Dark sky, bright stars | Тёмное небо, яркие звёзды (гет)

Сумерки медленно растекались по небу багрянцем, когда машина плавно остановилась у моего дома. Прежде чем слова успели сложиться в прощальную фразу, Лорен внезапно обняла меня — крепко, почти отчаянно, словно боясь отпустить.

— Спасибо, — прошептала она, ее голос дрожал хрупким листочком на осеннем ветру. — Я так долго молчала и не знала, как быть...

Я осторожно отстранилась, пальцы мягко коснулись её щёк, собирая слёзы, похожие на капли утренней росы.

— Всегда рада помочь. Позвони мне вечером, хорошо?

Её голова послушно закивала, и я выбралась из теплого автомобиля, провожая взглядом исчезающие за поворотом огни.

Дом встретил меня тишиной. Я поднялась по лестнице и аккуратно прикрыла дверь в свою комнату, встречая внимательный взгляд, полный чего-то тёплого и защитного.

— Привет, — прошептала, чувствуя, как сердце бьётся чаще от чего-то, что увиделось мне поистине прекрасным. Время замерло, растворяясь в золотистых искорках его радужки.

И в следующее мгновение я оказалась в его объятиях. Холод его дыхания на моей шее смешивался с жаром кожи, создавая совершенную гармонию противоположностей. Пальцы зарывались в мои волосы, а мир за пределами наших тел исчез, растворился в этой тихой близости. Я чувствовала, как его руки очерчивают невидимые узоры на моей спине — медленно, осторожно, боясь спугнуть хрупкий момент.

А он действительно был хрупким. Особенным. Настолько, что я даже забыла, как дышать. Я ощутила трепет пойманного мгновения. Зависла, потонув в золотой дюне его глаз, где танцевали отблески заката. А где-то далеко, на самом дне, мерцала тихая, но неудержимая искра чувств, отражающая мою собственную.

Головокружение от близости, медовый вкус поцелуев, трепет ресниц при встрече взглядов, разливающийся жар по линии позвоночника.

И почему-то только в этот момент мне вспомнилось это слово. Оно возникло где-то внутри, нарастая, как прибой, пока не заполнило собой все пространство между нами.

Любовь.

Целая вселенная.

Она не кричала громкими словами и не требовала клятв. Она просто была — пронизывающая, всепоглощающая.

— Ты вся дрожишь, — прошептал он мне в волосы, и его голос пронесся по комнате дуновением теплого ветерка. — Что тебя тревожит?

Вместо слов я только крепче прижалась к нему, вдыхая его запах — свежесть морозного утра и ночной грозы. Я знаю, как пахла бы моя Амортенция.

Он начал тревожно вглядываться в мое одухотворенное лицо, не находя причины такого странного поведения. Я уже готова была произнести слова, которые крутились на кончике языка, как внезапно его голос нарушил хрупкое молчание, заставив меня вспомнить нечто не столь прекрасное:

— Человек в Сиэтле… — пробормотал он, и эти слова упали между нами тяжёлой завесой, создавая невидимую преграду. — Он не был тем, кто был у нас в подвале.

Я будто резко проснулась ото сна. На короткое мгновенье я совсем забыла о нашей новой проблеме.

— Что?.. — мой голос был едва слышен. Хрипел, как шорох осенних листьев под ногами.

— Этот человек был другим, — повторил он, хмуря брови и о чем-то размышляя. На его лицо упали глубокие тени.

Тяжёлые тучи нависли над землёй, приглушая все краски.

— Откуда ты знаешь? — мои мысли начали промерзать, покрываясь ледяной коркой страха. Я смотрела на него, чувствуя, как холод сковывает сердце в болезненной судороге.

— У него по-другому ощущается магия, — ответил он, и его взгляд стал глубже, распуская ледяной шепот тревоги по моим внутренностям. — Я запомнил ее.

— Получается, теперь есть второй... — мой взгляд упал на фарфоровое лицо напротив, я заметила, как его челюсть слегка напряглась. — Ты знаешь, кто был тем пожирателем?

Его пальцы нервно сжались, а затем снова расслабились.

— Уолден Макнейр. Я смог узнать это имя из его мыслей, — добавил он после некоторой паузы, и его лицо исказила гримаса отвращения. — Когда его сознание выворачивали наизнанку… — он замолчал, словно подбирая слова, которые могли бы передать всю мерзость увиденного. — Должен сказать, что даже мне противны будни Пожирателей Смерти.

Сквозь прикрытые глаза зрачков касался мягкий свет ночника. В душу забредали липкий холод неизвестности и колючие нити тревоги.

— Завтра вечером... я спрошу у Леди Блэк, — прошептала я, чувствуя, как его ладонь мягко касается моего виска. — Покажу ей воспоминание.

— Хорошо, — ответил он, скользя рукой к моей талии. Бездонные омуты поглощали целиком, заставляя забыть обо всем на свете.

Эдвард осторожно уложил меня на спину, его пальцы продолжили свой путь от виска до ключиц, очерчивая рельефы. Я закрыла глаза, позволяя ощущениям взять верх. Каждое движение пальцев подобно мелодии, которую может услышать только сердце. Его губы касались моего подбородка, спускаясь к шее. Я чуть приподнялась и прильнула к его губам — едва, робко, как первый весенний ветерок касается лепестков подснежника. Улыбнувшись, прижалась к нему еще крепче.

Жалко, что нельзя остаться в этом мгновенье навсегда.

* * *

Закат разлился расплавленным золотом по горизонту. Сумрак густел за окнами, вплетая в воздух тяжелое предчувствие. Он был наэлектризован, и даже тишина казалась живой, пульсирующей в такт сердцу. В этот раз Леди Блэк не потребовала следовать в подвал — её силуэт выступил из полумрака гостиной, словно тень, и сегодня её королевская особа предпочла остаться здесь, что само по себе было странным. Скованно и недовольно поздоровавшись с вампирами, она всем своим видом показала, что они лишние в собственном доме, и лучше бы им исчезнуть.

Но они, конечно же, выразили немой протест, оставшись на своих местах. Эдвард сидел на подоконнике, свесив ноги на улицу, его профиль резко выделялся на фоне угасающего заката. Джаспер, погрузившись в архивные страницы, казался отстранённым. Эсме заглянула к нам за пару секунд, уловила настроение и скрылась в библиотеке. Блэк недовольно поджала губы, но не сочла достойным своей персоны распинаться перед какими-то низшими существами.

Она лениво взмахнула палочкой, и на мои глаза легла шелковистая тьма повязки.

— Назови всех, кто в доме, — голос её был безэмоционален, но оттого только острее разрезал пространство.

Я вздохнула, погружаясь в окружение. Темнота, тишина, слабый аромат моего кофе и холодный оттенок озона, которым всегда веяло от Эдварда. Я сосредоточилась, позволяя своей магии растечься по комнате, как тонким нитям паутины, ища, к чему бы прикоснуться.

— Эсме… Джаспер… Эдвард… Розали на крыше, — произнесла я, чувствуя, как каждый их образ возникает перед моим внутренним взором.

Тишина. Лёгкая, но напряжённая, натянутая, как тугая струна. И тут — движение. Едва уловимый сдвиг воздуха, еле заметное колебание. Чья-то рука мелькнула прямо перед моим лицом. Я инстинктивно вскинула ладонь, ловя её точно, будто повязки никогда не существовало.

— Джаспер, — выдохнула я, поражаясь самой себе.

— Как ты узнала? — его голос был больше любопытным, чем удивлённым.

Я пожала плечами, всё ещё ощущая след его присутствия где-то в районе затылка.

— Это… что-то вроде оттенка опасности. Немного настороженности и строгости. Такой есть только у тебя.

— А теперь скажи мне, ничего ли ты не упустила? — раздался голос Леди Блэк.

Я задумалась. Нет, всё было так, как и должно… Подождите.

— Точно. Вас я не чувствую, — тихо сказала я.

Этот трюк я знаю, сама балуюсь.

Тонкая нить лёгкости пробежала по воздуху, как ветерок, играющий с листьями. Я почувствовала её. Улыбка. Лёгкость. Игривая, пронзительная.

— Элис, — тепло произнесла я.

— Уверена?

Я резко дернулась, когда над ухом прозвучал холодный голос. Повязка исчезла. Передо мной стояла ведьма, снисходительно вздернувшая изящную бровь. Элис даже в доме не было.

— При помощи Окклюменции можно не только спрятать ауру, но и имитировать чужую, — спокойно пояснила она. — Темного Лорда, конечно, такой детский трюк не обманет, но остальных — вполне возможно.

Она сделала шаг назад, её палочка снова оказалась в руке.

— Учись. Это может спасти тебе жизнь.

Дальнейшее занятие ничем, кроме раздражения, не отличилось. Я старалась — о, как я старалась! — но каждый раз, когда пыталась имитировать чужую ауру, что-то шло не так. Я так и не смогла уловить нить того, как вообще проделать нечто подобное. Леди Блэк наблюдала за мной с холодным спокойствием, её глаза блестели, как льдинки под утренним солнцем. Должно быть, я разочаровала ее уже несколько раз за сегодняшний день, но, что удивительно, с ее уст еще не сорвалось ни одного оскорбления.

Я чувствовала себя маленькой и беспомощной, будто пыталась построить башню из бумаги, которая рушилась при первом же дуновении ветра. В какой-то момент я остановилась, опустив руки. Мои мысли метались, как птицы, попавшие в клетку, отчаянно ища выход. Наконец, я решилась:

— Может быть, если вы покажете мне… ещё раз? Как это должно работать? — мой голос звучал тише, чем я хотела, почти робко.

Леди Блэк вздохнула, будто уже давно исчерпала терпение к моей невыносимой бездарности и безграничной глупости.

— Не сопротивляйся, — произнесла она, направляя палочку мне в лицо.

Я едва успела расслабиться, как ощутила лёгкое прикосновение магии к своему разуму. Но на этот раз она не стала зарываться глубже. Вместо этого я почувствовала, как что-то меня подхватывает и мягко, но неумолимо тянет вперёд. Это было странное ощущение: будто я падаю в бездонную воронку.

А затем всё стихло.

Я очутилась внутри её сознания. Здесь не было ничего примечательного, абсолютно. Я не знала, как выглядит типичный разум волшебника, но почему-то была уверена, что именно так.

«Скучно,» — подумала я машинально.

«Это искусственная скука,» — отозвался чужой голос в моей голове, холодный и безразличный. — «Наблюдай и учись. Это первый и последний раз.»

Не успела я осмыслить её слова, как пространство вокруг начало меняться. Серость поплыла, как масло на раскалённой сковороде, и предо мной предстала новая картина. Я увидела её саму — высокую, величественную, с гордо поднятой головой. Она стояла в ... Хогвартсе. В Большом Зале, полном людей, и каждый из них источал свою ауру, яркую, пульсирующую, живую. Но её собственная была... другой. Скрытой. Покрытой тонкой плёнкой, которая делала её почти невидимой.

«Смотри внимательно,» — эхом раздалось в голове, и я почувствовала, как её мысли переплетаются с моими, вызывая странные ощущения.

Юная мисс Блэк поправляет начищенный до блеска значок старосты. Её взгляд холоден и пристален, он направлен через весь стол на какого-то неугомонного слизеринца, который то дёргает однокурсницу за косу, то отбивает «пять» другому студенту. Его поведение кажется совершенно неподобающим для чистокровного сноба, и, похоже, мисс староста разделяет это мнение.

Слизеринец оборачивается, дерзко смотрит прямо в глаза. Делает неприличный жест сексуального содержания, а затем вся компания заливается хохотом. От такого поведения тянет блевать.

Далее сцена меняется. Юная Блэк незаметно крадётся за тем же слизеринцем, который постоянно оглядывается, будто планируя нечто запрещенное. Дойдя до знакомой статуи одноглазой ведьмы, он нагибается и начинает рыться за гобеленом. Весперия останавливается метрах в двадцати, закрывает глаза, и тут... что-то меняется.

Я ощущаю это каждой клеточкой своего существа. Я становлюсь кем-то другим.

Она медленно подходит к студенту, уже не скрывая своих шагов.

— Альфред, это не смешно. Я просил тебя стеречь драную кошку, — раздраженно бросает жертва манипуляции.

— Попался, Эйвери! — слизеринка шипит, как змея, но в глазах сияет ликование.

Парень резко разворачивается, вскидывая палочку, но его движения слишком резкие, слишком неловкие. Он задевает что-то за гобеленом, и из-за него катятся сразу несколько бутылок огневиски, громко звеня по каменному полу.

Эффект был мгновенным. Эйвери, явно не ожидавший такого поворота событий, подскакивает как ужаленный и попытается спрятать бутылки за спиной, но уже поздно — звон разбившегося стекла эхом разносится по коридору. Теперь содержимое весело расплывается по полу, создавая небольшую янтарную лужу.

— Ты… сучка! Ты все подстроила! — кричит он, пытаясь сохранить остатки достоинства, панически оглядываясь по сторонам, но его голос предательски дрожит.

— Я? — Весперия изображает на лице невинность так убедительно, что даже я, зная правду, чуть ли не верю. — Как ты мог такое подумать? Я просто шла мимо и услышала странный шум. А ты, кажется, нарушаешь школьные правила.

Её тон такой ангельский, что хочется рассмеяться.

Но Эйвери явно не до смеха: он лихорадочно оглядывается, пытаясь придумать выход из ситуации. К несчастью для него, в этот момент из-за угла показывается профессор МакГонагалл. Она останавливается, глядя на лужу, бутылки и бледного, как привидение, Эйвери.

— Что здесь происходит? — произносит она, поднимая бровь в лучших традициях Снейпа. Похоже, он учился у настоящего профессионала.

Эйвери бросает на Блэк взгляд, полный яростного отчаяния, но возразить уже ничего не может. МакГонагалл, строго поджав губы, направляет палочку на бутылки, которые тут же исчезают, а затем переводит взгляд на провинившегося ученика.

— Мистер Эйвери, мой кабинет. Сейчас же, — говорит она, разворачиваясь и удаляясь прочь.

Парень, понурив голову, плетется за ней, бросив на Весперию последний взгляд, полный обещания мести. Но та лишь улыбается своей фирменной улыбкой — холодной, сладкой и смертельно опасной.

Когда воспоминание закончилось, я очнулась в реальности, всё ещё чувствуя смех, который готов был вырваться наружу. Леди Блэк стояла напротив, и в глазах вечно строгой и кислой ведьмы мелькнуло что-то совершенно неожиданное. Лукавство. Да, именно так — лукавство, смешанное с едва заметной гордостью. Она будто снова стала той юной старостой, так похожей на Гермиону.

— Попробуй, — коротко бросила она, возвращая на лицо привычную маску.

Я кивнула, всё ещё ощущая отголоски её воспоминания и нужных ощущений где-то на периферии сознания.

— Хорошо, — прошептала я, закрывая глаза. Теперь я знала, как это должно работать. Почти. Мои пальцы слегка дрожали, когда я сосредоточилась на своей цели.

Я попыталась. Представила себя кем-то другим. Не собой. Кем-то незаметным и застенчивым. Может... Анжела.

Её спокойствие, её простота — показались мне наиболее доступными для начала. Я вспомнила её застенчивый смех, её взгляд, полный света, её движения, которые всегда казались такими легкими. И попробовала примерить их на себя.

Мир вокруг замер. Даже тиканье часов, которое я раньше едва замечала, стихло. Я чувствовала, как что-то меняется внутри. Это было странно — будто я одновременно становилась кем-то другим и оставалась собой. Моя аура колебалась, переливаясь новыми красками, пробуя различные оттенки. И, хотя я не могла видеть её, я знала, что она изменилась.

— Открой глаза, — прозвучало рядом.

Я послушалась. Передо мной стояла она, её лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло нечто, что можно было принять за удовлетворение.

— Неплохо, — сказала она, и даже этот короткий комментарий прозвучал как награда. — На сегодня хватит.

Я наблюдала, как она чуть отступила назад, похоже, готовая аппарировать.

— Подождите, — мой голос прозвучал громче, чем я ожидала. — Есть кое-что ещё.

Леди Блэк замерла, выжидающе приподняв бровь, выражая холодное любопытство. Я глубоко вдохнула и рассказала ей про Сиэтл — про мужчину в плаще, который, вероятнее всего, следил на мной. Когда я закончила, в комнате повисла напряжённая тишина. Весперия внимательно смотрела на меня, её взгляд стал чуть более острым, появился едва уловимый интерес.

— Возможно, если я посмотрю воспоминание, то смогу понять, кто это, — спокойно сказала она.

Я кивнула и сосредоточилась, позволяя ей снова проникнуть в мой разум.

Перед глазами замелькал город — дождь, сирены, отражения света на мокром асфальте. И вот он, тот человек. Высокий, скрытый тенью, неподвижный, но безошибочно реальный.

Когда связь оборвалась, я снова увидела перед собой непроницаемое лицо ведьмы.

— Понятия не имею, кто это, — произнесла она сухо, без тени сомнения или колебания. — Но я передам информацию Дамблдору.

И прежде чем я успела сказать хоть что-то ещё, она исчезла, оставив за собой лишь лёгкий аромат чего-то дорогого и изысканного.