Новый Гробовщик (джен)

— Когда я услышал про несколько приготовлений, я не думал, что ты будешь прихорашиваться, и только тот факт, что я всё-таки заметил твои манипуляции, мешает мне тебя прибить.

— Грозен на словах, славный воин. — певуче протянул Сергей, перезаплетая косичку и убирая из неё чужие волосы, так, на всякий случай. Медальоны он решил оставить тут же, в Бюро. К тому же, каждое действие, совершаемое жнецом, давало дополнительное время мертвым слугам, отправленным к нужному адресу.

— Как думаешь, мертвецы смогут добраться до поместья Фантомхайв за нужное время?

— Если ты ещё будешь краситься, то несомненно.

— Как думаешь, мне стоит обновить маникюр? Лаком для гробов. — Сергей вскинул руку тыльной стороной ладони к себе и присмотрелся к ногтям.

— Это твой естественный цвет.

— Ну, а вдруг седина?

— На ногтях?!

— Есть многое на свете, друг Рамиэль, что и не снилось нашим мудрецам.

— Ты ещё предложи кота на голову посадить. Робин был бы не против.

Кот, трущийся об ноги Сергея, поднял голову вверх и, наморщив нос, злобно зашипел на демона.

— Против. — констатировал жнец, вытаскивая воротник рубашки чуть выше. Развел руками, убедившись, что рукава свисают как положено. Чуть улыбнулся, оскалился, опустил уголки глаз и полуприкрыл глаза. Поочередно выгнул брови. Изобразил нервный тик с обеих сторон.

— Где Михаил? Робин, ты же не будешь скучать?

— Уже разместил неподалеку от места действий армию. Он же Главнокомандующий.

— Кстати, а у тебя разве нет армии? — отведя прядь волос, жнец подёргал ухом. Достал Перо Судьбы и начал выводить на коже символы. Они тут же почернели и осыпались. — Ты же вроде бы Князь?

— Нет, я сам по себе — армия, а если что-то очень серьезное — у меня есть отец. Завещание?

— Нет, пытался нейтрализовать заклятие Кайна. Но вы же справитесь без меня? — Сергей улыбнулся. Ярко, весело, поддерживающе — именно так, как улыбался очень многим, когда требовалось показать свое бесстрашие и продемонстрировать поддержку. Картинно, отработано, искусственно.

— Не улыбайся мне так. — резко отвернулся демон и зашагал к выходу. — Идём, Михаил сказал, что видит мертвецов.

— Прости. — улыбка мгновенно увяла, а глаза перестали весело щуриться, превратив лицо в какую-то скорбную маску. В три шага догнав Рамиэля, Сергей схватил того за руку и шагнул вперёд, пробиваясь через слои пространства. Следующий час жнец поэтапно ходил по измерениям, перебираясь ближе к поместью. К счастью, заметить потраченное время мог только сам Гробовщик, для остального мира прошла едва ли доля секунды.

— Стоять! — рявкнул Михаил уже направившим оружие ангелам с такой силой, что не ожидавший подобного Гробовщик чуть не подпрыгнул. Появились они в сотнях трёх от особняка, от которого ничего такого не ощущалось. То есть, никаких божественных колебаний или чего-то подобного. Просто обычное здания, внутри которого чувствовались испорченные души вампиров.

— Адриан, Рамиэль, штурм начнется...

— Штурм? О каком штурме идёт речь? — раздался весёлый голос позади. С шипением в руках ангела и демона появилось оружие, тут же атаковавшее Кайна. Гробовщик смог только развернуться, чтобы увидеть, как Бог спокойно держал клинки за лезвия, голыми руками.

Кругом все замерли, но не от шока: как чувствовал Сергей на себе, кровь то останавливалась, то текла в противоположном направлении, но ускорялась... Как-то действовать в таких условиях было решительно невозможно. Сергей чувствовал, что был бы способен двигаться, если бы не проклятие на его руке, всё-таки существам его силы кровь по сути не нужна. Как и Михаилу с Рамиэлем.

Дуэт резко нажал на мечи, раздвигая Кайну руки подальше от тела, а затем сдвоенным пинком в грудь отправил его в полет. Но тот всего лишь проскользил по земле, прочертив пятками две жирные полосы на почве, и остановился, встряхнув руками, с которых упала пара капель крови. Когда он выпустил мечи из рук, пара успела их развернуть, чтобы скользящим движением порезать Богу ладони.

На этом, конечно, бой не закончился. Рамиэль, подскочив, попытался резким движением снести Кайну голову, но тот заблокировал лезвие и в свою очередь пнул демона. Скрещенные крылья приняли на себя удар, их хозяин шагнул в сторону, пропуская архангела, невысоко подпрыгнувшего и уколом меча доставшего ногу Кайна (с которой разминулся буквально на несколько дюймов), заставляя того растянуть шаг, чем сразу же воспользовался Рамиэль, сделав подножку и сопроводив её горизонтальным ударом, лицом на который налетел Кайн.

— Я так не игр... Тфп! — воскликнул Бог, когда Рамиэль поставил на его затылок ногу и впечатал в землю. Кайн хлопнул рукой по земле, и мир замер. Вообще. Выбравшись из-под каблука демона, Бог подскочил, отряхнулся и щелчком пальцев перенес всех трёх в прихожую поместья. Сделав это скольжением.

— Удивлен, Сахаренко? — усмехнулся Кайн, а затем склонил голову и пробормотал: — Мда, с Поттером это звучит лучше.

Жнец глазами отслеживал беспокойную ходьбу Бога. Как он понимал, сейчас они находились в этаком пузыре из неизвестного измерения, суть которого заключается в том, что двигается только Кайн, они — практически не могут. Хотя... Сергей дёрнул ухом, скрытым под волосами. А он-то подвижности не потерял!

— Фигня у тебя фамилия, Серёжа. — поднял на него взгляд Кайн и придвинулся вплотную, приподнимая голову жнеца за подбородок: — Торжественно нарекаю тебя...

— Иди нах. — огрызнулся Сергей, как оказалось зря.

— Идинахом! Удивлен, Идинах? Вот, звучит гораздо лучше! Кхм, о чём речь? А! Ты думал, почему тебе так легко удается перемещение? Почему тебе не требуется вода, еда и сон? И почему я тоже так могу и даже лучше?!

Молчание, за время которого улыбка Кайна погасла:

— Эй, у нас же диалог злодея с героем! Участие обязательно!

— Прости. Думал, конечно. — с каменным лицом и заунывным голосом ответил Сергей, но заметив лицо Бога, тут же исправился.

— Эти вопросы не давали мне жить! Они мучили меня и днём и ночью, не давая ни секунды на отдых! Так скажи мне ответ, злодей, или я... Эм...

— Не стоит угрожать, герой, ведь я собирался дать ответ прямо сейчас, под ржач, ой, плач твоих спутников! — подхватил Кайн, заметив заминку актёра. Рамиэль точно мелко трясся и не похоже, что от плача, судя по ощущаемым эмоциям.

— Ладно, а теперь серьезно. — Бог скинул маску шута. Его тело поплыло, став на секунду чем-то вроде бесформенного куска пластилина: — Сергей, я — это ты! — сказал Гробовщик, блеснув зелёными глазами, и жнец начал терять сознание. — Пока ты будешь с стране снов, я поговорю с твоими друзьями...

* * *

Крики, запах крови и буйство магии осталось за спиной в коридоре, от которого Адриана тут же отсекла дверь, даруя звенящую тишину. В комнате, несмотря на то, что жнец точно знал, за кем он сюда проник, никого не было, но Кривин не расслаблялся. Хочет Бог подождать — пусть ждёт, ему это только на руку.

— Прекрасно, ты-то мне и нужен.

Мелькнул едва уловимый силуэт перед глазами, и жнеца снесло на пол, а тело отказало повиноваться, будто прилипнув к холодному камню, не смотря на все попытки напрячь мышцы. Точнее, прилипла его кровь, а любое действие нарушало её поток, вызывая ужасную боль.

— Не сопротивляйся, Адриан. — в белых руках Бога мелькнул маленький нож, выглядевший невероятно острым. Этот нож мгновенно раскроил одежду жнеца, даже не задев кожи. А Кайн, мрачно ухмыляясь и скалясь белоснежными зубами, беспечно пояснял:

— Видишь ли, когда я планировал обрести мощь двух Богов разом, я не предугадал ваше упрямство. И в итоге то, что должно было закончиться за два дня, растянулось на два месяца. И сейчас Боги буквально стучатся в этот мир. Полностью, со всей своей мощью, готовые защищать свой контракт от меня, какого-то Бога без роду и племени, жалкого порождения страха человека перед ночью.

Во время этого монолога Бог сделал несколько очень длинных разрезов на теле Адриана. Ему было практически плевать — боль вообще не та вещь, которой можно напугать жнеца. Но вот места, через которые протянулись разрезы, напрягали: они абсолютно все шли через акупунктурные точки. Конечно, не через всё точки, зато самые крупные.

— Прийдя сюда, Дьявол и Господь буквально сотрут меня, несмотря на находящийся рядом источник крови. С Дьяволом я бы ещё мог пободаться, всё-таки мы схожей природы, но вместе они не дадут мне и шанса. Поэтому я решил переместиться в тебя, и попытаться снова через несколько десятилетий.

Адриан дёрнулся, из ран брызнула кровь, заляпав Кайна, а самого его настигла агония, даже рядом не стоящая с понятием боли. Раны сложились в определеный рисунок, и, как прилежный выпускник Академии, Кривин этот рисунок знал. Шумерская звезда удержания, запирает практически любое существо прямо в себе. Уничтожить можно только снаружи.

— Тише, тише, не волнуйся. Чувствуешь? Это прекрасно. — тонкие полоски кожи отслоились от Кайна и ввинтились в раны жнеца. А затем такие же полоски сыграли роль нитей для толстых швов, появившихся по всему телу. — Ты прекрасен, мой сосуд. Сам впустишь или как?..

* * *

Сергей осознал себя в темноте. Тело все ещё била дрожь от унижения, испытанного Адрианом, в роли которого он себя испытал.

— В итоге жнец смог мне подгадить, полностью лишив меня возможностей для набирания сил. — раздался голос Кайна, беззвучно вышедшего из-за спины жнеца. — Но я справился! Угадай, как?

— Убивал? — классика жанра, по сути. Злодей всегда убивает, в фэнтези это лучший способ получить силы.

— Практически. Так называемое «искупление» появилось как раз после победы над Кайном. А Адриан набирал и набирал силы.

В голосе послышался смешок, но Сахаренко был слишком занят своими мыслями, чтобы обратить на него внимание.

— А когда Боги ворвались в комнату, вопросов не возникло? Ну, жнец голый, отсутствие Кайна...

— Полностью окровавленный жнец в обрывках одежды валялся где-то на полу, а Бог Крови, стирая немного крови с одежды, только подходил к постаменту. Все очень просто.

— Скольжение?

— Расовый навык вампиров, использовать который жнецы могут лишь потому, что ночь и смерть — достаточно близкие понятия с точки зрения веры. — пожал плечами Бог, и подошёл, внимательно вглядываясь в Сергея: — Но я не вижу в твоих глазах удивления! Ты знал?!

— У меня были некоторые догадки... Ты слишком напирал на причину того, почему мы встретились в самом начале. Да и имя мне не сообщил, пакость такая... Только один вопрос! — Сергей хотел поднять палец, но вовремя вспомнил, что мочь двигаться он не должен.

— Почему я вообще понадобился?

— Глаз Гора слишком внимательно следил за жнецами. Но я тебя недооценил, думал, что влиять на сокрушеного горем суицидника будет гораздо проще, поэтому и допустил столько промашек. В общем, незначительных. Но я не хочу об этом говорить. Давай поговорим о нас.

— Погоди-погоди. Стоп! Так... — Сергей попытался собраться с мыслями, так как одна новость была слишком шокирующей и неожиданной. Постояв несколько секунд с закрытыми глазами, терпя неудобство в затылке, он открыл их: — Су... Суицидник? Но в смысле? Я... Я... не по... Я не понимаю, это чушь!

Кайн замер и немного отстранился от жнеца. Поглядел на него с разных ракурсов, покрутил головой, всматриваясь в Сахаренко, и тихо прошептал с невыразимым восторгом: — Так ты что... Не помнишь? Да, не помнишь... Это невероятно! Ты настолько принял сущность жнеца, что забыл свою смерть!

Его голос крепчал, становился все громче, пока оглушающе не загремел:

— Так вспомни же!

* * *

Хочу умереть. Наверное, такая мысль приходила в голову каждому, вне зависимости от его происхождения, богатства, красоты... Для кого-то это была несерьёзная, мимолётная идея, тут же погребенная навсегда под лавиной здравого смысла и природного желания жить. Может, это была даже шутка или реакция на неудачный день.

У кого-то это гораздо серьезнее. За одной неудачей последовала вторая, за ней — третья, и вот человек уже постоянно думает, что неплохо бы умереть. Мгновенный и самый эффективный в мире способ избавиться от проблем и мыслей, причиняющих боль, убрать всё, что тебе не нравится. Просто. Перестать. Быть.

Сергей относил себя ко второму типу. У него были хорошие родители, хорошие отношения со сверстниками, хорошее здоровье, хорошая успеваемость... Суть ясна. Что же у него было настолько плохо, что он думал о том, чтобы самоустраниться?

Тяжёлый кашель, будящий Сергея посреди ночи через несколько стен с прекрасной звукоизоляцией. Тот кашель, который издают смертельно больные люди, беспощадный и душащий, вызывающий невольную дрожь по телу. Поездка на Рождество в Стамбул обернулась для семьи Сахаренко тяжелейшими переживаниями: мама заболела. Очень тяжело, как не бывало никогда. Ввиду слабого иммунитета, ей постоянно нездоровилось, но так тяжело — никогда.

— Серёж. — тихо звала она сына, и тот робко подходил к ней. Взгляд совершенно против воли скользил по опухшим от бессонницы глазам, практически черным мешкам под ними и неестественной бледноте метеринского лица. Больше ничего увидеть было невозможно — постоянный озноб заставлял кутаться в одеяло или плед, в зависимости от помещения, в котором она находилась.

После этого мама начинала говорить. Очень тихим голосом она произносила слова, заставляющие сердце Сергея сжиматься. О том, что она скоро умрет, о том, как важно ему поступить в университет, и что когда она умрет, отцу будет легче прокормить их двух и ещё откладывать на обучение. Вечно циничный Сергей просил её отказаться от этих слов, сплюнуть через плечо, не каркать, быть оптимистичной... Плакал. Горько, с надрывом, смывая тяжёлый ком, застывший в горле, но разве слезами горю поможешь?!

Слезы очищали его, забирая эмоции и оставляя вечную апатию. Мозг, лишившийся эмоций, едко подсчитывал зарплату отца и комментировал, что за четыре месяца на несколько семестров университета им не накопить. Впрочем, Сергей тут же вспоминал, что это именно мать была против армии, и, когда её не станет, то скорее всего, он пойдет именно туда. Вспоминал, и плакал.

Врачи? Скорая помощь? Были, приезжали, даже хотели положить в госпиталь, но с учётом пандемии мало того, что не было мест, возможность заразиться была гораздо больше именно в медицинских учреждениях. Видимо, памятуя об этом, мать категорически отказалась от чего-то подобного. Истерика случилась.

Смерть окончательно заполнила квартиру. Пафосные слова, но в полном объеме объясняющие ту подавленность, которую испытывали жильцы. Руки Сергея в какой-то момент стали постоянно дрожать, шаги стали тихими, а аппетит испортился напрочь. К комнате родителей подросток даже подходить лишний раз не решался. Переживания слиплись в один ком, застрявший где-то в груди на уровне примерно солнечного сплетения. Он давил изнутри, опуская плечи, вытесняя воздух, горбя спину.

Больше времени Сергей стал проводить в своей комнате, отгородившись от проблем дверью и зарывшись в книги. И от этого чувствовал себя ещё большим дерьмом. Буквально ушел от проблем. Подло и мерзко, не находя сил сидеть рядом с печальным видом и слушать мамины решения насчёт его будущего. Хотелось воскликнуть: «Хватит! Перестань думать о мне! Не хорони себя, подумай о себе! Я не достоин этого внимания! Я не тот, кого вы хотели вырастить! Я лжец, циник и эгоцентрист! Я не ценю вашего внимания, мне не нужен университет, компьютер, который вы мне подарили, я не использую. Пожалуйста, поживите для себя, а не для неблагодарного ублюдка!»

Да, Сергей ненавидел себя за своё отношение к родителям. Ненавидел за неумение так просто подойти к ним, обнять и сказать о любви. Он ощущал себя слишком лживо на таком признании. Лицемерно. Что такое — любить? Как это доказывать? Он мог любому сказал, что любил их, не самим родителям. При этом он точно знал, что не может представить себе свою жизнь без них. Поэтому он представлял свою смерть.

Нельзя сказать, что Сергей ценил человеческую жизнь. Будучи приверженцем материалистического взгляда на мир, он не сильно волновался из-за прекращения функциональности какого-то очень сложного биологического робота. Особенно, если этот человек был ему неизвестен. Порой доходило до того, что подросток вообще игнорировал какие-то события, хотя тактом был не обделен. К своей жизни Сергей относился ещё проще. Ему было интересно. Почему он чувствовует боль? Почему после пятидесяти отжиманий он не может сделать ещё одно, ведь мышцы вроде целы и не разорваны? Почему он думает? Зачем задумывается о смысле жизни?

В итоге уже в девять лет единственный сын семьи Сахаренко дошел до решения, что если все будет очень плохо, он умрёт. Случилось это после какой-то ссоры с родителями, и быстро забылось, но ещё несколько раз школьник приходил к такой мысли, пока та не закрепилась в его голове.

До своего семнадцатилетия Сахаренко несколько раз делал достаточно глубокие надрезы на внутренней стороне предплечья, пару раз чуть не прыгнул с крыши и присмотрелся к ядам. Конечно, делал он это на всякий случай, когда потребуется умереть, и сделать это надо будет быстро и безболезненно. И ещё, желательно, действительно умереть, так как если Сергей выживет после попытки суицида, то смотреть в глаза родителям не сможет. Выводы были простыми.

Вены — слишком сложно, инстинкт самосохранения может вытянуть на последней секунде, да и откачать его могут. Не подходит.

Упасть на нож — неплохо, но шансы выжить слишком большие. К тому же, очень болезненно в таком случае умирать. Нет.

Повешение — муторно готовиться, если сразу не сломать позвоночник, Сергей будет очень пытаться выжить, так как долгая смерть слишком тревожит инстинкты. К тому же, если так умереть, сфинктеры расслаблятся, и он будет не в самом презентабельном виде.

Прыжок с крыши — практически блеск, но сделать тот самый шаг очень сложно, если ты не на эмоциях. К тому же, тогда сразу начинаешь задумываться, как будет выглядеть твое тело. Не эстетично. С поездом тоже самое. Оба не подходят.

Застрелиться — если было оружие, ах. А сходить, например, в тир и там попробовать это сделать быстро Сергей боялся. Ну и опять же, никакой эстетики. Не выход.

Яд — больно, возможно, страшно, к тому же, пойди найди действительно действенный яд, кроме крысиного и им подобных, которые в литературе вызывали чудовищную боль.

Уже было отчаявшемуся Сергею помогла одноклассница, которая пила какие-то таблетки перед уроком. За небрежным разговором она сказала, что это успокоительное, чтобы не нервничать на контрольной. Так подросток пришел к снотворному. Действительно, что может быть лучше: заснуть и не проснуться?

Купленный в аптеке через восемнадцатилетнего друга пузырек порадовал целым рядом побочных эффектов, главными из которых были кома и остановка сердца. Горькое совпадение, но этот пузырек был куплен незадолго до полета в Стамбул. Сергей решил сбежать. От всего, что давило на него, от болезни матери и её ожиданий, которые он, увы, не оправдал.

— Спокойной, дамы и джентльмены! — как ни в чем не бывало, пожелал спокойной ночи родителям Сергей, следуя старому ритуалу, и закрыл дверь. На его лице не было эмоций. Все было уже обдумано и решено. Конец зимы, батареи жарят как в аду — неудивительно, что он взял на ночь в комнату стакан воды. Снотворное у него всегда рядом, в прикроватной тумбочке.

В рецепте написано пятнадцать капель средства выпить с небольшим количеством воды. На всякий случай Сергей вылил практически весь стакан за окно, оставив буквально на небольшой глоток.

— Пятнадцать капель, да? — тихо шепнул подросток, опрокидывая пузырек и следя за споро вытекающим лекарствов. Затем ещё один. И третий, чтобы наверняка.

Посмотрел немного на прозрачную смесь в стакане. Похоже на водку — практически такая же пленка видится. Отставив стакан, Сергей схватил телефон и стёр все упоминания о нем, его аккаунтах, файлах с неподобающим контентом. И написал соавтору свой ник с паролем на Фикбуке, наказав закончить свои дела.

Затем набрал на телефоне прощальную записку, заскринил её и выставил на обои. Не найдут — ну и ладно, все равно там банальные «в моей смерти прошу никого не винить», да несколько добрых слов родителям, с упоминанием а-ля «ухожу в лучший мир, живите в свое удовольствие». В момент написания на глаза попросились даже слезы, но Сергей мужественно преодолел порыв, дописал, положил на стол экраном вверх. Всё, приготовления закончены. Один крупный глоток, отозвавшийся мятным послевкусием, и щелчок выключателя.

Сергей лег спать.

Примечания:

Суицид — не выход, и автор категорически против подобных акций!

Ну, как обещал. Кровь и суицид. Надо ли добавить какие-то метки?