Хрупкие дети Земли (гет)

«…Ты можешь делать, что хочешь. Например, нарушать условия конфиденциальности в общении со мной, твоим клиентом. И когда-то другом…».

Эта фраза Авы прочно засела в памяти Келса. С ней он даже проснулся очередным утром, хотя с момента той встречи в кабинете прошло уже несколько дней. И Ава все еще была в больнице.

Нарушенные им «условия конфиденциальности», о которых она тогда сказала, Келса не тревожили: он знал, что это не так. Виттер сказал о побеге Аллеса только Уильяму, который Аве, несмотря на все ее слова, посторонним не был. Кроме того, сам Келс теперь доверял андроиду. Да, с учетом их прежнего общения это было более, чем забавно и даже неожиданно, но главное оставалось непреложно: Виттер сам никогда не позволил бы себе нарушить тайны клиента. И виновным себя, в случае с Авой, он не считал. И не мог же он тогда открыть ей правду об их общем с Блейком деле! Или мог?..

Виттер вздохнул, нажал на кнопку питания рабочего компьютера, и закрыл глаза. Может быть, мог… Но, прежде нужно все обсудить с Уильямом. Как бы они выглядели, если бы тогда Келс решился сказать Аве о деле, в котором он уже выступал против сотрудников детского дома на стороне государственного обвинения? Из такого поворота, надо думать, даже Блейк с ходу не смог бы найти выход. Нет, надо все обсудить с андроидом еще раз. Снова собраться, поискать решение… Пусть их прошлые обсуждения ни к чему не привели, но выход должен быть, и они его найдут!

Но главная засада в том, — снова думал Келс, вздыхая, — что ни он, ни тем более Уильям, не хотят потерять Аву. Они бояться ее потерять. И причинить ей боль. Особенно после того, что Блейку и Виттеру стало известно о прошлом девушки. Но как же все это сделать?.. «А, может, — вдруг взбодрившись, предположил адвокат, отпивая горячий кофе из картонного стаканчика, — просто сказать Аве правду? Самый банальный, но и самый лучший ход?».

«И когда-то другом…» — вновь пропела, издеваясь над Виттером, его память.

Но как это будет выглядеть? Сейчас? Прийти в больницу, к Аве, и заявить: «Кстати, Эв, знаешь, мы тут ведем судебное дело против тех ублюдков из детского дома… Да, представь, я тоже, как и Блейк, все о тебе знаю!».

— Да-а… — шептал Келс, запуская интернет-браузер, — очень «кстати»…

А ведь в тот день, когда состоялся их большой и неожиданный разговор с участием Риз и Уильяма, Келс впервые увидел Аву после того, как узнал информацию о ее прошлом. И по этой причине тоже Виттер был тогда таким странным, не похожим на самого себя. Ему все казалось, — при взгляде на Аву, — что вот сейчас она задержит на его лице свой проницательный взгляд подольше, и… все! Она поймет, поймет, что Келс тоже все знает!

«Но как, — со вздохом, пытаясь охладить его внутренний, такой непривычный хаос, спрашивал разум адвоката, — …как она все узнает? Ава не умеет читать мысли!».

«Да, точно!» — отвечал про себя Келс, и пытался вести себя как можно спокойнее. Но ему хотелось все сделать не так.

Прочитав отчет об Аве, он был совершенно потрясен тем, что узнал. И с тех пор он много думал о том, каким теперь будет их общение, их дружба. Виттеру очень хотелось поддержать Аву, сказать ей хотя бы такую примитивную, тупую банальность, как «Эв, мне очень, очень жаль!..». Но сейчас он не мог сделать даже этого, малого: Келс знал, что Ава, стань ей известно о деле против сотрудников детдома и о том, что Виттер о ней тоже «все знает», расценит это как предательство, как тот самый заговор у нее за спиной. Не иначе.

— А это предательство? В самом деле? — тихим, тревожным шепотом допрашивал Келс самого себя, проверяя, — по привычке каждого утра, — личную почту и сайт, где размещали информацию о текущих и вновь открытых судебных делах.

Ответить себе на этот вопрос он не успел. А вот облиться горячим кофе — вполне.

— Ну, и тварь! — прошептал Виттер, и с удивлением посмотрел на свой испорченный деловой костюм.

Новость, только что прочитанная им на странице судебного сайта настолько поглотила его внимание, что он забыл, хотя бы для приличия, пошипеть от боли. Только мысленно отметил, что теперь нужно сменить и костюм, и все.

— Ну, и тварь! — шепнул еще раз Келс, и рванул к шкафу, где у него хранился запасной, — как раз для таких случаев, — костюм.

Срывая с себя бежевый пиджак и белую рубашку, он думал о том, в больнице сейчас не приемные часы, и значит, его вряд ли пропустят к Аве, но… Дело было слишком срочным, чтобы Келс Виттер, в обычных обстоятельствах очень воспитанный человек, мог ждать.

* * *

— Говорю вам, время приема еще не настало! Приходите позже, днем!

— Мне нужно сейчас! Пустите!

Ава всегда считала, что Келс обладает прекрасной выдержкой. Но вот, в восемь утра очередного буднего дня, наблюдая за тем, как он, оторвавшись от злой медсестры, врывается в ее палату, она уже не была так в этом уверена. «А все началось со встречи с Риз…» — иронично подумала девушка, приподнимаясь на кровати. Она скрестила руки на груди и стала наблюдать дальше эту новую, прелюбопытную сцену, в которой Виттер, пытаясь задержать медсестру, все-таки обогнал ее, и первым вбежал в палату мисс Полгар.

— Я позову охрану! — задыхаясь, пыхтела медсестра в белом халате. — Что вы себе позволяете!

— Мне срочно, очень срочно! Эв!

Келс взглянул на Аву, которая успела проснуться незадолго до его громкого появления, и призвал ее в свидетели своих, еще, правда, неизвестных, но, как можно было предположить, вполне мирных инициатив.

— Все в порядке… спасибо, — сказала Ава медсестре сквозь смех. — Это мой адвокат. Наверное, у него действительно что-то очень срочное.

— Как с ума посходили! — прошипела медсестра.

Одернув халат, она вышла из палаты и громко хлопнула дверью.

— Доброе утро, Эв! Как ты? — еще не совсем отдышавшись, спросил Келс.

— Что случилось, Келс? — убирая улыбку с лица, спросила Ава.

Удивленный ее сухим тоном и мгновенным переходом к «деловому» вопросу, Виттер немного остолбенел. А его память снова прошептала: «И когда-то другом…».

Вспомнив об этом, Келс вздохнул, и с сожалением посмотрел на девушку.

— Ава, прости. Повторяю: то дело, которое мы обсуждали с Уильямом…

— Не интересно, — резко оборвала Ава, не глядя на Келса.

— Что?

— Становитесь хоть лучшими друзьями, Келс. Мне плевать. Что случилось?

— Эв…

— Нет, хватит! — Ава хлопнула ладонью по светлому, больничному одеялу. — Что у тебя за дело, Келс?

Тяжело вздохнув, Виттер немного помолчал, решил, что, может быть, Ава права, и не стоит сейчас все мешать в одну кучу, и лучше обо всем спокойно поговорить потом, но…

— Я только что узнал, что Yut-stereo подали на твое имя два иска. Вернее, один из них уже был подготовлен ранее, но дело тогда зависло… А второй, — тот, который мы с тобой называем делом «поборников нравственности», — они, наконец-то, передали в суд.

— И? — нетерпеливо уточнила Ава.

— Сегодня утром эти два иска окончательно оформили и отдали на рассмотрение. По первому из них Yut-stereo оспаривает твое право на патенты, и на выпуск Spider. Как на стационарную, так и на портативную модель. А по второму… — Виттер вздохнул, — …они обвиняют тебя в том, что звуком «zoom», который был обнаружен в программном обеспечении твоей звуковой системы, ты подсаживаешь огромное количество пользователей на так называемую «звуковую иглу», то есть сознательно делаешь их зависимыми, звуковыми наркоманами.

Закончив говорить, Келс посмотрел на Аву. Она сидела в кровати, обмотанная какими-то тонкими проводами, которые тянулись к ней то ли от капельницы, то ли от приборов, и, опустив голову вниз, очень внимательно рассматривала свои руки.

И Виттер впервые за все время, что прошло с той минуты, как он ворвался в палату, подумал о том, что, вообще-то, медсестра, конечно, была права, и с визитом стоило подождать. Но сам Келс был так разозлен этими исками, что ему казалось: ждать ни в коем случае нельзя!

— Как ты себя чувствуешь? — уже гораздо мягче, чем прежде, переспросил Келс.

В его голосе была такая теплота и сожаление, что Ава поняла: еще немного, и она расплачется. Она вообще стала за все эти больничные дни ужасно, ужасно плаксивой!..

— Какие шансы на успех? — не поднимая взгляд на адвоката, тихо уточнила Ава.

— Очень хорошие, Эв. При должной подготовке и ведении дела. Я уже говорил тебе, что доказать твое авторство на патенты Spider не составит никакого труда, вот только второй иск… с ним придется повозиться. Понимаешь, они это сделали специально! Наверняка разозлились из-за проигрыша по двум предыдущим искам, с Аллесом, срочно подсуетились и выдали эти!

Ава кивнула и убрала прядь темных, коротких теперь волос, за ухо.

— Хорошо, адвокат Виттер.

Девушка наклонилась вперед, поправила подушку, и, съехав в кровати вниз, легла на бок. Укрывшись до подбородка одеялом, она поджала ноги и стала, кажется, совсем крохотной. Совесть Келса тут же, с готовностью принялась жевать его, а сердце при взгляде на девушку, сжалось. Виттер подошел ближе.

— Ава, прости. Никто из нас не желает тебе вреда! Наоборот, и я, и Уильям хотим помочь тебе. Хотя со стороны это выглядит…

— Ты доведешь эти дела до конца? — шепнула Ава, стараясь не смотреть в лицо Келса.

— Конечно! И…

— Хорошо, — снова повторила девушка.

— А как же наша дружба, Эв?

Келс наклонился к ней, и слова его прозвучали так сокровенно и больно, как того опасалась Ава. Она не смогла ответить. Только снова заплакала. И Виттеру, совершенно растерянному, с чувством вины, вырвавшимся теперь из груди и затмившим весь земной шар, не оставалось ничего другого, как прошептать «до встречи!», и выйти из палаты.

А вот встреча Авы и Риз прошла немного лучше. Прежде чем зайти в палату, Риз подобнейшим образом расспросила врача о состоянии подруги. Ответив, что, если бы не новые, утренние волнения, то состояние мисс Полгар могло быть гораздо лучше, и, повторив свои первые рекомендации, — регулярное питание, положительные эмоции, спокойствие, свежий воздух, прогулки и отдых, — доктор удалился.

Риз тихонько, стараясь не шуметь, зашла в палату Авы. Почему-то она думала, что подруга спит. Но мисс Полгар, напротив, бодрствовала. Сидя в кровати, при включенном, густо-желтом свете настольной лампы, она смотрела в окно, за которым было еще слишком светло для того, чтобы зажигать в комнате искусственный свет.

— Ава, привет, — улыбнулась Риз. — Я принесла тебе суп, кашу и фрукты. Как ты?

— Привет. Спасибо, лучше.

Ава коротко, с мимолетной, слабой улыбкой взглянула Риз, когда здоровалась, а потом снова отвернулась к окну.

— Врач сказал, что ты ничего не ешь.

— Не хочу.

Риз вздохнула и села на край кровати Авы.

— Как же тогда ты поправишься?

— Ничего не хочу! — жарко прошептала девушка.

— А это? Будешь?

Риз достала из корзины большой, малиновый дракон. И с облегчением заметила, как во взгляде подруги появилось оживление.

— Да, — кивнула Ава.

— Тогда подожди, я сейчас.

Риз ушла в смежную ванную комнату, чтобы помыть фрукты. Ава слышала, как зашумела открытая вода.

— Ну, вот! — довольно сказала Риз, возвращаясь.

Она хотела красиво нарезать фрукты и разложить их на заранее приготовленную для этого тарелку, которую взяла с собой, но Ава ее остановила.

— Подожди, Риз. Не надо, дай мне.

Девушка положила дракон на тарелку и передала ее Аве вместе с небольшим ножом и десертной вилкой.

— Спасибо.

Взяв в руку фрукт, Ава замолчала. Она долго, во всех подробностях рассматривала его, ничего больше не замечая вокруг. Может быть, она вспомнила подробности того дня, когда давным-давно, только увидев Уильяма и выкупив его у компании Ambassador Robots, она зашла вместе с ним в олд, чтобы купить одежду для андроида и продукты на ужин, успела выбрать похожий дракон, а вышла… с почти сломанной рукой. А может быть, Ава просто любовалась ярким, зелено-малиновым фруктом. Его причудливой, все такой же, как ей казалось, инопланетной формой…

— Как дела, Эв? — тихо повторила Риз, садясь на стул рядом с кроватью.

— Хорошо.

Ава аккуратно срезала ножом одно тонкое, мягкое и яркое щупальце дракона, и взрезала вилкой сочную мякоть.

— Утром забегал Келс. Сказал, что мои любимые конкуренты, Yut-stereo, вышли в активную стадию, и со злости подали на меня два новых, судебных иска.

— Что это значит? — встревожилась Риз.

Ава пожала плечом, увлеченно, небольшими кусочками, поедая дракон.

— Новые судебные дела. А может быть, на фоне этих публичных разборок, и снижение темпов продаж Spider. Продавцы, покупатели и акционеры всегда чутко реагируют на шум.

— Ава, мне так жаль!

— Неважно! Пусть пытаются… Но я не дам им разрушить мою компанию, мое дело!

— Не волнуйся так, не надо, — примирительно и тихо проговорила Риз. — Келс хороший адвокат, он все…

Ава снова закивала.

— Как адвокат он не просто «хороший». Он — лучший.

— А как друг?

Слова мягким шепотом подступили к Аве, но в этот раз не сбили ее с толку.

— Очень хороший. Был.

— Насколько я могу судить, Эв, он сильно переживает за тебя.

Ава резко повернулась к Риз.

— Да?..

Риз кивнула. Помолчав, она осторожно спросила:

— А Уильям? Приходил?

Ава вздохнула, как-то неясно улыбнулась и сказала:

— Не могу сейчас об этом думать, Риз. Ни о чем не могу подробно подумать. Мозги стали совсем идиотские. Мягкие, как вата… Не могу усидеть на месте и ни о чем не могу подумать до конца, обстоятельно.

Улыбнувшись такой своеобразной самокритике, подруга спросила:

— А если не думать? А просто… пожить сердцем?

Наполовину съеденный и обезвреженный дракон мягко плюхнулся на тарелку. Риз подумала, что вот сейчас Ава поговорит с ней о том, что действительно, за всеми этими заградительными колкостями, по-настоящему для нее важно, но мисс Полгар пока не сдавалась.

— А как тебе Келс? Нравится?

Риз улыбнулась неочевидному ходу.

— Я ничего тебе не скажу, пока ты не расскажешь мне об Уильяме. Что между вами происходит? В кабинете Келса между вами просто искры летали!

Ава напустила на себя безразличный вид.

— Между нами уже ничего не происходит. Мы недолго встречались, потом… — Ава начала крошить дракон вилкой с явным удовольствием, — …не сошлись во мнениях по одному вопросу, и все.

— А тогда? В кабинете Келса? — настаивала Риз.

— Я не ожидала его там увидеть. Немного разволновалась.

— «Немного»? — усмехнувшись, повторила подруга. — Ну, может, для вас это и «немного»…

— Проблема в доверии, Риз, — серьезно сказала Ава. — Уильям не доверяет мне. А я без доверия теперь не могу и не хочу. Он не слышит меня, не подпускает к себе. По-настоящему. Хотя сам, без моего ведома, взял и узнал про меня… Он разыгрывает то веселье, то шутки… Да все, что угодно, вместо того, чтобы всерьез поговорить о проблеме. Хотя это никакая не проблема. Вернее, для него — проблема. И он думает, что для меня это тоже проблема, но это не так, я говорила ему об этом. Но он меня не слышит.

— Ничего не понимаю, Эв.

Ава отрицательно покачала головой.

— Точнее сказать не могу, Риз. Это не моя тайна.

— Но вы же любите друг друга, это слепому ясно!

Ава вздохнула и печально улыбнулась.

— Значит, этого мало.

Риз замолчала, не зная, что сказать.

— Твоя очередь. Так что Келс? Нравится тебе?

Настала очередь Риз неловко и смущенно улыбаться.

— Да. На следующий день после того, как ты нас познакомила, он прислал мне цветы. Утром. На работу. Огромный букет.

Ава оживилась и окончательно забросила поедание дракона.

— А какие цветы?

— Нежно-розовые пионы.

— Вот засранец! — с улыбкой отозвалась Ава. — Наверняка было очень красиво!

— И эффектно. Весь коллектив главной кофейни тут же проснулся и стал сплетничать, не отходя от кассы. В прямом смысле слова, — весело и мечтательно рассмеялась Риз. — Но это еще не все. В цветах была записка: «Приглашаю вас на ужин. Ресторан L’ardoise bistro, сегодня. Я заеду за вами в семь. Келс». И post scriptum: «Хочу узнать вас как можно лучше».

Ава внимательно выслушала Риз, и замолчала. Но блеск оживленных теперь, черных глаз, свидетельствовал о том, что она рада за подругу.

— И как прошел ужин?

— Перенесли. Как раз на сегодня. Келс был занят.

— Риз?

— Да?

— Ну, ты же все узнала про ресторан?

Блондинка кивнула.

— Французская кухня, один из лучших ресторанов Сан-Франциско. Бронь расписана на месяц вперед.

— Если бы ресторан был поближе, то я пришла бы туда хоть с капельницей, чтобы посмотреть на вас, — с улыбкой заключила Ава.

Риз рассмеялась.

— Представляю! Но… я хочу сказать тебе о другом.

— О чем?

Риз с небольшим, секундным сомнением взглянула на Аву, и рассказала ей о своем давнем разговоре с Уильямом. Том самом, после которого он, — ничуть не хуже Келса в отношении Риз, — окончательно решил преодолеть все возможные трудности на пути к мисс Полгар, и уехал в Назаре, за ней.

— Думаю, в случае необходимости, — кивая на dragon fruit, сказала Риз, — он уже тогда был готов порубить ради тебя всех возможных драконов, что встали бы у него на пути.

* * *

Неизвестно, что в точности было первопричиной беспокойного характера Уильяма Блейка. То ли его личные, персональные качества, то ли память о словах другого андроида, Дэвида, из фильма Ридли Скотта, сказавшего однажды о себе, что «его руки не знают праздности». Одно, впрочем, было ясно со всей очевидностью, — сидеть без дела, да еще и на одном месте хотя бы какой-то продолжительный промежуток времени, Уильям не мог. Не хватало ни желания, ни выдержки, ни терпения, ни сил.

Потому и сейчас, не желая тратить время впустую, и своеобразно используя тот момент, пока Ава еще находится в больнице, под присмотром врачей, андроид, мысленно составив для себя план актуальных действий, приступил к его реализации без промедлений.

В этом плане было всего три «пункта» (деньги, Аллес, охрана Авы Полгар), и все они были связаны между собой.

Так, первой для решения задачей стали деньги. Точнее, их преумножение. Прежние суммы, которые оставались у Блейка, были уже на исходе, а он, истратившись при посещении магазинов, ресторанов и при оплате номера в отеле Пало-Альто, раздумывал теперь над тем, как избежать банкротства, которого, впрочем, никогда и не знал.

Поэтому к решению этой задачи Уильям приступил прежде всех остальных. Размышления на этот счет не заняли у него много времени. Проведя краткий опрос своей операционки, он выяснил и без того ранее очевидное: повреждения его организма и системы в целом еще настолько велики, что ни о каком скором восстановлении режима ретуши не может быть и речи. «Значит, — думал полураздетый от царящей кругом жары Уильям, обходя по кругу фешенебельный номер в отеле Royal, который он пока занимал в Пало-Альто, — модельный бизнес — это неактуальный вариант».

«Что правда, то правда, — ввернула ОС, отслеживая нить его размышлений. — И не пытайся что-то планировать на этот счет даже в самом ближайшем будущем! У меня работы невпроворот, выше всех возможных микросхем! Из-за тебя, между прочим!».

Блейк пропустил ворчания мимо ушей, и стал бродить по номеру дальше. Где ему найти работу? Постоянную? Или, все-таки, подработку? «Жесткий график не по мне», — подумал Блейк, и остановился, усмехнувшись. Что же, ему придется искать работу на сайтах, в сети? Как всем? Как всем другим, как прочим? Но нет же, стойте. Это долго и это нудно. И оплачивается, как правило, мало, очень мало. И, в конце концов, попросту неинтересно. А что в итоге? Какая-нибудь работа курьером, наподобие той, что была у него, когда он играл в «Дэвида Боуи»? Нет, это не подходит. Совсем. И из-за жесткого графика, и из-за большой, по времени, занятости, но, прежде всего, потому, что с такой работой он не сможет защитить Аву Полгар. Не то, чтобы ему хотелось реального возникновения опасности, при которой подобный ход событий станет необходим, но такой риск существует. Он вполне реален, и игнорировать его нельзя.

«Хватит того, что сама Ава Полгар легкомысленна в этом отношении до невозможности», — убежденно подвел черту под этой темой Блейк, и стал ходить по номеру дальше. Нужно что-то быстрое, что-то эффектное. Такое, что он может отдать людям в обмен на высокий гонорар и возможность, — в случае необходимости, — заняться своими, а не служебными делами. Но что это может быть?

Словно отвечая на его вопросы, затрещал сотовый телефон. Моника Бейли. Каким-то образом эта дама уже узнала, что ее дражайший сотрудник находится сейчас в Пало-Альто, «а не где ты там был, мой сладкий?».

«Сладкий» на это не ответил ничего, — лишь незаметно увел разговор в сторону, и, — не говоря, что это очень своевременно, как бы между прочим и кстати, обещал непременно заехать в офис модельного агентства для встречи с Моникой.

— Жду тебя сегодня, сладкий. У меня для тебя сюрприз, — намеренно не досказывая и улыбаясь, прошептала Бейли.

Блейк на это согласился, и, попрощавшись до скорой встречи со всей принятой вежливостью, стал собираться в совсем недалекий, но жаркий путь.

Раньше в подобных сборах не было особой необходимости. «Но раньше у тебя и шрамов не было», — не упуская шанса высказаться, заметила его операционка, все еще, буквально денно и нощно, занятая восстановлением работоспособности и полноценного функционирования андроида. — Точнее, — добавила она неспешно, — шрамы-то были, вот только видно их не было». Но теперь, подчеркнула ОС, с этим покончено. И значит сейчас, к каждому выходу в прелюбопытный человеческий социум, Уильяму придется готовиться особенно тщательно.

Недовольно сжав губы при звуке надоевших ему напоминаний, Блейк начал сборы. К давно известным пунктам невидимого списка (душ — чистая одежда — необходимые вещи — Хэм) теперь добавился еще один, совсем новый: эластичный бинт.

Тот, что дал ему Келс, спас его в первый день. Но не более. Ходить под жарким солнцем Пало-Альто, замотанным сначала в плотный бинт, а потом в рубашку, — хотя бы даже самую легкую, — было невыносимо.

Именно это раздражающее обстоятельство привело Блейка однажды ночью в дежурную аптеку. Где он, стоя под взглядом громадных от удивления глаз фармацевта, купил всю партию тонкого эластичного бинта, которая была в наличии, и которая, — «абсолютно вся!» — по его словам, была ему чрезвычайно нужна. В ответ на это парень-фармацевт только молча кивнул. Хотя мысленно он наверняка продолжил спрашивать себя о том, для каких целей одному человеку понадобились ночью 310 упаковок самого тонкого эластичного бинта?

Наблюдая явное и неприкрытое волнение человека, растерянного таким количеством проданного добра, Уильям хотел уже пошутить, но вовремя остановился. И ограничился короткой фразой:

— Я очень запасливый.

Парень за прилавком сглотнул, убрал в пакет очередную партию упаковок с бинтами, и тихо прошелестел:

— Я так и подумал, сэр.

Впрочем, изумление, застывшее на лице продавца, от этого меньше не стало. Блейк хотел добавить фразу о том, что парень может не бояться, — к нему, после оформления этой покупки, — не придут полицейские, и фармацевт не станет второстепенным героем криминальной хроники, рассказывающим журналистам о том, что именно он продал однажды не слишком уравновешенному, хотя и чрезвычайно вежливому двухметровому громиле, ворох эластичных бинтов. Но Блейк снова остановился.

«Прекрати пугать людей. Твой юмор даже Келс уже не в силах оценить», — торопливо высказалась ОС, и замолчала.

«Это потому, — ответил ей андроид, закидывая в арендованную машину пакеты из аптеки, — что бедняге адвокату пришлось не особенно сладко все последние дни». Но он, по мнению Блейка, обязательно поправится, придет в себя. «В конце концов, свидание с Риз наверняка его оживит», — думал Уильям. В том, что свидание будет назначено и состоится, андроид не сомневался: то было ясно из первой встречи Риз и адвоката. И это же, по мысли Блейка, было очень неплохо и «весьма кстати».

Кто может быть лучше бодрого, счастливого и энергичного адвоката, готового к труду и защите? Только полный сил и замотанный в тончайший эластичный бинт, робот. Рассмеявшись этой мысли, Уильям разорвал новую упаковку с бинтом, бросил ее на кровать, закинул Хэму, — перед скорым путешествием в офис Моники, — пару больших сверчков, стянул рубашку, и, передернув плечами, пошел в душ.

* * *

Моника Бейли встретила его радушно. Даже слишком. Что поделать, — думала в очередной раз она, медленно разглядывая безупречного Блейка, одетого в белый костюм и голубую рубашку, отчего его глаза казались еще ярче и невероятнее, — однажды он стал для нее любимцем. Да, впрочем, так им и остался. Наверное, именно по этой причине изумление Моники при новости о том, что Уильям больше не сможет принимать участие в показах, было так огромно.

— Что такое, сладкий? Это новый каприз? Ты снова хочешь в отпуск?

Блейк покачал головой, растянул губы в улыбке и сообщил, что солнце перестало быть к нему милосердным и вызвало ожоги по всему телу.

Глаза Моники сверкнули на фразе «по всему телу», явно не поверили услышанному и вознамерились убедиться в этом лично, но под ироничным взглядом Блейка вынуждены были отказаться от этой заманчивой идеи.

— Не уверен, что вам захочется выслушивать претензии на мой счет, если я выйду в своем нынешнем виде на показ. Тем более, после моего непозволительного поведения в Ницце, однажды, — заключил Блейк и приторно улыбнулся.

— Что верно, то верно, — согласилась Моника, и вздохнула. — Ну, и что мне с тобой делать? Я так рассчитывала на твое участие в новом сезоне!

— Вынужден вас огорчить, — заметил Блейк, ни капли не огорчаясь.

Бейли снова вздохнула.

— Ну, допустим, портретные фотосъемки, на которые я хочу тебя заявить, ты можешь сделать. А потом?

Блейк вздохнул в такт Монике и стал ждать, хитро улыбаясь.

— Вот что я тебе скажу! — закричала Бейли радостно, о чем-то подумав. — Решено! Побудешь на вечеринках, после показов, гостем, напишешь для таблоида моих друзей пару-тройку материалов, а там посмотрим!

— Пару-тройку материалов? — уточнил, не понимая, Блейк.

— Ну да. Фото, заметки, яркие заголовки. Недавно там писали про тебя, а теперь ты напишешь о других…

Сильно подведенные черным глаза Моники вдруг загорелись от новой, внезапной мысли.

— Это идея! Мы заявим тебя как звездного журналиста, и сделаем еще больше рекламы! Что-то вроде «знаменитости пишут о знаменитостях»! Ну, как тебе?

— Я хотел бы уточнить график.

Директриса рассмеялась.

— Твой график, сладкий — полное отсутствие графика.

Блейка это не убедило.

— Я должен знать, — настаивал он.

— Успеешь, успеешь ты к своим девчонкам! — не глядя на него, ликовала Бейли, записывая что-то в ежедневник. — Ты же бросил ту свою «единственную» девочку, правда? Ну вот, я так и знала! Не утерпел! Ничего удивительного. Ну, все, иди-иди, не мешай мне работать.

Вот так пошло, быстро и вульгарно андроид на время стал журналистом. Операционка, возмущаясь его недовольству «тоном Моники», чихвостила его, на чем микросхемы стоят, а он все ворчал про себя: «Я не бросил! Что значит «не утерпел»? Что это вообще за разнузданно-пошлый тон?!».

«Деньги, деньги! У тебя есть легкие, быстрые деньги! — пела ОС. — Что тебе еще надо? Приедешь по звонку, поболтаешь со «звездами», слепишь короткий репортаж с яркими фотками. В чем проблема?» — недоумевала она.

— Проблема в «фотках». И в том, как ты теперь, вслед за ними, другими людьми, выражаешься! — ворчал андроид.

«Боже мой! Как только Ава тебя терпит! — вспылила ОС. — Ну, какой ты зануда!».

— Я не… я… — начал возражать Блейк, и остановился.

Соберись, Уильям.

Хватит.

Довольно попусту тратить время.

План не ждет. С этой мыслью он сначала позвонил Халку, чтобы обозначить для него новое задание, — поиск всей возможной информации об Аллесе Гудвине, — бывшем сотруднике компании Sunrise.

— Узнавать все, как про ту девчонку?

— Узнавать все, — резко ответил Блейк. — И она не «девчонка». Она — Ава Полгар!

Халк неучтиво хмыкнул, нехотя извинился, напомнил о сумме гонорара за эту работу, и сказал, что «выйдет на связь» через три дня, с первой информацией.

— Я сам заеду к тебе. Через три дня. Тогда и привезу деньги, — отрезал Блейк. — Работай, Халк. Хорошо работай.

Завершив звонок, Уильям передернул плечами, — привыкание к тонкому эластичному бинту шло не так хорошо и гладко, как он хотел, — и набрал номер далекого Диего.

— Здравствуйте, шеф! Вы как?

— Хорошо, Диего. Нормально.

— Так «хорошо» или «нормально»?! — закричал мальчишка, перекрывая волны, шум которых отчетливо слышался в трубке.

— Ты в Назаре, Диего? — игнорируя занудный вопрос, спросил Уильям.

— Нет, шеф! Я дома! Вы же сказали, что больше…

— Да-да… сказал. Но все изменилось.

— Вам нужна моя помощь?! — радостно завопил Диего.

— Да. И слушай меня внимательно.

Конечно, он согласился. В одну минуту, закончив разговор со своим шефом, Диего бросился к матери, и упросил ее отпустить его в Назаре. Опять.

— Зачем только? — строго спросила она.

— Надо! — это все, что смог выдавить из себя пританцовывающий от нетерпения Диего.

— А следить за тобой кто будет?

— Я сам, мам! Я не маленький! Мне надо в Назаре!

Темно-карие глаза мальчишки блестели так ярко, что женщина не утерпела.

— Иди уже! Совсем помешался на этом своем шефе! Что не спроси, все какие-то «задания» и «работа»!

— Спасибо, мам! Я позвоню!

— Конечно, позвонишь! Только попробуй не позвонить, как приедешь! И вечером! — кричала Бьянка, мама Диего, ему вдогонку.

Впрочем, кричала она не слишком грозно и не очень убедительно: ей льстило, что ее мальчик, которого даже она, несмотря на всю свою любовь к нему, начинала уже считать балбесом, оказался «при деле». Точнее, нужным такому представительному и вежливому молодому человеку, каким был в ее глазах Уильям Блейк. К слову, даже он, несмотря на всю свою импозантность, не избежал, в свое время, подозрений Бьянки.

Когда он привез Диего домой, она долго смотрела на блондина испытующе. В полиции бы даже сказали, «с пристрастием». А закончив рассматривать, внушительно и весомо объявила, чтобы он даже не пытался навредить ее мальчику или втянуть его в «темные дела»:

— Я знаю местного полицейского Назаре, Рика Дэви. Он офицер.

На это Уильям Блейк только захохотал, сверкая белоснежной, безупречной улыбкой:

— Я тоже его знаю, сеньора.

Это Бьянку не убедило. И она добавила, с некоторой опаской отметив про себя острые, белые резцы ослепительного блондина:

— И если я попрошу его, он станет за вами следить. Имейте это ввиду!

— Я всегда почитаю свод юридических законов и уголовное право, мадам. Даже больше законов бога, — все еще смеясь, ответил Уильям.

Подозрения Бьянки успокоились через несколько минут и фраз Блейка, — убедительных и проникновенных, — которыми он всемерно заверил ее в том, что никаких дурных намерений в отношении Диего у него не было, нет, и не будет. «Мне только нужна его помощь, мадам. Как знатока Назаре. И как незаменимого помощника», — подчеркнул Уильям и еще раз напомнил, что если Диего полезет в волны, он первый будет за ним следить.

— Ладно, так уж и быть! — польщенная вниманием такого мужчины как Блейк, согласилась Бьянка. — Только не давайте ему так много денег!

А вот сколько ему платить? Уильям не знал. Как не знал он, — да и знать не хотел, — примерных гонораров… кого? Кем был Диего? Курьером? Спасателем? Помощником? «Следопытом», — весело хмыкнул Блейк, очень довольный тем, что у него все получилось: новый источник денег, даже с учетом некоторых нюансов, которые не слишком нравились Уильяму, — найден, задание Халку выдано, а Диего — отправлен в Назаре. Для очень простой и предельно важной цели: следить за всеми, кто приезжает в яркий, солнечный городок. И если среди них, совершенно неожиданно и внезапно, окажется некто «Аллес Гудвин», то Диего должен сообщить об этом Блейку.

— Сразу же, в любое время!

* * *

Блейк забрался в палату Авы играючи, легко привычно и быстро. Кураж от легкого решения всех необходимых вопросов все еще кипел в нем, хотя свои дела он решил утром, а сейчас был уже вечер. И этот вечер, как и почти все прошедшие с того момента, как мисс Полгар оказалась в больнице, он планировал провести в ее палате.

Ничего сложного в этом не было. Нужно было только дождаться темноты, подойти к больничному флигелю, и в несколько больших прыжков, удерживая себя руками, подобраться к окну на втором этаже, которое, — благодаря все той же жаре Пало-Альто, — девушка не закрывала.

Уильям приходил тогда, когда света в окне уже не было, и Ава Полгар спала. Но свет ему и не был нужен: зрение андроида отлично приспосабливалось к темноте. Забравшись в палату через окно, Уильям аккуратно прикрывал за собой его белые створки, делая все так, как оно было до его вторжения, и, взглянув на спящую девушку, усаживался на стул возле ее кровати. И оставался до раннего утра. А когда солнце, просыпаясь, медленно переплывало на небо, он скрывался из палаты, поцеловав Аву до новой, совсем скорой встречи, о которой она, конечно, не знала.

Эти вечерние и ночные часы в палате он проводил различно: то безмолвно общался со своей операционкой, совсем недавно оттаявшей по отношению к нему за все, что он сделал с собой и с ней, то, чувствуя усталость или ноющую боль в шрамах, переходил в режим восполнения энергии. Но чаще всего в эти ночи он не спал и не отдыхал.

А слушал тишину.

И наблюдал прохладную и темную, здесь, в Калифорнии, совсем как будто летнюю, теплоту.

Шум ветра за приоткрытым окном.

Неясный, пугающий шорох листьев на ветках.

Резкий вскрик какой-нибудь припозднившейся птицы… Все это было, во мнении Уильяма, похоже на ночное дыхание земли. Земли уставшей, огромной и щедрой. Утомленной заботами дня и ночи. Отдыха у нее, в отличие от людей, никогда не было. Не существовало. Но ночью было покойнее. Она могла дышать глубже и медленнее, громче и свободнее. Шум машин и крики людей не так сильно, в отличие ото дня, заглушали ее естественный, мерный ритм. И ночью земля могла дышать привольнее. Своей полной, уставшей грудью: любуясь, как и Уильям, то переливами теней в отсветах луны, то голосом летних ночей, который никогда не повторялся, а в своем всемерном звучании, как ничто иное, переносил в мир надежды и мечты.

Утром этот мир мог и вовсе растаять, — а чаще всего и таял, — но разве эта неизбежность могла изменить или отменить магию и волшебство ночи? Тем более, когда Уильяму, несмотря на дневной, однажды высказанный Авой запрет на посещения, было ночью свободно позволено быть с ней, смотреть на нее и прикасаться к ней, поправляя то угол белой простыни, то прядь темных волос, закрывших ее лицо?

Иллюзий о том, хочет ли Ава его видеть, у андроида не было. Не хочет. Она это объявила сразу, в тот же день, когда ее привезли в больницу.

Уильям тогда заволновался, хотел «все объяснить», но она осталась непреклонна: если он не изменил своего упрямства по поводу шрамов, то ему здесь, в больнице, как и рядом с ней, делать нечего.

— Почему ты гонишь меня? — наклонившись совсем близко к ней, спросил Уильям, заглядывая в растерянные, беспокойные глаза Авы.

— Потому что так будет лучше. Если ты не передумал.

Она тогда специально, надолго задержала взгляд на его бледном лице: искала подтверждение того, что он изменил решение. Но не нашла. И, откинув в сторону непривычно короткие волосы, с болью усмехнулась.

— Не приходи. И охранять меня не нужно.

— Но я могу! Я теперь в силе, мне лучше!

Ава посмотрела на него с мукой и со злостью.

— А я не хочу.

— Но Аллес…

— Молодой человек, не мешайте, выйдите из палаты! Врачу нужно осмотреть пациентку и заполнить бумаги о поступлении! — вмешалась медицинская сестра, сбивая всю сокровенность тихо сказанных друг другу фраз, и обращенных друг к другу взглядов.

С тем Блейк тогда и вышел из больницы. Обескураженный, растерянный, молчаливый. Он смотрел, как будто издалека, как Риз и Келс, попрощавшись с ним на крыльце больницы, вместе уезжают на машине адвоката, и был… совершенно потерян. Потом, конечно, прошло какое-то время, Уильям как-то собрался, приструнил себя. Рванул в отель, проведал Хэма, занялся банальными вещами вроде пробежки, душа и отдыха… Но все это было не то, и — лишнее. Пустое и глупое, ни к чему не подходящее. Или это он, Блейк, ни к чему из окружавшего его, больше не подходил?

Мысль о том, что с Авой стряслась беда, и она там, в больнице, находится одна, — совершенно одна, — изъела его до основания. И даже известия ОС о том, что восстановление его сил идет полным ходом, его не обрадовали.

Эта новость была хороша и нужна только в свете защиты Авы Полгар от Аллеса. Но… коль скоро защита в его лице ею отброшена, отклонена?

«И ты сдашься?» — зудела операционка снова и снова, не оставляя андроида в покое.

— Нет… — шепнул он, и замолчал.

Растерянно, пусто, без всякого понимания того, что стоит делать дальше.

Идея о том, чтобы проводить вечера и ночи в палате Авы, к Уильяму пришла не сразу. Но появившись, она успокоила его, усмирила его тревогу. Которая, вспыхнув, грозила пустить прахом все старания операционки по восстановлению Уильяма Блейка. Да, его посещения Авы Полгар были «незаконны», не санкционированы ни лечащим врачом Авы Полгар, ни, тем более, ей самой. Но что ему оставалось?

Настаивать на своем снова, в разговорах с девушкой, он не мог и, честно говоря, не решался: боялся, что от его упорства Аве станет только хуже, и тогда ее диагноз «нервное переутомление» обернется чем-то похуже. И кто в этом будет виноват?.. Но видеть ее Уильяму было необходимо, даже с учетом всех существующих между ними разногласий. И вот так он, на свой своеобразный лад, принимая и уважая запрет Авы на посещения, нашел для себя выход: проводить вечер и ночь рядом с ней, в ее палате. Просто быть рядом, смотреть на нее, спящую, а потом, с наступлением знойного утра, исчезать прежде, чем она проснется, и прежде, чем кто-то из персонала больницы обнаружит его.

Вот и сейчас, забравшись в окно, Уильям предвкушал прекрасный, прохладный вечер и остужающую дневной пыл, ночь. Но встретил только пустую палату, застеленную по всем правилам больничную кровать, и, — при внимательном рассмотрении окружающего пространства, — несколько слов, написанных на обороте белого листка, что был прикреплен к стене справа от него, рядом с окном. И болтался на кусочке скотча, вздрагивая от каждого порыва ветра.

Со мной все хорошо. Не ищи меня.

Ава.

— Как?.. Что?.. — возмутился андроид, как только прочитал записку.

В его светлой голове просьба Ава, написанная на листке, никак не укладывалась, не примирялась с горячим желанием. Как «не искать»? Почему? Что все это такое? Она в порядке? Она сбежала? Она оставила записку специально для него…

«Ава разгадала тебя. И твои ночные путешествия, — подтвердила возникшую мысль андроида операционка. — И будет лучше, если…».

— Не будет лучше! — вспылил Уильям, быстро набирая номер Келса, а затем — Риз.

Но это был вечер их первого свидания, и ему никто не ответил. Увлеченные друг другом, сидя за столиком на террасе, они весело и громко болтали. В том самом ресторане Сан-Фанциско, — с французской кухней и чудесным видом, что открывался на город с высоты. На Риз было красное, яркое платье и легкая, совершенно чарующая улыбка. И Виттер, потерянный от такой красоты, подумал о том, что ничего глупее красных роз, что он притащил с собой, он, конечно, выдумать не мог, но… все это не было важно. Влечение вскружило им головы, и оно же, затмив все другое, оставило Блейка одного, без всякого ответа на требовательный, телефонный звонок.