Конан и Конкин (джен)

Сколопендра выдернула клешни, и быстро отскочила от дергавшегося тела — нельзя попасть под случайный удар, это может привести к повреждению ножек или глаз. Ядовитая многоножка хоть и стала огромной, но оставалась насекомым, и тело её не получило брони, как у ящерицы. Она застыла на камне рядом со жрицей, ожидая, когда яд полностью завладеет телом и можно будет приступить к трапезе.

Её сородичи в это время атаковали беззащитных лошадей. Лошади, оглушенные колдовством, оказались легкой добычей. Они даже не заметили, как получили свою дозу яда. Сколопендры, так же, как и первая отбежали от бьющихся в судорогах лошадей и сейчас ждали. С самого рождения, эти твари ни разу не ели досыта, и приближавшееся пиршество сводило их с ума. Поэтому они и не заметили опасность.

Яд обычной сколопендры для человека не смертелен, да и прокусить кожу обыкновенная многоножка не сможет. Максимум человек получит ожог, который будет болеть несколько дней. Но магическая буря поработала с яйцами этого выводка на славу — яд тварей теперь мог свалить даже живущих в далеких Зембабве или Вендии слонов — огромных животных с бивнями и хоботом. Так что, Инсаэль, девушку отнюдь не большую, яд должен был превратить в неподвижный овощ очень быстро.

Это сразу понял Великий Змей, едва его магическое зрение уловило всю картину. И все так бы и произошло, но никто, ни Сэт, и ни тем более многоногие твари, не знали, что Инсаэль только что, перед самым нападением готовилась идти добивать ящерицу, и для этого выполнила несколько необходимых действий.

Инсаэль не за что не полезла бы в битву с рептилией, пока та находилась в полной силе, она хотела дождаться, когда Шииху измотает ящерицу, а затем эффектно добить её. Она подошла бы к месту битвы только тогда, когда рептилия не могла причинить ей вред. Но Жрица стала главной в Храме, а затем и той, на кого пал выбор Сэта, только потому, что была очень осторожной. Она всегда просчитывала любое действие наперед. По-другому в Стигийской религии выжить нельзя. Поэтому она заранее приготовила несколько боевых заклинаний, и, обновила заклинание защиты в бою, направленное на себя. Конечно, это не то заклинание, которым колдуны прикрывают воинов Стигии идущих в бой, но и этой версии хватало на то, чтобы поставить заслон попаданию заражения в раны. Вдруг бы ящерица, умирая, задела её хвостом, или она упала и порезалась. А на камнях Ларши всякой заразы наверняка с избытком.

Эта защита, поставленная так вовремя, позволила Инсаэль выжить. Потому что, она хоть и не смогла сразу нейтрализовать яд, но не дала ему полностью захватить организм. Полный паралич не наступил, губы и язык шевелились, а для ведьмы, это равносильно тому, как если бы ей дали готовое противоядие. Несколько нужных слов на мертвом языке, сказанных в особом порядке, и организм очистился от токсина. А приготовленное для ящерицы боевое заклинание, просто разорвало многоножек на мелкие кусочки.

Шатаясь, ведьма поднялась, зло выругалась и начала отряхиваться от попавшей на нее слизи и внутренностей ядовитой твари. Инсаэль была в бешенстве и не сразу поняла, что что-то изменилось. Она лишь почувствовала дискомфорт, какой бывает, когда выходишь из теплого дома, в зимний холодный дождь. Однако не придала этому значения, списав все на последствия отравления. Да и некогда проводить анализ, надо было срочно выправлять ситуацию.

А ситуация из плохой превратилась в очень плохую: она получила дозу яда; кони погибли; и ящерица тоже пока никуда не делась. Это она поняла сразу, как только уши очистились от ваты отравления. В воздухе носились зверские крики, треск и вой. Внизу, под холмом, шла битва. Оставив разбор того, почему она не заметила присутствия сколопендр, ведьма сначала проверила, сколько у нее еще в запасе готовых заклинаний, лишь потом повернулась и вгляделась в происходившее внизу.

Похоже, она не так уж и долго отсутствовала, усмехнулась жрица: то, что она видела перед нападением тварей, не слишком отличалось от того, что там происходило сейчас. Зверь, в которого превратился конь Шииху, так до сих пор и торчал на спине ящерицы. Отсюда было хорошо видно, что он просто лапами рвет бронированную кожу пресмыкающегося и это ему удается. В стороны летели куски плоти, и хлестала толчками, темная, почти черная, кровь. Однако разница в размерах слишком велика; хотя рана уже была почти с самого зверя, для огромной рептилии, это была всего лишь ранка.

Где находится сам Шииху, и что он делает, Инсаэль не разглядела. Но там присутствовал явный след того, что он участвует в схватке — в правом глазу рептилии торчала рукоять меча. Из глаза текла слизь и кровь. У нее мелькнула дикая мысль, что дракон расправился с воином. Но не сбежал же он? Жрица взошла еще чуть выше и забралась на большой камень, чтобы видеть всю картинку. И тут она увидела Шииху. Тот делал то, что, пожалуй, было самым правильным при битве с таким противником. Раз то, что ящерица лишилась глаза, её не останавливало, воин взялся за её лапы. Сейчас он крутился вокруг задних лап, постоянно уворачиваясь от их ударов, и методично перерубал мышцы. Инсаэль поняла, что какой бы огромной не была рептилия, она обречена — мозгов для битвы с такими противниками ей явно не хватало. Все дело во времени — так, что оставалось только ждать. Жрица могла бы уже сейчас помочь Шииху, её заклинания были бы очень кстати, но она решила — пусть воин повозится, это собьет с него спесь. Она до сих пор помнила, что он не выполнил её приказ убить Конана.

Еще раз, с сожалением взглянув на мертвых лошадей, ведьма вернулась к прерванной трапезе, еда ей сейчас жизненно необходима. Как ни крути, любое заклинание вытягивает силы из организма. А силы в этом проклятом городе ей еще пригодятся.

* * *

Пока воины выбирались наверх, Сарг уже что-то учуял и сейчас призывно выл, волнуя кровь бывалых воинов. Неужели у них опять начнется жизнь, в которой есть место блеску мечей и живой ярости боя, а не это постоянное ожидание. Все эти долгие столетия они существовали между смертью и жизнью. Сейчас, когда случай заставил Младшего вырвать их из полумертвого состояния, они были готовы на все, лишь бы не вернуться туда вновь. Лучше погибнуть в бою, как это произошло со всеми остальными когортами.

Растолкав последние камни, бойцы, один за другим вырвались на волю. Подобно тому, как искатель жемчуга рвется к поверхности и выныривает в последний момент, когда воздух уже закончился. Оказавшись на поверхности и поймав первые лучи солнца, они не могли сдержать радостных криков. Даже брось на них враг сейчас целую армию, их бы это не остановило. Так прекрасно было чувствовать себя опять воином!

Однако их не зря годами муштровали в Королевской Гвардии, через пару секунд они собрались и подошли к гарцующему от нетерпения псу. Тот едва сдерживался, и, как только воины оказались рядом, помчался дальше в развалины. Бойцы молча переглянулись — за долгие годы войн, они научились понимать друг друга без слов — и побежали за ним, перепрыгивая через обломки и ямы. Когда Сарг слишком далеко отрывался от них, он останавливался и начинал выть, чтобы солдаты знали в какую сторону бежать. Увидев, что воины приближаются и заметили его, зверь опять срывался и прыжками мчался через завалы. Инстинкт гнал его на едва уловимый след Стигийской магии. Предчувствие битвы, когда он вонзит клыки и когти в ненавистное существо, переполняло Сарга. Он, словно щенок, даже повизгивал от восторга, а воспоминание о недавней смерти члена стаи, злило и заставляло бежать еще быстрее.

Мелкие порождения битвы магий, улавливали дрожание земли от передвижения страшной троицы, и быстро вылезали из своих укрытий под камнями, или обломками. Голод гнал их. Но увидев, что там движется, они еще быстрее прятались обратно. Выродки чувствовали ауру древней силы, той, что когда-то наполняла эту землю, и которую до конца не смогли развеять даже столетия правления магии Змея. Более крупные порождения, подобные той твари, что преследовала Инсаэль, конечно, не испугались бы, голод заставил бы их напасть. Но тут не попалось не одной такой, словно духи Королей-Гигантов сопровождали и берегли воинов.

То расстояние, что солдаты Непобедимой Когорты миновали за час, обычные люди, даже бегом, преодолели не меньше чем за три часа, а скорей и еще больше. Рост и сила позволяли бойцам перепрыгивать такие препятствия, которые человеку пришлось бы перелезать или обходить. О Сарге и говорить нечего — он превосходил бойцов Непобедимой так же, как они превосходили обычных людей.

Ловчий волновался. Он ходил по своей комнате, отделенной от логова собак только железной решеткой, и то и дело заглядывал к псам. Обычно те или спали, или устраивали склоки, но сейчас они, также, как и Ловчий, бесцельно бродили по загону. Собаки Королей тоже ждали. Саргам было легче — они чувствовали своего собрата, и хотя не смогли бы определить, где он, но знали что с ним. Его чувства, передавались всей стае. Неожиданно стая радостно завизжала и устроила в клетке настоящий бедлам. Они бросались на железные прутья и друг на друга, точно так же, как это было после гибели первого пса, но в этот раз они выли не от злости, а от азарта. Сарг на воле достиг добычу — понял Ловчий, и сразу закричал в переговорную трубу. Надо предупредить Младшего.

Уже некоторое время, пес чувствовал физический запах людей и животных, тех, на кого и была открыта охота. И с каждой минутой он становился сильнее — теперь не нужно было даже чутье на магию, можно было использовать только нос и глаза, как обычный пес. И, конечно, Сарг увидел это первым. Он взвыл, предупреждая бегущих сзади солдат, и еще ускорился, стараясь быстрее добежать до облака пыли, от которого несло чужой магией. Клубы пыли поднимал огромный зверь, непохожий на тех, с кем псу доводилось биться столетия назад. Он крутился, ревел и рвал когтями завалы вокруг. В реве зверя чувствовалась боль и ярость — он явно сражался с кем то, кого Сарг пока не мог разглядеть.

Собака пока не могла разделить, кто из схватившихся насмерть существ являлся его целью, и замедлилась за несколько десятков метров до схватки. Из опыта прошлых войн она помнила, что надо подождать солдат. Сейчас, пока нет всей стаи, лучше, если тыл прикрыт своими бойцами. Те догоняли, и находились совсем близко — пес уже слышал, как, крушатся развалины под подошвами обитых железом сапог. В этот момент из пыли выскочил смуглый человек с окровавленным мечом. Тот увидел Сарга, глаза его резко расширились — он узнал зверя — и человек на мгновение застыл. Потом издал боевой клич, и вместо того, чтобы вернуться в бой, бросился к собаке. Пес, ни секунды не медля, рванул на встречу — этого он узнал, на него бежал именно тот враг, что когда-то убил немало его собратьев. Ярость охватила Сарга и даже сам Ловчий не смог бы сейчас его остановить.