Survival Operation (гет)

«Она поэтому поглядывала в мою сторону на обеде? Беспокоилась за то, что мне может стать грустно?» — мальчик чувствовал жар, приливающий к щекам, и вместе с ним нарастающее недовольство. Слова будто забылись, просто вылетели из головы, а сам Десмонд и не понимал, отчего был только смущен.

В голове то и дело возникали моменты, когда они встречались глазами на уроках. Как она тогда мило улыбалась и могла даже помахать ему рукой, а он отворачивался из-за того, что просто не выдерживал настолько сильного давления. А может и потому, что его такое отношение просто до ужаса бесило. В особенности же по той самой причине, что своим поведением Аня все время заставала его врасплох, а уж такое… навряд ли кому-нибудь понравится.

Прошел целый день с их разговора в художественном классе, а его голова вновь была забита одними мыслями о Форджер. О том, как она расстроилась из-за того, что не смогла пообедать с ними. О том, как волновалась за него и потому боялась, что он мог обидеться или загрустить. Конечно же, это было бы просто нелепо, но… возможно, в какой-то мере Дэмиан, и правда, на нее тогда ужасно злился. Ведь сколько мальчик себя помнил, другие люди всегда видели в нем лишь легкую мишень, и из-за этого пытались угодить.

Старший брат, как и отец, были довольно отстраненными людьми. Неприступными и строгими… даже самому мальчику, что пытался добиться хоть какого-то внимания со стороны второго, все время казалось, будто между им и каждым отдельным членом его семьи были выстроены огромные непробиваемые стены. И как бы Дэмиан не пытался хорошо себя вести, как бы отлично не учился и не пытался чем-нибудь похвастаться, этого все время было недостаточно.

И в итоге все просто дошло до того, что они почти что перестали видеться. Дэмиана сослали в общежитие. Он пытался думать о том, что им просто некогда. Хотел думать, что они беспокоились за него, и потому решили, что второму сыну Десмонда будет гораздо проще учиться и жить рядом с академией. Или же что это было просто очередной проверкой, а не попыткой его куда-то сплавить.

Никто из них не удосужился прийти даже тогда, когда он поступал в академию. Отца он в последний раз видел лишь на обязательном собеседовании с родителями, что, своего рода, было вторым испытанием в Эдеме. И его родителям вовсе не нужно было как-то церемониться или играть в любящую семью для того, чтобы пройти на все сто баллов. Конечно, они чуть больше уделили времени ему: рассказали об успехах, которые раньше игнорировали, напомнили о его старшем брате и… каким-то образом собеседование просто перетекло в нужное русло для его мамы, в то время как отец, как и всегда, большую часть разговора был очень молчалив.

Он, в целом, никогда не был особо разговорчивым. Казалось, что даже если Дэмиан сильно поранится или ему врежет какой-нибудь плебей, этот человек не поведет и бровью. А то и вовсе посчитает его жалким, если Дэмиан не даст обидчику сам сдачи. Нет… он посчитает его ничтожеством уже тогда, когда ребенок попадет в такую ситуацию.

Тогда, перед фотосессией с классом, он чувствовал себя каким-то идиотом. Просто ничтожеством, лишним человеком, что… ну совершенно никак не вписывался в окружении ребят и их родителей. Все пытались выдвинуть своих детей на передний план. Все мельтешили, волновались, показывали свою искреннюю заботу о них, а он… глядя на весь этот цирк со стороны, просто хотел уже скорей уйти.

И в тот же момент к нему пристала Форджер. Встала рядом и на полном серьезе собиралась сфотографироваться с ним вдвоем, оставив своих беспокоящихся родителей где-то внизу холма и за всей этой толпой людей. Он пытался ее прогнать, она взяла его за руку и… выбора у него, можно сказать, и не осталось. Аня потащила его к своей семье, а они, святые люди, приняли его с настоящими улыбками.

Дэмиан до сих пор не мог понять, как же такое возможно, но… ее родители вовсе не пытались лицемерить перед ним. Вокруг них в его глазах горел яркий теплый свет и будто распускались чудесные цветы. Слишком идеальные для того, чтобы быть просто семьей. Ее мама искренне беспокоилась за пропавшую с ее глаз девочку, а вот отец… он, будто ожидая подобных выходок от дочери, просто взял с нее обещание, что она не будет больше так внезапно исчезать.

Почувствовав его руку на своем плече, Дэмиан ощутил как едва обволакиваемое его тепло, так и тяжелую ответственность. Он выпрямился в спине и, кажется, сам тогда даже не понял, почему попытался показать себя с более ответственной и серьезной стороны. Будто хотел сказать, что с ним Аня будет в безопасности и… ни в коем случае так не потеряется.

Мальчик ощутил поддержку, коей никогда не чувствовал даже в своей родной семье. Из-за этого он был слегка взбешен поведением Ани и… вместе с тем, благодарен ей за то, что она затащила его на это нелепое и совершенно ненужное знакомство со своей семьей. На их фоне другие люди просто затмевались, он не думал о своем отце и, соответственно, больше не чувствовал себя таким уж одиноким. И разъедающие мысли вроде тех, что он никому и не уперся, переставали иметь какое-то значение, когда в его голове появилась одна обнаглевшая Форджер, то и дело перетягивающая все его внимание исключительно лишь на саму себя.

— Анечка, я свой пенал дома забыла, — «злобный дракон» в лице ее лучшей подруги заставляет Дэмиана перевести на нее свой недовольный взгляд. — Не одолжишь, пожалуйста, ластик на один урок?

— О, конечно. У меня есть запасной, — девочка сразу кивнула, но вместо того, чтобы отдать подаренный им ластик, достала и положила рядом свой, что заставило его невольно улыбнуться. — Может, тогда еще ручку с карандашом? И маленькая линейка еще есть.

— Транспортир? — как-то скептично поинтересовалась Бекки. — А, все равно, давай. Ты очень меня выручила!

— Лорд Дэмиан, случилось что-то хорошее? Вы прямо-таки весь светитесь от радости, — Эвен заставил его тут же отвернуться от девчонок, и к щекам невольно подступил румянец, когда друг заметил очевидное.

— Не неси ерунды! Я просто… вспомнил кое-что, но это не так важно, — ребята заинтересовались, а сам он недовольно цыкнул, понимая, что сделал по итогу только хуже. И всему этому виной была коротконожка-Форджер, что пользовалась его подарком и не отдавала тот никому другому…

* * *

Вечером Аня и Лойд, как и обычно, разбирали вместе домашние задания. Какие-то она делала сама, после чего проходила тщательную проверку шпиона, чтобы он только больше не беспокоился за то, что девочка могла что-то не понять, забыть или же не так сделать. И чтобы он не следил за ней на уроках, да не отвлекал своими мысленными монологами на тему миссии, Аня решила, что… было бы неплохо заниматься вместе.

Девочка отвечает на все его вопросы, правильно называет дроби и складывает их верно с первой же попытки, а глава семьи наконец-то позволяет себе улыбнуться. Он и сам не знал, каким же чудом нашел этот бриллиант в том ужасном приюте, где все дети скорее походили на безжизненных кукол, нежели на простых людей.

— Dewerli? Не помню, чтобы я тебе покупал канцелярию этого производителя, — задумчиво ответил шпион, естественно, обратив внимание даже на такую мелочь, что лежала среди прочих разбросанных на столе карандашей и цветных ручек.

— Угу, — Аня довольно улыбнулась и кивнула, будто бы только и ждала того, когда же он заметит. — Я… на самом деле, соврала, что забыла стерку, когда хотела избежать неудобного мне разговора. А после, перед уроком изобразительного искусства, Дэмиан подарил мне свой ластик, — и девочка так сильно радовалась этой мелочи, будто она сделала некий серьезный и важный шаг к их главной цели.

— Вот оно что, — но отец в этом плане ее прекрасно понял, и тепло улыбнулся, погладив свою дочь по голове, безмолвно сообщая ей о том, что она большая молодец. Даже несмотря на то, что она соврала и, наверное, как ее непосредственному родителю на данный момент, ему следовало немного отчитать ее или же упрекнуть хотя бы для приличия.

— Но врать нехорошо, Анечка. Если тебе не хочется с кем-то говорить или тема тебе неудобна, то следует сказать об этом прямо, — но, к счастью, теперь у этого горе-отца была просто замечательная жена, что отлично дополняла его дома и могла как быть гораздо мягче, так и, напротив, упрекнуть и напомнить о моральных ценностях, когда Лойд больше делал упор на том, что нужно для миссии.

— Но люди часто делают то, что им неудобно. Кажется, некоторые это даже путают с таким понятием, как «вежливость», — ответила младшая Форджер, будто уже припоминая некий подобный инцидент. А то и не один, если судить по ее разочарованному виду, будто она успела даже устать от таких людей. И ведь еще не исключено, что она не ставила себя рядом с такими индивидами, коих немного презирала, на одну ступень.

Сколько раз Аня подавляла свои настоящие мысли и чувства, чтобы кому-то там понравиться? Сколько раз давила улыбку, когда от нее уже просто болели щеки? А сейчас ей настолько все это приелось, что она и не заметила, как подобные ответы «ради похвалы» и подстраивание под чужие мысли стали… чем-то настолько естественным для нее, что маленькая Форджер больше того почти и не замечала.

— Однако… — так как мама ничего не говорила, видно, пытаясь как-то оспорить мысленно ее слова, Аня продолжила вместо нее. — Главное ведь — оставаться при этом собой? Не забывать о том, кто ты есть на самом деле, — Сумрак улавливает в ее голосе печальные нотки, но кроха снова оживилась, сложив свои ручки за столом, и улыбнулась так жизнерадостно и ярко, что все сомнения насчет нее должны были пропасть в тот же самый миг. — Я всегда буду самой лучшей дочерью для своих родителей.

«Даже если родителями окажутся в итоге совсем другие и чужие тебе люди», — чем больше Лойд занимался со своим ребенком, тем лучше начинал понимать ее ход мыслей. И Аня, услышав продолжение фразы отца в своей голове, быстро подняла на него удивленный взгляд, когда он устало улыбнулся. И даже если он все понял, в его глазах она не видела ни капли осуждения. Только понимание и едва уловимое чувство одиночества, само за себя говорящее о том, насколько же они вдвоем были похожи. Шпион, что всегда меняет личность и внешность, как перчатки, и его фальшивая дочь, что подстраивается под других людей в целях собственного выживания. Похоронив заживо свое прошлое, они интуитивно отыгрывали свои роли, заставляя себя забыть о том, кем являлись на самом деле, и поверить в очередную ложь.

«Как же она похожа на маленького Юрия…» — в голове Йор засел образ маленького мальчика, что с точно такой же ослепительной улыбкой говорил, что они всегда-всегда будут семьей. И что он всегда будет самым лучшим и любящим братом, что непременно сможет защитить свою сестренку, как только станет старше. Пока Йор подрабатывала на сомнительных рынках и пыталась скрыть от ребенка свой род деятельности, Юрий погружался в учебу с головой и хватался за любую возможность, чтобы только обеспечить им с сестрой хорошее будущее…