Взаперти (гет)

Воздух в спальне был густым и неподвижным, пахнул ее духами — легкими, цветочными, чужими в этой мрачной комнате — и его табаком. Кэтрин сидела у зеркала, вглядываясь в свое отражение. Она медленно, почти механически, втирала в запястья капли духов, пытаясь заглушить запах тревоги, запах опасности и утренней тренировки.

Она не услышала, как он вошел, но увидела в зеркале его отражение, подошедшее сзади. Его руки легли на ее плечи, тяжелые и теплые.

— Закрой глаза, — тихо сказал Сириус, его голос был низким и немного хриплым.

Она послушно опустила веки. Почувствовала, как он присел на корточки за ее спиной. Его пальцы осторожно убрали с ее шеи густые темные волосы, отодвинули их в сторону. Затем — легкое прикосновение его губ к ее коже на затылке, чуть ниже линии роста волос. Мурашки пробежали по ее спине.

Что-то холодное и легкое коснулось ее шеи. Металлическая застежка щелкнула. Она открыла глаза. В зеркале на ее шее лежала тонкая серебряная цепочка с камнем. Небольшим, но удивительно глубокого, кроваво-красного цвета, ограненным в изящную оправу. Он лежал в яремной ямке, как капля застывшей крови, как ее собственное сердце, вынесенное наружу.

Кэтрин замерла. Она подняла дрожащие пальцы, коснулась камня. Он был холодным и гладким.

— Сириус… — ее голос сорвался на шепот.

Он не дарил ей таких вещей. Дорогих, красивых, церемонных. Их мир состоял из теплых свитеров, снадобий, бесконечных чашек Кофе и молчаливой поддержки. Не из украшений. Он не поднимался с колен, смотря на ее отражение в зеркале поверх ее плеча. Его лицо было серьезным и напряженным.

— Позволь мне сделать хоть что-то нормальное, — прошептал он, и в его голосе звучала та самая тоска, которую она угадала. Тоска по обычной жизни, в которой мужчина дарит женщине украшения просто потому, что они прекрасны, как она. — Позволь мне подарить тебе что-то… достойное тебя. Хоть раз.

Ее взгляд в зеркале встретился с его взглядом. И все в ней сжалось от боли и любви. Она поняла. Поняла, что этот камень — не просто подарок. Это его крик. Его попытка быть не узником, не солдатом, а просто мужчиной, который любит свою женщину.

Кэтрин медленно повернулась на табурете к нему, все еще сидящему на коленях перед ней. Она взяла его лицо в свои ладони — руки, пахнущие духами и им, только им. И молча, долго и глубоко, смотрела ему в глаза, позволяя ему увидеть в них все — всю свою боль, всю свою нежность, все свое понимание. Потом она наклонилась и так же молча, как и он перед этим, прижалась губами к его лбу, прямо меж бровей, в самую складку тревоги и боли.

Он зажмурился, его руки обхватили ее бедра, и он притянул девушку к себе, уткнувшись лицом в ключицы. Он дышал тяжело и прерывисто.

Она не говорила ничего, просто гладила его волосы, чувствуя холодок камня на своей шее. Частица его прикосновения, которая не даст сойти с ума сегодня.

* * *

Воздух в центральном атриуме Министерства магии был прохладным и звонким, как монета. Он пах озоном от магии, исходящей от бесчисленных каминов, дорогими духами чиновников и поднимающейся с нижних уровней пылью древних архивов. Гул сотен голосов, смешанный со звоном золотых фонтанов, создавал непрерывный, деловой гул.

В этом потоке черных мантий и деловых костюмов Кэтрин Кейм двигалась с непривычной для себя прямой спиной. Строгое черное платье и новый, идеально сидящий пиджак делали ее неузнаваемой для самой себя — целительница из Хогвартса исчезла, остался только специалист. Ее каблуки отчетливо цокали по полированному полу, отмеряя шаг. Этот звук напоминал ей о другом времени, о другом платье и о другом выборе, который привел ее сюда.

Не успела она дойти до фонтана Братьев Магии, как из толпы к ней буквально врезался высокий, улыбчивый молодой человек с взъерошенными волосами.

— Кейм! Кэтрин, черт возьми! Я не поверил своим глазам!

Маркус Авель, ее бывший коллега по Отделу предупреждения магических катастроф, сиял, как солнце. Он широко расставил руки для объятий, но, поймав ее сдержанный, предупреждающий взгляд, тут же опустил их, хлопнув себя по бедрам.

— А, да, точно, прости. Кейм не обнимается. Никогда не обнималась. — Он засмеялся, но без тени обиды. Его добродушная энергия была такой же неотъемлемой частью атриума, как и золотой потолок. — Ну и слава Мерлину! Андерсон уже кусает локти, свои и начальства, так ему не терпится заполучить тебя назад. Говорит, без тебя отчетность разваливается, а несчастные случаи стали какими-то скучными! Идем, он тебя уже с нетерпением ждет.

Он тут же взял ее под локоть, повел к лифтам, не прекращая болтать, понизив голос до доверительного, сплетнического тона.

— Слушай, пока мы идем… Ты в курсе, что Брайс из отдела регистрации маггловских подделок женился на той самой ведьме из отдела магических игр? Да-да, на рыжей! А старина Хиггс… помнишь Хиггса?… его поймали на том, что он переправлял контрабандой взрывающиеся шашки для Зонко… в общем, все как всегда. — Он вдруг замолчал и посмотрел на нее с искренним любопытством. — А ты-то чего ушла? С Хогвартса-то? Все только и говорили, что Дамблдор тебя на руках носил, золотым специалистом называл. Неужто наш уютный отдел с его бумажной волокитой и скучными отчетами показался тебе привлекательнее?

Вопрос висел в воздухе, прямой и неудобный. Кэтрин почувствовала, как под идеальной тканью пиджака напряглись ее плечи. Она не могла сказать правду. Но и солгать своему старому, болтливому, но беззлобному коллеге тоже не могла.

Она позволила себе легкую, едва уловимую улыбку, глядя куда-то мимо него, на спешащих чиновников.

— Скучные отчеты, Маркус, иногда бывают куда безопаснее самых интересных уроков, — ответила она уклончиво, но так, что это прозвучало как самая очевидная в мире истина. — А Хогвартс… Хогвартс всегда останется Хогвартсом. Но у каждого своя битва и свое место, где за нее можно сражаться.

Маркус на секунду задумался, переваривая ее слова, а потом махнул рукой.

— Ну, ладно, главное, что вернулась! Теперь хоть кто-то будет знать, как правильно заполнять форму 7-БЭ, а то Андерсон грозится уже не чернила, а кровью подписывать. Бежим!

И он потащил ее дальше, вглубь министерской машины, продолжая сыпать сплетнями, а Кэтрин снова застыла в своей новой роли — с иголочки одетой, собранной и абсолютно недосягаемой сотрудницы, за которой скрывался «скальпель» Дамблдора. Ее каблуки четко отбивали ритм по мрамору, входя в резонанс с новым, опасным вибрациями Министерства.

* * *

Лифт с легким толчком остановился на уровне Отдела предупреждения магических катастроф. Воздух здесь пах уже не озоном, а пылью, старой бумагой и легкой ноткой чего-то горького — возможно, остаточным ароматом какого-нибудь неправильно утилизированного зелья.

Маркус, не переставая болтать, повел Кэтрин по лабиринту коридоров, заставленных громоздкими шкафами с папками, и распахнул дверь в кабинет начальника отдела.

— Шеф! Смотри, кого я нашел! Бродила по атриуму в поисках приключений! — провозгласил он, торжествующе пропуская Кэтрин вперед.

Кабинет был завален кипами бумаг. За самым большим столом сидел лысеющий, немного тучный мужчина в помятой. Мистер Брайн Андерсон поднял на Кэтрин усталые, но очень цепкие глаза и тяжело вздохнул, отложив перо.

— Кейм. Наконец-то. — В его голосе не было восторга Маркуса, но слышались искреннее облегчение и легкий укор. — Без вас медицинская составляющая работы отдела просела на все пятнадцать пунктов выполнения плана. Полтора года, Кейм! Полтора года я получаю отчеты о «необъяснимых аллергических реакциях» на магические носители и «спонтанных возгораниях» там, где должна быть указана элементарная техника безопасности!

Он обвел рукой груды бумаг на своем столе.

— Вам придется ознакомиться со всей отчетностью за время вашего… отсутствия. И да, — он посмотрел на нее поверх очков, — я даже прощу вам тот самый рапорт о закрытии дела «Беглец», который вы так и не сдали, покидая службу. Считайте это жестом доброй воли в надежде на возвращение былой эффективности. Ваши целительские таланты поразительны, но мы сейчас в них не заинтересованы. Задания, Кейм, осмотры места катастрофы, алхимические заключения, выводы. В общем не ваше, но необходимо.

Несмотря на ворчливый тон, в его глазах читалась не злоба, а усталость от абсурда, который творился вокруг. Его тяготила эта давящая обстановка всеобщего страха и подозрений.

В дверях кабинета возникла еще одна фигура. Высокая, поджарая, с идеально гладкой коричневой косой и холодными глазами. Мелисса Нейт, его заместительница. Ее появление словно изменило состав воздуха в комнате — он стал более разреженным и колючим.

— Мистер Андерсон, документы из отдела магического правопорядка, которые вы запрашивали, — ее голос был ровным, без единой эмоции. Она положила папку на край стола, и ее взгляд скользнул по Кэтрин, быстрый и оценивающий, как удар скальпеля.

— Мисс Кейм возвращается в наш отдел, Мелисса, — сообщил Андерсон, снова утыкаясь носом в бумаги. — Надеюсь, это наконец-то поможет нам разгрести этот хаос.

— Без сомнения, — ответила Нейт, но ее тон говорил об обратном. Она верила министру Фаджу с почти маниакальной преданностью. — Я позабочусь о том, чтобы мисс Кейм была в курсе всех новых процедурных руководящих принципов. Особенно тех, что касаются конфиденциальности и лояльности. Особенно лояльности, учитывая ситуацию.

Она сделала небольшую паузу, и ее холодные глаза остановились на Кэтрин, впиваясь в нее с ледяной вежливостью.

— И, пользуясь случаем, позволю себе заметить, Кейм... Так ли было необходимо бросать пост и сбегать в Хогвартс из-за личной драмы? — ее губы искривились в подобие улыбки, в которой не было ни капли тепла. — Это было не особенно профессионально. Мы это запомнили. Учтите.

Она не стала развивать тему, не назвала имен. Но намек был ясен, как удар колокола. Вся история с Августом Ваном, помолвкой, его изменой и ее бегством на глазах у всего Министерства — все это всплыло в пространстве кабинета одним едким облаком. Нейт давала ей понять: твое прошлое тебя не забыло, и твоя репутация для меня — испачканный пергамент.

Маркус неловко закашлял, а мистер Андерсон с повышенным вниманием уставился в какую-то бумагу, делая вид, что не слышит. Кэтрин не дрогнула. Она лишь чуть выше подняла подбородок, встретив взгляд Нейт, но внутри все сжалось в тугой, болезненный комок. Старая рана, которую она залечивала два года, приоткрылась с одного лишь ядовитого касания.

— Прекрасно, прекрасно, — поспешно буркнул Андерсон, явно желая прекратить этот разговор. — Маркус, помоги Кейм освоиться. И найдите, ради Мерлина, дело по «Фениксу». Чтобы я больше о нем не слышал.

Мелисса Нейт молча кивнула и вышла, оставив после себя легкий запах строгих духов и ощущение незримого надзора.

Кэтрин молча приняла свою новую реальность. Ее возвращение в отдел, оказалось не триумфом, а необходимостью. Ее ждала гора скучной, но жизненно важной работы, добродушный, но загруженный начальник, старый веселый коллега… и тень в лице Мелиссы Нейт, которая будет следить за ее каждым шагом, помня каждую ее старую ошибку.

* * *

Воздух в коридоре особняка на площади Гриммо был прохладным и неподвижным, пах старой пылью и тишиной, которая нависала здесь, как тяжелый занавес. Шаги Артура Уизли, решительные и громкие, сразу же свернули в сторону столовой, где тут же раздался его радостный, немного усталый голос: «Ну что, как мои бунтари?» — и ему в ответ тут же ответил счастливый визг Джинни и общий гвалт собравшихся в доме детей. Дверь захлопнулась, оставив за собой островок тепла и шума.

Кэтрин же свернула в другую сторону — в библиотеку. Она шла тихо, почти неслышно, ее движения были медленными и усталыми. Дверь в библиотеку была приоткрыта; внутри царила пустота и полумрак, нарушаемый лишь тлеющими углями в камине.

Она переступила порог, и с ее губ слетел тихий, облегченный вздох. Первым делом она наклонилась, сняла неудобные лакированные туфли, от которых к вечеру горели и ныли ступни, и отшвырнула их в сторону кресла. Оставалось надеяться, что обитавший где-то в тенях Кикимер не рискнет их припрятать. Босыми ногами Кэтрин ступила на прохладный паркет, а затем опустилась на низкий диван, обитый мягким, потертым бархатом. Она вытянула уставшие ноги перед собой, зажмурилась и откинула голову на спинку, позволив тишине и одиночеству окутать себя.

Она не слышала, как дверь открылась снова. Не слышала почти бесшумных шагов. Она лишь почувствовала, как диван прогнулся под чьим-то весом, а затем ее ноги бережно приподняли и уложили на чьи-то колени. Она открыла глаза.

Сириус сидел рядом, его лицо в полумраке было серьезным и сосредоточенным. Он не смотрел на нее, его взгляд был прикован к ее ступням. Большие, теплые руки с шершавыми подушечками пальцев принялись мягко, с почти медицинской точностью, разминать ее напряженные мышцы, снимая усталость, накопленную за долгий день, уделяя внимание каждому пальчику. Он делал это молча, все внимание было отдано этому простому действию.

Кэтрин не говорила ни слова. Через несколько минут она приподнялась, поджимая ножки под себя и обняла Блэка за поясницу и уткнувшись лицом в его плечо. Он пах табаком — горьковатым, крепким, знакомым. Сильнее, чем обычно. Значит, курил много. Значит, переживал. Ждал.

Он обнял ее за плечи, притянул ближе и губами коснулся макушки. Согревал волосы теплым дыханием, пока ладонь водила по ее спине через тонкую ткань пиджака, рисуя медленные, успокаивающие круги.

Кэт водила носом по его шее, вдыхая этот едкий, настоящий, его запах, стараясь им заглушить навязчивый, осточертевший за день аромат чужих духов, лживых улыбок и министерской пыли.

Затем она потянулась, устало и почти неощутимо, поднимая к нему лицо. Сириус наклонился навстречу, и его лоб бережно прижался к ее лбу. Они замерли так, смешивая свое дыхание — общее, уставшее, но спокойное теперь. Он укутал ее полностью в свои руки, большие ладони сомкнулись на ее спине, прижимая ее к себе так крепко, будто мог вобрать в себя всю ее усталость, весь этот долгий день, всю тяжесть Министерства.

Они не произнесли ни звука. Все уже было сказано — в его руках на ее уставших ножках, в ее объятиях, в его поцелуе в волосы, в этом молчаливом единении лоб ко лбу. Это был безмолвный ритуал воссоединения, обмена теплом и тихим: «Я здесь. Ты дома. Все в порядке».

И в этой тихой библиотеке, за стенами которой бушевала война и кипели чужие жизни, они нашли свой собственный, крошечный и нерушимый мир. Мир, состоящий из двух человек и их бесконечного, безмолвного доверия друг к другу.

* * *

Воздух в гостиной был густ от запаха старой бумаги, волнения и слабого аромата целебных трав. На столе, заваленном кипами пергамента, царил хаос, но хаос управляемый — каждая стопка была аккуратно разложена Кэтрин.

— Вот это и странно, — ее голос прозвучал тихо, но четко, словно скальпель, рассекающий напряжение. Она водила аккуратным ногтем по строчкам одного из отчетов. — Слишком странно, Римус. Мне намеренно вручили стол, заваленный кривыми отчетами отдела, которые якобы срочно требуют разбора. И я вижу вот такие несостыковки чуть ли не в первой десятке папок. Слишком нарочито. Слишком... очевидно.

— Думаешь, намеренно? — подала голос Дора, подпрыгивая на месте от нетерпения, словно ее вот-вот ударит током. Ее волосы на секунду стали ядовито-лиловыми.

— Абсолютно в этом уверена, — парировала Кэтрин, не отрывая взгляда от пергамента. — Это проверка. Ловушка для мышления. Они смотрят, на какой именно «кривой» отчет я отреагирую, какая информация заставит меня пойти наверх с вопросами.

Римус хмурил брови. Его лицо было бледным, с характерной прозрачностью, а под глазами лежали темные тени. Он изо всех сил старался сохранять стойкость, сидя прямо и внимательно слушая, но Кэт боролась с острым, почти физическим желанием немедленно напоить его укрепляющими эликсирами и отправить спать. Его указательный палец отбивал нервную, быструю дробь по столешнице.

— То, что тебя должны проверить, это известно, — произнес он, и его голос звучал устало, но ясно. — Твои перемещения регистрируют ежедневно. Но настолько... глупо — давать сразу информацию для проверки? Это не в их стиле. Обычно они действуют тоньше.

— Ты уверена, что это именно проверка? — переспросила Тонкс, наклонившись так, что ее разноцветные пряди коснулись стола.

— Уверена, — твердо повторила Кэтрин. — Маркус трещит как сорока. Над ним не умолкая висит Мелисса Нейт, а он, в своей ирландской щедрости, делится со мной всеми сплетнями, пытаясь «помочь новенькой». Он — мой индикатор. Его болтовня — лучший детектор лжи всего отдела.

— Так может, у него же и узнать что-то конкретное? — оживилась Дора. — Подкатить к нему, налить огненного виски...

— Дора, — Кэтрин наконец оторвала взгляд от бумаг и посмотрела на подругу. В ее глазах мелькнула тень чего-то холодного и острого. — Лучший друг Маркуса, его собутыльник и партнер по всем авантюрам еще со школы, у нас... кто?

Тонкс замерла на секунду, ее глаза расширились в искреннем изумлении, а потом она с силой хлопнула себя по лбу.

— Твою же пушишку... Август Ван! — имя прозвучало как плевок. — Как я могла забыть! Этот... этот...

Она запнулась, смотря на Кэтрин с внезапным пониманием и яростью. Август Ван. Бывший жених Кэтрин. Сильный мракоборец из знатного рода, семейными узами связанный с Малфоями. Тот, кто делал ей двусмысленные, угрожающие намеки на Турнире о «выборе стороны» и о «безопасности женщины в современном мире».

Теперь его близкая дружба с болтливым Маркусом обретала новый, зловещий смысл. Это была не случайность. Это был капкан, расставленный с особой, личной издевкой.

Воздух в комнате стал ледяным. Даже Римус выпрямился, его усталость мгновенно улетучилась, сменившись напряженной готовностью. Он смотрел на Кэтрин, и в его взгляде читалось не только понимание, но и тревога — не за дело, а за нее.

— Именно, — произнесла Кэтрин тихо, и в ее голосе зазвучала сталь. — Через Маркуса информацию целенаправленно сливает он. Проверяет меня. Напоминает о себе. Игры павлина, который думает, что он уже победил. Но чтобы в первую же неделю…

— Это кем надо быть, чтобы всерьез думать, что Дамблдор просто так отправит свою работницу в министерство, со словами «деточка, а накопай-ка мне пяток тайн»? — почесала нос Тонкс, и ее волосы на мгновение стали цвета ржавчины, выражая крайнее презрение.

— Совершенно разумным человеком, — мрачно парировал Римус. — В том и проблема нашей игры. Он считает себя умнейшим. А умнейшие, как известно, чаще всего попадаются на собственном высокомерии. Он не допускает мысли, что ее могут использовать как приманку или... что-то более хитрое.

Кэт отодвинула от себя папку с отчетами, будто отодвигая самого Августа. Ее пальцы сомкнулись вокруг подвески на ее шее — того самого красного камня, подаренного Сириусом. Твердая, холодная поверхность стала якорем в бушующем море ее мыслей.

— Что ж, — ее губы тронула тонкая, безрадостная улыбка. — Раз игра началась, придется играть. Но уже по моим правилам.

Она посмотрела на Дору, и в ее взгляде вспыхнул тот самый «стальной стержень», который видел в ней Аластор Грюм.

— Нет, Дора, мы не будем его избегать. Мы используем это. Если он хочет играть в кошки-мышки... — ее голос стал тише, но от этого только опаснее, — ...пусть узнает, что в этой мыши встроены стальные зуба. И непредсказуемость дикого зверя. Он ждет, что я буду осторожничать, бояться, прятаться. Значит, я сделаю прямо противоположное.

Она обвела взглядом их обоих — уставшего, но готового к бою Римуса и яростную, пылающую Тонкс.

— Я буду настолько очевидна, настолько «поглощена работой», что он сам полезет в ту ловушку, которую готовит для меня. А вы... будьте готовы.

Тонкс уже лихорадочно чертила что-то в воздухе пальцем, строя планы.

— Значит так, — зашептала она, и ее глаза горели азартом. — Завтра же я «случайно» встречусь с этим болтуном Маркусом и как бы в секрете расскажу, что ты, Кэт, просто в ужасе от бардака в отчетах и готова лично просить у Андерсона разрешения на их полную ревизию, чтобы «восстановить порядок». Посмотрим, как на это отреагирует его дорогой друг Август.

Кэтрин одобрительно кивнула. Игра началась. И на этот раз инициатива была в их руках.

* * *

Воздух в коридоре был холодным и неподвижным, пахнул пылью и настоем трав, который, казалось, навсегда въелся в кожу и одежду Римуса Люпина. Он остановился, прислонившись к косяку двери в библиотеку, и Кэтрин сразу заметила неестественную бледность его кожи и легкую дрожь в пальцах, которыми он поправлял затянутый на шее шарф.

— Последние пару дней я себя не очень хорошо чувствую, — тихо признался он, избегая ее прямого взгляда. — Ничего серьезного, просто слабость.

Кэтрин, мгновенно переключившись в режим целителя, сузила глаза, аналитически изучая его.

— Это может быть эффект от длительного приема аконитового зелья. Организм иногда привыкает, требуется корректировка дозы или... — она замолчала, вглядываясь в его лицо с внезапной, страшной догадкой. — Римус. Ты принимал зелье в этом месяце?

Он опустил глаза, и этот жест был красноречивее любых слов.

— С прошлого полнолуния — нет, — тихо признался он. — Меня... направляют. В общину. В Западный Уэльс. Я поеду в начале сентября. Это не клан Сивого, — поспешно добавил он, видя, как ее глаза расширились от ужаса. — Достаточно мирная коммуна. Я должен попытаться... поговорить с ними.

Внутри Кэтрин все сжалось в ледяной ком. Он идет к оборотням без защиты. Совсем. Но ни одна мышца на ее лице не дрогнула. Она не дала ему увидеть свой страх. Вместо этого ее рука инстинктивно потянулась и обхватила его за предплечье, крепко, почти судорожно.

Римус вздрогнул от неожиданности, а затем на его усталом лице появилась слабая, теплая улыбка. Ее волнение, эта сестринская, безусловная забота были для него бальзамом.

— Все будет хорошо, Кэтрин. Я вернусь быстро. Если все получится.

Он мягко, с благодарностью, накрыл своей ладонью ее пальцы, сжимавшие его рукав, и затем его взгляд переместился вглубь коридора, в тень, где стоял, прислонившись к стене Блэк.

— И не обязательно так громко думать, Сириус. Я уже ухожу, —произнес Люпин с легкой, усталой усмешкой.

Он мягко высвободил свою руку из пальцев Кэтрин, кивнул им обоим и вышел за дверь. Раздался тихий, но окончательный щелчок замка, а затем — почти ощутимый шелест охранных чар, которые отрезали площадь Гриммо от внешнего мира, запечатав их внутри.

Сириус не двинулся с места. Он был мрачен, как сама ночь за окнами. Его глаза были прикованы к месту, где только что стоял его друг. Кэтрин, не говоря ни слова, двинулась к нему. На ходу она с резким, почти яростным движением сняла одну серьгу, потом другую, будто сбрасывая с себя доспехи этого дня.

— Все собираются в библиотеке, — глухо произнес Сириус, не глядя на нее. — Посиди с нами.

Она уже почти прошла мимо него, поднимаясь по лестнице, но на второй ступеньке остановилась и обернулась. Теперь их глаза были на одном уровне.

Кэт не стала ничего говорить. Она просто наклонилась и мягко, крепко поцеловала его в лоб, прямо в складку между нахмуренными бровями. Ее губы были теплыми и мягкими.

— Я вернусь очень быстро, — пообещала она тихо, ее дыхание коснулось его кожи. — Мне нужно только снять это все и надеть привычный и уютный свитер.

Сириус не ответил. Он молча смотрел на нее тяжелым, темным взглядом, полным немой ярости за друга, страха за нее и бессилия, которое разъедало его изнутри. Он просто смотрел, как она поднимается по лестнице, унося с собой запах Министерства и обещание тепла.