— Эй, ты что делаешь? — шикнул на меня Данила.
— Не шипи, а прикрой лучше, так быстрей отмотаемся. И зырь по сторонам, чтобы никто не подошел, — слегка пошевелив пальцами, я заставила мелкий мусор с платформы словно под действием небольшого сквозняка лететь по нужной мне траектории.
— Понял, — неожиданно было, что парень не стал спорить. Впрочем, возможно, ему тоже не хотелось полдня корячиться с ломом в обнимку. Ну, товарищ полковник, ну, извращуга, блять… Вот поэтому я как-то недолюбливаю военных. Дисциплина, отчетность, шаг влево, шаг вправо… Я птица вольная! Куда хочу — туда лечу, а куда хочу — порой сама не знаю…
Впрочем, ладно, надо признать, что Мельник — не самый плохой из встреченных мною военных. Ну, насколько вообще могут быть неплохими военные с их дисциплинарной манией и нелюбовью к «фрилансерам» типа меня.
— Шухер! — предупредил Данила. Приняв как можно более унылую позу, я перехватила отставленный в сторону лом и подмела к ведру три бумажных обрывка. Так, с платформами закончили, теперь коридоры. А там меньше обзора и меньше палева. Мусора, правда, больше, но великий и могучий телекинез все сделает за меня.
— Ты же сказала, что не можешь эту фишку юзать, — фыркнул спартанец.
— Я не могу телекинезом поднять на высоту пару метров пару килограмм. А вот с этой пылью воевать, особо навыков не надо. Да и вообще, если бы я объяснила такую мелочь, то товарищ полковник нас бы еще какой-нибудь гадостью нагрузил, у него богатая фантазия, я уже заметила…
— Это точно, — Данила чуть усмехнулся, после чего продолжил махать ломом для отвода глаз. — Слушай, я одного не могу понять — как ты это делаешь?
— Ты о чем?
— Брось, ты прекрасно понимаешь.
— Вообще-то нет. Слушай, парень, давай я тебе сейчас кое-что объясню. Мы оба паранормалы, как ты не отбрехивайся. Вот только у меня паранормальщина боевого плана, а у тебя — что-то типа «все вижу, обо всем знаю, рассказать кому — не поверят». Вот, например, смерть с косой за моей спиной ты видишь, а я — не вижу, и не чувствую. Кое-что увидеть могу, конечно, ну, например, инфракрасное излучение, или энергетическим зрением прозырить твой энергопоток и кровоток, могу увидеть кой-какие мелочи из области телепатии, но все равно — то, что видишь ты, я не вижу.
— Ты врешь. Как ты тогда Пашу спасла, если не видела, что он должен умереть? А Бориса со Степаном? Почему они живыми из Д-6 вернулись, хотя были пленкой покрыты с ног до головы, как Смирнов?
— Пленкой?
— Ну да. Она и обычно есть, но обычно она такая беловатая, или слегка серая, или еще какого-то оттенка. Если она чернеет, то шансов умереть больше. А если человек совсем черный, то это значит, что… ну нет у него шансов, понимаешь? Нет и все тут! Можно сколько угодно пытаться его вытащить, но ты только его от мутантов спасешь, а ему кирпич на голову упадет.
— Ты пытался… спасать?
— Нет, блять, я просто стоял и смотрел в сторонке! — вызверился парень. — Конечно, я пытался. Когда был ребенком, пытался еще на своей станции людей предупреждать о том, что с ними случится что-то плохое. Вот только знаешь чем это все закончилось?
— Тебе дали прозвище «дурной глаз» и поспешили избавиться?
— Откуда ты…
— Нет, я не считывала с тебя твои воспоминания, можешь не начинать злиться. Просто, нечто подобное происходит со многими нашими. В случае с некоторыми вещами МОЖНО доказать причинно-следственную связь, а в ситуации с другими, например, будучи спектралом, доказать свои способности очень сложно, а вот получить «милое» погоняло — раз плюнуть.
— Спектр… Кем?
— Спектралом. Так называют таких, как ты. Короче, сейчас вкратце рассказываю. Есть такая хрень, называется — Мироздание. Это глобальная система миров, которых дохуя и больше.
— Ну, это я знаю.
— Так вот, сам понимаешь, население в этих мирах распределено в плане мозгов и физических характеристик неравномерно: пока одни жгут ведьм на кострах веке эдак в одиннадцатом, другие по-приколу играются с собственным геномом, дабы вместо пятиста лет шестьсот можно было жить и не тужить. Изначально самой системой предусмотрен определенный процент людей для выполнения разных важных задач. Ну там, охрана барьера между мирами, отстрел тех, для кого законы не писаны и так далее. А спектралы, ну такие, как ты, раньше были кем-то вроде проводников между жизнью и смертью. Не в том плане, что как тот Харон из древних легенд, на лодке мифической души покойников переправляли, а в том… Ну вот смотри, видел, сколько по тоннелям призраков шляется? Все потому, что смерть неожиданная, от того еще более жуткая, а дела незавершенные остались. А когда спектралы были, то все было иначе. Видишь ты, допустим, что я умру условно через пару лет, подходишь и говоришь: так и так мол, помрешь скоро. Я беру к сведению, заранее пишу завещание, назначаю преемника своей деятельности, чтобы не бегали не искали в срочном порядке замену, когда я скопычусь, привожу в порядок рабочие архивы и уже потом спокойненько помираю.
— Спокойненько?
— Ну, ты же мне, как спектрал, уже рассказал, что, мол, ничего страшного, когда умрешь, посидишь некоторое время в отстойнике, а потом пойдешь на следующую реинкарнацию.
— Значит, вот куда они попадают? В отстойник, пока раны не заживут, да?
— Какие раны?
— Так, моя очередь объяснять… Короче, каждый раз, когда человек умирает, вот то… существо, которое с косой… На самой… Душе, или сущности, или как там эта хрень называется, остаются раны. Даже от простых прикосновений Смерти. И чем страшней была смерть, тем дольше времени уйдет, наверное, на восстановление души. Потому что те, кто рождаются — они целые. А уходят…
— Понятно. О, слушай, а ты можешь поговорить с Черным Жнецом? Ну, если ты его видишь и он все время стоит за моей спиной, то значит, ты можешь узнать у него, как выпилить Блуждающую Душу?
— Он меня не слышит. И не видит. И тебя, кстати, тоже, не видит, пока ты жива.
— Эм… постой-ка, а как тогда он стоит за мною, не видя меня? И что он вообще там делает? Нет, хотя что — это понятно, я ведь вроде как в любой момент могу каюкнуться…
— Пленка. На тебе ее нет. Совсем. И ты мне так и не объяснила, как ты ее с других убираешь.
— А, да, точно. Полагаю, это связано с тем, что я — Творец. Существа этой группы могут изменять существующие в системе алгоритмы, таким образом спасая жизни другим. Единственное «но» — нельзя менять момент прошлого, которые… ну, давай ты про ось синхронизации временно-пространственных потоков у Хантера спросишь, ладно? А то я большую часть теоретической пурги либо просто прогуляла, либо проспала. Ходила только на ту часть, где рассказывалось про всяких жутких тварей и про то, как их валить. А вместо всякой там истории и прочей хрени ходила в симуляторе применять теорию на практике с выломанным боевым ограничителем.
— Уроки?
— Ну да, уроки. Сетку для ловли душ снимем, связь с Базой наладим — пойдешь и сам погрызешь гранит науки.
— Ты сейчас серьезно?
— Ну, а почему я должна была говорить несерьезно?
— Потому что, — парень нахмурился.
— Если ты собираешься извиниться за то, что все это время на нас наезжал, то сейчас самое время, а мы с Кэт девочки отходчивые.
— Разбежался.
— Ну, я так и думала, что твой культурный уровень не подразумевает способности извиняться. Все-таки, это привилегия более развитых форм жизни.
— Стерва, — фыркнул парень, откладывая в сторону лом и приземляясь на груду пыльных мешков с каким-то хламом. Забросив руки на голову, устроился поудобней и только после этого сказал мне: — Ну, а ты чего стоишь? Особого китайского приглашения ждешь?
— От твоего китайского у меня кровь ушами пойдет, так что даже не вздумай, — фыркнула я и плюхнулась рядом на мешки. — Так почему я должна была несерьезно об этом говорить?
— Да потому что. Видел я, что ты вытворяешь. Если вы там все такие, то какого хуя мне там делать?
— А-а-а, вот ты про что. Ну, давай уточним несколько вещей — не вся паранормальщина идет в боевку. Ну, то есть, кто с телекинезом, устойчивостью ко всяким вредным веществам, всякой стихийной магией, а-ля «швыряемся молниями, огненными шарами, ледяными шипами и т.д. и т.п.» — тех однозначно по боевому направлению готовят. Работать на земле, как я, охранять научные группы, шататься с рейдами по Темным Мирам, выискивая всяких жутких тварей — это все боевики. Есть еще телепаты. Эти товарищи массово идут в ту работу, где надо что-то внушать, или там наоборот защищаться от внушения. Технари — эти все в ученые. Ну, собирать всякую технику, изобретать лекарства, искать способы лечить народ со специфическими особенностями. Но! Учитывай еще одну вещь — чистых боевиков, или чистых технарей, или чистых телепатов… Ну их очень мало бывает. Если, например, меня брать, то основное направление боевое, но еще я могу ломать технику какими-то там энергетическими импульсами, а при касании к человеку считаю его мысли и чувства. Ну и добавь сюда видение всяких энергоструктур. Как так получилось, что во мне все это намешалось — рассказывать долго, но там несколько факторов повлияло — от наследственности и разработок предков по различным направлениям деятельности до любви искать приключения на свою жопу. Что же насчет тебя… Ну, боевка у тебя на нуле, я уже заметила, так что тебя в принципе на отдельную работу выпускать нельзя. Но знал бы ты, сколько наших, в смысле, Творцов, уписались бы кипятком от радости при появлении в команде человека, который может ВИДЕТЬ, что именно надо менять. Блять, я на первый свой квест влетела, зная сюжетную канву наперед, и то действовать приходилось на грани фола. На втором выступала в качестве поддержки старшакам — и опять траблы с тем, «как бы всех спасти и никого не обидеть». Третье задание — мрак полный, начало событий знаем, дальше — на свой страх и риск, повезло еще, что малой кровью везде отделались. А вот в конце третьего задания я таки набрела на Спектрала. Ты бы знал, насколько меньше стало проблем. А тут еще один сидит в постапокалиптическом мире, хуй пинает, вместо того, чтобы делом заниматься…
Хриплый смешок со стороны парня — и он в шутку пихает меня плечом.
— Гыр, — отзываюсь я, но сдачи дать не тороплюсь. Еще улетит на пару-тройку метров, а мне потом оправдывайся, что случайно человеку что-то там сломала…
— Ты не «гыр», ты «ш-ш-ш» должна говорить, насколько я понял.
— Ты пробовал у домашней кицунэ добычу отбирать? Рычат так, что фору собакам дают.
— Не знаю. Я не помню кошек. У нас дома их не было, а после войны на поверхности только собаки остались.
— Грустно, — я вздохнула. Все-таки, иногда я забываю о том, что местную фауну сильно покоцало.
Данила тоже вздохнул. Судя по моим ощущениям, сейчас будет какой-то серьезный разговор.
* * *
Уборка территории заняла намного меньше времени, чем они планировали. И все это время, да и вчера тоже, это существо вело себя так, будто... Будто в нем намного больше человеческого, чем Даниле показалось на первый взгляд. Решив все-таки задать мучавший его вопрос, парень поерзал на мешке, устраиваясь поудобней, и только после этого спросил:
— Слушай, а… Почему на тебе так крови много? Я когда в первый раз увидел, ошалел. Знаешь, тут всяких маньячил порой встречаешь, но чтобы кто-то уничтожил больше десятка тысяч людей за день — это впервые.
— Больше десятка тысяч, говоришь… А, точно. Это Питтсбург. Ну, у Кэтрин дома был такой регион, Столичная Пустошь. Она в основном там тусовалась. Это окраины Вашингтона, ну и немного — сам город, где завалов немного. А на севере — Питтсбург. Что-то типа промышленного центра. Там сохранилось много оборудования и расходников для производства боеприпасов, оружия и так далее. Управляли городком работорговцы, для их нужд ловили население по всем окрестным регионам. В общем, мы туда попали, когда один человек якобы вырвался из города и пришел за помощью. Там еще было замешано лекарство от троговой болезни, но это слишком долгая история. Догадайся, что сделала с руководством Питтсбурга девочка, которая очень не любит работорговцев?
— В одиночку? Больше десяти тысяч?
— Нет, конечно. Процентов двадцать из них погибли от моих рук, все остальные — по моей вине. Ведь это я отключила освещение в Питтсбурге. Это я дала рабам в руки оружие. Это я уничтожила основное руководство города, оставив мелких сошек «на местах» без поддержки. Это я испортила их боеприпасы. Я перепрограммировала роботов с заводского двора стрелять во всех, кроме людей с определенной одеждой. Так что да — для Мироздания моя ответственность за уничтожение этих людей ничем не меньше ответственности тех, кто нанес им последний удар.
Девчонка дернула головой, поворачиваясь к темному углу.
— Артем? Что ты тут делаешь?
Не прошло и двух секунд, как им навстречу вышел новичок.
— На всякий случай присматриваю за тобой, — криво усмехнулся он. — А если серьезно, то… Скажи, а сколько крови на мне?
Данила не сразу понял, что вопрос адресован ему. Уж очень сильно привык он к тому, что у него никогда ничего не спрашивают, а слова не принимают всерьез.
— Полагаю, ты хочешь узнать, на ком кровь янхаров. На тебе.
Артем вздрогнул.
— На ней, — Данила показал пальцем на девчонку. — На Хантере, на мне, на полковнике, на всей группе Ульмана и на остальном Ордене. На тех, кто нашел ракетные базы, на тех, кто помогал тебе добраться до Полиса. Мне не надо видеть их, чтобы знать, что мы все виноваты в их гибели.
— Нам не нужно было их убивать, — судя по всему, ноги Артема подкосились, потому что он сел на мешок, приваливаясь спиной к плечу Рин. — Знаете, там, на вершине башни… Они говорили со мной. Они показывали мне нас, какими видят. Они сказали, что хотят мира и я… Я не знаю! Ничего не знаю! Я сам навел на них ракеты. Уничтожил целую расу вот этими вот руками… Это неправильно. Должен был быть другой выход. Мы его не нашли.
— Почему же? Он был, просто мы не стали им пользоваться. Давай представим, что ты не стал действовать по плану Хантера, меня не занесло в вашу реальность и все в таком духе. Несколько набегов спустя Черные полностью уничтожили ВДНХ, а следом — все метро. Полис бы сопротивлялся дольше остальных, но люди, какими бы сильными они не были, против мутантов-психокинетиков не особо котируются. Человечество в конкретно взятом мире уничтожается, наступает эра янхаров. Рано или поздно, но они находят способ вырваться из этого мира и тогда — глобальная войнушка с Базой, в ходе которой может погибнуть не один альтернатор. Этот исход тебя устраивает?
— Нет, но...
— Почему ты решил, что они хотят нам добра, Артем? «По делам их да узнаете их». Эти существа — не безмозглые животные и не маленькие дети, которые не в состоянии отследить причинно-следственную связь. Если ты делаешь что-то и видишь, что другому существу от этого плохо, то значит — ты больше так не делаешь. Они не могли не видеть, что от их приближения люди сходят с ума. Они не могли не видеть, что происходит с человеческим разумом при их попытке контактировать с ним. Как можно видеть, что ты своим воздействием кого-то убиваешь, а после этого — спокойно продолжать это воздействие?
— Но наверху они…
— Артем, эти твари умеют врать. Показывают часть правды, например то, какими они нас видят. А потом на это ощущение правдивости картинки навешивают кучу лапшички, которую ты, мой юный падаван, вилочкой снимаешь и послушно жрешь. Конечно, они «захотели мира», когда жареным запахло и стало понятно, что вот сейчас ты кнопочку нажмешь — и их популяция накроется пиздой. По теме, кстати, убийства невиновных — у янхаров что-то типа… Коллективного сознания или как-то так. То есть, у них нет разделения общества на «согласных» и «несогласных», как у нас и мы даже при всем желании не зацепили никого, кто «не был согласен с действующим режимом и с удовольствием подружился с людьми». Ты, если мне не веришь, с Хантером поговори. Ему больше всех от них досталось, так что поделится впечатлениями о том, что ощущаешь, когда они тебе мозги перемешивают.
— Не думаю, что это хорошая идея. Знаешь, он после того, как мы… После ВДНХ он сам не свой. Но знаешь… Спасибо. Я как-то не удосужился посмотреть на это под таким углом. Ладно, я пойду, а то еще дела.
— Ага, отлично. А, кстати, увидишь полковника — не сдавай, что мы тут прохлаждаемся, ладно?
— Понял, — парень махнул рукой и неслышной походкой пошел из тупика, где сидели Рин и Данила, на платформу.
— А на нем тоже пленки нет, — тихо произнес Данила.
— Так, а с косой кто-нибудь за спиной стоит?
— Нет.
— Блин, и тут я выебнулась. Хотя, тебе надо будет Дашку показать для сравнения, если за ней тоже стоят, то это бы все объяснило. Ладно, отвлеклась. На чем мы там остановились, верней, что я сказать-то хотела… Артема жалко. На первом же серьезном деле пришлось нажимать большую красную кнопку. Помнишь, ты меня спросил, «да что там платить-то», когда разговор о паранормальщине зашел. Думаю, я могу ответить на твой вопрос сейчас. Каждый человек платит за свои слова и поступки. Каждого призывают к ответу за совершенные деяния. И чем больше размах, тем выше ответственность. Полагаю, не надо говорить, что со своими способностями я могу натворить очень многое, а значит — и спросят с меня колоссально. На Базе говорят, что быть альтернатором — это уметь совершать действия и нести ответственность за их последствия. Думаю, это как ничто другое выражает определение нашей платы. Ну и плюс, я нахожусь… Вроде как на договоре с одной старой системой мироздания, из-за которой меня может в любую минуту выбросить куда угодно. Мне, в принципе, такое даже по кайфу, ну, а в прошлом, говорят, народ от этого свихался. Так что знаешь… Это, конечно, клево, что я могу бегать по поверхности без противогаза, или ударом руки переломать человеку позвоночник, или вообще поднять его в воздух при помощи силы мысли… Но это было дано не забесплатно, а в качестве инструмента для выполнения очень опасной работы, которая не прощает ошибок. Думаю, что после этого ты пересмотришь свою зависть и откажешься от ненависти по отношению ко мне. И без подлянок со стороны собратьев по оружию жить очень непросто.
— Я вовсе не… — парень попытался было оправдаться, но уже секундой спустя понял, что все бессмысленно. Черт, да она даже не применяла свою телепатию, просто считала всю подоплеку его противоречивых мыслей и чувств по отношению к ней.
— Знаешь, я не крутой телепат, но за годы работы слишком хорошо можно научиться шарить в человеческой психологии. Особенно в темной ее стороне. Пойдем. Думаю, нам самое время отчитаться полковнику о проделанной работе. А, и полагаю, не надо сейчас говорить очевидную вещь о том, что ты теперь можешь что-то сделать для тех людей, на которых есть черная сетка. Например — сообщить мне, ну или Артему, чтобы присматривали и, по-возможности, изменяли существующий расклад в более благоприятном направлении.
Не оборачиваясь на него, Айрин первой пошла по тесным коридорам в сторону комнаты Мельника. Поскольку Данила после разговора с ней испытывал острое желание «подвиснуть» часа на полтора, чтобы немного разгрузить свой мозг, отчитывалась о проделанной работе одна Айрин. И она же клятвенно пообещала, что больше не будет нарушать дисциплину. Данила лишь криво ухмыльнулся — он уже успел понять, что обещания подобного рода Айрин Шепард не сдерживает никогда.