Дорога длиною в жизнь (джен)

Его величество со своей охраной, принцессой Натэллой из Намирии и ее небольшой свитой появился во дворце перед самыми зимними праздниками. И сразу объявил о помолвке, дату свадьбы он решил оставить открытой, на усмотрение самой принцессы, но не ранее, чем ровно через год. Планировалось, что Натэлла со свитой пробудет во дворце до весны, празднуя помолвку, а потом уедет, и уже вернется только на свое венчание, сообщив об этом королю Рупрехту примерно за полгода. За время ее отсутствия его величество король Рупрехт Питер Первый должен подготовить все для этого мероприятия, которое продлится несколько месяцев, и на которое попеременно будут съезжаться все знатные роды и семейства всего королевства. Что же, король будет жениться впервые, и поэтому он планировал устроить грандиозный праздник для своих подданных.

Зандер снова вернулся в покои короля и занял свое место на маленьком стульчике у его ног, все, как обычно. Только за обедом вместо графа Ориана за столом присутствовали принцесса Натэлла с ее матушкой, и разговоры и политике и текущих событиях сами собой прекратились. Принцесса болтала в основном о нарядах, и здесь короля очень сильно выручал его шут со своими едкими замечаниями относительно того или иного веяния в современной моде. Король иногда бросал на него многозначительные и недоумевающие взгляды, откуда, мол, тебе все это известно, и совершенно не догадывался, что этими сведениями снабжала его острая на язычок фрейлина Лили, с которой шут был особенно дружен.

Если не считать глупой болтовни принцессы, то она Зандеру даже нравилась. Невысокого роста с кукольным лицом, брюнеточка, на его взгляд, хорошо смотрелась бы, как и положено королеве, рядом с его величеством. Она не была тоненькой и хрупкой, как окружающие фрейлины, что ее свиты, что свиты короля. Пожалуй, даже чуть полновата, но этот недостаток совершенно ее не портил, а наоборот, добавлял милого очарования. А круглое личико принцессы становилось совершенно по-детски наивным особенно тогда, когда она обижалась на какое-нибудь глупое замечание шута, и надувала и без того пухлые губки. Король в этих случаях готов был ее расцеловать на глазах у всех, чему она всеми силами противилась, сохраняя между ними дистанцию до свадьбы и не позволяя прикасаться к себе. После этого король всегда резко менял тон, и, как правило, сразу уходил в свой кабинет, не забывая увести с собой и шута.

Зандеру все же удалось встретиться как-то с графом Орианом, когда тот проходил по коридору в свои покои, которые теперь находились недалеко от комнаты шута. Граф сильно похудел, когда-то красивое лицо его осунулось и приобрело нездоровый землистый оттенок, под глазами появились темные круги. Зандер заопасался за физическое здоровье молодого мужчины и решил, что с ним обязательно поговорит, как только появится такая возможность.

Но граф Ориан сам пришел к Зандеру буквально спустя несколько дней вечером, когда тот уже собирался уходить и зашел к себе из королевской половины, чтобы только переодеться. Он спешил к Лемми, и даже книги в библиотеке теперь не могли его заставить задержаться хоть на минуточку. Граф буквально повис на Зандере, как только за ним закрылась дверь, и из коридора никто их уже не смог бы услышать.

— Шут, умоляю, помоги мне, — заговорил он громким шепотом, обнимая его за плечи и пытаясь спрятать свое лицо на груди Зандера. — Я схожу с ума. Я как представлю, что он с этой… в постели, ни есть, ни пить не могу.

— Успокойтесь, граф Ориан, — почему-то тоже зашептал Зандер. — Он пока не спит с ней, и даже к ней не прикасается.

— Откуда вам это может быть известно, — граф усмехнулся — Спальня короля находится же на половине королевы, куда вам вход заказан.

— Право, граф, успокойтесь. Король бережет ее девственность до свадьбы. Сейчас ему Игровую комнату переоборудовали под спальню, он там ночует. А прикасаться к ней она сама ему не дает, такое чувство, что наш король ей противен. Я ее не понимаю — красавец-мужчина, стройный с прекрасным телом, а глаза какие у него выразительные!

Граф поднял на Зандера непонимающие глаза:

— Вы мне не лжете, виконт Зандер?

А потом спросил недоверчиво?

— А про тело, откуда знаете?

— Зачем мне лгать вам? Я каждое утро сам лично по просьбе его величества приглашаю его камердинеров, чтобы они его одели и убрали временную кровать. А про тело… Как будто вы не знаете, что я вас вместе с королем в постели видел, — усмехнулся Зандер по-доброму.

— Не лгите мне, умоляю вас. Иначе я не выдержу и просто сойду с ума, — граф снова спрятал лицо на груди у Зандера и заговорил сбивчиво. — Я брожу по дворцу и боюсь встретиться с ней. Я не выдержу и просто придушу ее. Попросите ее величество назначить ей дополнительную охрану. Хотя это не поможет, охранников и так хватает. Сами, слышите, сами следите, чтобы я не подошел к ней ненароком близко. Иначе может произойти трагедия. Прошу вас, последите за мной, за ней, не важно. Я вам доверяю. Вы один из немногих, кому я доверяю.

И вдруг граф прищурился и внимательно посмотрел на Зандера:

— А если он не спит с ней, то тогда с кем? Надеюсь, не с вами?

Шут отрицательно покачал головой, бубенчики на его колпаке грустно звякнули:

— Я не знаю с кем, но, судя по всему, он снова скоро придет к вам. Так что приведите себя в порядок, и ждите его величество.

— Откуда вам это может быть известно? — недоверчиво переспросил граф, хотя маленькая надежда зажгла его лучистые глаза.

Зандер ухмыльнулся:

— За это время я слишком хорошо изучил его величество, чтобы догадываться о признаках его сексуальной неудовлетворенности.

Граф беззлобно рассмеялся:

— Шут, ты девственник и рассуждаешь о признаках сексуальной неудовлетворенности.

— Я много о чем могу рассуждать, не прикасаясь непосредственно к теме, и могу с легкостью вести беседы на разные темы. Кроме того, я много об этом читал и имею на этот счет свое мнение. Но все признаки на лицо — раздражительность по утрам, рассеянное внимание днем, как будто его величество о чем-то мечтает, да и вопросы задает на интересующую его тему. А глаза? Они у него подернуты дымкой, как будто он мечтает о ком-то.

— Он может мечтать и о ней, — снова погрустнел граф.

— Может, но не мечтает. А вот Орианом меня он уже несколько раз называл, — ответил ему Зандер.

Граф улыбнулся:

— Скажите, что то, что вы сказали, правда, и я вас расцелую.

— Ага, а потом пригласите сюда короля и будете ему говорить, что это я с таким лицом пытаюсь вас соблазнить, — отстранился от него Зандер.

— Не понимаю. С каким лицом?

— Вам же лицо мое все время не нравилось.

— А-а, вы вот о чем. Да не в лице, виконт Зандер, счастье. Что с того, что у меня есть это красивое лицо и это тело, которое многим, но не ему, нравится.

— А вот тут позвольте с вами не согласиться, — перебил графа Зандер, — И ваше лицо, и ваше тело королю очень нравится. Да и мне тоже, — добавил он тихо, а потом продолжил бодро:

— Так что идите и приводите себя в порядок. Поверьте моей наблюдательности, вам недолго осталось коротать длинные, зимние ночи в одиночестве. И еще кушать вам надо обязательно, вы скоро тени не будете отбрасывать.

Граф криво усмехнулся:

— Я не могу появляться в Большой столовой и есть вместе со всеми слугами короля. Вы же понимаете это. Некоронованный король — фаворит его величества, перед которым преклонялись и ноги которого готовы были лобызать, низвергнут. Вы не представляете, как мне плохо, на меня и так во дворце уже все пальцами показывают, а скоро просто начнут зажимать на каждом углу и требовать от меня удовлетворить их, как шлюху, кем, впрочем, я и являюсь.

— Прекратите, граф Ориан, опять вы за свое, возьмите себя в руки. Не можете принимать пищу вместе со всеми, не надо, я попрошу Кертиса, чтобы он приносил в ваши покои поесть, хоть это и не допускается.

— Не надо Кертиса, слухи пойдут, — покачал головой граф.

— Да, бросьте вы, не хотите Кертиса, я сам лично буду вам приносить обеды из Малой столовой, думаю, король пойдет мне навстречу, я смогу ему все объяснить. И внимания ничьего мы с вами привлекать тогда не будем.

И граф согласно кивнул головой, после этого Зандер, аккуратно отцепив его руки от своих плеч, легонько подтолкнул его к выходу. Он уже устал от этой душещипательной беседы, и ему очень хотелось домой к Лемми. У него самого проблем хватает.

Граф Ориан нехотя повиновался, но, уже взявшись за ручку двери, еще раз обернулся и вопросительно посмотрел в глаза Зандеру. Тот улыбнулся ему и ободряюще кивнул.

Зандер торопился домой, он обещал Лемми, что сегодня, накануне зимних праздников, сделает ему подарок, дорогой подарок. Они должны были посетить ювелира. Зандер отдал большие деньги за украшения и очень надеялся, что ювелир обязательно поразит Лемми. Сейчас, когда расходов у него значительно поубавилось, Зандер мог порадовать своего вампира любой безделушкой, которую тот смог бы только захотеть, но ему самому хотелось чего-то большего, хотелось увидеть прежний блеск радости и счастья в глазах Лемми.

Но то, что предложил им ювелир, превзошло все самые смелые ожидания — в шкатулке, украшенной красным бархатом, лежали две серьги. Лемми взял в руку сережку и задохнулся от удовольствия — на длинной витой цепочке из белого золота с вкраплениями бриллиантовой пыли покачивалась одна большая черная жемчужина под цвет глаз вампира в окружении россыпи бриллиантов.

Лемми тут же подхватил лентой свои длинные локоны в высокий хвост и вдел сережку в ухо. Длинная цепочка только подчеркнула изящный изгиб шеи юноши, а сверкающие бриллианты оттенили ее белизну. Темная жемчужина тут же ожила и засверкала, как глаза ее хозяина, и отблески более крупных камней вокруг нее добавили лучистости во взгляд вампира. Ювелир с Зандером стояли и любовались — один своей работой, другой своим мальчиком. И все трое были бесконечно довольны.

Зандер ждал, что Лемми бросится ему на шею, как в детстве, и крепко обнимет, ну или хотя бы прижмется всем телом, как он это делал, когда подрос. А Лемми… Он просто посмотрел ему в глаза, правда Зандер заметил, что в глазах Лемми, наконец, была радость, он счастливо улыбался, и сухо, очень сухо поблагодарил его. Но Зандеру все равно было хорошо, чего он добивался, то он и увидел.