Барышня и Мародёры (гет)

После разговора с портретом прадедушки Джулиана, точнее, Джулиана Второго, Вероника сообщила брату имена детей Дориана и Вителлиуса Моулов: Дориан Второй и Августус. Вооружённый этим знанием Протеус отправился в Лондон, в генеалогический архив, и там уже было нетрудно найти информацию о семьях этих достопочтенных джентльменов. Дальше тоже было всё просто, и вот красивое приглашение с текстом «мисс Розалинда Моул де Руабуржон с семьёй сердечно приглашаются на помолвку её четвероюродной тётки Вероники Моул, которая состоится 25 августа сего года в поместье Моул Форест, Лох-Ломонд, Стерлинг, Шотландия» отправилось адресату.

— Да уж, забавно получилось, — рассуждал Протеус. — Искали кузину, а нашли племянницу. Чуть не внучатую. Я надеюсь, ты не забыла написать этой нашей кузине-племяннице, чтобы она приехала пораньше?

— Разумеется, — кивнула Вероника. — Как удачно, что родители одобрили наши поиски, а значит, не против её приезда. Теперь бы только эта Розалинда не оказалась похожей на тролля, а не на вейлу.

— Да не должна бы, — нахмурился брат. — Наоборот, я полагаю, что она должна быть красавицей.

— Ну, так-то, да, должна, — скептически покачала головой сестра. — Хотя названные такими претенциозными именами девушки обычно оказываются далеко не красотками. Расскажи лучше ещё раз, что там за романтичная история получилась.

— Да я тебе уже три раза рассказывал, — рассмеялся Протеус.

— Расскажи в четвёртый. У тебя с каждым разом всё интереснее получается.

Польщённо улыбаясь, он начал рассказ:

— Дориан Второй Моул, похоже, так гордился своим именем, что не мудрствуя лукаво назвал сына Дорианом Третьим. Жил-жил этот Третий в городе Париже, не тужил, видимо, поскольку жениться так и не удосужился. Хотя и при деньгах был, и не тролль какой, и чистокровный колдун, как-никак.

— Не считая прабабушки вейлы, — вставила с усмешкой Вероника.

— А может, как раз потому и разборчивый оказался, слишком. А в это время, там же во Франции поселился его дядя Августус с супругой. Ну, и понеслось: у Августуса Моула была-таки дочь. Первая в семье Моулов после Стеллы.

— И она-то как раз была полувейла!

— Вот, может это и сыграло роль… Кровь-то, как известно, не водица, поэтому оказалась она и вправду красавицей. Женихов у неё было пруд пруди. И надо ж было такому случиться, влюбился в неё и Дориан Третий.

— В собственную кузину?

— Ой, да ладно, «кузина»… Сириус тебе такой же троюродный кузен, и ничего, это не помешало нашим родителям… Ладно. Дальше ещё веселее получилось. Пока родители этой красавицы выбирали, кого из претендентов осчастливить дочкой в качестве супруги, девицу похитил самый настоящий разбойник. Увёз в горы, как полагается злодею, а там оказалось, что он не просто разбойник, а ещё и граф. Вот этот самый, де Руабуржон. Красавица поплакала-поплакала, а потом решила, что граф вообще-то не худший вариант, хоть он и в отцы ей годился. Так они и поженились. Тем временем в Париже, конечно, на ушах стояли все, включая и Дориана Третьего. Искали-искали, столько палочек переломали, не могли найти. А потом они, граф с графиней, сами нарисовались, родителям графини в ножки упали. А тем что делать? Дочка-то с животом уже. И супруг вроде как законный. Делать нечего, благословили. И поехали всей семьёй жить в замок в горах. Всем стало хорошо…

— …Кроме бедного Дориана.

— Вот именно. Я так понял, все считали, что он из-за этого умом слегка тронулся, но вроде не буйный был, так что на него внимания особого не обращали. Купил он домик в деревне у подножия тех гор, и жил-поживал вроде отшельника, хотя регулярно в Париж наведывался, особенно когда становилось известно, что граф с графиней на приём какой выезжали. Никак не мог он забыть свою любовь и желал смотреть на неё хоть одним глазком издали.

— …Прошло пятнадцать лет…

— Ага.

— Обожаю то, как ты рассказываешь! Тебе бы сказку написать про нашу семью, а? Или это… как у маглов, дамский р-роман, — захихикала Вероника.

— Что ж, я подумаю. Так вот. Граф с графиней повезли свою дочь Оливию на её первый бал. И надо ж такому случиться, встретился им там бедолага Дориан! И эта девушка, — считай, племянница его, — ему показалась так похожей на мать, что он чуть совсем с разумом не расстался. По возвращению он отмылся, нарядился, да и поехал свататься, чтобы на этот раз уж точно не опоздать.

— Стой, а сколько уже ему лет-то было?

— Ну, сколько… Да около сорока… Может, чуть больше. Нормальный возраст, чтобы жениться.

— И что?

— И всё. Приняли его как полагается, выслушали, он ещё о родстве с графиней вовремя упомянул. Человек небедный, вполне приличный, колдун чистокровный… Что тянуть?

— А девушка? Согласилась?

— Во-первых, девушку никто спрашивать не собирался. И сейчас-то, как ты знаешь, не всякие родители интересуются желанием дочери, а тогда это и вовсе было не принято. К тому же, граф не больно-то её мать в своё время спрашивал. Во-вторых, отец её не просто же так разбойником прозывался, характер наверняка был тот ещё. Так что, девушка, я так понял, хоть за гоблина согласилась бы замуж, лишь бы от папеньки с маменькой свалить. А тут, значит, не самый плохой вариант подвернулся.

— Всё равно, странно. Почему они согласились…

— Я конечно точно не знаю, но мне кажется, что папаша-граф, уже будучи в годах, решил дочку поскорее с рук сбыть. У них к тому времени ещё и сын подрастал, и, чтобы не делить наследство… А может, графиня захотела, чтобы её дочь стала Моул.

— …или пожалела бывшего жениха.

— Может, и так. Но как бы там ни было, Оливия вышла замуж за своего троюродного дядю и дочку ему родила. Так что, теперь эта семейка заявится на твою помолвку.

— Да уж, интересно посмотреть, что ж там за красавица Оливия, из-за матери которой этот сыр-бор разгорелся.

— Меня гораздо больше интересует, что за красавица Розалинда. Она ведь с кровью вейлы по обоим родителям…

— Думаешь, это как-то проявится?

— Не знаю. Надеюсь. Повторюсь ещё раз, только такая девушка может вернуть парня… на путь истинный.

…Через какое-то время пришёл долгожданный ответ на то приглашение. Розалинда Моул написала, что очень рада будет познакомиться с родственниками в Англии, и родители разрешили ей прибыть на неделю раньше, а сами будут 25 августа в 10 утра.

Все Моулы полным составом встречали гостью утром 18 августа. Все впились взглядами в камин, и, казалось, даже дыхание затаили. Раздался громкий шорох, и в гостиную ступила девушка в зелёной дорожной мантии. На пару мгновений все замерли: хозяева жадно рассматривали гостью, а она — их. Вероника смотрела особенно пристально. Да, девушка, примерно её возраста и роста, была действительно хороша собой. Правильные черты лица, большие серые глаза с длинными ресницами. И чудесные длинные волосы. Густые, пепельного цвета, они волнами спускались до пояса, даже с виду напоминая шёлк. Вероника вздрогнула, запоздало подумав, что возможно зря они пригласили такую красавицу… А если Джеймс...?

Она тут же покосилась на Протеуса. Нет, он не разинул рот, но похоже, только лишь потому, что полностью окаменел с виду, как под «петрификусом». Пандора Моул обратила взгляд на дочь, и той показалось, что по лицу матери скользнула тень неодобрения. Как бы там ни было, но нельзя же так стоять всю неделю. Вероника шумно вздохнула и от всей души толкнула брата локтём в бок. Тот невольно охнул, оживая.

Пандора опять посмотрела на гостью и радушно улыбнулась:

— Добро пожаловать, мисс Розалинда Моул! Мы рады приветствовать тебя в Моул Форест.

— Здравствуй! Доброе утро! — вразнобой заговорили остальные с явным смущением.

Гостья же ещё раз обвела всю семью взглядом и тоже улыбнулась. Ничуть не манерно, без всякого превосходства, вполне искренне.

— Добрый день. Я очень рада видеть всех вас, — она говорила по-английски с заметным французским акцентом. — Меня зовут Розалинда, но можете называть Розой.

— Моё имя — Пандора, — представилась хозяйка дома. — Чтобы не углубляться в родство, называй меня просто тётей.

Остальные тоже представились. Заслышав имя Вероники, Роза подошла к ней поближе. Вероника смотрела на неё всё ещё настороженно, но та выглядела очень дружелюбно:

— Так это ты Вероника, которая написала мне такое милое письмо с приглашением? Поздравляю с будущей помолвкой. Я и моя семья были ужасно рады, что нашлись наши родственники. Спасибо тебе. Разреши тебя обнять?

Конечно, Вероника разрешила. Вдыхая тонкий аромат волос Розы (кстати, пахло вовсе не розами, а скорее, флёрдоранжем), Вероника подумала, что, возможно, эта девушка и не будет «покушаться» на Джеймса, тем более, если ей задать нужную «цель». Надо это сделать как можно скорее.

— А где же ваши вещи? — деловито спросил у гостьи Миллидор. — Девушки в Англии путешествуют обычно с огромными сундуками.

— Девушки во Франции тоже, — улыбнулась ему Роза. — Только мой огромный сундук поместился вот в эту сумочку.

И она покачала небольшим зелёным бархатным мешочком, который висел на её локте, сливаясь с мантией.

— Тогда позвольте, я покажу вам вашу комнату, — галантно повёл он рукой в сторону двери.

— С вашего позволения, медам и месье, — слегка присела гостья.

Хозяева проводили её улыбками и кивками.

— Непростая девушка, — покачал головой Мариус.

— А мне она показалась довольно милой, — отозвался Протеус.

Вероника пристально посмотрела на него: 

— Пошли, поболтаем. Пока гостья не спустилась к завтраку.

— Не задерживайтесь, — сказала им в спины мать, — завтрак вот-вот будет подан.

…Вероника буквально втолкнула брата в свою комнату.

— Ты что это творишь, а?!

— А что это я творю? — непонимающе заморгал он.

— «Она показалась мне довольно милой!» — передразнила она. — И это говорит парень, который вот-вот будет помолвлен с девушкой, которую, якобы, любит!

Он покраснел.

— Но она же и вправду хорошенькая…

— Вот именно! Хорошенькая! Даже слишком! Ты для чего затеял всё это? Забыл? Чтобы эта почти-вейла обаяла Сириуса Блэка! Си-ри-у-са! А не тебя самого! А Миллидор? Улыбки глупее я у него на лице в жизни не видела! Представь, что может быть, когда она улыбнётся моему Джеймсу!

— Ох ты-ы… — почесал он в затылке. — Про Поттера я и забыл…

— Ну, конечно! — всплеснула она руками. — Зачем тебе помнить про Поттера! Он же всего-навсего любовь всей жизни твоей сестры!

— Ну, ладно, ладно, не волнуйся.

— Я не волнуюсь, — надула она губы и отвернулась. — Зачем мне волноваться? Ну, подумаешь, мой жених бросит меня в день помолвки! Пустяки, правда же!

Протеус подошёл и обнял расстроенную сестру. Она шмыгнула носом.

— Поттер всё-таки любит тебя, — сказал он, хотя немного неуверенно.

— Немедленно напиши Сириусу. Пусть прилетит прямо сегодня. Ну, завтра. Мы должны как можно скорее их познакомить.

— Да, да, конечно… Я напишу ему. Прям’ сразу после завтрака. А почему не хочешь написать сама?

— Я не могу. Это неприлично. Я невеста. Я не могу приглашать в гости какого бы то ни было парня. Даже друга своего жениха. Тем более что он мой бывший, так сказать, жених.

— Но ты же не помолвлена пока.

— Тебе трудно взять перо и написать пару строчек?

— Конечно, мне не трудно. Ладно, пойдём завтракать.

…Розалинду посадили за стол между Пандорой и Миллидором, они и ухаживали за гостьей. Особенно старался Миллидор, совсем не обращая внимания на подозрительные взгляды, которые бросали на него остальные. После завтрака он собрался показать девушке окрестности. С ними захотела пойти и Марсия. Роза охотно болтала с ней, а вот Миллидор, казалось, не очень был этим доволен, хотя обычно ему нравилось гулять с младшей сестрой. Вероника напомнила Протеусу, что ему нужно «кое-что написать» и тоже засобиралась на прогулку. Тогда Пандора, обратив внимание на ещё более нахмуренные брови старшего сына, шепнула что-то мужу, и тот с деловым видом позвал Миллидора в кабинет. Так что, на прогулку отправились только три мисс Моул.

Вероника хотела поговорить с Розалиндой, но никак не могла начать. Зато Марсия стрекотала за троих, ей было любопытно всё знать о новой родственнице. Роза охотно рассказывала и о себе, и о своей семье, и о жизни и учёбе во Франции. Незаметно они вышли к озеру. Разговор сам собой стих, девочка побежала к воде, а Вероника и Розалинда уселись на скамейку.

— Твоя сестра… Она такая шустрая, — сказала Роза, — не упадёт в воду?

— А? — вынырнула из своих невесёлых дум Вероника. — Нет, всё нормально. Там мелко. Но если ты беспокоишься…

Она немного рассеянно помахала волшебной палочкой, устанавливая у кромки воды защитный барьер, который, впрочем, не мешал Марсии кидать в воду камешки и палочки.

— Я завидую тебе, Вероника, — внезапно вздохнула Розалинда.

— Ты? Мне?! — изумилась та. — Почему?

— У тебя такая милая семья. У тебя есть братья и сестра. Вы все такие милые, добрые и так любите друг друга…

— Только не говори, что родители тебя не любят.

— Конечно, любят. Но у них больше нет детей. Мне так хорошо в Школе, там много подруг. А дома… как это сказать? Бывает скучно. Поэтому я очень порадовалась твоему приглашению. Помолвка, свадьба. Это так мило. И много гостей. Я очень люблю познакомиться с новыми людьми. У тебя, наверное, много друзей. Я буду рада познакомиться со всеми твоими друзьями. Они, я думаю, такие же милые как ты.

— О да, — Вероника усмехнулась, сразу вспомнив про того из своих друзей, к которому слово «милый» подходило менее всего. Всё-таки хорошо, что Северуса Снейпа не будет на помолвке. Для всех хорошо.

— Ты сказала, что у тебя много подруг в школе. А друзья? — и наконец Вероника осмелилась приступить к интересующей её теме: — А парень у тебя есть?

— У меня есть знакомые юноши. Но такого, чтобы как видела его, так сердце замирало — нет, такого я ещё не встретила.

Вероника незаметно перевела дух.

— А ты хотела бы такого встретить?

— Конечно, — улыбнулась Роза. — Любая девушка хочет. У тебя наверное именно так с твоим женихом? Замирает сердце?

— Да, замирает, — кратко ответила Вероника и мысленно добавила: «Только я совсем не уверена, что замирает сердце и у Джеймса». — Вот поэтому я и хотела бы кое о чём тебя попросить.

— Да, конечно, — заинтересованно посмотрела на неё Роза.

— Видишь ли… — и она заторопилась: — У моего жениха Джеймса есть три друга. А у меня — три подруги. Мы все учимся вместе. Я, конечно, захотела, чтобы из всех нас получились пары, понимаешь?

Роза кивнула:

— Понимаю. Это очень мило, когда пары дружат.

— Но Марлин, это старшая наша подруга, стала встречаться с моим кузеном Фрэнком. И вот поэтому один друг Джеймса остался без девушки. Этот парень, он не просто парень, он наш родственник по маминой линии, поэтому мы с Протеусом решили познакомить его с кем-то из наших родственниц по другой линии, папиной. И нашли тебя.

— Ты хочешь сказать, что вы пригласили меня для какого-то парня?

Вероника едва не ляпнула «конечно, да!» но тут же осеклась, заметив, что Роза слегка нахмурилась. Пришлось выкручиваться:

— Конечно, нет! Моя помолвка, потом свадьба — это же очень значительное событие. Всегда хочется на свадьбу пригласить всех родственников. Про родню по маме мы кое-что знаем, а вот про папину родню… Не знали до сих пор почти ничего. Поэтому я и все мы очень обрадовались, когда нашли тебя и твоих родителей. Но потом уже я подумала и о том нашем друге, который остался одиноким. Было бы просто замечательно, если бы он тебе понравился. А вдруг именно Сириус Блэк — твоя судьба?

Вероника воодушевлённо смотрела на Розу, широко распахнув глаза. Она очень старалась казаться искренней.

— Значит, его имя — Сириус Блэк, — задумчиво сказала Розалинда. — Что ж, красивое имя и достойная фамилия. Кто знает, может ты и права…

Вероника была очень рада, что ей не пришлось ни рассказывать всю правду, ни врать. Полуправда как всегда выручила её. Ну, а теперь она уже была в своей стихии:

— Кстати, я могу довольно легко это проверить. Хочешь?

— Проверить? Как это?

— Ты же знаешь про Амортенцию?

— Знаю. Ты хочешь, чтобы я пила Амортенцию? Странный у вас в Англии способ знакомить людей.

— Да не пить её, что ты, — замахала руками Вероника. — Просто понюхать. У меня как раз есть несколько флакончиков. Не с собой, конечно! — быстро прибавила она в ответ на изумление Розы. — Дома. В моей комнате. Сейчас вернёмся и проверим.

…Розалинда очень заинтересовалась предложением Вероники, поэтому по возвращению с прогулки, даже не переодеваясь, обе поспешили в комнату последней.

Сначала хозяйка закрыла дверь на засов, а потом достала один из припрятанных розовых флакончиков. Она подала его гостье. Та рассмотрела флакон, потом открыла его и принялась вдыхать, закрыв глаза.

— Ну? Говори же, чем пахнет? — не утерпела Вероника.

— М-мм, — улыбнулась Роза, — ванильное мороженое.

— О? Ты так его любишь?

— Очень. Правда, мама запрещает его есть часто.

— Ладно, тогда я знаю, что сегодня будет в обед на десерт, — хихикнула Вероника. — Чем теперь пахнет?

— Морем. Когда я была маленькая, мы летом всегда жили у моря. Папа смеялся, когда я не хотела вылезать из воды, он говорил, что превратит меня в рыбу и посадит в аквариум.

— Ну, а третья нота какая? — нетерпеливо вскрикнула Вероника.

Вместо ответа Роза… чихнула.

— Что такое? — обеспокоилась хозяйка. — Ты не простудилась там, пока мы сидели у озера?

— Нет-нет… Это… это чёрный перец!

— Что? Чёрный перец? Точно?

— Точно. Я люблю специи, но когда в еде много перца — я чихаю.

— Да любой чихает, вообще-то, — задумчиво сказала Вероника, забирая флакон у Розы.

«И что это может значить? — подумала она. — У перца с Сириусом конечно есть кое-что общее, оба чёрные, но это слишком неявное указание. Скорее бы Сириус прилетел!»

…Но Сириус не прилетел, ни в этот день, ни на следующий. Вероника напомнила Протеусу про письмо Блэку, и он опять пообещал, сославшись, что просто забыл. А Миллидор тем временем, казалось, всё больше увлекался красавицей-гостьей. Веронике ничего другого не оставалось, кроме как всё время мешать брату оставаться с ней наедине. На всякий случай, она спросила у Миллидора, как он относится к чёрному перцу, но он ответил, что предпочитает красный, и то в небольших количествах. Прошло ещё два дня. Вероника уже начала паниковать: назначенный день помолвки был всё ближе, и если ей не удастся хотя бы временно «свести» Сириуса и Розалинду…

Конечно, Вероника понимала, что «чёрный перец» в запахе Амортенции для Розалинды мог и не означать именно Сириуса Блэка. Но выбора у неё уже не было. Хотя бы на время её помолвки эти двое должны были, просто обязаны были считаться парой. Подозрения Протеуса были, разумеется, ни при чём. По её убеждению, только считая эту красивую девушку парой Сириуса, Джеймс Поттер мог подавить в себе — вполне естественный для него — рефлекс ухаживать за ней, позабыв о своей невесте.

Откуда ей было знать, что Джеймсу за последний месяц перед помолвкой пришлось думать столько, сколько он вряд ли думал за все предыдущие шесть лет учёбы в Хогвартсе, причём на такие серьёзные темы, как его дальнейшая жизнь и семья. Он ухитрился пересмотреть свою точку зрения на очень многие аспекты этой самой жизни. И за своё поведение по отношению к некоторым людям ему стало на самом деле стыдно. Нет, он не собирался озвучивать свои выводы перед кем бы то ни было, и уж конечно не собирался просить прощения у этих людей. По крайней мере, не у всех. Но перед родителями он всё-таки извинился, чем вызвал у обоих потоки слёз счастья. Этот своего рода катарсис Джеймс почему-то приписал исключительно влиянию Вероники, а потому теперь твёрдо верил, что девушке совсем не обязательно быть ослепительной красавицей, чтобы стать лучшей, и единственной, на свете. Уж в этом он на собственном опыте убедился.