Берег моей надежды (гет)

Жизнь никогда не бывает идеальной. Занятие по хирургии у 403 группы прошло, по мнению Штольмана, "с огоньком", студенты пришли подготовленные, даже более чем, но сама Анна всю пару "плавала" между тройкой и четверкой и получила, к его большому сожалению, трояк... Судя по восхитительно красным щекам и сердито сверкающим глазам, его прекрасная студентка и, по совместительству, не менее прекрасный будущий доктор, сильно рассердилась. На него, понятное дело.

Это было ясно потому, как она промчалась мимо него, сунув тетради с записями Олегу Рожкову. Яков всерьез опасался, что вечер теперь его ждет веселый. Если вообще Анна Викторовна остынет и его не проигнорирует.

Написать что-то ободряющее? С чего бы? Не выучила же и тройка за дело! Не будет он ей ничего писать под горячую руку. Лучше вечером просто заедет за девушкой и все. Захочет — выйдет, а не захочет, то пусть дуется и не выходит. Лежать тогда новенькому телефону безжизненным кирпичом...

Отличники, они такие! Все нервы вытрепят за свои пятерки. Хотелось после занятия сгрести дурочку в объятия, встряхнуть ее, и сказать: "Ну что с тобой, Аня, это же просто оценка, тем более промежуточная. Она ни на что не повлияет. Работа у меня такая. И вообще, тяжело в учении, легко в бою!"

Анечка действительно осерчала. Яков не ошибся.

"Как же ты мог! Знал же, что у меня дежурство... да я спала сегодня меньше четырех часов, и, между прочим, уснула с учебником", — думала Аня, уныло размешивая в стакане чуть сладкий чай. В буфете радостно галдели студенты и она спряталась в углу. Погоревать, конечно. Злостность и тщательность Штольмана-преподавателя она недооценила вчера и оценила по достоинству сегодня. Яков Платонович вцепился в студентов 403 группы как питбуль. Веселый такой, злой и азартный питбуль.

Тройку получили она и еще четверо таких же бедолаг. Правда, парни, отвечавшие вместе с ней, улыбались и считали себя везунчиками. Еще бы, она, Аня ответила на 3 вопроса из пяти, вытянула всю их компанию, а они так, рядом постояли.

Это их подгруппе еще повезло. Студентам, занявшим на занятии Якова Платоновича четвертое место, Штольман поставил условный "неуд" и отправил на отработку со словами: "Не учили совсем, лодыри". Сказал, как отрезал. Правда, мельком взглянув ей, Анне, в глаза, он вдруг стал беспокойным...

А, между прочим, в четвертой подгруппе у них сдавала Таня Кичигина, находившаяся на девятом месяце беременности. Танечка уже соображала с трудом и ходила, переваливаясь, как утка. Ей не то что к Штольману на его драконовские опросы, ей просто на пары уже ходить тяжело. Какой же Яков нечуткий! Одно слово, Горыныч! Злыдень и змей!

Через пару минут, занятых грустными мыслями, за стол к Анне подсел одногруппник Олег, по меткому прозвищу "Душечка". Олежек был подозрительно ухожен, даже метросексуален, но парнем был хорошим. И учился хорошо. Дружил Олег в основном с девушками и интересы имел девичьи.

Сегодня он получил у Штольмана заслуженную пятерку и был очень рад этому событию.

— А ты молодец, Ань, здорово придумала, попросить меня всех предупредить насчет опроса, — светился счастьем Душечка.

— Угу, — мрачно подтвердила Аня, против воли вдыхая аромат модной туалетной воды одногруппника.

Зачем душиться так сильно?!

— А ты что грустная такая?! Ааааа, у тебя "тройка"... Ну, зато не отработка. А Кичигина, как миленькая, покатится. Штольман ей не в жизнь просто так не поставит. Возьмет Танька и родит прямо на отработке. А что, кафедра акушерства здесь и примет! — веселился Олег.

"Нужно попробовать попросить за Таню" — подумала Аня. — "Но только тогда, когда у него будет хорошее настроение. Пока к нему и подходить-то страшно".

— Аня, а ты не боишься, что у тебя от вечной косы залысины появятся?!... — заинтересовался Олежек.

Хорошо, что Анна отвлеклась и Душечку не дослушала. Мыслями она все возвращалась к прошедшей паре.

"Зачем Штольман так засыпал вопросами группу? Блиц-опрос какой-то придумал?! Соображать нужно было так быстро, словно не опрос это, а допрос! Ей казалось, что на каждый неверный ответ Якоа злорадно сверкал своими красивыми очами и потирал холеные руки. Когда она в очередной раз не сообразила, а другая подгруппа тут же ответила, захотелось расплакаться прямо в аудитории. Анне стало ясно, что она выучила хуже, чем могла...

Почему раньше она все успевала, а теперь нет?! Он специально, что ли, этот драконовский опрос устроил? Анне хотелось топать от досады и раздражения. Или плакать. После прекрасно проведенных выходных нащелкал ее по носу, как глупышку.

Накануне вечером она действительно позвонила Душечке, и Олежек согласился предупредить всех одногрупников о предстоящем опросе. Мол, информация получена от параллельной группы...

В больнице поспать почти не удалось. Всего четыре часа, и то, с перерывами. Это что, сон?! Бригада скорой помощи в очередной раз отличилась и привезла с улицы частую посетительницу приемного покоя — алкоголичку Катерину по прозвищу "Душилка". Эта дама сорока лет от роду работала санитаркой в местном морге. Благодаря столь специфическому месту службы спирт для внутреннего употребления она находила без особо труда и употребляла прямо на рабочем месте. Именно поэтому Душилку часто находили в районе клинической больницы. Сердобольные граждане вызывали службу помощи, и Катерину вновь доставляли в медучереждение. Если только опьянение — в терапию, ну а если вдруг травма какая или обморожение — в травматологию.

Вчера Душилка была на редкость буйной. Орала, царапалась и один раз даже укусила медсестру Миронову за предплечье. Анне никак не удавалось измерить вновь поступающей давление. После драки с санитаром пациентку пришлось привязывать к кровати и бегать потом проверять, как она себя чувствует. Благо,что утомившись, Катерина буйствовать перестала. Утомила пациентка и всех вокруг. Сил на учебники у укушенной Анны осталось немного...

День откровенно не удался. На лекцию к Штольману Аня пришла все такой же расстроенной и, вбежав по ступенькам на ряд повыше, она всю лекцию не отрывала глаз от тетради. Благо, Яков материала дал им более, чем достаточно, Аня прилежно исписала шесть листов тетради и истратила половину стержня своей любимой гелиевой ручки. Конспект она отдала на подпись через Душечку и, пользуясь тем, что Яков занят другими студентами, сбежала.

Четвертую пару отменили и Аня оказалась дома к обеду.

Она ехала домой на такси и мечтала о простых вещах — вкусном супе (у мамы должен быть выходной, а это всегда означает много еды) и своей мягкой чистой постельке.

Мария Тимофеевна действительно приготовила сегодня пятилитровую кастрюлю борща. Нет, сами они ели немного, но должен был приехать Петр, а тот ест, словно молотилка. "Быстрый, — говорит, — у меня обмен веществ!"

По мнению мамы, Анечка сегодня пришла уставшей, замерзшей, недовольной и ужасно голодной.

В такие моменты Мария Тимофеевна жалела дочь. Бегает, как белка в колесе, со своим медицинским институтом.

Когда Аня отставила тарелку и потянулась за пряником, мама не выдержала и начала выспрашивать дочь об отношениях со Штольманом.

— Анечка, у тебя с Яковом Платоновичем что?! — вкрадчивым, немного дрожащим голосом спросила Мария Тимофеевна.

— Сама не знаю, — вспомнив драконовскую пару, вздохнула Анна.

— Что случилось? — испугалась мама.

— Тройку мне поставил, — грустно фыркнула дочь.

— Аня, я боюсь, ты возлагаешь напрасные надежды на этого человека, — начала Мария Тимофеевна.

— Какие надежды? — не поняла Анна.

— Он никогда не вступает в серьезные отношения. Соня звонила, столько про него рассказала, малоприятного для нас. После развода Штольман регулярно заводит...

— Мама, хорош, остановись! Я не хочу ничего знать, тем более со слов Елагиных! — воспротивилась Анна.

— Но они его друзья, — поразилась неверию дочери Мария Тимофеевна.

— Тем более. Какие они друзья, если столь нелестно о Якове отзываются, — заявила Аня.

— Да пойми ты, Анечка, он никогда на тебе не женится. Ты влюбишься, а он попользуется, удовлетворит свое тщеславие и бросит, — выпалила свои страхи мама.

— Мама, мы не в 19 веке живем. Я хочу быть с Яковом. Не хочет, пусть не женится, — мирно кивнула Анна.

— И ты об этом так спокойно говоришь?! — не поверила мама.

— Мне еще учиться, я о замужестве не думаю, — заявила дочь.

— А стоило бы! У меня в твои года уже был ребенок...

— Сейчас времена другие. Детей заводят поздно. А я вообще, может быть, хочу жить одна, полноценно отдыхать после дежурств, вот котика себе заведу. Будем с ним спать в одной постельке, — размечталась Аня.

Неизвестно, что ответила бы дочери Мария Тимофеевна, но тут на обед заехал Виктор Иванович.

— Ой, вот и наша пропажа! — повеселел отец, впервые за несколько дней увидев свою старшую дочь.

Он приобнял Аню и поцеловал в макушку.

— Витя, ну ты хоть ей скажи?! — возмутилась мама.

В ответ на немой вопрос отца Аня пожала плечами, мол, "я тут ни при чем".

— Про Штольмана ей скажи! — не отставала супруга.

— Что сказать? Дочери сплетни от Софьи пересказать?! Я составил собственное мнение о Якове Платоновиче. Очень приличный человек. Скромный, надежный. А Софья мне кажется, сама на него виды имеет, даром что новобрачная! — возмутился Виктор Иванович.

— Папа! — расстроилась последней новости Анна.

— Откуда, скажи на милость, у тебя такие сведения, что Штольман — приличный человек? — стояла на своем мама.

— Скажем так, сталкивался с Яковом Платоновичем и в жизни, и по служебным вопросам. Везде он показал себя с самой лестной стороны.

Видя, что супруга надулась и мрачно наливает суп в тарелку, Виктор Иванович озадачился и обнял Марию Тимофеевну со спины.

— Маша, кроме того, Штольман сам у меня спрашивал разрешения ухаживать за нашей дочерью...

— Это когда это? — заинтересовалась супруга.

— Да вот, на свадьбе. Правда, выразился иносказательно, но все же...

Анна этого разговора не слышала. Придя в свою комнату, она вяло отмахнулась от мыслей, вызванных разговором с мамой, как от назойливых мух, сняла платье и нырнула под одеяло. Немного поднывала рука, укушенная ночью пьяной Душилкой, но девушка едва ли это замечала.

"Как хорошо..." — подумала она, прежде, чем уснуть. Спать Анна хотела так, что ей и не снилось то ничего.

Пять часов полноценного сна — это много или мало?

В случае с Анной, этого было более чем. Встрепенувшись, девушка посмотрела на часы — 20.00. На улице темно. Рядом с нею лежала на кровати вернувшаяся из детского сада Тонечка. Девочка жевала жареный пирожок с капустой и безжалостно тыкала жирным пальцем в экран смартфона.

— Тонечка, дай телефон! — взмолилась Анна.

— Я сейчас проиграю, — заканючила сестра.

— Дай сейчас же! — рассвирепела старшая.

— Ты все неправильно делаешь! — зарыдала младшая.

Не обращая внимание на Тонечкину истерику, Анна дрожащими руками посмотрела входящие.

Два пропущенных вызова полтора часа назад. Сброшены, очевидно, безжалостной и эгоистичной детской рукой. "Супермишка" сестре в тот момент был важнее.

Сообщение от Якова не позднее, чем час назад: "Я у твоего дома".

Он уехал! Она не видит машины во дворе...

Анна заметалась по комнате, на ходу впрыгивая в джинсы и натягивая водолазку. Нет, нет... Яков же такой самолюбивый. Зачем она проигнорировала его на лекции и вообще целый день молчала? Да что с ней, это всего лишь оценка, тем более промежуточная!

Собравшись и на ходу утешив сестру, Аня выскочила из квартиры. Родителям напишет потом!

Машина Штольмана стояла неподалеку. Не у дома. Он, все же, немного отъехал.

Добежав до черного джипа, Анна потянула ручку двери. Открыто.

Яков спал, трогательно оперевшись на руль. Увидев ее, он встрепенулся и радостно, без всякого налета высокомерия, и дневного преподавательского фыркания, улыбнулся.

— Добрый вечер, — смущенно сказала Аня, присаживаясь рядом.

— Я уже заждался, — мягко сказал Яков, нажимая кнопку зажигания. — Едем к нам? Егор сегодня задержится в спортзале...

— Едем, — храбро кивнула ему девушка.

— Ты остыла после утреннего занятия? — осторожно спросил Штольман, выруливая из спального района.

— Остыла, — вздохнула, улыбаясь, Анна. — Ты был прав, не доучила я.

— Не знаю, что на меня нашло, — зажмурился на миг Яков.

— Ничего. Тяжело в учении, легко в бою!