Гарри Поттер и Обитель Бессмертия (джен)

В школе и вокруг нее, отмеченное жарой, зеленью и десертом из свежих ягод, разливалось лето. Для учеников помладше наступила горячая пора экзаменов, выпускники проживали свои последние дни в «Хогвартсе».

А Гарри Поттер снова сделался героем дня, превозносимым до небес. Все колдуны и ведьмы, читающие «Пророк», не могли сомневаться в том, что именно он (ну и те, кто с ним, не без этого, конечно) так храбро сдерживали врага, целый день держа оборону школы. Все это стало доступно читателю благодаря интервью, которые щедро раздавала Миллисента Бустроуд.

— Интересно, Перси заставляет ее заучивать готовые тексты, или она может импровизировать? — ядовито осведомился Рон. Однако спрашивать ее об этом он не стал, ограничившись претенциозным письмом к брату.

Удивительно, как быстро затягивали будни. Напряженная готовность прошедших дней быстро изглаживалась из памяти, даже Гарри постепенно начинало казаться, что все это происходило как будто не с ним. И, хотя вспоминать совместно пережитое и знать, что имеешь основания собой гордиться, было приятно, главное место в разговорах выпускников занимало не героическое прошлое, а планы на будущее.

Гарри и Рон не особенно разделяли сочувствие большинства членов Дамблдоровой Армии в отношении многих слизеринцев. Так, Крэбб, даже учитывая, что инцидент с Амбридж канул в Лету, совершенно точно знал, что в Министерстве ему делать нечего, и не особенно переживал по этому поводу. Нотт намеревался жить в одиночестве в старом фамильном доме и строил планы, как превратит его в настоящую крепость; он утверждал, что не хочет никакой карьеры.

— Не верю я ему, — потихоньку донес до сведения Гарри Рон.

Захариас Смит, который недавно позаимствовал привычку Гермионы тщательно инспектировать газеты, пришел к выводу, что там сплошное безобразие.

— Это ниже всякой критики, — снисходительно рассудил он. — Думаю, мне стоит попробовать улучшить ситуацию, а то правду так извращают, что делается противно. Все-таки, у меня есть опыт спортивного комментатора.

— Мерлин, если он с его бестактностью начнет писать правду, он долго не проживет, — предположил Рон.

— Будем надеяться на лучшее, — ответил Гарри, неохотно вспоминая комментарии Смита.

Невилл торопился домой. Его родителей действительно выписали и, судя по письмам бабушки, чувствовали они себя лучше. Сама же старая леди заметно сдала, во всяком случае, так она утверждала.

— Она просто хочет, чтоб Невилл, бедняга, все время торчал возле нее, — разгадала Джинни, и Гарри был солидарен с ней в том, что им обоим это совершенно не нравилось, поскольку Невилл заслуживал куда лучшего отдыха и всего прочего.

Гарри Поттер получил письмо из Отдела образовательных стандартов, где сообщалось, что, хотя оценки за ТРИТОН еще уточняются, его, при наличии ордена Мерлина Первой степени, охотно примут учиться на аврора, если, конечно, он все еще намерен посвятить себя борьбе с темными силами. Точно такое же письмо, со ссылкой на орден Мерлина, получил Рон.

— Здорово! — похвалила их Джинни.

Гермиона отказалась присоединиться к друзьям, и Гарри видел, что это решение далось ей не без внутренней борьбы. Еще она сожалела, что, «необдуманно» отказавшись от уроков Хагрида, не может поступить на работу в Отдел контроля и надзора за магическими существами.

— Думаю, я многому бы научилась там, хотя не уверена, что мистер Дигорри поддержит мои воззрения на свободу домашних эльфов, — сказала она. — Но это предложение из Отдела образовательных стандартов очень кстати. Я там, возможно, и не задержусь, зато уясню принципы магического обучения и, главное, воспитания!

Рон закатил глаза, негласно вопрошая, образумится ли она когда-нибудь. Он полагал, что те, кто так упорно приглашали Гермиону с ее высокими оценками в управление магическими образовательными стандартами, просто не ведали, что творят. А Гермиона, со своей стороны, считала, что самые важные победы достигаются не на дуэлях. К великой радости Гарри, его друзья достаточно повзрослели и, если даже спорили, то прекращали прежде, чем дойдет до ссоры.

В общем, когда профессор МакГонагол вызвала гриффиндорскую троицу, Гарри нисколько не сомневался, что им предстоит еще одно, и не последнее, собеседование касательно карьерных планов. Он немного удивился, почему она пригласила учеников в учительскую, а не к себе в кабинет, но не придал этому значения.

Когда они появились на пороге, Слагхорн как раз говорил о своем намерении освободить должность, «как только Северус Снейп будет снова в состоянии вернуться в школу».

— Все-таки столько впечатлений в моем возрасте за один год — это требует отдыха, — продолжал он, не сразу заметив вошедших учеников и то, что внимание переместилось на них.

Лишь профессор МакГонагол продолжала листать журнал и недолго делала вид, будто не замечает, что они уже здесь. У Гарри возникло недоброе предчувствие, которое он тут же отогнал прочь.

— А, вот и вы, — сказала, подняв, наконец, голову, завуч «Гриффиндора», когда ученики выстроились напротив нее. — Надеюсь, вы не забыли, о чем я вам говорила? Поттер?

Гарри пожал плечами; за семь прошедших лет он много чего услышал от своего завуча.

— Я говорила, — решила напомнить МакГонагол, — что обязательно помогу вам усвоить почтение к школьным правилам. До сих пор не было времени. Боюсь, мои коллеги решат, что я слишком поздно стараюсь. И все же лучше поздно, чем никогда.

Ее слова вызвали смятение среди присутствующих.— Что Вы имеете в виду, Минерва? — спросил, заволновавшись, профессор Флитвик.

МакГонагол поправила очки.

— Видите ли, — с нажимом заговорила она, — я могу понять, что нашим ученикам не нравилось, когда их оберегали и отстраняли. Тогда, молодые люди, вы тем более должны понять, что мне не понравилось. Я все-таки заместитель директора и немного старше вас, а правила есть правила. И, если вам так не терпелось совершать подвиги, то напрягитесь и совершите еще один. На сегодняшний день выпускники моего колледжа поступят в распоряжение мистера Филча. Надо помочь ему привести замок в порядок к каникулам.

Гарри переглянулся со своими столь же потрясенными друзьями. Такая несправедливость не укладывалась в голове!

— Я думаю, это будет для вас полезным уроком, — продолжала МакГонагол, как ни в чем не бывало. — Между прочим, вам стоит поторопиться, вы же еще не сообщили об этом вашим одноклассникам. Кстати, Уизли, Вашей сестры и мистера Колина Криви это тоже касается.

Гарри огляделся в поисках поддержки. Другие учителя отводили глаза, сочувственно вздыхали и, в целом, сдержанно не одобряли того, что профессор МакГонагол выносит взыскание гриффиндорцам. С тем их и отослали восвояси.

— МакГонагол всегда была чересчур строга к нам, — укоризненно заметил Рон.

Больше он не сказал ни слова, поскольку в коридоре к ним сразу привязался завхоз Филч. Неприятную обязанность донести распоряжение завуча до других ребят, к облегчению Гарри, взяла на себя Гермиона, и неудивительно, что поначалу они отнеслись к этому, как к скверному анекдоту.

— Никому больше в голову бы не пришло припоминать такие пустяки ученикам своего родного колледжа! — возмутился, орудуя тряпкой, Симус Финниган. — Можно подумать, она пытается компенсировать нам отсутствие Снейпа. Другие завучи даже замечаний не сделали своим ученикам!

Гриффиндорцы, впрочем, не могли пожаловаться на то, что товарищи их бросили. Гарри был приятно удивлен и смущен, когда девушки из «Хуффульпуффа» присоединились к ним по своей воле, как только узнали о наказании. Энтони Гольдштейн, рискуя навлечь на себя недовольство профессора МакГонагол, попытался втолковать ей, что она не права и, как ни странно, в этом преуспел: задолго до вечера недовольный мистер Филч, брызжа слюной, объявил им, что они свободны и могут, в общем, идти куда хотят. А Забини, случайно проходя мимо наказанных, преисполнился сочувствия и применил несколько чистящих заклинаний, после чего в течение часа возле них как бы нечаянно появлялись и другие слизеринцы.

— Спорю на что угодно, они бы ради нас рукава не засучили, — проворчала Джинни.

Ты слишком много хочешь, — рассудительно заметила Лаванда.

После того, как их отпустили, Сюзан Боунс подошла к гриффиндорцам с таким видом, будто ей ужасно неловко.

— Понимаете, — сказала она, — я, наверное, давно должна была отдать это, но вот как-то не получалось.

Она уже вынула из кармана и теребила в руках свернутый в трубочку пергаментный свиток.

— Я подобрала это в кабинете директора, просто, там много всего было разбросано, и, я подумала, это может представлять интерес, — сказала она. — Если что, Гарри, ты ведь вернешь это Дамблдору?

Девушка поспешно развернула пергамент, показывая, что не претендует на немедленный ответ, а предлагает сперва ознакомиться с ее находкой.

На самом деле, свитков было четыре, и на каждом сверху подписано: «Игровые кегли».

«Год первый обучения юного Гарри Поттера

Лорд Волдеморт, Пятая колонна (Квирелл) (сбит)

Гарри Поттер, Артефакт (философский камень) (увы)».

«Год второй обучения юного Гарри Поттера

Люциус Малфой, Хоркрукс (Дневник Тома Реддла) (сбит!), Волдеморт

Гарри Поттер, Альбус Дамблдор (покачался), «Хогвартс»».

«Год третий обучения юного Гарри Поттера

Пятая колонна (Петтигрю), Дементоры «Хогвартс»,

Гарри Поттер

Чистая ничья. А так не бывает!».

«Год четвертый обучения юного Гарри Поттера

Пятая колонна (Крауч-младший) (сбит), Черные ритуалы, Волдеморт

«Хогвартс», Гарри Поттер, Министерство (увы)».

— Мерлин! Ведь это вроде логической формулы, — восхитилась Гермиона.

Гарри заставил себя встряхнуться и взглянуть на записи по-другому. Да, возможно, в них и была своеобразная ценность, но они принадлежали прошлому.

— Давай, верну, — согласился он.

— И все-таки, планы Дамблдора часто попросту безответственны, — заметила Гермиона у портрета Полной дамы. — «Колпак».

Проем открылся, и гриффиндорцы влезли внутрь.

— По-твоему, то, что планировали мы, благоразумно? — с комически оскорбленным видом бросила Лаванда.

Одноклассники и Джинни захихикали.

— А я и забыл, что мне советовали украсть палочку Волдеморта, — припомнил Гарри. — Ну и хватит с тебя! — заявил Рон. — Мерлин, вот посчитайте! Открытие Тайной комнаты, Тремагический турнир, создание Дамблдоровой Армии, даже межшкольные квиддичные соревнования!

— По-моему, нам удалось пережить в стенах школы все, что только возможно, — кивнул Гарри и предложил другу сыграть в волшебные шахматы.

Его сон в ту ночь был спокоен и безмятежен, потому что Гарри еще не догадывался, чего именно он так и не сделал в «Хогвартсе».…

Знамена всех цветов красиво развевались на трибунах, когда мечтательный голос Луны Лавгуд возвестил на весь стадион, что такого матча эти стены еще не видывали. И волнение Гарри было совершенно особым.

Здорово раздражало, что Захариас Смит усердно бубнил нечто, похожее на молитву, и заунывные звуки витали по всей раздевалке. Рон не находил себе места, да и сам Гарри чувствовал себя почти как в тот день, когда впервые играл за гриффиндорскую команду.

Теперь ему, как некогда Вуду, надлежало сказать напутственное слово своей команде, в которой им предстояло сыграть вместе единственный раз. А потом о них будут ходить легенды, наверняка и в «Историю «Хогвартса»» впишут. Он поборол волнение, вызванное видением позорного провала, вышел в центр и откашлялся, привлекая внимание, и еще отчетливей почувствовал, насколько неловко поглядывают игроки, особенно от «Равенкло».

— Ну что, — начал он, — помните, что сегодня они, прежде всего — наши соперники…

— И тут мы на равных! — хохотнул Крэбб, постукивая по ладони битой. — Не то, что в классе!

Рон тоже усмехнулся, и команда принялась уверять его, Гарри Поттера, своего капитана, что именно такого матча они всю жизнь ждали с нетерпением. Но настала пора выйти из раздевалки.

На свежем воздухе сразу стало лучше, тревога уступала место спортивному азарту. А между тем команда соперников, дисциплинированно построившись, принимала восторженные крики и аплодисменты всех трибун. Гарри немного утешило то, что на него и ребят болельщики отреагировали так же.

— Удачи, коллеги, и вам тоже, — сказал Фадж, берясь за судейский свисток.

У Гарри похолодело в животе, но все же он, шаг за шагом, преодолел расстояние, отделяющее его от капитана соперников. Он пожал руку мадам Трюк; хватка у нее была железная. Он отступил к своим как раз вовремя, чтобы услышать, как Смит возмущенно жалуется: «Мерлин! Снейпу биту дали! Мы так не договаривались!».

«А Хагрида поставили на ворота!» — вторил ему Рон.

«Прекратите!» — потребовал Гарри, как раз когда Луна радостно объявила, что присутствующие имеют счастье наблюдать первую за всю историю школы сборную выпускников, которая сыграет против учителей.

Со свистком четырнадцать игроков словно выстрелили в небо. И с первых секунд матча, как позже едко комментировал Рон, Фадж взялся подсуживать преподавателям.

Снейп, казалось, приклеился к Гарри, поминутно запускал в него бладжер; впрочем, то же самое позднее говорили о себе и другие ребята, так что зельевар, по всей видимости, умудрялся оказываться сразу в нескольких частях поля. Так что даже в воздухе Снейп не ленился демонстрировать бывшим ученикам отвратительный характер и как никогда доброе отношение. Хагрид, будучи фатально непропускаемым для квофла, в контакте с бладжерами совершенно не пострадал, и, хотя особой изворотливости за ним также не водилось, отлично защищал кольца. Мадам Трюк норовила перехватить квофл, выныривая из ниоткуда. А самое невозможное — профессор Флитвик умудрился выхватить снитч у Гарри прямо из-под носа.

— Какого черта ты красовался на метле, Поттер! Если бы я был ловцом, я бы этого не допустил! — орал на него Малфой, и от этого крика Гарри проснулся в холодном поту.

Ему потребовалось некоторое время, чтоб отделаться от навязчивого образа преследующего его Снейпа с битой. Гарри напомнил себе, что преподаватели, скорее всего, не согласятся с ними играть, несолидно как-то, и вообще. Он сел на кровати, поглядел на светло-серый прямоугольник окна и окончательно убедился, что сейчас раннее летнее утро, и в школьный квиддич он, увы, больше играть не будет.

— Гарри Поттер чем-то обеспокоен?

Гарри даже не вздрогнул, он сразу узнал, кто с ним заговорил, скорее по манере обращения, чем по голосу. Деликатный Добби, чтобы не будить соседей своего героя, на сей раз говорил шепотом. Гарри подумал, что это, должно быть, хороший знак, ведь эльф, способный думать о других, сумел совладать со своим горем.

— Так, вздор, — ответил он. — Как поживаешь, Добби?

В полумраке было заметно, как уши эльфа прижались к голове.

— Добби думает о своей жизни, — последовал ответ. — А что хочет делать Гарри Поттер?

Гриффиндорец усмехнулся, подумав, что ведь оказался на седьмом курсе лишь потому, что не сумел найти четкого ответа на этот вопрос, составить план действий. Да и сейчас все ответы, приходящие ему в голову, были расплывчаты. Впрочем, Гарри это ничуть не беспокоило. Он уже знал, что придет час — и жизнь бросит ему вызов, а он будет отвечать на него.

— Буду продолжать бороться с Волдемортом, — вздохнул Гарри. — Понимаешь, это не так просто…

Он невольно шарахнулся, когда из темноты раздался непонятно вдохновленный шепот:

— Как же это значительно! А найдется место для Добби в планах Гарри Поттера?

— Что? — не понял Гарри.— Теперь Добби остался один, и ничто не держит его в «Хогвартсе». Позвольте Добби следовать за славным Гарри Поттером!

Неожиданное предложение и умоляющий, светящийся в темноте взгляд эльфа произвели сумбур в душе Гарри. Он отчетливо понимал, что в случае согласия примет на себя нелегкие обязанности. И все же Добби стал для него чем-то вроде друга. «Рискнем! Не в первый раз», — убедил себя Гарри.

— Конечно, Добби, — улыбнулся он просиявшему эльфу. — Мне ведь нужен кто-то, кто будет вязать и стирать мои носки. Ну, и спасать мне жизнь. Но — не часто!

Гарри был далек от мысли, будто не нуждается в защите лишь потому, что несет в себе часть отвратительного бессмертия Темного лорда. Подумав, он решил ничего друзьям не рассказывать. Это была его проблема, и никто не мог и не должен был делить с ним эту ношу. Друзья и без того много дали ему, но ничего не могли сделать, кроме как посочувствовать, и Гарри считал, что несправедливо заставлять их переживать за него и терзаться от невозможности помочь. В случае чего он вполне мог обратиться за поддержкой к Серому Кардиналу. Гарри надеялся, что это ему не понадобится.

Перси вскоре приехал, решившись лично ответить на письмо Рона. Он поздоровался с директором, удостоился приглашения вместе со всеми отобедать, после чего пригласил Джинни, Рона и роновых друзей прогуляться к озеру.

— Будет совершенно замечательно, — заявил он для начала, — если вы мне на работу писать не будете!

Как оказалось, Перси теперь снова жил дома. А помощник министра мистер Уизли совершенно искренне считал, что гораздо лучше знает, что именно надо писать в газетах. И портить ситуацию могла, по его мнению, какая-нибудь противная, несерьезная и безответственная особа вроде Риты Вриттер, но никак не его родные братья, сестра и иже с ними, которых он благосклонно принял в Орден Феникса. Нет, Перси не был, конечно, настолько невоспитанным, чтобы так и сказать. Но и Гарри давно не был таким наивным, чтоб не понять общий смысл.

— Насколько я понял, Гарри, тебе вообще-то противно давать интервью, — обиженно заметил Перси.

Когда Гарри согласился, что так и есть, Серый Кардинал посчитал, что тема закрыта, и переключился на другие.

Долорес Амбридж отослали в Министерство, и Перси пообещал, что в школу она больше не вернется.

— Я написал ей такую характеристику, что она вряд ли сможет продвигаться дальше по службе, — сказал Перси. — На самом деле, ее карьера пошла вниз вместе с Фаджем, это ведь он ее продвигал, а теперь в Министерстве, к счастью, довольно много людей, которым она успела показать свое истинное лицо. Кстати, министр подумывает о том, чтобы предложить должность профессору Люпину.

«Министр подумывает?» — усомнился Гарри. Звучало это, конечно, красиво, и все же юноша необъяснимым образом чувствовал, что на самом деле это предложение исходит от Дамблдора. Перси, разумеется, его выполнит, в этом Гарри не сомневался, и в душе укреплялось приятное чувство. Он был рад, что у Люпина будет работа.

— А что ты такой недовольный, есть проблемы? — проницательно заметила Джинни.

— Безусловно, — вздохнул Перси. — В пылу боя кое-кто из членов Ордена потерял сигнальные зеркала, которые упорно не желают теперь находиться. Если они попали в кладовку мистера Филча, это, конечно, трагедия.

— Мерлин, вот растяпы! — согласился с братом Рон, но Гарри, помня сутолоку и хаос сражения, не решился судить поспешно.

— У нас есть время для того, чтобы подумать над главной проблемой, — с повышенной серьезностью, а это кое-что значило, заговорил Перси. — Кстати, ее обозначил Дамблдор, и я согласен, что это действительно наиболее сложная задача.И Серый Кардинал поглядел на своих спутников, явно ожидая, что они догадаются сами. Гарри заметил, что Рону это весьма не понравилось.

— Мы должны обезвредить Темного лорда, — пылко произнесла Гермиона.

— Верно, — и Перси кивнул, окатив Гермиону преисполненным одобрения взглядом. — Проблема в том, как это сделать.

Только после этих слов Гарри начал понимать, что он имеет в виду.

— Но ведь рано или поздно он попадется? — с надеждой, плохо заменяющей уверенность, заявил Рон.

— Нет, до этого момента все как раз ясно, — поморщился Перси. — Можно, хотя и непросто, вывести из игры всех Упивающихся смертью и даже изловить самого Темного лорда. Ну, а дальше что с ним делать?

Проблема озадачила даже тех, кто не слышал о способности Волдеморта постепенно испаряться или что-то подобное.

— Вот об этом мы и подумаем, — дождавшись, когда все окончательно проникнутся, бодро изрек Серый Кардинал. — А пока у меня есть для вас подарок от Министерства.

И он застыл с таким видом, словно ждал аплодисментов, не обращая ни малейшего внимания на то, что его заявление скорее насторожило слушателей, чем обрадовало.

— Только не говори, — ужаснулся Рон, — что нас всех принимают туда под фамилией «Уэзерби»!

Серый Кардинал укоряющее смерил взглядом младшего брата и заявил, что ничего подобного. Подарок заключался в том, что Министерство разрешило им выйти в Хогсмид, о чем он за столом известил наставников. Впрочем, это было дозволено всей школе, только выпускникам — на день раньше. Прощаясь, Перси передал Рону небольшой сверток.

— Думаю, тебе пригодится. Просто мне это больше не надо, — заявил он.

— Что, новый Скабберз? — кисло поинтересовался Рон.

— И когда ты только перестанешь говорить глупости? — покачал головой благоразумный старший брат. — Я же говорю, это может принести тебе пользу. Разверни, когда поднимешься в башню.

Рон, разумеется, не стал ждать так долго. Едва важный родственник скрылся из виду, он тут же принялся сдирать обертку. Вот ему это удалось, и он сначала недоверчиво, а потом с явным изумлением уставился на подарок.

— Посмотрите, что этот… великий человек подарил мне! — выпалил Рон.

Гарри вместе с Джинни и Гермионой склонился над подарком. То была маленькая книжечка с названием «Старосты, которые добились власти».

Рон ее, разумеется, читать не стал. Зато они несколько раз подходили к тому месту, где однажды видели Гриффиндора. Но он не появлялся, а Живоглот, когда Гермиона проводила его когтем по стене, вырывался, рычал и в конечном итоге удирал, самодовольно задрав хвост.

— Должно быть, Годрик появляется лишь тогда, когда в этом есть необходимость, — предположила Гермиона.

В «Хогвартсе», пожалуй, давно так не радовались разрешению посетить Хогсмид. Все объявления, как быстро сообщили друг другу старосты, за час оказались разрисованы всевозможными цветочками, сердечками и прочими украшениями. А пока что ученики довольствовались прогулками по территории школы.

В один такой день, когда, дождавшись окончания короткого дождя, гриффиндорцы выглянули во внутренний дворик, Гермиона завела разговор о том, что достигнутые дипломатические отношения с представителями других колледжей надо бы укрепить. И все бы правильно, только понятия о том, что для этого надо делать, у нее были странные.

— Было бы правильно, если бы ты, Гарри, первым подал Малфою руку, пошел с ним на контакт ради единства школы, — предложила она.

— Но ты же знаешь, что я его не люблю, — устало вымолвил Гарри.

— Гарри, я и не заставляю тебя его любить, — терпеливо разъяснила Гермиона.

— Да ты чего, Грэнжер? Посмотрел бы я, как ты его заставила бы!

Гарри мысленно выругался, впрочем, без особых эмоций. Ухмыляющийся на скамейке Гойл, которого они непонятно как умудрились не заметить, еле сдерживал хихиканье.

— Не смешно, Гойл, — рявкнула Гермиона.

— А ты чего подслушиваешь? Иди своей дорогой, — послал слизеринца Рон.

Тот словно только того и ждал — помчался вприпрыжку, заставляя сотрясаться твердь земную, с неадекватно счастливым видом. А Гермиона, не глядя на него, продолжала, и в ее голосе звенело давно не замечаемое волнение.

— Помните, когда я восстановила пепел и оказалась в больничном крыле? Профессор Снейп пришел туда, чтобы выяснить, что со мной, потому что слизеринцы расценили мою болезнь как попытку причинить мне вред. Я им не нравилась, но они не могли оставить меня без помощи! — Гермиону это, казалось, здорово вдохновляло, щеки ее горели, и Гарри мысленно подобрался, вопрошая себя, во что еще, помимо П.У.К.Н.И., ей удастся его втянуть. — Я знала, что единство между колледжами — для нас реальный шанс одержать верх в этой борьбе. Ведь что мы можем сделать, если постоянно выясняем отношения между собой!

— Как оказалось, отношения эти довольно тесно переплетаются, — едко заметил Гарри. Он решил честно попытаться донести до подруги свою точку зрения и обосновать, почему ему не хочется ближе сходиться со слизеринцами. — Вот только они этого не признают! Например, Малфой с самого начала был неблагодарным! Он, должно быть, учился у Снейпа тем же нечестным приемам, чему сам Снейп научился в семье моей мамы. И это не мешало ему кривить губы при слове «магглы»!

— Я уверена, что Драко ничего об этом не знает, — покачала головой Гермиона.

Теперь, когда Малфою удалось отделаться от забот мадам Помфри, они с Гермионой возобновили свои дурацкие прохаживания по дворику. И Гермиона поведала, что во время одной такой прогулки они наткнулись на группу хуффульпуффцев, в которой пессимистично настроенный Захариас Смит разглагольствовал о том, насколько теперь наладят строгий отбор для работы в Министерстве магии.

— Представляю, каково отказаться от первоначальных планов, — как раз вздыхал Смит и, возможно, автоматически покосился в сторону слизеринца.

— Ну и что? — огрызнулся Малфой. — Бывает, люди достигают успеха на таком поприще, о котором и не думали!

Судя по всему, это его задело, потому что он чрезвычайно раздражился и принялся доказывать Гермионе ошибочность подобных рассуждений на примере ни кого иного, как уважаемого профессора Снейпа. Гермиона с вежливым изумлением выслушала, что преподаватель зельеварения, приступая к работе, оказывается, не слишком ценил свои способности к зельям. По словам Драко, Снейп хотел заниматься защитой от темных искусств, а еще лучше — собственно темными искусствами.

— Снейп не скрывал от своего покровителя, сэра Абраксаса, как подружился с соседями и проводил у них много времени, — сказала Гермиона, — но, скорее всего, даже ему не уточнял, что это были за люди. Если бы Драко знал, что это родители твоей матери, он бы упомянул об этом, но он знает только то, насколько нетипично хозяйка дома относилась к готовке. Она все перемешивала, но никогда не ошибалась в сочетании, и поощряла детей делать то же самое. Малфой рассказал, что профессор развил исключительное чутье, как и другие дети в этой семье. Они, конечно, сожгли не одну кастрюлю, но Снейп задолго до школы научился, как бы это сказать, складывать в уме, что получится при сочетании тех или иных ингредиентов. Малфой помнит, с каким восторгом его дед отзывался о том, что Северус Снейп может составить рецепт, и будет знать, что получится, не притрагиваясь к котлу. Это давалось ему как бы само собой, вот.

Гарри краснел и радовался, что услышал все это от Гермионы, а не от Драко Малфоя. Он никому бы не признался, что талант зельевара развился благодаря его бабушке, а в том, что это так, Гарри не мог сомневаться: убеждали отзывы Слагхорна, который утверждал, что Лили Поттер в школьные годы преуспевала в зельях, и то, что тетя Петуния умела и любила готовить.

— Теперь я совсем не понимаю, для чего Снейп напросился в «Хогвартс», — удивился Рон.

Гарри помедлил, подумав, стоит ли отвечать, поскольку стеснялся банальности правильного ответа, но все же решил, что лучший друг вряд ли станет упрекать его в этом.

— А тебе не приходило в голову, — устало вздохнул он, — что он просто нуждался в заработке?

Это Рона не волновало вовсе, и он поспешил признаться, что, в общем, в кои веки готов согласиться с Захариасом Смитом.

— Да, не одна блестящая карьера в Министерстве накрылась, а по мне, так ну и пусть. Благодаря этой войне Малфой хоть на человека стал похож, — фыркнул он. — В нем даже совесть почти проснулась, какая-то.

В субботу вся школа завидовала выпускникам, и младшекурсники «Гриффиндора» совершенно не могли понять незыблемой серьезности старосты девочек Гермионы Грэнжер, которая, как всегда, за столом методично прочитала газету. После завтрака гриффиндорцы собрались в холле и гордо предъявили разрешения от опекунов не слишком довольному мистеру Филчу. Джинни, Колин и Луна вызвались проводить их.

— То, что нам разрешили погулять в Хогсмиде, уже доказывает, что обстановка стала куда безопаснее, — уверенно заявила Гермиона.

Гарри тоже так чувствовал. Пусть то, что им удалось сделать, не окончательно решало все проблемы, но мир стал дышать свободнее, как и он сам. А главное, теперь его, да и других наверняка тоже, поддерживала заработанная в борьбе как будто бы беспричинная уверенность, что справиться можно с чем угодно.

Летнее солнце вовсю жарило на крыльце. Неподалеку у ворот столпились слизеринцы, как будто поджидая кого-то. Но даже когда гриффиндорцы и хуффульпуффцы поравнялись с ними, они не двинулись навстречу.— И что вы тут делаете? — не мог не поинтересоваться Эрни.

— Ждем профессора Снейпа, — ответил Малфой. — Нам сказали, что из Министерства он отправится сразу сюда.

Ответ почему-то оказался для Гарри неожиданным и заставил почувствовать себя не очень приятно. Конечно, он знал, что после выяснения обстоятельств уважаемый профессор Снейп куда-нибудь денется, и Гарри сам бы удивился, если бы он подался не в «Хогвартс». И все же, даже отдавая зельевару должное, гриффиндорец так и не освободился от старой неприязни.

Его взгляд зацепил место, где совсем недавно еще находилась могила поддельного Дамблдора, и в памяти мгновенно ожили обстоятельства, сопутствующие ее появлению. В ту ночь, и до нее, и после тоже Снейп не без злорадства давал ему понять, что считает его зарвавшимся сопляком. И даже теперь, с высоты одержанных побед, Гарри все равно знал, что, по мнению Снейпа, до планки героя все равно не дотягивает.

А вот слизеринцы явно ни о чем таком не задумывались. Судя по некоторым фразам, их волнение отдавало неподдельной радостью и омрачалось разве что беспокойством, что профессора Снейпа могут и не отпустить в Министерстве так скоро, как они рассчитывают.

— Да, я думаю, нам тоже надо поприветствовать профессора, — заявила Гермиона. — Профессор МакГонагол сказала, что он никак не намерен отмечать свое возвращение в «Хогвартс», — обратилась она к Драко.

Гарри никак не ожидал, что Гермиона подложит ему такую свинью. Но то, что ответил Малфой, он, пожалуй, впервые в жизни готов был повторить слово в слово — в какой-нибудь другой компании.

— После того, при каких обстоятельствах он покинул замок, привлекать к себе лишнее внимание было бы неразумно, — заявил слизеринец.

Подошедшие равенкловцы тоже вдруг прониклись почтением к Снейпу и пожелали его встретить. Гарри, не в состоянии отпустить мысль, что сам он просто прошел бы мимо, если б не Гермиона, еще больше почувствовал себя не в своей тарелке. Казалось, никто не разделяет его чувств, даже Рон явно понимал, что заявить о них в такой ситуации будет неловко.

Поминутно бросая взгляды за ворота, выпускники, чтобы скоротать ожидание, заговорили об экзаменах, а Рон и Луна в стороне — о чем-то своем. Гарри охотно присоединился бы к ним, но не сделал этого, понимая, что он там лишний.

Первой Снейпа заметила Миллисента Булстроуд.

— Идет! — выдохнула она, благоговейно закатывая глаза. «Ну, не идиотка ли!» — подумал Гарри, но тут ему вспомнилось, как дипломатично очаровала она миссис Уизли.

Гарри никогда не испытывал удовольствия от созерцания персоны профессора Снейпа, и все же зачем-то, как все, неотрывно следил за приближением знакомой худощавой фигуры. Выглядел Снейп, как ему показалось, немного лучше, чем некоторое время назад, на собрании Ордена в доме Блэков. Теперь, вместо потрепанной робы, на нем была совсем новая, он нес небольшой саквояж и, судя по кривой ухмылке, вовсе не радовался встречающей делегации. Ученики ждали.

Почти поравнявшись с ними, Снейп отвесил короткий резкий поклон, взглядом вопрошая, с чего это они тут столпились.

— Добрый день, леди и джентльмены, — последние слова он произнес с обычным сарказмом, явно намекая, что взрослое обращение для его бывших учеников — пока еще не заслуженная честь.

— Здравствуйте, сэр, — откликнулась Пэнси.

— Мы хотели сказать, что рады Вашему возвращению, — добавил Малфой.

Снейп чуть сильнее скривил губы; у него были основания отнестись к этому заявлению скептически. По мнению Гарри, профессор сам сделал все для того, чтоб это было так. Наверняка среди выпускников не один Поттер подумал, как здорово, что больше не придется учиться у мастера зелий.

— Как поживаете, сэр? — почтительно осведомился Эрни.

Глаза Снейпа блеснули, совсем как на уроке. Гарри уже казалось, что Снейп никуда и не исчезал, и не было этого года, когда они не видели его каждый день в Большом зале и несколько раз в неделю — в его классе. Правду сказать, Гарри прекрасно обошелся бы без этого погружения в неотъемлемую часть своих школьных лет.

— Благодарю, Макмиллан. Как ни странно, но я уцелел. То же самое можно сказать и про каждого из вас, — сказал профессор.

Гарри не заметил, в какой момент его взгляд стал цепко-оценивающим, Снейп как бы перебирал учеников, вглядываясь в каждого не более секунды. Мгновение, которое профессор уделил ему, наполнило сердце Гарри самым горячим протестом, ибо на поверхность сознания тут же всплыла необходимость применить окклуменцию. Но воспоминания о моментах общения со Снейпом, замелькавшие перед внутренним взором Гарри, подняли также малоприятные переживания, с ними связанные. А потом вдруг оказалось, что Снейп на него уже больше не смотрит, и оставалось только гадать, что же такое он уже успел узнать о нем.

— Это большая удача, сэр, — согласился Забини, голос которого, после визуальной экзекуции, слегка дрожал.— Не только удача, но и работа, — веско добавил Снейп и, подумав, выдал: — вам есть, за что гордиться собой. Признаюсь, от многих из вас я этого не ожидал.

Гарри не удивило, что самый нелюбимый его преподаватель не удержался от колкости, но все же он не ждал, что, прежде чем остановиться на Невилле, взгляд профессора зацепит Теодора Нотта.

— Что же, спасибо, что встретили меня, — судя по тону, Снейп прекрасно бы без этого обошелся. — Но, насколько я вижу, вы направляетесь в Хогсмид, это ваш последний визит в Хогсмид перед выпуском. Не вижу необходимости вам задерживаться здесь. Идите.

— До встречи, профессор Снейп, — попрощался Малфой, и вся компания двинулась к воротам с ощутимым чувством выполненного долга. Луна, Джинни и другие ребята с младших курсов, кое с кем попрощавшись, остались стоять.

За воротами Гарри, не удержавшись, обернулся. Профессор размеренным шагом приближался к крыльцу, и в душе Гарри шевельнулось сочувствие к тем, кому еще предстоит у него поучиться. Младшекурсники медленно двинулись следом за Снейпом, явно и в мыслях не имея догонять.

Повернувшись обратно, он, почти не удивляясь, заметил, что Гермиона шагает рядом с Малфоем. В воздухе витали обрывки разговоров со всех сторон, слов разобрать не получалось, но он понял, что предмет обсуждения здорово интересует его подругу. Заметив одиноко бредущего Рона, Гарри поспешил поравняться с ним и спросил, не знает ли он, в чем дело. Рон не знал, зато услышавшие разговор слизеринцы оказались куда более осведомленными. Блез Забини без стеснения вмешался.

— В папаше Драко, — ответил тот. — А еще в любви вашей Гермионы к редким книгам, ну ты знаешь.

— Ничего не понял, — честно признался Гарри.

— Представьте, Драко Малфой считает, что расторгать сейчас помолвку опасно, потому что тогда все с самого начала будет выглядеть неубедительно, — заявил Забини.

— Неубедительно для людей, — пояснила Пэнси, — потому что нас ведь не заставишь поверить в такую великую любовь.

— Если последовательно держать стратегию, получится. Пусть в этот раз в Уизенгамоте не очень поверили в раскаяние Люциуса Малфоя, но если это представление подольше продлится, следующий приговор, может, и будет мягче, — рассудил Рон без тени радости. — Апелляцию никто не отменял.

Образовавшуюся паузу заполнил обрывок интересующего их разговора.

— У них есть совершенно уникальный труд о фениксах, перевод с греческого, и я уверен, что могу попросить… — голос Малфоя звучал вальяжно, лениво, в былые времена у Гарри от этого неизменно возникало желание вцепиться ему в глотку.

Гарри хотел окликнуть Гермиону, но передумал. Кажется, она получала своеобразное удовольствие от такого общения.

— Он пообещал ей доступ во все библиотеки древних магических семейств, — фыркнул Нотт. — Между прочим, уже договорился и со мной на этот счет.

— А тебе не жалко? — усмехнулась Пэнси.

— Мерлин, пусть читает! Никому это даром не нужно, — отмахнулся Нотт.

Вспомнив, как огорчалась Гермиона, что не успела изучить все, что есть у Малфоев, Гарри рассеянно кивнул.

Шедшие рядом обменивались профессиональными планами.

— Я, пожалуй, займусь магглами, — важно рассуждал Крэбб; Гарри с трудом сдержал усмешку, до того комично он пыжился. — Я уже понял, что у меня для этого вполне подходящее чувство юмора.

— Отточенное на родственниках Поттера, — пояснил Нотт в ответ на недоуменный взгляд Рона.

— Ага, — кивнул Гарри, причем его скепсис остался без внимания.

— Я все равно попробую выучиться на аврора, — упрямо заявил Рон.

— Тебе опасность подавай? — раздался сзади насмешливый голос Лаванды.

— Слушайте! — внезапно громко произнес Гарри.

С того участка дороги, где остановилась группа выпускников, уже были видны постройки Хогсмида, куда они направлялись, но еще виднелись и башни «Хогвартса», откуда они уходили. Как будто здесь проходила граница двух миров — школы и взрослой жизни. Одноклассники, нет, теперь уже скорее бывшие одноклассники, вопрошающе глядели на Гарри.— Мы теперь каждый пойдем своим путем, — волнуясь, сказал Гарри, не будучи уверен, что сможет ясно объяснить свою внезапную потребность заговорить с ними. Его дыхание перехватывало от налетевшего, как порыв ветра, чувства утраты. И смягчить это чувство сейчас могло только одно.

— Я знаю, что наши пути, конечно, будут пересекаться. И я хотел бы верить, что в случае необходимости смогу рассчитывать на вас.

Он не сказал «на всех», подразумевая тех, кто был рядом с ним в этом году. И теперь Гарри просто стоял и ждал, что они скажут.

— Логично. Война совсем не закончена, — произнес рассудительный Энтони Гольдштейн.

— Что значит — рассчитывать? — Малфой, прищуриваясь, ловил его взгляд, и наверняка не стеснялся применять навыки окллуменции. Ничего другого Гарри от него не ждал, но не рассердился, поскольку ему нечего было скрывать.

— Вы знаете, что я, в общем, не могу отказаться от борьбы с Волдемортом, — твердо произнес Гарри, — хотя и не могу требовать от многих из вас такой же самоотверженности, как в этом году. Мне и, возможно, не только мне может потребоваться помощь. Какая угодно. Информация, например, ваше время…

— И деньги, — сурово кивнул Нотт. Такого поворота беседы гриффиндорец не ожидал.

— Этого, надеюсь, не потребуется, — с горячностью возразил Гарри, стараясь смотреть прямо в глаза напряженных от серьезного внимания слизеринцев. — Может быть, мы не всегда хорошо ладили, но в этом году достигли соглашения. Мне не хотелось бы это потерять.

— И ты хочешь, чтоб мы сохранили команду? — с сомнением спросил Малфой.

Гарри очень хорошо понимал, что чувствует сейчас Малфой. Более того, по отношению к Драко он и сам чувствовал то же самое. Гриффиндорец отдавал себе отчет в том, что тот остался таким же хитрым и не очень принципиальным, каким Гарри знал его с первого курса. И он, в общем-то, не ждал, что между ними когда-нибудь возникнут безоглядное доверие и дружба.

Его ладонь заранее горела, когда он все же заставил себя протянуть руку Малфою.

— Команда? — спросил он, делая вид, что не замечает отсутствия восторга со стороны слизеринца.

Малфой колебался пару секунд, но требовательный взгляд Гермионы, с которой он не решался не считаться, сделал свое дело. Подгоняемый, к тому же, ожиданием многих наблюдателей, Драко сделал шаг навстречу Гарри и стиснул его ладонь в кратком рукопожатии.

— Хорошо, — процедил он и побыстрее выдернул руку.

Отсутствие аплодисментов весьма порадовало Гарри, хотя он сумел ответить на сияющую одобрением улыбку Гермионы, которая им явно гордилась. Гарри же, в свою очередь, подумал, что после того, как она только что морально нажала на Малфоя, тот должен сам поторопиться и изыскать повод, чтоб расторгнуть помолвку.

Между тем от толпы отделился Эрни Макмиллан и важно изрек, протягивая руку Малфою:

— Мое мнение о слизеринцах в этом году значительно улучшилось.

— И наше о хуффульпуффцах, — не остался в долгу Забини, пока Драко неохотно, так же как и с Гарри, обменивался рукопожатием с Макмилланом.

— Интересно, когда мы станем по-настоящему взрослыми, сможем обходиться без колкостей? — шепнул Рон.

— Вряд ли, — так же тихо ответил Гарри.

— Я рад, — не замедлил тем временем вставить свое слово Энтони Гольдштейн из «Равенкло». — Ведь даже магические вещи основателей сами по себе не привели бы нас к победе. На самом деле после всего, что мы пережили вместе, я доверяю нашей команде больше, чем тем же аврорам.

— Надеюсь, мы сегодня дойдем до Хогсмида, чтоб за нас выпить, — ворчливо напомнил Грегори Гойл и легонько подтолкнул впереди стоящего. Им оказался Гарри, и, когда кулак стукнул его по спине, на одну кошмарную секунду ему показалось, что рядом Дадли, и не было еще никакого «Хогвартса». Это ощущение улетучилось, едва — испытанный жест! — рука автоматически дернулась за верной волшебной палочкой.

Очнувшись от своих мыслей, он обнаружил, что они снова идут по дороге, кто-то с кем-то разговаривает, и от гудения голосов жаркий летний воздух становится еще более сонным.

— Ты молодец, старик, — и Рон ободряюще похлопал его по плечу.

— Стараюсь, — скромно кивнул Гарри. Все, что он приобрел в школе, казалось чем-то вроде мощного заряда, нацеленного в будущее, и если Гарри еще о чем-то мечтал, так только о том, что наступит время, когда ему на ум будут приходить более мирные сравнения. А сейчас хорошо было уже то, что рядом находились друзья, они были живы и в безопасности, а его самого больше не беспокоил шрам.