Семейные узы (джен)

Неделю назад закончился первый курс, который был очень интересным и богатым на события. Гарри знал, что следующий год будет еще лучше, ведь скоро брат возьмет на себя опеку над ним. Целый год ушел на подкуп властей и поиск сторонников, но дело того стоит. Хайсе смог заслужить доверие как минимум трех древних родов, не считая гоблинов. Много раз он помогал Гарри во время учебы, и параллельно играл с директором Хогвартса в свою игру. Несмотря на то, что он мало чего может сделать, пока не подтвердит свой статус опекуна, Хайсе был способен удивлять, начиная политики, заканчивая проблемами мальчика в Хогвартсе. В общем, все шло своим чередом, не считая того, что Воландеморт еще жив. Хайсе, как истинный аристократ, не показал своего волнения, после того как узнал эту ужасную новость.

Хоть Гарри и знал Хайсе всего год, но он знал, что брат в замешательстве. У него была привычка, про которую юноша сам случайно рассказал, когда немного перебрал. Хайсе признался, что когда он напуган или не знает, что ему делать, когда он сломлен или же даже находится на грани, он всегда начинает шутить, на сколько бы ситуация не была страшной. Благодаря этому, в любой тяжелой ситуации, когда Гарри было плохо или он не знал как поступить, он быстро приходил в себя. Даже в самой патовой ситуации юноша обладал удивительной способностью разрядить обстановку.

В этот раз, когда Гарри снова пришел к брату, он обнаружил его стоящим у окна. Весь вид молодого парня показывал, что он усердно думает о чем-то серьезном, а обычно веселое лицо брата было очень мрачным. На памяти Гарри, таким он брата еще не видел, даже когда узнал, что опекуном мальчика оказался Альбус Дамблдор. Очевидно, Хайсе, в добавок ко всему, не спал пару дней, так что Гарри понял, что разговор сейчас состоится не самый приятный.

— Кхм, я дома, — Гарри быстро привык к дому брата и стал считать его и своим тоже.

Хайсе повернулся к брату, слабо улыбнулся и подошел обнять мальчика.После объятий ребята расселись по креслам в гробовой тишине. Первым решился заговорить Гарри:

— Где Кики и Разуй?

— Кики ушла по делам, а Разуй спит в моей комнате. Он не спал всю ночь вместе со мной, поэтому я сказал ему обязательно отдохнуть.

— Тебе бы тоже не помешал бы отдых, — подумал про себя Гарри, надеясь, что в этот момент Хайсе прочтет его мысли.

Но, увы, Хайсе либо этого не сделал, либо предпочел сделать вид, что не заметил мыслей Гарри. Он посмотрел на настенные часы, глубоко вздохнул и начал говорить:

— Гарри, как ты уже знаешь, твои родители погибли в ночь на Хэллоуин, — Гарри молча кивнул. Ему показалось странным, что обычно уверенный Хайсе мямлил и тянул слова. — Так вот, я подумал… Ну знаешь… — Гарри заволновался, но понимал, что с братом ему нечего боятся.

Хайсе сделал глубокий вдох, и выпалил все на одном дыхании:

— В общем, на прошлый Хэллоуин у нас не получилось пойти на могилу твоих родителей, но в этот раз ситуация немного иная. Я подумал, что было бы неплохо навестить их немного ранее наступления Хэллоуина, чтобы впоследствии ты мог и сам найти могилу родителей, понимаешь? Да и к тому же, я сам давно не был в том месте, поэтому, если ты хочешь, ты мы могли бы сегодня отправиться туда.

У Гарри загорелись глаза: то ли от волнения, то ли от желания увидеть родителей вновь. Он уже разговаривал с ними, когда нашел зеркало "Еиналеж", но понимал, что это немного не то. Гарри действительно хотел побывать на могиле родителей, а Хайсе, как хороший брат, это очень хорошо понимал. Более того, из грустных, но наполненных надеждой рассказов Гарри про "Еиналеж", Хайсе все больше убеждался в том, что брату необходима эта встреча.

Гарри смог лишь кивнуть в знак согласия.

— Это хорошо, значит, ближе к шести мы с тобой отправимся туда. Надо будет только покормить близняшек. Где Мерта?

— Она спит у меня под одеждой. За год она привыкла обвивать меня полностью и так спать. Мерта говорит, что так чувствует себя в безопасности и знает, что всегда сможет помочь. На сколько я знаю, они любят тепло, — улыбнулся Гарри, поглаживая одежду. — Точнее, не совсем любят. Им нравится ощущать человеческое тепло, которое им нужно, чтобы выжить. На голове и на губных щитках змей, особенно ядовитых, есть специальные ямки, которые определяют температуру. Змеи просто нашпигованы микрорецепторами температуры. Это все, что я запомнил из маггловской биологии, — со смешком добавил Гарри.

— Магические змеи способны чувствовать магию волшебников, думаю ты это уже понял по первому курсу, — Хайсе улыбнулся и взъерошил волосы Гарри. У него была привычка так делать, обычно чтобы выразить поддержку или обозначить завершение беседы. Гарри совсем не против был такой, на его взгляд, «милой» привычки.

В тот же вечер ребята трансгрессировали в «Годрикову впадину» — в деревню, где родился Годрик Гриффиндор, и место, где жили его родители. Деревня была обычная: небольшие дома, миленькие узкие улицы и приятная атмосфера. Гарри заметил полуразрушенный дом, а Хайсе, проходя мимо, замедлил шаг. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что это тот самый дом. Не успел Гарри открыть рот, как Хайсе сказал:

— Не сегодня, прости, я еще не готов.

Гарри лишь кивнул. Он понимал, что каким бы брат не был сильным, он остается человеком, которому знакомы и боль, и страдания, и страх. Мальчики прошли дальше, к кладбищу, которое располагалось недалеко от дома Поттеров. Гарри внимательно рассматривал могилы: среди них он обнаружил могилы Игнотуса Певерелла и Ариана Дамблдор.

"Может, мама директора?" — пронеслось в голове у Гарри.

Они дошли до памятника погибшим солдатам, но подойдя ближе, Гарри увидел могилу, на которой возвышался монумент в виде его улыбающихся родителей и его самого, на руках у мамы. По щеке скатилась слеза, которую Гарри поспешил вытереть. Хайсе откуда-то достал букет черных лилий и положил их на могилу.

— Общайтесь, я наложу чары, ты сможешь лично с ними поговорить, — Хайсе легко улыбнулся и отошел подальше, успев заметить благодарный кивок.

— Я… эм… Не знаю, что обычно говорят, но брат сказал пообщаться с вами. Привет, Мама, Папа. Это я — ваш сын Гарри, — он грустно улыбнулся. — Сейчас у меня все хорошо, но если бы не нужно было бы возвращаться к Дурслям, все было бы просто великолепно. Пап, ты не переживай, они меня больше не обижают, даже стали бояться. Я могу за себя постоять! Я учусь в Хогвартсе, закончил первый курс. Мама, я кушаю хорошо и ложусь вовремя, иногда могу подольше посидеть за книгами и уроками, так что не ругайся. Я моюсь каждый день, чищу зубы, занимаюсь зарядкой. Так что, пожалуйста, не переживайте, Хайсе обо мне заботиться, честно-честно, — улыбка начала сходить с его лица, и он не заметил, как начали наворачиваться слезы. — А еще у меня есть друзья в школе! Так что я не одинок, всегда есть те, кто мне поможет. У меня есть подруга, её зовут Гермиона Грейнджер. Она как и ты, мам, магглорожденная, а еще самая умная девочка курса. А еще я дружу с Невиллом Лонгботтом. От него я узнал, что вы раньше дружили с его родителями, а еще, а еще я один из лучших в учебе, конечно, не как Гермиона, но и вторым быть не плохо. А еще, а еще, — он уже начал плакать и говорить, глотая слова, — Я… я-я… Стал ловцом команды по квиддичу, пап-па, прямо как и ты. Я с-с-самый молодой ловец за последние 100 лет. — Гарри стал плакать еще сильнее. — Я по вам очень сильно скучаю, — он уперся лбом о памятник. — Мама, пожалуйста, не плачь, со мной все будет хорошо. Теперь я с Хайсе, он меня защитит. Поэтому, прошу, смотри на нас с неба и улыбайся. Я очень сильно люблю вас, — наконец-то впервые за столько лет, что он сдерживал чувства и эмоции, он смог их все выплеснуть.

Хайсе заметил это и призвал Кики. Он попросил отправить мальчика домой и дать ему умиротворяющий бальзам. Как только Кики вместе с Гарри трансгрессировали домой, Хайсе подошел к могиле.

— Дети такие дети, верно? — десять секунд паузы. — Не волнуйтесь, у нас все хорошо, я справляюсь. Я смог заключить союз со многими уважаемыми семьями и скоро, надеюсь, смогу освободить Сириуса, получить опеку и все точно будет хорошо, — голос Хайсе предательски дрожал. — Простите, на самом деле не все так хорошо. Все вокруг говорят, что Сириус вас предал, но... Я правда не знаю, во что верить. Дамблдор кажется больше врагом, чем союзником. Союзы дались мне с большим трудом, и я не знаю, кому я могу доверять, а кому нет. Аристократия... Тут так все прогнило. Действуют лишь взятки и лесть, смотрят лишь на чистоту рода. Это так сложно, — Хайсе сел на пол. — И Волендоморт… Он все еще жив — слаб, но все таки жив… Я… я… Я боюсь. Я боюсь, что не смогу защитить Гарри, что не смогу быть ему хорошим примером, я боюсь что потеряю и его… Я очень сильно боюсь, — по щеке скатилась слеза. — Я до сих пор не могу войти в дом, как не старался, я все еще боюсь, что увижу там ваши мертвые тела. Я так устал…

Хайсе внезапно замолчал. После минутной тишины, он все же набрался сил продолжить:

— Мне очень тяжело, я хочу сдаться… Но я не могу. Ради Гарри я буду двигаться дальше, я готов играть в эту игру, обещаю. Я все сделаю, чтобы его защитить. Простите, что тогда я не смог ничего сделать. Сейчас я вырос и стал намного сильнее. Никто не посмеет нанести вред моей семье, — Хайсе вытер слезы. Его лицо было серьезным, но на нем уже не было печали, лишь готовность к будущему.

Уже собираясь аппарировать, не поворачивая голову на памятник, он сказал:

— Спасибо вам за все, не переживайте, я сделаю все, что в моих силах могу, — он трансгрессировал, так и не узнав, что на месте, где он стоял, появились два прекрасных цветка: «Колокольчик средний» и «Желтая Лилия».