Не та цель (джен)

После бабушкиного обещания дальнейший разговор как-то не задался и в конце концов она сказала усталым голосом:

— Нев, сегодня у нас с тобой был чертовски тяжёлый день. Иди отдыхать, а завтра мы с тобой с новыми силами займёмся разработкой плана мести, хорошо?

Я не стал заставлять себя лишний раз уговаривать, тем более что и сам хотел поскорее остаться в одиночестве, чтобы обдумать всё то, что случилось сегодня. Именно поэтому я попрощался с Августой, пожелал ей добрых снов, после чего сразу же отправился в свою комнату, где плюхнулся на кровать и принялся рассуждать:

«С одной стороны — то что Гектор смог прочувствовать мою защиту — это чертовски отвратительно, ведь теперь он перестанет относиться ко мне снисходительно и начнет воспринимать в серьёз, а с другой… с другой стороны он перестанет наглеть, а значит повторения таких беспардонных нападений можно не ожидать.»

Ещё немного поворочавшись, я почувствовал, что действительно весьма сильно устал за сегодняшний день, и веки постепенно тяжелели, что являлось верным признаком приближающегося сна.

Я решил не насиловать свой организм и позволить ему осуществить желаемое, из-за чего спустя несколько мгновений уже осознал себя внутри своей персональной «комнаты по-желанию», где до самого утра доводил до автоматизма исполнение уже изученных заклинаний.

Августа Лонгботтом

Эта ночь была одной из самых длинных ночей в жизни пожилой женщины за очень очень долгое время. Открытие, сделанное её внуком, настолько потрясло Августу, что ни о каком сне не могло быть и речи. Вместо этого женщина осталась в кабинете главы рода и усердно работала.

Женщину очень сильно задело предательство человека, которому она доверила восстановление здоровья своего собственного ребёнка, и заниматься полумерами она была не намерена.

Сейчас перед ней лежал небольшой лист пергамента, исписанный острым, почти агрессивным почерком. На этом листе были написаны слова, которые она надеялась никогда не писать, но жизнь не оставила ей выбора. В конце концов Августа выдохнула, и решительно запечатала письмо, в котором было требовательное напоминание о давнем долге жизни…

Спустя несколько мгновений сова с пепельным оперением и глазами цвета вороненой стали унесла письмо в предрассветную мглу, и теперь оставалось только ждать, пока крылатый почтальон преодолеет Ла-Манш, и доставит письмо мсье Ренару…

Сразу после этого Августа взялась за составление второго по своей важности письма, которое должно было стать основным инструментом по разоблачению Гектора Уизерби…

Невилл

Ночь в очередной раз пролетела для меня совершенно незаметно, но весьма продуктивно. За это время я успел довести практически до автоматизма применение изученных атакующих навыков, а «Протего» вообще стало получаться без каких-либо усилий.

Вскочив с кровати, я быстро переоделся, и сразу же направился в сторону зала, мысленно прикидывая возможные действия по влиянию на семейство Уизерби. К моему удивлению, как только я вышел из своей спальни, то практически сразу услышал тихий голос Августы, доносящийся из кабинета главы рода:

— Симми, нужно срочно отнести это Гарнтоку в Гринготтс, и передать лично в руки. Крайний срок ответа ожидается к полудню, ведь примерно в это время прибудет Ренар… — Она протянула эльфу запечатанный конверт с фамильной печатью Лонгботтомов, после чего взгляд Симми, обычно преданно-робкий, стал острым и понимающим. Он молча поклонился и тут же совершенно беззвучно исчез, немало меня при этом удивив.

Я зашёл в кабинет, и осторожно присаживаясь напротив Августы, осторожно спросил:

— Кто такой Ренар, Ба? И почему ты так плохо выглядишь? Ты что, совсем не ложилась?

Августа немного помолчала, после чего не отрывая задумчивого взгляда от пламени в камине отрывисто ответила:

— Арманд Ренар… Он не имеет никакого отношения к нашему Министерству, так же он очень далёк от политики, ведь ему этого не надо. Он… хирург теней. Специалист по вскрытию всех грязных тайн, финансовых и политических махинаций. Его дед был обязан жизнью моему деду, и этот долг до сих пор не выплачен. Сегодня Арманд его вернет.

В этот момент она перевела свой взгляд на меня, и я смог увидеть, что он был лишен привычной строгости, но зато в нём прекрасно читалась вселенская усталость и… безжалостность.

— Он не ведает страха перед чинами и связями, внук. Его оружие — цифры, договоры, невидимые связи и магия. Он найдет то, что скрыто лучше любого гоблина, и сделает это быстро. Гектор привык к британской медлительности и кулуарным играм, а Арманд играет совсем в другую игру. Жёсткую. Без правил. Это именно то, что нам так нужно.

Я настолько растерялся от полученной информации, что даже не успел отреагировать на неё, а бабушка уже щедро заваливала меня новой:

— Этой ночью я много думала, Невилл, и пришла к выводу, что всё происходящее с нами — это схема, отлаженная годами. И Гектор Уизерби, как главный врач Мунго, либо покрывает эту схему, либо… является ее бенефициаром. Я практически уверена, что мы имеем дело со вторым вариантом, и все сворованные у нас галлеоны… они куда-то уходят. И я намерена выяснить куда.

— Но как? Он же все контролирует! И Мунго, и проверки… — категорически не понял я, на что она тут же снисходительно пояснила:

— Да, ты прав, но он контролирует только официальные каналы. Однако помимо них есть ещё и другие, на которые нет влияния ни у кого из ныне живущих волшебников.

Гоблины, Невилл. Гринготтс ненавидит, когда волшебники используют их банк для отмывания ворованного золота. Это бьет по их репутации и их прибыли. Конверт, который я отдала Симми для Гарнтока — это официальный запрос от Наследника Дома Лонгботтомов о проведении полного аудита всех финансовых потоков, связанных с нашими счетами за последние десять лет.

Наш поверенный привлечёт независимых гоблинских бухгалтеров и специальных финансовых детективов, и они сделают это. Тщательно и беспристрастно. Им плевать на любые магические чины, плюс они уважают контракты и искренне ненавидят воров.

Это было гениально, и при этом совершенно неожиданно. Августа, вопреки ожиданиям, мыслила не как обиженная жертва, а как стратег, использующий все доступные силы против своего врага. Меня несколько напрягла то, как активно Августа ввязалась в противостояние с Гектором, поэтому я счёл нужным поинтересоваться:

— А что насчет… тебя, ба? После вчерашнего ужина… Он же наверняка догадывается, что после их ничем не прикрытых намёков ты что-то заподозрила…

— Догадывается, — кивнула Августа. — И будет ждать от меня эмоциональных поступков. Ждать, что я приду к нему с криками, угрозами, попытками жаловаться в Министерство… Этого не будет. — Тут она выпрямилась, и с кривой усмешкой сказала:

— Сегодня утром при помощи Бархана я отправила ему письмо. Вежливое и предельно официальное.

Благодарила за вчерашний прием, извинялась за свою «неловкую настойчивость» в вопросе о твоих родителях, а так же писала, что полностью доверяю его экспертному мнению во всех вопросах, касающихся Мунго.

Помимо этого я пообещала, что учитывая его занятость, я больше не буду беспокоить его по этому поводу. Пусть расслабится. Пусть думает, что его корректировка моего поведения сработала идеально, а в это время гоблины будут активно рыть ему могилу.

В конце концов мы получим отчет, узнаем, куда уходят все финансовые вливания, и тогда… тогда мы нанесем свой удар. Мы ударим Уизерби одновременно и по кошельку и по репутации. Будем действовать через те самые законы, которыми он прикрывается. Мы обвиним его в коррупции, в растрате, в мошенничестве с использованием служебного положения, и предоставим гоблинские отчеты как неопровержимое доказательство.

В этот момент она встала, и подойдя к окну, тихо продолжила:

— Теперь о самом важном — о твоих родителях. Прямо сейчас они — его главный козырь против нас, и наша главная уязвимость. Мы не можем позволить ему и дальше держать их в заложниках и выкачивать через них золото, но если мы открыто заберём их… Это вызовет немедленную реакцию. Он обвинит нас в срыве лечения, в эгоизме… в общем найдет способ, чтобы попытаться испортить нашу репутацию.

— Что же делать? — спросил я безнадёжным голосом, в котором звучала нешуточная тревога за родителей.

Августа подошла ко мне, и положив руку на плечо в мягком, почти материнском жесте, ободряюще ответила:

— Мы не полезем в логово тигра с голыми руками, внук. Мы выманим его на открытое поле под свет солнца и строгие взгляды закона. Мы выложим свои факты, и когда он увязнет в собственной паутине лжи и воровства…

Вот тогда мы и заберем твоих родителей. Чисто. Законно. Навсегда. И тогда Гектор Уизерби ответит за все. За каждый ворованный галлеон, за каждую украденную мысль, за каждую секунду страха, которую он причинил нашей семье.

В этот момент из по прежнему горящего камина выпал небольшой, аккуратно свернутый свиток пергамента, перевязанный черной лентой и запечатанный сургучом с оттиском когтя — печатью Гринготтса.

Августа взяла его дрожащими руками, и спустя буквально долю мгновения разорванная лента мягко спланировала к её ногам.

Она развернула полученный пергамент, после чего кабинет погрузился к гнетущую тишину, пока её глаза стремительно пробегали по строчкам чёткого гоблинского, угловатого почерка. Во время чтения цвет постепенно сходил с ее лица, сменяясь смертельной бледностью, а потом — густой, багровой яростью.

— Вот он… — прошипела она, и в тишине комнаты это прозвучало громче крика. — Вот где текут наши золотые реки! — Она ударила пальцем в нижнюю часть отчета. — «…основной поток неучтенных средств направлен на субсчет № 4478-Χ, зарегистрированный на подставную фирму „Аурум Инк.“ через офшорные счета в Ньюте… с последующим переводом на персональный счет Г. У. в Швейцарском Магическом Депониуме». — Она подняла на меня глаза, в которых пылал холодный ад, и прошипела:

— Он не просто вор. Только настоящий гений конспирации мог додуматься до такого. Подставные фирмы, офшоры… Гектор никогда не отличался особым умом, а значит ему точно кто-то помогал… Ну ничего. Он ответит за каждый кнат, украденный у моих детей! Эта тварь, он…

В этот момент пламя в камине без предупреждения изменило свой цвет, и в следующий миг нас стало на одного человека больше. Наш гость невозмутимо шагнул из камина, словно всегда знал координаты. Бабушка сохраняла идеальное спокойствие, а значит это именно тот таинственный специалист, которого мы с ней ждали.

Это был высокий, поджарый, мужчина в безупречно сшитом сюртуке глубокого серого цвета, который гармонично оттенял серебристые пряди в черных, как смоль, волосах. Его лицо было аристократически бесстрастным, но глаза… глаза были живыми и острыми, как оптические прицелы, которые мгновенно оценивали всё и всех. В руке этот мужчина нёс тонкий, черный портфель из драконьей кожи, который даже на вид выглядел очень дорого.

— Madame Longbottom, — его голос был низким, бархатистым, с легким французским акцентом. Он поклонился с безупречной, холодной вежливостью. — Старый долг священен. Вы говорите — наша цель Уизерби? Гектор Уизерби? — Легкое презрительное движение бровью. — Un petit poisson dans un grand étang. Маленькая рыбка. Но, как я понимаю — эта рыбка отрастила себе ядовитые плавники?

Августа на это только кивнула, но сесть гостю не предложила. Вежливость была непозволительной роскошью.

— Он украл у моего рода тысячи галлеонов через мошеннические счета в Мунго, используя своё служебное положение. Так же он совершил куда более тяжкое преступление — применил Обливиэйт ко мне, и попытался применить его на Наследнике Дома. — Голос её не дрогнул, но я, как и Ренар с лёгкостью уловили ледяную ярость под толстым слоем контроля.

— Direct et brutal. Как всегда действует прямо и грубо. Глупо. Грубость оставляет следы, madame. — Он поставил портфель на стол и щелкнул замками. Внутри, вопреки ожиданиям, оказались совсем не пергаменты, а странные, тонкие кристаллические пластины, в комплекте с которыми шёл прибор, напоминающий астролябию, усыпанную руническими символами. — Вы предоставили доступ к выпискам со счетов? И к тем… источникам, которые он так щедро финансировал?

Августа молча указала на стопку документов от Гринготтс, что вызвало довольный хмык со стороны нашего гостя. Ренар не стал листать эти документы, вместо этого он просто взял кристаллические пластины и провел ими над разложенными документами. Сразу после этого пластины засветились изнутри, проецируя в воздух сложные, трехмерные сети из светящихся линий, в которых я практически моментально опознал графическое отображение финансовых потоков.

— Magnifique… — прошептал он, не без доли мрачного восхищения. — Офшоры Ньюта. Подставные фирмы. «Аурум Инк.»… Классика. Но посмотрите, madame… — Он коснулся одной из линий, от чего та вспыхнула кроваво-красным цветом. — Здесь… Здесь не просто воровство. Здесь самое настоящее отмывание, и судя по всему — не только ваших денег.

В следующий миг его пальцы задвигались с фантастической скоростью, управляя появившейся проекцией. Связи сети множились, переплетались, и уходили далеко за пределы Мунго и даже Британии. Постоянно появлялись новые имена, названия компаний, номера счетов в Швейцарском Магическом банке, и даже… в банке Дурмстранга.

— Ваш Уизерби, madame, не просто вор. Он является ключевым звеном в целой сети отмывания средств для очень темных дел, — заключил Ренар. Его голос растерял всю бархатистость, и стал стальным, с нотками лёгкой брезгливости. — Часть ваших денег… она пошла на закупку запрещенных артефактов, сырья для темных зелий, и даже… — он остановился, посмотрев на Августу, но всё-таки закончил: — …на финансирование групп, известных своей ненавистью к маглорожденным. Групп, которые могут дестабилизировать всё магическое общество. Ваш Гектор — не просто жадный чиновник. Он спонсор хаоса.

От этого заключения я почувствовал, как по спине пробежал предательский холодок. Гектор оказался существенно опаснее, чем мы думали. Тишина в кабинете стала гробовой, и даже Августа стояла неподвижно. Со стороны вообще казалось, что она превратилась в статую из льда, и только белые костяшки пальцев, сжимавших трость, выдавали адскую ярость, клокотавшую внутри женщины.

— Доказательства, — прошипела она, и эти слова были совсем не просьбой.

Ренар на это только холодно улыбнулся, после чего щёлкнул пальцами:

— Bien sûr, madame. — Сразу после этого все светящиеся линии схлопнулись и втянулись обратно в кристаллические пластины. Затем эти пластины под чутким руководством мага слились в один толстый прозрачный кирпич, внутри которого клубился золотистый туман, пронизанный мерцающими нитями цифр, имен и транзакций. — Это Кристалл истины Саана, и я запечатлел в него всё что смог накопать. Все магические подписи источников и получателей сохранены без изменений, и это… неопровержимо. Никакой суд, даже полностью купленный, не сможет игнорировать эту магию, которая старше Визенгамота.

Ренар аккуратно положил кристалл перед Августой, после чего с ледяной вежливостью поклонился, и произнёс:

— Долг исполнен, madame Longbottom. Удачи вам. Petit poisson или нет, но не стоит забывать, что у него есть зубы. И ещё одно… Те, кто за ним стоит… их зубы гораздо острее. Вы начали опасную игру, но теперь вы не одиноки. Я дал вам в руки оружие, и теперь последствия от его применения зависят только от вас. — Он бросил прощальный оценивающий взгляд на меня, на портрет Сибрана, после чего ещё раз поклонился бабушке, после чего шагнул в камин, не дожидаясь никакого ответа.

Августа медленно, словно во сне, протянула руку и осторожно взяла Кристалл Саана.

— Ба… — попытался я достучаться до неё, до глубины души пораженный масштабом услышанного, но Августа меня практически мгновенно прервала:

— Молчи, внук… Теперь я вижу всю картину. Воровство… Обливиэйт… Финансирование тьмы… — Каждое сказанное слово было подобно удару молота. — Он не просто враг рода. Он раковая опухоль на всём нашем мире, и его надо вырезать. Немедленно. Без жалости. Без пощады.

Она подняла голову. В ее глазах больше не было ни следа усталости или сомнения. Только абсолютная, леденящая кровь решимость, и желание втоптать род Уизерби в грязь.

— Нев, мы не имеем права утаивать эту информацию, как бы сильно нам не хотелось оставаться в тени.

Она подошла к окну, распахнула его створки, после чего холодный утренний воздух освежающим потоком ворвался внутрь кабинета.

— Пусть видят, — прошептала она, глядя на сады Бирсуэя, но мыслями пребывая в залах Визенгамота. — Пусть все видят, что значит тронуть Лонгботтомов. Мы не Уизли, предавшие свою кровь ради сиюминутной выгоды. Мы не будем ползать перед Дамблдором, который закрывает глаза на зло в своих играх. Мы — Лонгботтомы. И наш гнев — это чистый огонь. Огонь, который спалит ложь Уизерби и всех, кто стоял за ним дотла. — Она сжала Кристалл так, что костяшки пальцев побелели, после чего решительно приказала:

— Готовься, наследник. Завтра мы с тобой едем в Министерство. Завтра мы разрушим его мир и заберем твоих родителей назад. Навсегда.