. В тот день мы с тобой пошли навестить маму и папу в Сент-Мунго, и по началу всё было как обычно. Но когда я попал в палату к родителям, то почувствовал что-то неладное.

У меня возникло чувство, неправильности, которому я сначала не придал особого внимания, а потом, когда я осознал, что маму и папу там практически не лечат — потерял контроль над эмоциями.

В этот момент бабушка хмыкнула, и понимающе произнесла:

— Как же, как же… Помню. Бедная Кьяра до сих пор наверно приходит в себя от того разноса, что ей устроил сопливый подросток в твоём лице.

— Верно, но вот дальше начинается самое интересное… — тихим голосом произнёс я, молча проглотив упоминание про сопливого подростка, после чего задержав дыхание, как перед прыжком в ледяную воду, спросил:

— А что ты помнишь после этого? Ты помнишь, как я расспрашивал твою подругу про денежное содержание? Как удивлялся тому, сколько ты ежемесячно переводишь на счёт Мунго, где моих родителей просто СОДЕРЖАТ, но никак не лечат? Как ты, до глубины души возмущённая, заходила в кабинет к Гектору, чтобы получить ответы на свои вопросы… И спустя десять минут вышла оттуда совершенно не похожая на себя, и сказала мне, что вопрос успешно решён?

С каждым моим словом, с каждым озвученным событием, глаза бабушки всё сильнее расширялись, а она бледнела прямо на глазах. Решив не доводить дело до греха, я требовательно произнёс:

— Симми!

Домовик моментально оказался в кабинете, и окинув обстановку пристальным взглядом, тут же исчез, чтобы спустя пару мгновений появиться с кружкой, над которой поднимался густой пар. Он всучил свою добычу Августе, после чего моментально исчез, оставляя нас с ней вдвоём.

Бабушка тем временем совершенно автоматическим движением немного отпила, после чего натужно закашлялась, и прямо на глазах стала приходить в себя. В первую очередь это выразилось в том, что она перестала напоминать тень самой себя, и на щеках появилось какое-то подобие румянца, но вот глаза… Глаза были пустыми, или скорее даже — опустошёнными.

— Как же так… Я ведь действительно не помню что было после того, как ты стал кричать на Кьяру… Помню как ты выходил из палаты родителей, помню как мы спускались на лифте, а потом… Потом мы выходим на улицу и едем домой на этом ужасном Ночном рыцаре...

Я замотал головой как китайский болванчик, после чего встал, обошёл стол, и усевшись рядом с Августой, взял её за руку, тихо продолжая свой рассказ:

— Нет, бабушка, все было совсем не так. После выхода из палаты я действительно налетел с претензиями на Кьяру, услышав которые она созналась, что на моих родителях помимо обычного лечения проводились ещё и эксперименты свежесозданных лекарств.

Нас с тобой это очень озаботило, а когда мы узнали с тобой список лекарств, которыми пичкают маму с папой и посчитали их стоимость, то у нас очень сильно не сошёлся полученный результат и мы приняли то самое ошибочное решение — идти разбираться к главному врачу, которым как раз таки и является старший Уизерби.

Когда мы зашли к нему в кабинет и ты сходу начала предъявлять претензии — он при помощи Авроры разделил нас, после чего ты осталась с ним один на один.

Меня не было не больше десяти минут, но этого времени Гектору вполне хватило, чтобы успешно «решить» все вопросы и выставить тебя за дверь.

Смею заметить, что состояние у тебя в тот момент было настолько паршивым, что я даже не захотел рисковать лететь домой при помощи трансгрессии, и убедил тебя, что было бы гораздо лучше и безопаснее добираться на Ночном рыцаре!

Все эти слова я говорил очень воодушевлённым тоном, и объяснялось это очень просто. Чем больше я говорил, тем ярче горели глаза Августы, в которых удивление и непонимание постепенно сжигались волной неудержимой ярости, сметающей всё на своём пути.

— Да… Кажется… Кажется я начинаю вспоминать! Я действительно зашла туда… Зашла прямо к нему в кабинет. Эмоции внутри меня бурлили и решимость разобраться в этом вопросе зашкаливала за все пределы. Я зашла и сразу же увидела Гектора. Он вальяжно сидел за своим столом и улыбался своей фирменной улыбочкой…

Не выдержав этого зрелища я практически с самого порога начала говорить… Говорить о выставленных счетах, о отсутствии лечения, требовала каких-то решительных действий, а потом… — Тут бабушка замолчала, ее лицо несколько побледнело, но она всё-таки смогла окончательно сломить установленный ментальный блок:

— Потом я вышла из его кабинета. И… — Она подняла на меня растерянный взгляд, в котором мелькал настоящий ужас от осознания произошедших перемен. — И ничего. Ничего не помню. Только всепоглощающее ощущение спокойствия, которое заставляло думать будто… будто все в порядке. Будто вопрос решен. Я вышла из его кабинета, и увидела там тебя… — Закончила Августа, глядя прямо в мои глаза большими глазами, которые буквально молили меня опровергнуть то, что она сейчас тут наговорила.

Мне очень хотелось успокоить бабушку, и сказать, что всё это — не более чем плод её больного воображения, однако мне реально надоело тянуть всё в одиночку, поэтому я безжалостно продолжил лупить правду, такой, какая она есть:

— Да, ты вернулась ко мне, Ба, — сказал я тихим, голосом, который практически переходил в шёпот. — Но ты была… другой. Совсем не такой, какая была до визита в кабинет Гектора. Твои глаза были пустые, очень похожие на глаза родителей. Ты улыбалась, но эта улыбка была совсем не твоей. Она была как будто приклеена к твоему лицу, что выглядело даже несколько жутковато.

Когда я спросил про итог вашей беседы, ты сказала, что Гектор рассказал тебе про состояние Фрэнка и Алисы, что у них есть положительная динамика, и что он очень сильно интересовался мной. И всё… Больше… больше ты не возвращалась к этому разговору, как будто его и не было. Как будто вся твоя ярость, решимость и переживания за сына с невесткой просто взяли… и испарились.

Бабушка несколько мгновений помолчала, после чего неожиданно буквально прошипела:

— Обливиэйт! Эта продажная тварь накрыла меня обливиэйтом, навсегда попытавшись забрать часть меня!!! Ненавижу!!!

Она бушевала ещё несколько минут, но в силу того, что по характеру моя бабушка была хоть и весьма тяжёлым, но предельно логичным человеком, то достаточно быстро смогла взять себя в руки, после чего подняв на меня разочарованный взгляд, буквально провыла:

— Почему ты молчал, Нев?! Почему позволил этому ублюдку так поступить со мной?!

— А что бы я мог сделать, бабушка?! — не менее эмоционально ответил я, а затем сразу продолжил, впервые за всё время существования в этом мире говоря именно то, что думаю:

— Потому что я, черт возьми, боялся, Ба! — я наконец сбросил оковы переживаний за эту боевую старушку и продолжил лупить:

— Я боялся, что если ты узнаешь правду, то сразу же снова рванёшь к нему! Станешь обвинять, требовать и призывать к ответственности за свои поступки! А этот Гектор — он глава целого мать его рода! Он сильный, у него связи, и он уже очень доступно показал, что способен на любую подлость!

Мне казалось, что если ты пойдешь к нему — он легко мог сделать с тобой что-то еще хуже, или вообще заставить замолчать навсегда, а я очень не хочу оставаться полным сиротой…. Я был испуган, не понимал что происходит, но буквально чувствовал, что надо как можно быстрее уводить тебя из того места, и сделал это.

Когда мы провели ритуал — я рассказал Сибрану про эту ситуацию, и тогда он подсказал мне способ получения части комплекта наследника. — Сказал я, показывая на кольцо, тускло блестевшее в свете люстры. — Это кольцо… Оно защищает от ментального воздействия, но только своего носителя.

Сегодня вечером, во время ужина, Гектор снова попытался на тебя воздействовать, но я почувствовал это и при помощи опрокинутого стакана сместил вектор его внимания на себя в самый ответственный момент. Предназначавшееся тебе заклинание полетело в меня, и оказалось нивелировано защитным барьером.

Мой план сработал просто отлично, но Гектор смог почувствовать барьер вокруг меня, и… отступил. Он не стал совершать повторных атак, но теперь они знают. Знают, что я что-то знаю, и знают, что я защищен.

После этих слов по кабинету разлилась вязкая тишина, которую практически сразу бесцеремонно разорвал портрет Сибрана:

— Кхм… Невилл, ты понимаешь, что сказанные тобой слова — это очень серьёзное обвинение? Из-за гораздо меньших преступлений, относительно своих членов, род Лонг`бот в былые времена объявлял кровавую вендетту до последнего живого члена вражеского рода. Ты как-то можешь подтвердить свои слова?

Я на мгновение задумался, после чего едва уловимо пожал плечами, и грустно ответил:

— Разве что своими воспоминаниями, сэр…

— Что как доказательство не воспримет ни один адекватный суд. — с холодным равнодушием перебил меня предок.

В этот момент бабушка наконец пришла в себя, и вырвав у меня свою руку, вскочила со стула и начала нервно расхаживать по кабинету, проклиная в пол голоса всех нечистых на руку махинаторов и род Уизерби в частности.

Я прекрасно помнил, как бабушка негативно воспринимает всё, что хоть отдалённо смахивает на незаконное вмешательство в разум волшебника, и сейчас, когда я ей рассказывал о том, что такое действие было совершено по отношению к ней, то честно говоря — очень боялся, что она сорвётся и всё-таки кинется на самостоятельные разборки с Уизерби, что могло закончиться ну очень печально для всего нашего рода.

Не смотря на все мои опасения Августа проявила удивительное самообладание. Она не стала совершать опрометчивых поступков, не стала судорожно вызывать авроров… Вместо этого она резко повернулась ко мне, и сказала голосом, в которой уже не было прежней резкости, но зато была усталость, и какое-то странное понимание:

— Внук… Ты поступил как полный дурак. Взвалил на себя непомерную ношу, и пытался тащить её в одиночку, неимоверно при этом рискуя. Я понимаю… Ты считал, что защищаешь меня молчанием, но от такого нельзя защититься таким образом, Невилл. — Она глубоко вздохнула, и тут же продолжила:

— Но… я понимаю твой страх, и понимаю, почему ты молчал, увидев меня такой… уязвимой, хоть это и было стратегически ошибочно.

Тут она наклонилась и подняла упавшую трость с неожиданной для ее состояния ловкостью. Опираясь на нее, она подошла к окну, и задумчиво уставилась вдаль, выпрямившись во весь свой невысокий рост. В её осанке, в холодном, словно острие меча, взгляде, появилась жесткая непреклонность, и направлена она была совсем не на меня.

Не успел я никак отреагировать на её слова, как бабушка произнесла обманчиво тихим голосом, вот только каждое слово из её уст падало, словно тяжеленный камень:

— Эта тварь посмела тронуть меня. Гектор Уизерби как варвар без спроса ворвался в мой разум и заблокировал часть меня. Он хотел сделать меня послушной марионеткой, и он еще смеет думать, что может диктовать моему внуку, на ком ему жениться? Он хочет запустить свои грязные лапы в дела моего рода?! Этому не бывать!

Она резко повернулась и посмотрела прямо на меня. В ее глазах больше не было растерянности или шока. Вместо этого там была только холодная, выверенная ярость и абсолютная решимость отомстить, не смотря ни на что.

— Ты прав в одном, внук. Бросаться сломя голову в пасть такого тигра, как Уизерби — это глупо. Он действительно силен, и благодаря своему посту, который он занимает уже на протяжении долгих лет, у него, несомненно, есть очень серьёзные связи и ресурсы, пренебрегать которыми мы не имеем права.

Тут её губы тронула едва заметная, безжалостная улыбка, после чего она припечатала:

— Но с этого момента все поменяется. Теперь мы знаем врага в лицо, и больше не подпустим его на расстояние удара. Плюс ко всему — мы с тобой тоже не одни. У нас есть Сибран, который прошёл через множество интриг и предательств, у нас есть род с живым наследником, и у нас есть правда.

В следующее мгновение она стремительно подошла ко мне, и взяв меня за плечи легонько тряхнула, после чего требовательно произнесла:

— Расскажи мне всё, Невилл. Всё, что ты помнишь с того визита в Мунго. Каждое слово, каждую деталь. Мы не будем безрассудно бросаться в бой, вместо этого мы будем готовиться, и для начала начнём со строительства крепкой обороны.

Мы будем изучать врага, и когда придет время… — В её глазах вспыхнул тот самый боевой огонь, что я видел в Мунго перед ее роковым визитом к Гектору, но в отличии от того раза — теперь этот огонь был нацелен против одного конкретного человека. — …тогда мы нанесем удар. Точный. Сокрушительный. За меня. За тебя. За Лонгботтомов.

Это всё конечно было здорово, но я всё-таки решил вмешаться и сразу расставить все точки над «и»:

— Ба, но мы ведь не можем действовать открыто! Под контролем Гектора находятся мои мама и папа!

Августа на это только хищно улыбнулась, после чего с мрачным обещанием произнесла:

— Это очень ненадолго, внук…