Normal Rules did not Apply (джен)

Они несколько раз покружили над лесом, прежде чем Ветерок что-то заметил и снизился, бережно опуская девушек на землю. Сестры сделали вежливый реверанс, и дух воздуха, серебристо рассмеявшись, тут же умчался прочь.

— А он приятный, — с некоторым удивлением признала Эльза, все еще глядя в пустое пространство, где скрылся новый союзник. Уму непостижимо: они так яростно сражались с духом, но это было излишне…

— А я тебе говорила, что не всех духов надо подчинять, — важно кивнула Анна. — С ними всего-то и надо что подружиться!

Эльза только усмехнулась и ласково потрепала сестренку по голове. Королева уже и забыла, когда в отношениях простые и честные чувства стояли во главе угла. Политика, расчет, продуманные планы, этикет — все это день за днем уже много лет отравляло наивную и (совсем, как и у Анны) тянущуюся к искренности душу Эльзы.

— Там что-то есть! — воскликнул забежавший вперед Олаф, сделал еще несколько шагов, весь как-то сжался и дрожащим голосом добавил: — И на вашем месте я бы сюда не ходил.

Разумеется, после этого заявления ни Эльза, ни Анна уже не могли отступить и побежали вперед. Увиденное заставило их содрогнуться. Анна вскрикнула и поспешно закрыла глаза, а Эльза присела на колени и вытянула руку, пытаясь призвать исцеляющую магию. И поняла, что, увы, было уже слишком поздно.

На поляне лежали люди — воины Эренделла и нортульдра, как это было сразу ясно по их одежде и оружию. Эльза никого не узнала, но все это не имело значения. Здесь развернулось сражение, и люди (ее подданные?) бились тут с другими людьми (врагами?), пока не встретили смерть. Королеве на глаза навернулись слезы, и она беспомощно всхлипнула, отдергивая руку.

Да, королева Эренделла собиралась отправиться к нортульдра, чтобы выяснить всю истину. Она хотела спросить, по какому праву нортульдра напали на ее мирных подданных, почему так ненавидят народ Эльзы, зачем… зачем закрыли Зачарованный лес стеной тумана? Теперь девушка почти не сомневалась, что это было дело рук местных магов. Да, она подозревала, что подобные вопросы решаются жестко, бескомпромиссно… но она не подумала о войне. Королеве посчастливилось жить в тот милосердный век, когда на ее родине и рядом с ней еще не развернулось ни одной войны, когда все острые проблемы все же были решаемы с помощью дипломатии… и вот теперь, ночью, в дремучем лесу, она впервые увидела, что может случиться, если переговоры зайдут в тупик.

Нортульдра считали, что Эренделл в чем-то перед ними виноват. И, предположительно, они же предприняли смелую попытку разрушить Эренделл, обрушив на него гнев четырех стихий. Теперь Эльза стояла, переводя взгляд с лежащих в снегу воинов Эренделла на поверженных нортульдра и совершенно не могла себе объяснить, в чем же разница между этими людьми. Все они сражались за то, что им было дорого, и все потерпели сокрушительную неудачу. Всякая жизнь бесценна, поняла Эльза, бродя по пустошам Ётунхейма. И этот закон был непреложным в любом мире.

Девушка не знала никого из этих людей. И все-таки ей было так больно, словно это она лично их не уберегла.

— Пойдем отсюда, — попросила Анна, и Эльза молча кивнула. Они собирались уже малодушно отступить, как Олаф дернул Эльзу за рукав, и она обернулась.

Волшебство. Это было волшебство! Пока еще неуловимое, но проступающее на этих безжизненных лицах все ярче и ярче. Слишком завороженная, чтобы испуганно закричать или броситься бежать со всех ног, Эльза наблюдала за тем, как меняются лежащие в снегу люди. На их лица вернулся румянец, волосы стали короче, залегшие под глазами тени и морщинки исчезли. От них исходило едва ощутимое сияние — не как от свечи или камина, нет. Глазом его было невозможно уловить. Эльза просто знала, что в воинах снова пробуждается и по каждой клеточке тела разливается жизнь. «Они изменились, — отметила она. — Теперь выглядят совсем юными».

Как по команде, воины вздрогнули и сели, недоуменно оглядываясь. Дальше события развивались слишком быстро. Эльза услышала где-то невдалеке шорох, а потом с той же стороны послышался странный вскрик Олафа, за которым последовало более внятное объяснение:

— Смотри, кого я нашел, Эльза!

Оторвав взгляд от все еще дезориентированных, но абсолютно невредимых солдат, девушка бросилась вперед и увидела… да, этого лежащего на земле человека, почему-то не пришедшего в себя вместе со всеми, она узнала бы когда угодно.

— Локи! — горестно вырвалось из ее груди, и тут Эльза краем глаза заметила вокруг себя какое-то движение. Она, холодея от ужаса при мысли о том, что Локи мертв и мертв безвозвратно, хотела было кинуться к нему, взять его за руку, проверить…

Но ее схватили трое или четверо рослых мужчин — и Анну, судя по ее крику, тоже поймали в это же мгновение. На своих руках Эльза почувствовала что-то смутно знакомое и просто отвратительное и только спустя секунду вспомнила, чему обязана таким ощущением. Кандалы! С той лишь разницей, что эти показались ей еще хуже, чем те, в которые ее когда-то заковали в Эренделле. Королева рванулась, и ее отчаяние, перешедшее в физическую силу, позволило ей на секунду высвободиться из хватки нортульдра. Но магия, призванная королевой, ей не подчинилась. С пальцев, которые были обжигающе холодны от ужаса и тревоги, не соскочило ни одной ледяной искры. В следующий миг воины снова крепко держали ее в руках, а она, извиваясь всем телом, стремилась только к одному: преодолеть те несколько шагов, которые отделяли ее от Локи. Потом пусть уводят ее, куда захотят.

— Пустите! Вы не смеете меня удерживать! Отпустите! Я только должна убедиться… дайте мне осмотреть его, пустите!

Но воины были равнодушны к ее мольбам. Все ее усилия оказались тщетны, а голос она скоро сорвала. И воины нортульдра увели и ее, и Анну, которая догадалась не сопротивляться и сохранить силы, и Олафа, которому ничего другого не оставалось, кроме как просто последовать за своими госпожами. Над Локи, успела разглядеть Эльза, тоже склонилось несколько воинов, явно решая, что с ним теперь делать.

* * *

Локи вырвался из кромешной тьмы и резко сел, чувствуя, как его врожденное упрямство борется с болью во всем теле. Было темно — но по сравнению с тем ужасающим, первобытным, непостижимым мраком, куда он провалился до этого, магу показалось, что теперь все кругом слишком яркое. Потом он опустил взгляд и понял, откуда взялось это впечатление.

Обеими руками он сжимал какой-то скипетр, на ощупь холодный и незнакомый. «Это что-то новенькое, — подумал Локи. — Но прелюбопытное». Камень, вставленный в причудливое крепление, разгорался все ярче, пока наконец не заполнил своим светом все пространство, заставляя трикстера прикрыть глаза. «Камень… — медленно сказал он себе. — Магический артефакт, всепоглощающее голубое сияние… Я помню его». Да, в его памяти была какая-то сумятица, и сквозь завесу ужаса и боли Локи не мог разглядеть связных событий. Но он точно вопреки всему пришел сюда за камнем. И вот он — что, уже получил желаемое? Локи открыл глаза и посмотрел на самоцвет. Отчего-то трикстер не доверял его чистой, свежей, будоражащей силе. Почему? Ведь Локи никогда не был настолько привередлив, чтобы не использовать любую подвластную ему силу, и никогда не был настолько беспечен, чтобы посягнуть на силу, которая была мощнее его самого… так ведь?

Потом он вспомнил, почему сама мысль об обладании камнем посеяла в нем такую тревогу. Артефакт нужен был не только ему. Локи с горечью сжал скипетр в руках. И вот это универсальное оружие, эту симфонию созидательной и разрушительной силы — просто отдать?

Сияние несколько померкло, и Локи почувствовал, как резко упала температура воздуха вокруг. Где он был только что, трикстер не догадывался, но теперь снова вернулся на зимние морозные скалы. Из-за камней показалась смутная фигура в плаще, и Локи усилием воли попытался вернуть себе рабочий настрой. Да, с ним что-то произошло, но Локи нельзя отступать от плана. Ётуны не получат настоящего камня Жизни, и точка. Он не успел создать копию, но и в импровизациях ему нет равных…

Существо в плаще и броне оказалось вовсе не ётуном. Одного взгляда на незнакомца хватило, чтобы уяснить: Локи подчиняется ему и служит, будто хозяину. Едва различимая фигура внушала безотчетный ужас, и Локи необъяснимым образом припомнил голос неведомого существа, низкий, чуть отдающийся эхом, похожий на шелестящий металл. «Кто это? Почему я боюсь его? — спросил себя Локи, задерживая дыхание. — Я ведь его даже не знаю…»

— Читаури теряют терпение… — словно отвечая на его вопрос, угрожающе пророкотало существо, и перед мысленным взором Локи действительно возникли какие-то очертания, нечеловеческие фигуры, тьмы и тьмы этих существ… Они были непостижимыми, варварски враждебными, а еще они, разумеется, и в подметки не годились ему, богу обмана, вот только он почему-то все равно оказался у них в услужении…

Он помнил эту взаимную ненависть, и унижение, и сладкую ложь, которой он не имел права верить, но должен был делать вид, что верит. Он вдруг просто отдал себе отчет, что в глубине сердца знает о безвыходности ситуации. Знает, что враг сильнее, и все, что может сделать сам Локи, — это до конца вводить неведомых читаури в заблуждение.

Все это за долю секунды проскользнуло у него в голове, и Локи услышал, как отвечает тому, кто должен был быть ётуном и им не являлся:

— Пусть будут наготове. Я поведу их в славную битву, — ему казалось, что он практически чувствует на собственном языке привкус этой лжи. Слова были частью какого-то плана, о котором Локи догадался, но деталей так и не вспомнил.

— Битва? С ничтожной сворой земных сил?

«Так я на Земле?» — с некоторым удивлением спросил себя Локи и только потом вспомнил веселые лица шумных гостей, вспомнил звон посуды и мягкое мерцание свечей в просторном помещении дворца, вспомнил девушек, энергично и бойко танцующих в хороводе. А потом среди всех этих лиц различил одно, самое милое и отмеченное сиянием какой-то неземной красоты. «Что я пытаюсь сделать? — снова задумался Локи. — Захватить Мидгард или защитить его?» Увы, это было в том плане, который трикстер не мог выхватить из своей памяти.

— Славная, но недолгая, — уверенно проговорил между тем он, словно слова эти сами рвались на язык независимо от того, что происходило в голове. — Если твои силы окажутся столь непобедимыми, как ты говоришь.

«Ого, да я его провоцирую… — сообразил Локи. — Зачем?» По какой-то странной причине когда-то он счел, что так нужно, и теперь следовал выбранной линии поведения.

— Ты смеешь сомневаться? Сомневаться в том, кто вручил тебе скипетр?! — взъярилось существо, и Локи с молчаливым высокомерием отвел от него взгляд. — Кто дал тебе древнее знание и новую цель, когда ты был разгромлен и изгнан!

— Я был царем! — вздрогнув, отбился Локи, чувствуя, как трещит и разваливается на осколки его показное спокойствие. — Законным царем Асгарда! Меня предали.

Читаури — или кто бы это ни был — зарычал, а Локи почувствовал странную вибрацию в голове. Все нарастающий зыбкий шум, странное, иррациональное чувство. Что-то было неправильное не то в произнесенных словах, не то в ситуации в целом, но вдруг Локи понял, как стремительно разрушается, рассыпается на песчинки реальность. Камень, только что находившийся у него в руках и ему не принадлежавший, полыхнул в последний раз и навсегда сгинул во тьме никогда не существовавшей материи. А трикстер, даже не открывая глаз, всем своим существом ощутил присутствие того самого камня. Совсем близко. Лишь руку протяни.

* * *

— Успокойся, — Анна вытянула руку и положила ее Эльзе на плечо. — Вот увидишь, все образуется!

Королева, на секунду замершая, снова заметалась по тесному пространству шатра, куда их пока что поместили. Их привели в лагерь под конвоем, и, несмотря на то что на лес уже опустилась ночь, разбуженные шумом нортульдра резво и испуганно высовывали головы из-за грубой ткани палаток, провожая пленников взглядами. О, Эльза помнила эти взгляды! Так на нее смотрели люди на площади, когда она, убегая из дворца, заморозила фонтан и разогнала вспышками магии придворных. С такими лицами за ней охотились наемники Варавского. Это была смесь опаски, презрения, торжества и любопытства. Разумеется, воины нортульдра уже поняли, что взяли в плен не простых поселянок. Судя по их довольным ухмылкам, враги прекрасно представляли настоящий статус Эльзы и уже торопились отпраздновать победу.

Когда их вели по улице, и Эльза слышала за спиной шепот пересудов, удивленные вскрики и топот детских ножек — некоторые юные нортульдра не послушались матерей, из любопытства сопровождая королеву Эренделла до той самой палатки, куда ее бесцеремонно втолкнули. Пленение было глупым и позорным, но не об этом сейчас думала Эльза. И даже не о том, как неприятно сковывали руки блокирующие магию кандалы. Пальцы, запястья и даже предплечья уже ощущались так, словно были сделаны даже не изо льда, а из камня. Освободиться самой и помочь остальным не было никакой возможности… Но Эльза вспоминала только лежащую в снегу черную фигуру в разодранном плаще и больше ни о чем не могла думать.

— Все будет хорошо, — как заклинание, повторила Анна. Может быть, она сама верила в свои слова. Эльза изнывала от того, что время тянулось мучительно долго, как застывающий воск. И от неопределенности.

Она была готова торжествующе вскрикнуть, когда чья-то рука все же откинула полог шатра, и молодой парень в бежевой шубе и меховой шапке вошел внутрь и наконец-то объявил:

— Елена готова встретиться с вами, чужестранки!

* * *

Маг попытался призвать хоть какую-то силу, но она практически не ощущалась. Слабая, шаткая и зыбкая, совсем как и его восприятие этой реальности в целом. Локи застонал и открыл глаза, встречаясь взглядом с какими-то людьми, которых он тут же идентифицировал как врагов, и только потом вспомнил, что это нортульдра. Да какая разница, с кем воевать? Локи уже порядком притомился каждый раз вспоминать, с кем дерется и за что.

— Пойдешь с нами, — принуждая Локи сесть, просипел солдат, а потом действительно потянул за собой.

«Стойте, подождите, я не могу идти…» Даже лежа Локи чувствовал себя так, будто дрейфовал по ряби северного моря. С закрытыми глазами было как-то муторно, с открытыми — совсем тошно. «Я не готов, раздавлен и беззащитен, я не смею выйти на свет в таком виде…» Но сказать это он тоже не сумел (а если бы и мог, то не стал бы), поэтому подчинился грубой руке нортульдра, который бесцеремонно потащил Локи за собой между каких-то шатров, и тому осталось только считать заплетающиеся шаги, чтобы попытаться отвлечься от всего остального.

Но остальное было сильнее. Целый мир. Яркий, контрастный, взывающий к нему мир. Он был так близко, заключенный в крохотный светящийся самоцвет неправильной формы. Хрупкие грани этого волшебного сосуда, казалось, только и ждали одного-единственного прикосновения. Сила, заключенная в нем, рвалась наружу, как пронзающие измерения и плавящие расстояния кристаллы Биврёста. Ослепительная, безукоризненная сила, взывающая к Локи. Неслыханная, желанная и такая… родная мощь, которая ждала его — с самого его рождения и только его. Это было то, чего Локи никогда не мог обнаружить, сколько бы ни пытался, ни в Асгарде, ни в других мирах. Это было то, что влекло его сквозь столетия, играя на струнах души забытую мелодию, которую он мучительно пытался воссоздать слишком слабыми, будто бы неподходящими для этого, чарами.

Мидгард, который все это время считали недостойным внимания богов, существовал с таким артефактом бок о бок. И шаткое равновесие до сих пор не было нарушено. Локи знал, что это произойдет сегодня. Все вокруг заволакивало густой пеленой пьянящей, завораживающей силы, и Локи недоумевал, как они, все остальные, не замечают этого? Привыкли? Или не удостоились такой чести? С каждым новым шагом магу становилось тяжелее дышать. Все органы чувств свидетельствовали лишь о близости камня и о том, что скоро его сияние, его неостановимая мощь, поглотит все вокруг… И Локи сметет вслед за всем прочим, ведь чем была его собственная магия, разбитая вдребезги и слишком устало и небрежно собранная по крупицам, чтобы противостоять этой силе?..

«Зачем противостоять? — прошелестел его собственный голос в его голове. — Я лишь возьму то, что мое по праву».

Его вывели к огромному костру, вокруг которого собралось множество людей. Наверное, это место заменяло нортульдра площадь. Как-то отдаленно Локи подумал о том, что нелишним было бы подготовиться к переговорам или прилюдному унижению — кто знает, зачем его сюда привели и что хотят сделать. Потом он обвел взглядом толпу и разглядел, как она расступается еще перед двумя пленниками.

Сквозь колышущееся пламя он видел, как на всеобщее обозрение выводят закованную в кандалы Эльзу. Анна, чьи руки были развязаны, следовала за сестрой. Королева ступала по земле так чинно и невозмутимо, словно вышла на обычную вечернюю прогулку. На ее лице застыло такое вызывающе спокойное выражение, что Локи не сомневался, что это лишь маска. Но иллюзией это точно быть не могло, ведь трикстер сразу понял суть магических оков. В Асгарде тоже были такие.

Пожалуй, образ бесстрастной ледяной королевы, озаренной живым светом огня, и был последним связным впечатлением мага. Потом все произошло за одну секунду. Эльза обогнула костер, приблизилась к Локи, взглянула на него, узнала, и на ее лице отразилась такая душевная буря, что сердце трикстера болезненно запнулось, словно чем-то уязвленное. Будучи не в силах хоть как-то отреагировать, Локи просто поднял руку и расплывчато помахал Эльзе. Потом на помост перед ними с видом властительницы поднялась незнакомая женщина, Локи равнодушно скользнул взглядом в ту сторону, увидел стоящий на возвышении алтарь с вожделенным камнем, и… мир замер.

* * *

— Смотри-смотри, королева!

— Где? Вон та женщина?

— Да, у которой руки связаны!

— А правда, что ее нашли с ожившими?

— Мне так сказал Райдер, а ему Берси, которому сказала Гретта, жена Орма, который сам там был…

Эльза шла, ничем не выражая своих эмоций. Да и были ли они? Внезапно пересуды и любопытные взгляды черни перестали ее волновать. Словно окаменев, она шла через толпу, которая поспешно расступалась перед ней, словно никто не хотел случайно дотронуться до той, которая принадлежностью к чужому роду запятнала себя… «Они и не догадываются…» — смутно подумала Эльза, но это размышление тоже оборвалось на середине, слишком горькое и незначительное, чтобы искать в нем спасения.

Но разговоры ей все же были слышны. Где-то всхлипывала и причитала женщина, обнимая выглядящего совершенно потерянным молодого паренька. Рядом стояли смущенные и заплаканные мальчик и девочка лет двенадцати, наверное, близнецы. Чуть поодаль слышался раскатистый хохот другого парня, который в шутку дрался с приятелями.

— Наконец-то как человек выглядишь, а? — обращаясь к нему, одобрительно воскликнул лохматый черноволосый нортульдра, на что парень хлопнул его по плечу и радостно ухмыльнулся.

— Принимаем тебя обратно в команду, — сказал другой товарищ.

— Но я так и не понял, с какого перепугу снова помолодел… — слегка подрастеряв запал, спросил воин.

— О-о, лучше тебе и не знать, — присвистнул один из приятелей.

Голоса нортульдра сливались в какой-то общий гомон, и все же теперь Эльза понимала, о чем они говорят. Тот день, когда она и Локи не смогли толком договориться с лесным народом, остался далеко позади. Что произошло с тех пор? Почему Эльза стала понимать язык, но взаимопонимания между двумя народами стало только меньше?

— Эльза, это же те воины, которых мы видели, да? В том лесу? — настороженно спросила нахохлившаяся Анна. Она с тревогой следила за воскресшими людьми, словно ожидала от них нападения.

Эльза ничего не ответила. Она знала не больше сестры и предполагала, что людей в лесу оживило колдовство артефакта, чье присутствие она так отчетливо теперь ощущала. Почему же на Локи не подействовало?

Несмотря на глубокую ночь, народу у костра собралось много. Может быть, это был какой-то негласный закон племени, или же нортульдра были так же любопытны, как и всякий другой народ. Девушки и женщины сидели на бревнах, дети устроились у матерей на коленях или бегали где-то неподалеку от костра, своими криками нарушая торжественность момента. Если закрыть глаза, можно представить, что ты на ярмарке, а не на… суде. Эльза подозревала, что ее будут судить за то, чего не совершала ни она, ни ее королевство. Мужчины, которых было немного, словно большая часть племени была занята чем-то другим, стояли полукругом, глядя куда-то вперед, на деревянное возвышение, где еще никого не было. Некоторые из них держали в руках глиняные кувшины с чем-то белым или куски хлеба, и Эльза подумала, что обычный человек ощутил бы в этот момент зависть при виде пищи. Она не чувствовала ничего.

Потом они с Анной обогнули костер, практически задевая плащами жадные языки пламени, и Эльза, словно вырываясь из транса и подчиняясь неуловимому побуждению, подняла взгляд и обернулась.

Рядом с ней стоял он. Живой, невредимый, разглядывающий ее со странной смесью смущения и недоверия. Эльза дрогнула и рванулась было к нему, но вспомнила о цепи и замерла. Ее сердце колотилось, как безумное — да таким, наверное, и являлось. Только таким оно и могло быть, слепым и безрассудным, если потянулось не к кому-нибудь, а именно к этому человеку, рядом с которым ничто не бывает просто!

В его взгляде отразилась растерянность, и Локи неловко поднял руку и помахал ей. Эта встреча, в стане врагов, озаренная неверными огненными бликами и напоенная атмосферой нездорового предвкушения зрелища, казалась почти нереальной. И все-таки… пусть так! Эльза сдержала рвущийся на свободу полувздох-полувсхлип и сжала кулаки. Нельзя. Ради сестры и ради Локи — нельзя поддаваться слабости. Ей понадобятся силы, чтобы выпутаться из той ситуации, куда они влипли, словно в паутину. Но видеть мага… живым, даже без сковывающих его магию зачарованных пут, стоящего так близко от…

Локи равнодушно отвел от нее глаза, уставившись прямо перед собой, и его взгляд словно остекленел. Лицо, на секунду проявившее отблеск чувства, снова сделалось бесстрастным, как у статуи. Эльза нахмурилась, не понимая. Но в этот момент на помост легко для ее лет вошла женщина, в которой девушка без труда угадала местную правительницу.

— Елена, старейшина нортульдра! — звучно объявил кто-то, и Эльза сосредоточилась на этой женщине.

То, с каким царственным спокойствием она держалась, сказало Эльзе о многом. Елену назначили правительницей не месяц и не два назад: ее опыт был многолетним и, судя по ее возрасту, нортульдра могла бы править еще дольше, чем успели родители Эльзы. У женщины было суровое и уверенное лицо, большие проницательные глаза. Длинные седые волосы, в свете луны казавшиеся серебристыми, были заплетены в косы. Королева оглядела правительницу нортульдра с привычным вниманием политического деятеля, готовящегося выйти на арену. Оценила сурово поджатые губы, выразительно нахмуренные брови, но… на удивление, женщина не произвела на Эльзу того грозного впечатления, какое хотела произвести. Ей уже встречались раньше такие люди в совершенно разных кругах: иностранные дипломаты, придворные, горожане… Если Эльза угадала верно, она знала такой тип. И он не внушал ей страха. Едва уловимо она выдохнула, словно ученица перед экзаменатором, который задал неожиданно легкий вопрос.

— Кто вы такие, чужестранки, и зачем вторглись в наши земли? — негромко спросила Елена и остановила свой взор на Эльзе, безошибочно угадав в ней главную. Девушка не сомневалась, что нортульдра и сама знала ответ и спросила лишь для протокола.

— Королева Эльза и принцесса Анна, — также не повышая голоса, спокойно представила их с сестрой она. Анна сделала реверанс, а Эльза лишь слегка склонила голову, на секунду покорно прервав зрительный контакт.

— Вы прибыли из Эренделла, — утвердительно проговорила нортульдра, и в ее голосе прорезались суровые нотки. — Все контакты между нашими государствами строжайше запрещены. К тому же, попасть к нам просто невозможно, если только вы не обладаете магией, — женщина прожгла их обеих пытливым взглядом, и Анна постаралась сделать самое невинное лицо, которое, разумеется, ее тут же и выдало бы, если бы все на самом деле и так не знали правду. Эльза юлить не стала.

— Да, — отчетливо произнесла она. — Да, я волшебница. Мои спутники ни в чем не виноваты. Отправиться сюда было моим решением, и только я за то в ответе.

Елена прищурилась, разглядывая королеву со смесью неодобрения и интереса. Потом она спустилась с помоста и встала вровень с королевой, по-прежнему не обращая внимания ни на кого еще.

— Зачем природе награждать дитя Эренделла магией? — презрительно произнесла она, но Эльза не дала обмануть себя. Она знала, что Елене на самом деле любопытно. Иначе она, конечно, не стала бы разбираться в этом вопросе лично. Так вглядываться, вслушиваться… да, Эльза ощущала на себе не только взгляды, но и явственное прикосновение чужой магии.

«Привыкай», — сказала себе Эльза. Они нортульдра. У них магия в порядке вещей. Вот, например, светящийся в ночи камень, который остался лежать в центре на подобии алтаря. Его магия настолько сильна, что, кажется, сам воздух поет и вибрирует. Чувствовать эту силу так близко было немного неуютно. Что касается Елены, которая тоже наверняка была чародейкой, ее манера была более сдержанной.

— Отвечай, да правду говори, — строго велела старейшина. Но Эльза не знала, как ответить на вопрос.

— Я рождена такой, — снова склонив голову, проговорила она почти шепотом. — И я никому не хотела зла.

Этих ответов она жаждала всю жизнь. Прошла путь до Тёмного моря и обратно, спустилась на дно Ахтохаллэн, связалась с магом из чужого мира и подчинила себе элементарных духов. Но разгадки так и не нашла. Почему она рождена такой? Зачем ее наделили опасным даром, который остальным так тяжело в ней принять?

— Это не ответ! — послышалось с другой стороны костра. Увлекшись разговором со старейшиной, Эльза почти забыла, что у них были зрители.

— Пусть их накажут за то, что Эренделл сделал с нами!

— Наш народ слишком долго ждал! Отомстим чужакам!

Елена властным движением прервала крики и обратила взор к троим чужестранцам. Без всякого интереса прошлась взглядом по лицу неуверенно улыбнувшейся в ответ Анны (в этот раз сестре нужно скрыть, что и в ней есть волшебная сила), задержалась глазами на Локи, у которого из-под разорванного плаща отчетливо пробивалось становящееся все ярче сияние (догадалась ли нортульдра, что это загадочный артефакт их племени настойчиво взывает к своему осколку?), потом снова вернулась к Эльзе.

— Ты дочь короля Агнарра? — требовательно осведомилась Елена. Эльза кивнула, хотя тон допроса ей был и не по душе. — И теперь ты правящая королева Эренделла? — Снова кивок. — Как это могло произойти? Ты так молода, дитя. Где твои родители, где настоящие правители Эренделла?

— Шесть лет назад их корабль затонул в Южном море во время шторма, — словно заученную фразу, бесцветно произнесла Анна, так как Эльза, мыслями снова вернувшаяся к кораблю, который ей недавно довелось видеть, не сумела выдавить ни слова.

— В таком случае, — не обращая внимания на Анну, обратилась к королеве Елена, — грехи твоего народа неминуемо падут на тебя, если за них больше некому ответить. — Ее лицо стало торжественным и почти зловещим. — Готова ли ты дать моему племени все объяснения и удовлетворить нашу жажду мести?

— Стойте, прошу вас, — быстро заговорила Эльза, побуждаемая странным желанием все объяснить. Не так, как ожидала пожилая нортульдра. У Эльзы нет таких ответов, которые удовлетворили бы всех. Но она должна доказать, что здесь всего лишь недоразумение, роковая ошибка, приведшая к войне, в то время как во власти обеих правительниц остановить бессмысленное противостояние. — Кто-то звал меня сюда. Если я найду, кто, то сумею понять, как освободить этот лес! Не вы ведь в действительности отгородились от всего мира! Я чувствую это, вижу по вашим лицам. Уверяю вас, я знаю, что такое всю жизнь провести в заточении, мечтая хотя бы о дне свободы! Увидеть мир, узнать новые народы… Вы не сами выбрали этот путь, вы узники этого леса, как и мы сейчас! Я знаю, что способ развеять это давнее колдовство существует, нам лишь нужно перестать враждовать и объединиться, чтобы вместе найти решение! Поверьте, я хочу вам помочь!

— Мы верим только природе, — сухо проговорила Елена. — Когда природа говорит, мы слушаем!

Сердце Эльзы пропустило удар, а потом часто застучало, как стрелка в сломанных часах. Она легонько пожала руку Анны, потом бросила взгляд на Локи, но маг, казалось, витал вообще где-то не здесь и их игнорировал. Ничего страшного. Насколько Эльза поняла, Локи так распорядился духом огня, чтобы он слушался любого, а иначе Анна не сумела бы сегодня разжечь огонь.

— Вы слушаете лишь природу, — весомо сказала королева и вскинула руки. — Вы знаете, что эти оковы сдерживают мою собственную магию, — нортульдра кивнула, и девушка с невольно звенящим в голосе торжеством продолжила: — Но я не одна и полагаюсь не только на собственные чары. Смотрите!

«Только бы получилось!» — мысленно взмолилась Эльза, призывая одновременно всех духов. Это был ее единственный шанс убедить нортульдра в правоте дочери Эренделла.

В речушке, которую они пересекли, когда шли к костру, хрустнул лед, и из-под моста выскочил грациозный, навевающий ледяную оторопь, Нокк. Перепуганные нортульдра, как один, шарахнулись в сторону. Потом над их головами зашуршали деревья, и с них посыпались редкие сухие листья, оставшиеся было зимовать на родных ветках. Значит, Анна сообразила призвать Ветерка. С шеи Локи ни с того ни с сего соскользнула верткая саламандра Бруни, забавно наклонила головку и выжидающе уставилась на слегка оробевшую старейшину нортульдра. Земля тоже задрожала, и нортульдра, с выражением почтительного ужаса на лицах, поджали ноги, с сапогами забираясь на бревна и скамьи.

— Духа земли мы тоже покорили и обратили в лед, — в довершение эффекта сдержанно пояснила Эльза, мысленно недоумевающая, как удалось провернуть последнее представление. Отклика духа земли она не чувствовала и сомневалась, что он действительно подчинен.

— Как… как ты это сделала? — только и смогла вымолвить нортульдра, на мгновение утратив свое грозное спокойствие.

— Наша мать была нортульдрой, — заявила Эльза, делая еще один смелый шаг навстречу Елене. Старейшина вытянула правую руку, и девушка почувствовала, как чужая магия едва уловимо дотрагивается до них с Анной, считывая, постигая… «Солгать ей не получилось бы, — поняла королева. — Нам остается только надеяться, что моя догадка была правильной!»

Пожилая женщина опустила руку, пораженная и торжественная. По ее лицу невозможно было догадаться о решении, которое старейшина примет, но вот о результате магического исследования Эльза уже интуитивно знала. Все верно! Это не цепь случайных совпадений… каким-то необъяснимым образом королевская семья Эренделла связана с нортульдра! Но неужели папа действительно женился на представительнице рода, с которым уже тогда велась непримиримая вражда? «Мама действительно колдунья», — промелькнула у Эльзы смутная мысль.

— Сегодня я пришла сюда, — громко и четко продолжила Эльза, обводя взглядом всех собравшихся, — не как королева Эренделла. Я не требую от вас, чтобы вы забыли о прошлом, в котором для нас тумана куда больше, чем ясных картин. Мы лишь обещаем попытаться разобраться в том, что произошло. Но сейчас мы, я и моя сестра, смиренно просим у вас помощи и защиты. Семейные узы священны для народа нортульдра, и я прошу: пощадите юную ветвь вашего древа.

— Народ нортульдра принимает вас в свою семью, — проговорила старейшина с вежливым, но неохотным кивком. — Подойдите. Дети мои, поприветствуйте своих новых сестер!

Девушки переглянулись с облегчением, и Анна легонько толкнула украдкой торжествующую Эльзу, напоминая ей о Локи. «Почему бы ему не попросить за себя самому? — с необъяснимым раздражением подумала королева. — Обычно у него это хорошо получается!»

— Также прошу милости для моего спутника, Локи из Асгарда. Он не враг вам, так как лишь гостит в Эренделле и во всем следовал моей воле.

— Эта часть просьбы излишняя, юная королева, — все так же невозмутимо произнесла нортульдра. Сердце Эльзы екнуло: что значит, излишняя? Локи с самого начала вне опасности или же обречен?

Одновременно со старейшиной Эльза повернула голову к Локи, который до этого на протяжении всего разговора проявлял поразительную безучастность, в объяснения Эльзы не вмешивался, хотя казалось, что дипломатия — это больше по его части, и был словно бы безразличен к своей судьбе. Маг по-прежнему стоял со слегка скучающим, эдаким терпеливо-вежливым, выражением лица. Оно было идеально… шаблонным.

Краем глаза Эльза увидела золотящееся движение, но не стала поворачивать головы к помосту, чтобы не выдать мага. Неведомо как, он оказался подле пьедестала с магическим камнем. Свет, исходящий от камня, теперь был почти невыносимым, как и ощущение его бесконечной мощи. Если бы Эльза могла, она закрыла бы лицо рукой в самом устыженном жесте. Так рядом с ней все это время была иллюзия! И девушка заметила это только сейчас? «Вероятно, хорошая иллюзия, — утешила себя она. — Неужели Локи опять тратит силу на что попало?»

Впрочем, теперь уже Локи развеял заклинание, наконец, добравшись до своей заветной цели. Вспыхнув, проекция рядом с костром пропала, и все обернулись к помосту. В ослепительном небесно-голубом сиянии Эльза увидела, как Локи с нечитаемым выражением лица протягивает руку к самоцвету. «Локи, нет!» — то ли подумала, то ли крикнула Эльза, а потом пальцы мага сомкнулись на торжествующе вспыхнувшем камне.

* * *

«Норны, помогите мне», — успел подумать сам Локи, когда его ладонь почувствовала дурманящую, обжигающе-нежную мощь артефакта.

Сквозь наполняющее все его существо и пространство вокруг сияние маг смутно увидел шокированные лица всех собравшихся, а потом на мгновение реальность снова приобрела все звуки, цвета, резкость и четкость, ранее недоступную. Миг, момент осознания, вспышка — и вселенная снова поплыла, сжигая за собой все точки опоры.