Без права на побег (гет)

После шаманского ритуала Лита и Северус всерьёз занялись устройством собственной складки пространства. Первое время всё казалось сложным и непосильным, но постепенно работа пошла на лад. Как говорится: глаза боятся — руки делают. И чем глубже они погружались в процесс, тем яснее становилось, что пространство можно подчинить себе, если действовать постоянно и терпеливо.

К середине апреля перекосы были устранены, а все лишние пути и прорехи аккуратно закрыты. Складывалось впечатление, будто сама реальность постепенно поддавалась их воле, становясь крепкой и упорядоченной. Теперь никто посторонний не мог случайно забрести в их тайное убежище. А на месте бывших пустошей и искривлённых переходов возникла солнечная поляна — зелёный оазис, защищённый от чужих глаз.

Молодая пара быстро привыкла проводить там время: устраивая пикники, сидя на мягкой траве, слушая пение птиц. Северус с присущей ему практичностью откуда-то притащил старую палатку с расширением пространства. И Лита превратила её в уютный домик на их поляне. Вечерами они с мужем зажигали свечи, укрывались от прохладного ветра и позволяли себе редкую роскошь — забывать о делах, разговаривать без спешки и просто быть рядом.

К концу апреля — началу мая оформление складки пространства было завершено. Северус первым предложил перенести сюда часть их вещей. Мысль была разумная: до них уже доходили тревожные вести о незнакомых магах европейской наружности. Те вели себя слишком настойчиво, а порой и откровенно агрессивно: устраивали провокации на магическом рыночке в Шеффилде и даже пытались подобраться к Спиннерс Энд.

Лита не стала откладывать меры предосторожности. Перелистывая свои записи, она выбрала ритуал защиты и призвала на помощь пару слабых духов стихий. Теперь они стерегли вход в их небольшой домик в Шеффилде с улицы и заднего двора, куда выходила дверь кухни. Северус внимательно наблюдал за процессом и, оценив результат, предложил возвести подобную защиту и вокруг пространственной складки.

Сказано — сделано. Правда, ритуал призыва и привязки требовал времени и кропотливой работы: неделю они провели, обустроившись в палатке. Но в тёплые весенние дни это вовсе не тяготило, а, напротив, создавало ощущение долгожданного романтичного отдыха на природе. Всё вокруг дышало обновлением, и сама жизнь будто давала им время насладиться друг другом, прежде чем напомнить о грядущих испытаниях.

Наступил май. Дождливые дни ранней весны остались позади, и теперь солнце щедро заливало всё вокруг своим светом. Сад оживал: в воздухе витали ароматы распустившихся цветов, над клумбами гудели пчёлы, а молодая зелень играла яркими красками.

Лита позволила себе редкую роскошь — безмятежный отдых. После напряжённой трудовой недели она наслаждалась покоем в их с Северусом доме в Шеффилде. Девушка устроилась на заднем дворе, около небольшой лужайки за домом, рядом с кухонной дверью, на вымощенной плиткой площадке. Это было её любимое место: уютное, надёжно укрытое от ветра и словно созданное для тихих и тёплых семейных посиделок.

Тисли, заботливая и проворная, накрыла для хозяйки чайный столик. На белой скатерти поблёскивал фарфор, из чайника поднимался тонкий пар, в воздухе витал аромат чёрного чая с лёгкими травяными нотами. Рядом на блюде красовались пирожные, нежные и аппетитные, будто только что из волшебной кондитерской. Лита откинулась на спинку плетёного стула, сделала глоток и позволила себе улыбнуться. Всё вокруг дышало покоем и весной.

Небольшой импульс от духа-стража подал сигнал хозяйке, как тревожный звон колокола. В воздухе сгустилось нечто чужое, липкое, словно сама тьма притаилась неподалёку. Девушка замерла, прислушиваясь к ощущениям: рядом был чужак — сильный маг, и от него ощутимо исходила тёмная магия, неприятной вибрацией прокатываясь по двору.

Собравшись, Лита подняла палочку и просканировала заклинанием задний двор. Сигнал отклика быстро вывел её к самому углу соседского забора, где под кронами сирени лежала куча старых камней — остатки после давно забытых строительных работ. Именно оттуда исходила тревожная пульсация.

Приглядевшись, девушка различила на нагретом солнцем блоке огромную змею. Чешуя её мерцала желтоватым металлическим отливом, глаза горели тусклым янтарём. Рептилия была настолько крупной, что Лита даже не сразу решилась предположить её вид. Но главное — именно от неё исходила вязкая, гнетущая волна мрака.

— Не может быть… — прошептала Лита, взмахом палочки посылая диагностическое заклятие.

Ответ чар ошеломил целительницу: перед ней находилась про́клятая анимаг — змея. Сердце на миг пропустило удар. Редкое, почти невозможное проклятие, которое навсегда заключало ведьму или волшебника в звериной оболочке. Где-то она об этом слышала…

Любопытство победило осторожность. Лита шагнула ближе и решилась заговорить:

— Извините, мадам. Я могу попытаться вам помочь. Я целитель из больницы святого Мунго и ученица мастера Шаффика. Вы понимаете меня?

Змея не шелохнулась. Лишь лениво моргнула, будто и не слышала слов. Лита напряглась: да, конечно — змеи глухи к человеческой речи. Они чувствуют вибрацию, движение, видят тепло, но слова для них пустой звук.

И всё же жалость к несчастной про́клятой кольнула сердце девушки. Она не могла просто оставить потенциального пациента без помощи. Целительница поспешила в лабораторию мужа и достала небольшой артефакт-переводчик — серебристый браслет с рунными вставками. Северус использовал его, когда собирал яд для зелий: устройство усиливало ментальную составляющую мага и транслировало слова напрямую в сознание рептилии.

Лита сжала браслет в ладони, ощущая лёгкий холод металла, и подумала: если он функционирует с обычными змеями, то и с анимагом обязан сработать.

Необычная пациентка всё так же лежала на тёплом камне, где Лита оставила её перед походом в лабораторию. Змея казалась недвижимой, но в воздухе витало напряжение, словно сама земля затаила дыхание.

Лита защёлкнула серебристый браслет на запястье, ощутив прохладный укол металла. Настроившись, как объяснял Северус, она сосредоточилась на рептилии и заговорила, одновременно направляя слова прямо в её сознание:

— Мадам, вы слышите меня?

Змея вздрогнула и зашевелилась, недоверчиво озираясь вокруг. Янтарные глаза блеснули — в них впервые промелькнуло осмысленное выражение.

— Меня зовут Лилит, — продолжила девушка спокойно, словно обращалась к самой обычной пациентке. — Я ученица мастера-целителя и практикующий малефик. Вы не возражаете, если я попробую снять ваше проклятие? Предупреждаю: будет неприятно, возможно, больно. Но результат сто́ит того — вы снова обретёте здоровье и истинный облик.

На мгновение воцарилась тишина. Змея словно не верила происходящему, то ли поражённая возможностью такого общения, то ли обессиленная от долгих страданий. Затем её голова чуть качнулась, и Лита ясно различила кивок.

— Замечательно, — шепнула она, облегчённо выдохнув.

Девушка принесла из дома низкий табурет и уселась рядом с неожиданной пациенткой. В её руках привычно возникла палочка. Работа предстояла кропотливая: сперва выделить все узлы проклятия с помощью особого диагностического заклятия, затем разорвать их потоком сырой силы малефика, одновременно распутывая.

— М-да, — пробормотала она, сосредоточенно вглядываясь в сеть тёмных чар, окутывавших тело ведьмы-змеи. — Дел невпроворот.

Но руки двигались уверенно. С прошлого года Лита набралась опыта: она лечила и жертв древних ритуалов, и пострадавших от проклятий, и даже одержимых духами. Каждая схватка с тьмой укрепляла её мастерство.

Заклятие оказалось старым, почти наверняка родовым, вплетённым в саму ткань жизни несчастной. Первый блок был самым трудным — путаным, словно клубок враждебных нитей. Лита так увлеклась работой, что и не заметила, как пролетело время. Её отвлёк лишь голос Тисли, звенящий у двери:

— Хозяйка, пора обедать. Вам нужен отдых, иначе силы иссякнут.

— Отдохни-с… потом с новыми-с с-силами продолжишь-с, — прошипела сама змея, её голос прозвучал заметно мягче.

И в этот момент Лита уловила перемену: тяжёлое напряжение вокруг рептилии ослабло, в янтарных глазах впервые появилась слабая искра надежды.

Лита отправилась обедать, строго наказав Тисли не забыть накормить пациентку. Отдых действительно был необходим: сил ушло куда больше, чем она предполагала, но усталость не мешала чувству живого интереса к делу. Её захватывало то, что происходило: каждая новая загадка проклятия словно бросала вызов её знаниям и умениям.

Перед тем как вернуться к работе, девушка заглянула в лабораторию — там, среди привычного запаха трав и стеклянного звона колб, она достала укрепляющий эликсир. Лишним он точно не будет. Вопрос лишь в том, успеет ли она завершить снятие чар до вечера? Северус обещал вернуться поздно: у них с Роули намечался очередной прорыв в исследованиях.

Мысль мелькнула внезапно: а что, если использовать экспериментальное зелье мужа для нейтрализации вредоносной магии? Идея показалась настолько разумной, что Лита сразу же открыла шкафчик с готовыми образцами и выбрала несколько нужных флаконов.

После истории с Розье и миссис Крауч наставник Шаффик поставил перед исследователями задачу: создать зелье, способное подавлять действие проклятий. Работа шла трудно, результаты появлялись медленно и далеко не всегда соответствовали ожиданиям, но всё же определённый успех был достигнут. Не идеальный, но достаточный, чтобы попробовать в таком особом случае.

Пациентка имела дело с сильным многоступенчатым заклятием, и, что особенно важно, проклятие было родовым: оно передавалось по женской линии и досталось ей не по собственной вине. Лита почти не сомневалась, что несчастная пережила отсечение от рода и предательство близких. Вероятнее всего, её попросту вышвырнули за порог, не попытавшись ни помочь, ни понять.

Зелье предстояло наносить на узлы проклятия наружно, пипеткой, капля за каплей. Но именно в этом и заключалась сложность: увидеть эти самые узлы был способен только малефик, а таких, как Лита, в Британии оставалось очень мало.

Однако отказаться от попытки она не могла. Помочь про́клятому магу значило не только выполнить долг целителя, но и доказать самой себе, что даже тьма многовекового проклятия может быть побеждена. А клятву о неразглашении можно будет затребовать позже — это дело техники.

Лита вернулась со связкой флаконов в ставший привычным уголок двора, где царила полутень и тишина. Каменные плиты здесь ещё хранили тепло проходящего дня, а в воздухе витал лёгкий запах трав, высаженных вдоль ограды. Пациентка — большая жёлтая змея — уже лежала в центре площадки, свернувшись кольцами, недвижимая и вместе с тем насторожённая.

Девушка опустилась рядом и без промедления продолжила работу, начатую утром. Капля за каплей, точно и бережно она наносила зелье на узлы проклятия. Чёрные нити, свивавшиеся в тугую сеть, шипели и тихо расползались, будто туман под лучами солнца. Стало заметно легче — теперь не требовалось вливать в распутывание чёрных нитей магию целыми потоками. Работа пошла быстрее и спокойнее.

Лита время от времени делала короткие паузы, чтобы отпить восстанавливающее зелье, и почти не заметила, как один из последних узлов вдруг растворился, а следом раздался громкий хлопок, эхом прокатившийся по двору.

На площадке, мощёной старыми плитами, освещённой дрожащим магическим огоньком, возникла человеческая фигура. Там, где ещё мгновение назад свила свои кольца змея в тёмных узлах проклятия, теперь лежала абсолютно обнажённая женщина — худенькая китаянка лет сорока.

Она была измученной и истощённой, щёки впали, но в глазах светилось невыразимое счастье. Женщина с благоговейной радостью рассматривала свои худые руки, будто не веря, что они снова принадлежат ей. По её щекам скатывались крупные слёзы — тяжёлые, освобождающие.

Лита сразу же протянула ей укрепляющее зелье и заставила осторожно отпить несколько глотков. Затем огляделась. Вечер уже уступил место ночи: над двором раскинулось бархатное небо, усыпанное звёздами. Тисли, стоявшая неподалёку, держала над головой хозяйки магический светильник — мягкий золотистый свет окутывал их всех, придавая происходящему почти священный оттенок.

Диагностика показала, что проклятие почти снято, остались лишь слабые отголоски в глубинных слоях магической структуры. Лита выдохнула с облегчением и, улыбнувшись, сказала:

— Так, мадам, сейчас вы примете душ, и мы поужинаем вместе. Скоро вернётся мой муж, он выпишет вам нужные зелья. А завтра мы с вами завершим работу — проклятие почти исчезло, но нам обеим нужно отдохнуть.

— Спасибо… я уже не надеялась, — голос женщины звучал глухо и неуверенно, словно она отвыкла от человеческой речи.

«А ведь именно так и есть, — подумала Лита. — Она слишком долго жила в облике змеи и почти утратила способность говорить».

Поддержав женщину за локоть, девушка помогла ей подняться и, заботливо закутав в тёплый плед, поданный Тисли, медленно повела её в дом.

Лита сама накрыла на стол, попросив Тисли помочь пациентке привести себя в порядок. Женщина ещё плохо держалась на ногах — проклятие отняло у неё почти все магические и жизненные силы, и каждый шаг давался с большим трудом. Но ничего критичного: энергия постепенно восстанавливалась, пусть и медленно.

Через некоторое время гостья, чисто вымытая и аккуратно одетая в чистый халат Литы, спустилась к столу. Девушка уже начала трапезу и кивком пригласила пациентку присоединиться. Женщина с трудом удерживала вилку в руке, осторожно пережёвывая каждый кусок мяса, словно заново учась доверять своим ощущениям. Её движения были неловкими, взгляд слегка растерянным — даме было непросто привыкнуть к человеческому телу после длительного пребывания в животной форме.

Лита с тихой грустью подумала о непомерной жестокости магического мира к своим жителям. Она сама раньше накладывала проклятия, но всегда вплетала в них алгоритмы отмены, оставляя возможность избавления. А здесь — за грехи предков — невинная женщина, ещё ребёнком, была обречена на потерю разума и смерть в облике животного. Мысль о такой несправедливости вызвала омерзение: девушка мысленно пожелала, чтобы все снятые сегодня плетения обрушились откатом на тех, кто действительно виноват в этом, а не на детей или случайных жертв.

Алчность — бич мира магии. И в этом мире уживаются невообразимо прекрасное и одновременно ужасное, чудесное и страшное, то, что хочется любить, и то, о чём предпочитаешь не думать, закрывая глаза.

Камин в гостиной мягко загудел, вспыхнув зелёным пламенем. По стенам побежали дрожащие тени, наполняя дом живым мерцанием и согревая прохладу вечера. Из огня шагнул Северус и, заметив жену, невольно улыбнулся.

— Лита, я дома! — произнёс он и с лёгкой нерешительностью остановился на пороге кухни. — У нас гости? — спросил он, чуть приподняв бровь.

— Скорее новая пациентка, — ответила Лита, улыбаясь. — Приводи себя в порядок, ужинай, нам нужна твоя консультация как мастера-зельевара.

Северус кивнул, поприветствовал незнакомую даму лёгким поклоном и поднялся в ванную. Через несколько мгновений раздался шум текущей воды.

— Ваш муж — мастер-зельевар? — осторожно, с акцентом спросила китаянка, стараясь подобрать слова.

— Да, а что?

— Что-то в нём мне знакомо, — сказала гостья, задумчиво улыбаясь, — но в Британии зельевары редкость. Обычно у вас они становятся мастерами лишь в зрелом возрасте.

— Да, слышала о таком. Кажется, этот дар оккупировали итальянцы?

Женщина улыбнулась мягко, взгляд её стал теплее:

— Не только. Все народы, живущие вокруг Средиземного моря, искусны в зельях. Если не знать его имени, легко подумать, что он тоже оттуда.

Лита перевела разговор на более нейтральную тему. Всё, что касалось прошлого Северуса, он воспринимал слишком близко к сердцу.

— Скажите, как мне вас называть? Я Лита, а мой муж — Северус.

— Моё имя Мэй, — тихо ответила пациентка. — Когда-то так меня звал тот единственный, кто любил по-настоящему. Для остальных я была Нагайной — это мой сценический псевдоним.

В этот момент на кухню вошёл Северус. Услышав последние слова, он едва заметно вздрогнул, и Лита ясно почувствовала, как муж напрягся. Девушка мягко коснулась его руки, успокаивая, и он постепенно расслабился. Но обсуждать подобные вещи за столом у британцев не принято.

— Приятного аппетита, леди, — сдержанно и вежливо произнёс хозяин дома, сохраняя безупречную английскую чопорность.

После ужина Лита перенесла разговор в гостиную и подробно изложила мужу всё, что произошло во дворе: появление змеи, диагностику и снятие проклятия. Постепенно лицо Северуса смягчилось, напряжение ушло. В завершение он сам проверил Мэй диагностическими чарами, после чего произнёс:

— Госпожа Мэй, проклятие почти снято, остались лишь слабые отголоски. Сейчас вы испытываете сильное магическое и физическое истощение — в вашей ситуации это естественно. Рекомендую зелье сна без сновидений, а завтра, когда аура успокоится, мы с Литой завершим снятие остаточных узлов. Всю следующую неделю вам придётся соблюдать постельный режим, восстановление займёт время. Я выпишу необходимые зелья, а Тисли проследит за их регулярным приёмом. После курса лечения вы полностью восстановитесь. И ещё: прошу вас дать клятву о неразглашении дара моей жены — думаю, причины очевидны.

— Спасибо вам, мистер Снейп, — тихо сказала Мэй. — Я далеко не бедная женщина и могу расплатиться с вами за лечение. И, уверяю вас, никогда не забуду, что сделали для меня вы и ваша жена.

Она улыбнулась и дала клятву о неразглашении. Северус и Лита помогли даме подняться и проводили в спальню, подготовленную Тисли. Там госпожа Мэй приняла зелье и уснула лёгким, спокойным сном выздоравливающего человека.

Супруги Снейп тихо удалились в свою комнату, чтобы остаться наедине.

Северус тяжело вздохнул, устало опершись на дверной косяк, и посмотрел на жену с лёгкой тревогой:

— Лита, скажи мне честно, как тебе удалось найти змею мистера Риддла и вернуть ей человеческий облик?

В этот момент до Литы наконец дошло, что именно вызывало странное ощущение «дежа вю». Ещё один «фильм» от отчаянной британской домохозяйки — и опять в окружающей её реальности. Девушка тихо выругалась:

— Мать вашу за ногу! Я вылечила проклятие маледиктуса за один день!

Лёгкий холодок пробежал по спине, но вместе с ним пришло тихое удовлетворение: невозможное стало возможным, и теперь та, кто когда-то была змеёй, снова могла жить среди людей. Остальные… что же? Великий Тёмный лорд и компания клювом щёлкали или просто не хотели помогать?