По пеплу бродит лис (джен)

Ливень чакры ближе к утру сменился ливнем совсем обыкновенным, для любого шиноби особого вреда не представляющим. Проблем, впрочем, это не уменьшило — Менма в себя так и не пришла, и это не на шутку беспокоило Наруто, по себе знающего, как быстро оправляются джинчурики.

Даже после третьего-четвёртого хвоста он поднимался через пару часов. Исключения составляли случаи повторного опечатывания — на его первом экзамене на чунина и “весёлого” пребывания в Кровавой тюрьме. Но и в том, и в другом случае причина была ясна. И даже видна невооружённому взгляду опытного шиноби.

Однако первое, что сделал Наруто при поддержке Карин, обустроив укромное логово в корнях гигантского дерева — проверил дочь Хокаге на наличие постороннего фуин и стабилизировал основную печать джинчурики. Ничего лишнего, исключая печать Хирайшина на правой лодыжке, они не нашли, даже когда к парочке аловолосых демонов подключился заинтересованный Саске.

По всему выходило, что причина была в том, что сделала вмешавшаяся в сражение Учиха (они все молчаливо решили не называть её по имени, справедливо полагая, что могли ошибиться).

Было бы неплохо, к слову говоря…

Но накачанная под завязку успокоительным Сакура, видевшая всё из первого ряда, внятных показаний дать не могла, что, впрочем, неудивительно. Вряд ли вчерашний генин способен понять, что творит шиноби уровня Каге. Если это гендзюцу, Харуно могла его даже не заметить. Да, так оно и было, скорее всего.

Наруто чертил своей кровью метки для сдерживающего барьера.

Сакура забылась неверным сном, свернувшись в клубочек в спальнике, а потому можно было особо не прятаться. Учитывая уровень образования в Конохе — спасибо дедушке за просвещение, — местные генины не разбирались в фуин сильнее стандартной взрыв-печати или того же вещевого свитка, но светить знаниями высшего фуиндзюцу всё равно не следовало. Каким бы плохим шиноби сейчас ни была бывшая сокомандница, у неё по-прежнему оставалось много талантов — логика и хорошая память в том числе. Когда она немного отойдёт от потрясения, пусть и худая, но выучка ниндзя возьмёт верх.

Ей даже вопросы задавать необязательно — достаточно тихо наблюдать и делать выводы, чтобы передать их потом наставнику. После экзамена, вроде бы, положено писать отчёт, как о проведённой миссии? Даже если из-за Леса Хаширамы никто не заметил вспышку чакры биджу, слов Харуно достаточно, чтобы начать расследование.

И генины, владеющие такими навыками, определённо привлекут внимание.

На всякий случай и во избежание.

А они и так уже засветились, вытащив “условного противника” из-под удара. Ведь, даже если Коноха и Узушио — союзники, сейчас они соперники за звание. В конце концов, на таких мероприятиях даже шиноби одной деревни не брезгуют нападать на товарищей. Это всем известно.

Наруто прищурился, выжигая последний символ. На Саске, бросающего задумчивые взгляды на светловолосую макушку, он не смотрел, но слишком хорошо его знал.

— Теме. Даже не думай.

— Хн? — Учиха прищурился

— В этот разум я тебя не отпущу. Без Мангёку там делать нечего. Это не я и не мой отец, которого придерживал сам Шинигами. Ногицуне — тварюшка коварная, куда там Кагуе. Не каждый старший Ёкай рискнёт с ней связываться.

— Думаешь, она заметит, если кто-то вторгнется в разум сосуда?

— Я уверен, что она в курсе, даже когда девчонка попадает под слабенькую иллюзию, не то что “пришествие” посетителя.

— То есть, сидим и ждём?

Узумаки пожал плечами.

— Пока она не вырывается, можно и подождать.

Честно говоря, сейчас его занимали несколько иные проблемы, чем здравое сознание Менмы Намикадзе. Например, второй джинчурики, отправленный своим селением на выгул — Гаара.

Ещё до того, как того утащили побитые родичи, Узумаки успел раскинуть особую сенсорную технику, которой его не так давно научил Курама. Специально для джинчурики и их биджу. На первом этапе сделать это, не привлекая внимания, у него не получилось, да, и мысли были заняты другим. А вот сейчас самое то, чтобы исправиться. Но то, что он почуял, ему не понравилось — будто мало ему проблем с сестрицей.

Удивительное дело, но в этой реальности младшее дитя Казекаге, хоть и производило издалека, куда лучшее впечатление, чем в прошлом, внутри оказалось хуже и неадекватнее. И тем чуднее, что его вообще выпустили из Песка. Обычно “такое” держали в клетке, опечатанным с ног до головы, и кормили при помощи длинной палки с кружкой на конце.

Разума у Гаары но Собаку не наблюдалось.

Только злоба, ненависть и жажда крови. Воспринимал окружающее он исключительно инстинктами, и единственными неверными стопорами выступали кровные родичи. Не то, что бы они могли его как-то особо остановить, просто во время своего буйства он обходил их стороной.

То ли кто-то в этот раз переборщил с ментальными закладками, то ли было что-то ещё.

Самым странным (и пугающим) в этой ситуации было то, что Шукаку при этом глубоко спал, используемый сосудом исключительно, как безразмерная батарейка. И хотя Наруто не отрицал вероятность своей ошибки — что там, эти пара мгновений, пока действовала техника? Но больно уж непонятно.

Аж руки чесались, смотаться к лагерю пустынников и проверить ещё раз.

А заодно узнать, как это подобие берсерка контролируют. Отсидел же он первый этап под взором экзаменаторов. И даже что-то написал. Значит, мозги есть. Вообще, чем больше он наблюдал за происходящим на экзамене и за персоналиями этого мира, тем больше хотелось сложить печать и рявкнуть: “Кай!”

Ибо если всё так плохо, как видит это он — удивительно, что тут ещё кровавой бани нет.

В спальнике зашевелился, просыпаясь, Торио.

— О, Сенджу. Ты никак живой?

Хотя, что ему сделается от медицинского гендзюцу?

Алые глаза нехотя открылись, и их владелец обозрел окружение сонным взглядом.

— Узумаки, — выдохнул он. — Что случилось?

— Тебя надо спросить, — хмыкнул сидящий рядом Саске, чуть отклоняясь в сторону и позволяя Карин подойти к пострадавшему с аптечкой. — Мы успели только к шапочному разбору.

Альбинос перевёл на него взор и удивлённо рассматривал пару мгновений, пока начинающий ирьенин спаивала ему восстановитель, удостоившись благодарного кивка.

— Саске… Ты ведь Учиха?

Задать вопрос гениальнее, наверное, было сложно.

* * *

Если бы его кто-нибудь спросил, Торио сказал бы, что чувствует себя тренировочной макиварой Ли: его побили, попинали, разнесли в щепки, а потом пришла мама и, за каким-то интересом, решила собрать всё это в приличное дерево. Но поскольку генома Мокутона ей не досталось, то работала она, исключительно как медик.

Нечего сказать — хороший медик. Но дерево всё-таки не человек.

Болело абсолютно всё. И что-то подсказывало, что болеть должно ещё сильнее.

Интуиции своей он верил больше, чем своим знаниям, а потому проснувшееся любопытство, родившееся явно впереди него, уже во всю подкидывало теории, что могло бы произойти и почему. Воспоминания о случившемся туманились, как после сильного наркоза или убойной дозы снотворного.

Проигранный бой, дикий взгляд монстра в обличии генина Песка и слетевшая с катушек Менма, сжавшийся вокруг тела песок…

Девушка-Учиха с гунбаем на спине, словно сошедшая со свитка по истории. Красивая девушка.

Торио обычно не обращал внимания на окружающих в контексте сексуального взаимодействия — с его родословной и матерью проще вообще ни к кому не проявлять интереса. Он же надежда на возрождение клана: свитки со списками родовитых девушек для вынашивания будущих Сенджу лежат в кабинете Цунаде на полочке и любовно ею проверяются и перепроверяются. Ещё года два и Торио начнут с ними знакомить.

Обсуждению не подлежит, оспариванию тем более. Он давно смирился, а тут…

Он её и разглядеть толком не успел, лишь лицо промелькнуло на краткий миг, да алый взор необычного шарингана с узором…

И. Она. Его. Поцеловала.

В лоб. Но всё равно.

Прикосновение мягких, тёплых губ до сих пор ощущалось на коже. А ещё яркое, острое чувство смутного узнавания.

Он. Её. Где-то. Видел!

Но где? И когда? Мысли ополоумевшими белками бегали в голове, причиняя почти физическую боль. И только этим можно было объяснить его глупый вопрос постороннему человеку.

* * *

— Хн, — Саске сложил руки на груди и насмешливо посмотрел на измученного Сенджу. Больше всего он напоминал Учихе жертву глубокого похмелья. — Учиха.

Отрицать было бессмысленно. Они с самого начала не собирались врать, если их раскроют. Тут был вопрос правильной подачи информации. Ещё в том мире Тоби доказал: любую правду можно вывернуть так, что и очевидцы событий не разберутся.

— По факту. Но юридически из клана меня изгнали. Я имею право на фамилию.

Примечания:

Автору на печеньки:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205