Нарния или Англия? (гет)

В школьном автобусе спала типичная представительница человека-совы. Правильно, ну какой нормальный человек полночи будет досматривать Тетрадку, а потом всё оставшееся время пытаться пилить новую главу фика, иногда краешком глаза посматривая, не вышло ли продолжение того-сего фанфика?

— АНЯ! — кто-то аккуратно похлопал по плечу девочки, — АНЯ!

— Кха-кха… — эта самая Аня таки соизволила распахнуть глаза и зло уставиться на подругу, — Лиза, отвали.

Аня укуталась в так любезно предоставленный водителем автобуса пледик и снова начала погружаться в сладкую дрёму.

— Мы сейчас приедем! Со-би-рай-ся!

Аня слышала эти слова сквозь сон. Однако это её ничуть не волновало, ибо почти сразу же ей начало сниться распрекрасное сновидение про то, как она смотрит аниме целыми днями и спит, спит и смотрит, смотрит и спит…

— Венера Борисовна, я сама её разбужу, чес-слово, мы сейчас выйдем…

Почти тут же ухо Ани обожгло драконье дыхание Лизы, заставив её легонько поморщиться. Неприятно, знаете ли, когда тебе уши задымить пытаются.

— Вставай, там какой-то парень Э-э-эла косплеит, — проворковала блондинка. В этот момент показалось, что она засунет ей язык в ухо.

— Меня этим не подловишь, — Аня закрыла своё ухо покрывалом и начала ёрзать на своём месте, пытаясь найти позу, в которой её не достанут могущественные силы Елизаветы Вуйчик.

Полминуты стояла мягкая, сладкая, но такая обманчивая тишина. Наша героиня уже расслабилась и начала потихоньку засыпать, как вдруг почувствовала, что чьи-то когтистые лапы начали мягко и осторожно убирать плед. Такими же нежными движениями откинув волосы Ани назад, чтобы они не мешались, Лиза почти вплотную прижалась к уху своей подруги. Хитрая блондинка решила перейти в контратаку.

— Анеч-ч-чка… Хочешь, я тебе покажу Мокрого Джо?!

«О нет. Слишком радикально! И без того голова болит, Господи, спаси меня!»

Через пару секунд ни Ани, ни её рюкзака в автобусе не было, а Лиза, злобно хихикая, поплелась вслед за подругой.

* * *

Уже в музее она продолжила предаваться своим сказочным мыслям о том, как бы она пришла домой, величественно упала на свой стул и — ХОБА! — пришло вдохновение.

Аня уже давно захлебнулась в идеях. Ей хотелось, чтобы ей протянуло руку это божественное чувство, чтобы вытащило её из этой ужасной пучины, в которой она засела, кажется, на всю жизнь. Они бы столкнулись взглядами, поцеловались, а потом родили много-много фанфиков!

Вот он! Вот каким должен быть её принц! Неосязаемым, но таким любимым и желанным!

К сожалению, взаимности у них не было. Он лишь изредка заходил на полуночный чай, перед уходом с ехидной ухмылкой бросая ей ещё одну идею, чтоб мучалась ещё сильнее.

«Ну ничего! Я найду способ обрести тебя на всю жизнь! Я стану самым плодовитым фикрайтером!»

— А-а-а-а-а! — в восторге закричала одна из её одноклассниц, прыгая вокруг какого-то шкафа, и начала торопливо и заикаясь объяснять свою бурную реакцию, — Смотрите-смотрите! Шкаф совсем как в «Нарнии».

Все посмотрели на неё, как на умственно отсталого ребёнка. Ну шкаф и шкаф. Что тут такого? Как-будто мало таких же шкафов делают для подобных фанаток…

— Это шкаф для персонала, попрошу не трогать!

Пока все её одноклассники «внимательно» слушали эту «увлекательную» экскурсию, Аня продолжала думать о своём, и даже ухом не повела, когда ей начали орать в обе хлопалки что-то про офигенную авантюру и шкаф.

— Вуйчик, Орлова, Гончаровская, я вам не мешаю? Может, поведаете нам свои секреты?

Аня слегка поморщилась, услышав свою фамилию в списках провинившихся, и, кажется, не совсем поняла, что она сделала и что вообще должна сделать.

Все как по команде обернулись на троицу. Кто-то смотрел на них с упрёком во взгляде, кто-то с надеждой, мол, устройте хоть что-то весёлое, а то помрём от тоски, ну и кто-то с явным ехидством, как же без таких людей?!

— Кхм, ну что Вы-ы-ы, это совсем неважно… — Гончаровская покраснела от ног до ушей и с мольбой взглянула на подруг-неразлучниц, выискивая хоть какую-то поддержку. Лиза пробормотала что-то невнятное, вальяжно развалившись на экспонате.

— Не трогайте! Платить кто будет?

Аня же глядела на Венеру Борисовну щенячьим взглядом, положив голову на сложенные руки.

Классная руководительница продолжала сжигать учениц своим презрительным взором, и в тот момент девочкам показалось, что она шипит, словно змея:

— Ещё раз я увижу, как вы выкинете что-то подобное, моментально вылетите отсюда! — ещё чуть-чуть, и она начала, казалось бы, брызгать ядовитой слюной и плеваться кислотой.

Но всё обошлось, и девочки продолжили донимать бедную-несчастную Аню, которую отвлекли о мечте свалить куда-нибудь в Тетрадку Смерти или Re: Zero.

— А-ань! Ну пожалуйста!

— Что? Что я должна сделать? — прогнусавила она, явно плохо скрывая раздражение.

— Ей надо, чтобы ты залезла в этот чёртов шкаф! — Лизу, кажется, данная ситуация уже начала бесить.

— Ч-что? — Аня с ужасом взглянула на классручку, затем на Гончаровскую, и, нахмурив брови, уже как-то слишком громко зашептала, — Вы с ума сошли? Нас мало того, что выпнут, так ещё и выговор сделают! И, скорее всего, донесут родителям. Авантюрщики хреновы!

— Ну А-а-аня! — Гончаровская начала трясти ни в чём неповинную руку, — Ты же у нас в классе самая маленькая… Ой, то есть, незаметная… — брякнула она и смущённо опустила взгляд, понимая, что окончательно замотивировала Аню убраться от двух ненормальных подальше.

Лиза одним взглядом смогла унизить и обозвать её всеми возможными словами, однако долго это не длилось, потому как обеих неожиданно тряхануло от резкости громкого шёпота их жертвы:

— Я? МАЛЕНЬКАЯ?! Вы на себя посмотрите, в свои тринадцать под метр семьдесят вымахали! Я нормальная!

— Да ладно тебе, вдруг в свою заветную Тетрадку попадёшь? Или хотя бы в Атаку Титанов… На крайняк — в мужской гаремник с вайфу и летающими кабачками или как ты там мне рассказывала… И встретишь там прЫнца на белом коне! — Лиза едва заметно хихикнула и продолжила, — По-крайней мере, мы, возможно, сможем немножко денег захапать…

— Я не собираюсь грабить чужое! — в знак протеста Аня показала руками крест, — Нет, нет, и ещё раз нет!

Гончаровская была настроена решительно.

— Не согласишься — твоя мама узнает, какую херню ты читаешь! — и упёрла руки в боки.

Аня тоже была настроена решительно. На поспать.

— Угу, — Аня, начиная сползать под стол, первые несколько секунд отмахивалась от назойливых одноклассниц-«мух», а потом, положив руки под голову, делала уже это мысленно.

Звуки отошли на второй план. Она с огромным наслаждением, прикрыв рот, зевнула, закрыла уставшие глаза, и, немного поёрзав, нашла наиболее удобную позу. Вечное жужжание над ухом прекратилось, а остальное уже и неважно.

Аня не поднимется уже ни за что, будь то злая как собака Венера Борисовна или падающие с небес корейские ракеты.

Поняли, да? Ни за какие гроши. Сон слишком прекрасен. Ни за какие гроши!

Ни за какие гроши…

— А если я в течение месяца буду поставлять тебе в квартиру тортики? — блондинка ободрительно толкнула подругу бедром, заставляя Аню с недовольством и укоризной посмотреть одним глазком на Лизу и вернуться в исходную позу.

— Угу-у-у-у… Отвали, а-а-а…

— Так ты согласна! Да? — Гончаровская, будучи вне себя от радости аж сделала оборот на 360 градусов вокруг себя и подлетела к такой же обрадованной Лизе, задушив её в крепких, прямо-таки спортсменских объятиях.

— Да-да-да-да-да.

Аня, кажется, совсем не обращала внимания на смысл вопроса, но это и не нужно было в край доставшим её девочкам. Они, радостно переглянувшись, обнялись и начали штормить соньку

* * *

Когда мы незаметно отделились от толпы, я внезапно поняла, что вообще происходит.

Что-то я пересмотрела своё решение.

Зачем? Вот каким макаром их туда потянуло? Что такого особенного в чёртовом обрубке дерева? Подумаешь, похож на тот, что показывали в фильме, но ведь это ничего не значит, наверняка таких полным-полно. Это, блять, просто маркетинг, мать его, чтобы все фанаты моментально расхватили их товар! Я не готова кидаться головой в пекло ради каких-то тортиков, это было ошибкой, я спать хотела, с-п-а-т-ь.

Однако, видимо, сегодня Боженька не на моей стороне, а если и на моей, то только Бог Смерти, ибо сразу после этого меня перекрутят через мясорубку! Чёрт! А ведь я уже дала обещание…

Ну, хоть какие-то плюсы в этом есть. Например, мне будут поставлять тортики…

У входа никого в этот момент не оказалось. Охранник, продавец всяких штучек-дрючек, ну где вы мурыжитесь, пока меня ведут на казнь смертную? Я не хочу умирать…

— Может не надо, а? — жалобно пробормотала я, неуверенно мявшись перед шкафом. Что-то у меня очень нехорошее предчувствие, очень уж сильно меня мучает совесть.

— Надо-надо! Ну что ты, подумаешь, соломенную косу на голову наденут! — Лиза рассмеялась и, небрежно откинув свои блондинистые лохмы назад, продолжила, — Ты что, не хочешь тортик? Учти, если ты сейчас откажешься, то не надейся на такую щедрость даже в свой День Рождения!

Я нервно сглотнула.

«Чёрт, чёрт, чёрт, зачем я согласилась, спасите меня. Я не хочу, вдруг там воняет или сигнализация какая-нибудь стоит, вдруг сейчас кто-то мимо пройдёт, меня порвут, зашьют и снова порвут, ну не хочу я-я-я-я, отпустите!»

Чьи-то сильные руки схватили меня за плечи и быстро затолкнули в шкаф. Это Гончаровская. Она же у нас спортсменка, с ней даже Лиза со своим выцарапыванием глаз тягаться не может.

Зато какая фанатичная! Уж если ей что-то понравилось, то это или навсегда, или на длительное время. Так же и с этой «Нарнией», чтоб чёрт её побрал!

— Осмотрись, деньги там хапни, мы присмотрим, — ласково прощебетала Лиза. Знает ведь, как мне сейчас страшно до онемения!

Я чересчур опасливо огляделась, помялась у входа, попыталась открыть дверь, но, видимо, Гончаровская крепко её придерживала, чтоб я не струсила.

Шкаф был довольно просторным, здесь, вдобавок к штанге для плечиков, было полно крючков. Зачем, спрашивается, такой огромный шкаф, если здесь от силы 9-10 курток?

Да, здесь действительно были чьи-то сумки. Но я не позволю себе такую наглость, как кража, ни за что и никогда! Лучше тогда сказать девочкам, что здесь ничьих сумок не было и денег тем более.

Я уже чувствую, как моё тело начинает потеть. Особенно ладони. Здесь слишком душно, а может, страх просто взял надо мной верх? Но больше всего меня сейчас напрягала замочная скважина с противоположной стороны шкафа. Она довольно большая, её трудно не заметить даже при присутствовавшей в данный момент почти кромешной тьме. Я сделала осторожный шаг вперёд и почувствовала, как на что-то наступила.

Меня знатно тряхнуло, и сердце начало биться в два, нет, в три раза быстрее. Не знаю, почему я так сильно перепугалась, но это оказался обыкновенный ключ. Ну, как обыкновенный, почти тех же размеров, что и замочная скважина.

Я надеюсь, что это обыкновенный двусторонний шкаф, что это всё для каких-нибудь сценок, фокусов, косплея, в конце концов сделано! Пожалуйста, пусть всё это будет наебалово! Никаких иных миров ведь не су-щест-ву-ет!

Я прикоснулась к ключу так, будто сейчас он должен был шандарахнуть меня током. Взяла, повертела в руках, секунд десять пристально на него смотрела. Постучала.

Я почти уверена в том, что это сусальное золото. И этот камень, украшающий безумно красивую головку ключа, ничто иное, как рубин! Только он может сиять таким необыкновенным светом, словно красный свет на светофоре! Он не может быть ничем другим, уж это я знаю точно. Но всё-таки я на всякий случай постучала по камешку: вдруг просто красный кусок стекла?! Оказалось, нет.

Ключ был однозначно сделан супер-пупер мастером. Стоит только посмотреть на форму зубчиков: ни один из ключей не сможет открыть ту дверь, что открывает он. Меня мигом охватил восторг, ведь если это всё и подделка, то ключ всё равно очень, ну просто очень-очень красивый! Манит к себе, словно сука манит кобеля во время течки, словно спелое, красное, налитое яблочко, сорванное с дерева, словно Себастьяна манит душа Сиэля, словно мания титанов поедать людей!..

Ещё немного повертев-покрутив, помучав этот необычный ключ, я решилась его протестировать. Он подошёл просто идеально. Что ж, приступим…

Сделав пятый оборот, я наконец услышала заветный щелчок. Вот сейчас-то я узнаю, что прячут хитрые обладатели шкафа за этой дверью. Вдруг там подопытные с силой божьей, или мифические существа, или куча драгоценностей?

Хотя, скорее всего, там просто серая тусклая стена, что моментально меня разочарует. Но разве можно прятать стену за таким шикарным ключом?

Придумывая самые разные варианты того, что может оказаться за этой преградой, я-таки перестала себя мучать и раскрыла тяжёлые, толстые дубовые двери. Что же за ними таится?..

Примечания:

Разговоры на английском выделены курсивом.

Приятного прочтения!

Кап-кап-кап. На нос быстро капала холодная вода. Прямо с дерева. С листвы.

Сейчас передо мной стояла сложная, скорее даже необъяснимая ситуация: я прекрасно помню, что музей тот находится посреди большого города, и лесом там даже не пахло. Почему вокруг одни деревья? Что это всё значит?!

Я растерянно помотала головой в разные стороны, повертелась на месте, неуверенно сделала пару шагов вперёд и поковыряла ногой сырую землю.

Сейчас конец марта. Оттепель. Но почему трава такая свежая и зелёная, почему почки так быстро превратились в большие и блестящие от больших капель воды листья? Что-то здесь явно не так. И дело тут не только в местности.

За стеной этой, между прочим, должен находится клад! Эксперименты над оружием массового уничтожения! Где Скрудж МакДак, купающийся в золоте?

М-да, такой неожиданный поворот превзошёл все мои ожидания. Лес! Лес, мать твою, даже не простая стена или выход в вонючую кладовку, а лес!

Не всё потеряно.

В ответ на свои «утешительные» мысли я лишь вздохнула, но продолжила:

Может, щас побегут титаны-ы-ы. И съедят меня… И я наконец смогу признаться в своей безразмерной любви отрубленной руке из первой серии! Ура мне и моему гениальному плану!

За спиной послышался, как на тот момент мне показалось, очень ехидный скрип двери. Я обернулась.

Ни шкафа, ни двери не было.

Вместо «ехидного» шкафчика стоял толстый, покореженный годами дуб.

И тут я поняла, что тот страх, который я испытывала от мыслей попасться злым работникам музея — это и не страх был вовсе. Так, детский лепет, адреналиновое развлечение вроде катания на американских горках.

Я упала на колени, но тут же встала, отряхиваясь от грязи. Не будь слишком драматичной, нельзя, ищи выход, он должен быть.

Я крутилась вокруг себя, обходила дерево с разных сторон. Ничего.

Не может быть… Это бред. Надо мной шутят. Сейчас и я пошучу.

Я достала из своего школьного рюкзака циркуль обыкновенный и поковыряла ни в чём не повинный дуб.

Через несколько минут кривым почерком были написаны следующие слова:

«СИЗАМ ОТКРОЙСЯ»

Ещё через добрый десяток минут огромными буквами на одной из самых нижний веток я любезно выковыряла циркулем следующее:

«Янус, смилуйся»

«HELP!!!»

Бесполезно, но пламенеющая в сердце надежда угасает последней.

Я снова присела на сырую землю, наплевав на любимую школьную юбку до колен и капроновые колготы. Хотелось отдохнуть.

Холодный ветер уже начал пробирать до костей, но я даже не предприняла какие-либо попытки согреть себя. Ситуация сама по себе казалась нереальной, так что на такие мелочи внимание не обращалось: я будто внутри компьютерной игры и не обладаю своими привычными физиологическими характеристиками.

Разведаем обстановку. Самое главное: я в лесу, сейчас не весна, хоть и холодина та ещё. Осень, ледяное лето? Май? Я что, пролежала в какой-нибудь коме несколько месяцев?! Так, блять, не сходи с ума.

А ещё я хрен знает где…

Я достала из бокового кармана рюкзака телефон.

И хрен знает как здесь оказалась…

Три мигающие палочки. Связь то есть, то её нет. Это беспокоит. Сможет ли при таких обстоятельствах загрузиться запрос?

Ну что ж. Попытка не пытка.

— Окей, Гугл, где я?

Прошло всего десять секунд, но мне показалось, что целая вечность, потому что ветер уже не дул, а бил обжигающей струёй, заставляя меня ёжиться и ёрзать на месте.

Что-то, кажется, даже успело плотным кольцом обвить шею, вызывая короткий приступ удушья.

Десять секунд, а будто вся жизнь пролетела. Связь ещё немного помигала, а следом за ним замигало и приложение, после чего экран потух: телефон перегрузился и выключился.

Вот тогда и произошёл заветный «щёлк» в моей бедной-несчастной головушке. Все обиды, воспоминания о потраченных впустую нервах, всё-всё самое плохое скопилось в кучу и уже было готово выплеснуться наружу, омывая и без того мокрую траву.

Но я сдержалась. Врагам же нельзя показывать свои слабости.

А кто мой враг? Приро-о-ода, конечно же! Сейчас — она и только она. Эта злюка специально пытается меня заморозить, когда я, такая неосмотрительная, даже не взяла с собой из шкафа куртку!

Может, посидеть и подождать, пока меня не найдут?

Ага, конечно, будут искать в лесу, когда исчезла я в шкафу. Вдруг я вообще в другом конце России?! Или, того хуже, в другой стране…

Бред, конечно же. Как я могла вот так вот взять и очутиться в другой стране?

«А как я в лес попала?» — пришло мне в голову замечание, и, надо заметить, весьма резонное. Однако попаданство в другую страну звучит ещё более фантастично, чем перемещение в соседний лес по пьяни. А в своей адекватности я уже давно сомневаюсь. У меня, похоже, высокий градус в крови…

Ладно, надоело бесконечно рассуждать и спорить с самой собой! Надо идти уже куда-нибудь и делать что-нибудь, иначе задница к дереву примёрзнет.

С другой стороны, писано в правилах чёрным по белому: оставайтесь на месте, иначе найти вас будет сложнее.

Тьфу ты, да кто и КАК меня будет искать, если средство перемещения у меня на глазах превратилось в тыкву — ну то есть в дуб? Что это за сюрреализм?!

В общем, я мысленно дискутировала сама с собой, пока не пришла к компромиссу: не можешь уйти, но и сидеть невозможно — топчись на месте.

Я спряталась за дерево. «Непонятно», почему, но от мороза это от меня не спасло. Пришлось вокруг дуба прыгать, скакать, пинать его, размахивая руками.

И херакнул ливень. Класс.

Тогда я решила найти более подходящее для обрядов и ритуалов дерево и потопала на поиски. Перешагивала длинные выступающие корни, перелезала через упавшие деревья... Некоторое время я держала портфель над головой, как настоящая идиотка, но очень скоро кисти рук заболели. Тогда мне в голову пришла гениальная идея.

Максимально быстро и слажено, чтобы содержимое не слишком намокло, я сняла с одного из учебников обложку. Да-да, мне очень не хотелось, чтобы моя голова намокла, поэтому я положила её себе на шевелюру, а концы, вы не поверите, натянула на мочки ушей. Это должно выглядеть очень нелепо, но моя шикарная недавно мытая шевелюра была мне дороже. Да и вообще, мне тринадцать, я, как ребёнок, имею право вести себя как ребёнок.

Всего за пятнадцать минут я уже наступила пару раз в кротовые норы, споткнулась о корни, чудом не упав, и задела деревья своей тушей, со всей своей дури врезавшись в них. Какая у меня, однако, хорошая ориентация в пространстве.

* * *

Полтора, полтора, блять, часа шёл сильный дождь! Жуткий проливень!

Я даже не успела заметить, как обложка потерялась: дождь бил по голове с такой силой, что я вообще ничего, кроме микроударов и окоченения в мышцах не была способна ощутить.

Я уже дрожала, как осиновый лист, вся обувь была в грязи, коленки подгибались, одежда мокрая. Я была готова сбросить с себя всё, даже если мне дадут взамен только одну тоненькую простыню, летние шорты, маечку и сланцы, если бы нашла какое-нибудь прибежище от этой ненасти...

И меня услышал сам Господь! Помаленьку из-за злых туч начало выглядывать лучистое божье солнышко. От счастья я уж задумалась о том, чтобы начать, как древние люди, поклоняться небу, солнцу и звёздам. В душе теплилась надежда на то, что сейчас земля начнёт потихоньку согреваться, и я и высохну, и согреюсь.

Было бы просто чудесно.

В посветлевшую головушку начала прокрадываться мысль о привале, и я, ни на секунду не откладывая такой необходимый мне отдых, начала искать что-нибудь подходящее. Могут ли дятлы выдолбить дупло размером с человека? Я там поселюсь на всю жизнь, буду заваривать «Доширак» из травы на костре…

Глаза мои сиюминутно загорелись, когда я подняла взгляд и увидела толстый могучий дуб, почти такой же, как на моей «точке спавна», но уже с дуплом. Нет-нет, лезть я в него не собираюсь, дело не в этом: просто ветки здесь расположены достаточно низко, а если ещё и цепляться ногами и руками за эту удобно расположенную дыру, то залезть сюда даже с моей ужасной растяжкой не будет проблемой.

Убедившись, что ветки смогут выдержать меня, я поставила ногу на первую ветку и подтянулась с помощью второй. Таким образом я залезла на самую крепкую ветку, находившуюся, к тому же, в идеальном расположении: не слишком высоко и не слишком низко. И волки не сгрызут, и слезать будет не слишком страшно.

Было довольно тесно и неудобно, но даже в таком ужасном положении я умудрилась расслабиться, стоило мне лишь странным образом прилечь, крепко обхватив ветку руками. В этот момент я почувствовала всё, что часами ранее было будто мне неведомо: сильная боль в спине, ногах, дрожащие руки и ужасная усталость.

Само осознание того, что я в данный момент ничего не знаю ни о том, как здесь оказалась (укуренный вариант про шкаф я пыталась выбросить из головы), ни о том, что это за место, повергало в страх. Такого клокочущего мандража, смешанного с невыносимо сильным желанием увидеть какого-нибудь человека прямо здесь и прямо сейчас, желательно любящего обнимашки и пускание соплей в жилетку неизвестной девкой у меня ещё не было.

Почему именно в этот момент рядом никого нет? Вот не люби я тортики и сон, сейчас бы, наверное, уже сидела дома, сухая, не продрогшая, с крепко стоящей на ногах психикой и кушала бы шоколад «Алёнка», досматривая «Хвост Феи».

От этих мыслей стало лишь хуже. Я резко поднялась, и, свесив ноги вниз, уткнулась лбом в ствол дерева. Перед глазами образовалась пелена, размывающая краски мира сего. Я уже кое-как сдерживалась, и, в конце концов, от души обняв дуб, расплакалась, как маленькая девочка, но всё ещё сдержанно. Я усилием воли заставила себя проглотить язык и замолкнуть, чтобы не усугублять ситуацию своими глупыми всхлипами.

Теперь ярким звоном в ушах отдаётся моё тяжёлое дыхание и шелест листьев на лёгком прохладном ветерке.

Более-менее успокоившись, я поджала к себе колени, пытаясь успокоить себя другими мыслями. Но ситуация, как всегда, не хочет поддаваться и просто отдать всё в мои руки.

Я повернула лицо к лесу, закинув голову наверх. Вот и угнали у меня, кажись, крышу. Сейчас закачу истерику и никогда отсюда не слезу, помру здесь к чёртовой матушке.

Поправив лямки рюкзака, я в очередной раз вытерла глаза рукавом рубашки и уставилась в пустоту.

Просидев так минут пять, я, как истинное ночное животное, начала засыпать под лучиками солнца, что потихоньку согревали землю.

Я почти спала, развалившись на ветке, уже мурча себе под нос ответы на реплики выдуманных аниме персонажей, как вдруг услышала громкий взрыв. От неожиданности и собственной неаккуратности я чуть не свалилась вниз, а стая птиц, сидящая на соседнем дереве, улетела, громко пища.

Так-так, это точно не может быть не человек.

Очень хотелось посмотреть, что же там такого произошло, но мой здравый смысл кричал, что лучше не надо, вдруг там опасные преступники напевают молитвенные песенки, призывая великого Ктулху?

Но слушать я его не стала. Мне, к примеру, очень хотелось бы втюхать им язычество. А вдруг получится?! Мне эта религия очень даже нравится.

Вот и славненько.

Я слезла с ветки и перебежками добралась до предполагаемого места взрыва.

Почему предполагаемого? Да хрен знает, честно говоря, ничего, кроме этого огромного особняка никаких построек я больше не вижу. Я почти на все сто уверена, что это было здесь. Иначе где же ещё обитают эти… Эти?!

Что-то мне не особо хочется называть их террористами. Бомбардировщиками тоже… Похоже, моя любимая детская «обзывалочка» в глубине души сдохла.

Меня слегка удивил дом посреди леса. Один. Дом. Ни деревня, ни маленький городок. Один.

Огромный.

ОСОБНЯК.

Да какой ещё! Большой-большой сад, при взгляде на который я уже начала чувствовать себя ужасной нищенкой: живая изгородь; красивый фонтан со статуей женщины, из чаши которой льётся вода; ухоженные кусты цветов. Ко входу в здание ведёт лестница, но сила притяжения, увы, не разрешит мне по ней подняться из-за присутствия лени и отсутствия каких-либо сил. На стене росло… Что-то. Скажу честно: я не знаю, да и видно мне плохо, с моим-то зрением. Может, плющ, а может, ещё что. Это мне что-то напомнило... Величественный особняк... Я в Питере? А дом частный или принадлежит государству? Так сразу и не поймёшь... Должна тут быть хотя бы какая-то табличка с адресом или указание на исторически значимый объект.

Но всё-таки, ступать на территорию этого дома было страшнее, чем делать падение со стола в кувырке без мата и поддержки. Не дай Боженька, мне там свернут шею, переломают позвонки или я получу нехиленькое сотрясение мозга. Учитывая то, каким по стоимости может быть этот частный (в теории) особняк, сюда, что очень даже вероятно, могли приставить жёсткую охрану, которая скрутит тебя без вопросов.

Не-не, лучше поберегу себя и свои нервы, а то атмосфера поместья слишком пугающая.

Я развернулась на сто восемьдесят градусов, потопала назад и спряталась за дерево, прижимаясь к нему, ибо ноги уже не держали.

— Что такая милая леди делает здесь в столь прекрасный день? — проворковали на английском прямо за мной.

По спине прошёлся холодок. Английский, английский, английский…

Ну за что-о-о-о?!

Я заставила себя обернуться и увидела мужчину в чёрном фраке. Брюнета. Красивого брюнета. Похожего на одного персонажа... Не очень доброжелательного, надо сказать.

Меня будто ударило током: я резко подскочила, повернулась к нему лицом, ударившись спиной о бедный ясень.

— Отойди от меня, чёртов глюк! Я-я-я пло-о-о-о-охо говорю на англ… англ… англ… Да ёбана! На английском!

— Глюк?! Что Вы такое говорите? — лицо «Себастьяна» было насмешливо-беспокойным. Ну вот как так можно, мать твою?

— Говори на русском! Уйди… За лес! Медленно! И не подходи. Чтоб я-я-я НЕ… Блять, надо было учить английский… Не-не-не… Видела… Тебя!!! Понял?!

— Миледи, я Вас предупреждаю, если у вас недобрые намерения по отношению к моему господину, вам стоит покинуть окрестности поместья прямо сейчас. Я…

— Ну и как мне истерить, если я не знаю английский? — тут я уже начала нести откровенный бред, — Ты слышал про фанфики? Я их читала! Меня не… Э-э-э-э… Я тебя не знаю. Куда улыбаться? Где камера? То есть, э-э-э-э… Я Вас не знаю и хочу спать! Вот! Я… Э-э-э-э… А где я? Так вот, сегодня утром я проживала в России…

"Себастьян" молча уставился на меня и сделал ещё шаг вперёд.

Вот меня и припёрли к стенке. К дереву. В буквальном смысле.

Сил держаться на ногах уже не было. Коленки подогнулись, всё тело покрылось мелкой дрожью. Глаз часто дёргался, что раздражало меня сейчас ещё больше.

— Чё надо?! — от безысходности мои глаза снова заслезились. А вы думали, у меня стальные нервы? Я вообще истеричка, и психика моя неокрепшая. Была. Теперь она, похоже, разрушена, мозговая деятельность нарушена, поэтому я вижу глюки в виде чертовски красивых дворецких.

Между тем я всего лишь хочу понять хоть что-то и поспать. Последнее особенно.

Спасите.

— Позвольте спросить, как вы оказались в этом месте?

— Это… Это… Это я-то должна что-то об-объяснять?! М-м-м-может, это ты объяснишь, что ты здесь делаешь и зачем мне мозг сейчас насилуешь?.. Ты… Как… Да как ты здесь оказался? Из оружия у меня только циркуль, чтоб нарисовать себе кружочек на венах острой частью!

Дворецкий продолжал сверлить меня взглядом, пока я истерила. В конце концов силы мои иссякли, и на пару минут я замолчала, было слышно лишь мои неудержимые всхлипы.

Я почувствовала настолько сильную слабость, что, насилу утерев слёзы, повинуясь минутному порыву, опустила тяжёлые веки. Ноги уже давно перестали выполнять свою изначальную функцию, стали ну впрямь как длинные макаронины, в голове заварилась каша.

Дерево, ветер, этот дебил — всё уплывало за пределы сознания, пока я погружалась в, кажется, самый сладкий сон в моей жизни, и уже ничего меня не могло волновать.

Что ж, знакомство было просто десять смелых Сью из десяти.

Примечания:

Русский язык выделен курсивом.

Удушье?

Горло будто обвили плотным кольцом, не давая кислороду поступить в лёгкие. Захотелось схватиться за заболевшее сердце. Засобиралась влага, и по сухой коже потекли две скупые слезы.

Наконец, вздыхаю. Ужасное ощущение: внутри будто ломаются, или, по крайней мере, пытаются это сделать, все кости.

Правда этого притока воздуха оказывается недостаточно. Чего так тяжело-то? Я в аду, да?!

По спине упрямо бежит холодок, от чего постоянно хочется ёрзать, сильнее укутываться в одеяло. Высохшие солоноватые губы кое-как отлипли друг от друга, давая свободу воздуху, но не тут-то было — неудержимый кашель так и рвётся наружу, от чего и без того саднящее горло начинает болеть с удвоенной силой.

Жара. Просто ужасная. Как-будто меня выкинули на 30-тиградусный мороз и через несколько минут закинули обратно в тёплое помещение.

Только-только почувствовав на своём лице волосы, убираю их назад. Глаза жжёт от, казалось бы, не слишком яркого света. Пытаюсь вдохнуть хоть немного кислорода и вновь обламываюсь: нос заложен.

«Ты в другом мире, » — упрямо бежит мысль как бы между прочим. Моментально забываю про сон и с молниеносной скоростью подскакиваю, откидывая одеяло, и в голове моментально образуется каша из-за звенящей боли. В глазах темнеет на долгие десятки секунд, и всё это время я пытаюсь привести хоть что-то в своём организме в порядок, но получается не очень, поэтому, опомнившись, я наскоро окидываю взглядом комнату и прикидываю, насколько приблизительно всё плохо.

«Так… Я оказалась неизвестно где за несколько секунд. Оказалась неизвестно где с помощью шкафа. Но подобного ведь не бывает, да? Вряд ли я сплю…»

После этой мысли я даже чересчур агрессивно пыталась проткнуть свою руку собственным пальцем. Затем провалиться сквозь землю. Да хотя бы заставить себя проснуться, в конце концов-то!

Всё тщетно…

Нет! Не верю! Я во сне, во сне, во сне…

Зажмурив глаза, я начала с усердием сгибать-разгибать пальцы и громким шёпотом считать:

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять!

И резко распахнула светлы очи, которые, увы, всё ещё не спешили показывать мне реальность. Увидев, что картина совсем не поменялась, я решила поскорее их прикрыть.

Фокус-покус! Авадакедавра! Пожалуйста!

На этот раз я прикрыла лицо руками:

—Одиннадцать, двенадцать… пятнадцать… двадцать… — считала, иногда делая перерывы, чтобы откашляться и услышать от себя хоть что-то, кроме неразборчивого хрипа.

Досчитав до пятидесяти, я не выдержала и начала теребить одежду.

Погодите-ка, это не моя юбка… Кто меня переодевал?

— Восемьдесят один, восемьдесят два, восемьдесят три, восемьдесят…

Услышав робкий стук в дверь, я запнулась на «четыре» и, широко распахнув глаза, в ужасе уставилась на дверь.

— Г-г-госпожа, В-вы уже проснулись?

С недоверием я покосилась на говорящий по-английски проход. А затем, когда я уже поняла, что говорила явно не дверь, меня накрыла паника. Потому что кто-то с видимой опаской и осторожностью открывал её.

Нет, пусть даже не думает, я не готова! Мне ещё рано разговаривать с кем-то!

Со скоростью света и громкостью слона я запрыгнула под одеяло, застыв в той позе, которую успела принять. От таких резких и неожиданных движений в голове вновь зазвенело, и я кое-как сдержалась, чтобы не поморщиться и не выпустить наружу свой противный, безумно сильный кашель.

— Странно, мне казалось, что я что-то слышала.

Кажется, она уже вошла и не заметила этого грохотания и возни! Либо я слишком преувеличила насчёт своей громкости, либо кто-то глухой.

Включив своего внутреннего переводчика, я с усердием начала пытаться понять её слова.

…

Класс! Давайте ещё и страдать от недостатка информации!

Я вдруг почувствовала, как этот кто-то, с явными дефектами в речи, начал несильно тормошить меня и взволнованно кричать какие-то слова. Узнать я смогла только: «Проснитесь же! Прошу, проснитесь, миледи!» — и мне пришлось унимать дрожь в теле. Этот, а точнее, судя по голосу, эта кто-то, не увидев реакцию с моей стороны, начала бормотать: «Ох, что же мне делать?.. Ля-ля-ля-ля-ля… Мистер Себастьян… Ля-ля-ля…»

Я, конечно же, сначала безумно обрадовалась тому факту, что смогла перевести хоть немного из сказанных ею слов, но затем меня вновь накрыла паника: Мистер Себастьян?! Что, блять?

Нет, я просто прекрасно помнила недавние события, но всё-таки, вдруг мой опухший мозг просто подставил вместо обычного человека Себастьяна? Вдруг он просто был косплеером? Косплеером с огромным шикарным и — самое главное! — ОБЪЁМНЫМ особняком посреди леса.

Хоть буду я верить своим глазам и ушам, хоть не буду — всё равно околесица какая-то получается.

* * *

Подкатывала истерика. В принципе, она подкатывает уже несколько часов подряд.

Шкаф, загадочный лес посреди города, парень, похожий на Себастьяна, английский язык, огромное поместье… Где логика? Похоже, что она пропала ещё тогда, когда я согласилась на эту хренову авантюру. Ну что за?!..

Ну и как теперь домой попасть? «Тук-тук, Скотланд Ярд?! Мне тринадцать годиков, я потеряла маму, папу и Россию! К слову, слышали ли вы о теории множественных вселенных?!..»

Я взвыла и перевернулась на живот, уткнувшись лицом в подушку. Пролежав так несколько секунд, не выдержала и приняла положение сидя, прижимая подушку к груди. Зажмурила глаза, чувствуя, как мне хочется плакать от полного непонимания происходящего, но слёзы не шли.

Мне всё ещё недостаточно плохо, я могу сдерживаться, я умею сдерживаться, я же не тряпка какая-нибудь?

Вообще-то нет, я тряпка, причём самая натуральная, но… Но…

Но…

Я же хочу справиться с этим верно?!

Отлично, тогда сейчас мы изучим местность…

— Г-г-гос… Пожа-а-а… В-вы уже очнулись?

Я так и застыла в одной позе, сжав подушку в руках покрепче. Несколько секунд смотрело на горничную с малиновыми волосами ошалело, а затем меня как прорвало:

— ААААААА! НАЙН! В смысле, НОУ! Не трогай меня, НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!

Я замахнулась и отправила подушку в полёт. Правда, полёт этот был немного неудачным, — я попала в дверь.

Мейлин благополучно скрылась, попутно пытаясь выдавить какое-то непонятное мне слово, а я осталась в комнате со своей криворукостью и слепотой.

Теперь я чувствую себя гораздо хуже, спасибо! Лепота — другим словом ситуацию не описать!

Лихорадочно пытаясь успокоить крутящиеся с опасной для человеческой психики шестерёнки в своей голове, я наконец заметила, что уже несколько минут тупо пялилась на подушку в проходе. В итоге ещё несколько минут ушло на то, чтобы решиться подойти к двери.

Наконец я сделала это, хоть и мой разум непрерывно кричал от паники.

Надо взять на заметку, что постельными принадлежностями лучше в людей не кидаться, подумала я, плетясь с подушкой в руках обратно, присела обратно на кровать и обречённо вздохнула, свободной рукой потирая переносицу, тогда как вторая безжалостно мяла мягкую набивку в руках.

Да, так себе антистресс. Мне вот лично помогают снять стресс только слёзы и истерики. Но после них обычно случается ещё больше стресса, поэтому ну нафиг это его снятие…

И всё-таки: я не могу быть в другом мире! Абсолютно всё равно, что я не алкоголичка, не наркоман и до этого полностью находилась в здравом уме; всё равно, что голова раскалывается, горло дерёт и озноб не даёт покоя, пытаясь доказать, что я не во сне! Всё рав-но! Наверняка надо просто лечь спать: сон во сне снимет сон, и я проснусь в мягкой кроватке… Ну или в шкафу…

Я улеглась. Взглянула на часы. Из-за своего плохого зрения, правда, я так и не поняла, который час. Ну и что с того?

* * *

Одно я знаю точно: я не могу уснуть уже десять минут! Может, поза не та? Или стоит попросить таблетку от головной боли?

Хотя, мало ли что… Безумные мультимиллиардеры-фанаты аниме построили огромный роскошный и очень дорогой особняк, в котором держат профессиональных англоговорящих косплееров, лишили меня сознания в шкафу, привезли на вертолёте неизвестно куда, внушили с помощью психотерапии и наркотиков, что я прошла сквозь шкаф и несколько часов скиталась по лесу, а болезнь я внушила самой себе, так как на самом деле это последствия тех самых наркотиков.

Увы, «Фантомхайв», я вас раскусила. Где камера? Куда улыбаться? Где мой билет домой в качестве приза?

Так вот, ага… А вместо аспирина они предложат мне уринотерапию, или чем там ещё головную боль лечили в девятнадцатом веке?!..

Почему-то мне в голову не пришло, что в 19 веке люди не настолько дикие, а я — не директор РЕН-ТВ, чтобы выдавать подобное. Хотя, я и не сторонник теорий множественных вселенных, чтобы верить в такую чушь, как попаданство! Хоть это и звучит гораздо солиднее… И проще… И чу-у-уточку, совсем на капельку, такую маленькую-маленькую, реалистичнее…

Ну, я однозначно не нежусь в кровати у самого настоящего графа Ф-ф-ф-ф-ф-фантомхайва. Нет же. Нет же! Нет же?!

Сквозь поток мыслей я почувствовала, как глаза предательски защипало, и на подушку потекла слеза отчаяния. И всё.

Хотелось бы кричать, рыдать, захлёбываясь валерьянкой и обнимая подушку! Но, к сожалению, крики на данный момент слишком бесполезны и неуместны, а выдавливать из себя слёзы я не могу. Хоть и дыхание сбилось, и голова болит вкупе с простудой, и мрачные мысли нагоняю, и почти буквально называю себя сумасшедшей…

Я приняла сидячее положение, — в глазах предательски потемнело; трясущимися руками нащупала подушку. Обняла её.

Тело заметно ослабло — я просто не могу держать и крепко сжимать её, однако всё же не оставляю попыток выдавить весь пух и перья оттуда.

Уткнувшись носом в подушку, я начала мысленно гладить себя по голове: сочувствовать, проявлять жалость и вообще всячески подбадривать себя; к сожалению, это мне не слишком часто помогает.

Вся дрожащая, как осиновый лист, я укрылась тёплым одеялом, засыпая уже в полной духоте и со слабой надеждой на последующую белую полосу в своей жизни.

Впрочем, давайте оборвём мои размышления о том, какая я плакса, потому что дальше мне пришлось провалиться в очень беспокойный сон...

* * *

Я привстала, нет, я соскочила с постели и ту же схватилась за голову, падая обратно на подушку.

— Миледи, вам стало хуже?

Я зажмурилась, пытаясь выгнать голос из головы.

— Как Ваше самочувствие?

Голос не уходил. Я, пытаясь отогнать от себя все предрассудки, расслабилась, стараясь просто полностью отключиться от внешнего мира.

Спать, к сожалению, больше не хотелось, к тому же головная боль стала только сильнее.

— М-м-миледи?

С трудом разлепив веки, я одарила «Мейлин», как мне казалось, абсолютно пустым взглядом. Что она там бормочет, почему немного дрожит, краснеет, мямлит, протягивает что-то на резном металлическом подносе?

Мне всё равно.

— Я… А-а… Э-э… Кхе-кхе… ч-т-о?

Это всё, на что меня сейчас хватило. Всё-таки я не сверхразум и английский в школе не особо жаловала. Особенно аудирование. И всякие диалоги с одноклассниками тоже.

И вот чем это для меня обернулось. Рядом с иностранцем включаются функции «набор звуков», «парочка дежурных фраз» и «распознавание мотивов и желаний с помощью взглядов, мимики и жестов».

Вдруг захотелось крикнуть что-то вроде: «Пошла вон отсюда, я верна только своей отрубленной руке!», но затем я вспомнила, что что-то подобное между нами уже было.

Так, прояви оригинальность, Аня. Можно, например, выкинуть её в окно. Или не выгонять её из комнаты, а самой выбежать. Размахивая руками, как птичка. А можно выпрыгнуть из окна самостоятельно. Да! Отличная идея! А ещё лучше будет, если я… я…

Если я утихомирю свой воспалённый мозг.

Вряд ли выкидывание в окно здесь одобрят. Так что давай-ка подумаем о том, что можно сделать: можно как-нибудь избавиться от неё, можно как-то избавить её от себя. Ещё можно уверовать в Бога.

Та-а-а-а-а…ак. Меня немного начало заносить.

Мейлин поставила на прикроватный столик поднос, поклонилась и начала что-то расспрашивать о моём самочувствии.

Я посмотрела на неё с подозрительным прищуром:

— Умеешь разговаривать на русском?!

В ответ мне послышалась тишина и полное недоумение со стороны собеседницы.

— Ты. Можешь. Разговаривать. На. Русском?

— Н-нет, — горничная чересчур поспешно замотала головой. Я начинала вскипать.

Кое-как сдерживая злобу, я промычала:

— Как тебя зовут?

Неловкое молчание. Напряжением уже воняет, если о нём вообще можно так высказываться.

— М-мейлин.

Вздох. Спокойствие, Аня…

Спустя несколько секунд в голову пришла, как мне показалось, очень умная идея: словно проговаривая скороговорки, я осыпала Мейлин всяческими детскими обзывалками в стихотворной форме, подставляя, конечно же, её имя.

Мне лишь предъявили, что на русском разговаривать не умеют.

Примечания:

Глава была отредактирована 15.10.2024

Немного потряхивало перед предстоящей беседой, но это ничего. И ноги. Ноги постоянно подкашивались и были в целом ватными. Пока я шла, постоянно хотелось посмотреть вниз. Ужасное призрачное чувство, будто я хожу на полусогнутых, и колени чуть ли не трутся друг о друга, не давало мне покоя. Боюсь, я расплачусь, просто зайдя на порог.

Но по каким-то неясным мне причинам до сих пор я была очень уверена.

Уверена в том, что ничего страшного не случилось, «дело-то житейское», как говорится. Просто взгляни в список скачанных фанфиков, — да здесь же с десяток инструкций по выживанию! Слегка неадекватных, конечно, и в конце большинства из них ты сосёшься с демонами, вампирами, Леви и прочими самыми востребованными фансервисом персонажами. Но это ничего, обойдусь как-нибудь без этого.

Ночью я, пользуясь одной из "инструкций", представляла, как влечу через проделанную мною дыру в стене и с криками «КХХИИЯЯ!» раскидаю всех в кабинете. Даже демона. Может быть, двух. А потом героически, без всяких колебаний и лишних нервных движений запрыгну на лошадь и галопом поскачу в Лондон, к Гробовщику, возвращать меня домой.

Только вот когда утром за мной зашёл Себастьян, я поняла, что скорее всего отправит меня к Гробовщику Сиэль, и по совсем иной причине, нежели я себе представляла.

* * *

Двери неожиданно быстро открываются, и я резко распрямляюсь, широко распахиваю глаза, слегка вздёргивая подбородок, и, в общем-то, всем своим видом показываю: прямо сейчас я — гордая и непоколебимая, и прямо сейчас меня нисколько не волнует буйная смесь эмоций вкупе с патологической сонливостью и мыслями о том, как бы не выдать свои нервные дурные привычки. Спокойно. Вдох-выдох…

—…Здравствуйте, — я вежливо улыбаюсь Сиэлю и понимаю, как же убого сейчас прозвучало моё кряхтение. Словно я за раз скурила пачку сигар мокрыми варежками во время метели.

— Здравствуй, — и кивком указывает мне на сиденье напротив него.

Я нервно сглатываю, кидаю недоверчивый и подозрительный взгляд на моего потенциального мучителя. Сиэль вежливо улыбается самыми уголками губ. Как всегда что-то не так. Всегда в Тёмном Дворецком что-нибудь обязательно было не так, всегда антагонисту дают пизды, разве я исключение в данном случае? Или я что, уже воспринимаюсь как полноправный союзник со всеми вытекающими привилегиями?

Всё лицо и ступни горят, и выступающие на лбу холодные капельки пота в таком состоянии ощущаются, словно на мне топят лёд. Сухой. До заветного «седалища» всего три шага, но ощущались они словно вечность. Словно я иду к нему через всю страну, не обходя горы, озёра и реки. Словно я шагаю через пустыню, где кактусы не растут и животные не живут. По пятидесятиградусной жаре, по обжигающе горячим пескам, без единой капельки воды, с блядским корсетом, который меня уговорили (читай, как «заставили») натянуть. Мало того, что воздух в такой атмосфере раскалён, что ни вдохнуть, ни выдохнуть, так ещё и это дополнительное орудие пыток усложняет мне задачу в несколько раз.

Наконец, деревянной походкой подойдя к сиденью, я приложила все усилия, чтобы не плюхнуться в него, облегчённо выдыхая, да так, чтоб всё поместье услыхало. Нет. Я аккуратно заземлилась на него, складывая холодные тонкие пальцы в замок. И всё же радостного вздоха не сдержала, хоть и выдохнула себе в крепко сцеплённые пальцы довольно тихо. А затем еле заметно надула щёки, сдерживая крепкий и рвущий щёки зевок. Должно быть, смотрюсь сейчас я крайне забавно.

«Не могу я больше терпеть, увольте,» — подумалось мне, прежде чем я набрала воздуха для мощной по моим меркам фразы: «Откройте, пожалуйста, окно» — с корявым акцентом выдавила я, а затем, посмотрев на немного недоуменное лицо пацана, с трудом напрягла мозги и сказала немыслимо простую для англичан фразу, за которую, впрочем, решила в будущем себя короновать, написав на своей картонной короне из Бургер Кинга, что её владелица — наследница английского престола: «Дышать нечем».

Несколько секунд абсолютной тишины в помещении дали мне собраться и прийти в себя: я снова выпрямилась, убрала руки под стол, с разочарованием скинула одну ногу с другой, немного расслабилась от смело проявленной дерзости. Сиэль почти неслышно хмыкнул и сказал что-то вроде «Себастьян, открой окно», и, о чудо, из-за моей спины я услышала его шаги! Боги, мне казалось, меня сейчас кто-нибудь изнасилует прямо за столом своей зловещей аурой.

— Итак, у меня есть к тебе несколько вопросов, — спокойно начал Сиэль, когда в комнату, наконец, впустили воздух.

Свежий землистый запах, словно недавно по окрестностям прошёлся дождь, быстро заполнял всю комнату. Стало немного прохладнее, и я наконец-таки позволила себе вздохнуть полной болящей грудью.

— Что Вы сказали? — с волнением спросила я, сжимая подол юбки.

— Я хочу задать тебе несколько вопросов, — терпеливо повторил он.

— А-а-а… Ч-что? Вопросы? Конечно…

Сиэль обречённо выдохнул, видимо, понимая, как нелегко придётся с «беженкой», хреново балакающей даже на местном языке.

— Кто ты такая?

— Я Аня! — выдала я так радостно, будто выдала что-то неочевидное и гениальное. И немного притихла, когда подняла голову и увидела более чем серьёзные лица Сиэля и Себастьяна.

Как ни крути, это допрос, и относиться к нему стоило бы серьёзнее, чем сейчас.

Ничего у меня не получается. Ну не умею я, не знаю я, как так долго сохранять серьёзность. Прямо сейчас я чувствую напряжение в каждой мышце, в каждом мускуле своего тела, и всё равно не могу вести себя не инфантильно. Потому что я в любом случае либо глупо шучу, либо плачу. Либо сижу на уроке математики. И ни то, ни другое, ни третье нельзя подставлять к происходящему. Иначе в Себастьяне откроется способность дышать огнём, совершенно неожиданная для фанатов аниме.

— Я из России и плохо разговариваю на английском. Не убивайте меня, пожалуйста

Должно сработать. Или не должно.

Дальше — хуже. Не проебись.

— Я путешествовала по миру… — закусив губу, я обдумывала, что мне говорить дальше и стоит ли вообще говорить.

И почему все молчат? Заговори здесь хоть кто-нибудь, было бы не так страшно сейчас нести какую-то ахинею.

— Месяц назад я приехала в Англию. Но из-за бандитов я… — как же неправдоподобно это всё звучит, — Но из-за бандитов я лишилась… Всех своих денег.

Я плохая актриса. Я очень хреновая актриса. Такому наглому вранью ни за что в жизни не поверят даже милосердные бабушки, подающие милостыню другим бабушкам возле церкви. Если бы моя мама увидела эту жалкую сцену, она бы заплакала, потому что родила меня.

Одна-единственная слезинка потекла путями по сухой разгорячённой от стыда коже, неприятно обжигая.

Я опустила взгляд на юбку. Рука нещадно болела от того, что я постоянно теребила на автомате то вторую руку, то юбку, то блузу. Если бы я знала, как ведут себя отъявленные вруны в таких ситуациях, я бы давно сделала с точностью до наоборот.

— Они убили моего друга…

— С меня довольно. Чего ты хочешь?

От удивления я на секунду забылась и вытерла ненавистную слезу с щеки, подняв взгляд обратно. Сволочь. Мразота! Испортил мне театр одного актёра. А знаете, почему? Да потому что он сам себе актёр. Ему не нужны плохо сыгранные спектакли от таких сценаристов-графоманов, как я. Надо было сразу догадаться. К чему был этот фарс, если всё так быстро полетело вверх тормашками?

Сейчас будет сложно. Сложно не в смысле, что я опять буду устраивать дешёвые постановы, в смысле фразы сложно составить. Может, у меня и пятёрка по английскому, но она получена незаслуженно. За красивые глазки, скажем так. И за умение отмазываться.

Осознавать это окончательно ты, как ни странно, начинаешь обычно во время контрольной работы. Или сидя напротив коренного британца.

— Мне негде жить… — я тяжело вздохнула. Атмосфера просто невыносима, — Возьмите меня на работу.

Примечания:

Глава была отредактирована 16.10.2024

Я постоянно то и дело нервно поглядывала на часы, пытаясь уловить в размытых очертаниях стрелок и делений хоть какие-нибудь сведения о времени, будто в самом деле спешила на какое-нибудь важное мероприятие или конференцию. Сиэль явно заметил странную для «путешественницы» привычку, но говорить почему-то ничего не стал.

— На работу? Не уж то ты думаешь, что у меня недостаточно прислуги в поместье? Почему я должен нанимать такую, как ты, на работу?

Что он имеет в виду: с чего бы вообще кому-то нанимать меня на работу или с чего бы ему нанимать кого-то?

Интересно, какой ответ он вообще хочет получить? Ну, например, потому что я не слишком рукожопая и в состоянии додуматься, что тарелки лучше бы не нести на бегу, или если мне покажется, что в инструкции написано что-то вроде «положить 30 ложек порошка», то я могу догадаться, что что-то тут явно не так?

Хотя, с другой стороны, я потеряла сознание, просто поговорив с демоном, когда другие ещё и умудряются пытаться подраться с ним. М-да, наверное, я всё же не самый удачный вариант для работы в месте, где каждый обучен убивать — в случае нападения я только всем помешаю.

— Почему? — я, глядя куда-то в стену, вновь сощурила глаза, как будто где-то там должен быть написан нужный мне ответ на заданные вопросы, — А-а… А что Вам нужно? Ну-у, чтоб Вы взяли меня на работу? Я… Могу готовить… Пустыни…

Я еле сдержала громкий глуповатый смешок; надула щёки, и, чувствуя, что они сейчас вот-вот порвутся от сильного внутреннего напряжения, театрально кашлянула пару раз в кулак, тут же вновь приводя себя в вид эдакой царевны Несмеяны…

— Десерты-ы-ы, или чистить… Делать комнату чистой…

Казалось, от стыда мои щёки горели так, что, прикоснись я к ним своей леденящей душу и кожу рукой, и на местах соприкосновения останутся ярко-белые пятна.

Боже мой, «Делать комнату чистой» — это, конечно, сильно, но мигрантка с ужасным акцентом, не знающая языка страны, в которую переезжает, да к тому же пытающаяся устроиться на простенькую работу типа уборщицы или дворника — самый последний образ, в который я хотела бы сейчас вжиться, понять персонажа и осознать, как я сейчас выгляжу со стороны.

— Исполнять работу горничной! Я хочу лишь еды и крыши под, э-э-э, за… Над головой. Деньги мне не нужны.

Не зная, как продолжить свою слёзную речь, я замолкла, уставившись в пустоту, куда-то сквозь Сиэля и окно позади него.

И снова воцарилась тишина. Будто я одна здесь умею мало-мальски выдавливать из себя классические драматичные речи. Ну же, аниме мальчик, скажи что-нибудь такое же пафосное и наполненное чувствами!..

Я громко выдохнула, на секунду прикрыв глаза.

Да, умолять — это всё, что я могу на данный момент. И то это, как бы сказать помягче для себя, не слишком-то помогает, особенно учитывая тот факт, что делать этого я вообще не умею. Я вообще не специалист в мольбах и прошениях. Как мне кажется, если соединить все факторы, влияющие в данный момент на ситуацию, в единое целое, и примерно подсчитать (точнее, взять из своей головы примерную цифру) процентную вероятность благоприятного для меня исхода, то это, извините меня, пиздец, и долгие нудные размышления об этом мне тут уже, увы, не-по-мо-гут.

— На этот раз-

От такого резкого и нелогичного выпада я даже подпрыгнула на своём месте, взглянув сначала на вечно-довольного-мистер-эпицентр-этого-мира, затем только на, как оказалось, открывшего рот Сиэля.

— …Я закрою глаза на твоё странное поведение и разрешу тебе остаться здесь, — он, мельком повторив свой оценочный взгляд на меня, уже собирался отворачиваться к окну, — И прекрати мне врать и распускать нюни — в следующий раз я этого не потерплю. Себастьян, покажи ей здесь всё.

Я поначалу даже не поняла, что он только что сказал. Где тут запятая в предложении «Казнить нельзя помиловать»?! Почему ты вообще сказал это таким скучающим, ровным тоном, и как это вообще понимать? Боже, дай мне сил не начать вырывать волосы от нервного истощения на глазах у этих людей.

— Да, мой господин.

Себастьян подошёл к двери и открыл её, галантно протянув руку в мою сторону.

Я не уверена, что так вообще делают в сторону слуг и прочих низкоквалифицированных работников… Значит, я так и осталась миледи и теперь иду на улицу? Отлично, весь мир — мой дом…

* * *

— Э-э-э… Здравствуйте.

Казалось, что упавшая ложка, так яростно намываемая Мейлин, отдалась пронзительным гулом в ушах всего поместья — настолько звонкой была тишина, в которой меня «радушно» поприветствовали новоиспечённые коллеги. Хоть за оружие не схватились…

— П-п-п-привет.

И не смотрите на меня так удивлённо — я сама в шоке и ужасе. Людей ни разу не убивала, а в списке жильцов каким-то образом оказалась. Хотя, возможно, я здесь в качестве пушечного мяса?!

…И Мейлин. Смотрит на меня так, будто я убила всё её семейство…

…да, конечно я понимаю, что кричать что-то про отца, сына и святого духа и кидаться подушкой было весьма глупо, невежливо, и, самое главное, вполне могло навеять мысль о том, что я ненормальная маразматичка с нестабильной психикой, и что вот сейчас я хотя бы криво-косо пытаюсь со всеми познакомиться, проявляя максимальную (по моим меркам) робость, а через пять минут я буду злобно хохотать и начну всех как зомби кусать за шею и рвать на куски. Или достану нож и буду себе рот вырезать пошире, чтоб побольше еды туда поместилось…

Нет, всё-таки, надо внести какие-то поправки в наши взаимоотношения, донести хотя бы, что я не социально опасный шизофреник, а, ну там, не ожидала, что не убегу и не откину коньки, прежде чем столкнусь с ней лицом к лицу ещё разок. Политика у меня такая в отношении странных снов про аниме, понимаете ли.

— Так ты у нас новенькая, да? Мне казалось, что ты будешь гораздо взрослее…

Я попыталась придумать ответ на столь странную фразу повара, но, когда с пониманием того, что я вряд ли смогу придумать что-то толковое, пришло и понимание забавного факта, что Бард не знает меня, а я — не знаю, знаю ли его, и, может, я сейчас пошучу в ответ, а он меня взорвёт? Типа, нет, лучше не рисковать.

Я молча пялилась на своих новоиспечённых «каллек», которые совсем не торопились представляться мне. Небось думают, что раз меня подозревают в шпионаже сами Себастьян с Сиэлем, значит, так оно и есть, значит, рассказывать о себе не надо — я или знаю, или сама всё узнаю.

И в таком случае, стоит мне хоть раз дать слабину, назвав кого-либо по имени до того, как они представятся, либо случайно ляпнув какой-нибудь неизвестный широкому окружению факт, который я не могла знать сама или узнать с помощью дедукции для начинающих — всё, факт шпионажа доказан, шпион сама залезла со сломанной ногой в печку, ничего не знаем.

Что там Себастьян говорил — в Италии десерты готовят на жире… Или на сале? Или не десерты, а какой-либо конкретно приготовляемый десерт? Разницы нет — я ведь не итальянка, поэтому из меня здесь скорее сделают холодец.

Отчаянно быстро пытаясь продумать тактику поведения в стиле молчаливого, но не достаточно подозрительного партизана, я пыталась отогнать тревожно-паникёрские мыслишки о том, что вот сейчас я скажу одно слово, и начнётся: «У-у-у-у, она точно шпион, гоните её, насмехайтесь над ней!»

— М-м… Ага, — это я. Всего лишь промычала в ответ то ли на чью-то брошенную во время моего тяжёлого мыслительного процесса фразу, то ли на существующий только в моей голове диалог разоблачении меня.

И все, как в фильмах ужасов, медленно развернулись, смотря на меня то ли недоуменным, то ли осуждающим, то ли ещё каким взглядом, так что мне опять захотелось вжаться в стену позади меня. Подумалось, что даже пыль с укоризной пялилась на меня, ибо сейчас я не могу объяснить, почему у меня такое ощущение, будто на меня глядит половина населения планеты.

Я сделала вид, что мне всё равно, хотя на самом деле была максимально смущена такой ответной реакцией на мою короткую фразу. Что, неужели я так долго думала, так сильно погрузилась в себя, что ответила спустя полчаса после последнего сказанного в этой комнате слова?! Или, может, с самим содержанием ответа что-то не так?

Да что ж такое, как же с вами сложно!

«Пожалуй, даже думать сейчас-то будет не очень-то умно и уместно,» — подумала я, и, сев на табурет возле стены, начала бессмысленно болтать ногами назад-вперёд и вправо-влево, а заодно искала, чем бы заняться (ведь сегодня у меня, скажем так, пилотный рабочий день). В конце концов, я начала просто бесцельно пялиться в стену.

Всматриваться в серый кусок копчёного бетона, как правило, довольно скучно, если ты не пытаешься по виду копоти определить, что пыталось приготовиться на завтрак «юному господину» этим утром, и вскоре я начала делать зарядку для глаз, точнее гулять взглядом по комнате: например, напротив меня висела смутно знакомая кучка колокольчиков (для призыва слуг?), и, как думается мне, с ней у меня и будут большие проблемы, так как колокольчики не подписаны, а мой топографический кретинизм и кошмарная визуальная память порой бьют все рекорды. Сегодня они ещё и объединятся в единое целое, прихватив с собой мою плохую образованность в области иностранных языков, и в итоге я просто буду постоянно хвостиком ходить за Мейлин, либо сидеть на кухне и плакать, пока кто-нибудь не объяснит мне, куда идти.

Или вот ещё — чересчур высоко подвешенные шкафчики с посудой (мне кажется, или в этой комнате всё для Себастьяна?!), под которыми Мейлин всё пыталась извернуться как-нибудь половче и поизвращённей — на мой взгляд, если точнее, занималась фигнёй. Чем точно — сказать не смогу, да и зачем мне, если и процесс выглядит весело и без контекста?

Она тщетно пыталась что-то выковырять с верхней полки, — молча, сердито и усердно. Я смотрела на неё и уже даже начала мычать себе под нос песенку мышонка про чудесный день, а она за всё это время не издала ни единого звука — ни хрипа, ни стона, кажется, даже дышать уже перестала. Зато стульчик под её ногами (к слову, на вид уже совсем старый и поношенный жизнью) скрипел так громко, что, кажется, всем окружающим (и даже Себастьяну, шлявшемуся непонятно где) вот-вот заложит уши. Или их, по крайней мере меня, контузит от этого гадкого и затрагивающего глубины души звука.

Уже буквально через несколько десятков секунд абсолютного взаимоигнора у меня кошки начали на душе скрести от такой печальной картины:

— Эм. М-м… — пытаясь подобрать слова получше, я на секунду потупила взгляд, и, похоже, вновь привлекла внимание Мейлин, переставшей пытаться всех заскрипеть своей табуреточкой до посинения, — Я могу тебе помочь?..

А, ну да, глупое предложение. Как минимум потому, что Мейлин несколько (я бы сказала, что достаточно заметно) выше меня, и единственное, что я могла бы предложить, — это стать дополнительной табуреткой. Я уже было собиралась начать биться о стену от столь неловкого момента…

— Не могла бы ты найти мне табурет повыше?

— Что?

Мы обе одновременно взглянули друг на друга с растерянностью. Затем я, додумавшись, что, наверное, она не сказала «нет», но и не сказала мне достать что-то там вместо неё, значит закономерно было бы попросить… Какую-нибудь подставку, что ли? И, не дождавшись переформулировки просьбы на английском, неловко, почти как пингвин заковыляла к выходу.

Долго ли коротко ли я шаталась по соседним комнатам, слёзно выпрашивая у местных приведений подсказать мне дорогу до чего-нибудь подходящего и обратно, я всё-таки нашла кое-что даже лучше, чем стремянка или стопка толстых книжек — это была высокая табуретка, чем-то похожая на детский стульчик, знаете, со столиком такой, чтобы детей за общий стол не сажать, но уже с отвалившимся столиком. Видимо кто-то кинул и забыл его в комнате лет эдак десять назад, и никто не смел трогать этот призрак прошлого, давно уже покрывшийся толстым слоем пыли… Пока не пришла я.

Я с трудом затолкнулась в дверной проём, таща впереди себя увесистую недотабуретку.

— Я… при… нес… э-э-э… ла.

Тишина меня смутила. Я покрутилась вокруг себя — в комнате ни души. Абсолютная пустота, даже собственное дыхание будто в два раза звонче стало.

— Ах, ну и!.. — кинув табурет под столешницу, я вознамерилась посидеть в углу какой-нибудь тёмной комнаты, но, едва сделав шаг в сторону, случайно наткнулась на «великого», «непревзойдённого» демона-дворецкого.

— Так-так… Ну и что здесь происходит?!

Он окинул меня снисходительно-уничижительным взглядом, и, захлопнув свои доисторические часики, с тяжким вздохом произнёс:

— Разве тебе не говорили, что необходимо присутствовать при трапезе юного господина?

— Э-э-э, нет, извините, не зна… ла, я уже и… ду. Ага.

И я, растеряв весь свой пыл, пытаясь нащупать воздух позади меня, в смятении попятилась спиной к открытой двери, но, позорно ударившись спиной о дверной косяк, с приглушённым, хриплым стоном, всё-таки решила, что это было не самой умной идеей, и, развернувшись, вышла в коридор с чувством, будто я только что открыла самую проблемную главу в моей жизни.

Теперь, может, поместье и не казалось мне совсем уж зловещим и мрачным, как тому мужику из первой серии, но, к великому сожалению, менее непонятным и большим оно от этого не стало.

Около минуты побродив по нему, я, не привыкшая к долгим поискам нужных мест в экстренных ситуациях, начала неосознанно, как и всегда, впрочем, грызть ногти, пялясь то на мелькающие на стенах портреты и пейзажи, то куда-то в пустоту, пытаясь разглядеть там хоть какой-то намёк на лестницу или хотя бы столовую, и шагала всё сильнее и быстрее.

И всё же по моим подсчётам где-то за полторы-две минуты расторопных поисков я сумела при мало-мальском проблеске ума найти лестницу посреди кучи длинных, уставленных дверьми коридоров, и начала думать…

А мне, собственно, вверх или вниз идти надо?