Нарния или Англия? (гет)

Беатрис проснулась гораздо раньше обычного. И без того она легла спать позднее комфортного и привычного ей времени, но сейчас к тому же её слух что-то потревожило достаточно, чтобы недосыпание не было столь значительно. Она полуприкрытыми глазами глядела на стылые угли в камине, вслушиваясь в звуки дождя за закрытым окном.

Не могла же она пробудиться от уже впитавшихся в кровь каждому жителю Великобритании звуков?.. Нет? Беатрис зажмурилась и спрятала лицо в кудрях от сумрачного света, пытаясь понять, что вызвало лёгкий испуг, от которого она даже ахнула, придя в сознание.

Кто-то истошно орал.

Она подскочила от этого надрывавшего глотку его владельцу вопля. Подскочила и побежала к окну, чуть не срывая задвижки с окон. В груди поднялась буря страха, уже сейчас казавшегося ей иррациональным, и любопытства, — что же всё-таки такого там происходит?

Через ленивые звуки капающие наземь воды она услышала ещё один вскрик, теперь уже более короткий и скорее напуганный, чем болезненный.

Снова был слышен только дождь.

Хотелось бы ей знать, что здесь происходит. Но ещё больше ей хотелось выспаться, — за долгие годы работы в этом департаменте (наверняка гораздо более долгие, чем была её земная жизнь) она поняла только, что забота о физическом здоровье должна стоять превыше всего остального, ибо от него и зависело это «всё остальное». Беатрис разочарованно опустила плечи и уже собиралась лечь обратно, но едва она начала закрывать окна, как перед глазами промелькнуло что-то в чёрном фраке.

Это... нехорошее существо.

Жница даже не стала пытаться состроить какое-нибудь вежливое выражение тому самому «хвалёному Себастьяну», вставшему прямо под её комнатой и теперь мило улыбавшемуся ей в лицо. В этой улыбке она читала что-то ядовито-саркастическое.

— Простите, что разбудил вас, мисс.

Беатрис увидела, что белые перчатки его пропитаны кровью, и поморщилась: опять он портит жнецам работу.

— Прощаю, — ледяным голосом впечатала она прямо в него и захлопнула окно одним сильным толчком.

Надо как можно скорее закончить эту историю, чтобы не ощущать присутствие чёртового демона под боком.

Её настроение от вида чужой крови на руках дьявола испортилось достаточно сильно, чтобы не желать продолжать этот разговор ради чего бы то ни было. Но всё же, лёжа в постели, она задалась вопросом, что вообще произошло на улице. Может, это её коллегам зачем-то понадобилось прийти сюда, и он расправился с ними? Он может и с ней так расправиться, если что-то пойдёт не так, — она не так искусно управляла своей косой смерти, как люди из исполнительного отдела.

От этой мысли у жницы пробежал холодок по спине. От усилившегося пуще прежнего чувства страха она едва ли смогла заснуть ещё раз.

В назначенное для завтрака время её разбудила здешняя горничная. Беатрис спустилась в столовую, и первым, что она сказала, было:

— Доброе утро. А что это происходило ранним утром на улице?

Она уселась за стол и уловила, как Анна и Сиэль переглянулись, как бы молчаливо спрашивая об этом друг у друга.

— О чём именно вы говорите? — всё-таки уточнил мальчик.

— Кто-то кричал, а потом я увидела Себастьяна с перчатками, испачканными в крови. Кого вы, прошу прощения за грубость, убивали, и за что?

Анна несколько секунд смотрела в одну точку, а потом коротко хмыкнула и продолжила трапезу, будто поняла, о чём именно идёт речь. Сиэль же обернулся на стоявшего сбоку от него Себастьяна:

— У нас были незваные гости этой ночью?

— Именно так. Я решил, что нет никакого смысла беспокоить вас по такому незначительному поводу, но случайно нарушил покой нашей новой гостьи, чьи окна спальни находились недалеко от места происшествия. У шотландок⁽¹⁾ такой чувствительный сон... — на последней фразе он состроил бровки домиком, играя сочувствие.

Беатрис чувствовала, как у неё открывается язва от этого демона. Она решила, что, может, сможет побесить его, если будет игнорировать скрытые подколы.

— На вас напали?

— Это частое явление в нашем поместье, — ответил маленький граф, — Прошу, не обращайте на это внимания. Это может произойти ещё раз или два за тот месяц, что вы будете здесь находиться.

На минуту Беатрис даже забыла, о чём изначально хотела завести разговор с утра, пока переваривала эту информацию. Значит, на тринадцатилетнего мальчика постоянно покушаются головорезы? Настолько часто, что это может произойти несколько раз за месяц?

И Себастьян расправляется с ними каждый раз. Конечно, это ведь его обязанность, но...

— На вашем месте я бы наняла больше телохранителей.

— Мои слуги прекрасно со всем справляются, — отрезал Сиэль.

Беатрис поджала губы и кинула на демона взгляд, полный презрения. Конечно, её никто не послушает, все ведь думают, что это существо будет защищать их до талого.

— Кто я такая, чтобы не согласиться?

Она надела на себя такую же ядовитую улыбочку с прищуром, какой с утра её одарил Себастьян.

— Лучше скажите мне, когда я смогу уединиться с вами двумя, чтобы обсудить подробности возвращения юной леди на родину?

Девочка застыла, округлив глаза. Чуть больше секунды она пустым взглядом смотрела на свой завтрак, а потом чуть не бросила приборы и подняла взгляд на графа. Умоляющий взгляд.

Он закатил глаза, но, кажется, уступил её неозвученной просьбе:

— Себастьян, отложи занятия музыкой на более позднее время.

— Как пожелаете, господин.

Теперь он обратился прямо к Беатрис, накручивая кусочек бекона на вилку:

— Сразу после завтрака.

— О, — она удивлённо захлопала глазами, — Как оперативно.

Эта девочка за такой короткий месяц сумела начать оказывать влияние на хозяина этого поместья... На тринадцатилетнего мальчика, стоит отметить, на которых обычно воздействовать даже труднее, чем на взрослых мужчин, из-за этого детского стремления к полной независимости от чужого мнения и свойственного детям эгоизма и чёрствости, желания во что бы то ни стало ни во что не ставить чужие желания.

И это при том, что она сама примерно того же возраста. Как интересно. Отчего это между детьми вдруг могло пробежать сочувствие?

Беатрис наконец смогла с чистой душой прикоснуться к своему завтраку. Она всё думала, что именно там за пространственный разрыв, раз Анна никак не могла попасть обратно домой: обычно всё решалось тем, что, если человек не успел помереть, Беатрис запихивала его обратно в его мир, а следом закрывала разрыв, чтобы очередная душа не разорвала гладко выстроенную причинно-следственную связь их вселенной, позволявшей жнецам предугадать, где и когда человек умрёт, чтобы собрать его душу. А тут её саму позвали на помощь.

Если разрыв захлопнулся сам по себе, она ничем помочь не сможет. Тогда девочку останется просто убить... что может оказаться очень проблематичным: хотя Беатрис и была знакома с этими детьми суммарно полчаса, она кожей чувствовала, что этот мальчик с демоном на привязи не позволит этому случиться вот так просто.

Но избавиться от девочки как-то надо. Отправить её домой — потенциально самый безобидный, безопасный способ. Если же это невозможно... Парочке жнецов, возможно, придётся лечь костьми.

Она просто рада, что это всего лишь шкаф, а не снова случай с «машиной времени». Иначе это бы означало, что эти идиоты множатся прямо на её территории, как какая-то саранча! Ей не нужен коллапс всей организации — верхушка потом повесит её на заборе в назидание всем будущим работницам секретного отделения, если она спустит ситуацию с рук.

Скоро все трое уединились в одной из гостиных этого поместья, — маленькой и мрачной комнате, подальше от любопытных глаз и ушей прислуги. Даже Себастьяна имели такт спровадить.

— У вас добрая душа, Сиэль, раз вы приютили у себя девочку в почти что патовой ситуации, которую, к тому же, надо защищать от покушений, — начала Беатрис, прежде чем кто-то ещё успел открыть рот, усевшись на расставленные по кругу кресла.

Мальчик откинулся на спинку, скрещивая руки на груди. Жница подумала, что он выглядит постоянно напряжённым. Для ребёнка это...

Нормально, учитывая демона...

Откуда он вообще у него взялся?

— Добрый? Ни в коем случае. Я тоже получу с этого свою выгоду.

От самоуверенности в его голосе брови у Беатрис поползли вверх:

— Какую выгоду?

— Я получу информацию о том, как завершить свой контракт с Себастьяном.

Она наклонилась вперёд:

— Какая там у вашего контракта цель?

Беатрис наблюдала, как лицо Сиэля с каждой секундой делается недовольнее, будто ему горькое лекарство предлагают. Так оно и было: не стоит выражаться туманно перед человеком, который будет их сломанную жизнь чинить.

— Я не думаю, что это имеет значение.

— Имеет. Всё имеет значение. Если секретничаешь, значит, есть для чего. Я тебе не советую от меня умалчивать что-то. Если я случайно сделаю тебе хуже, то...

Беатрис замялась, не придумав окончание фразы.

— Как ты эту информацию получить собираешься?

Сиэль закатил глаза на её тираду и поджал губы, и жница не могла не задуматься о том, что он сейчас — обычное обиженное дитё, пытающееся строить из себя взрослого.

— В их мире есть информация о нашем.

Ужасная догадка чуть не заставила её схватиться за сердце:

— Ты хочешь туда пойти? — спросила она чуть ли не бездыханно, и даже подпрыгнула в кресле, но смогла удержать себя в сидячем положении, чтобы не нависать над мальчиком.

— Не вижу в этом проблемы, — с долей обиды в голосе начал он защищаться, — Если вас волнуют жнецы, Себастьян с ними разберётся. Тем более долго мы там не пробудем.

Да это же здорово. Беатрис не придётся придумывать никаких хитрых планов по заманиванию в ловушку, — они сами всё это сделают. И неужели Себастьян сам ничего об этом не знает?

Она едва смогла расползающуюся по лицу улыбку подавить. Воистину, невежество — главный недуг любого существа, — загонит дьявольское отродье в могилу.

— Нет-нет, в этом нет никакой проблемы.

Она, возможно, даже чересчур энергично помотала ему головой в знак успокоения, а сама тут же едва не поморщилась сама от себя, вспомнив утреннее нападение на поместье. Как Гробовщик собирается решать эту проблему, если единственного защитника Сиэля Фантомхайва следовало, по его мнению, устранить?

— Просто мне желательно будет закрыть портал сразу после того, как Анна в него войдёт. Но если у вас там есть дела... пожалуй, вам следует отправить мне весточку, как только вы всё закончите. Я не смогу сидеть там и ждать, пока вы закончите.

Она не могла не увидеть боковым взглядом, как вытянулось лицо девочки, как будто она что-то осознала.

— Что-то не так?

— Нет, — тут же выпалила Анна, — Просто... трудно осознавать, что это всё скоро закончится.

Честное слово, у Беатрис в этом месте сердце разорвётся раньше, чем она заслужит прощение Господа: по долгу службы ей до этого никогда не приходилось работать с детьми, а сейчас двое за раз, и у обоих проблемы как по учебнику драматургии в театре. Им бы обоим родителей, подумала она, а не демона, титул графа и путешествия в параллельную реальность в одиночестве...

— Скоро закончится, — заверила жница, — Расскажи подробнее, как ты сюда попала.

Девочка потупила глаза в пол. Все терпеливо ждали, когда её маленький иностранный мозг сможет сформулировать рассказ.

— Я нашла ключ, — начала она, — открыла шкаф... Я отвернулась, и он пропал. А ключ я потеряла в здешнем лесу.

Повисла тишина.

Всё звучало очень плохо.

— То есть ключ остался у тебя... Ты не закрывала дверь обратно?

Анна помотала головой. Она вся сжалась так, будто Беатрис сказала ту фразу вслух. Очень чувствительная особа.

Но если дверь не закрыли на ключ с той стороны, то не всё безнадёжно. Как только найти потерянный в лесу ключ... И место, где этот шкаф стоял?

— Шкаф тоже стоял в лесу?

— Да.

— А были какие-нибудь особые приметы, по которым можно узнать местность?

Девочка помотала головой. Её глаза предательски заблестели, и Беатрис засомневалась, готова ли она будет убить её своими руками, если так и не сможет ничего сделать.

Предавать организацию нельзя. Надо что-то придумать.

— Может быть, дупло, или овраг, или очень большое дерево... — перечисляла она, пытаясь вытянуть из чужой памяти хоть что-нибудь.

— Я...

Анна заикнулась и резко выпрямилась, отчего Сиэль с Беатрис невольно подались навстречу ей.

— Я оставила царапины на дереве рядом. Слова. На русском языке.

Жница почувствовала, как с плеч снимается ноша за ещё не свершившееся убийство.

— А что за слова?

— Я не помню.

Улыбка на секунду спала с губ Беатрис, но она тут же взбодрилась и хлопнула в ладоши: много ли в этом лесу надписей на кириллице? Ей и не нужно знать, что это за слова, данной информации...

— Этого достаточно, — Беатрис улыбнулась, предвидяще воздев очи к потолку. Теперь она знала, что делать, — Скажите Себастьяну, чтобы искал этот ключ в лесу. Он же демон, как-нибудь справится с этой невероятной задачей.

* * *

Сразу после разговора я выбежала в сад, чтобы как-то справиться со своими мыслями. Надеялась, что свежий воздух поможет как-то очистить голову, потому что меня захватило столько эмоций разом, что мне не хватило бы словарного запаса, чтобы все их перечислить.

Я скоро буду дома! Совсем скоро! Я справилась! Выдержала! Я оказалась достаточно сильной, чтобы пережить это испытание! Зря я думала, что буду делать, если не смогу вернуться, — да так и не придумала, — моя ставка сыграла, я победила. Естественно, есть ещё червячки сомнений, «а вдруг что-то пойдёт не так,» — но я уже сейчас чувствовала себя как на пьедестале, и мне хотелось стиснуть кого-нибудь покрепче и прыгать в объятиях.

Я обязательно сделаю это, когда встречусь с Лизой. Первым делом, увидевшись лицом к лицу, сделаю именно это. А она, наверное, обрадуется, что я вообще жива спустя столько времени!

А пока обнимать некого, надо свою радость как-нибудь отметить. Точно надо. Я так долго не радовалась здесь, а ведь можно столько всего сделать, если только Сиэля суметь убедить в этом. Он наверняка смягчится, если сказать ему, что я хочу как-то особенно провести последние дни здесь... Смягчится же?

Я перестала прыгать и повизгивать от радости, когда подумала о Сиэле, и вместо этого села на ближайшую скамью, рассматривая свои штаны.

А как себя сейчас чувствует Сиэль?

Он скоро умрёт. Я убью его.

Я спрятала лицо в ладонях.

А если бы не я, он бы просто стал демоном... Остался бы жив... Хотя вряд ли бы его это обрадовало, он же сам только и делает, что рвётся к смерти. К колючему, скользкому и холодному демону привык... А может и к мысли о смерти тоже привык? Это ведь был его единственный шанс хоть немного продлить жизнь.

Руки сползли с лица на волосы, схватив их.

Может, он бы и не расстроился вечной жизни. А я отняла её. В любом случае. Хотя может и не отняла... Эта вселенная какая-то странная, — откуда взяться цирку, если этого в аниме не было? Если тут цирк есть, может, что-то ещё отличается? Например, Сиэль бы не стал демоном в конце концов. Всё так запутанно, я ничего не понимаю...

Даром потерял бы время, пойдя в мой родной мир, если бы не одно но — он уже отомстил, но потерял память об этом, и у меня нет никаких оснований полагать, что в этой вселенной это не так.

Он стал бы демоном, если бы не я. Получается, я буду виновата в его смерти. Господи. Если бы мне на самом деле было хоть что-нибудь здесь подвластно...

Мне нужно хоть немножечко его порадовать перед кончиной.

Я выпрямилась, провела ладонью по лицу, пытаясь прийти в чувства после того, как саму же себя потрепала от этого бездонного отчаяния. А потом увидела, что ко мне идёт Сиэль, и ещё по волосам вдогонку привела, чтобы не выглядело так, будто я сейчас их ерошила.

— Ты не рада?

Даром прихорашивалась — он всё увидел. Гадство...

Я дождалась, пока он сядет рядом, и заговорила:

— Я просто очень взволнована. Я всё время об этом мечтала — и вот, мой дом почти у меня под носом.

— Вот как. Я рад за тебя.

У меня в желудке что-то упало от этой бесцветной фразы. Вот он, его отношение к ситуации — Сиэля даже спрашивать не надо: он сейчас прозвучал тихо и уязвимо, и это ощущалось также, как та сцена, где Себастьян чуть не забрал у него душу, — смиренно и меланхолично.

Я придвинулась чуть ближе к нему, но он отклонился вбок и посмотрел на меня так, будто я ему уже на колени села, и я сдала позиции обратно. А всё же сказала:

— Слушай, я здесь уже столько времени провела, но почти ничем не занималась. Вы же, аристократы, как-то развлекаетесь: в театры ходите, или на лошадях катаетесь.

Сиэль выгнул бровь:

— Ты этого бы хотела?

Меня взяла оторопь. Пару секунд я пыталась понять, правильно ли я поняла его интонацию: она звучала так удивлённо-осуждающе, «И вот этого ты хочешь?». Как будто я пир во время чумы предлагаю.

— Ну, да... Мне хочется увидеть этот мир перед тем, как покинуть его.

Он отвернулся, глядя на лес перед нами. Пару секунд мы молчали, и мне уже хотелось начать оправдываться за себя или лучше вообще начать говорить какую-то постороннюю чушь, лишь бы заставить забыть его об этом разговоре, но он сказал:

— Хорошо. Я скажу Себастьяну, чтобы он занялся этим.

На моём лице расплылась улыбка.

— Правда? И чем «этим»?

— А чем ты хочешь?

— Ну-у-у, для начала я бы всё-таки Лондон посмотрела. А ты со мной будешь?

Сиэль отвернулся, но я успела заметить, что он сдерживает смех.

— Конечно, тебя ведь без Себастьяна не отпустишь, а я его одного надолго не отпущу. Только почему тебе это так важно?

«Потому что ты тоже должен немного развеяться».

— Я из любопытства спросила. Ты ведь вечно такой занятой...

— Я могу и передать дела некоторые дела Танаке, а то и вовсе отложить.

— Танака. Точно...

Теперь пришла моя очередь смотреть вперёд. В небе какая-то птица с круглой головой кружила — авось сова.

Хочу какое-нибудь воспоминание об этом мире ещё сохранить. Что это может быть? Я не хочу видеть ни современной одежды в своём шкафу, ни драгоценности тащить. Хотя драгоценности потом можно будет продать, как и одежду, с пометкой «винтаж». Но ещё хочется чего-нибудь личного... Может, повязку у Сиэля стащить? Глупости.

— Давай сфотографируемся на мой телефон?

Сиэль резко выпрямился и посмотрел на меня круглыми глазами:

— Сейчас?

— Да, сейчас.

— Чего это вдруг?

— Хочу тебя помнить.

Такая внезапная прямота даже меня саму вышибла из колеи. Надо было думать, прежде чем говорить, — но уже поздно.

Сиэль тоже сразу ощетинился:

— К чему эти сантименты...

— Ну пожалуйста!

Я наклонилась к нему, оперевшись руками о пространство скамьи между нами. Он тут же отпрянул от меня. Натуральный кот.

— Ладно, хорошо!

Я выпрямилась обратно и улыбнулась, довольная своим умением надавить; хотела уже встать и уйти, но тут внезапно вспомнила, что у меня появилась новая привилегия в этом поместье.

— Себастьян, принеси телефон!

Через несколько секунд я уже увидела, как он подходит к нам сбоку с моим телефоном в руках.

— А можешь нас ещё сфотографировать? Ты же уже знаешь, как это делается.

Я внутренностями почувствовала, как его улыбка натянулась, как струна:

— Естественно, юная леди...

Он всего на мгновение посмотрел наверх, и я услышала, как над нами захлопывается окно, заставив нас с Сиэлем одновременно обернуться на звук.

Мы оба переглянулись, но решили сделать вид, что ничего не было. Всё равно мы не так уж громко разговаривали, так что человеческому уху было ничего не расслышать. Да и если бы нас услышал кто-то из слуг, всё равно бы ничего не понял.

* * *

Только чаша весов в чьей-то голове от каждой фразы меняла своё положение так, будто в неё гирьки кто-то с размаху кидал: резко прижималась к земле, но после сразу выравнивала своё положение. Слишком тяжёлым был вес по другую сторону.

Примечания:

Скажите, как вам этот тонкий подъёб Себастьяна? При перечитывании главы я сама сначала не поняла, что имела в виду, поэтому решила оставить пояснение Т_Т вам нравится, когда я так описываю викторианскую манеру говорить людям гадости (и манеру Себастьяна, как в манге, делать замечания язвительные замечания) или подобные пояснения отрывают от погружения в повествование?

1) Себастьян уловил шотландский акцент Беатрис (Аня плохо понимала её как раз из-за этого). Хотя он, конечно, тонко намекает на её расу (жнец), а не национальность, потому и выделяет слово интонационно

Вернуться к тексту