Берег моей надежды (гет)

Яков проснулся в 6.00. Осторожно сняв с себя руку девушки, он встал с кровати. Размялся. Шея почти не болела. Вот так всегда, "прижмет" в самый нужный момент, а потом отпустит, словно ничего и не было. Хотя поворачивать голову с полной амплитудой было все еще не приятно. Миозит беспокоил его все чаще, нужно было заняться его лечением и профилактикой последующих рецидивов.

Еще вчера вечером в мессенджер пришло пренеприятнейшее известие от юриста клиники, но открыл Яков его только сейчас. Пробежав глазами по сообщению он задумался. Черт! Вот только этого еще не хватало. Такой процесс, да еще с участием женщины-врача может подпортить репутацию клиники. О чем он думал, когда так повел себя, да еще с на редкость наглой и себялюбивой женщиной? А что было делать? Она перед этим изводила его намеками несколько недель, не обращая внимание на корректные, мягкие отказы. Ладно, нужно попробовать решить все миром, пока вторая сторона не надумала обратиться к журналистам, как и пригрозила.

Анна проснулась в постели одна. Потянувшись, она села в кровати.

— Доброе утро, — сказала она Якову, внимательно наблюдая за тем, что он делает.

— Доброе, Аня, — пробормотал Яков. Взгляд его был обращен внутрь себя.

Как вихрь он метался по номеру, проверяя, все ли вещи они сложили накануне. Его упрямые поиски увенчались успехом — у зеркала Штольман нашел зарядку Анны, аккуратно скрутил, и сложил в кармашек ее рюкзака. Мыслями он был далеко.

Сама Аня немного недоумевала над его поведением. Носится по номеру, мыслями, похоже, уже в клинике или еще где... хорошо, хоть не сердится по обыкновению. Контакта глазами избегает. Может быть, так и ведут себя мужчины, получив желаемое, пусть и не всё?

Стараясь не впадать в панику, она умылась и начала вяло расчесываться. На самом деле где-то в глубине души она опасалась такого поведения мужчины. Ее приятельница Дина, отчислившаяся уже давным-давно, на первом курсе получила горький урок: она провела ночь с понравившимся ей парнем, а на следующий день он даже не перезвонил ей. Аня помнила, как Дина, растерянная и раскаявшаяся в своем поступке, грустила на парах. Она тогда не нашла, чем утешить подругу. Что тут скажешь?

"Пусть я даже трижды прав, компенсацию все равно придется заплатить, но на работе ее восстанавливать бы не хотелось...и не хотелось бы большой огласки. Как то это все... нехорошо. Далась ей идея заявиться с намеками в мой же кабинет."

А еще Штольману не хотелось, чтобы об этой претензии узнала Анна.

Он посмотрел на девушку и вдруг заметил, как насуплено и сосредоточенно, нахмуренная, она заплетает свою чудесную косу. Это из-за него, что ли, она такая, не в духе?! Какой же идиот...

Яков смутился.

— Милая, извини, небольшие неприятности на работе, — пробормотал Яков, привлекая ее к себе и целуя несколько раз в ушко. — Я тебе настроение испортил?

Он не отпускал ее, пока она не выдохнула и не расслабилась.

— Немного, — вздохнула Анна. — Лицо у тебя вдруг стало совсем чужое, холодное, серьезное. Я уже запаниковала.

— Это не для тебя лицо, — обнял ее Яков. — Для тебя такого страшного больше не будет, а будет только хорошее. Нам нужно ехать...

— Неприятности решаемые? — осторожно спросила Анна, принимая его поцелуи.

— Конечно. Но досадные, как зубная боль... или фурункул на ягодице. И самое противное, что я частично сам виноват.

В машине Штольман вновь приобнял ее, и, не отнимая левой руки, извинившись, начал строчить одно сообщение за другим — юристу и заму по кадрам.

Анна кивнула и, достав смартфон, быстро читала с экрана электронный учебник. "Топографическая анатомия и оперативная хирургия".

Яков краем глаза наблюдал за ней. Анна очень быстро усваивала информацию. С какой-то феноменальной скоростью она пробегала глазами по тексту и тут же открывала новую страницу. Далеко пойдет. Неудивительно, что она была отличницей. Будут жить вместе — он ей выпишет все книги в бумажном варианте, все последнего года выпуска. Много читает... Похвально, но тогда пусть хоть глаза побережет.

На такси по хорошей дороге они доехали довольно быстро.

Анну уже ждали. Мария Тимофеевна с младшей дочерью стояли у дома.

Затонированное со стороны пассажирских сидений стекло скрывало влюбленных от посторонних глаз.

— Тебя встречают? — заинтересовался Штольман.

— Скорее такси ждут. У мамы сегодня утренний эфир. Ладно, я выхожу.

Аня потянулась за поцелуем и тут же получила желаемое. Поцелуй вышел, осторожный, нежный.

— Нет, подожди, я помогу выгрузить сумки. Ты расскажешь мне о разговоре с мамой?

— Ты же мне о вашем ночном разговоре не рассказал, — улыбнулась Анна.

Мария Тимофеевна с большим скепсисом наблюдала, как Штольман с достоинством вышел из машины, с неменьшим достоинством кивнул. "Ну и гонор же у него", — подумала женщина.

Штольман дал руку ее старшей дочери и помог выйти ей из машины.

Анна сияла, как сияют все влюбленные девушки и не сводила с мужчины глаз, полных обожания.

На взгляд опытной МарииТимофеевны такое соотношение любви в паре было опасно. Мужчина всегда должен любить больше, а женщина лишь принимать любовь.

Сам Штольман задрал нос, но выглядел все же взволнованным. Все от того, что она раскрыла его планы по соблазнению своей дочери?!

— Здравствуйте, Мария Тимофеевна, — поздоровался Штольман.

— Яков! — обрадовалась Тоня и помахала ему и старшей сестре. — Аня, дашь телефон? Я буду играть в "пол — это лава, а черепаха — гад!"

— Мне на учебу, милая, — покачала головой Анна.

— Я позвоню тебе... в обед. После третьей пары, — шепнул на прощание Яков.

— Хорошо. Но если нас задержат, то я напишу тебе, — пообещала Аня.

— До скорого, не тушуйся перед Марией Тимофеевной, — шепнул Яков.

— С мамой я разберусь! — совершенно не волновалась по этому поводу его девушка...

Сегодня вместо планерки Яков проводил небольшое совещание с юристом и замом по кадрам.

— Елизавета Романовна пока просто заявила претензию на имя клиники о нарушении своих трудовых прав. Просит компенсацию за три месяца вынужденного отсутствия и восстановление на работе.

— У Караваевой вообще шансы есть на выигрыш, если она пойдет в суд? — покрутив ручку в руках, поинтересовался Штольман.

— Шансы? Небольшие, но есть. Наш бывший айтишник у нее в свидетелях. Готов рассказать в суде о том, что Елизавете Романовне был заблокирован рабочий аккаунт, и она не смогла работать.

— Ну и методы у вас, — поднял бровь Штольман.

Начальник отдела кадров как всегда прикинулся старой побитой собакой, азартно рассказывая свою старую прибаутку о том, что его дело маленькое, все решает начальство, а на шестом десятке лет он больше никуда не устроится...

— Если шансы есть, попробуем заключить мировое соглашение, — решил Штольман. — Зачем Елизавете Романовне у нас работать? Она и так в трех больницах совмещает.

— Самого дорого представителя по трудовым спорам берут явно не для того чтобы заключать мировое, — поделился наблюдениями юрист.

— А зачем? — нахмурился Яков Платонович.

— Чтобы проучить бывшего работодателя. Содрать побольше, потешить ущемленное самолюбие. Суд часто встает на сторону работника. Тут еще не все... — замялся юрист.

— Что еще?! — разозлился Штольман.

— Она утверждает, что вы приставали к ней.

— У нас камеры в клинике, — пожал плечами Штольман.

— Мы уже посмотрели записи, конкретно эта запись, перед увольнением скандал в вашем кабинете, она удалена, — посетовал юрист.

— На облачном сервисе есть копия, — не дрогнул Яков. — Нужно найти, кто у нас тут стиранием файлов промышляет.

Анна в обед прислала ему фото коридора районной поликлиники, а затем фото огромной картотеки. Понятно, опять медицинская статистика.

На следующем снимке оказался большой список задач по теме.

— "Тебе с заданиями помочь?" — улыбаясь, написал Штольман.

— "Конечно же НЕТ" — ответила синеглазая отличница. — "Просто поговорить не получится."

И грустный смайлик.

— "Я заеду после пар, отвезу сначала по одному неотложному делу, а затем ужинать" — сообщил Яков.

"У меня дежурство" — предупредила Анна.

"Я знаю, успеем" — ответил Штольман. — "У меня есть твое расписание".

— "Откуда?"

— "Не спрашивай"

— "Яков!"

— "Ладно, сознаюсь. Нет, я не страдаю манией преследования. Расписание взял на кафедре, а график дежурств скинула как-то ночью одна пухлощекая девочка. Я его сохранил на случай, если ты все-таки захочешь со мной встречаться".

— "А как же для меня — твое расписание?!"

— "Каждый вечер я в твоем распоряжении, и даже еженедельный волейбол потерял для меня всякую привлекательность."

Я еще не надышался тобой и не надышусь.

Пока Штольман мечтательно улыбался, глядя на экран телефона, Анна ворчливо отправила напоминание, что Егора тоже нужно покормить, мальчик третьи сутки один...

Яков засмеялся и отправил суженой голосовое сообщение.

Анна, увидев голосовое сообщение, подозрительно оглянулась и, чтобы однокурсники не услышали, надела наушники.

Яков, своим бархатным, ужасно ласковым голосом объяснял:

"У этого "мальчика", как ты его называешь, сегодня свидание, с девочкой, в пиццерии. Так что мы можем со спокойной совестью съесть нашу еду вдвоем".

Анна улыбалась, глядя в телефон. Где-то далеко, глядя в телефон, улыбался и сам Яков.

Мгновение спустя он прислал ей сразу три решенных задачи.

"Надеюсь, не сильно нарушил твой учебный процесс..."