Вена не верит слезам... (гет)

Примечания:

от лица автора

Рихард не понял, отчего он проснулся… То ли Рекс запульнул в него мячом, то ли треклятый телефон вдруг затрезвонил… Наверное, всё-таки телефон… Хотя почему тогда так болит нос…

Размышлять на эту тему у Мозера не было времени, так как Рекс уже притащил ему трубку.

— Мозер слушает… Бёк, ну конечно, сплю… Нет, на часы не смотрел… Что случилось? Где конкретно? Уже еду… И да, найди мне кофе.

Пустой желудок по утрам — классика сыщика, любящего поспать подольше. Хорошо хоть Рекс достаточно самостоятелен, чтобы достать себе завтрак. Правда, эта самостоятельность ещё означает, что предстоит уборка на кухне, где прям посередине валяется разорванный пакет с кормом, побеждённый, но не потерявший лица, вернее, этикетки… Ладно, потом всё…

Дом в пригороде Вены, заброшенный садик, старая беседка, крыльцо со скрипучими ступеньками, ведущими внутрь ничем не примечательного дома… Снаружи не примечательного…

— Ого, — присвистнул Рихард, — да мы с тобой, Рекс, попали в музей!

Стены были увешаны репродукциями картин разных эпох. Взгляд Мозера выцепил знакомый до но мозоли на глазу «Поцелуй» Климта, на котором девушка пытается увернуться от поцелуя мужчины.

— О, Рихард, привет! Я сварил тебе кофе! — ответил Бёк, протягивая шефу чашку с ободряющим напитком.

— Что здесь? — прежде чем отпить, Рихард ещё раз внимательно осмотрел комнату. Внимание привлекли остановившиеся часы…

— Убили хозяйку дома, пожилую женщину по имени Урсула Хубер, труп обнаружила соседка, её старая подруга. Хелл с ней сейчас на кухне разговаривает. По её словам, из квартиры пропали две статуэтки из слоновой кости, большие жемчужные серьги, брошь с раухтопазом и столовое серебро. Про деньги она не знает, сколько их было и где хранила…

— А на часах время смерти?

— Это к доктору Графу, он в спальне… Её там убили…

Рихард кивнул и, отдав Бёку недопитый кофе, прошёл в спальню. Эта была небольшая комната, треть которой занимала кровать, а другую — шкаф.

— Привет, Лео!

— Привет, Рихард, — отозвался Лео, склонившийся над убитой, — ну что я могу сказать, похоже на убийство в состоянии аффекта… Удары были сильные, нанесены тяжёлым предметом.

— А на часах в гостиной время смерти, я так понимаю… Два часа ночи…

— Нет, смерть наступила между одиннадцатью и двенадцатью…

— Получается, он убил, а потом часа два-три грабил… Долго… — удивился Рихард.

— Да ты посмотри, квартира-то прямо музей! — развёл руками Лео.

— Да, — включился в разговор Бёк, — убитая работала в галерее Бельведер хранительницей, принимающей поступающие в фонды музея предметы и обеспечивающей их сохранность. Может, убийство как-то связано с её работой…

— Хочешь сказать, она потихоньку воровала ценности? — скривил губу Рихард, — пока это только предположения, но исключать, что убийство как-то связано с музеем, не стоит… Нужно проверить её связи.

— Привет, Рихард! — ответил Хелл. — Там соседке плохо стало с давлением, просит вызвать врача.

— У нас уже есть, врач, — ответил Мозер, — Лео, тебе придётся ещё поработать, чтобы не добавлять себе работы.

— Рихард, по-моему ты ещё не проснулся! — усмехнулся Лео и отправился на кухню с успокоительными каплями.

Из гостиной раздался лай Рекса.

— Рекс, что с тобой? Что случилось?

Овчарка смотрела на фигурку из бумаги, оставленную на столе.

— Что такое, Рекс? Чем тебе не нравится собачья мордочка? — спросил Мозер.

Рекс в ответ только оскалил зубы. Рихард надел перчатки.

— Ничего необычного нет… Ты думаешь, Рекс, это принадлежит убийце? — овчарка только недовольно проворчала.

— Может, это маньяк, оставляющий на месте преступления оригами?

— Пока рано делать выводы, но птичку мы заберём… Кстати, а где Леманн?

— Тесса, приболела сегодня, — ответил Бёк.

— Жаль, тогда, Хелл, ты возьмёшь на себя опрос соседей, а мы с Бёком поедем в Бельведер.

* * *

Там наших сыщиков ждала неожиданная новость: им сообщили, что обнаружена подмена картины Густава Климта «Любовь»… Пропажу подлинника обнаружила госпожа Виктория Новак, недавно вернувшаяся с работами Климта из мирового турне.

— Бёк, ты беседуешь с персоналом, а я с госпожой Новак, — скомандовал Рихард.

— Так и знал, что ты это скажешь, — проворчал Бёк, но Мозер его уже не слышал, он поднимался по лестнице. Каково же было его удивление, когда он буквально столкнулся лицом к лицу со своей подчинённой!

— О, так вот где нынче сидят на больничном! И что же это за болезнь такая, которую лечат искусством? — сказать, что Мозер был рассержен, это ничего не сказать…

-— Шеф, простите, я Вам сегодня соврала… — пробормотала Тесса, натурально краснея, — только потому, что моих близких постигло несчастье, украдена картина Густава Климта из коллекции, с которой тётя моей подруги ездила по миру… А вот и моя подруга…

Рихард не успел ничего сказать в ответ Тессе на её тираду. Его внимание целиком было сосредоточено на девушке, только что вышедшей из кабинета. Нимфа, с какой картины ты сошла? Он напрочь забыл, что хотел сказать… Даже не обратил внимание, что Тесса представила её ему. Только услышал имя… Магдалена… Красивое, редкое, невероятно ей подходящее…

— Рада познакомиться с Вами, господин Мозер… Жаль, что при таких скорбных для моей семьи обстоятельствах… — тихий, слегка сиплый от волнения голос. Мозер подавил желание обнять её и успокоить.

Но нимфа подошла ближе и обрела плоть и кровь… Этот волнующий запах духов, такой знакомый и манящий… Так вот как выглядит подруга Тессы!

Мозер открыто и совершенно беззастенчиво изучал девушку. Он внимательно рассматривал её, не упуская ничего… Голубые глаза, утончённые черты лица, облако светлых волос, собранных в хвост, тонкая шея… Взгляд скользит ниже… Благо на ней водолазка по фигуре и джинсы в обтяжку. Жадный мужской взгляд выхватывает все значимые для него детали: округлые линии груди (определённо, она не надела бюстгалтер), тонкую талию, ещё более тонкую на контрасте с крутыми бёдрами. Беря в свои руки тонкие пальцы девушки, Рихард сделал над собой усилие, чтобы не прижать её к себе и не ощутить в полной мере всю прелесть линий этого тела, преисполненного магией женственности… Ёлки-палки, а жаль… Жаль не лето, он был бы в тонкой рубашке, а она в не менее тонком платье, и тогда бы он всё прочувствовал… А вообще-то одежда здесь совсем лишняя… Стоп! Старик, приходи в себя!

— Очень приятно… Рихард Мозер…

Примечания:

"Как я ни набожен, но все же я — мужчина", как говорил Тартюф, а Рихард так и вовсе не набожен