Потерянные (джен)

Март 2034 года.

Сан-Фиерро.

«Ради любимых мы готовы пойти на всё, — думал Клод, глядя на старое здание гаража. — И когда-то оно того стоит, а когда-то нет. Не угадаешь».

Гараж стоял на той же улице, что и много лет назад. Потрёпанное кирпичное здание с выцветшей вывеской и покосившимися воротами. Промышленный район Сан-Фиерро за эти годы почти не изменился: те же склады, те же забегаловки на углах, тот же запах соли с залива, смешанный с выхлопными газами.

Клод припарковал машину напротив сооружения и несколько минут просто сидел, рассматривая знакомые очертания. Седые волосы были аккуратно подстрижены, на лице — лёгкая щетина. Простая чёрная рубашка, тёмные джинсы, кожаная куртка — ничего лишнего и кричащего. В шестьдесят один он всё ещё выглядел крепким, но годы оставили свои следы: морщины вокруг глаз, шрамы на руках, усталость в плечах.

Воспоминания нахлынули, едва он вышел из машины. Здесь, в этом гараже, он когда-то прятал и чинил украденные машины для гонок. Здесь познакомился с безумной, страстной, опасной Каталиной. Здесь провёл бесконечные ночи, работая над двигателями и собирая из мусора тачки, пока молодость казалась вечной, а будущее — бесконечным.

Тогда он был другим. Молодым, злым, голодным до денег и адреналина. Не думал о последствиях, не заглядывал дальше следующего дня. Жизнь была игрой, в которой главным было выжить и урвать кусок побольше. А теперь...

Клод подошёл ближе. На воротах болталась выцветшая табличка «Продаётся», а под ней был указан номер телефона. Объявление висело давно: краска облупилась, цифры едва различимы.

Он достал телефон и набрал номер. После третьего гудка ответил мужской голос с характерным гетто-говором:

— Алло?

— Звоню насчёт гаража. Объявление всё ещё актуально?

Повисла пауза.

— Кто спрашивает?

— Потенциальный покупатель.

Ещё одна пауза, потом смешок:

— Братан, этот гараж продаётся уже хер пойми сколько. Ни одного звонка. А тут вдруг ты. Можем встретиться сегодня?

— Когда удобно?

— Через час? Я как раз в городе.

— Подходит.

— Имя хоть скажи, чтобы знать, кого ждать.

Клод посмотрел на гараж, на выцветшую вывеску, на двери, которые он открывал тысячу раз в прошлой жизни.

— Клод.

Тишина на том конце провода затянулась настолько, что Клод подумал, что связь оборвалась.

— Жду тебя через час. Не опаздывай.

Клод убрал телефон и снова посмотрел на гараж. Карл Джонсон. Это был он. Ему они втюхали этот гараж после его победы в гонке. И он так и не смог от него избавиться. Сколько лет прошло с их последней встречи? Сорок или чуть больше? Тогда CJ был молодым, амбициозным, рвущимся вверх. А теперь, судя по голосу, стал состоявшимся бизнесменом. Добился своего.

Время изменило обоих.

Клод решил прогуляться. Час — это достаточно, чтобы вспомнить старые места. Он направился вдоль улицы, мимо знакомых зданий.

Ностальгия не перебивала главного лейтмотива мыслей. Грейс. Год назад они встретились, поговорили, обнялись и разошлись, так и не найдя тепла, которое должно было быть между отцом и дочерью. Но это не значило, что он не думал о ней каждый день. Не значило, что не хотел сделать что-то, оставить что-то, построить что-то. Они созванивались, но виделись редко, можно было сосчитать по пальцам одной руки. И всё же он не переставал стараться.

Клод вернулся к гаражу. К воротам подъехала дорогая чёрная машина. Из неё вышел крепкий мужчина в дорогом костюме. Карл Джонсон остановился, увидев Клода, и медленно покачал головой:

— Чёрт возьми. «Немой» парень. Ты живой.

Клод усмехнулся и протянул руку. CJ крепко пожал её.

— Давно не виделись, — Клод не нашёлся, что ещё сказать.

— Это мягко сказано, братан. Последний раз ты исчез после той истории с Каталиной. Думал, тебя уже нет в живых.

— Почти угадал. Несколько раз чуть не сдох.

CJ засмеялся:

— И всё же ты здесь. Пойдём, покажу тебе гараж. Хотя, думаю, ты его и так помнишь лучше меня.

Они направились к воротам. У Клода ёкнуло сердце. Он возвращался домой. В тот дом, которого больше не существовало, но который всё ещё жил в памяти. CJ достал связку ключей и открыл массивный замок на воротах. Механизм заскрипел от времени и недостатка смазки. Ворота медленно поползли вверх, впуская внутрь дневной свет и выпуская наружу запах старого машинного масла.

Клод шагнул внутрь и остановился, оглядываясь. Гараж был в запустении, но структура оставалась крепкой. Бетонный пол потрескался местами, на стенах облупилась краска, паутина свисала с балок под потолком. Старые стеллажи с инструментами всё ещё стояли вдоль стен, хотя большинство полок опустело. В углу громоздился верстак, покрытый слоем пыли. Подъёмники были на месте, электрика работала (CJ щёлкнул выключателем, и тусклые лампы под потолком замигали, прежде чем загореться).

— Два года никто сюда не заходил, — объяснил CJ, проходя к центру помещения. — После того как я закрыл бизнес с тюнингом, решил продать. Но желающих не было. Район не самый престижный, да и гаражи сейчас никому не нужны — все хотят офисы или склады под логистику.

Клод провёл рукой по верстаку, оставляя след в пыли:

— Здесь я чинил свою первую украденную тачку.

— Серьёзно? — CJ присвистнул. — Ну ты и даёшь. Сколько лет прошло? Сорок?

— Примерно. Побольше, думаю.

Они медленно обошли гараж. CJ рассказывал о технических деталях. Проводка обновлена десять лет назад, система вентиляции работает, документы в порядке. Клод слушал вполуха. Его внимание притягивали детали: вмятина на стене, когда он неудачно парковал эвакуатор; масляное пятно на полу так и не отмылось; надпись на стеллаже, сделанная маркером (чей-то номер телефона, давно неактуальный).

— Помнишь Вузи? — спросил CJ, остановившись у подъёмника. — Умер лет пять назад. Хорошо прожил жизнь: семья, внуки...

— Триада многое потеряла.

— А Цезаря помнишь? Он в Австралии с моей сестрой. Иногда звонит, зовёт в гости.

Они прошли к дальней стене, где когда-то висели плакаты с машинами. Теперь там были следы от скотча и выцветшие прямоугольники на краске. CJ повернулся к Клоду:

— Что случилось между тобой и Каталиной?

Клод усмехнулся:

— Она была безумной. Я был идиотом. Вместе мы были катастрофой.

CJ рассмеялся:

— Помню. Когда вы вместе появлялись, все прятались. Но потом она исчезла, и ты тоже.

— Мы уехали в Либерти-сити. Всё закончилось плохо.

— Насколько плохо?

Клод посмотрел ему в глаза:

— Она мертва.

CJ кивнул, принимая информацию без лишних вопросов.

— В каком-то смысле я должен поблагодарить тебя за то, что ты увёл её.

Клод поднял бровь:

— Почему?

— Потому что после неё я понял, какими не должны быть отношения. Она была как ураган. Красиво, но чертовски разрушительно.

Клод усмехнулся и сказал с лёгкой иронией:

— Я был бы благодарен, если бы ты забрал её обратно. Она чуть не убила меня. Дважды.

CJ расхохотался:

— Вот это женщина!

Теперь оба рассмеялись. Нелепость ситуации, абсурдность того, что они делили одну и ту же опасную женщину и выжили, сближала их. Это был смех людей, которые прошли через ад и могли посмеяться над собственными ошибками.

— Каталина — что-то с чем-то. Я рад, что она осталась в прошлом.

— Я тоже, — согласился Клод.

Они постояли в молчании, каждый со своими мыслями. Потом CJ хлопнул его по плечу:

— Так что, братан? Гараж тебе нравится? Или просто ностальгию ловишь?

Клод оглядел помещение ещё раз.

— Сколько хочешь за него?

CJ назвал разумную, даже заниженную для Сан-Фиерро цифру.

— Меньше рыночной цены, — заметил Клод.

— Знаю. Но и ты не просто покупатель. Ты часть истории этого места. И если честно... я рад, что оно достанется кому-то, кто его помнит, а не какому-нибудь застройщику, который снесёт всё и построит парковку.

Клод протянул руку:

— Договорились.

CJ пожал её:

— Добро пожаловать домой, Клод.

* * *

Следующие недели Клод провёл в гараже, приводя его в порядок. Работа была монотонной: мыть полы, чистить стеллажи, менять проржавевшие детали, красить стены.

Либерти-сити, 2017 год.

Клод стоял в холодном офисе социальной службы, сжимая в руках смятую бумагу с адресом приюта. Сотрудница смотрела на него с подозрением.

— Мистер Хайд, я не могу раскрывать местоположение детей без судебного решения.

— Вдруг это моя дочь?..

— У вас есть доказательства?

Клод окунул тряпку в ведро с водой. Вода стекала грязными ручьями, унося с собой годы пыли и забвения.

2020 год.

Клод сидел в баре на окраине города напротив человека с нервными глазами и дешёвой татуировкой на шее.

— Ты говоришь, видел девчонку-убийцу? Работает на местных?

— Видел. Быстрая, тихая. Никто не знает, откуда. Появляется, делает работу и исчезает.

— Как выглядит?

— Молодая. Лет шестнадцать, может, семнадцать. Тёмные волосы, худая. Шрам на левой руке.

— Где её найти?

— Не знаю, чувак. Она как призрак.

Клод положил на стол пачку денег:

— Если узнаешь что-то — звони. Незамедлительно.

Информатор взял деньги и исчез в толпе. Клод остался сидеть, глядя в пустой стакан. Так близко. И так далеко.

Он поднялся с колен, оценивая результат. Пол блестел чистотой. Клод вытер руки и посмотрел на стены. Следующий этап — покраска.

2023 год.

— Чем могу помочь?

— Моя дочь бывала здесь. Грейс. Я хочу её видеть.

— Не знаю никакой Грейс.

— Она здесь. Я знаю.

Два здоровяка схватили Клода под руки и вытолкнули на улицу. Ворота захлопнулись перед его лицом.

Каждый раз он опаздывал. На день. На два. На неделю. Будто играл в догонялки.

Клод открыл банку с краской и начал красить стену. Ровные движения кисти, белая краска покрывала старые, выцветшие пятна. Когда он закончил красить первую стену, то отступил, оценивая работу. Чисто. Свежо. Почти как новое.

2032 год.

Клод сидел в машине напротив здания, держа в руке телефон. На экране горело сообщение от Даркела: «Она приходила. Завтра увидимся».

Клод посмотрел на старое здание. Даркел умирал. Он это чувствовал в голосе старика, когда тот звонил. Последний подарок умирающего человека — свести отца и дочь.

— Спасибо, старик, — прошептал Клод в пустоту машины.

Он положил кисть и сел на старый стул у верстака. Руки болели от работы, спина ныла. Внутри было что-то новое — не совсем надежда, не совсем покой. Что-то среднее.

* * *

На следующий день, разбирая старый шкаф в углу гаража, Клод наткнулся на забытую коробку с документами. Большинство бумаг пожелтело от времени. Среди этого хлама лежала фотография.

Клод достал её, сдул пыль. Либерти-сити. Начало двухтысячных. На снимке мост Каллахан, ещё целый, до взрыва. За ним виднелись небоскрёбы Стантона, залитые утренним светом. Простая туристическая открытка. Но для Клода это был не просто снимок города. Это было напоминание о времени, когда всё могло сложиться иначе. Он присел на верстак, продолжая смотреть на фотографию.

2001 год.

Либерти-сити. Станция метро в Портленде.

Они стояли на перроне, ожидая поезд. Клод только что забрал деньги за очередную грязную работу. Лейла увязалась за ним, несмотря на его протесты.

— Смотри! — она указала на рекламный плакат на стене.

Реклама дешёвого триллера: актёр с пистолетом и нелепо напыщенной гримасой на лице. Лейла начала хихикать. Потом рассмеялась громче. И расхохоталась, не сдерживаясь.

— Он... он так серьёзно смотрит! Как будто... как будто сейчас скажет что-то философское, а на самом деле просто забыл текст!

Клод посмотрел на плакат, потом на неё. Её смех был заразительным. Искренним, детским, чистым, что казалось невозможным в этом грязном городе. Люди на перроне оборачивались, кто-то улыбался, кто-то хмурился. А она смеялась, не обращая ни на кого внимания. Волосы растрепались, щёки покраснели, глаза блестели.

Клод почувствовал, как в груди что-то дёрнулось. Уголки его губ сами поползли вверх. Он сжал челюсти, пытаясь остановить улыбку, но она пробивалась наружу. Лейла заметила и ткнула его в плечо:

— Ты улыбаешься! Клод улыбается! Я вижу!

— Нет.

— Да! Вот прямо сейчас!

Он отвернулся, чтобы она не видела, как эта проклятая улыбка всё-таки расползается по лицу. Поезд прибыл с грохотом, спасая его от дальнейшего (по его мнению) позора. В вагоне, когда они сели рядом, он украдкой посмотрел на неё. Лейла глядела в окно, всё ещё улыбаясь, довольная собой.

Она завораживала его. Юной красотой. Наивностью, которая чудом выживала в Либерти-сити. Чистотой, которую он боялся запятнать своим присутствием.

«Слишком хороша для этого города, — подумал он тогда. — Слишком хороша для меня».

Клод очень тяжело вздохнул, чуть не подавившись воздухом.

2001 год.

Либерти-сити.

Клод вернулся поздно, поскольку очередная работа для дона Леоне затянулась. Уставший, злой, весь в грязи и машинном масле. Только и хотел рухнуть на матрас да забыться. Но когда открыл дверь гаража, замер.

На импровизированном столе — старой доске на ко́злах — стояли две тарелки с дымящейся едой. Ничего особенного: макароны с томатным соусом из банки, хлеб, две бутылки дешёвой газировки. Накрыто аккуратно, почти по-домашнему. Лейла стояла у плиты (точнее, у двух конфорок, подключённых к генератору).

— Ты вернулся! — она обернулась, улыбаясь. — Я приготовила ужин. Надеюсь, ты голодный.

Клод молча прошёл внутрь, сел за стол. Смотрел на тарелки, на неё, снова на тарелки.

— Что такое? — Лейла нахмурилась. — Не нравится? Знаю, простая еда, но...

— Никто никогда не готовил мне ужин.

Тишина от растерянности Лейлы ударила обоих под дых.

— К-как это?

— Никто. Никогда.

Мать пила с тех пор, как он себя помнил. Ужин был либо из банки, либо его вообще не было. Отца он не знал. Каталина готовить не умела и не хотела. Мария покупала готовую еду. А тут... домашняя еда. Пусть простая, но приготовленная с заботой.

Лейла села напротив, всё ещё смущённая:

— Я постирала твои вещи. Они сохнут там, — она кивнула в угол, где на верёвке висели его футболки и джинсы. — Надеюсь, не против?

Клод посмотрел на верёвку. Чистая одежда. Постиранная, высушенная, аккуратно развешенная. Что-то сжалось в горле. Он всегда был сам по себе. А тут эта восемнадцатилетняя девчонка, у которой ничего нет, готовит ему ужин и стирает одежду.

— Спасибо, — выдавил он.

— Не за что, — Лейла взяла вилку. — Ешь, пока не остыло.

Ели в молчании. Для Клода это был лучший ужин в его жизни. В тот момент он понял: влюбился. И это его чертовски пугало.

Клод встал, прошёлся по гаражу. Руки сами потянулись к инструментам. Но воспоминания не отступали.

2001 год.

Либерти-сити.

Они забрались на крышу вечером. Клод хотел побыть в тишине, а Лейла... Хотела быть рядом. Она стояла у перил, смотрела на огни города. После дождя всё было скользким. Клод видел это, должен был предупредить, но замешкался. Её руки соскользнули. Она качнулась вперёд. Он подхватил её, притянул к себе. Их носы столкнулись, её руки обвились вокруг его шеи, его руки держали её за талию. Лейла выдохнула ему в губы. Он мог поцеловать её. Но вместо этого крепко обнял, поставил на ноги и отвернулся к холодным звёздам. Он почувствовал, как она вздрогнула. Услышал, как она тихо всхлипнула, пытаясь скрыть слёзы. Но не обернулся. Потому что знал, если обернётся, если увидит её слёзы, то не сможет удержаться. И тогда она умрёт. Все, кто был рядом с ним, умирали или страдали.

Клод сжал челюсти. Мысленный диалог, который он вёл с собой тридцать лет, разгорелся с новой силой.

«Что если бы я не отправил её тогда?»

«Она бы осталась. Мы бы были вместе».

«И она бы умерла при первой же разборке. Семья Леоне хотела моей головы. Каталина охотилась на меня. Мария была мишенью. Лейла стала бы следующей».

«Или ты изменился бы. Ради неё».

«Я не мог измениться тогда. Слишком глубоко увяз. Слишком много крови на руках».

«А она? Ты хоть спросил, чего хочет она?»

«Ты испугался. Испугался того, что чувствовал».

Да. Он испугался.

2001 год.

Порт Портленда.

Клод стоял на пристани, глядя, как корабль медленно отплывает. На палубе среди других пассажиров стояла Лейла. Не оборачивалась. Не махала. Стояла, прижав к груди маленький чемодан, который он купил ей накануне.

«Поезжай домой, — сказал он тогда. — К родителям. Там безопаснее».

«А ты?»

«Я справлюсь».

Она плакала. Долго и надрывно. И он молча смотрел, хотя всё нутро требовало, чтобы он обнял её, прижал к себе. Она практически уползла в конвульсиях истерики.

Клод стоял на пристани, пока корабль не превратился в точку на горизонте. Потом развернулся и пошёл обратно в город, где его ждали враги, кровь и пустота, которую он сам создал.

Клод открыл глаза, не заметил, когда закрыл. В гараже было тихо, только где-то капала вода из крана. Он посмотрел на фотографию в своей руке.

Удивительно. Тридцать три года прошло с того момента, как они познакомились. Тридцать два года с тех пор, как он отправил её прочь. А он всё ещё помнил.

Помнил её голос. Помнил её смех. Помнил её прикосновения: когда она поправляла его куртку перед выходом, когда случайно задевала руку, передавая инструмент. Помнил запах её волос. Помнил, как она спала, свернувшись калачиком на его матрасе в гараже, обнимая старую подушку. Помнил, как она пыталась научить его улыбаться чаще: «Ты же красивый, когда улыбаешься. Почему прячешь это?»

«Я любил её».

Любил так, как умел любить человек с его прошлым и характером. Не демонстративно, не с громкими словами, а заботясь о ней каждый день, защищая, позволяя себе быть чуть более человечным рядом с ней. И отпустил.

Она спасла его тогда, сама того не зная. Научила чувствовать, когда он думал, что это невозможно. Показала, что он способен любить, когда был уверен, что его душа окончательно сгнила. А потом она ушла, оставив его с этим знанием.

«Спасибо, Лейла, — подумал он, закрывая гараж на ночь. — И прости, что был таким трусом».

* * *

Клод затянул последний болт на клапанной крышке старого Sentinel, когда зазвонил телефон. Он вытер руки о тряпку и посмотрел на экран. Грейс. Обычно он звонил первым. Она отвечала вежливо, сдержанно. А тут... Такая неожиданность.

Клод принял вызов:

— Привет. Ты... занят?

— Нет.

Клод слышал, как она дышит, собираясь с мыслями.

— Просто... хотела позвонить. Узнать, как дела.

Клод отложил гаечный ключ, прислонился к верстаку. Первый раз, когда инициатива шла от неё. Не хотелось ненароком спугнуть.

— Дела нормально, — ответил он осторожно. — А у тебя?

— Тоже нормально. Я... устроилась на работу. Легально, всё чисто.

— Это хорошо.

— Да. Сняла квартиру в Лос-Сантосе.

Клод слушал, представляя её в маленькой квартире. Гордость смешивалась с сожалением. Она делала всё сама, без его помощи.

— Как друзья? — спросил он.

— Хорошо. Лейла часто звонит. Мы... много разговариваем. Она рассказывает о Нико, о сыне.

При упоминании Лейлы Клод невольно напрягся.

— Ты же не против, что я общаюсь с ней?

— Нет. Конечно, нет. Лейла... хороший человек. Рад, что у вас сложилось.

— Она много рассказывала о тебе, — Грейс помедлила. — О том, как вы познакомились.

— Она преувеличивает.

— Не думаю. Говорит, что ты спас её. Дал ей крышу над головой, когда больше некуда было идти.

Клод промолчал, не зная, что ответить. Разговор о Лейле был странно болезненным и одновременно приятным.

— Ещё я общаюсь с Барбарой, — продолжила Грейс, меняя тему. — Моя подружка. Была лютой наркоманкой. Теперь в ремиссии уже восемь месяцев. А ты как? — спросила Грейс. — Чем занимаешься?

— Работаю. Чиню машины.

— Где живёшь?

— В Сан-Фиерро. Снял комнату над... — он запнулся, чуть не проговорившись о гараже. — Над мастерской.

— Сан-Фиерро, — повторила она задумчиво. — Я, кстати, собираюсь туда через пару недель.

Сердце Клода застучало быстрее:

— Правда?

— Да. По работе. Сопроводить клиента на встречу. Подумала, может, увидимся?

— Конечно. Буду рад.

Наступила не напряжённая, а почти комфортная пауза.

— Я долго думала, стоит ли звонить. Думала, что будет неловко. Но было… Нормально. Не так страшно.

— Рад, что ты позвонила.

— Я тоже.

— Позвони, когда прилетишь в Сан-Фиерро, — попросил он. — Покажу тебе город.

— Хорошо. Позвоню.

— Спасибо за звонок.

— Не за что, — в её голосе прозвучала улыбка, — пап.

* * *

Клод проверил телефон в десятый раз. Никаких сообщений. Поправил куртку, провёл рукой по волосам. Когда он последний раз так нервничал? Может, перед встречей с доном Леоне? Или в ту ночь, когда отправлял Лейлу на корабль?

Звук двигателя заставил его поднять голову. По улице к гаражу приближалась машина. Клод выпрямился, пытаясь унять дрожь в руках. Машина остановилась прямо перед воротами. Двигатель заглох. Клод сделал шаг вперёд, всматриваясь в тонированные стёкла.

Дверь пассажира открылась первой. Грейс выбралась из машины. Она выглядела отдохнувшей и спокойной. На лице мелькнула улыбка, когда их взгляды встретились.

— Привет, — помахала она.

— Привет, — Клод шагнул к ней, не зная, обнять её или просто пожать руку.

Грейс решила за него, коротко обняв и похлопав по спине. Неловко, искренне. Затем открылась водительская дверь. Из машины вышла высокая, стройная женщина в элегантном сером пальто и тёмных джинсах. Те самые глаза, которые он помнил тридцать три года. Как в 2001-м, как в 2016-м.

Лейла.

Клод замер, не в силах пошевелиться. Дыхание перехватило. В голове пронеслась тысяча мыслей одновременно, и ни одна не сложилась в связное предложение. Лейла закрыла дверь машины и повернулась к нему.

Грейс посмотрела на них обоих, потом неловко откашлялась:

— Так... я думала предупредить, но решила, что это будет сюрпризом. Она хотела увидеть тебя. И я подумала... почему нет?

Клод с трудом оторвал взгляд от Лейлы и посмотрел на дочь:

— Ты... могла бы и сказать.

— Могла бы, — Грейс пожала плечами. — Но тогда ты бы волновался две недели вместо двух минут.

Лейла сделала несколько шагов вперёд, остановившись на безопасном расстоянии. Её руки были сжаты в карманах пальто, плечи напряжены.

— Привет, Клод.

— Лейла, — выдавил он.

Они стояли, глядя друг на друга через три метра пространства и годы разлуки. Грейс переводила взгляд с одного на другого, начиная жалеть о своей идее.

— Я... может, схожу куда-нибудь? — предложила она. — Кофе куплю или...

— Нет, — быстро ответили и Клод, и Лейла одновременно.

Повисло неловкое молчание. Лейла первой нарушила его, делая ещё шаг вперёд:

— Прости, что без предупреждения. Грейс предложила, и я... не смогла отказаться. Слишком любопытно было.

— Любопытно? — повторил Клод.

— Увидеть, кем ты стал.

Он не знал, что ответить. Что можно сказать женщине, которую ты любил больше жизни и отпустил, потому что боялся её потерять? Женщине, которая прожила целую жизнь без тебя и, судя по всему, была счастлива?

— Ты... хорошо выглядишь.

Лейла усмехнулась:

— Ты тоже. Хотя седой весь.

— Годы берут своё.

— Не без этого.

Грейс смотрела на них с нескрываемым интересом.

— Может, зайдём внутрь? — предложила она. — А то вы тут будете стоять и переглядываться до вечера.

Клод моргнул, возвращаясь в реальность:

— Да. Конечно. Проходите.

Он развернулся к воротам гаража, открывая их. Руки дрожали, он старался этого не показывать. За спиной слышал, как Грейс и Лейла обмениваются тихими репликами.

Когда ворота открылись полностью, Клод обернулся. Грейс зашла внутрь, с любопытством оглядываясь. А Лейла остановилась ненадолго, глядя на вывеску над воротами.

— «Speed's Garage», — прочитала она вслух. — Краденное имя на вывеске.

— Я не помню своей настоящей фамилии.

Она шагнула вперёд, проходя мимо него в гараж. На секунду, когда они поравнялись, Клод уловил приятный запах, что-то цветочное и очень лёгкое, не свойственное женщинам её возраста.

Внутри Грейс изучала оборудование, проводила рукой по чистому верстаку:

— Впечатляет. Ты сам всё это сделал?

— Да. За последние несколько месяцев.

Лейла медленно обошла гараж, останавливаясь у старого Sentinel, над которым Клод работал последние недели:

— Всё как раньше. Ты и машины.

— Единственное, что я по-настоящему умею.

— Не единственное, — покачала она головой, старалась говорить тихо, но он всё равно услышал.

Грейс остановилась у дальней стены, где висели две фотографии. Мост Каллахан и маленькая она с игрушечной машинкой:

— Это я?

— Да. Единственная фотография, которая у меня была.

Она долго смотрела на снимок, потом перевела взгляд на фото моста:

— А это?

— Либерти-сити. Давным-давно.

Лейла подошла, встала рядом с Грейс, рассматривая фотографии.

— Каллахан. До взрыва.

— Да.

— Может, расскажете, что между вами было? — спросила Грейс наконец. — А то атмосфера тут такая... Странная.

Лейла пожала плечами:

— Когда-то он был моим личным таксистом.

— Таксистом? — Грейс подняла бровь.

— Ну да. Развозил меня по делам. Молчаливый, угрюмый, пунктуальный.

Клод почувствовал, как напряжение в плечах немного спадает. Если Лейла шутит, значит, всё не так плохо. Он подошёл к верстаку, взял ключи от Sentinel и протянул их Лейле. Жест был спонтанным, но одновременно полным смысла.

Лейла посмотрела на ключи, потом на него. В голове мелькнуло воспоминание о тех временах, когда он действительно возил её по Либерти-сити, когда каждая поездка была одновременно работой и способом побыть вместе. Она взяла ключи, пальцы на мгновение коснулись его руки:

— Спасибо. Но я уже не та испуганная девчонка, которой нужен водитель.

— Знаю.

Грейс вдруг подорвалась:

— Схожу прогуляюсь. Куплю нам всем кофе.

Она вышла из гаража, оставив их вдвоём. Звук её шагов затих вдалеке. Клод и Лейла остались в тишине. Она присела в кресло, он стоял у верстака. Между ними опять было три чёртовых метра.

— Умная девочка, — сказала Лейла наконец.

— Да. Намного умнее меня.

— Похожа на тебя. В хорошем смысле.

— Я рад, что вы подружились.

— Я тоже.

Клод смотрел куда-то в никуда. Вроде бы на улицу, но на самом деле, в самую изнанку себя. И нихрена не видел.

— Клод. Я хочу, чтобы ты знал. Я не жалею.

— О чём?

— О том, что всё сложилось так, как сложилось. Был период, когда жалела и страдала. Долгий. Я злилась на тебя, на себя, на весь мир. Но это прошло.

Клод несколько раз с силой моргнул, возвращаясь в реальность. Посмотрел на неё.

— Я продолжила жить, — говорила она. — Нашла свою семью. Своё счастье. И именно ты... дал мне шанс это сделать. Отправив меня тогда.

— Не хотел тебя терять. Поэтому отпустил.

— Знаю. Поняла это не сразу. Но поняла.

Она поднялась, подошла ближе, минуя три метра. Протянула руку, коснулась его руки легко и по-дружески:

— Спасибо. За то, что спас меня тогда. За то, что отпустил. За то, что остался хорошим воспоминанием, а не кошмаром.

Клод накрыл её руку своей.

* * *

Они пили кофе, разговор плавно перетекал от одной темы к другой.

— Ладно, — Грейс допила кофе и хлопнула в ладони. — Ты так и не объяснил, зачем позвал меня сюда. Просто показать гараж?

Клод поставил свой стакан на верстак:

— Не только показать.

Он прошёл к дальнему углу гаража, где под серым брезентом стояло что-то большое. Грейс и Лейла переглянулись, последовали за ним. Клод взялся за край брезента. Резко сдёрнул ткань. Под ней стояла Banshee — классическая модель начала нулевых, окрашенная в глубокий синий металлик. Хром сверкал, краска блестела как зеркало, салон был обтянут новой кожей. Идеальная реставрация. Лейла ахнула, подошла ближе, провела рукой по капоту:

— Боже мой. Это...

— Точно такая же, на которой я гонял в Либерти, — закончил Клод. — Нашёл на свалке практически груду металлолома. Восстанавливал с нуля.

Грейс обошла машину, заглянула в салон:

— Невероятно.

Лейла открыла дверь водителя, села за руль. Руки легли на руль, лицо осветилось улыбкой:

— Помню, ты гонял на нём так, что я думала, мы разобьёмся.

— Не разбились.

— Чудом.

Клод подошёл к двери пассажира, открыл её, протягивая ключи Лейле:

— Хочешь прокатиться? Как в старые добрые времена.

— С Грейси.

Грейс заколебалась:

— Я не уверена...

Лейла повернулась к ней, протянула руку:

— Давай. Устроим заезд. Обещаю, мы доедем живыми.

— Не особо убедительно.

Лейла пересела на переднее пассажирское сидение. Грейс неловко примостилась к ней, поскольку машина была двухместной. Клод занял место водителя, запустил двигатель. Тот ожил с низким, мощным рычанием. Они выехали из промышленного района, направляясь к побережью. Клод вёл уверенно, сдержанно, пока не выбрались на пустынное шоссе, которое петляло вдоль океана.

— Держитесь, — предупредил он и вдавил педаль газа в пол.

Ветер ворвался в открытые окна, скорость росла. Дорога вилась вдоль обрыва: с одной стороны скалы, с другой отвесный спуск к океану. Клод проходил повороты на грани, шины визжали, машина кренилась.

Лейла засмеялась громко и от души:

— Ты чертовски безрассудный водитель!

Странная красота момента захватывала. Мягкое слепящее солнце нежно догревало, скрываясь за горизонтом. Ветер закладывал уши, но не морозил шею. Смех и улыбки, словно они школьники, а не серьёзные травмированные люди.

Клод вывел машину на прямую, скорость достигла ста двадцати. Лейла высунула руку в окно, ловя ветер, волосы растрепались, на щеках горел румянец.

— Быстрее! — крикнула она.

— Вы оба безумные! — Грейс вцепилась в Лейлу, но не могла сдержать смеха.

Впереди показалась смотровая площадка. Клод резко затормозил, машина развернулась на сто восемьдесят градусов и остановилась идеально ровно у парапета.

Тишина. Только шум океана и их прерывистое дыхание.

— Вот это поездка, — выдохнула Лейла.

— Как когда-то давно, — согласился Клод.

Грейс вылезла из машины на дрожащих ногах:

— Напомните мне больше никогда не садиться в машину, когда вы за рулём.

Они вышли к парапету. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая океан в золотые и алые тона. Волны разбивались о скалы внизу, брызги поднимались высоко. Трое стояли в тишине, наслаждаясь моментом. Клод опёрся на парапет, Лейла встала рядом, Грейс чуть поодаль.

Она достала телефон, включила камеру. Смотрела на них через экран — два человека, стоящие у парапета на фоне заката, такие разные и такие похожие одновременно.

— Я хочу запомнить этот момент.

Клод и Лейла обернулись.

— Давайте сделаем фото, — предложила Грейс. — Вместе.

Лейла и Клод переглянулись.

— Давай, — согласилась Лейла.

Клод молча кивнул. Они встали по обе стороны от Грейс. Лейла слева, положив руку ей на плечо. Клод справа, неловко приобняв. Грейс в центре.

— Улыбайтесь.

Щелчок затвора. Момент был зафиксирован. Прошлое не изменилось. Ошибки не были исправлены. Но в тот момент Клод был готов принять и то, и другое.

Ради любимых мы готовы пойти на всё. И когда-то оно того стоит, а когда-то нет. Не угадаешь.