По пеплу бродит лис (джен)

Примечания:

Доброго времени суток, всем, кто заглянул в эту работу и внезапно что-то в ней для себя обнаружил.

Во-первых. Я. Не. Даю. Разрешение. На. Озвучку. Этой. Работы.

Но об этом не спрашивать. Не лезть. Не приставать. Не выносить мозг. Не портить настроение.

Во-вторых, я пишу эту работу несколько лет. Для кого-то это может стать сюрпризом, но за такое время люди меняются. Эта работа росла вместе со мной, несмотря на то, что я стараюсь не отступать от задуманной когда-то канвы. Так что на протяжении всего текста, вы можете заметить, что текст меняется.

И в третьих. Продолжение пишется.

Приятного чтения.

Он открыл глаза и медленно сел, взгляду предстал знакомый пейзаж катакомб его внутреннего мира. Тусклое освещение, голые стены, тихо и сухо. Воды здесь давно нет, благо, в двадцать лет с такими глупостями можно справиться.

Голова трещала нещадно, как в те весёлые времена, когда Мадара приласкал его Цукиёми — редкостная дрянь надо сказать, не удивительно, что Саске после встречи со своим братиком при резне в клане Учиха такой мрачный ходил, странно то, что он вообще ходить мог. Это только джинчурики с их ядерной регенерацией быстро оправиться могут.

Оперевшись рукой на стену, он встал — перед глазами тут же заплясали тёмные пятна, а всё тело куда-то повело, лишь усилием воли удалось привалиться к стенке, а не от неё.

Мозг усиленно работал, пытаясь заставить разум вспомнить, что же предшествовало его пробуждению здесь. Чтобы довести его до такого состояния, что и в подсознании хреново, нужно было постараться.

Этим даже Кагуя похвастаться не могла — только Мадара, да Саске. У Учиха вообще замечательно выходило выводить его из себя.

Фыркнув на это и тут же зашипев сквозь зубы от усилившейся головной боли, костеря про себя Рикудо и его детишек — те ещё засранцы, если подумать, — он медленно пошёл по направлению к главному залу. Одна рыжая морда должна знать, что с ним произошло.

В любом случае, чтобы он оказался в таком плачевном состоянии, его нужно было либо убить — что само по себе проблематично, по вполне себе техническим причинам, вроде его явления джинчурики и шиноби уровня Каге, — либо споить новонахимиченной настоечкой от Орочимару — больше двух раз подряд его никакой состав не берёт.

Впереди, наконец, показался вход в зал биджу.

Стоило туда зайти, как его оглушило насмешливым рыком.

— Йо! Покойничек!

Зал был всё таким же огромным, как и когда он оказался здесь впервые, только вместо клетки теперь стояла здоровенная арка на двух мощных надёжных колоннах, которые подобно лианам оплетали плавные линии и узоры.

За аркой постепенно пропадал и без того тусклый свет, оставляя тьму властвовать на той стороне. А на границе света и тени, в полумраке стояла высокая человеческая фигура с длинными собранными в конский хвост алыми волосами.

Багровые глаза с вытянутым звериным зрачком внимательно следили за всем, происходящим по эту сторону арки, длинные изящные пальцы с острыми когтями слегка подрагивали на сложённых на груди руках.

Биджу нервно принюхивался к воздуху, даже в этом обличии оставаясь больше зверем, нежели человеком. Полы тёмно-бордового хаори, одетого поверх стандартной формы шиноби, едва заметно трепетали под невидимыми сквозняками.

— Какое... Оригинальное приветствие... — Узумаки с трудом растянул губы в улыбке, прислоняясь спиной к стене и медленно сползая по ней. — Ммм... Меня всё-таки убили? — с лёгким интересом спрашивает он.

— А ты не помнишь? — изящная аристократическая бровь слегка приподнялась, выказывая очевидное удивление своего хозяина.

— Я вообще ничего не помню — конкретного. Только общие моменты. И заканчиваются они нашей попойкой с Саске в компании Орочи. Правда, по какому поводу пили, не помню, — он утомлённо прикрывает глаза. — Напомнишь, что было потом?

— Вас убили.

— Что прям так просто, взяли и убили? Одного из трёх Великих Саннинов, Учиху с Мангёку Шаринганом и джинчурики девятихвостого биджу? Общей боевой мощи которых хватит, чтобы одной-двумя техниками поменять ландшафт на половине континента? Что ж это за монстры такие?

— Не монстры, яд.

— Хмм... — блондин слегка нахмурился, но более ярких эмоций по поводу своей безвременной кончины не проявил. — С чего это Орочимару нас травить? Он вроде бы отказался от затеи позаимствовать тело у Учиха.

— А это и не он. Его отравили вместе с вами.

— Его? Орочимару-саннина? Учёного, который сам, кого хочешь, отравит? Незаметно отравили? — Узумаки язвительно фыркнул, по-прежнему оставаясь иррационально спокойным.

Лис дёрнул уголками губ в призрачной усмешке. Его джинчурики в своём репертуаре. Война сильно изменила его.

Тем временем парень открыл глаза и неожиданно серьёзно спросил, смотря на биджу невероятно ясными для такой ситуации глазами.

— Кто?

— Ты уверен, что хочешь это знать? — девятихвостый ответил той же серьёзностью, прищуривая глаза.

— Уверен.

— Каге, — Кьюби отвернулся к стене, пальцы едва заметно сжались на предплечьях, заставляя ткань тихо заскрипеть.

— Ясно, — Наруто вновь закрыл глаза. — Этого стоило ожидать. Мы стали слишком самостоятельными. Как это случилось?

— Яд был слишком сильным. Даже я не смог вывести его. Прости, Наруто. Цунаде знала, что варила.

Узумаки отрицательно дёрнул головой.

— Забей... Если бы не это, то что-нибудь другое. Ты им хоть прощальный подарочек оставить успел?

Лис растянул губы в жутком оскале.

— Естественно. И даже не один, — он раскатисто хохотнул, срываясь на рокот рычания. — А уж зная Орочимару,..

Мужчина многозначительно замолчал.

— Да уж! Интересно, окажется ли там хоть что-нибудь для похоронной церемонии? — Наруто хохотнул, почти тут же срываясь на кашель. — Мда... Забористая штука у Сенджу получилась...

Он скривился и закрыл глаза, чтобы не показывать Кураме, насколько сильно его на самом деле задело предательство "ба-чан". Хотя он ждал чего-то подобного от неё. Ещё после Кровавой Тюрьмы. Всё же, став Хокаге, невозможно остаться с чистыми руками — он понял это в тот момент, как увидел Минато.

Если уж должность Каге заставила отца сделать из своего единственного ребёнка оружие деревни, то, что уж говорить о других... На их фоне Данзо казался самым честным из всех Хокаге. Он, по крайней мере, не скрывал своих помыслов и действий, не прятался за маской доброго дяденьки...

Хотя, он всё же надеялся, что у Цунаде достанет совести оставить его в покое. Зря надеялся...

Как глупо...

— Что ж, — Узумаки тяжело вздохнул. — Похоже, я до самого конца оставался наивным идиотом, который просто так, беспросветно верил людям. Бедовый тебе достался джинчурики, Курама. Прости...

— Не настолько уж и бедовый, — хмыкнул Кьюби, слегка улыбаясь. — Поверь, на фоне Мито или той же Кушины... С тобой было не в пример веселее, Наруто.

— Спасибо, — парень слабо улыбнулся, дико хотелось спать. — Но, что же теперь? Раз уж я теперь окончательно помер, тебя снова запечатают?

— Не дождутся! — хмыкнул лис. — Я уйду вместе с тобой.

— Но ты же всё равно должен возродиться через какое-то время? Нет?

— Не в этот раз, — на этот раз улыбка вышла немного нервной. — Кажется, после эпопеи с Древом Шинджу, мы все окончательно достали Шинигами... Я теперь понятия не имею, что нас ждёт. По идее, мы с тобой, сейчас разговаривать вовсе не должны, но... — он хмыкнул. — Как видишь...

— В общем, нам остаётся только ждать и разбираться по мере необходимости?

— Ну, в общем, как-то так, мелкий.

— Я не мелкий! — Наруто попробовал привычно возмутиться, но в этот самый момент душераздирающе зевнул. — Сколько раз тебе уже говорить, я — миниатюрный!

Со стороны арки послышался довольный смешок.

— Как скажешь...

— Что-то я устал, — пробормотал парень, уже не делая попыток открыть глаза. — Я посплю немного... ты не против? Разбуди меня, потом, когда начнутся неприятности, ладно?..

— Конечно...

Когда Узумаки окончательно уснул, мужчина вышел из тьмы арки и подошёл к спящему ребёнку, даром, что второй десяток лет разменял. Поправил непослушную золотую чёлку, убрав волосы с глаз. Губы дрогнули в призрачной улыбке.

Что и говорить, ему достался на редкость добрый джинчурики. Даже жаль, что так всё обернулось.

Аккуратно подняв мальчика на руки, Курама перенёс его за арку, где обернулся огромным Девятихвостым лисом, положив свою ношу на свои хвосты. Не дело это, спать на каменном полу, простудится ещё...

Примечания:

--

Louna — Во мне

UFO — Litesound

Коноха. Госпиталь. Одиннадцатое октября. Шестнадцать часов спустя после запечатывания Девятихвостого Демона Лиса.

… — Как они?

— В порядке. Кушина жива. Похоже, извлечение Кьюби хоть и подорвало её здоровье, но не нанесло непоправимых последствий. Она будет жить и даже сможет вернуться к работе шиноби через пару лет. Регенерация Узумаки поистине поражает.

— А дети? С Менмой и Наруто всё хорошо?

— С Менмой все в порядке. Даже не смотря на то, что она стала джинчурики Кьюби в столь раннем возрасте, её жизни и здоровью ничего не угрожает. Ядовитая чакра биджу, циркулирующая по её Системе Циркуляции, если и наносит какие-либо повреждения, тут же заживляет их. Со временем это усилит её СЦЧ и раскачает очаг, что уменьшит риск повреждений при чрезмерных тренировках. Если таковые будут.

Хокаге бледно улыбнулся. Сенджу, как всегда, деликатна. Даже, если бы Менма не стала бы джинчурики, её ждало бы много тренировок и занятий, как дочь Каге. Это неизменно. Да, и характер и гены Узумаки не позволили бы девочке сидеть на месте, что уж тут говорить.

— Что же касается Наруто... — саннин тяжело вздохнула и закусила губу, чем сразу же заставила напрячься Намикадзе.

— Цунаде? — мужчина обеспокоено заглянул ей в глаза. — Что с Наруто?

Женщина снова вздохнула.

— Физически с ним всё в порядке. Полностью здоровый и весёлый малыш. Даже Система Циркуляции Чакры уже присутствует в зачаточном состоянии, как и у любого кланового ребёнка...

— Но? — проницательно прищурил глаза Четвёртый Хокаге.

— Минато, ты должен понимать, это ещё не конец света, с этим живут и...

— Цунаде! — оборвал он все попытки приободрить его. — Что. С. Моим. Сыном? Говори! Сейчас.

Саннин набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула:

— У него нет чакры. Совершенно. Он пуст.

— Прости? Что? Ты же сказала, что у него есть Система Циркуляции. Как у него может не быть чакры?

— Я не знаю. Но её нет. Система Циркуляции — есть, чакры — нет. Очаг её не вырабатывает. Возможно, это следствие соседства с Девятихвостым во время беременности. Сложно сказать наверняка.

— Но с Менмой ведь всё в порядке, так ведь?

— Да. Но в Менму запечатали Кьюби. Даже, если у неё и были похожие проблемы, то чакра биджу разожгла её источник и заставила его работать. Возможно, у неё чакра была сразу, возможно нет. Теперь уже не узнаешь. А Лиса, как ты знаешь, не пересадишь. Одно только то, что Кушина выжила — чудо, не виденное медициной с тех самых времён, как появились джинчурики.

Хокаге вздохнул, устало потёр ладонями лицо.

Ребёнок без чакры — позор для шиноби. Но дело не в этом. Такой ребёнок лёгкая и желанная добыча для врагов и соперников. Не говоря уже о том, как будет себя чувствовать сам ребёнок в кругу одарённых детей.

— Что-то же можно сделать? Ты сказала, что чакра Кьюби, возможно, разожгла очаг Менмы? А если...

— Я уже пробовала. Вливание обычной или медицинской чакры ничего не даёт, лишь причиняет неудобства. Я не рисковала с большими количествами, чтобы не причинять ребёнку вреда.

— А если влить немного чакры Лиса? — с надеждой спросил Хокаге.

— Минато! Ты в своем уме!? Чакра биджу невероятна токсична! Только джинчурики способны оперировать ею без вреда для себя, и то не всегда. И далеко не сразу! Это убьёт ребёнка.

— И что же тогда мне делать?! — вспылил мужчина.

— Ждать, — отрезала куноичи. — Возможно, очаг проснётся.

— Возможно?..

— Я знаю не больше твоего, Минато! — теперь терпение закончилось у Сенджу. — Всё. Разговор окончен. А теперь, прошу меня простить, Хокаге-сама, — титул молодого шиноби она буквально прошипела. — Меня ждут пациенты. Нападение Девятихвостого — это не ёжик чихнул!..

* * *

Коноха. Дом Хокаге. Два года спустя после нападения Девятихвостого Лиса.

— Минато, что сказали медики? — Кушина взволновано посмотрела на мужа, вернувшегося из больницы с Наруто на руках.

— Пусто, — он удручённо покачал головой. — Очаг по-прежнему не проснулся.

— Ясно, — она вздохнула и забрала спящего сына у отца. — Ну, ничего! — Куноичи преувеличено бодро улыбнулась. — Мы подождём ещё. Вот увидишь, всё наладится, табане!

Она уложила ребёнка в кроватку, где уже спал второй ребёнок. Близнецы были невероятно похожи, почти как две капли воды. Но лишь почти...

Золотые волосы, были одного оттенка, вот только если у мальчика они стояли торчком, словно после урагана и казались жёсткими, то у девочки были послушные и мягкие даже на вид.

На щеках Наруто были хорошо видны шрамы-полоски, словно усы, придавая ему схожесть с лисёнком, а вот у Менмы не было их и в помине.

Но главное их отличие заключалось в глазах, но заметно было только в ясный и солнечный день. У Наруто глаза были светлыми, словно море, словно летнее небо. Яркие голубые глаза, вызывающие вздохи умиления при одном взгляде на них. А вот у его сестры, они хоть и были тоже голубыми, но были на пару тонов темнее. Словно начинающее хмуриться небо.

— А если не наладится? — Минато прислонился к косяку.

Он тяжёлым взглядом смотрел на кроватку, в которой спали дети.

— Минато? — Куноичи непонимающе посмотрела на мужа.

— А если не наладится, что мы будем делать тогда? Он ведь не сможет остаться в деревне.

— Не говори так! — женщина в два шага оказалась возле шиноби и ткнула ему в грудь острым пальчиком. — Даже если у Наруто не будет чакры, он всё равно останется нашим сыном. С чакрой или без он есть и будет нашим сыном. Люди живут и без чакры. И в деревне полно гражданских, почему он не сможет остаться с нами? Что за глупости приходят тебе в голову, Минато!? — Если бы не дети, Кровавая Хабанеро определённо бы сорвалась на крик.

— За гражданскими не будут охотиться так, как за сыном Жёлтой Молнии Конохи, как за сыном Четвёртого Хокаге, как за братом джинчурики Скрытого Листа. Он не сможет защитить себя, а вечно держать его под охраной, запертым в деревне, не получится.

— Не говори так, будто нам придётся отказаться от него! У него появится чакра! Я уверена! Я верю... — из её глаз потекли слёзы. — Появится, обязательно...

Она не знала, кого уговаривает: себя, мужа или судьбу. Она знала, шанс на удачу ничтожно мал. Прошло уже два года со дня ужасного диагноза, её силы после извлечения Кьюби уже восстановились, а у сына не мелькнуло даже намёка на чакру.

Минато обнял её за плечи, прижал к себе, зарылся подбородком в алые волосы. Ему было тяжело.

— Старейшины дали год, — спокойно и даже безэмоционально начал он. — Максимум полтора. Если за это время у него не появится чакра, его надлежит вывезти за пределы деревни и передать в приют.

— Что? — девушка вздрогнула.

— Пока он маленький и не запомнил стратегически важной информации...

— Нет, нет, нет... — она впилась пальцами в его плащ Хокаге, шепча и заклиная. — Не говори так! Не говори, пожалуйста...

— Прости меня, Куши. Прости. Но решение уже принято. Полтора года. Либо за это время случится чудо... Либо он покинет нас навсегда. Прости... Не привязывайся к нему слишком сильно.

Он на секунду сжал её сильнее, а затем отпустил и вышел из детской, оставляя её одну. Мужчина не видел, как она осела на пол и затряслась в беззвучном плаче.

— Почему всё так?.. Почему?..

* * *

Коноха. Дом Хокаге. Три года спустя после нападения Лиса. Утро.

— Папочка! Смотри, как я могу! — трёхлетняя Менма Намикадзе стояла на потолке и радостно улыбалась.

— Менма! — Хокаге бросился к дочери, снимая её с ненадёжной поверхности. — Что я говорил о тренировках без присмотра?

— Ууу! — малышка недовольно дёрнула отца за прядь волос. — Но, я молодец?

— Молодец, молодец, — Йондайме погладил девочку по голове. — Мой маленький гений...

— А Наруто так не может! — гордо возвестила та.

Шиноби тут же помрачнел.

— Да, не может...

Вечер.

— Но у нас же осталось ещё полгода! — Кушина рвалась остановить мужа.

— И что они изменят? У него не проявилось никаких задатков. Ни намёка на чакру, — Минато холодно смотрел на спящего ребёнка на своих руках. Ему не нравилось то, что он собирался сделать, но другого выхода не видел.

— Но он ведь может остаться в деревне! Пусть под другой фамилией...

— И ты будешь травить себе душу каждый раз, смотря на него!

— Но...

— Там у него будет другая жизнь. Без шиноби и всего, с ними связанного, — он поднял мальчика на руки. — Ты сама понимаешь, что так будет лучше. Для него и для нас.

— Минато!..

Однако он уже исчез Хирайшином.

— Мамочка, почему ты плачешь? — в комнату вбежала взволнованная дочь. — А куда ушёл папочка с братиком?

Кушина разрыдалась ещё сильнее и прижала к себе Менму.

— С братиком Наруто что-то случилось?

— Наруто больше не будет, Менма...

— Не будет?

— Не будет...

Из дома Намикадзе ещё долго доносились всхлипы и рыдания.

Ночь. Резиденция Хокаге.

С хлопком техники Бога Грома Минато появился в кабинете и свалился в кресло. Тяжело вздохнул.

— Всё-таки избавился? — в тишине кабинета раздался хриплый голос, заставивший Хокаге вздрогнуть и встрепенуться.

— Данзо, — сразу же определил Намикадзе. — Чего тебе?

— Да, вот, смотрю на человека, собственноручно выкинувшего своего сына, — старик прищурил единственный глаз.

— Не лезь не в своё дело, Шимура! — Йондайме зло сверкнул глазами.

— А я говорил тебе, Минато. Отдал бы мальчика в Корень, там бы и без чакры сделали из него достойного шиноби.

— Не будет этого, я тебе сказал. А теперь выметайся!

* * *

Узушио. Резиденция Узукаге. Два дня спустя.

— Минато сделал что?!! — Узукаге в едва сдерживаемой ярости смотрел на докладывающего Анбу Водоворота.

Тот стоял навытяжку, не шелохнувшись. В том, что глава деревни всё прекрасно расслышал ещё в первый раз, не было и тени сомнения.

— Найти!

— Есть! — анбушник мгновенно испарился из кабинета. Во многом во избежание.

— Ну, Минато, ну Хокаге... Щенок! И Кушина не лучше! Вот что им стоило мне сказать?! Ребёнок, видите ли, без чакры! Что ж, Жёлтая Молния Конохи, молись, тебе же лучше будет, если с моим внуком будет всё в порядке...

-

Приют Юкири. Граница страны Овощей.

— Он вернётся за мной! Вот увидите!

— Всё ты врёшь! Никто за тобой не придёт!

— Тебя бросили! Смирись!

— Нет! Мой папа обязательно придёт за мной!

— Да, кому ты нужен! Выкинул он тебя!

— Выкинул-выкинул-выкинул! Никому-то ты не нужен!

— Наруто-подкидыш! Ненужный Наруто!

— Ненужный-ненужный, брошенный! Бе-бе-бе!

— Замолчите! Заткнитесь! Заткнитесь!!! Вы всё врёте!!! Он придёт за мной! Обязательно придёт!

Воспитательница детского дома лишь вздохнула, слушая крики во дворе. Вот опять, снова этот спор. Надо их разогнать, а то, так и до драки не далеко. Такое уже было пару раз.

Когда полгода назад они нашли на крыльце спящего мальчика лет трёх, то все жутко удивились. Обычно в таком возрасте детей уже не подкидывают, а приводят.

Мальчик был на удивление хорошенький в приличной, добротной одежде. Чистенький и ухоженный. Явно, не из бедной семьи. И точно не из простой. Внешность у него была почти аристократической: золотые волосы, большие яркие голубые глаза, загорелая кожа. Даже странные усы-шрамы на щеках, лишь придавали ему шарма.

При нём не было никаких сопроводительных документов или записки. Он мог точно назвать своё имя — Наруто — и возраст — три года, а день рождения десятого октября. Но вот имя семьи или откуда он и где жил до этого, сказать не смог. При этом, он, похоже, точно знал и первое, и второе, но вот назвать у него ни то, ни другое не получалось.

Старый сторож только головой качал и презрительно морщился — шиноби. Только они могли такое с ребёнком сделать. Похоже, малец попал под одну из их техник.

Не доверять в этом вопросе старому вояке, бывшему самураю, прошедшему и Вторую, и Третью Мировые Войны Шиноби, смысла не было. Он хоть и не очень разбирался во всех этих "ниндзячьих штучках", но вот таких, попавших под ментальные техники, что взрослых, что детей, повидал на своём веку немало.

Вероятно, мальчик и вовсе должен был всё забыть, но, видно, не срослось. То ли шиноби попался криворукий, то ли сам мальчик имел какие-то способности к сопротивлению подобной ментальной гадости.

Хотя, возможно, забудь он всё, было бы лучше. Для всех. Как для него, так и для остальных.

Мальчик упорно твердил, что за ним придут. Что его отец за ним придёт и заберёт домой. В месте, где все давно смирились с тем, что у них больше нет родителей и что во всём мире им не на кого положиться, кроме как на себя и свои силы, такие слова лишь травят старые раны.

Приют Юкири был хорошим местом. Он находился в одной из деревень на границе страны Овощей. Здесь дети не голодали и всегда были одеты. Но в нём жили дети, и они могли быть жестокими.

Наруто в своей уверенности был для них слишком раздражающим. Они без сомнений приняли его, но принять его решимость ждать появления отца не могли. Для всех было бы лучше, если бы мальчик смирился со своим положением.

Увы, но слова "смириться" и "сдаться" явно отсутствовали в его словарном запасе.

Госпожа Ороши снова вздохнула и вышла на крыльцо, смотря на детей.

— Так, хватит! — Для убедительности она пару раз хлопнула в ладоши. — Прекратите ругаться.

— Наруто снова весь день просидел у ворот. — Маленькая Шика, самая младшая в их приюте, засунула в рот палец. — Он снова ждал, что его заберут.

— И заберут! Папа придёт! — Маленький блондин гневно сжал кулаки. — Вот увидите!

— Ни фига! Даже не мечтай об этом! — Сайгетсу, которому было уже целых семь лет, и который считал себя на этом фоне жутко взрослым, насмешливо посмотрел на взлохмаченного пыльного оппонента, наверное, тот опять весь день сидел на голой земле.

— Так! Не спорить! А то позову Китори-сана и попрошу вас выпороть! — Бывшего самурая детки уважали и справедливо побаивались. — Быстро мыть руки и за стол! Ужин уже готов.

— Ура! — Дети тут же забыли про все свои распри и бегом помчались в дом.

Кроме одного.

Наруто с силой сжимал свою курточку на груди — Единственное, что осталось у него от прошлого, вместе с лёгкими бриджами да стандартными сандалями шиноби. В глазах стояли не пролитые слёзы.

— Он придёт... — Упрямо повторил он. — Обязательно.

Воспитательница вздохнула. Подошла к нему, присела на корточки и заглянула в голубые глазищи. С этим надо было срочно что-то делать, иначе закончится это плохо.

— Наруто, послушай меня. — Она обняла его за плечи. — Я не знаю, как и почему ты оказался в нашем приюте. И даже не отрицаю, что возможно, когда-нибудь твоя семья вернётся за тобой. Но продолжая себя так вести, как сегодня, ты вряд ли приблизишь этот момент. Как и постоянными разговорами о том, что они заберут тебя.

— Но ведь заберут! Обязательно!

— Может быть. — Согласилась она. — Однако, смотря на суп, кипеть быстрее, ты его не заставишь.

— И что же мне тогда делать?

— Ну, для начала пойти и поужинать! — Женщина тепло улыбнулась. — А там мы что-нибудь обязательно придумаем! Хорошо?

— Хорошо. — Согласился мальчик, шмыгнув носом.

— Ну, вот и замечательно.

* * *

На приют Юкири опускалась ночь. В общей комнате, где спали все дети приюта, царила тишина. Закутавшись в свои одеяла, кто как, дети мирно посапывали, видя десятый сон. Из всей ватаги ребятишек в двенадцать человек, не спал лишь один.

Заложив одну руку за голову, Наруто бессознательно смотрел в ночное небо. Не то, что бы это было действительно важным для него, но звёздное небо помогало собраться с мыслями и хорошенько подумать. Ну, насколько это возможно, когда тебе почти четыре года.

Будь он хоть сотню раз сыном шиноби, на самом деле не так уж и сильно он пока отличался от других детей. А уж в отсутствии чакры...

О том, что с ним что-то не так, он узнал за пару недель до того, как оказался в приюте. До этого он только подозревал, что чем-то отличается от других детей деревни. Мама с папой тогда долго спорили на кухне и не заметили его, когда он стоял за дверью. Да и папа...

Наруто мог сколько угодно убеждать себя, что всё в порядке, и папа за ним обязательно придёт, но он помнил, как в последнее время отец бросал на него странные взгляды. Они были холодные и колючие, под ними сразу становилось неуютно и хотелось скорее куда-нибудь убежать и спрятаться. И мама смотрела на него с такой тоской, когда думала, что он не видит. Но он всегда чувствовал такие взгляды.

Мальчик понимал, что вряд ли мог оказаться в таком месте случайно и без ведома отца — ведь его папа Хокаге! Он всё-всё знает! — И то, что он по какой-то причине не мог назвать, кто он и откуда, говорило само за себя. Часто к ним в дом приходили разные шиноби и рассказывали Менме — преимущественно только ей, почему-то, — о том, какие бывают разные техники. Наруто помнил, что есть такой клан Я-ма-на-ка — они могут что-то делать с головой и даже менять воспоминания!

Всё это могло бы многое объяснить. Но верить в то, что его бросили, совсем не хотелось.

Наруто вздохнул и натянул одеяло на голову. Он может уговаривать себя сколько угодно, но... Прошло уже так много времени, а за ним никто так и не пришёл. Наверное, Сайгетсу и остальные в чём-то правы — ему нужно смириться...

И всё же, этого не будет! Он не будет сдаваться!

Даже, если за ним не придут, он вырастет и сам найдёт свою семью. Но для этого придётся стать очень сильным. Без чакры это будет в десять раз сложнее, но он постарается. Обязательно!

И тогда отец будет им гордиться!

Придя к такому решению, Наруто закрыл глаза довольный своим выводом. Он станет шиноби! И не важно, сколько трудностей будет ждать его впереди!

Умиротворённый новой целью, мальчик уснул, даже не подозревая, что всего через пару часов, его жизнь изменится навсегда.

* * *

Дикий грохот выламываемой двери, крики воспитательницы и сторожа, чей-то мат и угрозы...

До рассвета было ещё пару часов, когда эта какофония подняла воспитанников приюта, заставляя их вскочить с футонов. В комнату влетела напуганная госпожа Ороши и бросилась к ним.

— Дети, не выходите из комнаты!

Снаружи послышался звон стали и новая порция криков. Удар. Вскрик сторожа.

— Жалкий старик! Думал, ты сможешь остановить нас этой ржавой катаной?! Нас, нукенинов Скрытого Тумана, за чьи головы обещаны миллионы?

Дверь в комнату слетела с петель, тело сторожа пролетело через всю комнату и врезалось в стену. Китори был ещё жив. Он со стоном сполз на пол, оставляя за собой широкий кровавый след, но даже так, крепко сжимая свою катану.

Увидев старого сторожа в таком состоянии, дети разревелись, поднимая вой. Ороши безуспешно попыталась их успокоить, закрывая собой от ступившего в комнату нукенина, следом за которым вошли ещё двое.

Все трое были облачены в стандартную одежду шиноби, поверх которой шли дорожные плащи. Один из них был пепельным блондином, довольно молодым на вид. Лицо его перечёркивал огромный шрам от огня. А вот на лицах оставшихся двух были маски.

Они действительно носили перечёркнутые протекторы Деревни Скрытой в Тумане. Наруто вспомнил, как один из пришедших в гости шиноби показывал картинки Менме с изображениями разных знаков Скрытых Деревень. Помнил он и то, что Туман часто называли Кровавым за жестокость живущих там ниндзя.

— А вот и ты, сучка! — Вошедший первым мужчина жутко оскалился. — Со своими щенками, как я погляжу! Замечательно, мы с ребятами знатно развлечёмся за ваш счёт сегодня! — Радостно ухмыльнулся он под гогот своих товарищей.

Их было всего трое, но сквозь подступающий ужас Наруто всё чётче и чётче понимал, что им с ними не справиться. Если даже старик Китори не справился,.. то им-то и в помине...

— У нас ничего нет! Прошу вас, не трогайте нас! Это всего лишь детский приют! Тут только дети! — Женщина закрывала собой детей, в надежде защитить их, но лишь вызвала новый приступ хохота у Туманников.

— Ути, какая цыпа! — Главный подошёл к Ороши и схватил её за горло, пошло облизнувшись. Дети за спиной воспитательницы заплакали громче. — А ну тихо, малявки! Не то грозный дядя пощекочет ваши внутренности кунаем.

— Не с-смей... трогать их... — Китори попытался встать, сжимая дрожащий меч в руках, но получил удар ногой в живот от другого нукенина и, вскрикнув, завалился на бок.

— Завались, старик! — Рыкнул тот. — Мало получил?! Сейчас добавлю!

Неожиданно в него прилетела подушка.

— Отойди от него! — Наруто, сжимая в руках ещё одну подушку, с вызовом смотрел на шиноби, безуспешно пытаясь скрыть страх в глазах.

Он знал, что только что подписал себе смертный приговор, но не мог поступить иначе.

— Ах, ты сопля! — Пострадавший нукенин бросился на мальчика, впечатывая свой кулак ему в лицо и отправляя ребёнка в полёт до ближайшей стены, выхватывая кунай. — Убью!

— Наруто! — Ороши в ужасе попыталась вырваться из рук мужчины, удерживающего её, но тот лишь усилил хватку.

Неожиданно нукенин, идущий к Наруто, замер. Сквозь маску было отчётливо видно, как он нахмурился.

В два шага он оказался возле ребёнка и без особых церемоний пнул того в бок. Реакции не последовало.

— Сдох что ли? — Недоверчиво протянул он. Дёрнул мальца за футболку, перевернул на спину, так, чтобы видеть его лицо. — Ха, действительно сдох! Какой хлипкий щенок оказался, даже повеселиться не дал!

Для удовлетворения чувства мести он ещё пару раз пнул мальчишку и отошёл.

Ороши задохнулась от ужаса — по золотым волосам её воспитанника стекала алая кровь...

Дети за её спиной заревели белугами и глубже забились в угол.

— А ну, заткнулись! — Туманник приставил кунай к горлу своей пленницы. — Не то, живо присоединитесь к нему! Я буду убивать вас медленно, пока вы не...

Он осёкся. Вздрогнул.

В комнате повеяло чистой чакрой ветра.

Пора просыпаться, Наруто...

Двое.

Он. Высокий, худой и поджарый, словно волк или скорее… лис. Волосы цвета спелой пшеницы, будто после нелетальной встречи с электрическим стулом — стоят, топорщатся в разные стороны и не думают пригибаться. Загорелое лицо...

Стандартная форма шиноби Конохи, цвет только немного странный — чёрный-серый-рыжий-оранжевый, да из кармана свисает протектор, запиханный кое-как. Чунинского жилета, как ни странно, не наблюдается, а Ему меж тем на вид не меньше двадцати.

На щеках, будто карикатура на усы — по три полоски — то ли шрамы, то ли тату. Губы кривятся в горькой, усталой улыбке-ухмылке. В голубых глазах цвета летнего неба стылый, упёртый огонь, что будто шепчет: "Встану, выйду, вырвусь — назло вам всем — выживу и пойду дальше! Не сломаюсь!"

Весь вид его, до странности сонный и не выспавшийся, помятый и до крайности уставший.

И он. Мелкий, всклоченный и растерянный. Ему не больше четырёх. Чёрные бриджи, ветхая футболка, а на ней распахнутая куртка — оранжевая, словно спелый апельсин. Он похож на него, почти как брат близнец — те же пшеничные волосы, те же голубые глаза и те же полоски-усы на щеках. Всей только разницы между ними, что возраст, да выражение глаз.

И окровавленные пряди волос с одной стороны у младшего...

Он — растерян и удивлён, слегка напуган и ничего не понимает, а Он — устал, предан теми, кому худо-бедно, но доверял, слегка раздражён, но всё ещё готов сражаться.

Они стоят в паре метров друг от друга в темноватом огромном зале. Он спиной к выходу, а Он спиной к огромной арке, что делила зал на части. Равные или нет, было не ясно, за линией колонн клубилась тьма, лишь перед самым "выходом" сменяющаяся неясным сумраком. В нём с трудом угадывалась высокая человеческая фигура, стоящая на самой границе тьмы. Скрывающийся во тьме и сумраке не спешил проявлять себя более явно и пока лишь наблюдал.

На ближайшей к ним стене мелькало воспоминание.

Намикадзе Минато принёс заснувшего сына к Главе клана Яманака.

— Ты уверен? — Иноичи испытывающее смотрит на своего давнего друга.

— Да. — Лицо Хокаге остаётся непроницаемым, он передаёт ребёнка шиноби. — Так будет лучше для всех.

Лицо менталиста бесстрастно и вежливо холодно, по нему нельзя определить, о чём он думает.

— Что он должен помнить?

— Только своё имя — Наруто.

— Фамилия?

— Нет. Это будет ему только мешать. Он должен всё забыть.

Иноичи на секунду чуть сильнее сжал зубы, но быстро справился с собой — есть вещи, в которые он не может вмешиваться, и сейчас как раз именно такой случай. Приказ Хокаге, есть приказ Хокаге...

Он фыркает. Любопытный факт, выведенный Орочимару в последний год их знакомства: чакра Кьюби имеет просто чудовищную разрушительность в отношении любых ментальных закладок. А уж закладок на память...

И касается это не только прямого носителя.

Даже, если человек подвергнется воздействию чакры биджу всего на пару минут, коли суждено ему будет выжить после этого, ещё какое-то время он будет недоступен для ментальных закладок, а те, что у него есть, (если есть), существенно истончатся.

Другое дело, что закладки разные бывают. Какие-то мощнее, какие-то слабее.

Змей, посмеиваясь, и с характерным присвистом — в его случае предвестник чуть ли не нервной истерики — сообщил тогда, что даже если бы в Нём не запечатали бы Лиса сразу после рождения, ещё бы лет десять все ментальные закладки с него слетали бы в течение пары недель-месяцев, самые сильные — плюс-минус полугода. Ведь с чакрой биджу он контактировал целых девять месяцев!

— Так что, добе, вся твоя дурость в детстве, только твоя, и только твоя глупость и блажь. — Смеялся теме.

— Молчал бы, "Мститель недоделанный"!

— Ку-ку-ку! Сейчас обоих на опыты пущу, если не замолкните!

...Так что не удивительно, что у Яманака получилось только заблокировать возможность рассказать о себе и своей семье у мелкого, а не сами знания.

— Он ведь не придёт? Мой папа? — Маленький блондин с силой сжимает свою оранжевую курточку на груди и даже не замечает этого жеста отчаянья.

— Ну, думаю, это очевидно. — Старший задумчиво смотрит во тьму, где в теории должен быть потолок.

— Почему? — Младший с отчаяньем смотрит на знакомое лицо отца. — Почему он так поступил?.. Я ведь... ничего… не сделал… Ничего плохого!

Старший молчит. Что он может тут сказать? Нет, по поводу чакры и спящего источника он уже понял, но…

не говорить же ребёнку, что отец отказался от сына только поэтому.

— Кто ты? — Неожиданная смена темы отрывает старшего от созерцания потолка. Он на секунду замирает.

— Ты.

— Я?

— Я это ты. Только другой.

— Я не понимаю...

— Можешь считать, что я твоя тень.

— Ты не похож на тень. Скорее уж я твоя. — Старший недоумённо смотрит на свою младшую копию. — Ты сильнее меня. Я знаю. Тень не может быть сильнее человека.

— Скажи это Нара. — Фыркает Он.

— А ещё у тебя есть он. — Ребёнок смотрит на того, кто скрывается за аркой.

— Ты слишком умный для своего возраста. — Хмыкает старший.

— Я сын шиноби! — Гордо и упрямо.

— Я тоже.

Помолчали.

— Я ведь умер? — Младший блондин хмуро смотрит на носки своих сандалий. — Там, в реальности?

— Ещё нет. Ты можешь вернуться.

— Я всё равно ничего не смогу сделать. Зачем?

— Так просто сдаёшься?

— А что ещё мне остаётся? Ведь я ничего не могу.

— Ну, если так говорить, то, конечно... Хреновый из тебя шиноби в таком случае.

— Я не шиноби. Сам видел, отец отказал мне в этом пути.

— Но ты ведь хотел им быть. Откажешься от своей мечты?

Малыш молчал. Молчал и старший. Спешить им было некуда. Пока время остановилось для них.

— Её можешь исполнить ты. — Сказал ребёнок.

— Что?

— Ты можешь занять моё место. Я знаю. Ты сильный и со всем справишься.

— А как же ты? Потом ты вернуться ведь не сможешь. Ты знаешь это? — Старший нахмурился. Не сказать, что решение мелкого ему понравилось.

— Знаю. Но я ведь не умру. Ведь ты, это я. Мы одно и то же.

— Мы разные. — Не согласился Он.

— И в то же время мы одно.

— Какая глупость... — фыркнул Он. И всё же шагнул на встречу, протягивая руку.

— Не глупость. — Не согласился малыш, делая ответный шаг, протягивая свою ладошку и неожиданно солнечно улыбаясь. — Ты ведь исполнишь наши мечты? — Серьёзно спросил Он.

— Обязательно. — Также серьёзно сказал Он.

— Хорошо. Я рад!

Две руки встретились, и их окутал золотой кокон.

— Меня зовут Намикадзе Наруто! Я был рад встретить тебя! Докажи всем, что мы не пустое место!

— Моё имя Узумаки Наруто! Я обещаю позаботиться о наших мечтах!

Когда золотой кокон пропал, в зале стоял лишь один. Но выглядел он лет на десять. Он посмотрел на того, кто стоял во тьме арки.

— Ты со мной?

— Естественно. — Биджу сделал шаг вперёд и вышел на освещённую территорию. Его багровые глаза сверкнули предвкушением. — Пора просыпаться, Наруто!..

Элементарная чакра. Чакра природных элементов. Вещь в себе, так сказать. Но мало кто всерьёз задумывается над этим.

Обычная чакра, что есть у каждого шиноби, природной не являлась, не являлась ею и мед-чакра, и даже — о, ужас! — сен-чакра, ею не была. Что такое чакра природных элементов, так сразу сказать сложно, и почему у одних людей проявляется склонность к одной стихии, у других к другой, а у третьих её вообще нет, тоже — и не про наследственность речь. Как и не про то, что у некоторых людей стихий больше одной.

Важно другое. Какой бы сильной не была склонность у человека к стихии, пользуется он (если пользуется), в большей степени обычной. И даже, если шиноби исполняет стихийную технику, обычная чакра никуда не девается.

Иными словами:

абсолютно чистой, стихийной чакры быть не может.

Тело человека просто не приспособлено к нагрузке чистой природной чакры. Потому что

по своей ядрёности чистая элементарная чакра не сильно уступает чакре биджу.

Поэтому нет ничего удивительного, что, когда от вроде как мёртвого пацанёнка дохнуло абсолютно чистой стихийной чакрой, нукенин сильно удивился.

— Даттебайо!.. — Ещё секунду назад, валяющийся в растекающейся луже собственной крови, мальчишка со стоном сел, вцепившись в свою куртку напротив живота. — А это оказывается больно, когда просыпается очаг. — Ребёнок перевёл немного мутный взгляд на застывших нукенинов.

— Оставь их мне. — Чужой голос с едва заметными рычащими нотками откуда-то из-за спины мальчишки, заставил вздрогнуть всех. — Через некоторое время стихийная чакра закончит разжигать твою Систему Циркуляции и вернётся в обычное состояние. До этого момента тебе лучше не напрягаться.

— Хорошо. — Согласился Узумаки и растянул губы в предвкушающей улыбке. — Доверяю их тебе, Курама.

— Замечательно.

В средоточии чакры ветра, как цветы по весне, проступили столь же чистые огненные всполохи. Они укрыли ветер, укутав, будто в одеяло.

— Щенок! — Глава нукенинов отбросил в сторону вскрикнувшую воспитательницу и попытался броситься на мальчишку.

Он не понимал, что происходит, но чувствовал той самой чуйкой шиноби, тем самым подхребетным нервом — если этого странного пацана сейчас не остановить, песенка их будет спета. Чувство опасности взвыло дурниной.

Вот только ключевое слово "попытался".

До мальчишки оставалось всего ничего, когда неведомая сила отшвырнула нападающего, впечатав его в стену так, что захрустели кости.

И тихий рык из относительно бесплотного вдруг резко воплотился в буквально осязаемый кожей.

— Не так быстро.

Огненно-рыжая, едкая чакра медленно закручивалась спиралью между нукенином и ребёнком, сгущаясь и концентрируясь, уплотнялась, облекаясь в высокую человеческую фигуру.

Застывшие от ужаса отступники Тумана наблюдали за явлением демона.

Кьюби предвкушающе оскалился и тряхнул тяжёлой гривой волос, собранных в хвост на затылке, в багровых глазах заплясали огненные всполохи. Полы хаори качнулись, когда биджу лениво двинулся к главарю, как и все остальные, парализованному яки Лиса.

— Вам мама в детстве не говорила, что слабых обижать нельзя? — Раскатистые рычащие нотки прорезались в речи демона даже в этой форме. Он поднёс когтистую руку к шее нукенина, насмешливо медленно, издевательски демонстрируя всю беззащитности человека перед ним. — Можешь начинать кричать...

Холодный голос демона был последним, что услышал отступник, прежде чем фигура демона исчезла, смазавшись от движения. А потом пришла боль...

* * *

— Ты уверен, что это было необходимо?

На спине красноволосого мужчины сидел бледный мальчишка с кровавыми разводами на лице и одежде. Он смотрел на удаляющиеся стены приюта, в котором ещё недавно раздавались крики убиваемых демоном нукенинов.

— Уточни. — Мужчина перешёл на верхние пути шиноби и резко ускорился. Им следовало исчезнуть отсюда, как можно быстрей. Кьюби даже на секунду не усомнился, что мальчишка мог пожалеть своих несостоявшихся убийц.

— Ты стёр память всем в приюте. Они даже не вспомнят меня. Это не будет слишком подозрительно. Особенно после нападения отступников.

— Это в любом случае будет подозрительно. — Недовольно рыкнул лис. — Слишком уж явные следы чакры.

— Тогда...

— Нет. Восстановить события последней недели не смогут.

— Ясно.

Наруто закрыл глаза и прислонился лбом к плечу биджу. От него пахло огнём. Не то, чтобы Узумаки одобрял подобные методы в отношении гражданских, но прекрасно понимал их необходимость. Им нужно было скрыться. А вероятным преследователям не стоит знать, что именно случилось с нукенинами Кровавого Тумана.

Мальчик вздохнул и тут же поморщился — каналы чакры горели и зудели, словно внутри них бегали огненные муравьи, и те стремились донести своё недовольство до владельца, пуская фантомные боли при каждом движении.

— Постарайся заснуть. — Курама не обернулся, но безошибочно определил проблему своего джинчурики. — Твоя система циркуляции должна привыкнуть и адаптироваться к новым нагрузкам.

— Угу. — Наруто постарался последовать совету, но неожиданно сорвался на тихий смешок.

— Что?

— Представил грядущие тренировки.

— Хм. — Лис улыбнулся и фыркнул. Вот уж точно, зная упёртость мальчишки... это будет интересно. — Спи! — Приказал он. Грозно добавив: — Путь предстоит не близкий. И я не собираюсь тащить тебя на своих закорках всю дорогу, глупый сосуд.

— Я это запомню, наглый квартирант. — Буркнул Наруто куда-то в хаори, уголки его губ дрогнули в едва заметной улыбке.

Узушио. Деревня, скрытая в Водовороте. Резиденция Узукаге. За шесть часов до инцидента в приюте.

Ураганный ветер бушевал на море вторые сутки. Свинцовые тучи закрывали небеса всюду, куда хватало глаз, сверкая цепочками молний и наполняя воздух озоном, ливень, шедший стеной, барабанил по крышам и окнам домов под раскатистый грохот грома. Казалось, где-то в вышине, за тучами, или скорее в них самих, притаились яростные звери, отголоски битвы которых доносятся до земли.

Водный шквал гнул деревья, срывая с них листья, ломал ветви, врезался в стены домов и шумел в водостоках. Однако защитный барьер Узушио достойно держал удар, гася большую часть гнева стихии. И знающим это людям было жутко представлять, что творится за пределами стен скрытого селения.

Такого шторма не было уже несколько десятилетий.

Тоширо Узумаки мрачно наблюдал за буйством природы за окном своего кабинета. Мир за пределами резиденции точно отражал состояние его души. Узукаге Скрытого Водоворота терзали тревожные предчувствия.

А им он привык доверять.

На душе было муторно, хотелось действовать, что-то делать, но сейчас это было невозможно, если не сказать бесполезно. То чувство, когда остаётся только ждать и надеяться, уповая на Ками. Жуткое чувство собственного бессилия. Величайший страх шиноби.

Прошло уже много лет с тех пор, как он чувствовал нечто подобное. Очень много. Больше восьмидесяти уж точно. И был он тогда ещё совсем зелёным... Джонином. Лет сорока.

С губ сам собой сорвался нервный смешок. Да уж, такой возраст для шиноби... Кажется, именно за это остальные деревни и не любят его клан. Долгожители, наделённые огромными запасами чакры, невероятно живучие мастера печатей...

Когда-то давно, когда он был ещё ребёнком, его дядя, взявший на себя заботу о нём и его сёстрах после смерти их отца, сказал ему:

"- Чужие могут думать что угодно: что мы сильны чакрой, печатями или даже родством с самим Рикудо, — что, кстати, совершенно не так — но ты запомни: наша истинная сила в наших Узах, наших Близких, нашей Семье. Мы никогда не бросаем своих. И до тех пор, пока этот закон свято чтит каждый член Узумаки, до тех пор мы непобедимы. И будем такими всегда. Я надеюсь."

То было очень давно, ни Хаширама, ни Мадара ещё даже не планировались. Деревень таких, какими их видят сейчас, не было, но даже тогда их селение было оплотом силы. Тоширо запомнил слова Ашидо, ставшего много позже первым Узукаге, запомнил и старался всегда следовать им.

И когда дочь дяди — Мито, отдавали Хашираме, и когда дочь его сестры — Кушину отсылали в Коноху, он помнил эти слова. Им помогали, не бросали. И тем печальнее, что сама Кушина об этом забыла, ведь он сам учил её этому.

Прошло уже полгода с тех пор, как ему доложили о поступке Минато. Полгода минуло с начала судорожных поисков маленького Наруто. И ничего. Никаких зацепок.

Чёртов Намикадзе оказался предусмотрительным, не оставил ни одного хвоста.

На прямое требование выдать внука пришла пространная петиция, в составлении которой чувствовалась рука Старейшин во главе Сарутоби, общий смысл которой сводился к следующему: мальчик — Намикадзе (пробуждения крови Узумаки не выявлено), поэтому, не соизволите ли Вы, уважаемый Узукаге, не лезть в не своё дело. Написано было витиевато и иносказательно, поэтому оскорблением назвать было нельзя.

В любое другое время Тоширо бы устроил скандал, не поленился бы самолично явиться в Коноху и вытрясти из Молниеносного мальчишки и его престарелых глистов все данные о своём внуке, но чёртовы развалюшки подстраховались: не было у Минато Намикадзе и его жены Кушины, до замужества Узумаки, сына. Только дочь. Хотелось плеваться ядом, как заправский призыв Орочимару, но проще было согласиться. На спор ушло бы слишком много времени, за которое с ребёнком могло случиться, что угодно.

Поэтому был отдан тайный приказ о самостоятельных поисках.

Но...

Пока всё ещё пусто.

Старый Узумаки чувствовал, как время утекает сквозь пальцы. Что-то должно было случиться.

Вот только что?

Помимо всего прочего, поисками Наруто занималось не только Узушио. К не малому удивлению Узукаге, следы мальчика искал Корень Конохи. И делал он это тихо. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что поиски личная инициатива Главы внешней разведки, а так же, что, вероятно, действует Шимура в тайне не только от Хокаге, но и от остальных Старейшин.

Наводит на некоторые мысли.

Данзо не тот человек, который станет тратить ценные ресурсы просто так. В его действиях всегда есть смысл, двойное, а то и пятое дно — истинный ученик Тобирамы Сенджу. Тот тоже был таким.

Мальчик скорее всего нужен Шимуре из-за крови, что бы там не пел Сарутоби, но кровь Узумаки это кровь Узумаки. Как минимум наполовину Наруто принадлежит Красноволосым Демонам — чакры нет, но это абсолютно не важно. Странно было то, что малыша не отдали в Корень сразу.

Возможно, что тут проснулась совесть у Намикадзе, не пожелавшего отдавать сына и решившего подарить мальчику мирную жизнь...

Впрочем, это уже не важно. Как бы то ни было, следовало найти ребёнка первыми. Негоже младшему принцу клана расти в чужом доме.

К тому же, ходят невнятные слухи об Орочимару, покинувшем деревню более полугода назад. Вкупе с произошедшим приблизительно в это же время переполохом в клане Учиха, выводы напрашиваются самые разносторонние.

Всю подоплёку произошедшего выяснить не удалось, но было достоверно известно, что в главной семье клана что-то случилось с младшим сыном Фугаку. В это же время Змеиный Саннин обзавёлся личным учеником, по слухам, очень похожим на мелкого Учиха, после чего собрал вещички и испарился. Нукенином его не объявили только в счёт былых заслуг и заступничества бывших сокомандников.

Какое-то время о Змее не было ни слуха, ни духа, будто сквозь землю провалился, и вот теперь...

...появился слушок, будто он упорно ищет какого-то ребёнка. Слишком странно для совпадения.

За спиной Тоширо мелькнула тень Анбу.

— Тоширо-сама, мы нашли след...

Плечо под щекой было горячим, как нагретая солнцем черепица. Мерное движение в такт прыжкам и запах огня, что горит в кострах на стоянках и в домашних очагах, успокаивали и приносили умиротворение.

Курама всегда был таким, что в лисьей форме, что в человеческой. Его жар и истинная сущность проступали сквозь любой мираж и иллюзию, а уж одежда и подавно не была ей препятствием.

Словом, отличная подушка с подогревом.

Ляпнувший как-то это Саске получил в своё время знатную головомойку как от биджу, так и от Наруто, но ни на гран не раскаялся. Узумаки часто можно было заметить дрыхнущим в обнимку с хвостатым, пусть не в человеческой, а звериной форме, это всё равно смотрелось мило. Настолько, что прошибало даже непробиваемого в этом плане Орочимару. Тот остерегался будить их в таком состоянии.

Впрочем, возможно, это сказывались остатки инстинкта самосохранения.

Узумаки тихо хихикнул, уткнувшись носом в багровое хаори, от воспоминаний на лицо непроизвольно наползала улыбка.

Они с Саске проводили много времени в Ото в последние два года после войны. Обоим было тяжело находиться в Конохе хоть и по разным причинам.

Учиху везде преследуют недоверчивые взгляды, порой откровенно плещущие презрением, а то и вовсе ненавистью. Пусть официально его и простили, признали героем и рады возвращению, но на практике всё иначе. Узумаки нисколько не обманывается, если бы не его заступничество теперь уже точно "последнему Учиха" не поздоровилось.

Убить его, убили бы вряд ли, всё же Великий Клан, надо бы возрождать, но звание преступника оставили бы до скончания времён. Даже Сакура, чтобы не говорила о своей вечной и преданной любви к бывшему сокоманднику, не стала бы перечить прямому приказу Хокаге, это только Наруто так мог.

Узумаки же в родной деревне душно. Тяжело почти физически, до невозможности дышать. Его поздравляют, ему улыбаются, хвалят и хлопают по плечу. Называют героем. Казалось бы, не этого ли он желал всю жизнь? От него не шарахаются, его не боятся и не называют монстром. Но...

...его тошнит от этого лицемерия.

Он не знает что это, остатки наследия Рикудо или личный подарочек от Кагуи, а, может, и вовсе мутация от долгого взаимодействия с Курамой, наконец, вылезла, но буквально нутром чувствует, что все эти улыбки всего лишь маски.

Возможно, настолько искусные, что их собственные хозяева забыли и не чувствуют этого. Однако под ними всё равно что-то прячется. Что-то тёмное. Не страх, но опасение.

Этим опасением тянет от Цунаде и от Сакуры...

К счастью, из всех близко знакомых пока только от них.

От Орочимару, как ни странно, ничем таким не тянет, хотя он-то как раз с ним сражался ещё тогда, когда в режиме биджу Узумаки был не самым лучшим образцом адекватности. Учёному просто любопытно. Интересно. От него даже безумием практически не веет.

Змея тоже "простили", но он в отличие от членов седьмой команды в деревню не торопится. Он обживается в своей старой лаборатории где-то на самой границе Конохагакуре но Сато, да и то, не слишком активно. Большую часть своего времени он по-прежнему проводит в своей деревне Звука. Там у него какая-то своя "атмосфера", как он выражается.

Узумаки не сильно вдаётся в подробности, но на брошенное как-то вскользь предложение заглядывать отвечает согласием, неожиданно даже для самого себя. Саске же и так частенько там зависает.

Вопреки ожиданиям, у Змея не вся деревня сплошные подземелья. Есть вполне себе нормальные дома на поверхности. Другое дело, что это действительно — Дома. Они большие, просторные, светлые и больше похожи на поместья аристократов. Там не тренируются, не держат важного оборудования — там отдыхают.

И там гораздо лучше, чем в Конохе...

Лис двигался через лес до тех пор, пока не стемнело, и не было принято решение устроить привал. Не столько из-за того, что Кураме действительно нужен был отдых, сколько из-за того, что это было нужно Наруто. Детское тело вкупе со становлением Системы Циркуляции требовало пищи и покоя, хотя бы временного.

Биджу и его джинчурики — пусть в текущих обстоятельствах данное определение Узумаки было весьма спорным — предстояло добраться до страны Рисовых Полей, где в их мире в прошлом-несостоявшемся-будущем Орочимару строил деревню Скрытую в Звуке.

По здравому размышлению, Курама предполагал, что их "весёлое" пробуждение в этом мире стало возможным не только из-за вероятного вмешательства Шинигами, но и из-за применённой напоследок Змеиным Саннином печати, которую он сумел заметить краем глаза прежде, чем всё поглотила тьма. В связи с этим, имелся весьма большой шанс, что в этой реальности они оказались не одни.

Вопрос лишь в том, пробудился ли Орочи в то же время, что и они или нет.

Соваться в Коноху для того, чтобы искать мелкого (на данный момент), отмороженного на голову учихёныша а.к.а Саске Учиха совершенно не хотелось, да и казалось откровенным самоубийством.

Организация ночлега прошла штатно и не доставила биджу больших проблем, отчасти потому, что все его носители были шиноби, и часть их знаний перепадала и ему. А вот с ловлей ужина возникла неожиданная заминка.

С собой из приюта они захватили некоторое количество припасов, которые было возможно взять, не доставив оставшимся в доме проблем. Их следовало экономить и по возможности питаться, заменяя их на "подножное".

В лесу водилось достаточно живности, чтобы её можно было поймать, однако для этого требовалось отойти от места привала хотя бы на минимальное расстояние, чего делать было категорически нельзя. Наруто требовалось постоянное присутствие сильного источника чакры во внешнем мире для наименее болезненного восстановления СЦЧ, которое и обеспечивал сейчас Лис.

Проблемно. Как сказал бы Шикамару.

Курама нервно дёрнул щекой, прищурил раздражённо глаза, тяжело вздохнул, выбор был у него не велик. Наруто был ему важен, и стоило действовать быстро.

Ещё секунда на размышление, знак концентрации, сосредоточить чакру...

Спустя миг перед ним стояло два его клона. Лис сморщился, ему нужен был только один, вывод — контроль хромает. Раньше ему для подобного даже ручная печать не нужна была. Впрочем, за столько лет в клетке, сам Ками велел. Оправдание для него хреновое, но сейчас не время для самокопания. Биджу кивнул клонам, и те испарились.

Об этом не знал даже Наруто, Кьюби не планировал скрывать это от него, но и демонстрировать не спешил. Ни повода, ни необходимости до этого момента не возникало. В своё время он даже Рикудо это не демонстрировал.

Вспомнив Отшельника, Лис скривился, будто зажевал целый лимон. Вот уж кому он точно этого не показал бы. Хватит с него того, что он сказал ему своё имя. Чем и поплатился. Наивный.

Даже стыдно как-то с его-то количеством хвостов.

Курама бросил косой взгляд на подопечного, Узумаки спал. Наконец-то. Он всерьёз опасался, что мелкий не сможет заснуть из-за пылающего очага, всё же это тело не было приучено терпеть боль. Но малец оказался крепким. Вот уж точно — Узумаки.

Лис дёрнул уголком рта в слабом подобии улыбки. Мелкий...

Вернулись клоны. Один с двумя тушками кроликов, второй собрал лечебные травы. Мужчина кивнул, и те развеялись, оставив за собой по облаку рыжей чакры, мгновенно вернувшейся к оригиналу, но всё же оставив некоторые следы в окружающем пространстве, заставив биджу в очередной раз поморщиться. Плохо. Очень плохо. Так их любой сенсор выследит. Срочно нужно восстанавливать контроль.

За разделкой тушек он лениво перебирал воспоминания клонов. За десять минут они смогли проверить территорию только на расстоянии километра. Мало. Сенсорику тоже необходимо восстанавливать.

Ничего серьёзного обнаружено не было, что неудивительно, они довольно далеко от любых населённых пунктов. Но это не повод расслабляться, учитывая нынешнее состояние Наруто, ближайшие двое суток он точно будет балластом.

Да, и когда придёт в себя... в общем, даже до уровня слабого генина ему как до Страны Снега от Конохи пешком.

Так же, беря во внимание, сколько они наследили в приюте, да, и тут... Лучше всего промолчать. Чакру биджу заметит даже слепо-глухо-немой гражданский с полным отсутствием конечностей.

Кстати о биджу... он замер, прислушиваясь. Так и есть, Девятихвостый из этой реальности ощущается им весьма чётко, что весьма странно — двух Кьюби но Йоко в одном мире быть не может.

Или нет?

Курама даже перестал потрошить тушки, обратив взгляд внутрь себя, высматривая, примериваясь, сравнивая. Что не так? Что-то есть. Определённо. Маленькое отличие, появившееся совсем недавно, но уже лавинообразно изменяющее его. Как отголосок давно забытого воспоминания. Ну же...

Кунай, приватизированный у невезучих нукенинов, выпал из ослабевшей руки. Да, ладно...

Мужчина вскочил, запрокинул голову и весело расхохотался. Громко, безудержно, взахлёб, как не было уже давно. Хотелось мчаться и гоняться за добычей, очертя голову, рвануть в гущу боя, разнести пару гор и сравнять их с землёй. Да! Бегать, прыгать, носиться! Не останавливаясь!

Только ради этого стоило умереть в том мире!

Недовольно заворочался под деревом завёрнутый в хаори шкет, приводя Лиса в чувство. Так! Сейчас не время поддаваться эмоциям. Случившееся можно обдумать позже.

В два движения разделавшись с зайчатиной, он щёлкнул пальцами, зажигая небольшой пляшущий язычок пламени, поджигая сложенный пирамидкой хворост.

— Мелкий! Просыпайся! — Рыкнул он, встряхивая Узумаки за плечо. — Тебе нужно поесть.

Однако добился от мальчика только невнятного бурчания. Он нахмурил брови и прижал ладонь ко лбу ребёнка. Выругался. Тот весь горел. Лихорадка уже началась.

Слишком рано.

— Тц! От тебя одни проблемы, Узумаки!

Курама достал из-за пазухи флягу с водой и споро отвинтил крышку. Принесённые клоном травы заняли своё место на раскрытой ладони, мужчина закрыл глаза и сосредоточился. Какое-то время ничего не происходило, но спустя миг от ладони Лиса повалил жар, словно от огня, иссушая травы прямо на глазах. Сжав кулак, он стёр лекарство в пыль, которую ссыпал во флягу. Тряхнул и приставил горлышко к губам подопечного.

Такой отвар сильно уступал по своим свойствам любому лекарству, но сейчас было важно не это, Лис наполнил травы своей силой. Это подняло энергетические и целебные показатели настоя к параметрам медчакры. Именно то, что нужно сейчас Наруто.

— Кажется, ужин отменяется... — мужчина фыркнул, поправляя своё хаори на мальчишке. — Как всегда.

Ночь обещала быть длинной. Он посмотрел вверх, звёздное небо было невероятно красивым. Как же давно он его не видел...

Теперь всё будет иначе.

Тяжёлая ночь сменилась беспокойным утром. Когда звёзды стали гаснуть, Курама понял, что оставаться на месте более не имеет смысла, они и так потратили слишком много времени на привал.

Увы, но к утру Наруто лучше не стало. Температура хоть и стабилизировалась, всё ещё была высокой. Мелкому нужна была квалифицированная медицинская помощь, которую Лис, при всех прочих своих талантах, оказать не мог. Его чакра, циркулирующая по внутренней системе Узумаки, помогала регенерировать и поддерживала организм, — без неё мальчик бы скорее всего не пережил эту ночь. И хотя Очаг ребёнка уже начал вырабатывать свою собственную энергию, её по-прежнему оставалось слишком мало.

Следовало торопиться.

Посадив Наруто себе на спину, Лис сорвался к границе Страны Рисовых Полей.

Отогакуре. Двадцать шесть часов спустя.

— Добе ещё не нашли? — Черноволосая макушка показалась у края стола.

Орочимару оторвал глаза от очередного отчёта, чуть приподнялся и заглянул за стол. Мелкий Саске непосредственно жевал помидор — ну кто бы сомневался. Саннин хмыкнул и сев назад, уткнулся в бумаги.

— За прошедшие с момента прошлого вопроса сутки, ситуация не менялась. Ты знаешь, что есть слишком много помидоров вредно?

— Пф! — Независимо фыркнули снизу.

— Лечить не буду. — Предупредил Змей.

— К Кабуто пойду.

— Он ещё слишком маленький для подобного. В отличие от тебя, знаний о прошлой жизни у него нет.

— Хм? — Задумчиво. — Он разве не был гением с самого детства?

— Перелом и отравление вещи разные, если ты не знал.

Обиженная тишина. Орочимару вздохнул, отложил документы, встал и, обойдя высокий стол, требовательно посмотрел на Учиху, сложив руки на груди.

— Тренировка? — Невинно поинтересовалось мелкое недоразумение, сверкая Шаринганом с одним томое.

Какое-то время мужчина сверлил нахала тяжёлым взглядом. Тот ни на него, ни на волну Ки не реагировал.

— Ты слышал про такое явление, как возрастной лимит? Тебе не положено столько заниматься.

— Хн. Шаринган тоже, раньше семи пробуждать не положено.

— Если верить твоим родичам, то у тебя его вообще быть не должно.

— А то ты не сам мне профилактику назначил, после которой всё рассосалось?

— Не моя вина, что твои соклановцы не смогли распознать нестандартную реакцию на прививки.

Какое-то время шла борьба взглядов. Потом саннин сдался.

— Учиха! Тебе заняться нечем? Так я найду!

— Добе рядом нет. Кабуто дразнить не интересно. — Согласился мальчик. — А ещё ты уже неделю не вылезал отсюда.

— Мне кажется, я слишком много тебе позволяю. — Выдохнул мужчина. Одно молниеносное движение спустя, ребёнок был схвачен за широкий ворот клановой рубахи и засунут подмышку. — Идём. Ку-хи-хи! Будет тебе тренировка.

Саске не выразил никакого протеста от такого обращения со своей тушкой и продолжил жевать помидор, повиснув в захвате саннина наглой тряпочкой. Детское тело накладывало некоторые ограничения на поведение, а в купе с взрослым разумом проявлялось всё это... нестандартно. Даже слишком.

Бесшумно же шагающий по извилистым коридором Ото, Орочимару неспешно раздумывал над сложившейся ситуацией. Не то, что бы он не делал этого раньше. Он, собственно, в эти полгода только и делал, что пытался понять что, Рикудо вас задери, случилось в тот злополучный день?! Но к конкретным выводам, так и не пришёл.

В бытность своей прошлой жизни он как-то никогда не задумывался ни о чём подобном. Были какие-то намётки, древние трактаты и даже что-то вроде доказательной базы, но подтверждений не встречалось.

Тем больше было его удивление, когда полгода назад он проснулся в своём доме в Конохе (снесённый ещё Девятихвостым, не иначе как в честь рождения Наруто — надо же ребёнку что-то подарить), с джоннинским жилетом на вешалке и нетронутым хитай-ате Листа (Данзо ему в супруги, да он ведь первым делом, как нукенином стал, эту железку покарябал!)

Вкупе с воспоминаниями о не самой простой смерти — интересно, что Цунаде в тот коктейльчик намешала? — и сработавшем посмертном подарочке, наводило всё это на мысли о гендзюцу. Как бы ни Цукиёми. И как бы ни за авторством Мадары.

Живые Минато и Кушина с наличествующей у них дочкой-джинчурики, эти мысли только укрепляли.

К его чести, он предпочёл сначала вникнуть в ситуацию, а потом уже искать пути выхода из неё, здраво рассудив, что удрать он всегда успеет. Заперевшись в своей лаборатории, благо повод был шикарный, он... нет, не засел за опыты, как можно было бы подумать. Он погрузился в глубокую медитацию.

Таким образом, тоже можно было скинуть иллюзии. Даже навеянные шаринганом. Другое дело, что в обычном Цукиёми времени на это нет.

И вот тут его поджидал сюрприз. Что-то среднее между "детская неожиданность", "бомба биджу в упор" и "С Днём Рождения, Орочи! Вот твой новый подопытный!". В его подсознании присутствовало аж два комплекта воспоминаний! Разобрав которые, Змей пришёл к давно известному выводу, подтвержденному ещё Мадарой — Узумаки Наруто чёртов везунчик!

Начать, пожалуй, стоит с грандиозной "последней попойки". За что и по какому поводу пили, установить не удалось, но исходя из календарной даты, вполне возможно, что они просто третьи сутки отмечали день рождения Узумаки.

Этим, кстати, и можно было объяснить, почему к явлению всех Каге, они отнеслись более или менее спокойно. И даже предложили им налить.

(Вот где-то на этом моменте воспоминаний, у Орочимару задёргался глаз, и появилось стойкое желание постучаться головой об дерево, в идеале об то, которое Шинджу.

Это ж, какой позор! И ладно бы только эти, два оболтуса! Молодёжь ведь, чего с них возьмёшь?! Но он-то, он-то, куда смотрел?!? Опытный шиноби! Нукенин S-класса! Саннин! И так!...

В общем, это был позор.)

Итак, в разгар попойки, но до явления Каге, Учиха, который последний, неожиданно вспомнил, что Узумаки это клан Мастеров Фуин. Умения построения и, что самое главное, понимания Печатей у них фактически в крови. Это их Кекке Генкай.

И вроде бы это давно известный факт, да только в отношении действующего джинчурики Девятихвостого отчего-то никогда не применявшийся. В смысле, никто никогда не додумывался вручить ему в лапки что-то серьёзнее взрыв тега или запечатывающего-продуктового свитка. Ключ к Печати Шинигами, да и сама Печать Восьми Триграм не считается. Себя не особо поизучаешь.

В итоге полупьяный Учиха не нашёл ничего лучше, чем предложить Узумаки покопаться в какой-нибудь печати "посложнее". Для чего припрягли уже его, Орочимару.

Не исключено, что будь он трезвее (а пили они вместе, притом настойки, рассчитанные на метаболизм джинчурики-Узумаки), он бы даже тогда не отказался провести эксперимент. Но в этом случае позаботился бы о хотя бы минимальных мерах предосторожности.

Да, и изначально предложил бы с чего полегче начать! А не с разбора свитка призыва. Оригинал которого Узумаки от силы видел раза два-три. В довесок ко всему этому, наглая Лисья морда откопала в своих загашниках мелкий, размером с ноготь младенца кусочек Десятихвостого.

Итак. В активе: пьяный Узумаки, являющийся джинчурики — одна штука, такой же пьяный Учиха с Вечным Мангёку Шаринганом — одна штука, Девятихвостый Биджу, так же не совсем трезвый — одна штука, и вдогонку он — Змеиный Саннин Орочимару — абсолютно точно — не трезвый. Плюс свиток Призыва (непонятно чей, потому что в процессе транспортировки описание горе воспитанники посеяли, а проверить всё никак не доходят руки); кусок Божественного Древа; и рядом ещё в уголочке валялась маска Шинигами из Храма Узумаки, что близ Конохи.

Страшно? Вот то-то и оно.

Результат их совместного творчества был... да никаким не был. На первый взгляд.

Свиток просто сделал "Пф!" Исторг из себя облачко дыма и спалил кусок хвостатого.

Исследователи расстроились и зашвырнули оный в уголок. Аккурат к маске Шинигами.

Потом подтянулись Каге.

Как они попали в его лабораторию это отдельный вопрос, требующий прояснения, но вряд ли когда-нибудь, теперь уж точно, он его получит.

Стоит сказать только, что в последний момент, когда Саске вдруг резко потерял сознание, а Наруто окутался покровом хвостатого и отшвырнул настой прямо в лицо Цунаде, он всё понял. И сумел активировать протокол самоуничтожения. Учитывая начавшего формироваться бомбой биджу,… это должно было быть громко.

По существу, если...

В том, что произошло, виноват был Орочимару. И он, скрепя сердце, это признавал.

Расслабился, Змей, расслабился. Забыл, что представляет собой его сокомандница. А ведь он, в отличие от Джи, никогда не страдал иллюзиями на счёт принцессы Сенджу. Она — Химе. Даже больше, она Химе Сенджу.

Наглядный пример Мадары показал намного больше, чем предпочитали говорить учебники по истории. Не зря ведь тот был убит ударом в спину.

Методы, можно сказать, семейные.

Второй комплект воспоминаний, принадлежал тоже Орочимару. Но другому.

В чём конкретное отличие, он сказать затруднялся. Предпосылки и многие действия были теми же, что и в той, первой его жизни, но вот результат. Результат был другим.

Возможно, дело было в том, что в этот раз его успели тормознуть в нужный момент. И сделал это, как ни странно, Данзо. Похоже, что здесь он был поадекватнее. Сильно поадекватнее.

Хотя по-прежнему, до гроба предан Конохе.

Что же до Орочимару этой реальности, то...

Как ни печально, но он погиб. Во многом из-за собственной глупости, что было довольно болезненно для собственного самолюбия.

Змей так и не разобрался, что другой он — как звучит-то, а!? — пытался сделать, но в итоге, во время глубокой медитации в печати Усиленной Концентрации, он умудрился спалить собственную личность, превратившись в овощ.

Гхм!

Ну, ладно. С кем не бывает...

В общем, всё, что осталось, новый Орочимару утащил себе.

Мужчина сильно подозревал, что его появление в этой реальности, — а то, что это не гендзюцу, пришлось всё же принять, — связано не с чем-нибудь, а именно с тем... хм... Ну, пусть будет "образцом", в который они превратили свиток Призыва. А так же не маленькое вмешательство Шинигами.

Стоило признать, все они сумели достать Бога Смерти.

А так как в издевательстве над свитком участвовали они все, то стоило ожидать появления и других участников попойки.

И как показали дальнейшие события, это было именно так. Хотя и… с проблемами.

Саске появился в этом мире почти за три месяца до него и к моменту, когда Саннин собирался проверить свою теорию, был готов лезть на стены, грызть чакропроводящее железо и в скором времени повторять свой забег до Долины Завершения. Допекли его соклановцы и семья в частности сильно. Очень сильно.

Для взрослого человека, привыкшего заботиться о себе самостоятельно, в теле ребёнка и под опекой ничего не знающих родственников — Учиха благоразумно не спешил просвещать родню на тему смены личности — всё происходящее было сродни пытке.

Проблемы с шаринганом оптимизма не добавляли. А отсутствие буфера в виде Узумаки между ним и окружающими, делало его нахождение в клановом Квартале Учиха чем-то вроде замедленной бомбы.

Пробуждение Орочимару было сравнимо с Даром Небес.

Вспоминать о том, как он выбивал себе право на Наставничество Саске и выходил из состава шиноби Конохи, Змей откровенно не хотел. Всё, сопутствующее этому процессу можно было описать тремя явлениями: маразм, морока и баранье упрямство.

К счастью, не со стороны Фугаку. Тот, похоже, только рад был. Но, в общем...

…всё было сложно.

К тому моменту учёный уже знал, что случилось с Наруто, и дико бесился, что "опоздал" с пробуждением ровно на трое суток. Это злило.

Несмотря на то, что в этом мире обошлось без его нукенинства, сеть тайных убежищ была и здесь. И даже в той же местности. А также сеть информаторов и осведомителей, людей и даже парочка учеников. Среди которых уже был малолетний Кабуто.

По всему выходило, что Орочимару этого мира планировал рано или поздно уйти из Листа. К несчастью, воспоминания об этом моменте были обрывочны.

Опорной базой было выбрано убежище в Стране Рисовых Полей. Мужчина здраво предполагал, что когда Узумаки пробудится, а он пробудится в любом случае — вопрос только с Лисом или без — то через некоторое время догадается отправиться туда. Хотя бы из любопытства.

Он надеялся на это.

Добравшись до тренировочного зала, мужчина поставил ребёнка на ноги. Саске как раз успел догрызть помидор.

Кстати, любопытный факт, в отношении которого Змей так и не определился: при пробуждении Личности произошло слияние с прошлым владельцем тушки. Что у него, что у Учихи, скорее всего и у Узумаки тоже. И это не могло не повлиять на характер и поведение. К тому же тело маленького ребёнка сильно влияло на Саске. В прошлой жизни он никогда не позволил себя таскать так. Никому. Быть может за исключением Итачи.

— Что ж, — Саннин довольно потёр руки. — Ты просил трениров...

Неожиданно двери распахнулись, и в зал влетел один из стражей убежища.

— Орочимару-сама! У входа в убежище посторонние! Мы не смогли их остановить! Требуют вас!

Мужчина изумлённо выгнул бровь.

Требуют? Это что за самоубийцы?

И только спустя секунду до него дошло, что знает о месте входа не так уж и много людей. И требовать из них мог только один.

Змей пулей вылетел к воротам.

Незнакомый красноволосый мужчина с маленьким блондином на руках, за спиной которого закручивалось девять потоков знакомой красной чакры.

— Ты долго, Змей! — Вместо приветствия бросил знакомый незнакомец. — Мелкому нужна помощь! Все вопросы потом!

Орочимару был столь шокирован, что не посмел перечить.

Примечания:

https://m.vk.com/club93244915?z=photo-93244915_422575717%2Falbum-93244915_00%2Frev#wall

Приют Юкири. Граница Страны Овощей. За восемь часов до появления посторонних у ворот Отогакуре.

Под кончиками пальцев шершавое обугленное дерево стены. Он медленно ведёт ими по прожжённым следам чужой ярости. Здесь была битва.

Хотя скорее бойня...

— Можешь начинать кричать...

Вкрадчивый голос с раскатистыми нотками и острое чувство опасности...

Запах ветра и огня...

Сковывающее чувство дикого ужаса...

А потом... почти молниеносно... огненным взрывом вспухает и взрывается боль...

Когти на почти человеческой руке в одно движение вспарывают горло...

Позвоночник трещит и ломается от удара о злополучную стену.

Разве она не должна развалиться?..

Кто? Что? Как?

Вопросы мечутся перепуганными птицами в угасающем сознании.

— Ещё жив? — Удивлённый смешок.

Что он такое?!

Рёбра хрустят и складываются внутрь как карточный домик, пробивая лёгкие...

Агония...

Булькающая кровь во рту...

Тьма, и затухающий шёпот...

— Хм? Умер...

Узукаге резко открывает глаза и отрывает руку от стены в общей комнате приюта. Что случилось с двумя другими нукенинами уже ясно. Два пятна копоти на потолке красноречиво говорят о не самой лёгкой смерти.

Тот, кто это сделал...

...абсолютно точно не был простым человеком.

Чувство чужого гнева и ярости даже спустя время оседает на языке острой горечью. Кто бы это ни был, он очень силён, раз оставил такие следы в одиночку. Обычно такое встречается только на полях массовых сражений. Во время Мировых Войн...

Не этого он ожидал, когда лично возглавил отряд Анбу Водоворота, направившийся в этот приют.

Они преодолели расстояние от Узушио до Страны Овощей за рекордные тридцать два часа лишь за счёт воздушного призыва, и, если бы не необходимость делать перерывы время от времени, могли бы и быстрее. Однако всё же опоздали. Кто-то успел раньше.

При первом взгляде, казалось, что с забредшими в приют нукенинами позабавился залётный Огневик, чьё мастерство в использовании Катона также велико, как и у выдающихся членов клана Учиха. Если не превосходит его.

Такое действительно могло быть. Несмотря на то, что приют находится практически на границе страны, да и вообще был построен как бы на отшибе, в двух километрах отсюда есть хорошо развитый город, через который вполне мог кто-то проходить.

Странно, что приют расположен так далеко от города, но такое бывает. Городские власти обычно не горят желанием видеть на своей территории беспризорников. Вот и отселяли детишек подальше. Хотя чаще такое случалось в деревнях...

Всё это не могло не настораживать, но этим займутся уже Анбу, а не он.

Вот только версия про Катонщика, помимо того, что была весьма "зыбкой", опровергалась одним единственным фактом — от огня неизвестного доброхота буквально разило чакрой биджу. Девятихвостого. Тоширо знал, как ощущается такая чакра, от Кушины и Мито в своё время даже с укреплённой печатью фонило никак не меньше.

Одного этого было достаточно, чтобы забить тревогу, хотя бы только потому, что он не слышал, чтобы в Конохе случался повторный прорыв демона. А уж в том, что он бы узнал, можно не сомневаться. Коногакуре но Сато, может, и чужая, но всё же союзная деревня.

Но двух Кьюби быть не может. Будь иначе, скрытые селения не преминули бы устроить за него Четвёртую Войну Шиноби.

— Узукаге-сама, — за спиной из тени вышел Анбу.

— Вы нашли что-нибудь?

— Нет. Кроме тонкого следа чакры демона, ведущего в лес, больше ничего не обнаружено. Все следы заметены профессионально. Гражданским мастерски затёрли воспоминания, связанные с поступившем полгода назад ребёнком. Работа отличается от техник Яманака и ничем не напоминает работу иных Гакурезато. Совершенно новый стиль. Восстановить воспоминания не представляется возможным. Однако, в комнате воспитателя обнаружено групповое фото, свидетельствующее, что мальчик всё же находился в данном учреждении какое-то время. — Оперативник протянул небольшую фотокарточку Тоширо.

Глаза сразу выхватили маленького голубоглазого блондина с полосами шрамов-усов на щеках на фоне группы ребятишек перед домом. Рядом воспитательница и сторож. Мальчик хмурился и смотрел упрямо-вызывающе, будто бросал вызов всем и вся.

— Что-то ещё? — Поинтересовался мужчина, не отрывая взгляда от фотографии.

«Поди ж ты... Вылитая копия Минато... Только лицо от Кушины...»

— Если позволите... — Анбу замялся, но быстро собрался и выпалил. — Вид чакры, ведущий в лес, довольно быстро меняется.

— Меняется?

— Сила и агрессивность остаются неизменными, но привкус ненависти и ярости, присущий всем хвостатым, очень быстро выветривается. Это ещё не человек, но уже не совсем биджу. Далеко проверять не стали, но уже в пятиста метрах оттенок совершенно другой, чем на территории заведения. К тому же, замечена странность... Нет следов входа носителя этой чакры. Он будто появился в самом приюте. Буквально из воздуха.

— Ясно. — Мрачно протянул шиноби.

Но ничего ясно не было. По всему выходило, что некто неизвестный, но очень сильный и обладающий чакрой Девятихвостого Демона Несчастий, — Псевдо-джинчурики? — пришёл, воспользовавшись неизвестной техникой, имеющей, судя по всему, схожесть с техникой Летящего Бога Грома, убил напавших нукенинов и, забрав искомого ребёнка, предварительно подчистив все следы проживания того в приюте Юкири, исчез. Следы своей чакры он прятать то ли не захотел, то ли не смог.

Откровенно дурно пахнущая история.

И ещё...

...запах ветра, который чувствовали Туманники перед смертью... это был запах чакры. В этом он уверен.

Особая сенсорная техника Узумаки, основанная на эмпатических свойствах чакры их клана. Именно из-за этих свойств, многие Узумаки могут видеть призраков и взаимодействовать с ними. Да и Шинигами в качестве покровителя, это не цветочки Сенджу выращивать.

Её нельзя обмануть, особенно, если на территории развёртывания кто-то умер.

Что за чертовщина здесь творится?

Старший шиноби вздохнул.

— Вы взяли след?

— Да, Узукаге-сама. Второй и Четвёртый сказали, что след хоть и слабый, но достаточно чёткий.

Похоже, он сейчас сделает глупость. Непростительно в его возрасте. Но…

…это его внук…

— Преследование возможно?

— Да, Узукаге-сама.

— Хорошо. Выдвигаемся через десять минут. Гражданских не трогать.

— Есть!

Бледный мальчишка с золотыми волосами цвета спелой пшеницы, опутанный проводами и трубками капельниц, укрытый одеялом до самой груди, спал на больничной койке под мерный писк приборов. Как на взгляд Саске, тот был слишком бледный.

На его памяти, Узумаки никогда таким не был. Даже когда он пробил ему грудь Чидори в Долине Завершения. Даже когда они впервые встретились в убежище Орочимару спустя три года после его побега, и он их всех едва не убил. Даже когда из него извлекли Лиса на главной битве Четвёртой Мировой. Наруто никогда не бледнел настолько сильно.

Учиха незаметно прокрался в палату и, тихо придвинув стоящий неподалёку табурет, сел. Наруто даже не проснулся. Это раздражало, злило, выводило из себя,.. и беспокоило. Добе ещё никогда не оказывался в таком состоянии непосредственно на его глазах, по крайней мере...

Хотя, возможно...

Узумаки был не из тех людей, кто привык жаловаться. Он помнил, как ещё будучи учеником академии, незадолго до того, как его Клан был вырезан, услышал тихое перешёптывание гражданских торговцев из тех, что проживали в Конохе на постоянной основе.

— Ты слышала, слышала? Говорят, демонёнка в больницу отправили! Вчера ночью он попался Кейго с ребятами! Они отходили этого монстра так, что тот больше на кусок мяса походил!

— Ох, счастье-то какое! Интересно, сдохнет это чудовище или нет?

— Вряд ли... — Раздосадовано. — Ты же знаешь, таким его не возьмёшь. Сколько уж раз пытались, а всё без толку!

— Жаль!

— А Кейго теперь Учихи арестовали! И его ребят тоже!

— Ох, беда!

— Да-да!

— Чёртовы демоны! Своё отродье защищают! Это и Лис из-за них...

— Да, тише ты! Не здесь! Услышат ещё!..

Он тогда долго не мог понять, о каком демонёнке они говорили, уловил только, что его Клан в чём-то обвиняют. И только позже, почти перед самым выпуском понял, что это был Наруто. К тому моменту ему было это уже не интересно. Он привык считать его идиотом.

Сейчас, оглядываясь назад, он понимал, каким идиотом был в детстве. Жаль, что для осознания этого, пришлось постучаться головой. Об кулаки Мадары. В первую очередь.

Что ни говори, а рука у предка была тяжёлой. Даже с биджу не сравнить. Мозги на место вставлялись даже без осознанного желания старшего Учихи. Странно вообще. Но, наверное, бывалые люди правы — смерть никого не оставляет прежним. И дело тут далеко не в Рикудо, чтоб его Кагуя в детстве ремнём от плеча стегала.

Вторичная смерть тем более.

А уж пробуждение после оной...

Нет, лучше не вспоминать. Ведь это он...

Ещё во времена их первых миссий в ранге генинов, тех самых D-ешек, что так бесили поначалу, как-то у них троих, всей команды номер семь, под командованием Какаши, — который в очередной раз опаздывал, — зашёл разговор про дни рождения.

Это Сакура тогда начала. Пристала к нему с чем-то про подарки, он тогда только фыркнул, а Наруто пристал с тем же к ней. Естественно, Харуно вспылила, обозвала Узумаки идиотом, врезала ему от души и велела не лезть к ней.

И всё бы так и закончилось, если бы, уже следуя за, наконец-то, объявившимся тайчо, Сакуру что-то не дёрнуло спросить:

— Наруто, а когда у тебя день рождения?

Добе тогда странно притих, помрачнел и даже на секунду сбился с шага. Отвёл глаза и изо всех сил старался смотреть куда угодно, но не на сокомандников.

— Нэээ... Знаешь, Сакура-чан,.. я не праздную свой день рождения. — И прибавил шагу, вырываясь вперёд. Не говоря ничего больше до самого корпуса администрации.

Саске тогда удивился. Узумаки? Чего-то стесняется и не решается говорить? Отводит взгляд и не добавляет своё извечное "даттебайо"? Что происходит?

Позже, почти сразу после миссии, Саске, чисто из вредности, залез в Архив Академии Шиноби, откуда ещё не успели перенести личные дела выпускников. В деле Наруто, помимо огромного числа замечаний, — и почему-то медицинских справок, — как и положено, была дата рождения.

Десятое октября. День нападения Лиса на Коноху.

Лишь спустя годы, в первую годовщину Победы Узумаки признается — в детстве его часто поджигали в собственной квартире в этот день. И вообще, именно тогда жители деревни становились особенно злы на него. Если его кто-то видел, то его домом на следующую неделю становилась больница. Учитывая регенерацию джинчурики, это заставляло задуматься.

Но то, будет позже.

А тогда... будучи генином, он лишь недоумённо моргнул. И что? Траур деревни не отменяет личного праздника.

Мда... И это его называли гением?

В тот день или за несколько до него, когда всех их отравили, он предложил отпраздновать. Практически, поставил перед фактом — мы идём праздновать. И да, мне на твоё мнение плевать, добе!

Его идея неожиданно встретила поддержку у рыжего блохастого комка хвостов.

— Давай-давай, клоп! Я хочу отпраздновать! Двадцать лет в одной квартире! Шустрей-шустрей! Вон какая закусочка! И никаких раздражающих человеков, пытающихся продырявить мою жилплощадь поблизости!

Биджу был в, на удивление, приподнятом настроении.

В стихийно-организованную пьянку как-то сам собой втянулся Орочимару. Ему, возможно, показалось вызовом, споить Узумаки-джинчурики.

На базе в тот момент, по стечению некоторых обстоятельств, больше никого не было.

Карин уже не первую неделю пропадала на руинах Узушио, фактически выбив себе право на такой своеобразный отпуск. Компанию ей составлял Джуго то ли как телохранитель, то ли как бойфренд.

Наруто сначала порывался с ними, но после вдумчивого разговора с местным берсеркером в укромном уголочке, передумал. Лишь улыбнулся и хлопнул Джуго по плечу, желая удачи. И кажется, втихомолку интересуясь, когда же он сможет стать дядей.

Хозуки с неделю пропадал в Тумане, к своей мечте возродить организацию семи мечников Тумана он подошёл на удивление ответственно.

Кабуто же сидел в Конохе — в новосозданном приюте. Руководил, лечил, воспитывал. Правда, в основном, благодаря побудительному пинку Орочимару.

К празднованию дня рождения они подошли с размахом. Саске не исключал, что после убежище пришлось бы капитально ремонтировать. Но выражение лица Узумаки, который, кажется, так и не мог до конца поверить в происходящее, было бесценно.

Издевательство над свитком призыва он тоже запомнил хорошо.

А потом, появились Каге.

Туман, Камень, Облако и Лист.

Оглядываясь сейчас на тот день, Учиха с уверенностью может сказать, что шаринган всё же уловил в действиях правителей скрытых селений какую-то напряжённость. Что-то было не так. Да и шестое чувство об этом недвусмысленно... орало.

Но о чём именно, понял лишь, когда стало плохо. Организм до последнего не мог этого осознать. Просто казалось, что алкоголь, наконец, набрал критическую массу. А когда осознал...

Обидно было даже не столько из-за того, что попался, сколько из-за того, что не смог нанести последний удар. Вырубился как подкошенный.

А дальше была тьма.

Сколько он пробыл в ней, сказать Саске не мог, время там совершенно не ощущалось. Возможно, мгновение, возможно, вечность.

Но в любом случае, по прошествии какого-то времени, малого или большого, он вновь осознал себя. О чём вскоре серьёзно пожалел.

У Саске Учихи этого измерения/реальности/мира, неважно, в момент его появления была лихорадка. Малец "удачно" погулял под дождиком, удрав из-под надзора старших родичей.

Заметили пропажу ребёнка не скоро, где-то часа через два, и к тому моменту тот успел основательно вымокнуть. Нет ничего удивительного, что по возвращении у мальчика поднялась температура — какими бы крепкими не были клановые дети по сравнению с гражданскими, и они не неуязвимы для простуды.

Вероятно, именно из-за болезни Саске и смог занять место своей более младшей версии. Мальчика, к великому удивлению нового хозяина тушки, лечили исключительно по минимуму.

Если быть откровенным, то в первый момент он решил что у него глюки. Учитывая количество выпитого, это было куда как вероятнее, перемещения во времени. Ну или гендзюцу. Или наоборот?

Пока он приходил в себя, на него неожиданно свалились воспоминания бывшего владельца тела, и версию со "временем" и иллюзией пришлось отбросить.

Последнее не очень охотно, и к этому он будет возвращаться ещё не раз, вплоть до "пробуждения" Орочимару.

За недолгие три года своей жизни местный Саске Учиха успел увидеть и услышать не так уж и много, ведь за пределы кланового квартала его не выпускали. Но всё же, того немногого оказалось достаточно, чтобы пришедший на его место старший-последний-Учиха, смог найти отличия от своего прошлого.

Первое, что бросалось в глаза, это чужая семья, что часто приходила к ним в гости.

Молодой блондин лет двадцати шести с супругой, чьи длинные красные волосы напоминали Саске кровь. И помидоры. Хм.

— Только никогда не говори этого вслух, отото...

А на руках у этой женщины часто сидели два блондина, приблизительно возраста Саске. Точнее, блондин и блондинка. Близнецы, чтоб их...

...один из которых был до неприличия похож на одного неуёмного добе. Даже полоски на щеках были.

Правда, согласно воспоминаниям мелкого Саске, уже значительное время — месяца два, не меньше, — эта семья, если и приходила, то только с одним ребёнком — девочкой. О мальчике же старались даже не упоминать.

Но кое-что, всё же проскальзывало.

Ему даже было немного смешно, на детей часто не обращают внимания, когда речь заходит о по-настоящему важных вещах, даже если это дети шиноби. Его младшая версия возможно многого не понимала, но он всё прекрасно запомнил.

Из того, что он смог разобрать, сын четы Намикадзе — не Узумаки! — был то ли серьёзно болен, то ли рождён с каким-то генетическим дефектом. Причём, чем бы это ни было, было это достаточно позорно. Семья Учиха была посвящена в тайну лишь по причине близкой дружбы. И не сегодня-завтра, судьба второго ребёнка Хокаге должна была решиться не самым чудесным образом.

И это уже не напрягало.

Саске не знал, появился ли он здесь один, стоит ли ждать прибытия остальных членов "вечеринки", и в каком "составе" эти члены заявятся, если заявятся — хотелось верить, что обойдётся без Каге-отравителей.

Поэтому в план "минимум" Учиха внёс пункт о встрече с местным вариантом своего сокомандника в самое ближайшее время.

Окончательно поправившись, Саске, наконец, получил возможность осмотреться уже своими глазами, а не воспоминаниями в голове. Тут его поджидал очередной сюрприз, которого он, видимо, просто не заметил при разборе чужой-своей памяти — большинство встреченных им соклановцев вообще и папаша в частности, смотрели на него с непонятной смесью жалости-разочарования-презрения.

От этого взгляда натурально хотелось выть.

Хагоромо их в засос, да на него так не смотрели, даже когда Итачи весь клан к праотцам отправил!

На сбор информации ушла неделя. Могло бы и меньше, но попробуй нормально пошпионь с телом трёхлетнего ребёнка в клане, где большая часть состоит в структуре полиции, и при этом не вызывая подозрений!

То, что удалось выяснить, опустило, и без того не высокое, настроение куда-то на уровень плинтуса. Подвальных помещений Корня.

У маленького Учихи с первых дней жизни стоял неутешительный диагноз, подтверждённый всеми врачами клана, — а это минимум человек двадцать, — паралич додзюцу. Проще говоря, полная невозможность активации шарингана.

Чудесно. Просто замечательно.

Можно прямо сейчас сдаваться Кагуе и идти просить кокон покомфортабельней.

Возможно, она даже оценит.

Удивительно, что от ребёнка ещё не избавились. Такой "брак генома" Старейшины бы не потерпели. Возможно, чего-то ждали. Или надеялись, что сам помрёт. Шансы на это были приличны. Появился же Саске в этом теле как-то.

Был к тому же в этом мире фактор, который взрослый-Саске, по началу, не принял во внимание. Итачи.

Став старше, пережив войну, оценив закидоны Мадары, его поступки, всё то, что натворил Обито, да и вообще, глубже вникнув в историю своего клана, Саске перестал преклоняться перед фигурой старшего брата. Он всё так же любил его, но смотрел на него теперь с высоты фактов.

Факты были неутешительны. Какими бы идеями о мире ни руководствовался старший брат, это не отменяло его вины и преступлений. Ведь он вырезал не только зачинщиков предполагаемого заговора, — да и что было правдой из всего этого, а что страхом Хокаге и Старейшин? — но и детей, и женщин, и стариков. Уничтожил клан.

Даже Мадара не опустился до этого. А ведь у него были все шансы.

Брат был предателем, убийцей и фанатиком-идеалистом. И только потом — жертвой. Да и родичи сглупили. Недоглядели, недоследили. Что толку, что он сын Главы и гений? Это не отменяет того, что он всё ещё был ребёнком.

Итачи этого мира был таким же, каким Саске запомнил его в детстве. Добрый, заботливый, где-то даже слишком. В нём пока не было того напряжения и надлома, что чувствовался в старшем брате перед резнёй. Да и не был он пока тем капитаном Анбу.

Итачи пока только генином стал.

И он очень любил своего младшего брата. Несмотря ни на что.

В обычной ситуации это было бы замечательно. Но сейчас он мог заметить изменения в Саске и задать неудобные вопросы. Приходилось соответствовать поведению трёхлетнего ребёнка.

В общем, следующие три месяца были настоящей пыткой. За это время Саске так и не удалось встретиться с Наруто, его больше не приводили родители. В отличии от Менмы.

Девчонка ему не нравилась. Это Саске понял сразу. Объективных причин для этого не было, но когда его подобное смущало? Она была очень похожа на Наруто, отличаясь только тоном глаз — на пару тонов темнее, да отсутствием на щеках шрамов-полосок. И то, приглядевшись, он увидел едва намечающиеся линии. С возрастом они проявятся сильнее. Будет не отличить.

Весёлая, заводная девочка, с мотором пониже спины, носилась по дому словно с Хирайшином, мало чем отличаясь своим поведением от Наруто-генина или Наруто-из-академии.

И всё же это был не Наруто. И этого было достаточно.

А потом к ним пришла Кушина. Одна. Кроме него и матери в доме тогда тоже никого не было. Женщина была бледной, а под глазами залегли тени. Они с матерью уединились на кухне, а он бросился под дверь.

Услышанное там ему не понравилось. Намикадзе всё же отказался от сына.

В тот момент, ему ничего не оставалось, кроме как поджать губы и уйти к себе в комнату — думать над дальнейшими планами.

Неизвестно до чего бы он додумался, если бы через три дня к ним в дом не заявился Орочимару. Саске его даже не сразу заметил. Слишком занят был.

Змей так и не расскажет ему потом, что он сказал или сделал его родителям, что те позволили им видеться и дали осмотреть своего ребёнка Саннину, но стоило им встретиться взглядом — как бы пошло это ни звучало — Учиха сразу понял, кто перед ним. Точнее, какой именно Орочимару перед ним.

Облегчение, свалившиеся на него было таким сильным, что очухался он только в тот момент, когда они выходили за пределы Конохи, до этого все действия он выполнял на автомате.

Сзади плёлся Кабуто, с завистью поглядывающий на него, путешествующего на плечах Саннина, для уменьшения потери времени. Его и поздравили в привычной язвительной манере, пожелали "доброго утра", и обрадовали, что он отныне личный ученик Саннина, а тот в свою очередь вышел из состава шиноби Листа. Официально.

Саске оценил. Это был рискованный поступок, фактически на грани. За это Змею стоило сказать спасибо.

Они отправились в Страну Рисовых Полей.

Вопрос с шаринганом тоже пришлось решать Орочимару. Это оказалось много проще, чем представлял себе сам Саске — нет, ну вот кто мог подумать, что "паралич додзюцу" стал результатом реакции на обычные, стандартные, плановые прививки?!

Данный вопрос он и поспешил задать учёному.

На что мужчина его обрадовал, в прошлой жизни тоже было. Просто не так ярко. Или он думал, что в Убежище просто так все препараты которые ему кололи, кололи с большой оглядкой и осторожностью?

На фоне всего этого, безуспешные поиски Наруто на протяжении полугода были не такими уж и раздражающими.

Тот и сам вскоре нашёлся. И даже не один.

Учиха никогда не забудет первое впечатление от человеческой формы Кьюби. То огромное, подавляющее ощущение чужой силы. Он никак не сможет объяснить той дикой уверенности, что вот этот неизвестный, непонятный мужчина — Курама, который в шутку рычал на него во время попойки и таскал из тарелки закуску. И бессознательный Узумаки в горячке у него на руках только добавлял сюрреализма представшей картине.

И вот сейчас, он сидит в палате своего лучшего друга и смотрит на его бледную физиономию.

— Только попробуй умереть, добе, — Саске сонно ткнул Наруто в плечо. — Слышишь? Лично воплощу план Кагуи, чтобы ты с того света вернулся и отвесил мне пинка за дурость...

Примечания:

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_425429103%2Fwall-93244915_139

Саске спал, придвинув стул и уронив голову на сложённые руки, пристроенные на больничной койке Наруто. Мерно пикали приборы, и капала капельница в изголовье. Привалившись плечом к косяку и сложив руки на груди, Лис осторожно наблюдал за спящими.

Точнее, он наблюдал только за Наруто, но поскольку в комнате был и Учиха, то он присматривал и за ним. Мало ли, что выкинет этот потомок алоглазого клана. Этот мог… многое.

Даже в таком виде.

Не то, чтобы это было опасно для него, в конце концов, где он и где обычный, пусть и со способностями человек? Просто, это было старой привычкой, выработанной ещё на обладателе риннегана.

Вот Рикудо был опасен. Даже больше, чем его матушка. А этот... ну что, этот? Беспокойство доставить может. Но, не больше. Всё же не Мадара. К счастью.

Да и тот...

С Мадарой, до потери тем разума, можно было говорить. Это потом, всё стало... сложно. А до этого...

До этого, он, пожалуй, был стоящим собеседником. И человеком. Настоящим человеком, которого уважали даже Ёкаи с Аякаши.

Возможно, из мелкого Учихи когда-нибудь вырастет такой. Сейчас же он просто ребёнок. Немного капризный и с большими возможностями. Таким он был даже в той, другой жизни.

Поэтому Курама просто присматривал за ним. Иногда.

Сзади неслышно подошёл Орочимару и встал в паре метров за плечом, изучающе проходясь взглядом по фигуре мужчины. Лис даже не вздрогнул.

— Интересная форма. Новая?

— Очень старая, — не оборачиваясь, ответил он без какой-либо особой интонации. Простая констатация факта.

— Ку-ху-ху! Как интересно! — несмотря на бурный восторг, говорил Змей достаточно тихо, чтобы не будить спящих. Наруто в текущем состоянии, может, и не проснётся, а вот Саске вполне может. Сейчас это ни к чему. — И неожиданно. Дашь поизучать?

— Нет. Но разве тебя это остановит?

— Вряд ли, — согласился мужчина за его спиной. — Хотя ты можешь попытаться помешать.

— Буду иметь в виду, — Лис кивнул, но всё также смотрел лишь на детей.

Молчание. Тяжёлый взгляд упирается между лопаток.

Вздох.

— Выпьем?

Неожиданный вопрос заставляет недоуменно моргнуть. Курама отрывает взгляд от бледного лица подопечного и медленно поворачивает голову в сторону Змея, удивленно рассматривая его. Не то, что бы он не знал, что Орочимару пьёт, в конце концов, преддверием эскапады с этой реальностью была именно попойка...

Но чтобы он сам выступил инициатором? Такого раньше не бывало.

В команде саннинов эта прерогатива с самого начала отводилась Джирае, Цунаде присоединиться никогда не звала, а учёный обычно был слишком занят, чтобы распыляться на такие мелочи. Их с Кабуто порой приходилось выковыривать из лаборатории, только чтобы они поели...

Он что, действительно, так плохо выглядит?

Но Саннин смотрит непривычно серьёзно. Значит, действительно.

— Ну, давай выпьем, — осторожно соглашается он, медленно отлепляясь от дверного косяка и полностью поворачиваясь.

Стоило, конечно, с одной стороны, насторожиться, в конце концов, это же Орочимару! Змей-садист, вивисектор, безумный учёный и вообще гад... ость. А уж после столь явного признания в заинтересованности его тушкой...

Но с другой стороны...

Стоило согласиться именно потому, что это был именно Орочимару.

Не Сенджу, — чем заканчивается попойка с ней, все они узнали на своём опыте, — не Джирая, — в его случае подобное всегда перетекало в плавный загул с похождениями по всем ближайшим горячим источникам и борделям, — а именно Орочимару. Человек, который, несмотря на все свои заморочки, так и не убил наглого Учиху и не захватил его тело, — сказки про три года после смены тела, вы кому-нибудь другому расскажите, —который, несмотря на всю свою жестокость и жуткие эксперименты, продолжал вытаскивать одарённых детей из горнила войн.

Они прошли на верхний, жилой ярус убежища. Вышли на веранду.

На маленьком низком столике тут же появились закуски и бутылочка саке.

После первой пиалы Орочимару заметил:

— Твоя чакра меняется.

Курама кивает, он знает об этом.

— Думаю, ты подозреваешь, что происходит.

— Да, — Саннин подносит пиалу к губам, но прежде чем сделать глоток всё же добавляет. — Но лучше просвети меня. В чём я прав?

— Во многом.

Лаконичность сегодня была коньком Курамы.

— Я думал, это сказка, — замечает шиноби.

— Не больше, чем история Кагуи, в правдивости которой ты и все остальные имели счастье убедиться, — ёкай дергает головой, делает глоток и смотрит в никуда, утягиваемый давними воспоминаниями. — Там было, что назвать правдой.

— Ты знал её? — Орочимару с любопытством склоняет голову. Его вопрос задан таким тоном, что больше смахивает на констатацию, но всё же это вопрос.

— Видел пару раз, — соглашается Лис. — Мы сталкивались в Его замке. Тогда она была совершенно другой.

— Каким он был? — Змею было интересно.

— Хорошим правителем, — красноволосый мужчина сосредотачивает взгляд на саннине. — Для таких, как мы.

— Мне сложно это представить, — бывший ученик Третьего задумчиво смотрит в свою пиалу. — То, что было в битве с Мадарой...

— Уже им не было, — спокойно заканчивает за него Лис. — Всего лишь оболочка. И сила. Но не вся, — девятихвостый кицунэ с тихим стуком ставит на деревянный столик полупустую чашу. — Каждому из девяти своих стражей он дал часть своей силы. Мы защищали его, а он защищал нас.

— Но этого оказалось недостаточно.

— Любовь может свести с ума. И делает беззащитным. Это относится к Духам также, как и к Людям. Он просто не захотел её убивать. Ну, а дети... — он невесело усмехается. — Рикудо пошёл не в отца. Это, пожалуй, точно.

На какое-то время между ними установилась тишина. Обоим было о чём подумать. Один осмысливал новое, второй вспоминал давно забытое старое.

— И всё же это странно, — наконец произносит Саннин. — Говорить о подобном с тобой. И получать подтверждения того, о чём давным давно читал в легендах. Ты никогда не упоминал об этом.

— Не видел в этом смысла. Все ушли из этого мира. А мы, девять, лишились своей истиной сущности. Хагоромо исказил её практически до неузнаваемости. Легко сделать из Великого Духа демона, вернуть намного сложнее. Зачастую, подобное и вовсе невозможно. Обычно, если такие совсем теряли разум, их убивали свои.

— Действительно?

— Да, — и тут же усмехается. — Правда, критерии разумности были разными.

— Ясно, — Змей слегка улыбается, вторя усмешке напротив. — Но ты сумел вернуться.

— Не только я. Там, — он делает значительную паузу, показывая, что именно имеет ввиду. — Мы все почти вернулись. Разумом уж точно. Просто мы слишком долго были биджу. Дальше уже было нельзя вернуться.

— А здесь?

— Двух биджу девяти хвостов в одном мире быть не может, — Курама растягивает губы в улыбке.

Змей понимающе кивает.

— Мне, кстати, интересно, почему ты оказался именно с Наруто, а не в... — мужчина замялся, подбирая слова. Даже с памятью другого-своего "я", ему было сложно говорить о семье мелкого Узумаки.

— Его сестре? — Лис всё понимает. У него тоже возникают с этим сложности. — Ты сам сказал, я оказался именно "с", а не "в". Наши души слишком связаны, Змей. Намного больше, чем с предыдущими джинчурики. Ведь Наруто умер в том бою с Мадарой. Ненадолго. Но этого хватило. Да и до этого, слишком часто ходил по грани. Мне ведь не надо напоминать про Танзаку?* — он насмешливо выгнул бровь?

— Кхм! — задумчиво кашлянул Саннин. И нет, ему не было стыдно. И совесть его не грызла. Совсем. В конце концов это был серьёзный бой!

Но этим действием он лишь вызвал смешок девятихвостого. А потому поспешил перевести тему.

— Что теперь будет с тем, кто остался в Конохе? Ты сам сказал, двоих быть не может.

Курама замер, не донеся пиалу до рта, поджал губы и какое-то время молчал. А затем резко опрокинул её в себя и с звонким стуком поставил керамическую чашечку на столик.

— Он лишится разума. Окончательно. Станет обычным злобным духом с огромным количеством чакры. С ним невозможно будет договориться, останется только ненависть и жажда разрушений, — наконец ответил он, смотря в пустоту.

— А джинчурики?

— Не знаю. Всё будет зависеть от печати. Если сумеют оградить разум от его влияния, девчонке ничего не будет. Может только повышеная раздражительность.

— Печать, насколько мне известно, ставил Мастер Узумаки. До Печати Шинигами не дотягивает, конечно, но... — Орочимару оставил продолжение висеть в воздухе.

— Значит у неё есть лет двадцать. Потом Печать надо будет укреплять.

— А если он вырвется? Не мне тебе говорить о "случайностях".

— Есть неплохой шанс, что я поглощу его. При встрече, — смешок. И взгляд тут же становится серьёзным. — В противном случае, попавшим в зону его действий останется только посочувствовать.

— Ясно, — Орочимару делает глоток. — Что по поводу остальных биджу? Вы все связаны. Что будет с ними?

— Не знаю. Зависит от того, насколько они адекватны. Думаю шансов пятьдесят на пятьдесят. Но, если они сойдут с ума, то все вместе. Если станут вновь Великими Духами, то поголовно.

— Ты не волнуешься об этом?

— Здесь я не властен. Всё зависит от них самих.

— Понятно. Это интересно. Я бы хотел понаблюдать за этим.

— Вряд ли у тебя получится.

— Но ничто не мешает мне попробовать.

Смешок.

— Конечно.

Между ними вновь установилась тишина, заполняемая лишь тихим шелестом листвы в разбитом рядом саду.

— Думаю, он скоро очнётся, — будто бы ни к кому не обращаясь, сказал Саннин.

— Ты смог понять, что с ним?

— Лихорадка. Простуда. Чакроистощение. Перенасыщение. Болевой шок. Сотрясение. Нервное перенапряжение. Всё и сразу, — небрежно пожимает он плечами. — Плюс твоя чакра, меняющая структуру, — мужчина поднял змеиные глаза на собеседника. — Я больше удивлён, как ты умудряешься на ногах оставаться? И даже выглядеть так бодро.

Лис усмехнулся.

— Не надо меня недооценивать, Орочимару.

— Ку-ху-ху! Ты интересный экземпляр, Курама!..

Серьёзные разговоры были окончены. Теперь можно и развлечься.

Примечания:

--

* Напоминаю, что во время "похода" Наруто с Джираей за Пятой Хокаге, в "битве" Саннинов, Кабуто Узумаки почти убил, рассеча ему сердечную мышцу или что-то вроде того.

--

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_425643866%2Fwall-93244915_140

Туман стелился по густой, не очень высокой траве, расползаясь и тут же смыкаясь под его шагами. Босые ступни немного озябли, но не шиноби жаловаться на холод. К тому же, хакама и две пары косоде помогали сохранить тепло ничуть не хуже его любимого в детстве комбинезона. Даже цвет был похож. Верхнее косоде и хакама были тёмно-рыжими, а вот нижнее и оби — тёмно-синего. Очень даже ничего.

Он спокойно шёл вперёд, не торопясь и не спеша. Так легко было делать это сейчас, не чувствуя тревоги и необходимости куда-то мчаться, кого-то спасать, не ощущая на своей спине чужих взглядов, полных самых разных эмоций.

Ведь на него всегда смотрели "как-то". Чаще не очень положительно, иногда нейтрально, редко дружелюбно, но всегда "как-то". На нём всегда концентрировали внимание. И дело тут совсем не в вызывающей одежде, не всегда же он таскал ярко-оранжевую куртку. Просто люди никогда не могли его "не замечать". По настоящему, а не специально-показательно.

И от этой невозможности отдохнуть от чужих взглядов он всегда был в напряжении, что люди принимали за излишнюю энергичность. Это выматывало. Особенно в детстве.

Ночной воздух наполнял спокойствием и необычайным чувством свободы, так не свойственным ночному воздуху Конохи. Хотя, похоже, это и не Коноха вовсе...

Впереди виднелось огромное ветвистое дерево. По размерам, чисто Шинджу, в высоту уж точно. Только это нормальное дерево, да, и листья у него есть. Чем-то ещё на деревья из Леса Смерти похоже.

А вокруг только трава, да редкие кустарники с мелкими деревцами. И могучие корни этого гиганта.

Вот он как раз подошёл к одному из них. С трудом залез. Хм. А выглядит он лет на десять. Так же, как в подсознании. Выходит, это сон? Мда. Вздохнул. Почесал затылок. Ну,.. это было ожидаемо. В какой-то степени…

Прошло несколько мгновений, и он продолжил свой путь. Вперёд к стволу дерева.

Собственно, он не знал, зачем идёт туда, но что-то отчётливо манило его. Что-то важное. Или "кто-то".

Осознав последнюю мысль, он резко замер. Кто-то? Кто-то. Вот только кто? Хм. Неважно. Дойдёт — узнает. В конце концов, он всегда так делал. И пусть Саске всегда чертыхался на это, а Курама горестно вздыхал, сетуя на безголовость своего подопечного, это всегда приносило свои плоды.

Выбранный им корень вился и петлял, будто замысловатая змея, постепенно становясь всё больше и больше, шире, толще, ветвистей. К нему примыкали или скорее ответвлялись товарищи поменьше, уходили вглубь земли.

Была у этого корня или, точнее, у всего дерева странность: кора его была чуть тёплой, он заметил это почти сразу, по сравнению с землёй, идти по нему было значительно приятней, и босые ступни не так мёрзли. Разница температур была не слишком большой, но всё же заметной. Сначала он списал это на отсутствие тумана, но вскоре быстро понял, что дело не в этом.

Это было необычно.

Не слишком, конечно, — в Лесу Смерти и не такие мутации встречались — но всё же.

Ещё не добравшись до цели окончательно, он вынужден был вновь остановиться и прищуриться, вглядываясь вдаль. Там, в разросшихся корнях, прислонившись к величественному стволу, сидел человек в белых одеждах.

Одежды были богатые, аристократические. А ещё, до зубовного скрёжета, знакомые. Любимый фасончик клана Ооцуки...

Кажется, именно этот человек его и ждёт.

Вздох. Биджу, прости Курама, во что он опять вляпался?

Что ж…

…он понадеется, что его не съедят...

Спустя ещё какое-то время он, наконец, дошёл. И ещё на подходе понял свою ошибку.

Несмотря на знакомые одежды, перед ним был абсолютно точно не потомок Хагоромо, хотя некие общие черты и прослеживались. Линия скул, носа и подбородка...

Перед ним, спрятав руки в просторные рукава богато расшитого кимоно, сидел мужчина лет сорока. Тёмные, немного вьющиеся волосы густым водопадом спадали до плеч, острые, будто выточенные из гранита черты лица, гладковыбритый подбородок и тёмные, почти чёрные, карие глаза, на дне которых кружили тёмно-багровые тени, похожие на блики в красном вине.

Гибкая фигура, заметная даже в этих одеждах, широкие плечи — мечник? — всё в нём выдавало воина. Умелого, сильного, опытного. Он был совсем не похож на Кагую, которая даже после всех веков заточения не утратила изящества ветви сакуры, он не напоминал Хамуру или его брата,.. Пожалуй, он был похож чем-то на Индру, когда тот уже покинул своего отца и брата, прошедшего через множество битв.

Мужчина смотрел на него, рассматривая, подмечая каждую деталь, и он даже не сомневался, что от того не ускользнуло ни единой детали. Перед ним сидел очень опасный противник.

Они изучали друг друга взглядом, и в воздухе царила тишина. Но на удивление, она не была тягостной или тревожной. Нет, просто ночная тишина.

— Ну, здравствуй, Узумаки Наруто, — мужчина первым нарушил молчание. — Ты, наконец-то, здесь.

Его голос был низким, бархатным и вызывал ассоциации с большим опасным котом. Сейчас он не нёс угрозы, но это не отменяло его опасности.

Он в удивлении поднял бровь.

— Знаешь меня?

— Конечно, — собеседник слегка усмехнулся. Совсем чуть-чуть, лишь краешком губ. Но этого оказалось достаточно, чтобы мальчик вздрогнул. Уж больно знакомо это выглядело — так Курама любил часто делать. — Странно не знать человека, победившего одно из моих отражений и совершившего невозможное.

— Чего? — он недоумённо хлопнул глазами. — Я тебя, вообще, первый раз вижу! Ты, вообще, кто такой, даттебайо?!

Нервы-нервы-нервы. Как неприлично для взрослого шиноби, прошедшего войну. Позор-позор. И не важно, что выглядит он как студент академии. Надо бы вести себя посдержаннее, но отчего-то совсем не получается. Видимо, он и впрямь в детство впал.

Ох, а ведь в реальности он ещё младше! Жуть.

Но незнакомый Ооцуки — если он, конечно, из этого клана, — даже не разозлился на его выкрики, а ведь если вспомнить, Кагуя была ещё той истеричкой. Лишь мягкая насмешка в глазах стала больше. Он вмиг почувствовал себя глупым мальчишкой, сотворившим очевидную глупость перед учителем.

— В первый раз? Неужели? А если подумать?

Наруто нахмурился. Нет. Даже если подумать, он не видел его раньше.

Видя его затруднения, мужчина решил дать подсказку.

— Оглянись. Что ты видишь?

Мальчик оглянулся. Что он видит? Ну, дерево. Огромное. Даже больше, чем просто огромное — гигантское. Почти до самых небес. Очень Шинджу напоминает, когда Мадара всех в Цукиёми загнал. Только лиственное. И более... на дерево похожее, что ли... Что ещё? Корни, трава, человек этот вот непонятный.

И вообще, всё это чем-то на его подсознание похоже. Так же спокойно. Только Курамы нет.

Стоп.

Узумаки снова недоумённо моргнул.

Курама. Подсознание. Шинджу. Биджу.

Наруто с подозрением уставился на сидящего перед ним человека. Или не человека? Это точно человек? Курама же, в конце концов, может...

— Вижу, ты догадался, — удовлетворённо улыбнулся мужчина.

— Ты чё, серьёзно? — не поверил ему мальчишка. — Ты та древесная зараза, которую мне не позволили спилить?!

И это было правдой. Когда все бои отгремели, Мадара был повержен, Обито перетянут на свою сторону, а Кагуя благополучно запечатана в луне, Узумаки честно предложил свалить деревце к Рикудо парой Расен-сюрикенов. Чтоб не торчало посреди поля аки столб. Но пять Каге по каким-то своим соображениям были категорически против.

Сидящий... Шинджу, мягко рассмеялся.

— Древесная зараза, да? Так меня ещё никто не называл, — сказал он.

У Наруто само собой вытянулось лицо. Не такой он как-то реакции ждал.

— И чего тебе от меня надо? — обречённо протянул он. Ясно же, раз он тут оказался, то совершенно неспроста.

— Ничего особенного, — ответили ему. Десятихвостый успокоился и теперь с лёгким любопытством следил за сменой эмоций на лице ребёнка. — Мне просто захотелось познакомиться с тобой. Присаживайся, — он кивнул на переплетение корней недалёко от себя. — И будь моим гостем.

Наруто вздохнул.

— Разве у меня есть выбор? — невесело усмехнулся он и уселся на указанное место. Убить его, по крайней мере пока, не пытаются.

— Конечно, есть, — не согласился с ним биджу. — Ты можешь уйти и подождать пока проснёшься. Это случится уже скоро. И это единственный раз, когда я смогу пообщаться с тобой.

— Эээ... Почему? — в Узумаки проснулось любопытство.

— Потому что у всего есть своя плата, — древесный демон вытащил руки из рукавов и под тихий перезвон цепей продемонстрировал ему. На запястьях мужчины два широких серебряных браслета соединялись между собой цепью толщиной всего в палец, но, несомненно, достаточно крепкой, чтобы сдерживать его. — Я не могу покинуть это место. Таково моё наказание.

— Надеюсь, ты не попросишь меня, тебя освободить? — скептически протянул мальчик.

— Нет, — усмехнулся на его слова мужчина. — Во-первых, тебе это не под силу, а во-вторых, я всё же это заслужил...

— Можно подумать, это кого-либо когда-либо останавливало.

Тихий, печальный смех прошёлся по воздуху.

— Ты ещё многого не знаешь о мире Духов, дитя. Попроси Кураму, он тебе расскажет.

— Разве он не часть тебя?

— Пф! Какая глупость, — покачал головой старший собеседник. — У Хаго всегда была богатая фантазия.

То, как биджу произнёс имя Рикудо, странно зацепило. И не столько из-за того, что было сокращено, сколько из-за той интонации, что была в него вложена. Так печально и… тоскливо?

Наруто задумчиво почесал нос. Курама же говорил что-то такое? Особенно на той попойке...

— Так от кого же детки были? — задумчиво протянул он.

— Курама рассказал? — спросил Джуби.

— Что-то вроде...

Узумаки посмотрел на сидящего перед ним мужчину. И ведь не скажешь, что перед ним биджу.

— Я любил её, — наконец, сказал тот, с тоской смотря на далёкую луну в небе.

— Ммм... Ты поэтому в кандалах? — на пробу спросил мальчик.

— Я не остановил её, — согласился Древесный. — И потому все духи, Ёкаи и Аякаши вынуждены были уйти из мира Людей. Даже призраки не задерживаются тут долго.

— Ну, не скажи... — Наруто передёрнул плечами, вспоминая некоторых призрачных знакомых. По его мнению, их и так было до черта и больше.

— А должно быть ещё больше, — улыбнулся ему мужчина, будто прочитав его мысли.

— Да, куда уж больше-то!

— Поверь мне, есть куда.

— Пфе!

Помолчали.

— Ты сказал, что хотел познакомиться со мной. Зачем? — спросил, наконец, Узумаки. — Ты не просишь освободить тебя и не выносишь мозг монологом в стиле "склонись перед великим мной". Это выглядит немного подозрительным, знаешь ли.

Раздавшийся смешок биджу не был насмешливым, но от него вдруг стало обидно. Будто он какую глупость сказал.

— Мне просто стало интересно. Как я сказал, ты сделал невозможное и победил одно из моих отражений в другой реальности.

— Так ты и об этом знаешь? — удивлённо. — И что такого, что победил? Я был не один, да, и, кажется, Рикудо тоже что-то такое сделал.

— Конечно, знаю. Об этом все Духи знают. Не каждый смертный может довести Шинигами до нервного тика, пусть и не в одиночку, — усмехнулся мужчина. — Но кто сказал, что я говорил о победе надо мной?

— Не об этом? Тогда о чём же?

— Ты вернул павшим Духам разум, — мягко сказал бывший повелитель Ёкаев. — Это многого стоит.

— Эээ? — мальчишка озадаченно почесал затылок. — Вот честно — не понял. Биджу и до меня вроде разумными были.

— Поймёшь, — пообещал Шинджу, улыбнувшись, — со временем.

Мужчина посмотрел на восток.

— Тебе пора, — сказал он.

Наруто посмотрел в том же направлении. Небо там начинало светлеть.

— Но прежде, чем ты уйдёшь, я хотел бы дать тебе кое-что. Подойди.

Узумаки удивлённо посмотрел на Десятихвостого биджу, но подчинился.

— Возьми это, — в его ладонь вложили что-то маленькое.

— Что это? — спросил он, не разжимая пальцев.

— Росток, что даст надежду Духам на возвращение в этот мир. Не беспокойся, — он ободряюще улыбнулся, — этот росток не вырастет в древо чакры. Он просто станет вратами. Ты будешь его хранителем, — мужчина взлохматил ему волосы. — Выбери ему подходящее место. Хорошо?

— Звучит как-то слишком ответственно, — протянул мальчик. От такого простого жеста он отчего-то смутился.

— Я думаю, ты справишься. Без духов этому миру очень плохо.

— Хорошо. Я найду ему хорошее место, — несмотря на всю странность происходящего, казалось абсолютно правильным согласиться на это.

— Отлично. Я рад, — он ещё раз взлохматил ему волосы. — А теперь тебе пора просыпаться...

И он просто открыл глаза.

Раздражающе мерно пищали приборы. Рядом лежала знакомая темная макушка.

От двери послышался фырк.

— Ты, наконец-то, проснулся, мелкий? Горазд же ты дрыхнуть!

— Добе! — Саске сонно разлепил глаза.

— Ага! — Наруто солнечно улыбнулся. — Мне такой сон приснился! — И тут же замер, шокировано уставившись на свою руку. — Или не сон...

На его ладони лежал чёрный с золотыми линиями росток...

Примечания:

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_426956767%2Fwall-93244915_143

Довольно крупное для растения, сантиметров пять в длину, чёрное семечко с золотыми линиями разветвлённого спирального узора. Уже проклюнувшееся и давшее первый крохотный листочек — такой же чёрно-золотой с узором. Росток.

Росток-который-станет-ключом-к-миру-Духов.

Давно он таких не видел...

Пришедшего в себя Наруто Орочимару сразу же утащил на опыты-анализы-эксперименты, прихватив за компанию неосторожно вякнувшего что-то Учиху. Неизвестный росток он тоже попытался захавать, но натолкнувшись на "добрые и понимающие" взгляды Узумаки и Курамы, энтузиазма хоть и не потерял, — можно подумать, его таким проймёшь, на него и не так смотрели! — но временно свернул загребущие лапки.

Из Саннина была вытрясена двухлитровая банка, в которой до этого плавало что-то не очень аппетитное и очень среднее между жабой и дятлом, засыпана землёй и определена под временный горшок для будущего дерева. А саму склянку временно всунули в руки всё ещё пребывающего в шоке Курамы.

Впрочем, Лиса можно было понять, не каждый день прилетает настолько капитальный привет из прошлого, да ещё и имеющий вполне материальную форму. Он даже пока не определился до конца, как к этому относиться.

По спешно вытащенным из мелкого подробностям было абсолютно понятно, кто, зачем и для чего выдал ему вот такой вот "сувенир" из Мира Духов. С этим-то как раз проблем не было, в том мире доступ к таким вот вещичкам имел строго ограниченный круг лиц. И так как Ками-Омма-саму они все настолько сильно достать для личной аудиенции вряд ли могли, то остаётся всего пара кандидатов.

Шинигами выдачей таких презентов не занимаются. Всем остальным это делать тоже незачем, так что остаётся лишь один возможный кандидат.

Другой вопрос, почему именно Наруто? Или не так, почему он один? Не вместе с Курамой, не в компании с Саске даже...

Курама мрачно взглянул на импровизированный цветочный горшок. Были, конечно, варианты,..

…но вникать в них откровенно не хотелось.

К тому же, Правителю, пусть и бывшему, отказывать не принято. А раз уж "подарочек" появился и в этом мире, то, похоже, подобное одобрено Богами.

Ками-сама! Как же он отвык от всех этих интриг! О них он не вспоминал с тех незапамятных времён, когда ещё был одним из девяти генералов Шинджу...

И чтоб Кагуе икалось!

* * *

Приблизительно в это же время. Вблизи границы страны Рисовых Полей.

Узукаге грязно выругался. Легче не стало. И дельных мыслей в голову не пришло. Равно, как и понятней, куда двигаться не стало. Совершенно.

Мужчина вздохнул, прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу до боли. Остро хотелось что-нибудь разнести — в идеале весь этот биджев лес. Но, во-первых, это не конструктивно, во-вторых, привлечёт чужое внимание, в-третьих, ему не по статусу, и, в-четвёртых, помочь ничем не поможет, а положение только ухудшит.

Узумаки не просто так прозывают "Демонами", их выносливость даст фору даже Сенджу, а уж если "аловолосая бестия" окажется достаточно опытным джонином, то спасует даже такая легендарная личность, как Сенджу Хаширама. Собственно, именно по этой причине союз между кланами и был заключён. В смысле, не только из-за этого, но эта причина была в списке "за" не последней.

Расстояние до ночной стоянки неизвестного, посетившего приют Юкири и знатно спустившего там пар, Глава селения Скрытого в Водовороте и отряд Анбу преодолели за три часа. Следуя верхними путями за тонкой ниточкой красной чакры, истончавшейся с каждым часом, они проследили путь до самого привала. Неизвестный совершенно не заморачивался сбиванием со своего следа потенциальных преследователей.

Возможно, он не предполагал, что погоня появится так скоро, возможно, был просто самоуверен. В любом случае это было им только на руку. На месте привала осталось, на удивление, много следов, что дало много пищи для размышлений.

Место для привала было организованно по всем правилам шиноби, так, чтобы, даже покидая стоянку в крайней спешке, можно было легко спрятать все следы. Однако чувствовалось отсутствие должного опыта. Повсюду остались следы чакры, даже шиноби-не-сенсор легко бы заметил их. Для самого же Узукаге это выглядело, как жирная клякса чернил на чистом свитке.

Чакра эта, к слову сказать, теперь хоть и отдавала родством с Девятихвостым, да и по силе, вряд ли уступала ему, но всё же качественно отличалась от неё. Тоширо не смог бы подобрать верного определения, но если сравнивать, то было похоже... на жирный, протухший куриный бульон и живого дикого ястреба, что летает где-то в горах. Как бы дико это не звучало.

И ястребом был отнюдь не Девятихвостый.

После тщательного обследования места стоянки было принято решение не делать остановку и продолжить преследование, чтобы не терять исчезающие следы. И вот тут их всех ждал сюрприз.

Подойдя к границе Страны Рисовых Полей, след неожиданно оборвался.

(В Водовороте просто не знали, что именно на границе страны Орочимару, ещё до вселения своего отражения, раскидал-развесил-установил чакра-фильтры для накопления природной энергии. Эксперимент был признан неудачным, сен таким образом собирать оказалось нельзя. Вместо неё собиралась свободная чакра всех мимо проходящих чакрапользователей, стирая через какое-то время все следы чакры. Но собирать фильтры обратно учёный не стал. Времени на это ему было откровенно жалко, да, и лень немножко.)

И вот теперь, отряд Анбу во главе Узукаге шлялся по границе и пытался найти хоть что-то. Притом даже не подозревая, что совсем рядом расположена база Орочимару, где и находятся все, кого они ищут.

Примечания:

Напоминаю, что в мире шиноби Шинигами можно приравнять к Судьбе. Поэтому название главы можно интерпретировать ещё и как Шутки Судьбы/Юмор Судьбы

https://m.vk.com/club93244915?z=photo-93244915_428742326%2Fwall-93244915_149#wall

— Вы — идиоты, — прозвучало смачно и увесисто. Ну, насколько это вообще возможно...

По крайней мере, раньше Наруто даже не подозревал, насколько богатой может быть интонация в этом слове. Но Узумаки Тоширо умудрился переплюнуть в красноречии даже Белого Змея.

О нет, что вы, Узукаге не повышал голоса и даже не думал переходить на личности, как можно было бы вообразить. Нет. Он просто констатировал факты.

И делал он это так виртуозно, что отряд Анбу Водоворота единогласно предпочёл слиться с обстановкой и не привлекать внимание высокого начальства. Хотя до этого весьма бодро изображали безликих истуканов за спиной владыки.

Маленький Узумаки переглянулся за спиной Курамы с мрачным Учихой и, мысленно вздохнув, решил не лезть со своими комментариями. Пусть очень и хотелось.

А ведь ничто не предвещало, как говорится...

За три с половиной часа до.

Прошло не больше суток с момента его пробуждения, как он готов был повторно грохнуть Орочимару с его тестами/опытами/экспериментами/прививками. Змей развил такую бурную деятельность, что даже привычные, более или менее, Кабуто и Саске наблюдали за всем происходящим в состоянии глубокого шока.

Как же! Уникальный случай пробуждения потухшего очага! Даже не потухшего, а никогда не работавшего! Это надо изучить. Срочно!

Когда Узумаки был готов уже вцепиться змею в горло, — не то, чтобы это помешало продолжать учёному своё дело, но хоть пар бы, да выпустил, — ситуацию спас явившийся в лабораторию Кьюби. До крайности раздражённый и недовольный Кьюби.

Выражалось это открытием двери с ноги и не слишком большим стеснением в словесных оборотах (мальчишки даже пожалели, что под рукой нет ничего, куда можно было бы записать некоторые — за таскание бумаги и ручек из рабочего пространства Саннин ещё в прошлой жизни бил по рукам кунаем не глядя).

Не то, что бы Курама часто матерился, он мог быть грубым и язвительным, с удовольствием проходился по умственным способностям окружающих и их отношениях с логикой, мог чертыхаться и посылать заковыристым маршрутом, но опускаться до откровенной базарной брани и подворотного лексикона считал ниже своего достоинства. Был ли это привет из его прошлого или следствие чего-то другого, было не столь важно. Важно было то, что сейчас он этому правилу изменил.

Случалось такое на памяти Узумаки более чем редко.

При этом ёкай в таких случаях обычно мешал слова привычного языка с чем-то неведомым и, безусловно, крайне древним, что делало речь ещё более непонятной, но не менее впечатляющей.

Орочимару, как ни странно, ворвавшегося мужчину понял. Наверное, даже более чем полностью. Белый Змей нахмурился и сложил руки на груди, внимательно вслушиваясь в каждое слово и мрачнея с каждой секундой.

— Я понял. — Наконец, произнёс он с характерным змеиным присвистом. — Разберусь.

Саннин призвал маленькую призывную змейку и отправил вон из лаборатории с сообщением к стражам ворот. Затем развернулся к детям и посверлил их взглядом.

— Ку-ху-ху! — Наконец, изрёк он, явно нехотя приняв решение и ткнув в Саске и Наруто. — Вы двое сейчас идёте в столовую, — он чиркнул что-то на подвернувшейся бумаженции и всучил её в руки Якуши, — проследишь за приёмом. А теперь, брысь!

— А...

Попытавшегося влезть Узумаки Змей тут же осадил.

— Всё потом!

Естественно в столовую они отправились под конвоем Курамы, а не только в компании мелкого ещё медика. Учёный трезво оценивал способности нынешнего не-шпиона-со-стажем и прекрасно понимал, что тормознуть в случае чего тандем Узумаки-Учиха у него не выйдет, даже в нынешнем их... состоянии. А "случай чего" обязательно случится, детки даже не планировали скрывать воспылавшее в них любопытство.

Собственно, в этом то и была главная проблема. Детские тела, а так же слияние с младшими отражениями сделали своё неблагодарное дело. Память-памятью, но сейчас, несмотря на весь их опыт, и Саске, и Наруто разумом были не старше только выпустившихся из Академии генинов, если не меньше. Да и умения с возможностями у них были там же.

Что логично. В конце концов, никто же не будет просить студента Академии открыть Восьмые Врата и повторить подвиг Майто Гая, чуть не укатавшего Мадару?

Попробовать, конечно, можно, но зачем?

Естественно, ни Саске, ни Наруто подобное положение дел не устраивало. Но под конвоем биджу не сильно-то повозмущаешься, но кто сказал, что нет других способов донести своё неудовольствие до окружающих?

В конце концов, речь идёт о двух уникумах, доконавших в своё время величайшего лентяя Конохи настолько, что тот даже начал их чему-то учить. А ведь до этого расшевелить Какаши умудрялся только Гай. И прямой приказ Хокаге.

Мда...

Проблема заключалась лишь в том, что Курама знал мелких шкодников слишком хорошо.

Кстати, о Кураме.

Наруто бросил взгляд на лиса. Своё хаори тот успел куда-то деть, и теперь ходил в почти привычной форме джонина Листа, всей только разницы, что опознавательных знаков и нашивок не было. Впрочем, на фоне торчащих из-за спины девяти тёмно-рыжих, пушистых хвостов это в глаза не бросалось.

— Ты решил не прятать их? — Заинтересованно спросил он.

— Здесь в этом нет смысла. — Ёкай подтолкнул мальчика к нужному повороту вслед за Якуши. — У Змея тут достаточно... неординарных экземпляров.

На секунду мрачный взгляд мужчины расфокусировался от воспоминаний. Он тряхнул головой и собрался.

— Хм. Разве Орочимару занимался в последнее время чем-то таким? — Саске нахмурился, перебирая в памяти время, проведённое в убежище.

— Природные мутации. Здесь он не проводил опытов по скрещиванию бобра с ослом, но, как и у нас, собирал и изучал всё, что было необычным.

Они перешагнули порог столовой, сейчас почти пустой, и направились к ближайшему столу.

— Ты успел выяснить всё это за не полные сутки? — С некоторым удивлением поинтересовался Узумаки.

— Ты сомневаешься в моих силах? — Мужчина бросил ироничный взгляд на подопечного.

— Нет. — Мальчик с некоторым трудом забрался на высокую, для его возраста, лавку. — Просто удивлён.

Ещё бы он сомневался! В некоторых вещах с Курамой лучше не спорить. Да и, в конце концов...

...даже будучи запертым в печати, лис не раз доказывал, что может больше, чем кажется...

Кабуто умотал в сторону кухни, многозначительно сверкнув очками. Ему явно любопытно погреть уши на их разговоре, но он, будущий-бывший-несостоявшийся-шпион, уже умеет не задавать лишних вопросов, слушать и размышлять, поэтому пока он молчит. Да и приказ любимого самы, конечно же, стоит в приоритете.

Пока начинающий медик с громадным потенциалом разбирается с плошками-ложками-прочим, Наруто пытается вывести интересующую его информацию.

— У нас появились проблемы? — Тихо спрашивает он.

Курама всё так же мрачен и, по-прежнему, предельно собран, в любой момент готовый сорваться в бой. В воздухе тонкой струйкой натягивается даже не напряжение, насторожённость.

Лис нехотя отрывается от своих размышлений, как будто старается что-то высчитать. Некоторое время, смотрит на золотистую макушку мальчика — Узумаки в лучших традициях не-привлечения-внимания не смотрит на Кураму, уделяя всё своё внимание Учихе, который подхватив игру, показывает базовые печати, что-то тихо поясняя.

— Гости. — Бросает мужчина, переводя взгляд на приближающегося Кабуто с подносом.

— Опасно? — Не отрываясь от складывания печатей, выгибает бровь Саске.

— Не думаю. Но неприятности доставить могут.

— Много?

— Очень.

На стол с тихим звоном опускается поднос с двумя чашками риса и салата.

— Э? — Узумаки недоумённо смотрит на предоставленное и переводит взгляд, наполняющийся возмущением, на медика.

— Орочимару-сама велел. — Невозмутимо поясняет тот.

— А рамен?!

— А помидоры?! — Вторит ему Учиха.

Якуши ехидно сверкает очками, поправляя их, знакомым и бесящим до зубовного скрежета движением.

— Не велено.

Наруто переглядывается с Саске одинаково мрачными взглядами. Кто-то влип!

Рис в Ото был кошмаром. Не потому, что Змей имел привычку подмешивать туда различные добавки, — от элементарных витаминных комплексов до серьёзных препаратов, — а потому, что его было много. Очень.

Саске и Наруто наелись этого риса до конца жизни ещё в прошлой реальности. И вот теперь опять?

Рис был... никакой. Абсолютно безвкусный, пресный и переваренный. В любое другое время они с большим удовольствием перевернули этот рис Кабуто на голову и спокойно бы пошли искать пропитание на кухне самостоятельно.

Но, к несчастью, тут был Курама. И не было Карин. За которой оба бедствия Конохи признавали полное и абсолютное главенство на территории кастрюль и сковородок. И не только они, к слову сказать.

Несмотря на общую тяжесть характера, готовила Узумаки просто божественно. Делать это она умела и любила. И даже осточертевший всем и вся рис, могла превратить во что-то невероятное. За что честно боготворилась всеми жителями убежища...

Из приятных воспоминаний о прошлом, в настоящее их в прямом смысле вытряхнуло небольшим землетрясением со стороны главного входа убежища и густой волной Ки. Никак, совершенно и абсолютно точно, не принадлежащим Орочимару. Про рис тут же благополучно забыли...

— Стоять!

Впоследствии, тот факт, что Курама их так и не поймал, можно было объяснить только их извечным везением и тем, что каким бы опытом и силой ни обладал лис, но в человеческой форме, в реальном мире, он не появлялся слишком давно. Его тело не всегда успевало за разумом.

На поляну перед входом он вылетел лишь на секунду позже. Но этого оказалось достаточно, чтобы опоздать.

Примечания:

https://m.vk.com/club93244915?z=photo-93244915_430556037%2Falbum-93244915_00%2Frev#wall

— Я одного понять не могу, — Узукаге мучительно массировал чуть задетые сединой виски, — вы чем думали? — Мужчина поднял глаза на Орочимару и стоящего рядом Кураму. — Ладно эти, — он бросил нечитаемый взгляд на присутствующих в комнате детей. — Возраст тут, как говорится, налицо...

— Эй! — Душа Наруто не выдержала подобного к себе отношения. Мрачно зыркнувший на старшего Узумаки шаринганом Саске был с другом полностью согласен. Одно томое в его глазах, может, производило не слишком внушительное впечатление, но о его настроении говорило громче любых слов.

Но и того, и другого Тоширо успешно проигнорировал.

— Но ты, Змей, чем ты думал?! Вручить пьяному Узумаки свиток с неизвестным фуин! Узумаки! Пья-но-му!

Орочимару гордо хранил молчание.

— Я не говорю о том, что уж биджу — выразительный взгляд на лиса, — проторчавший в двух представителях нашего клана, уж точно должен был знать...

— А вот не надо, — Курама недовольно сложил руки на груди и с раздражением посмотрел на правителя Узушио. — Ни Мито, ни Кушина никогда не позволяли себе подобного.

— Тем более! — Рявкнул старый шиноби.

За три с половиной часа до.

Как там в анекдоте? Шёл, шёл биджу? Ну, вот собственно, примерно так, они и набрели на вход в убежище Орочимару.

Частью случайно, частью по едва заметным следам, а частью, просто потому, что заблудились, но на схрон саннина они набрели. И судя по тому, что встречал их Змей лично, то по дороге потревожили все сигналки, какие смогли.

Орочимару стоял перед главным входом в убежище, недовольно сложив руки на груди и пребывая в состоянии крайнего раздражения. Своё настроение тот особо не скрывал, пусть и сохранял вежливо-безразличное выражение лица.

— Ку-ху-ху! Какие однако гости. — Протянул он. — Чем обязан, вашему визиту, Узукаге-сан?

Ну, что тут можно было сказать? Это было ожидаемо, но неожиданно.

Встреча со змеиным саннином в планы Тоширо не входила. Он знал, что агенты Белого Змея так же ищут его внука, но не рассчитывал, что лично столкнётся с ним во время поисков. А уж натолкнуться на его убежище, было совсем некстати. Змей славился тем, что не терпит посторонних на своей территории.

Нападать первым он, конечно, не будет, он же не дурак, чтобы совершать такие глупости. Причин для конфликта, официально, по крайней мере, у них пока нет. Не говоря уже о том, что пять Анбу Водоворота и Узукаге это не те, на кого стоит нападать. И Саннин об этом знает.

В любом другом случае, стоило бы сказать, что они заблудились и случайно вышли на данное убежище. Как бы не бредово это звучало, но и такое в их мире бывает. Не часто, но бывает.

И Тоширо непременно именно так бы и сделал, если бы...

...вокруг входа на базу фильтров, которые так подпакостили поисковому отряду со следами чакры, не было.

И тонкий след Алой чакры вёл в сердце лабиринтов Ото.

Поэтому...

— Да, вот внука своего забрать пришёл. Будь так добр, верни мне ребёнка, Орочимару-кун.

— Не имею ни малейшего понятия, о чём Вы, Узукаге-сан. — Если Змей и удивился, то виду не подал.

Но, если он рассчитывал позаговаривать старшему Узумаки зубы, то сильно просчитался. Земля ощутимо дрогнула под давлением чакры и концентрированной Жажды Крови.

— Не стоит со мной шутить, мальчик... — спокойный и доброжелательный голос правителя Водоворота не предвещал ничего хорошего.

Случись эта встреча хоть на сутки раньше, и, возможно, у Орочимару было бы на полчаса больше времени на разговоры. Однако Узумаки был зол, раздражён и совершенно не стремился тянуть хвостатого за яйца.

Саннин успел про себя сотню раз выругаться и пообещать себе никогда, вот никогда больше не затягивать со сборами на выход. Шиноби приготовился к не самому простому сражению, надеясь, что Кураме достанет времени и благоразумия схватить в охапку мальчишек и выпнуть весь невеликий персонал базы к чёрному выходу. Он искренне сомневался, что даже вдвоём они смогут справиться с такими зубрами, как полностью укомплектованный отряд Анбу Узумаки.

Не говоря уже о том, какие последствия будут у этого боя...

Нет, ему, конечно, не привыкать быть нукенином, но чтобы им вновь стать, для начала неплохо бы было унести отсюда ноги. Желательно, в комплекте со всей остальной тушкой. Учёный не обольщался на свой счёт, если с Анбу он ещё справится, то вот Узукаге не та величина, с которой можно тягаться без длительной подготовки.

Это не Сарутоби, старая макака, одряхлевшая в кабинете. И то, если вспомнить, он сумел серьезно ему навредить — будучи один и в заведомо проигрышной ситуации. Узумаки Тоширо же... Тут бы самому в живых остаться...

Но большого кровопролития не случилось.

Откуда-то из-за спины мужчины, из глубины входного туннеля в разъярённого Узукаге прилетели кунай и пяток сюрикенов. Под ноги Саннину, споткнувшись у самого порога, кубарем подкатилось два клубка — чёрный и золотой, а вслед за ними, отчаянно матерясь, выскочил Курама, так и не скрывший свои хвосты.

Детей, успевших подняться и принять некое подобие боевых стоек — в неполные четыре года, согласитесь, это выглядит смешно, — мгновенно задвинули за спину, но момент был уже упущен.

Одно хорошо, от неожиданности Тоширо растерялся и перестал давить чакрой и Ки.

И в мгновенно наступившей тишине хорошо был слышен удивлённый вопрос Наруто, высунувшегося из-за ноги взрослого:

— Змей-Змей, а что это за придурки-то?

— И какого Хокаге им надо? — Сверкающий красными глазами, с одной вращающейся вокруг зрачка запятой, Саске был с другом солидарен.

На что Орочимару хмыкнул.

— А это твой дедушка, Наруто. Ку-ху-ху! Знакомься — Узумаки Тоширо. Узукаге Скрытого Водоворота.

Ситуация всё больше скатывалась в абсурд.

Мальчик недоверчиво смерил взглядом подозрительного взрослого, пребывающего в глубоком шоке, и незамедлительно выдал:

— Какой к Зецу дедушка?! Всех Узумаки вырезали в конце Третьей Мировой Войны Шиноби, а Водоворот раздолбали давно и основательно!

— Добе, — тяжёлый вздох Учихи стал ему ответом. — Это было в другом мире.

Значительно позже, по прошествии множества лет, оборачиваясь назад, Наруто невероятно ясно поймёт, что именно в этой ситуации проявился весь огромный опыт Узумаки Тоширо.

Он не стал бросаться на Орочимару с обвинениями в том, что тот успел что-то сотворить с ребёнком, не попытался напасть, чтобы забрать внука силой. Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить картину перед входом в убежище и сделать выводы. Он глубоко вздохнул и, выдохнув сквозь зубы, нетерпящим возражений тоном сказал:

— Полагаю, нам нужно поговорить.

И Орочимару, слишком хорошо знающий, что такое "настоящий Узумаки в крайней степени бешенства", возражать не стал.

Примечания:

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_433773065%2Fwall-93244915_171

Узумаки Тоширо был действительно мудрым человеком. Имел колоссальный опыт, огромные знания и, самое главное, умел всем этим пользоваться. Он не только "видел", но и "понимал", что конкретно он видит. Вкупе с мгновенной реакцией, это делало его великолепным шиноби и правителем.

Было ли то отголоском знаменитой "интуиции Узумаки" или вывертом тех самых сенсорных способностей, по его линии передающихся особенно ярко, но как только он увидел прилетевших под ноги Саннину детей, то невероятно ясно осознал, что что-то с этими детьми не так. Настолько "не так", что даже примчавшийся им вслед мужчина с девятью хвостами, (антропоморфный Кьюби?), на их фоне выглядел бледновато.

Конечно, это было до того, как непонятный шиноби перестал скрывать свою чакру и оказался тем самым обладателем Алой чакры, но первого впечатления это уже не сгладило.

А уж последующий короткий диалог...

Да, разговор им крайне необходим. Срочно.

К счастью, Змей не стал с этим спорить. Кьюби(?), тоже. Он же осадил детей(?), которые были с ситуацией не согласны и порывались влезть в высокие переговоры сторон.

Анбу и Узукаге пригласили пройти внутрь убежища и проводили до уютного, насколько это было возможно для тайного схрона, помещения. Тихую эвакуацию остальных жителей базы, которую так и не отменили, все они предпочли не заметить.

Дальнейшее остро напомнило Тоширо Узумаки театр абсурда.

Орочимару, вопреки ожиданию, врать не стал. Он почему-то даже не увиливал от расспросов и не пытался играть словами. Рассказал, как есть. И про положение дел, и про то, что им предшествовало. Про свиток, про Шинигами, про предательство и смерть. Саннин только пьянку не упоминал. (Справедливо полагая, что за спаивание внука, пусть и из иного мира, старый Узумаки по головке его не погладит).

К несчастью, опыт Узукаге сыграл против мужчины. Первое, что спросил Тоширо, когда перестал тереть виски, было:

— Сколько?

— Что?

— Выпили вы сколько? — Под тяжёлым взглядом древнего шиноби очень хотелось уменьшиться и провалиться куда-нибудь под землю. — Или ты думаешь, я поверю, что вот он, — указующий взгляд на Наруто, — не обученный, в глаза не видевший печати сложнее взрыв-тега, с ходу, да на трезвую голову, пусть и в твоей компании и с поддержкой таких же охламонов, — очередной взгляд достался Кураме и Саске, — сумел сотворить такое? Ты меня за кого держишь, Орочимару-кун?

Рассказ одного из тройки великих Саннинов мог показаться горячечным бредом, фантазией сумасшедшего или порождением больного воображения. Но только не для властителя Скрытого Водоворота. Кому, как не Узумаки знать, что такое Шинигами, и что он может сотворить. Особенно, если его довести.

— Много. — Не стал отпираться собеседник.

Тоширо тяжело выдохнул.

Ну, кто бы сомневался...

Чего-то такого он ожидал с середины рассказа Белого Змея. О том, что может наворотить молодой, пьяный в дупель Узумаки, рассказывать ему не надо. У него целая деревня таких. Старшее поколение себя хоть как-то контролирует, но и они иногда такие фортели выкидывают, что страшно становится.

Во всей этой ситуации только одно было хорошо, шиноби посмотрел на хмурого маленького блондина, его внук был в порядке. Насколько это вообще возможно в такой ситуации.

Да, он считал этого Наруто Узумаки своим внуком. И нет, это не обсуждается. Потому что по сути ничего не изменилось, этот мальчик сын Кушины и Минато (чтобы ему икалось во всех отражениях), а значит, это его внук.

Ну, а то, что к нему прилагается ещё и адекватный ёкай, друг, который-почти-брат, и не самый слабый шиноби, пусть и с замашками сумасшедшего учёного... что ж, это терпимо.

Осталось только ребёнка в этом убедить и его товарищей за компанию.

И всё же, всё это слишком для его возраста...

— Кстати, старик, — Наруто всё такой же хмурый и недовольный смотрел на него на грани враждебности. — Вот ты всё это выслушал, заработал мигрень и прочёл нам лекцию о вреде пьяных Узумаки для общества вообще и окружающих в частности, и что теперь?

— Что теперь? — Тоширо задумчиво посмотрел на внука, всё же было что-то неправильное в том, как не достигший и четырёх лет малыш размышлял и разговаривал столь осмысленно и чётко.

— Ну, как я понял, убивать ты нас не собираешься. — Мальчик тряхнул солнечной головой и придирчиво оглядел Узукаге. — Вроде бы.

Мастер печатей поперхнулся.

— Не один Узумаки не поднимет руку на свою семью!

— Не заметил, чтобы Цунаде это смутило. — Тихо пробормотал под нос Саске.

Владыка Водоворота смерил его колючим взглядом.

— Она Сенжу.

— Вообще-то, моя бывшая сокомандница, квартерон Узумаки. И если я не ошибаюсь, Узумаки считаются вплоть до четвёртого поколения. Ку-ху-ху! — Орочимару не мог не поиздеваться.

— Это исключение! — Рык Узукаге мог посоперничать с биджу.

— Да, что вы говорите! — Учиха успокаиваться не собирался.

Воздух в помещение сгустился. Анбу за спиной Тоширо, которые демонстративно не прятались, вздрогнули и попытались слиться с интерьером. Обманчиво мягкий голос древнего шиноби ровным бархатом проникновенно застелился по комнате.

— Мальчик... Не надо меня провоцировать...

Жажда крови опустилась на всех присутствующих. Угроза почти физически заискрилась в воздухе ветвистой молнией.

— Хватит! — По нервам на мгновение ударила концентрированная чакра Кьюби.

Курама прикрыл глаза, скрывая свое раздражение. Весь его вид демонстрировал крайнюю степень напряжения. Сложенные на груди руки чуть подрагивали, за спиной то проявлялись, то исчезали призрачные хвосты. Ему очень хотелось выпороть двух малолетних идиотов и влепить пару отрезвляющих пощёчин великовозрастным.

— Конструктивно. — Красноволосый мужчина открыл вспыхнувшие алым глаза. — Чего. Ты. От нас. Хочешь. Узумаки?

Узукаге выдохнул. Закрыл глаза. Помолчал, явно про себя считая до десяти.

— Я пришёл сюда за своим внуком, чтобы забрать его.- Тихо сказал, наконец, он.

— Моим мнением поинтересоваться не хочешь? — Кисло спросил Наруто, за что сразу получил подзатыльник. — Ай! За что?!

— Не ёрничай. — Ёкай перевёл предостерегающий взгляд с подопечного на Тоширо. — Ты ведь понимаешь, что один он не пойдёт?

— Понимаю. — Кивнул тот. — И потому, предлагаю вам всем отправиться в Узушио.

— Звучит слишком хорошо. Так и хочется порыться на предмет подвоха.

— Никаких подвохов. — Тоширо серьёзно смотрел в глаза кицунэ, при этом точно осознавая, что тот может с ним сделать в случае, если почует ложь или недоговорки. — Даже пообещаю, что попыток как-то повлиять на тебя или запечатать, ёкай, не будет. Слово Узумаки!

— Ку-ху-ху! Заманчиво, Узукаге-сама. — Змей жутко ухмыльнулся. — Но, Вы же понимаете, что такие решения не принимаются поспешно.

— Я дам вам время подумать. — Кивнул шиноби.

— А если не согласимся? — Саске по-птичьи склонил голову.

Тоширо долго смотрел на маленького Учиха. Внимательно. Вдумчиво. Будто взвешивая что-то внутри себя.

— Заставлять не буду. — Наконец, сказал он.

— Сколько у нас времени на размышления? — Орочимару отбросил свою маску сумасшедшего учёного.

— Я дам вам трое суток.

— Хорошо.

Примечания:

https://m.vk.com/club93244915?z=photo-93244915_437201744%2Fwall-93244915_185#wall

Присутствие в убежище отряда Анбу и наличие при них целого Каге, нервировало. Если бы его спросили, Наруто сказал бы, что даже на первом этапе экзамена на чунина в его прошлом-будущем-несостоявшемся, где развлекался Ибики (а он действительно развлекался, как проболтался позже Какаши, у мужика был выходной!), было не так нервно.

Но его не спрашивали. Что было к лучшему.

Саске помнил сам, Курама такими вещами в ту пору не интересовался, а Орочимару... человек, переживший три Великие Войны Шиноби, вероятно, мог и сам привести огромное количество и других более "нервных" ситуаций.

Сидя в одиночестве в обнимку со склянкой будущего Древа Духов в библиотеке, Наруто изо всех сил пытался собрать в охапку мысли и выцепить из них что-нибудь более или менее стоящее. Давалось это нелегко. Все логические построения относительно сложившейся ситуации периодически разваливались, натыкаясь на эмоциональные, но совершенно не конструктивные "какого черта?!" и "ну-у-у, блииин!"

Сейчас бы спросить у кого-нибудь совета, но как назло, не у кого. Вся команда "путешественников-между-реальностями" единогласно решила дать ему подумать в одиночестве, прикрываясь теми или иными крайне важными делами.

Лис, цедя сквозь зубы что-то чрезвычайно раздражённое, мрачно ушёл заметать следы, по которым их нашли, потому что:

"- Это позор на мои хвосты! Чтобы люди отловили ёкая!"

Саске, как и много лет назад, посвятил всё своё время тренировкам. Нынче перед ним не стояло никакой "великой" цели, будь-то месть брату или деревне, но, кажется, за столько лет безостановочной гонки за силой тренировки приобрели у него исключительно медитативный характер. Для него это лучший способ найти внутреннее равновесие.

Рядом с бывшим мстителем обретался и Кабуто. С куда большим удовольствием, будущий гений медицины провёл бы это время со своим любимым "Орочимару-сама", но Змей волевым решением сбагрил того курировать Учиху. От греха подальше, как подозревал Наруто.

Саннин постоянно порывался по привычке выдать мальчишке задания, с которыми тот справлялся, будучи дипломированным ирьенином. Спохватываясь в последнюю минуту и вспоминая, что кохай вообще-то не имеет на данный момент нужных знаний, Змей изрядно нервничал. Грохнуть мальчишку непосильным заданием он совершенно точно не хотел.

А так, и Учиха под присмотром — даже с начинающим медиком надорваться на тренировке крайне сложно, и Кабуто при ответственном деле — Орочимару-сама дал задание!

Сам учёный забурился в свою лабораторию разбирать результаты тестов Узумаки. Что-то там его так впечатлило, что ничто другое его пока не интересовало. Вот уж кто точно не меняется.

Более в убежище, не считая незваных гостей в виде шиноби Узушио, никого не наблюдалось. Эвакуация, хоть и была неожиданной, как собственно и всегда в таких ситуациях, прошла быстро, эффективно и без накладок. Всё же Змей в любой реальности на диво великолепно умел дрессировать персонал.

Решение вопроса, поставленного Узукаге, судя по всему, ложилось исключительно на плечи Наруто.

И это было "проблемно", как сказал бы Шикамару.

С одной стороны это логично. Тоширо нужен только и исключительно его внук, остальные его, если и интересуют, то уже по остаточному принципу. И соглашаться или нет, Наруто должен решать сам. В конце концов, это ведь его родственник. Да, и сам блондинчик, чай не маленький младенчик. Даже, если брать во внимание физический возраст.

Дети шиноби взрослеют быстрее гражданских, что понятно, и хотя совсем взрослыми и самостоятельными, с юридической точки зрения, становятся только с получением звания генина, даже до этого их мнение предпочитают брать в расчёт.

С другой же... С другой стороны, в имеющихся условиях можно было и помочь!

Наруто душераздирающе вздохнул, оглядел абсолютно пустую библиотеку, прижал к себе покрепче банку и завалился на приставленные друг к другу стулья, вполне сошедшие вместе за кровать.

В его нынешнем возрасте даже в академию ещё не принимают...

Поставив банку себе на живот, Узумаки заложил за голову руки и уставился в далёкий потолок. Вздохнул. На самом деле, потолок был нормальный, просто это он вдруг стал намного меньше, чем привык. Выправить эту разницу в восприятии не смогло даже слияние со своим отражением из этого мира. Вот интересно, Саске так же мучился по первости?..

Предложение его... хм... ну, пусть будет, деда, надо же называть вещи своими именами... Так вот, предложение его деда, даже на первый взгляд очень сложное, а уж на второй, так и вовсе... биджу. Прости, Курама!

Для самого начала, если отказываться, то стопроцентно ухудшать взаимоотношения с правителем Скрытого Водоворота и Узумаки вообще. Это в том мире представители Алого Клана затерялись по всему миру, и от целой деревни осталось, дай Ками, если десяток чистокровных, да пяток полукровок с квартеронами вместе взятыми. Здесь их целая деревня, и все они друг за друга горой.

Нет, нарушать своё слово Тоширо, конечно же, не станет, но осадочек, как говорится, останется.

Но, если соглашаться, это же...

И вот на моменте, что именно "это же", фантазия Узумаки начинала буксовать. Ну, не представлял он своей жизни в Скрытой Деревне. Повторения "бурной молодости" в Конохе откровенно не хотелось. И где-то в глубине души Наруто понимал, что как раз "повторения"-то и не будет, хотя бы, потому что Узу — это Узу, а никак не Лист. Но вот каким именно будет это "неповторение", представлялось слабо. Или представлялось, но совсем не в положительном ключе.

И это, собственно, было только полбеды.

Если он согласится, то за ним автоматически последует Курама, потому что, чтобы тот не ворчал про "наглый, глупый сосуд", он его одного не оставит. Даже, если вдруг Печать Шинигами исчезнет с живота Самого Непредсказуемого Шиноби (или он уже-пока не шиноби?), и их связь разорвётся, перерождённый екай последует вслед за своим подопечным.

Точно так же за Наруто пойдёт и Учиха. Потому что они друзья. Как бы Саске себя порой ни вёл.

За тем, как Курама за ним, пойдёт Орочимару. Потому что это Орочимару. И это всё, что можно сказать.

(И нет, дело совершенно не в том, что он к нему привязался! И никаких отческих чувств Змей к этому наглому Учихе не испытывает! Тут даже долг Наставника ни при чём! Точно! Абсолютно ни при чём! Да-да!

Ну, правда же, это не смешно! Ничего из вышеперечисленного на эксперименты даже не отправишь...)

И уже очевидно, что где Саннин, там и Кабуто.

Нет, оно, конечно, может, и не всё так, всегда есть вариант другого развития, но...

Но.

Вот и выходит, что решение Наруто, каким бы оно ни было, налагает на него серьёзную ответственность. Опять.

Хороши взрослые, ничего не скажешь...

Потолок библиотеки не вдохновлял. Совершенно.

Пострадав ещё немного, Узумаки сдул с глаз непослушную чёлку, — подстричься что ли? — плюнул на всё, и, засунув несчастную банку подмышку, пошёл искать Кураму. В конце концов, кому из них на данный момент нет и четырёх, и кто из них должен нести ответственность?

Подземелья петляли, мысли сворачивали в неведомые дали и никак не желали заниматься нужными вещами. Хотелось рамена. А ещё поднять Мадару и Тобираму Эдо Тенсей и подоводить обоих чем-нибудь не очень умным. Например, узнать какие они любили сладости.

К чему это вообще? Странные мысли.

Наверное, он всё же немножко сошёл с ума. Или просто устал.

Неважно.

Курама нашёлся перед входом в убежище. Лис сидел на земле, прислонившись спиной к дереву, в своём человеческом обличье и смотрел на… мир вокруг, наверное. Его взгляд блуждал то по траве, то по деревьям, останавливаясь на вечернем небе, переходя на камни у незаметной тропинки, но, в целом, ни на чём долго не фокусируясь.

Его багровое ранее хаори стало чёрным, а волосы он собрал в низкий хвост, что едва дотягивал длиной до лопаток. Он постригся? Лисьих хвостов не наблюдалось.

— Мелкий? — мужчина перевёл на него взгляд, чуть повернувшись.

— Ага, — спорить по поводу прозвища сейчас не хотелось.

Мальчик неторопливым шагом подошёл к екаю, посмотрел на него секунду, подумал, и уселся тому прямо на колени, лицом к лицу.

Лис спокойно прихватил ребёнка по бокам, чтобы тот не свалился.

— Наглеешь?

Было больше похоже на констатацию, чем на вопрос. Лис оставался всё так же спокоен.

— Угу, — Наруто наклонился вперёд, утыкаясь демону лбом куда-то в область груди.

— Устал?

— Немного.

— Хм, — Лис снова посмотрел на звёзды. — Не знаешь, что делать, значит...

Кураме, как всегда, не нужно было задавать лишних вопросов. Он знал своего джинчурики лучше многих, если не лучше всех.

— Старик не врёт, — наконец, сказал он. — Его намерения кристальны.

— Кристальны? — Узумаки закрыл глаза, впитывая тепло и запах огня кицуне. — А какой камень?

— Аквамарин.

Какой человек может скрыть свою душу от Ёкая? Курама видел людей лучше многих из биджу, потому он первый стал когда-то превращаться в демона. Слишком страшно видеть, как души отравляет алчность, ненависть, жадность...

Мальчишка на коленях лиса фыркнул.

— Считаешь, ему не подходит?

— Не знаю. Подходит, наверное.

— Это хорошо.

Они уютно молчат в ночной тиши. Оба давно научились ценить такие моменты. Лис знает, что иногда Наруто надо вот так с кем-то сидеть, чтобы его просто обнимали, чтобы иногда его просто слушали, а у него не было бы необходимости строить из себя радостного идиота.

А Наруто в свою очередь, прекрасно известно, что лис любит тишину и звёзды. И терпеть не может ощущать рядом с собой вкус ненависти, страха и безумия.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец, спрашивает мужчина.

Узумаки прислушивается к себе.

Орочимару в очередной раз совершил чудо. Очаг в порядке и уже не жжётся огнём в каналах чакра, только редкие искры пробегают, подёргивая нервы. Но это нормально. Это скоро пройдёт. И скоро можно будет снова тренироваться. Ему придётся начать всё с начала, но и в этом есть свои плюсы, сможет сделать упор на контроль. В общем, всё не так уж и страшно.

— Неплохо. Лучше, чем в лесу.

— Хорошо, — кивает Курама.

— Как думаешь, Курама, можно быть хорошим Каге и хорошим членом семьи? У Хокаге этого не получалось никогда.

— Думаю, у этого получится.

— Да? — Наруто поднимает голову и смотрит на биджу сонными голубыми глазами. Тот дёргает уголком рта в подобии улыбки.

— Да.

Узумаки широко зевает и кивает каким-то своим мыслям.

— Тогда я подумаю, — говорит он, сворачиваясь клубком на руках у лиса и засыпая.

И уже почти уснув, бормочет.

— Знаешь, я бы хотел, чтобы ты был моим отцом...

Курама вздрагивает.

Мальчишка на его руках крепко спит.

Стоит прекрасная ночь.

Примечания:

Аквамарин (в переводе с греческого языка "морская вода"). В основном, минерал обладает голубым, зеленовато-голубым оттенком и по своему внешнему виду напоминает тропическое море. Считается камнем бога Посейдона, а моряки, отправлявшись в долгое плавание, использовали его как талисман, оберег. Кроме этого, данным минералом часто украшали королевские регалии.

Еще в древние времена его использовали для изготовления различных амулетов, оберегов. Считается, что аквамарин — камень, магические свойства которого очень сильны, наделен силой, энергией, способной помочь его владельцу познать смысл жизни, осознать необычные явления и важные события.

Считается, что этот «морской» камень помогает укрепить и восстановить здоровье человека после тяжелых болезней, и в целом, он способен придавать человеку больше жизненных сил и энергии.

Камень аквамарин — это идеальный минерал для замкнутых людей, которым не хватает дружеских отношений, или же для людей, которые привыкли завоевывать доверие не властью, а мудростью, знаниями. Также давно известно, этот камень оказывает некоторое гармонизирующее влияние на эмоции человека. Он помогает бороться с фобиями, преодолевать страхи, замкнутость, нерешительность, успокаивает нервную чувствительность, помогает преодолевать трудности.

-

Не спрашивайте, почему именно аквамарин. Оно само получилось. https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_439539438%2Fwall-93244915_199

— Ты очень странный, знаешь?

Кабуто смотрит на него поверх своих дурацких очков. Наруто с трудом подавляет застарелое желание дать ему в нос и разбить их. Что поделать, они никогда не ладили, предательство первой встречи и первого боя до сих пор наждачкой бегает по памяти. Такая глупая, детская обида, совершенно не актуальная в сегодняшних реалиях, недостойная шиноби. Но что поделать.

— В чём это выражается? — Джинчурики озадачено чешет щёку — чёртовы полоски неимоверно зудят. Он уже и забыл, как это было в детстве.

Орочимару говорит, что у него там дополнительные чакроканалы. На кой они там понадобились его организму непонятно, и почему из всех джинчурики такое проявляется только у тех, кто контактирует с чакрой Девятихвостого, тоже, но с эволюцией собственного организма хрен поспоришь.

— Когда ты ходишь с таким задумчивым видом, тебя хочется или стукнуть, или сбежать куда подальше. Потому что чуйка шиноби начинает вдумчиво материться.

Да, что-то такое ему говорили. Может Сакура, а может Сай...

— Я — Узумаки, и у меня дилемма.

— Рядом с другими Узумаки, она просто матерится, — сверкнул очками Якуши.

— Это правильно, — задумчиво тянет Наруто, покрепче прижимая к себе банку с ростком. — Хорошая у тебя чуйка.

Кабуто вздыхает и уходит искать Саске. От греха подальше. Но напоследок всё же советует:

— Может, тебе стоит к Орочимару-сама сходить?

Коноха. Дом Хокаге.

— Минато, ты уверен? — Кушина с беспокойством смотрела на любимого человека. — А что если...

— Всё будет в порядке, — он положил руку на её живот. — В тебе больше нет лиса. С этим ребёнком всё будет в порядке. Верь мне...

Четвёртый Хокаге обнял жену, прижимая её к себе. Сегодня она узнала, что вновь беременна. Он понимал её беспокойство. И не хотел думать о том, что будет, если и этот ребёнок родится с тем же недугом, что и его сын. Это было малодушно с его стороны, но по-другому он не мог.

За прошедшие полгода об оставленном ребёнке он старался не вспоминать. Как назло, каждый второй, так или иначе, старался напомнить ему об этом. Данзо все мозги выел в первый месяц, Кушина постоянно плакала, а Джирайя-сенсей смотрел укоризненно.

Минато казалось, что весь мир смотрит на него.

Но он не мог поступить по-другому!

Наруто со своей проблемой был угрозой всей семье. Слабым местом, по которому враги не упустили бы шанса ударить. Будь он обычным шиноби, всё было бы не так критично, но он Хокаге, его дочь — джинчурики, не говоря уже о том, что Жёлтую Молнию ненавидят поголовно и Кири, и Кумо, и Ива. Да, и Суна не в восторге.

Мальчик был уязвимой точкой. Не могло быть иного выхода.

И лучше забыть о нём...

И всё было хорошо, если бы о решении не прознал Узукаге. Как близкий родственник Кушины он знал о рождении близнецов и о состоянии мальчика. Того не смущало, что у ребёнка нет чакры, что Минато Каге, что они не являются жителями Узушио. Он просто потребовал ребёнка к себе. А когда не получил — устроил и ему, и Кушине такой разнос, что если бы было возможно, они освоили бы технику "Подземного плавания" без применения чакры.

И это при том, что лично он в Конохе не присутствовал!

Письмо вместе с официальным уведомлением о том, что в Конохагакуре делегация Узушио не прибудет, ему положил на стол шиноби-гонец.

Минато не без оснований полагал, что Тоширо-сама знал обо всем ещё до официального ответа. А отказ назвать место, где он оставил сына, лишь ухудшил и без того не блестящие отношения между двумя Каге.

Но он уже решил, что мальчик не будет знать жизни шиноби... Этот ребёнок не должен был даже соприкоснуться с ней...

В чём-то Намикадзе был упрямей Узумаки...

И хорошо, что он позволил разобраться с этой проблемой Старейшинам. Сарутоби-сенсей сумел как-то разрулить проблему Узукаге. Иначе бы всё могло получиться намного хуже...

* * *

— Что ты об этом думаешь, Змей?

Наруто сидел на железном столе, служившем большую часть своего времени операционным, и задумчиво болтал ногой в воздухе. На этот самый стол его усадил Орочимару, чтобы в очередной раз сделать какие-то замеры.

— Что я думаю о чём? — учёный взболтнул на свет пробирку с кровью Узумаки.

— О Водовороте.

Мужчина удивлённо моргнул, оторвался от своего "интересного образца" и перевёл взгляд куда-то за Узумаки. Мгновение он смотрел в никуда, а потом прикрыл глаза. Чтобы открыв их, хищно ухмыльнуться и жутковато облизнуться, почти так же, как при их первой встрече в Лесу Смерти.

— Ку-ху-ху! Наруто-кун, — проникновенно начал он. — Ты никак у меня совета спросить пытаешься?

Узумаки передёрнул плечами и скорчил недовольную рожицу. В отличие от Саске, его всегда немножко пробирало, когда Белый Змей начинал строить из себя маньяка. В основном, потому что тот и был немного маньяком. Не настолько, как это стремилась показать пропаганда из их общей, старой Конохи и не настолько, как это стремился показать сам Орочимару, но что было, то было.

— Орочи, — мрачный, серьёзный взгляд на детской мордочке изрядно повеселил Саннина. У Узумаки в этом возрасте это смотрелось даже забавнее, чем у Учиха. — Не издевайся!

— Ку-ху-ху! — Бледная рука взлохматила светлые вихры. — Тебе нельзя нервничать пока СЦЧ не устаканится...

Коноха. Корень.

Глава Корня наблюдал за тренировкой своих бойцов. Было в этом что-то умиротворяющее, на его взгляд. Чёткие выверенные движения, стремительные атаки и эффективная защита. Никаких лишних телодвижений, минимум эмоций, спокойствие и грация молодых убийц. То, чего не увидишь сейчас у выпускников Академии.

Шимура мысленно поморщился.

«- Детям нужно дать познать детство...»

Отличная идея Хирузен, просто блестящая! А то, что они сдохнут на первой же миссии вне Деревни или того хуже, на войне, тебя не волнует, видимо. Кто даст им поблажки в бою, скажи на милость, старый товарищ? Да, любой мало-мальски грамотный шиноби чужого селения выпустит кишки этим "детям" при первом же удобном случае и посчитает это за удачу — врагов у его селения стало на одного-трёх меньше.

А наши генины от вида крови через одного-двух в обморок падают! Кто будет этим неженкам сопли вытирать на поле боя?! Тобирама-сенсей в могиле, наверное, сотню раз уже перевернулся, наблюдая за тем, что творится с Конохой твоими стараниями.

И не только твоими.

Данзо титаническим усилием воли заставил себя остаться невозмутимым, хотя внутренне хотелось тяжело и горестно вздохнуть. А ещё лучше выматериться, потом напиться и в итоге пойти и хорошенько выпороть нынешнего Хокаге — достойного продолжателя традиций своего предшественника.

Впрочем, чего ещё ожидать, вспоминая, чей ученик был его учителем? Это сейчас Джирайя за голову взялся, а раньше: Сарутоби-сенсей то, Сарутоби-сенсей сё, сенсей сказал, сенсей сделал... Смотреть было противно!

И как жаль, что мозги у этого ходячего бедствия проклюнулись уже после того, как он обучил будущего Йондайме.

Мало того, что этот желторотый юнец так легко буквально выкинул ценный ресурс из Деревни — генетику его сына никто не отменял, может, у мальчишки и не было чакры, но есть ведь много профессий внутри селения, где она не нужна! Не хотел демонстрировать своё слабое место? Так, если внутрь деревни кто-то чужой сможет проникнуть и навредить её жителю, то, это не у Хокаге проблемы, это у всей деревни проблемы!

Так мало было этого, этому молокососу надо было ещё с Узукаге разругаться!

Здесь, конечно, не только Минато виноват. Шимура за ним не доглядел, да, и старых товарищей из поля зрения выпустил — не подумал, что Хомура и Митокадо настолько будут потакать глупости Хирузена. Понадеялся на их разумность. И жестоко ошибся.

Это будет ему уроком на будущее, впредь всё проверять. Он уже не в том возрасте, чтобы так ошибаться.

— Фу, — тихо позвал Глава Корня.

Рядом из тени тут же выступила светловолосая фигура в форме Анбу Не и безликой маске, склоняясь на колено и опуская голову.

— Вы нашли мальчика? — спросил Шимура, не отрываясь от наблюдений за тренировкой.

— Нет, Данзо-сама. Следы обрываются в одном из приютов малой Страны. Их кто-то грамотно зачистил.

— Известно кто это был?

— Никак нет, Данзо-сама. Работали профессионалы. Однако... — оперативник замялся.

— Да? — старый шиноби склонил чуть ниже подбородок, понуждая продолжать.

— По косвенным свидетельствам, разыскиваемый объект покинул приют до прибытия неизвестных.

— Сбежал или был украден? — нахмурился Шимура.

— Неизвестно. Следов нет.

— Плохо, — Данзо поджал губы. — Ищите дальше!

— Хай, Данзо-сама!

Фу ветром исчез в тенях подземной базы.

На том свете учитель будет долго и вдумчиво испытывать на них свои техники...

И почему Нидайме не назначил Хокаге Кагами? Фиг с ним, что Учиха, такого безобразия он бы точно не допустил...

* * *

— Если я пойду в деревню Водоворота, ты пойдёшь со мной?

— Если не пойду, потащишь за шиворот, как в старые добрые времена? — любопытный фырк.

— Эй! — обиженно. — Я давно уже вырос из того возраста!

Насмешливо поднятая бровь и красноречивый взгляд.

— Ты понял, о чем я! — он складывает руки на груди и мрачно смотрит исподлобья.

Тяжёлый вздох друга напротив.

— Добе, — ещё один вздох. — Ты идиот.

На лицо против воли вылезает идиотская улыбка. В чём-то Саске определённо прав...

Убежище Орочимару. Общая библиотека.

— Ты не кажешься слишком озабоченным, зверь, — Тоширо задумчиво рассматривает стоящего к нему боком Лиса, оперевшись плечом на косяк двери. Он застал его в пустой библиотеке, рассматривающего стеллажи с трактатами по теории чакры.

— Ты тоже, человек, — вернул ему шпильку тот, вытаскивая один из свитков и разворачивая его.

— Ты не собираешься пытаться как-то повлиять на его выбор? — старый Узумаки с интересом выгибает бровь.

— Я слишком уважаю его, чтобы пытаться манипулировать им, используя его отношение ко мне, — Курама углубляется в чтение, уделяя Узукаге минимум своего внимания.

— Не то, чего ожидаешь от биджу, — наконец, произносит тот.

— Напротив, — Ёкай отрывается от ровных строчек иероглифов и поворачивает голову в сторону нежданного родственника своего подопечного. — Это то, чего не ожидаешь от людей, — багровые глаза сталкиваются с тёмными морскими глубинами. — Вы ведь так любите давить на чувства тех, кто вам небезразличен, добиваясь выгодных для вас решений. Не так ли? Или скажешь, что я не прав?

Тихий и спокойный голос биджу вкрадчив, будто он демон искуситель. И Узукаге бы с радостью возразил, да, только нечего. Не ему, правителю, говорить такое. Не ему, шиноби, возражать против этого. И не ему, человеку, врать о подобном.

Он прожил не одно десятилетие, он видел, как строились скрытые селения, он наблюдал, как создаются и разрушаются союзы, зачастую участвуя в этом сам. Он знает, как заронить сомнения одним предложением, как придать уверенность стоящему на грани, как ввергнуть в пучины отчаянья двумя словами и как поднять с колен одним. Всё это он видел, всё это он проделывал сам.

Но возразить всё же хочется. Наивно, пылко, по-мальчишески, непозволительно для умудрённого жизнью Каге.

— Говоришь так, будто знаешь нас.

— Знаю, — соглашается ёкай в человеческом обличье, возвращаясь к чтению. — Я наблюдал за вами задолго до того, как вы назвали нас биджу. Я видел вас с разных сторон. Я наблюдал за вами, даже будучи заточённым. Это было интересно. Это было отвратительно. И это было прекрасно.

— Я слышу в твоём голосе восхищение?

— Может быть, — не стал отрицать один из бывших генералов Древесного Духа. — Сложно сказать, как я отношусь к вам, людям. Вы всегда умудрялись удивлять меня. В один миг вы презренны до отвращения, как грязь, кишащая червями, пожирающими друг друга, в другой, вы прекрасны, как бабочки, штурмующие ураган. Большинство людей мне противны, но среди вас встречаются редкие драгоценности. Вы так похожи, и вы так различны. Такие, как я, умеют это ценить, — его взгляд останавливается, он вряд ли видит то, что написано. — А ещё, мы умеем быть благодарными.

— А люди разве нет?

Глаза девятихвостого кицуне холоднеют.

— Но мы ведь здесь, — он вновь смотрит на Узукаге. — Достаточное доказательство.

— Но люди разные. Ты сам сказал.

— Так же как и духи, ёкаи и аякаши, — соглашается Курама. — Наши миры в чём-то очень похожи, — он невесело усмехается. — Звучит банально.

Тоширо подхватывает усмешку.

— Действительно.

Курама сворачивает свиток и кладёт его обратно на полку. Поворачивается спиной к шиноби. И прежде, чем уйти, роняет:

— Если ты обидишь его, то даже явление Шинджу под руку с Шинигами покажется тебе и твоим людям благословением предков, по сравнению с тем, что сделаю я.

— Стоит ли мне говорить то же самое, ёкай?

Курама не спеша уходит из библиотеки через другой выход, и его улыбка, почти такая же, как и у Узумаки за его спиной.

Они друг друга поняли.

Нужно ли большее?

* * *

— Старик! Я не против попробовать! — спустя три дня Наруто взвешивает в руках уже немного осточертевшую банку — росток, зараза, растёт с довольно пугающей скоростью, и теперь это, наверное, уже настоящий саженец.

Тоширо давит довольную улыбку, уговаривая себя, что ещё рано радоваться, ведь его внук — Узумаки, и без выверта тут не обойдётся.

— Только у меня пара условий будет. Хорошо?

Ну, кто бы сомневался...

Подавить улыбку не получается.

Интересно, что он придумал?..

Примечания:

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456239046%2Fwall-93244915_226

Семь лет спустя. Узушиогакуре но Сато.

По главной улице Узушио несётся золотая молния. Рядом с ней такая же, не отступающая ни на шаг, стремительная тень. Они проносятся мимо магазинов и лавочек, огибают прохожих и проскальзывают под их руками. Те удивлённо оборачиваются, а потом с трудом подавляют улыбки. Какая знакомая картина.

А в след двум мальчишкам несётся разъярённый рык аловолосой фурии:

— Наруто, Саске! А, ну, стоять! Поймаю, хуже будет!

Хохот двух мальчишек служит ей ответом.

— Кто последний до академии, тот рассказывает Узукаге, что случилось с его статусной шапкой, а Орочимару, куда делась половина его реактивов! — Выдыхает бывший герой Четвёртой Войны Шиноби.

— И это будешь ты! — Саске вырывается вперёд.

В конце концов, ни то ни другое, не внушает оптимизма.

* * *

— Условие первое, со мной идёт моя семья…

* * *

— Перекличка! — Чунин хлопает в ладоши, прося тишины и внимания. — Узумаки Роши!

— Здесь! — С первой парты подскакивает паренёк в серых одеждах.

Наруто, привычно растянувшийся на задней парте, лениво отмечает, что одноклассник сегодня какой-то слишком возбуждённый. В принципе, он догадывается о причинах подобного, но… думать об этом слишком напряжно — как он теперь понимает Шикамару.

К тому же, сегодня весь класс такой.

— Эй, добе… — рядом такой же замученный и усталый растянулся Саске.

— Чего тебе, теме?

Сил на что-то более энергичное просто нет. Во-первых, к академии они примчались вместе, а во-вторых, чёртова бестия их всё-таки догнала.

— Хидеки Аи…

— На месте! — Девочка в середине класса невозмутима и спокойна, но она скорее исключение.

— Ты сегодня с дедом пойдёшь к Вратам? — Учиха заинтересованно повернул голову к товарищу.

— Ага, — Узумаки потянулся. — Сегодня придут претенденты в шикигами… Ой… — Он с силой опустил лоб на парту…

…до него дошло, почему весь класс такой нервный.

— Узумаки Карин.

— Присутствует. — Аловолосая бестия, поймавшая их у самых дверей академии, невозмутимо поправила очки, несмотря на иную реальность и другие обстоятельства жизни, характер у девчонки не изменился ни на гран.

* * *

— Условие второе, — на стол перед Тоширо выпихивают банку с саженцем Древа Духов. — Поможете найти место под будущий портал...

* * *

Мало кто знает, что Узушио, это не просто остров. Это архипелаг. То есть один огромный и куча островков поменьше.

Какие-то из них обжиты, какие-то используются рыбаками, а какие-то просто есть, и никто ими особо не пользуется. Причин тому множество.

До каких-то островков сложно добраться даже шиноби — рифы, неудобные циклы отливов-приливов; какие-то просто слишком маленькие, в сотню-полторы метров; некоторые слишком опасны — чакрозвери, да и обычная, не слишком любящая человека живность; ну, а какие-то, несмотря ни на достаточно крупные размеры, ни на удобный доступ, просто и незатейливо обходят стороной.

Потому что призраки.

Да-да, на некоторых островах рядом с Узушио проживали целые анклавы призраков. Призраков, которых видели только Узумаки — в покровительстве Шинигами есть свои минусы.

Обычные люди их, конечно, видели в исключительно редких случаях — если были на грани смерти или в особые праздничные дни, и в таких местах им было просто неуютно, но это не мешало не обретшим покой духам делать живым гадости. Там терялись разные мелочи, случались мелкие, но неприятные происшествия вроде порванной обуви или треснувшей фляги с водой. Сплошные проблемы.

И именно из этой категории Узукаге выделил остров под будущие Врата Духов. Как ехидно заметил правитель Водоворота — подобное к подобному.

Да и контролировать будет легче.

Наруто подозревал, что кто-то просто проболтался про его большую и нежную "любовь" к призракам.

* * *

— Но ты ведь понимаешь, что это ограничит твою свободу? — Поинтересовался Тоширо.

— Не-а, — фыркнул мальчишка. — Как только Врата укоренятся, я смогу перемещать их и прятать от чужих глаз и загребущих ручонок. — Со знанием сказал он. Хотя Ками ведают, он и сам не знал, откуда в нём такая уверенность. — А на укрепление Древа уйдёт не больше полугода. Так-то, старик! — Он показал Узукаге язык, за что тут же получил подзатыльник от Курамы.

— Будешь вечно прятаться от людей?

— Зачем? — Удивился воспитанник биджу. — Все трусы сами будут обходить Врата. А те, кому надо, обязательно придут и так. И узнают сами.

* * *

И действительно, несмотря на то, что достоверно о Вратах Духов знал только Узукаге и несколько верных только ему людей, кому было нужно, прознал об этом довольно быстро. Другое дело, что этими "кому нужно" был весь Узушио. И почему-то все в восторге...

Наруто этот момент особенно напрягал, он подспудно ожидал криков о демонах и их прислужниках. Наверное, все Узумаки и, правда, мыслили слишком альтернативно по сравнению со всеми остальными. Непредсказуемые Бестии, так ведь?

Ну, и покровительство Шинигами даром не прошло, скорее всего.

Стоит ли удивляться, что истинная сущность Курамы очень быстро перестала быть тайной?

Но вместо воплей...

* * *

— Кицуне-сама! — На полигон, закреплённый за семьёй Узукаге, влетает ученик одного из лучших Оружейников острова.

Курама, контролирующий тренировку своего подопечного, страдальчески закатывает глаза и тяжело вздыхает. Он знает, зачем эта мелочь примчалась с утра пораньше. А также то, что он не отцепится, пока не выклянчит нужное. Это недоразумение не пробирает даже Яки в полную силу — все Узумаки сумасшедшие.

Распластавшийся на траве от усталости Наруто с трудом давит вредное хихиканье и делает вид, что не видит грозящего ему кулаком Кьюби.

Мало кто знает, что даже пара добровольно отданных волосков из хвоста девятихвостого кицуне способны укрепить любые доспехи и оружие. Только добровольно отданные.

Но для безбашенных Узумаки это ведь не проблема заболтать огненного духа? А не воспользоваться пребыванием на острове такого сильного Ёкая, к тому же настроенного весьма мирно, было бы огромной глупостью.

Впрочем, старшие мастера ведь и не усердствуют особо. Это только ученикам шило позволяет так носиться.

— Кицуне-сама! Ну, пожалуйста! — Тянет Ашидо. — А я вам потом укреплённых тканей принесу!

Ашидо двенадцать. Он назван в честь первого Узукаге. И он мечтает стать знаменитым бронником Воздушной Брони — доспехов, неотличимых от простой одежды, но таких крепких, что способны выдержать удар биджу. И к кому, как не к биджу идти за советом. Пусть тот и бывший?

* * *

— Эй, теме, — Наруто, не отрывая взгляда от широкого листа белой бумаги и высунув кончик языка от усердия, выводил очередное кандзи.

— Чего тебе, добе? — Саске качался на стуле, положив ноги на парту и прижав мокрый компресс к глазам — очередной урок тайдзюцу с выпускным курсом, неожиданно закончился для него прорезавшимся третьим тамое.

— Тебе твой сенсей ничего не говорил про намечающуюся вечеринку? А то дед молчит в тряпочку.

— Хн.

— Значит, не говорил...

Вообще-то, не будь они единственными — перемена однако — кто находился в классе, за их поведение им бы определённо влетело. Вне зависимости от того, что один внук Узукаге, а второй личный ученик Змеиного Саннина. В этом образование Водоворота качественно отличалось от Конохи их мира. Учителям тут было не наплевать на своих учеников.

В прошлом мире таким мог похвастаться разве что Ирука.

Но тут к будущим шиноби подходили со всей строгостью, несмотря на титулы, таланты или высоких родичей. И тянули всех на очень высокий уровень. Не умеешь? Научим. Не хочешь? Заставим.

Если кто-то пришёл в Академию шиноби, он или выйдет от туда шиноби достойного уровня, не позорящего звание генина, или навсегда останется гражданским.

Такого результата, как показала их команда при выпуске в Конохе, здесь быть не могло. И не будет.

Где это видано, чтобы генин не мог ходить по деревьям или воде? Где это возможно, чтобы никто из команды не владел даже основами ирьенинов? Не здесь, это точно.

Поэтому младшие классы пару раз в неделю тренируются со старшими, все без исключения ходят на практику в госпиталь и проводят командные учения с динамичным составом. К концу обучения они все будут одной большой командой, которая без ущерба может рассыпаться на меньшие звенья.

Да, каждый из них может действовать в одиночку, но при этом в случае необходимости они легко объединятся и не будут друг другу мешать.

Это то, чего так не хватало им в прошлой жизни. И даже немного интересно, а в этом мире в Конохе хоть что-то отличается?

— А разве отец тебе не говорил? — Саске заинтересованно приподнимает край компресса с одного глаза.

— А он на миссии. Третья неделя уже. Сопровождает посольство в Дождь. В прошлый визит туда он очень впечатлил Ханзо Саламандру. Со дня на день вернуться должен, даттебайо. — Наруто с немного рассеянной улыбкой чешет перемазанной в чернилах пятернёй затылок.

— Добе, волосы!

— Ксо!

* * *

— Это всё? — Тоширо любопытно. Пока внук не попросил ничего сверхсложного. Все его условия, скорее всего и так исполнились бы, потому что Узукаге не собирался оставлять никого из гостей иного мира без присмотра, да и Древо Духов всё равно бы проследовало за Наруто.

— Не-а, есть ещё кое-что. Самое важное. — Наруто внимательно смотрит на него, будто взвешивает, оценивает. И сейчас это совершенно точно не взгляд ребёнка.

Старый Узумаки понимает: то, что прозвучит сейчас, решит — пойдёт с ним внук или останется здесь. Да, у них общая кровь, да, общий клан, но этот ребёнок вырос в другом мире, где это ничего для него не значило. Для него существуют совершенно другие критерии семьи, которым он следует с невероятным, невозможным и нечеловеческим упрямством и верностью — потому что он Узумаки. Они по-другому не умеют. Как нет ничего сильнее любви Учиха, так нет ничего прочнее верности Узумаки тем, кого они выбрали.

Наруто выбирал свою семью не по крови — по духу и душе. И пусть волосы его не красны, он истинный Узумаки.

Точка.

По-другому быть не может.

И не будет.

— Да? — Он с любопытством склоняет голову.

— Вот это, — мальчик хватает за рукав хаори Девятихвостого Лиса и тянет на себя, выставляя его вперёд. — Мой отец!

Примечания:

https://m.vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456239283%2Fwall-93244915_308#wall

Холодные волны штурмовали острые рифы, разбиваясь о камни сотнями ледяных брызг, корабль с флагами Узушио возвращался домой. Он ровно шёл по волнам, рассекая водную гладь, и, казалось, даже не замечал волнующееся, неспокойное море. На верхней палубе, почти на самом носу стоял мужчина в форме джонина Скрытого Водоворота.

В коротких ярких, тёмно-красных волосах, просто и без изысков зачёсанных назад, оседали солёные морские брызги, верхняя одежда уже давно отсырела и плохо сохраняла тепло, не спасали даже вшитые печати. Но всё это не имело значения.

За то время, что корабль вышел из порта и шиноби занял своё место, он так и не сдвинулся, и даже, позу, кажется, не поменял. Сложенные на груди руки, слегка прищуренные багровые глаза... Всё выдавало в нём крайнюю степень напряжения.

— Он так и будет там стоять? — Спросил молодой чунин своего товарища постарше.

Джонин, сидящий рядом на ящиках возле мачты, бросил взгляд на застывшую впереди фигуру и усмехнулся. Он уже неплохо знал их командира.

— Конечно. Он всегда там стоит.

— Но ведь быстрее мы от этого не приплывём, какой в этом смысл? Ещё несколько часов впереди.

— Это что-то вроде традиции.

— Традиции?

— Да. Традиции.

Молодой шиноби, изнывая от любопытства, не спускал глаз с товарища, ожидая продолжения, но тот не собирался его просвещать. И это было обидно. Действительно обидно.

Кено Маки не являлся клановым или хотя бы потомственным шиноби, его отец был высокопоставленным чиновником в одном из портов, принадлежащих Узушиогакуре, и был, конечно, рад, когда сын выказал желание стать ниндзя. В первую очередь теми льготами, что ему светили за сына на службе Водоворота.

Маки старался быть хорошим шиноби и не позорить свою семью, он упорно учился и последовательно шёл к своей цели — заветному жилету джонина. У него были хорошие склонности к ген и кендзюцу, а также острый аналитический ум. Его хвалили и прочили хорошее будущее. Не великое, но хорошее. Это ли не замечательно?

Кено прекрасно понимал, что ни в запасах чакры, ни в знаниях, он никогда не сможет соревноваться с клановыми шиноби, но, как сказал ему когда-то его дед — "не бывает рождённых успешными. Тяжёлый труд, до кровавых мозолей, вот основа всех успехов человека".

И Маки трудился. До кровавых мозолей.

Но, несмотря на это, как-то особенно выделиться у него не получалось. Он не прыгал выше головы, не совершал что-то невероятное и даже миссии свои выполнял, пусть и хорошо, но не так, чтобы о них ходили слухи. Крепкий среднячок, если так посмотреть.

А потому дипломатическая миссия в Страну Дождя стала для него полной неожиданностью. Как он умудрился попасть в состав этой команды, Кено и сам не знал. Кажется, в последний момент с чунином, что должен был идти вместо него, случилось что-то непредвиденное, и срочно потребовалось искать замену...

Справедливости ради, ввели его не в дипломатическую команду, а в её охрану. Но так как гражданских в составе группы не было, то каких-то особых проблем не предвиделось. В его обязанности не входило ничего сверхсложного: исполнять приказы, сопровождать, помогать с подай-принеси. Всё как обычно. Привычно.

Особой пикантности миссии добавляла, разве что, личность командира.

Узумаки Курама. Отец внука Узукаге.

Человек, окутанный покровом тайн и слухов, как диверсант под хенге. Большинству людей за пределами острова о нём вряд ли вообще было известно что-то помимо его существования и статуса шиноби.

В Водовороте же о Кураме большинство людей знали немногим больше. Например, Маки было известно только его имя и что его приняли в клан, как отца одного из Наследников. Переводя на нормальный язык, это значило, что сам он был бесклановым, но матерью его сына является одна из близких родственниц Узукаге по прямой линии. А так как имени её не упоминалось, но ребёнка не считали бастардом, вероятно так же, что кем бы ни была его жена, она давно мертва. У Узукаге вообще было много родственников, потому ничего странного в неизвестности матери не было...

Но Кено, несмотря на звание чунина, всё же не был Узумаки, потому не стоило удивляться такому малому количеству доступной ему информации. И всё же, странные слухи об этом человеке слышал даже он.

Узумаки шептались — Курама-лис, Кицуне-сама, Ёкай...

И можно было бы принять это за прозвище, что дают шиноби друг другу, но вставал вопрос о том, что же совершил этот мужчина, чтобы получить их и... вызывать лишь уважение у жителей Водоворота.

Имя — это слава, но чтобы Ёкая и не боялись? А если сравнивают ещё и с Лисом, то аналогия и вовсе одна — Девятихвостый.

Но он не джинчурики. Не из Конохи. Тогда почему? И что он совершил?

Впрочем, это было не важно. Нелюбопытный шиноби — нонсенс, но шиноби, лезущий не в своё дело — труп.

Кено Маки трупом быть не хотел.

Кем бы ни был Ёкай Курама Узумаки в прошлом, теперь он шиноби Узушио но Сато. А уж как обеспечивать верность Узумаки, тем более Узукаге, знали лучше, кого бы то ни было. И не глупому чунину Кено об этом думать.

К тому же, командир из Лиса был хороший. Он мог ничего не спрашивать и ни о чём не говорить, но он всегда знал, что и как с его людьми. Пожалуй, эта осведомлённость слегка пугала.

Чтобы попасть в Аме, им требовалось пересечь всю Страну Огня. Немаленький путь даже для шиноби. Особенно без остановки в Конохе. Только в одну сторону они бежали верхними путями больше недели, почти не останавливаясь.

И только встретившись с правителем Страны Дождя, Маки понял, отчего всё было именно так. А так же, зачем им вообще всё это понадобилось...

Аме территориально не повезло. Окружённая со всех сторон великими странами, она исторически становилась их полем боя во время мировых войн. Но пусть Узумаки и были союзниками Конохи, никогда не интересовались этой Страной. Не было там чего-то такого, что могло бы быть им необходимо. Хиси? Не смешно.

И, тем не менее, они привели сюда команду дипломатов. В обход извечных союзников.

Причина этого сидела связанная у ног Ханзо, опечатанная по всем правилам и в количестве трёх лиц. Пусть Узукаге интересовал лишь один.

* * *

Резиденция Ханзо Саламандры. По прибытию группы из Водоворота.

— Смотрю, ты всё-таки поймал их.

Отдав все положенные этикетом слова и поклоны, Курама скользнул скептическим взглядом по молодым лидерам Акацуки. Задержав его на красноволосом юноше с завязанными глазами, он вернул всё своё внимание хозяину этого места.

— Было сложно?

— Не настолько, как могло бы быть, не предупреди Узушио о них. — Благосклонно усмехнулся Ханзо, заставив двоих из трёх Акацуки впиться взглядами в Узумаки. Третий по физическим причинам сделать этого не мог.

— Что с его глазами?

— Необратимо пострадали в бою…

* * *

Ханзо Саламандра признан страшным противником. За силу и характер его невозможно не уважать, его жестокость по отношению к врагам невозможно не понять, а его желание защитить свою страну нельзя не принять.

Этому человеку плевать на Каге и другие страны, тех, кого он уважает можно пересчитать по пальцам, и все они хорошо известны, равно, как и их деяния. Что уж говорить, если даже Тройка Великих Саннинов Конохи получила своё имя, пережив бой с ним.

Но Узумаки Курама говорит с ним на равных. И даже немного больше.

Наблюдая за их неспешным разговором, за тем, как они перекидываются шутками, периодически обмениваясь беззлобно уколами, кажется, что они почти друзья…

Они везут в Узушио три свитка, с запечатанными в них шиноби — Конан, Яхико и Нагато. Узукаге нужен только один, но все они понимают, что без первых двух, последний не будет даже разговаривать.

Маки думает, что это была странная миссия. Со странным капитаном, непонятными целями и удивительным результатом.

Но ему понравилось.

Примечания:

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456239432%2Fwall-93244915_333

— Значит, "необратимо пострадали в бою"? — Тоширо вчитывается в отчёт и чуть сводит брови. Почти недовольство. — Действительно пострадали, или?..

— Действительно. — Стоящий перед его столом Курама кривит губы в странной усмешке. — Во время боя Саламандру задел один из напарников мальчишки, тот оказался слишком близко, и яд попал в глаза. Их пришлось срочно извлекать, чтобы пацан не помер прямо на поле боя. А без носителя, да ещё и отравленные... Риненган расползся в зловонную лужицу буквально в руках ирьенина.

— Мальчика ты не любишь, — сделал вывод Узукаге.

— Не люблю, — согласился лис. — Слишком наивен, слишком идеалист.

— В его возрасте это простительно.

Джонин молчит. Любить аловолосого мальчишку ему не за что. Память о прошлой встрече вызывает лишь зубовный скрежет. Хочется выпороть и его и его товарищей. Но лучше их учителя.

Впрочем, Джирайя — это такая совершенно особая тема, на которую он может долго и со вкусом вести философские беседы. Не всегда цензурные, правда, но долгие.

Поэтому, лучше он будет молчать. Слова материальны. Кому, как не ему об этом знать.

Узукаге молчание не прерывает — отчёт подробный, очень важный и в кои-то веки написан по-человечески. Всю остальную документацию Курама ведёт высоким стилем, делая исключения по большим праздникам и чрезвычайно важным вопросам.

Глаза отдыхают, мозги не спешат закипеть на очередном обороте, а Лис молчит и не спешит язвительно комментировать каждое слово.

Просто праздник какой-то.

В целом, Курама ничего не имеет против Узумаки, хорошо к ним относится и терпимо переносит их бушующую энергию, но его отношения с Тоширо можно охарактеризовать только как "вооружённый нейтралитет".

Оба не в восторге друг от друга, но не уважать не могут. И в этом что-то есть.

Они прекрасно понимают, что без поддержки другого не оберутся проблем. А наличие общего дела заставляет мириться с выбрыками чужого характера. Главное, помнить предел и не переходить чёрту.

— Что ж... — Узумаки откладывает отчёт. — С ними будет непросто.

— Детишки упрямы. — Соглашается Курама. — И сами они, и их учитель постарались, развивая это качество.

— Это так. Но подход к ним найдётся. В этом я не сомневаюсь.

— Не мне спорить.

Кьюби помнит — Узумаки могут многое.

— Ты хорошо поработал. — Правитель Водоворота благодарно прикрывает глаза. — Спасибо.

И Лис почти незаметно опускает подбородок. Благодарность принята.

— Ты свободен.

— Хай.

Шуншин мягко уносит его из резиденции Узукаге.

* * *

— Вот это, — мальчишка хватает его за край рукава хаори и тянет на себя, выставляя вперёд, почти выталкивая. — Мой отец!

* * *

Курама идёт по многолюдным улицам Узушио, и людской поток огибает его как волны скалу — слабый отвод глаз, его видят, но не придают значения. Лис не любит чужое внимание.

Он идёт и вспоминает, как всё здесь начиналось.

"Это — мой отец!"

Слова, сказанные с такой уверенностью, непоколебимой верой в то, что так и будет, что спорить было бесполезно. В этом весь Наруто. Нужно было догадаться, что мелкий что-нибудь такое выкинет.

Сложно сказать, кто был в большем шоке, он или Тоширо, когда это прозвучало. Курама не готов ответить на этот вопрос.

По крайней мере, не сейчас.

Он проходит мимо чужих домов, сворачивает с широких улиц. Идти недалеко, шуншин перенёс его совсем близко. Можно было бы и прямо домой, но было желание размять ноги.

Кураме нравится ходить в человеческой форме, чувствовать, как работают мышцы, как напрягаются сухожилия, как вес распределяется на кости. Вдыхать полной грудью, ощущая, как лёгкие наполняются воздухом. Тому, кто не провёл несколько тысячелетий в шкуре зверя, этого не понять.

Небольшой дом в два этажа на краю квартала правящей ветви встречает его тишиной и спокойствием. В Узу — где все здания многоэтажны и крышами подпирают облака, это настоящая редкость и роскошь. Истинное удовольствие.

Он бесшумно открывает дверь и переступает порог.

— Я дома.

По деревянным полам барабанят босые пятки, и в тело врезается золотой метеор.

— Папа!

Примечания:

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456239615%2Fwall-93244915_364

Коноха. Десять с половиной лет спустя после нападения Девятихвостого Демона-Лиса. Резиденция Хокаге.

Он отложил прочитанный документ и потёр пальцами уставшие глаза. Солнце в окне за спиной медленно опускало свой лик за горизонт. На углу стола ждала своего часа ещё одна стопка отчётов. И всё это надо было проверить и подписать «ещё вчера».

Хокаге тяжело выдохнул и размял затёкшую шею, похоже, домой он сегодня снова не вернётся — Кушина будет в ярости.

Если бы ему в молодости кто-нибудь объяснил, что такое на самом деле должность Хокаге, он бы обязательно подумал — стоит ли оно того?

И почему все так рвутся к этому титулу?

Наверное, потому что восторженные идиоты. Спустя столько лет, можно признаться себе в этом и с должной гордостью и трепетом водрузить на макушку бумажную корону и сей почётный титул. И если самооценка не свалится до уровня подвалов Корня, попробовать, наконец, заняться делами.

Минато подтянул к себе новый отчёт. Донесение разведки, прибывшее из Дождя. Обстановка там давно внушает опасения, и с начала зимы все отчёты по этому региону неукоснительно ложатся на стол Хокаге. Нехорошо влезать в дела другой страны, но необходимо быть готовым, если в Дожде вспыхнет Гражданская война — а к этому всё и идёт.

Мужчина вчитывается в подробные строки отчёта и хмурится. Что в Аме забыло Узушио? Да, ещё и с дипломатической миссией? Дождь — совершенно не их зона интересов. И прошли они мимо Конохи, сделав приличный крюк. Не хотели вовлекать в это Лист?

Намикадзе откидывается на стуле назад и начинает думать, что могло это значить и чем аукнется. Выходит что-то совершенно не понятное. Тревожащее.

С Водоворотом в последнее время всегда так. Их союз пока ещё держится, но тёплых отношений, доверия и взаимопонимания, как было ещё десять лет назад, как не бывало. Тому множество причин, и, увы, он сам создал одну из главных.

Йондайме вздыхает и вцепляется рукой в волосы: ну, кто мог предположить, что Узукаге так вызверится из-за мальчишки?

Всё пошло кувырком с нападения Лиса.

Наруто — больная тема, с Кушиной он старается лишний раз не поднимать её, с другими не обсуждает вовсе. Но, как назло, всё напоминает о младшем близнеце Менмы, куда и как не посмотри.

Ями — сын, родившийся после близнецов: похож на Наруто, как две капли воды, за исключением огненно-красной шевелюры. Рождённый, как и старший, с поначалу потухшим очагом чакры.

За него Кушина встала львицей, не было смысла заикаться о чём-то подобном решению со старшим сыном. Бывшая джинчурики при наличии свидетелей лично пообещала его убить, если он только на миг, только на секунду, задумается об этом. И ей было плевать на все последствия. Она собиралась забрать Менму и Ями в Узушио, и только чудом удалось отговорить её.

Старейшины пустили в ход всё своё красноречие и дипломатические навыки — им не хотелось лишаться джинчурики и принцессы клана Красноволосых Демонов. Если бы ничего не вышло — никто бы не смог удержать Кушину в пределах деревни, а Узушио встало бы за неё горой.

Но Куши ещё слишком сильно любила мужа, и Минато благодарил за это всех богов, какие были на свете, хотя, и понимал, что иногда совершенно не заслуживает таких светлых чувств.

Позже их отношения долгое время напоминали вялотекущую холодную войну. Кушина отдавала всё своё свободное время младшему сыну, не подпуская к нему Минато. Намикадзе это не нравилось, но понимание того, что он сам виноват в таком отношении, останавливало от более решительных действий. Хокаге любил свою жену и не хотел потерять.

Однако это были ещё не все проблемы, неожиданно свалившиеся на их маленькую семью.

Беда пришла, откуда не ждали — Менма. Привыкшая к тому, что всё внимание родителей безраздельно принадлежит ей, младшего брата она не приняла. А увидев однажды, как из-за него ругаются мама и папа, и вовсе возненавидела. Дети бывают жестоки в своих поступках и суждениях.

Менма начала ревновать и хулиганить, пытаясь привлечь их внимание. Очень скоро безобидные проказы переросли в очень жестокие и обидные шутки, объектом которых чаще всего становился маленький брат. Разговоры с родителями и попытки объяснить, что так делать нельзя, привели лишь к тому, что обиделись и на них.

Минато и Кушина, конечно, старались уделять дочери своё время, но всё равно получалось не так много, как хотелось.

Пять лет семейная жизнь напоминала Минато долгий и выматывающий патруль на границе с недружественной страной в преддверии войны.

А потом у Ями проснулся очаг.

Мечтал ли об этом Минато? Да, несомненно. Надеялся ли? Конечно. Но ждал ли? Нет.

Он уже давно и ничего не ждёт в этой жизни. Чудес не бывает, это сказки для глупых генинов.

Но чудо случилось.

И впервые, за долгое время он видел, как улыбается Кушина. Её слёзы счастья, что нельзя сдержать.

Можно было выдохнуть.

Он надеялся, что после этого всё наладится.

Но всё вновь испортил Наруто.

Видят боги, иногда он ненавидел этого ребёнка.

Один единственный вопрос сломал всю счастливую картину: «Что если?..»

Что если и у него пробудился бы очаг, нужно было только подождать?

Этот вопрос первой задала Кушина. Задала и потребовала узнать на него ответ. Она хотела назад своего сына.

Минато тянул до последнего. Стыдно признаться, но он боялся. Боялся посмотреть в глаза своему ребёнку, которого бросил.

Однако, в конце концов, он был вынужден отправиться в приют, в котором оставил сына. Намикадзе не знал, что он ему скажет, когда увидит, и как на него отреагируют — ведь сам приказал стереть сыну все воспоминания — поверят ли ему? Йондайме много об этом думал, пока собирался.

О чём он не думал, так это о том, что Наруто может не оказаться там, где он его оставил.

В конце концов, ребёнок это не кунай, который, где спрятал в тайник, там и лежит.

В приюте о Наруто на тот момент ничего не слышали вот уже пять лет.

Куда он делся? Усыновили? Кто? Да, уже и не упомнить. Кто-то. Вроде шиноби. Какой? Мы в них не разбираемся.

И больше никаких следов. Он ничего не нашёл.

Сейчас семь лет спустя после того, как отнёс сына на порог того приюта, Минато думал, что должен был быть готов к подобному. Должен был. Но не был.

Он плохо помнил, как рассказывал обо всём Кушине. Запомнил лишь её глаза, полные боли и отчаянья, а ещё злости. На него. На его решения.

Она так и не простила его.

Он себя тоже.

Проклятый вопрос: «Что если?..»

Негласный приказ о поиске Наруто Хокаге издал в тот же день.

Возможно, стоило так же уведомить об этом Узукаге, но Минато не стал. Слишком хорошо помнил его слова в прошлый раз. И не хотел повторения.

И вот теперь эта миссия в Дожде.

По факту, его вообще не должно волновать, что там делало Узушио. Вот только то, что миссия проходила в обход Конохи, не могло не настораживать. Учитывая союзные отношения, проще было бы сделать остановку в Листе и с новыми силами отправиться в путь. А так, они не только не сэкономили время, но и сил потратили в два раза больше. Значит, с этой миссией что-то не так.

Йондайме тяжело выдохнул и потёр лицо руками. С этим необходимо было что-то делать. Так продолжаться больше не могло.

Надлежало как можно скорее восстановить союзные отношения. Облако и Туман становятся всё агрессивнее, да и Песок недоволен. Если вдруг, не дай Ками, вспыхнет война, без Водоворота Коноха не выстоит.

Ещё один тяжёлый вздох.

Есть один способ попытаться решить эту проблему. Через два с половиной года в Конохе будет проходить Экзамен на Чунина. Если удастся пригласить на него Узушио, можно будет начать налаживать испорченные отношения.

Но захочет ли этого Тоширо Узумаки, будет зависеть только от Минато.

Он не имеет права на ещё одну ошибку.

Примечания:

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240165%2Fwall-93244915_433

Деревня, скрытая в Водовороте. Дом Курамы и Наруто.

Утро.

— Ты вернулся раньше, чем я ожидал. Миссия прошла не так, как планировалось? — Наруто носился по кухне, расставляя на столе чашки, выставляя сладости.

Для Курамы человеческая пища не имела большого значения, но ему нравился вкус и запах. Но точно так же, как и саке, которое они с Орочимару изредка выпивали, сладости и чай приносили эстетическое и моральное удовольствие. Ну, и компания, в которой проходила "трапеза", имела далеко не последнее значение.

Все Ёкаи могли получать энергию и силы из простой еды, но особенного значения в их жизни она не имела — другое дело трапеза духов. Однако чтобы попасть на подобное пиршество, необходимо было покинуть мир людей и шагнуть в мир потусторонний. Что в отсутствии стабильных проходов, было делом затруднительным.

— Нет, всё прошло, как запланировано. — Кьюби отодвинул стул, садясь за стол. — Я просто постарался уладить всё чуть быстрее, — он улыбнулся. Демон, как никто другой знал, что Узумаки любил сидеть за столом не в одиночестве. — Не мог же я пропустить сегодняшнее событие.

— Точно. — Узумаки солнечно улыбнулся. — Было бы очень грустно, если бы ты опоздал.

Курама хмыкнул: подопечный удачно скрывал нервозность. Не каждый день предстоит открывать Врата Духов.

* * *

Остров, который в своё время стал пристанищем Саженца Древа Духов, и без того пользовался дурной славой: за счёт рекордного количества призраков на нём; но обзаведясь полноценным проходом в мир духов, стал и вовсе кошмаром для всех, кто оказывался на нём без приглашения.

Узумаки и их вассалов защищало покровительство Бога Смерти, благосклонное отношение Хранителя врат и Девятихвостого Лиса, что в сумме позволяло мирно сосуществовать с потусторонними жителями, но вот залётные шпионы/разведчики/пираты-суицидники и прочие несчастные, одарённые весьма… альтернативно, рискнувшие явиться на территорию скрытого Гакуререзато, мерли там, как мухи над очередным экспериментом Орочимару.

Обеспокоенные такими частыми исчезновениями разведчиков соседние скрытые деревни чуть ли не официальные депеши с претензиями присылали, на что Узукаге оставалось только руками разводить.

"Не знаем, не видели и, вообще, вы что, читать не умеете? Сказано же, закрытая территория. Там Юрей обитают."

И в силу того, что шиноби в большинстве своём народ суеверный, остров очень быстро сменил своё неброское название “Северный брег” на более внушительное: Yurei no kuredoru.

Колыбель призраков.

Курама смеялся. Тоширо поднимал бровь. Наруто бился головой об стол.

Ну, не любил он призраков! И совершенно не собирался этого скрывать. Не-лю-бил.

Что впрочем, никак не влияло на его обязанности.

А обязанности были простыми и не сильно обременительными: всего-то и надо, что открывать Врата Духов по большим праздникам, да, следить, чтобы особо ретивые вредители не лезли вне расписания. Всё же, пусть в Мире Духов и было много белых и пушистых созданий, добрыми и милыми они были отнюдь не всегда, и очень часто не имели ничего против включения человечины в своё меню.

Мир Демонов был опасным миром, недружелюбным, зачастую очень негостеприимным и крайне… разнообразным. Там действовали свои, иногда очень альтернативные законы и логика. Людям там делать было не то, чтобы совсем нечего, но определённо не стоило соваться.

Обратное, кстати, тоже было верным. Существовать в мире людей могли далеко не все потусторонние сущности. В основном, из-за нехватки нужной энергии, недостачу которой со временем должны были нивелировать Врата, но были и другие причины.

Как ни посмотри, обоим мирам пересекаться, по сути, не следовало. Но вот ведь парадокс: раздельно они существовать тоже не могли.

Без человеческого мира мир духов начинал растворяться, теряя свои границы и постепенно исчезая в бесконечном океане множества миров. А без мира духов человеческий становился слишком костным: из мира исчезали чудеса, люди переставали мечтать, отдаваясь на волю голой логики и расчета.

Два мира были как чаши весов, а Врата — их перемычкой.

Их связывало слишком многое, чтобы навсегда разойтись.

И на Узушио это понимали, как нигде лучше.

Покровительство Шинигами, однако…

* * *

— Ну что, идёшь? — Саске заглянул в комнату, как ни в чём не бывало, уминая за обе щёки помидор.

Наруто не обратил на это ровно никакого внимания, продолжая хмуро разглядывать своё отражение в большом зеркале. Традиционные, праздничные одежды смотрелись на нём красиво и были даже удобными, но, к несчастью, только и делали, что свидетельствовали о предстоящей ему церемонии. А значит, автоматически не прибавляли спокойствия и уверенности.

— Узумаки! — Учиха хлопнул товарища по плечу. — Не дрейфь! Всё будет нормально!

— Тебе легко говорить. — Проворчал тот. — Не тебе же встречать толпу духов…

— А тебе за то не надо выбирать себе среди них напарника.

— Ну, хоть что-то…

* * *

Какими бы силами и полномочиями ни обладал Хранитель Врат Мира Духов, кто бы ему ни покровительствовал, начиная с Проклятого Правителя Мира Демонов и заканчивая основательно задолбанным этим самым Хранителем Шинигами…

Одного Хранителя всё равно мало.

Он не сможет быть везде и всюду одновременно.

Курама знает это как никто другой. В конце концов, когда-то он был одним из Девяти Генералов Древесного Императора. И то, что Императора прокляли и заковали в цепи в наказание за совершённую ошибку, не лишило того титула Правителя; как и долгое пребывание Курамы в состоянии биджу — не лишило его звания.

«Дайме делает его свита» — так гласит народная мудрость. Это же верно и в отношении Хранителя.

Но так как Хранитель стоит между мирами, в его свите не могут состоять только люди или только духи. Баланс должен быть соблюдён.

И сегодня во время первого официального открытия Врат у избранных людей появятся шикигами. Хорошо бы было, если кого-то из людей выбрали Дайёкаи, но на это надежды пока ещё мало — эти демоны и духи слишком высокомерны. Просто так взаимодействовать с людьми не будут. Не говоря уже о том, чтобы сотрудничество проходило на равных.

Возможно, им сегодня всё-таки повезёт, и те, кто придут с той стороны не только по своей прихоти, но и по приказу Старших, будут достаточно благосклонны и благоразумны.

* * *

Огромное, величественное дерево, в самом центре острова. Раскидистая крона, могучий ствол, который не обнимет и десять человек, возьмись они за руки — всего несколько лет назад это был всего лишь росток, что он прятал в двухлитровую банку с землёй.

Вокруг вьются мелкие лесные духи — хранители леса и растений, собираются животные, призраки, стягивающиеся на остров со всех окрестных земель. Они чувствуют, чувствуют силу, исходящую от этого дерева. И как и люди, пришедшие сегодня, готовятся к великому празднику.

Наруто не уверен, что поступает правильно, открывая Врата, но… быть может, всё будет не так уж и плохо?

Он рассекает ладонь кунаем, и первые алые капли падают на кору.

Крона вспыхивает золотым светом и шумит под поднявшимся ветром.

Природа и мир облегчённо вздыхают. Что-то встало на место.

На своём плече Наруто чувствует руку Курамы. Всё правильно.

* * *

Курама проводил взглядом пронёсшегося под ногами мелкого духа-тануки, что устремился куда-то к стайке детей — вероятно, он нашёл интересного человека и собирается понаблюдать за ним. На данном этапе такие мелкие духи совсем не могут без поддержки — заключить контракт с человеком на выгодных для обоих условиях, лучший вариант.

Древний лис спрятал руки в широкие рукава чёрных, расшитых праздничных одеяний и краем глаза проследил за воспитанником, что несколько нервно улыбался молодому призраку. Тот уже начал приобретать черты аякаши — если он проведёт ещё немного времени рядом с Вратами, недели через полторы переродится полноценным демоном. Хм. Кажется это бывший самурай? Значит, с большой долей вероятности, в этом мире его держит долг или месть за попранную честь.

Как скучно и неинтересно.

— Тебя что-то беспокоит, Лис. — Подошёл Узукаге.

Ну, конечно, этот древний пень не мог не заметить. Вон и не спрашивает даже. Констатирует факт.

Стоит ли ему объяснить? В том, что человек поймёт, Курама не сомневается, но будет ли это правильно… или хотя бы весело?

Кицуне раздражённо цокнул языком, дёрнул торчащим из коротких волос лисьим ухом, нервно повёл хвостами. Вот ведь… вылезло.

И ведь он знал, что так будет, стоит ему оказаться рядом с открытыми Вратами в Мир Духов — и полезут досели спавшие инстинкты лиса-иллюзиониста, шутника-кицуне. Вот и на дурацкие шутки уже потянуло. Слишком долго он их сдерживал. А ведь в его возрасте это уже неприлично. Надо было раньше начать их будить, мелкие пакости людям — совсем не его сфера деятельности.

Надо срочно восстанавливать самоконтроль.

Хотя… ну, поиздеваться над одним конкретным человеком можно, ведь? Он не сильно. Или…

Мда. Нет. Это просто какой-то кошмар.

Кьюби тяжело вздохнул и снова дёрнул ухом. Тоширо терпеливо стоял рядом, дожидаясь, когда он начнёт говорить — Курама был почти уверен, что старый правитель знал или, как минимум, представлял, какие трудности у него возникли. Этим он изрядно бесил.

А ещё... напоминал Древесного Императора. У того тоже иногда бывал такой взгляд.

— Грядут перемены. — Наконец, высказался Дайёкай, не поворачиваясь к Узумаки и смотря на сияющую в ночи корону древа духов. Красиво, чёрт возьми, очень красиво! Как же давно он не видел активных Врат. И как же легко дышится рядом с ними. Полной грудью.

— Перемены всегда грядут. Это неизбежно. Таков порядок мира. Ничто не стоит на месте.

Философия… Как же он в своё время её не любил…

— Ты мне это говоришь? — насмешливо роняет он. — Я не нуждаюсь в напоминании прописных истин, человек.

Тоширо фыркнул. Весело и немного залихватски. Это было необычно. Лис бросил на него, на всякий случай, косой взгляд и практически сразу убедился в мелькнувшей на периферии сознания мысли — какой-то умник подпоил Узукаге. Если не сам позволил себе расслабиться. И как бы не вино духов это было.

Особого вреда, конечно, человеку вроде Тоширо это не нанесёт, да, и глотнул он, кажется, не так уж и много, но… пьяный Узумаки…

Это… феерично.

А уж если он ещё и обученный, как должно, и опыт имеет.

Мда...

— Не надо на меня так смотреть. — Хмыкнул, в миг посерьезневший, Узумаки. — В отличие от твоего мелкого, я себя прекрасно контролирую.

— Надеюсь на это… — пробормотал лис.

Ладно, более молодое поколение… При желании, Курама в бараний рог скрутит и пятидесятилетнего Узумаки со всеми его хитростями, но вот это… чудовище… В одиночку не осилит даже он. А равных ему по силе здесь пока что, ещё нет. Проход слабоват.

Как там говорится? “Все Узумаки опасные. Юные — ебанутые. Взрослые — опытные. Старые — ебануто-опытные?” Ну, вот как-то так. В случае с Тоширо, над этой фразой надо поставить коэффициент его возраста и уносить хвосты до того, как он начнёт чудить.

— Ладно, — протягивает демон. — Чего ты хотел, старик?

— Ничего особенного. — Просто улыбается человек, но глаза его остаются неприлично серьёзными. — Скоро экзамен на чунина, ты знаешь?

— Конечно, знаю. Не держи меня за дурака. — Лис снова дёргает ухом. Проклятье, да, что же ты никак не успокоишься?! Как давно он не появлялся в этой форме, совсем разучился. Жизнь с людьми, похоже, на него влияет не лучшим образом. — Через два с половиной года. В Конохе. Как и было в другом мире.

— Минато уже выслал приглашения.

— Хм…

— Не только нам. Но так же, Песку, Дождю, всем малым деревням и… Облаку и Туману.

Чего? Кураме, на секунду показалось, что он ослышался. Последние две Великие Деревни не то, что не жалуют Лист, но… скажем так, хуже отношения были только с Камнем — две сверхдержавы не упускали возможности пристукнуть противника с особой жестокостью при встрече.

Кьюби хмурится и сжимает губы в тонкую линию. Отворачивается.

Наруто и Саске уверенно отбивались от Карин, получившей своего первого шикигами — мелкого белколиса. Чего от них хотела девочка, было не совсем понятно, но вид она имела решительный и грозный. Со стороны за этим представлением, посмеиваясь, наблюдали её мать и Орочимару. Интересно, как давно они нашли общий язык?

И всё же...

— Если он хотел уничтожить Коноху, можно было придумать менее болезненный способ.

— Он надеется показать силу своего Селения. — Тоширо проследил его взгляд и теперь так же наблюдал за детьми.

— И то, что союз Листа и Водоворота, по-прежнему, крепок?

— И это тоже.

— Ты уже ответил согласием. — Понял Курама.

— Я подписал документы, но отправлять собирался лишь завтра. — Согласился правитель.

Девятихвостому кицуне оставалось только вздохнуть. Политика… Чтоб её…

Коноху он не любил. В принципе, он, вообще, людей не жаловал, как и всякий ёкай. Но эту деревню — особенно. Было за что. И эту, и ту.

Он бы с радостью оставил всё как есть — Минато заслужил, но… Наруто, возможно, с ним даже согласится, однако смерти невиновных жителей он не захочет. Для лиса там таких не было, но мелкий всё ещё любил то место.

— Значит, пора готовиться. — Протягивает он.

— Значит, пора. — Соглашается Тоширо.

— Тогда завтра и начнём.

— Хорошо.

Отсчёт пошёл.

Примечания:

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240365%2Fwall-93244915_509

Для тех, кто захочет поддержать автора не только морально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Тринадцать лет спустя после нападения Девятихвостого Демона Лиса. Коноха.

Её звали Менма.

Менма Намикадзе. Дочь Четвёртого Хокаге и Кровавой Хабанеро. Признанный Гений. Гордость родителей.

Но немногие знали, кто она на самом деле. И чем именно обусловлена её гениальность.

Ибо она — Джинчурики.

Клетка для демона.

Страж для жителей.

Оружие Деревни.

Демон.

Жертва, принесённая собственным отцом на благо деревни.

Нет, её, конечно, не травили. Да, и кто посмеет? Даже косо никто не смотрел. Для большинства она была дочерью Героев. Те, кто знал о запечатанном монстре — считали героем уже её.

Менма так не считала.

Она знала правду.

В детстве это не казалось чем-то важным, да, и смысла особого не имело. Какая разница сколько у неё чакры и чья она? Она может ей пользоваться, остальное — несущественные мелочи.

И так было до рождения брата.

Ями.

Мама говорила, что когда-то у неё был ещё один брат. Но она его не помнила. О Наруто в семье не говорили. Чему Менма была искренне рада — не хватало ещё одной причины для расстройства. Нет его — и замечательно.

Ей Ями за глаза хватает — исчез бы и он хоть куда!

Когда он родился, мама встала львицей и не подпускала к брату никого. В первую очередь, это касалось отца. Минато было запрещено подходить к детской.

Менма отчётливо помнила, как всё изменилось тогда.

Отец пытался наладить отношения с мамой, мама противостояла отцу — и непонятно из-за чего все проблемы. А на неё они не смотрели, некогда было.

Это было обидно. Нечестно. Злило ужасно и хотелось закричать - ну, посмотрите же на меня! Я тут!

И она кричала. Как может и привык кричать ребёнок шиноби — пропадала на тренировках, чтобы принести взрослым свои результаты. В пять лет это могло плохо закончиться, и хорошо, что рядом всегда были незримой тенью АНБУ.

Тогда-то и всплыла причина её “гениальности”. Которая гениальностью никогда и не была.

Ходить по любым поверхностям? Пожалуйста. Применить какую-нибудь технику ниндзюцу? Ну-ну! Мечтай, детка!

Проблема пришла откуда не ждали, но откуда ждать следовало бы!

Джинчурики — это значит огромный размер чакры и мизерный контроль. И её случай не исключение. Просто частный случай.

Чакра демона покрывала её тонким слоем, таким незначительным, что не смотря специально, даже шаринганом не увидишь, общая сила перекрывала, столь малым был этот слой. Он же даровал ей возможность ходить по потолку в возрасте недопустимо малом. Он же укреплял её тело доспехом. И он же препятствовал нормальной работе с техниками.

Ками! Она едва не завалила выпускной экзамен из-за этого!

Гениальность обернулась проклятием, а изучение ниндзюцу пыткой. Даже у мамы таких проблем не было!

На какое-то время это привлекло к ней внимание родителей: отец хмурился и искал свитки с техниками на увеличение контроля, мама рассказывала о клановых занятиях, учила тому, как учат только Узумаки — с их дикими объёмами чакры контроль нужно было тренировать с детства.

И это было почти чудесно, всё снова вернулось в привычную колею, не пугали даже трудности, связанные с чакрой — родители снова смотрели лишь на неё.

А потом у Ями проснулась чакра. И всё снова пошло не так.

Родители радовались так, будто случилось пришествие Рикудо. И ладно бы только это, потому что потом они снова ругались. Отец был мрачен, мама постоянно плакала, и только Ями улыбался — мелкий паразит.

Папа кого-то искал. Мама на него была зла. И никто, совсем никто не собирался объяснять Менме, что вообще происходит в их семье. Наверное, считали слишком маленькой.

Маленькой она, может, и была. Но вот дурой от этого не становилась. Дети шиноби вообще быстро развиваются, что физически, что умственно. Заметить, что всё начало меняться с рождением младшего брата — не составило труда.

Вот только, каким бы взрослым ни казался ребёнок шиноби по отношению к другим детям, он всё равно остаётся ребёнком.

И ребёнок, коим она по-прежнему оставалась, принял единственно верное, логичное решение — причину всего.

Это он во всём виноват. Ями — виноват!

И больше мира в семье Хокаге не было.

На удачу Менмы, Ями — хоть и оказался будущим шиноби, как и большинство Узумаки медленно постигал науку управления чакрой. Что-то у него, конечно, получалось, но до мастерства в тонких манипуляциях было ещё далеко.

Подножки, тычки, оскорбления и подначки, ловушки и подставы. Менма мстила брату со всей непосредственностью и воображением озлобленного ребёнка. Обидные и неприятные слова жгли её брата, как рой обозлённых пчёл.

Это. Ты. Виноват.

Ты. Виноват.

Виноват.

Ненавижу!

Она ненавидела его со всей страстью, со всей силой своей души.

И тёмная энергия внутри неё отзывалась на это чувство.

В глазах других людей она по-прежнему оставалась дочерью героя, девочкой-гением, Золотым Солнцем Конохи.

Доброй, смелой. Красивой. Отзывчивой.

Но внутри и для своего брата — она была демоном.

И Менме это нравилось. Проклятый Ями это заслужил.

То, что родители не видели её маленьких шуток над ним, только подтверждало это. Они тоже его ненавидели. Для неё это было очевидно.

И раз так…

— Менма! — Из мыслей её выводит громкий окрик сокомандницы.

— Сакура-чан! — Фальшивая улыбка приклеивается на лицо, словно кукольная маска. — Что-то случилось?

— Ты уже подписала бланки на участие в экзамене?

— Конечно. — Намикадзе улыбается и извлекает из кармана оранжевой куртки сложенные документы. — Я как раз собиралась отнести их Какаши-сенсею.

— Здорово! Я тоже.

— Что ж, в таком случае, давай найдём третьего участника нашей команды и пойдём все вместе.

— Думаешь, Торио уже подписал? — Харуно задумчиво прикладывает палец к губам. — Он не выглядел так, будто хотел бы пойти.

— Уверена, он уже всё сделал. — Фыркает дочь Хокаге. — В конце концов, он наследник Клана Сенджу и не может показывать свою слабость. Сыну Цунаде Сенджу и правнуку Первого Хокаге этого не простят.

— Вот как? Думаю, ты права! Но... — Сакура накручивает в смущении на палец длинный розовый локон. — Как думаешь, это ничего, что мы только первый год генины?

— В этом нет ничего такого. — Отмахивается Менма. — Идём, — она хватает сокомандицу за локоть и тянет к полигону команды номер семь, их команды. — Найдём этого дурака!

Менме, на самом деле, плевать на своих сокомандников. Но упускать свой шанс на экзамен чунина она не собирается. И если для этого придётся проломить череп одному Сенджу, она это сделает.

В конце концов, на тренировках тот такой неуклюжий…

До экзамена остаётся всего три дня.

Примечания:

Автору на печеньки

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240430%2Fwall-93244915_540

Коноха. За три дня до экзамена на чунина. Поздний вечер.

Подземелья Корня. Кабинет Главы.

Тихо шуршат листы документов, разбавляя тишину, лампы под потолком разгоняют полумрак, да тихо тикают часы, не двусмысленно намекая, что пора бы уже всё отложить и отдохнуть. Но владелец кабинета продолжает игнорировать и циферблат, и собственную усталость, и нарастающую головную боль.

Шимура Данзо привык.

И к боли, и к усталости, и к глупости молодого Хокаге, и первое, и второе порождающему.

Ученик Второго Хокаге уже давно не спрашивает себя, чем думает Минато Намикадзе, чем руководствуется. И давно уже не пытается воззвать к голосу разума — устал. Достучаться до молодого идиота не получается — старые друзья-советники-сокомандники успешно отгораживают мальчишку от него.

Чем думают Хомура, Сарутоби и Утотане, он последние лет десять тоже знать не хочет. Таких же, как и он — бывших учеников Тобирамы-сенсея, он всё меньше узнаёт — деньги, интриги, жадность, власть.

Это их выбор, и пока они стоят в относительной стороне, он им не мешает, в конце концов, и они порой дают дельные советы молодому идиоту — была бы возможность, Данзо бы самолично начертил эти кандзи на лбу Минато. Для наглядности.

О, нет, Четвёртый Хокаге отнюдь не глуп, он хороший шиноби, замечательный командир — в этом ему не откажешь, он разбирается в политике и много в чем ещё. Шимура даже готов признать, что из него не самый плохой правитель.

Вот только в череде верных и взвешенных решений, порой вылезает такое… тут уж не знаешь, за что хвататься — за голову или кунай?

А разгребать кому? Снова ему.

Вот и теперь…

Экзамен на чунина. И в гостях, помимо Водоворота и Песка — сомнительных, но всё же союзников, помимо Дождя и малых деревень — очень сомнительных, но всё же нейтральных, как вишенка на торте — Облако и Туман.

Что уж тут мелочиться, пригласил бы сразу тогда уж и Камень — так сказать, для полного комплекта.

И вот как, в таких условиях, обеспечивать безопасность? Ведь все Деревни, получившие приглашения — ответили согласием.

Просто колоссальное количество чужаков.

А теперь ещё и это.

Данзо бросил взгляд на крайний лист на углу своего стола — списки команд, прибывающих на экзамен. Конкретно этот — от Водоворота. Пять команд. Пять наставников.

Но только одна — вызывает зуд и нервный тик.

Нет, пожалуй, Хокаге этого лучше не видеть — Сюрприз будет.

И не только для него.

В конце концов, и у Главы Корня может быть чувство юмора.

Примечания:

Автору на печеньки

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Проходная глава. Заканчиваю расставлять главные фигуры. До возвращения в Коноху осталось две главы — и они почти дописаны.

https://vk.com/club93244915?z=photo94990898_266141129%2Fwall-93244915_542

Существует значительная разница между тем, кто хочет учить, и тем, кто учить не желает. У потенциального учителя может быть множество знаний, огромный опыт, появившийся из долгой, плодотворной и насыщенной практики. Но вот желания учить — нет. В этом случае, даже если человека обязать — хорошего не выйдет ровным счётом ничего. Если хуже не получится.

Ведь такой учитель у ученика и жажду знаний отбить может. А если её не было изначально?

Тут даже особые обстоятельства не помогут.

За показательным примером даже ходить никуда не надо — Какаши Хатаке. Опыта — много, желания — ноль. Умения обучать… тут разве что Саске мог что-то рассказать, всё же чему-то одноглазая копия перед финальным этапом на Чунина научить его сумел. Там, видимо, совесть у командира проснулась ненадолго.

Другой пример учителя — Джирайя. Опыта — ещё больше, умения учить — более чем хорошие, желание учить… Наруто честно мог сказать, что знания у Наставника ему зачастую приходилось выдирать, отпинывая саннина от женских купален, баров и так далее.

На этом фоне и Ирука, и Эбису, не к ночи будет помянутый, учителями были хоть куда — оба и хотели, и умели учить, вне зависимости от личности ученика. Опыта, правда, хватало только на началку и самый краешек генинов, ну, да, это было делом времени, наверное… За это, Узумаки отвечать не брался.

В общем, видимо, именно потому, что с учителями ему как-то не очень везло, да, и сам он в прошлой жизни, будем откровенны, прилежным учеником не был, Наруто слабо представлял себе, что такое по-настоящему учиться у нормального Учителя. Это когда Акацуки припёрли, он и на Расенган прокачал и в Отшельники подался, и Режим Биджу с перепугу освоил — жить захочешь и не так раскорячишься. Потому что, чтобы там не говорил Хатаке про Саске, цель в жизни и мотивацию, а учиться Узумаки любил не сильно — когда раз от раза ни черта не получается, половина знакомых называет идиотом, а все успехи сводятся к восклицаниям: ух, ты! Повезло, наверное! Или ещё лучше: Четвёртый был гением, ты на него похож… То учиться как-то и не хочется. Смысл, если это никому кроме тебя не нужно, а зачем это нужно тебе, ты не понимаешь — все равно же ничего вокруг не изменится?

В общем-то, Наруто никогда не отрицал, что в аспектах “подумать головой” он изрядно притормаживал — не привык и не умел. А научить… ведь, этому надо учить! Хоть как-то! Впрочем, да… его и учить. Как же! Джинчурики с мозгами — да, Данзо бы удавился, а Старейшин бы инфаркт хватил.

Повезло, что у Джирайи изредка совесть просыпалась.

Ну, и учить он умел. Не будем отрицать.

В любом случае, когда после Первого Праздника Врат, Курама и Орочимару под бдительным оком Тоширо взялись за обучение всерьёз — Наруто натурально взвыл. Хвалёная выносливость красноволосых дьяволов складывала на груди лапки, вываливала язык и просила её прикопать и поставить памятник, как павшей смертью храбрых.

Если Наруто, по наивности своей, думал, что раньше — в академии Узушио — его учили очень хорошо, то теперь он воспринимал то время, как счастливый балдёж и лентяйничество.

Не спасали даже резервы чакры, которые у них с Курамой, по-прежнему, были одни на двоих.

И Саске — гад такой молчал о приближающейся лаже до самого начала тренировок — уж кто-кто, а он точно знал, как учит Орочимару! Впрочем, не стоит лукавить, всё, что делалось, делалось для их блага. И если кто-то не понимал этого, учителя не гнушались на пальцах объяснить “что” и “зачем”.

Но началось всё, до боли обыденно и скучно.

Просто на следующее утро после праздника сенсеи в Академии собрали всю параллель и объявили — с сегодняшнего дня их разбивают на команды. Да, столь раннее разделение обычно не практикуется, но Советом деревни было решено опробовать новую учебную программу, под которую они и попали.

В принципе, что Наруто, что Саске, было на сиё глубоко по… фиг. Оба искренне считали, что уж они-то… Кхм. В общем, после Мадары и Кагуи, как-то не думаешь, что ещё чему-то можно научиться.

Детские тела всё-таки сильно влияли на разум и поведение. Хорошо, что их быстро спустили с небес. За это они оба были благодарны.

Команда у них, правда, получилась своеобразная. Если составом личинок шиноби всё было более или менее понятно — разделять устоявшуюся связку Учиха-Узумаки было бы глупо, и для полного комплекта им только медика не хватало, которым так удачно, и в этом мире стала Карин Узумаки, — то вот с Наставником, всё так просто не оказалось.

Саске — по всем писанным и неписанным правилам был личным учеником Орочимару. И по прошествии множества лет, Белому Змею всё ещё было чему научить уже не последнего Учиху. Тот, конечно, не разделял страсти учителя к науке, но ведь это было и не обязательно.

Наруто, и по сей день связанный с Курамой чем-то много крепче, чем просто связь биджу-джинчурики, давно уже учился тому, чему научить могли только духи и Екаи. Искусство шиноби с каждым годом всё меньше интересовало Хранителя врат. Там, где чакра переходит в магию, а магия возвращается в чакру, обычным людям уже практически не было места. Юный Узумаки, как и его отец, по-прежнему использовал чакру, вот только то, как он это делал, вызывало оторопь порой даже у его деда. Обычный сенсей тут ничем не мог помочь.

Ну, а Карин, будучи медиком много гениальнее Сакуры, и в будущем обещающая переплюнуть саму Принцессу Слизней, была закреплена за главным медиком Госпиталя. Жизнь без побоев и унижений, без боли и постоянной угрозы смерти, где никто не думает использовать тебя и твою мать как вещь, пошли ей на пользу, и характер оказался не менее грозным, чем у Кровавой Хабанеро.

Как ни посмотри, обычный наставник тут не подходил. Наверное, именно поэтому, официально их сбагрили только-только очухавшемуся Нагато. О, нет, присматривали и учили команду, конечно, и Белый Змей, и Курама, и сам Узукаге, но вот командовал их весёлым балаганом…

Наруто честно подозревал, что это изощрённая шутка деда.

После праздника, на котором бывший ученик Жабьего Отшельника каким-то невероятным образом умудрился пообщаться с заглянувшим на огонёк Шинигами, тот, кто в этом мире уже никогда не станет Пейном, смотрел на мир яркими изумрудными глазами с фиолетовыми искрами и был несколько сконфужен и растерян.

Его друзья выглядели не лучше, но им повезло несколько больше — им мозг прогрызали только медики, Орочимару и Узукаге лично. Включать разум Красноволосые дьяволы умели не хуже Яманако.

Несчастный Нагато, наверное, не сразу даже понял, какой балласт ему повесили на шею.

А потом для всех четверых — да-да, и командира тоже, — начался АдЪ.

Следующие два года проходили под лозунгом: не умеешь — научим, не хочешь — заставим, вздумаешь помереть — оживим и продолжим изгаляться.

Разницу между Джирайя-хорошо-разбирается-в-фуин и Тоширо-Мастер-Фуин — Наруто осознал только на Острове, и, честно говоря, немного припух, поняв, что всё то время, что жил в Водовороте, умудрялся это как-то упускать.

Команду под вдохновляющим номером четыре* — это, видимо, чтобы все встречные сразу осознавали масштаб надвигающихся проблем, а Шинигами не промахнулся, гуляя где-то поблизости, — гоняли и в хвост, и в гриву. С полигонов они не выползали в принципе.

И как-то совершенно незаметно, в конце концов, перестали быть одиночками — превратившись в спаянную команду.

Предстоящий экзамен на Чунина и путешествие в Коноху подкрались неожиданно и плавно.

Яхико шутил, смеясь над другом:

“На мягких лапах.”

И тот был согласен. Добавляя про себя:

“Как песец.”

О том, что у милой лисички хвостов несколько больше, чем привычно простым людям, он старался лишний раз не вспоминать. Чтобы не портить себе удовольствие.

Примечания:

*В Японии, цифру четыре избегают, поскольку она звучит как "смерть".

Автору на печеньки

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240456%2Fwall-93244915_547

— Наруто, что ты делаешь?

Курама стоял на пороге ванной, прислонившись плечом к косяку открытой двери, сложив руки на груди, и удивлённо наблюдал за кривляньями своего… ребёнка, пора бы уже привыкнуть, перед зеркалом.

Генин Узушио отлип от зеркала и повернулся к отцу.

— Пытаюсь замаскироваться.

— Замаскироваться? — вопросительно поднял бровь Ёкай.

— Не хочу быть узнанным, только миновав ворота Конохи, — достанут.

* * *

— Что-то сегодня много народа…. — Котетсу проводил задумчивым взглядом крутящегося возле ворот представителя клана Хьюга из главной ветви. — И все сплошь высокопоставленные лица.

— Ну, а чего ты хочешь, — Изумо таким же взглядом смотрел на АНБУ, сидящего на ветке растущего рядом с вратами деревом. — Не каждый же день прибывает делегация из Узушио. Тут и экзамен на Чунина не столь важным покажется.

— Они прибывают сегодня? — удивлённо спросил напарник. — Я думал, они отказались. Всё же до экзамена чуть меньше суток осталось.

— Кажется, у них возникли какие-то сложности на выходе из Водоворота.

— Вот так, прямо сразу?

— Ну, мало ли, — пожал плечами товарищ.

— Мда… Не самая хорошая новость, — вздохнул Котетсу.

* * *

— Так, ещё раз, — Курама задумчиво потёр нос. — Ты не хочешь, чтобы тебя узнали в Конохе. Я правильно понимаю?

— Чтоб не в первый момент, — поправил мальчик. — Я приблизительно представляю характеры членов своей «семьи», и мне бы не хотелось испытывать на прочность свои нервы в первый же день. Хочу составить собственное мнение…

— А это лучше всего делать, когда смотришь со стороны, — понятливо закончил за него Лис.

Вздохнул.

Нетривиальная задачка. Впрочем, мелкий иных ставить и не умел.

Один из девяти генералов Древесного Императора ещё раз окинул взглядом сына, оценивая уже проведённую работу и припоминая, что о чём-то похожем ему недавно рассказывал Белый Змей. Кажется, у Саске были схожие пожелания.

Правда, как обычно, если юный Учиха озаботился решением своих хотелок заблаговременно, то Наруто спохватился только в день выхода.

— Что ж, — Курама шагнул поближе и забрал у ребёнка банку с гримом. — Это интересное желание. Но в таком случае, не стоит полагаться на столь ненадёжные средства. — Он поставил небольшую баночку на полочку над зеркалом. — Смывай. Я знаю способ лучше. Если уж ты так хочешь остаться не узнанным…

— Хочу.

* * *

— Ух, ты… А их много, — Котетсу удивлённо чешет щёку, замечая входящих в деревню.

— Действительно, — Изумо машет ведущему джонину рукой, привлекая его внимание. Первый пункт регистрации — получить отметку и направление в Администрацию, начался. — Но пока, вроде, никаких неожиданностей.

Пять учебных команд с наставниками — это двадцать человек. Двадцать человек, из которых только пятеро взрослые, а остальные дети в возрасте тринадцати лет, это очень шумная, весёлая толпа, даже, если это шиноби. А учитывая, что они все ещё и со снаряжением, то ещё и места занимают немало.

К КПП подошёл молодой красноволосый мужчина в джонинском жилете и удивительными, даже по меркам их мира, изумрудными глазами с фиолетовыми искрами. Высокий и худой светлокожий мужчина держался с холодной гордостью аристократа и двигался с гибкой грацией кошачьего хищника.

— Долгих лет жизни шиноби Конохагакуре но Сато, — поздоровался он с постовыми. — Моё имя Узумаки Нагато. Командир миссии и тайчо четвёртой учебной команды Узушиогакуре но Сато. На нас должны быть бланки регистрации. — Спокойным, уверенным тоном продолжил джонин.

— Да-да, конечно, — Изумо выдвинул стопку необходимого. — Вам также необходимо пройти в Администрацию и встретиться с Хокаге. Он вас уже ожидает. — Чунин покосился на дерево, откуда уже успел исчезнуть АНБУ.

Демонстративно, главное, исчезнуть. Его даже генины заметили. То ли новичок, то ли позёр, то ли имеет чёткие инструкции.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Бланки направления на экзамен получите там же.

— Принято.

* * *

— Подставляй голову.

Наруто безропотно склоняется над деревянным тазом, позволяя лить себе на голову ледяную, ничем не пахнущую воду, в которой отец несколько мгновений назад растворил горсть странного гранулированного порошка красного цвета. Вода осталась прозрачной, но по довольному взгляду тёмно-бордовых глаз было ясно, что Курама доволен, а результат не отличается от необходимого.

Холод был неприятен, но молодой Узумаки стоически терпел.

— Это новая разработка Орочимару. Жидкое хенге, — Лис удостоверился, что волосы сына полностью намокли, и накинул сверху полотенце. — Вытирайся. Высохнут, увидишь результат.

И, правда, стоило волосам чуть подсохнуть, как они стремительно стали темнеть, краснея прямо на глазах, набирая классический для Красноволосых Дьяволов цвет.

— Ух, ты!

— Да-да, замечательно, — Курама усмехнулся. — Но имей в виду, что мощный выброс чакры смоет её Мататаби под хвосты за пару мгновений. Так что, это ещё и тренировка для тебя.

— Здорово, — Наруто улыбнулся, любуясь своим новым отражением в зеркале. Посмотрел на Екая. — А полоски?

— Иди, умойся, — в руки вкладывают небольшую баночку. — Условие то же.

— А мощный выброс чакры, это сколько?

— Как на Рассенсюрикен.

— А, то есть очень мощный.

— Да.

* * *

Минато внимательно смотрел на стоящих перед ним шиноби. Пять красноволосых джонинов, Узушио постарался и прислал только чистокровных командиров, даже удивительно.

— Приветствую вас всех в Конохе, — он улыбнулся самой доброжелательной улыбкой, какой только мог. — Надеюсь, ваш путь был лёгким?

— Ничего неожиданного, — старший группы передал правителю деревни положенные документы.

Он смотрел на Намикадзе спокойным взглядом, не стремясь казаться дружелюбным, но всё же, мелькало изредка в зелёных глазах какое-то странное любопытство. Он будто сравнивал его с кем-то. Хокаге малодушно списывал это на свою бурную молодость и славу, ему почему-то не хотелось выяснять, отчего с каждым мгновением во взгляде незнакомого джонина всё больше… разочарования и равнодушия. Не явного, но ощутимого.

— Рад слышать.

— Благодарю, — Узумаки поклонился. — Прошу прощения, Хокаге-доно, но мы только с дороги. Генины устали.

— Да-да, я всё понимаю, — Минато подмахнул едва просмотренные документы и вернул Нагато. — Возьмите у секретаря направление, Узукаге зарезервировал вам номера в гостинице. Их уже приготовили.

— Спасибо. Нас предупреждали.

* * *

— Вообще, детки, — Орочимару повязывает широкую бандану на топорщащиеся вихры Учихи, — вам всем крупно повезло, что личные данные, предоставляемые на экзамен, проверяет в первую очередь разведка и контрразведка. На стол Хокаге подаётся уже проверенный список...

Змей придирчиво осматривает получившуюся композицию на голове своего воспитанника, вздыхает — фамильную колючесть красноглазого клана сложно нейтрализовать даже его средствами.

— И Минато настолько доверяет Данзо? — Саске удивлённо выгибает бровь, за что мгновенно получает щелчок по носу от учителя и тёмные, непроницаемые очки сверху.

— А куда он денется? — учёный поправляет ему хитай водоворота. — Как бы Старая Макака и остальные Советники не приседали ему на уши, вопрос безопасности… повернись. Да, вот так. — Мужчина налепляет небольшую фуин к вороту чёрной клановой хламиды Учиха, но без знаменитого веера на спине. — Так вот, вопрос безопасности Деревни в одиночку Минато-кун не потянет, особенно накануне такого масштабного мероприятия, как Экзамен на Чунина. Волей-неволей, приходится выкручиваться… Нда…

Орочимару потёр тонкую бровь указательным пальцем и поставил себе на заметку, что надо бы придумать какой-нибудь новый способ скрывать клановые черты, без радикальных изменений во внешности. А то, малец в одежде Учиха, потому что — я так хочу и точка, — но без знаменитого хаера и в тёмных очках, априори смотрится странновато.

— Ладно. Так сойдёт. В конце концов, тебе же нужно, чтобы тебя “не узнали в первый момент”, а не “не узнали вообще”. Всё равно ко второму этапу точно спалитесь.

— А Данзо нас не выдаст, потому что?.. — Наруто, висящий на Кураме весёлой обезьянкой — бывало, на него накатывало, — посмотрел на всё ещё задумчивого Саннина.

— Потому что, во-первых, здешняя версия этого человека на диво разумна, что уже само по себе — подвиг, в такой-то компании… А, во-вторых, по моим данным, ку-ху-ху, человека изрядно достали. Он спит и видит, как выпороть Минато-куна в соответствии с заветами учителя.

— Ну да, ну да…, — Узумаки покивал головой. — Если учесть, что наш Белоснежный Отморозок в этой реальности был женат на Мадаре…

Вот уж чего, в своё время, из их компании никто никак не ожидал, так это тайного брака Тобирамы Сенджу и Главы Вражеского Клана. О выражении лица Саске, узнавшего, что знаменитый предок в этом мире оказался женщиной, Наруто старался лишний раз не вспоминать.

Нехорошо как-то, ржать над лучшим другом…

* * *

— …Моя жена приглашает всех членов делегации Узушио на ужин. Кушина с радостью пообщается с вами.

— Благодарим, Хокаге-доно, — Нагато склоняется в вежливом поклоне. — Но у нас не так много времени до начала первого этапа экзамена. Не стоит детям расслабляться.

Намикадзе прикусывает щёку изнутри и понимающе улыбается. О том, что генинов можно оставить и в гостинице, он благоразумно помалкивает. Все его вежливые приглашения Узумаки умело разворачивал, отказываясь. Ему явно давали понять, что не собираются пользоваться гостеприимством принимающей стороны больше, чем могут позволить себе другие участники. А ведь какая демонстрация дружественных намерений и союзнических отношений могла бы быть.

Да, и Кушина не будет рада.

* * *

— Дед, а когда с отцом в Коноху заявитесь? — Наруто крутит на пальце за кольцо кунай и слушает, как разрезает лезвие воздух. Если пустить по нему чакру ветра, можно будет сыграть простенькую мелодию.

— Не ждите нас раньше третьего этапа, — Узукаге заканчивает проверять бумаги и раздавать последние приказы. — Нужно будет основательно подготовиться к грядущим событиям. Минато совершил ошибку, и расплачиваться за неё будет вся Страна Огня и её союзники. Эй и Кагура не упустят шанса насолить давним врагам.

— Ненавижу политику…

* * *

— Ну, что ж…, — он поправил тёмно-синий шарф, натягивая его чуть ли не на нос, и посмотрел на темнеющее, вечернее небо. Чтобы не говорил Курама, и как бы ни заверял Орочимару, показывать лицо не хотелось. — Здравствуй, Коноха.

— Мы по тебе…

— Совсем не скучали!

Саске и Наруто стукнулись кулаками и расхохотались.

Наблюдающая за ними из кресла в гостиничном номере Карин фыркнула и отвернулась.

Мальчишки! Иногда они — сущие дети!

Их наставник тяжело вздохнул. Это будет долгая, сложная и тяжёлая командировка. Хоть бы эти оболтусы не разнесли всю деревню по кирпичикам. Союзники всё же, как-никак.

Примечания:

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Поздравляю всех Татьян и всех студентов!

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240693%2Fwall-93244915_591

На них смотрели, на них оглядывались. Наруто искренне благодарил навык игнорирования посторонних шепотков и сказанного в полный голос. Это было очевидно. Это было ожидаемо. В Конохе слишком давно не видели Аловолосых Демонов в таком количестве.

А тут сразу пятнадцать — почти строевой колонной идут в сторону Академии Шиноби, где будет проходить первый этап экзамена на чунина. Это была демонстрация — да. И нет — ничего большего, кроме этой небольшой выходки не планировалось.

По здравому размышлению, было решено не устраивать союзникам лишней головной боли. То есть никаких резких шуток, конфликтов и пакостей по мелочам. Они пришли сдавать экзамен и не будут провоцировать дипломатических скандалов.

Как бы ни хотелось морально удовлетвориться за счёт некоторых представителей лиственного скрытого селения, все честно собирались выполнять свои задачи.

Дети — сдавать экзамен, взрослые — заниматься дипломатическими тонкостями. Другой вопрос, насколько им это удастся, учитывая собравшихся в деревне шиноби почти со всего мира.

С самого начала было ясно, что совсем уж без конфликтов не обойдётся, не столько между Конохой и Водоворотом даже, сколько между всеми остальными. Необдуманность решения Хокаге становилась очевидной даже маленькому ребёнку, стоило только слегка прикинуть складывающийся расклад.

Ибо, если выражаться мягко:

Традиционно Облако не жаловало Лист за то, что те не позволяли выкрадывать своих представителей с кеккей генкай, пресекая их деятельность не только в отношении Деревни, но и на всей территории страны Огня. А Лист не любил Облако за то, что те всё равно продолжали попытки украсть то бьякуган, то ещё какие-нибудь редкие геномы.

Туман в свою очередь не жаловал Узушио, потому что соседи, вечно прикрывающие путь к берегам столь желаемого материка.

Песок, несмотря на статус союзной Деревни, так же не пылал любовью к Конохе — ведь большую часть заказов, которые могла бы получать Суна, у них уводила именно она. Спасибо, в большей степени, здесь стоило, конечно, сказать Сарутоби и Союзу Нара-Яманако-Акимичи, однако и Администрация Листа прикладывала немалые силы. Постепенно Песок низвергали до состояния сырьевого придатка Конохи и статуса малой деревни. Естественно, тем это не нравилось, но сделать они пока ничего не могли.

Амэ, под руководством Ханзо, наконец-то ставшая вровень с великими деревнями, но пока ими всеми силами не признаваемая, не жаловала вообще никого — Мировые Войны, традиционно проводимые Элементными Странами на её территории, любви к ближнему своему как-то не добавляют. Тот факт, что последнее время они стараются наладить отношения с Узу, вызывает лишь большие подозрения.

И всё это, не считая десяток малых Деревень, вроде Травы или Звезды, также отправивших своих генинов участвовать в экзамене.

В самом деле, не хватает только Камня, чтобы вспыхнуло побоище. Минато крайне самонадеян, если рассчитывает обойтись без проблем.

* * *

Претенденты Узушио проходили коридоры Академии Конохи в любопытном молчании. Никому из них не хотелось разговаривать. Те, кто был здесь впервые, впитывали новые впечатления, чтобы позже взорваться фейерверком эмоций, вынести мозг окружающим и повергнуть противников в хаос разрываемых шаблонов. Аловолосые Дьяволы умели быть ошеломляющими, но и им иногда требовалось время.

Наруто же вместе с Саске безмолвно сравнивали прошлую и нынешнюю Деревню. Несмотря на все перипетии их жизни в прошлом, Экзамен был одним из самых ярких воспоминаний их детства. Он был тем, что положило точку отсчёта.

Возвращение в деревню принесло, на удивление, немного эмоций. Они, правда, не скучали по этому месту и не ждали новой встречи с ним с замиранием сердца.

Коноха давно перестала быть их домом.

Ожидаемо, для Наруто это оказалось большим потрясением, чем для Саске.

Даже умерев и пробудившись в новом мире, тот продолжал думать, где-то в глубине души, что здесь... ещё что-то осталось, к чему он мог бы вернуться.

Но даже скорая встреча с Кушиной и Минато, грядущее знакомство с сестрой и братом... бывший джинчурики не раз обдумывал, как бы это могло произойти. Не то, чтобы он собирался раскрывать им своё инкогнито до того, как это перестанет быть возможным... но даже оказавшись так близко к ним, он не почувствовал ничего.

Для него они были чужими людьми. Настолько же, насколько казался чужим Джирайя, впервые попавшись ему на глаза. Наруто не испытывал к ним ни любви, ни ненависти. Они были любопытны ему, как обычные люди, которых он мог бы повстречать в любом другом селении. Не было ни злости, ни обиды, ни горечи.

Впрочем, нет, обида всё-таки была. Но не за себя. Обидно было за того Наруто, который всё-таки умер в том приюте. Да, часть его души осталась с ним, подарив возможность вновь почувствовать себя ребёнком, но это не отменяло главного.

Мстить им Узумаки не собирался. Но напомнить стоило. Громко, с фейерверком. В память об обещании.

Докажи им, что из нас выйдет шиноби.

Верно, он обещал. И он докажет.

Дружной группой они миновали ловушку из иллюзий на втором этаже — на Узумаки ведь вообще плохо действуют иллюзии.

Повторять глупость и говорить что-то толпе оригиналов, застрявших на втором этаже, никто не собирался, но вот подтолкнуть в спину недоумевающую Карин, всё-таки пришлось. Сенсор и одновременно лидер команды была в крайней степени озадачена количеством народа, попавшегося в столь примитивную ловушку. В конце концов, что может быть проще? Парни дружно решили не просвещать её, как лопухнулись сами в первый раз.

Кстати говоря, о Карин.

Как-то так забавно получилось, что когда выбирали лидера команды, ни Наруто, ни Учиха желанием не воспылали. Помня, какую головную боль приносит капитанство и лидерство, а также то, что мнения друг друга часто расходятся практически в диаметральном направлении, по умолчанию проголосовали за единственную девочку в команде.

Но так, как медик тоже не горела желанием быть командиром, рада их решению она не была.

Увы, это её не спасло.

* * *

— Привет! Меня зовут Намикадзе Менма! Рада с вами познакомиться!

Можно было догадаться, что с их кармой дочка Хокаге выловит из всей группы Узу именно их команду. И начнёт знакомство, отнюдь не с Саске и не с Карин, протягивая руку третьему члену команды.

Она улыбается яркой, солнечной улыбкой, будто взятой с ранних фотографий Четвёртого. Этой улыбке хочется доверять, улыбаясь в ответ, смеяться, быть другом. Смотришь на эту девочку, и будто душу озаряет теплом…

Ха-ха. Три раза.

Наруто слишком хорошо знал такие улыбки, видел их в далёком детстве у себя, видел у многих людей. Вот только, если в его улыбке часто крылось одиночество и боль, то у его сестры за ней скрывалась… злоба.

Наруто едва не отдёрнул руку, когда через касание, это тёмное и вязкое чувство накрыло его с головой. Улыбнулся, одной из самых искренних и одновременно фальшивых улыбок из своего арсенала — в эту игру можно играть вдвоём — кивнул.

— Узумаки Наруто.

Учиха, как и Карин, явно заметили его неестественное поведение и будут настороже. Это хорошо. Он понятия не имеет, откуда в этом хрупком теле взялось такое, чего и у него в детстве, и у Курамы ещё раньше никогда не было. Но что бы это ни было, это было чем-то крайне опасным и недружелюбным к людям.

В теле дочери Хокаге скрывалось нечто, что жаждало крови и плоти людской, но в отличие от тануки Гаары из прошлой реальности, которого можно было опознать и за километр, это «нечто» прекрасно умело прятаться и скрывать свои желания.

Кажется, ситуация развивается по не самому хорошему сценарию.

И об этом никто не догадывается.

Нехорошо-то как…

— Это мои сокомандники, — Менма ничего не заметила и представила стоящих за её спиной. — Харуно Сакура и Сенджу Торио.

— Узумаки Карин и Саске, -вернул любезность он.

Те, продолжали отмалчиваться, похоже, спихнув все дипломатические реверансы на его бедные плечи. Наруто им это ещё припомнит!

Впрочем, пока что самым сложным было сохранять доброжелательную улыбку и прятать жёсткий взгляд голубых глаз. Менма не должна была заподозрить ничего подозрительного.

— Наруто? — Сакура удивлённо вскидывает брови. — Какое необычное имя.

С виду, она не отличается от той, оставшейся в ином мире. Но Хранитель Врат видит. Его не обмануть внешней схожестью. Эта Сакура ещё более неуверенная, чем та, что была в его команде. Ей незачем развиваться, не за кого хвататься. В прошлом она бежала за ним с Саске, стремясь догнать, встать вровень. Для этого ей пришлось потерять Учиху, сбежавшего из деревни, и увидеть едва живого Узумаки в госпитале после этого. Здесь — этого нет. Пока что, из неё не выйдет хорошей куноичи.

— Да, есть такое! — он беспечно чешет в затылке. — Только не путайте с рыбным рулетом!

— Значит, ты Растущая Спираль? — Торио вопросительно склонил голову, внимательно разглядывая и его самого, и его сокомандников.

Вот уж действительно — колоритный персонаж. Помимо того, что в этом мире Принцесса Сенджу всё-таки сподвиглась завести ребёнка и продолжить род Клана Сэнджу, удивительной была его внешность. Не будь Наруто лично знаком со Вторым Хокаге, он, может быть, и не заметил или не придал бы этому особого значения, но… перед ним сейчас стояла маленькая копия Сенджу Тобирамы.

Одно из двух, либо в этом мире младший брат Первого был кобелём и наставил брату рога, либо… наследственность взялась из куда более глубоких далей.

Первое — маловероятно, Мадара бы не позволила мужу ходить налево. К тому же, пусть брак их был и недолгим, ровно до тех пор, пока Учиха не ушла из селения, но говорят, Второй очень любил жену.

Интересно, кто отец этого необычного Сенджу.

— Точно, — подтвердил его догадку бывший джинчурики. — А ты, Птичий хвост Тысячи рук?

Сенджу скривился. Собственное имя ему не сказать, чтобы нравилось. Недовольная морда вмиг сделала его ещё более похожим на Нидайме.

— Именно.

И они завели классический разговор ни о чём. По умолчанию, прикладывая все силы, чтобы Менма и Сакура, как можно меньше в нём участвовали.

До тех пор, пока не прибыл Ибики.

Напоследок Наруто успел подать знак сокомандникам:

“Нам нужно будет поговорить. Важно”.

Примечания:

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240749%2Falbum-93244915_00%2Frev

В мире, так сильно похожем и, в то же время, так сильно отличающемся от прошлого, больше всего на свете Наруто научился ценить постоянство. Неизменные константы, присутствующие и в том, и в этом мире, помогали… во многом просто помогали. И не так уж и важно, в чём именно.

Экзамен на Чунина оказался приятной неожиданностью.

По неизвестной для себя причине Наруто полагал, что наличие на посту Хокаге Минато Намикадзе внесёт изменения в междеревенское мероприятие. Чего он ждал, было для него загадкой — возможно, это были отголоски того маленького мальчика, который верил и восторгался своим отцом до того, как тот вышвырнул не устроившего его ребёнка в приют.

В любом случае, в 315 аудитории Конохской Академии Шиноби, не изменилось ровным счётом ничего. Ни атмосфера надвигающейся войны — что-то такое царило на поле боя, когда поднятый Эдо Тенсей Учиха Мадара ещё не пошёл в бой, но его уже увидели и признали; ни проводящий первый этап экзамена Ибики — человек с большим сердцем и доброй душой, но паршивой работой; ни даже смысл первого задания.

Глава Отдела Дознания, придавив “деток” тяжёлым взглядом и жутенькой Ки, вещал о правилах и порядке проведения письменного этапа. Весьма впечатляюще.

И никто не догадывается, что на самом деле, у человека просто отпуск, и он отдыхает душой.

Да.

А ещё у него есть молодая жена и маленькая гражданская дочка и после окончания навязанного ему мероприятия, он пойдёт в цветочный магазин Яманака, купит простой и очень трогательный букетик цветов, заскочит в кондитерскую за сладкими шариками моти и пойдёт домой. Всё это Наруто поведала Карин, выпустившая перед воротами Конохи своего шикигами и отправившая забавного зверька на сбор информации. Интересно, что бы сказал экзаменатор на такой сбор информации?

Однако поскольку никто из них не собирался выделываться, троица генинов благоразумно согласилась промолчать.

Ах, да! А ещё они не собирались списывать. Потому что в таком случае, Орочимару клятвенно пообещал их всех самолично перекусать — зря что ли, он столько времени вбивал в их пустые головы бесценные знания? В исполнении Змеиного Санина весомая угроза. Никто не хотел рисковать понапрасну.

Наруто ухмыльнулся про себя и подтянул к себе тест. Списывать он умел, но это совсем не весело.

* * *

— Началось, — Кушина посмотрела на кухонные часы.

— Да.

В кои-то веки выбравшийся на обед домой Минато прикрыл глаза. Он мог выдохнуть — начало положено. Все участники в сборе. Обошлось без эксцессов. Не повод расслабляться, но повод немного улыбнуться.

Коноха готовилась к проведению экзамена почти год, осечек быть не должно. Минато хотел в это верить.

Это была последняя попытка доказать состоятельность Конохагакуре но Сато, как Великого Скрытого поселения. И либо Лист покажет себя могущественным противником, либо его сожрут все, кто только может.

В связи с этим, Хокаге несколько беспокоила вежливая холодность союзников из Водоворота.

— Твои соклановцы так и не ответили на приглашение?

— Нагато-сан отговорился делами, но заверил меня, что как только появится возможность, он и его товарищи с радостью почтут визитом Принцессу Узушио.

— Это хорошо? — уточнил Минато, не видя радости любимой. — Ты рада?

— Не знаю, — Кушина вздохнула и повертела в руках кружку. — Я столько лет не видела никого из Узумаки. Я уже не чувствую себя принцессой клана, — она бледно улыбнулась. — Я буду рада их всех увидеть, но не знаю, получится ли у меня…

— Я в тебя верю.

Минато постарался приободрить жену, хотя и понимал, что у него плохо получается — последнее время в их отношениях чувствовался какой-то надлом. Он не мог определить причину, обоим становилось тяжело поддерживать то подобие семьи, что у них ещё оставалось.

Они всё ещё любили друг друга — сильнее, чем кого-либо, но трещина в отношениях, появившаяся со дня его отказа от старшего сына, болела всё больше, напоминая о принятых решениях. Минато не жалел. Несмотря на всё — не жалел. Признавая, что поторопился, отказывался считать сделанный выбор ошибкой.

Наруто не было бы места в Деревне. И вряд ли бы нашлось место в семье.

Менма так и не приняла Ями и вряд ли бы смирилась с ещё одним ребёнком — даже своим близнецом. Пусть он не так уж и часто бывал дома, как хотелось бы, эту напряжённую неприязнь между своими детьми видел и, в отличие от Кушины, не пытался их помирить.

Куши же… Куши пыталась удержать рассыпающийся домашний очаг, как-то совмещая его со своими обязанностями шиноби и не замечая, что чем больше прикладывает сил, тем сильнее всё ломается. Или она просто не хотела замечать?

Он вздохнул и отставил тарелку.

— Спасибо. Было очень вкусно.

Маленькая, но привычная для них обоих ложь. У Кушины всегда получалось неважно готовить.

Он бросил ещё один взгляд на часы. Письменный тест скоро закончится.

— Всё будет хорошо?

— Я уверен, Менма справится.

Она должна справиться.

Примечания:

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Да-да, автор выползает потихоньку из комы в преддверии экзаменов и диплома...

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240886%2Fwall-93244915_665

Тик-так.

Ями отрывает голову от свитка по фуиндзюцу. Часы идут. В этот самый момент его сестра начинает первый этап экзамена. Мальчик откладывает свиток и подходит к комнатному алтарю, становится на колени и хлопает в ладони, читая пожелание удачи.

“Пусть все останутся живы.”

Он зажигает благовония и ещё какое-то время смотрит на поднимающийся к потолку голубоватый дымок. По-хорошему, стоило, конечно, сходить в храм, но утаить это от родителей будет слишком сложно. И пусть мама сквозь пальцы смотрит на его увлечения, где-то даже поощряя, отец-прагматик крайне отрицательно смотрит на все его действия.

Так странно, из всех его знакомых только Минато Намикадзе настолько… атеист. Мама однажды сказала, что так было не всегда. Ями хотелось бы знать,… но ссориться лишний раз из-за банального проявления любопытства нет ни малейшего желания. Особенно сейчас, когда проведение экзамена на Чунина отнимает столько сил.

Младшему Намикадзе девять, но своей серьёзностью он померяется с Учиха. К несчастью огненный темперамент Узумаки не всегда позволяет сохранять спокойствие.

Он поднимается на ноги и возвращается к свиткам с азами фуин.

Вообще, с сестрой он не ладит. И это, мягко говоря. Он не слепой, и видит, как каждый раз она пытается уязвить его, сделать всё, чтобы он сорвался, потерпел неудачу. Про ловушки и порчу вещей можно даже не упоминать.

Нет, он не прощает её. Да, он зол. Да, почти ненавидит за это. Но смерти ей не желает.

Он никому не желает смерти. И с большим удовольствием бросил бы подготовку к карьере шиноби. Может быть, только занятия фуин оставил. Они ему нравятся. И ещё искусство создания ловушек.

Всё остальное ему более чем неприятно.

Но если он только осмелится сказать об этом, дома будет скандал. Ями терпеть не может шум. Поэтому он молчит. И осторожно изучает то, что ему нужно. Он уже всё решил.

Согласно закону, как только он получит хитай, его признают совершеннолетним, в тот же день он подаст документы на смену фамилии. Он не хочет быть Намикадзе. Половинки крови хватит, чтобы стать Узумаки. Мама будет рада. По крайней мере, до того, как он сдаст повязку и уйдёт в Храм Огня.

Стать монахом в тринадцать лет — странная мечта, он это понимал. Наверное, настолько же странная, как нежелание быть шиноби в девять. Все его сверстники только и мечтают, как будут защищать родную деревню в рядах ниндзя.

Но такой уж он есть.

Таков был его план. Простой и понятный. До вчерашнего вечера.

Когда он случайно увидел прибытие делегации из Узушио.

В Конохе редко встречается такой насыщенный красный цвет волос, как у него и матери. Поэтому прибывшая группа Водоворота неизменно привлекала внимание. Среди них были не только чистокровные Узумаки, как понял и разглядел Ями, но при этом они вызывали удивительное чувство сплочённости. На мгновение стало завидно.

Мама никогда не говорила, кем именно являются их родственники из Скрытого Водоворота, но, кажется,… у них там есть дед? Или прадед?

Он впервые об этом задумался и тут же устыдился. Разве можно так относиться к родне? Может, стоит рассмотреть и этот вариант? Младший сын Хокаге, конечно, понимал, что он, скорее всего, нафиг там никому не сдался — перебежчик из Листа. А если и сдался, то всё равно придётся становиться шиноби…

Ями вздохнул.

Вот бы найти такое место, где не пришлось бы сражаться! Он мог бы работать на гражданской профессии, выучился бы на ремесленника! Например, на плотника или ювелира. Этого он ещё не решил.

Стоит ли попробовать? В Храм Огня принимают всех, но жизнь там, говорят, нелёгкая. Мальчик не боялся работы, но хотелось не только трудиться в поте лица, но и жить. Желательно по-человечески.

Он покатал в руках законченный свиток, повертел в пальцах кисточку.

Решено!

Нужно уточнить у мамы насчёт родни, главное, не вызвать лишних подозрений. Можно сослаться на увиденную делегацию, мама ведь Узумаки, почему бы ей не рассказать о родной деревне побольше? Потом он попробует познакомиться с кем-нибудь из прибывших — важно: не попасться Менме. Она точно не отстанет и сделает всё, чтобы выставить его дураком.

И если ничего не сорвётся, он напишет письмо дедушке (или всё-таки прадедушке?). Экзамен на Чунина важное мероприятие, но, главное — открытое. Скажем, он напишет, что хочет познакомиться. Последний этап экзамена — бои на арене, может, он сможет приехать?

Они познакомятся и…

Что дальше “и”, пока не ясно. Ями надеялся на хороший исход. Однако, как часто это бывает, планы могут пойти наперекосяк. Начиная с того, что сестрёнка снова что-нибудь выкинет, и деду понравится она, а не он, и, заканчивая тем, что мама с папой всё узнают и… тогда всё будет плохо.

Очередной тяжёлый вздох, и Ями падает на пол, заложив руки за голову.

Иногда ему было искренне интересно: что не так с их семьёй? Чем они отличаются от других, и почему родители… такие? Мама строит идеальную семью и всё, что не вписывается в представление об идеале, будто не видит. Отец с головой в документах и делах деревни, давно бы уже поселился в резиденции Хокаге — что есть он, что нет — всё одно. Менма… это Менма. В ней живёт что-то злое.

Ями знает, что демонов на самом деле не бывает, особенно тех, что поселяются в людях — злые люди, это просто злые люди. А Хвостатого монстра Лиса давно победили. Папа его убил.

И всё равно, ему кажется, что в сестре сидит что-то тёмное.

Странная у них семья, думает он, рассматривая потолок.

И ему не хочется быть частью этой семьи.

Но намного больше он хочет быть шиноби.

(*В последней строке нет ошибки)

Примечания:

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240893%2Fwall-93244915_672

На волне вдохновения (и нервов от грядущих экзаменов) автор написал ещё три соразмерные главы, в связи с чем, у меня есть предложение, с которым можно ознакомиться в группе — https://vk.com/club93244915?w=wall-93244915_673

— Сын, ты подготовился? — Фугаку смеряет наследника суровым взглядом.

— Да, отец, — Итачи склоняет голову.

Сейчас перед ним не отец, сейчас перед ним глава Великого Клана Учиха. И он рассчитывает на то, что сын выполнит всё, что необходимо на должном уровне и не опозорит ни себя, ни клан.

— Я рассчитываю на тебя, сын. Это большая честь, быть экзаменатором на одном из этапов экзамена на Чунина.

— Да, отец.

Собственно, в данный момент от Итачи ничего не требуется, кроме как кивать и соглашаться со словами родителя,… нет, главы клана, и не отсвечивать. Эту речь Фугаку повторял перед ним уже в четвёртый раз, и молодому гению было любопытно — это он себя убедить пытается, окружающих или самому Итачи что-то хочет сообщить?

Пока разобраться не получалось.

Итачи всю эту философию про честь, достоинство и величие, перестал воспринимать с тех пор, как Фугаку, не особо сопротивляясь, сдал его младшего брата Саске на опыты Змеиному Саннину Орочимару. Официально это называлось “отдать в ученики”, но наследник клана не верил в это.

Несмотря на то, что ни в чём предосудительном Белый Змей не был замечен, репутация этого человека внушала опасение и недоверие — удивительно, как его вообще выпустили из деревни без присмотра! Как бывший командир Анбу, молодой Учиха имел доступ к важным секретным документам и потому был прекрасно осведомлён, что след одного из Легендарной Троицы даже не пытались взять, когда он пропал.

Знаменитого шиноби будто все забыли, а вместе с ним забыли и о двух его учениках — сироте из приюта Якуши Кабуто и маленьком Учиха Саске! Это было подозрительно, несправедливо и неправдоподобно.

Итачи знал, что его маленький брат был болен редким заболеванием для их клана, более того, впоследствии это заболевание передавалось по наследству. Обычно такие дети не проживали и года, умирая из-за “слабости здоровья”, “несчастного случая”, “врождённого порока сердца” и много ещё чего. Удобное объяснение для окружающих. Но он знал, что дело было вовсе не в этом.

В конце концов, Саске дожил до своего возраста без каких либо осложнений.

Клану Учиха не нужны неполноценные.

И от них избавлялись, как могли.

Саске был сыном главы, поэтому его не могли убить так просто. Но могли попробовать избавиться по-другому.

Вероятно, отец не смог противостоять Совету Старейшин, и те обменяли Саске у Саннина на что-нибудь, с их точки зрения, полезное.

За это он их ненавидел.

Весь клан высокомерных, напыщенных идиотов.

Сделать с этим хоть что-то он пока не мог, но мог сделать вид, что смирился.

Однажды он добьётся справедливости.

И этот экзамен поможет ему воплотить начало своего плана.

* * *

— Итак! Внимание! Десятый вопрос!..

Актёрского таланта у Ибики было много, сразу видно, в кого пошёл его горе-братец. Но для тех, кто не боялся пинать в рожу Мадару и шутить над Кагуей, его Ки была не страшнее щекотки. Не говоря уже о том, что разъярённый, расписанный за ночь пастой Курама, всяко страшнее Главы Отдела дознания.

— Вы — СДАЛИ!

Оторопь и возмущение накрывают аудиторию, а Наруто задумчиво чешет в затылке. Вот интересно, в прошлый раз он так же вёл себя.

Саске на четыре парты впереди чуть опустил подбородок. Учишья язва! И ведь не прикопаешься, не докажешь — свалит всё на то, что померещилось!

Узумаки прекрасно знает, что напарник постоянно присматривает за ним краем глаза, а живая и богатая мимика для знающего его человека делала все мысли открытыми, как в книге. Учиха прекрасно во всём разбирался. Чем не стеснялся пользоваться, тролля и подшучивая. Второе детство сказывалось на нём самым благоприятным образом.

Чего не скажешь о характере.

Вздохнув и вслушавшись в объяснительную речь экзаменатора, Наруто прикинул, кем будет их следующий куратор.

Это не могла быть Анко, девушка работала в госпитале и знать не хотела никаких малолетних шиноби. В этой реальности Орочимару довёл её обучение до конца и раскрыл редкий талант медика. Почти такой же, как был в своё время откопан Цунаде в бесклановой девочке Сакуре.

Белый Змей этого мира приложил огромное количество усилий, и ученица в скором времени грозила затмить собой славу Принцессы Слизней. А ещё у неё был хороший муж. И как знала вся троица четвёртой команды, сунувшая любопытный нос в переписку учёного, за что потом огребли со страшной силой, в скором времени Анко планировала прибавление в семье.

От стервозной, злоязыкой язвочки в этом мире не осталось и следа.

В связи с этим, личность следующего экзаменатора не могла не волновать.

На миг подумалось: “Главное, чтобы не Джирайя”

— На этом всё! Передаю вас следующему экзаменатору!

Ибики улыбнулся им, что на фоне прошлого его поведения, выбивало никак не меньше и вгоняло в ступор.

Хлопок техники шуншина заставил собраться и приготовиться.

— Добрый день, моё имя Учиха Итачи. Я ваш проктор на второй этап экзамена.

Знаменитая морда-кирпич, оседающие на пол чёрные перья призыва.

“Лучше бы это был Джирайя…”

Саске согласно опустил подбородок.

Примечания:

Автору на печеньки:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

В общем-то, Итачи.

Был неплохим проктором. Он всё чётко объяснил и описал, обошёлся без пошлых шуточек, которыми в своё время их присыпала Анко. Вот только он был Учиха, и с глазомером у него всё было в порядке.

Они уже приготовились к преждевременному раскрытию, по крайней мере, для Саске, когда Итачи просто прошёл мимо.

В результате в Лес Смерти они вошли в лёгком ступоре.

* * *

— Так, ладно, надеюсь, теперь мы достаточно далеко отошли? — приподнял бровь Саске, бросая на землю свой рюкзак.

— Да, более или менее, — Наруто огляделся и тоже сбросил рюкзак, тут же начиная его потрошить.

— Отлично! — Карин хлопнула в ладоши и села на свой рюкзак.

— Теперь ты нам расскажешь, что такого почуял в дочке Хокаге, что тебя так перекосило, добе?

— Да, запросто, только напишу письмо деду и отцу. Они должны об этом знать, — Узумаки выудил из своих вещей письменные принадлежности, достал из подсумка особый свиток и развернул. — Устраивайтесь, — посоветовал он товарищам, — новости у меня не самые хорошие.

Саске переглянулся с Карин и последовал совету. Узумаки редко становился таким серьёзным и ещё реже начинал настолько нервничать из-за встречи с кем либо.

— Пока, можете попробовать меня понять и вспомнить всё, что знаете о лисьих духах, — Наруто обмакнул кисточку в чернила и застрочил.

— Ты издеваешься? — вскинул бровь Учиха. — Учитывая, кто твой отец, ты спрашиваешь об этом нас?

— Я не спрашиваю, — он тряхнул аловолосой головой и бросил на друга мрачный взгляд, — я предлагаю вспомнить, что о них известно вам.

— Ну… — Карин, задумчиво намотала красную прядь на палец. — Кицунэ — это дух лисы с несколькими хвостами. Говорят, чем больше у них хвостов — тем они старше и мудрее. Предел — девять хвостов, хотя иногда встречается и меньшее количество.

Кицунэ — магические существа. Помимо ума и хитрости они наделены волшебными способностями: могут создавать огонь и управлять им, вселяться в людей, создавать иллюзии, неотличимые от реальности, превращаться в людей. Чаще всего — в молодых девушек, хотя иногда можно увидеть и мужчину. Есть множество легенд, где кицунэ, превратившись в девушку, пугала и подшучивала над прохожими

— Кицунэ — злой и хитрый дух, который часто делает зло людям: от запутывания путников до убийства. Чаще всего просто шутит, обычно люди отделываются испугом или смущением. Бывают, однако, ситуации и похуже, но в этих ситуациях кицунэ не ставят перед собой задачу пошутить, а целенаправленно причиняют вред человеку, — дополнил её рассказ ученик Орочимару.

— Потрясающие познания для тех, у кого под боком вот уже девять лет живёт один из сильнейших Кицунэ в мире, — язвительно проворчал Наруто. — Блестяще, ребята. Просто класс. Мог бы, поаплодировал, но извините, руки заняты.

— Ну, а что не так? По-моему, всё верно.

— Верно. Общие сведения верны, — он закончил писать, отложил кисть и, сложив печать, активировал свиток.

На его копии, находящейся в кабинете Узукаге в самом сердце Водоворота в это самое мгновение отобразилась точная копия послания.

— За тем немаловажным исключением, что у Кицунэ так же есть свои виды. И спутать одно с другим, нанести огромное оскорбление хвостатому духу. А так как характер у них не сахар, вы сами понимаете, чем это грозит, — Наруто криво улыбнулся. — В нашем случае, последствия и вовсе будут летальными.

— Почему?

— Потому что я учуял Ногицунэ.

Не увидев на лицах напарников понимания, бывший джинчурики вздохнул и поднялся на ноги. Он, конечно, понимал, знать такое ребята были вовсе не обязаны, но можно было ведь и постараться, учитывая, в чьём доме они все периодически ночевали?

— От разновидности кицунэ зависит его пол, возраст, способности, то, может ли он принести людям вред, и даже время суток, когда он наиболее активен. Всего выделяют тринадцать видов, два из которых «основные»: бьякко и ногицунэ. Как можно догадаться, бьякко — самая положительная лиса, «божественная» и «белая», а ногицунэ — её полная противоположность.

— А конкретнее?

— Можно и конкретнее. Расписывать особо всё не буду, но основное расскажу: итак, есть тринадцать разновидностей Кицуне.

Бьякко. Белая лиса. Самая положительная и добрая. Прислужница Инари. Издавна увидеть белую лису было на удачу, а фигурки этих лис часто дарили дайме.

Генко. Генко, по сути, то же самое, что и бьякко, но черного цвета. Тоже хорошее предзнаменование, тоже доброжелательный дух. Однако встречается намного реже.

Рейко — «Призрачная лиса». Чаще всего используется в историях о кицунэ, которые вселялись в людей или разыгрывали их.

Якан. Небольшое животное с хвостом, которое умеет лазить по деревьям, ближе к собаке, чем к лисе.

Тока. Тока — название кицунэ, которое ходит ночью. Говорят, что Тока приносит рис, из-за чего имя этого вида и переводится как «приносящая рис».

Корио. Корио — кицунэ, вселившееся в человека. Так называли любых кицунэ, когда они вселялись в человека.

Куко. Куко — «Воздушная лиса».

Тенко. Тенко — лиса, достигшая тысячи или восьмисот лет.

Дзинко. Дзинко — кицунэ-мужчина. Из-за того, что обычно в мифах и легендах лисы превращаются в девушек, для тех, кто превращался в парней, придумали особое название. Это название используется и для тех мужчин, которые превратились в кицунэ, и для тех кицунэ, которые превратились в мужчин.

Шакко. Шакко — «Красная лиса».

Яко. Яко — «Полевая лиса».

Томэ и Миобу. Эти названия связаны с культом Инари. Томэ использовалось только в храмах, а «Миобу» изначально обозначало придворных дам или прорицательниц. Так что, это те, кто видит будущее.

Ногицунэ.

— То, что ты почувствовал в Менме, — проговорила Карин.

— Именно. Это то, что в ней зародилось, — Узумаки прокрутил в пальцах кунай. — Ногицунэ, она же "дикая лиса" — самый сильный, опасный и злой вид кицунэ, которого называют "пустым". Он приносит боль и несчастья, раздор и хаос, ими же и питается. Но для этого он должен вселиться в человека, ибо не имеет постоянной формы тела. Чтобы это произошло, нужно к нему воззвать. Менма пока еще не сделала этого, но поверьте мне, ребята, она очень близка к этому.

Взывать к духу обманщика опасно: у него бывает очень странное чувство юмора, но он — не убийца. Он жаждет иронии. Ногицунэ — ненастоящий демон, а скорее озорник, шутник. Он хочет разыграть, хочет пошутить. А убийства — лишь побочный эффект. Несмотря на это, не стоит забывать, о Ногицунэ говорят только когда речь заходит о мести или убийстве лисом.

— Ух, ты… — слов у Саске почти не осталось. — Прям, Девятихвостый Демон по описанию.

— При отце это не ляпни, — предупредил друг. — Он терпеть не может, когда их сравнивают.

— Учту, — кивнул Учиха. — Но что-то мне подсказывает, что это ещё не всё.

— Верно. Самый смак, это способности духа. Только вслушайся:

• Может контролировать кого-либо с помощью насекомых, конкретно мух.

• Может создавать очень правдоподобные иллюзии.

• Абсолютно бессмертен.

— Последний пункт мне особенно нравится, — мрачно подвёл черту товарищ.

— Мне тоже, — Наруто потёр полосатую щёку. — И было бы неплохо, придумать, что с этим делать до того, как сестрёнка всё-таки позовёт лисичку.

Примечания:

Автору на печеньки:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Строки отчёта быстро пробегали перед глазами, он выхватывал суть, вылавливая из деталей чёткую картину. Выходило... оригинально.

— Что ты об этом думаешь? — старый Узумаки внимательно следил за его реакцией.

— Минато не идиот, он суицидник. Пригласить в деревню трёх чужих биджу, имея собственного необученного с первыми признаками ослабления Печати? Если он так хотел угробить свою драгоценную Коноху, проще было просто попросить, — Курама отодвинул лист.

— Ты так пессимистичен... — Узукаге усмехнулся и неопределенно повел рукой в воздухе.

— Я просто реалист! — отрезал Ёкай. — В нашей реальности с катушки сорвался джинчурики Шукаку, в этот раз к нему гарантированно присоединится Треххвостый Тумана. Облаку будет достаточно сделать вид, что их Восьмихвостого просто захватило стихийным буйством биджу. А когда это произойдёт — а это обязательно произойдёт, ибо такой шанс на освобождение никто из них не упустит — то, что торчит в Намикадзе Менме, вырвется и устроит всем нам весёлую жизнь!

— Оно... она так опасна? — уточнил шиноби.

Один из девяти генералов Древесного Императора зло усмехнулся и оскалился.

— По сравнению с этой тварью, даже Кагуя — просто милая, скромная девушка, разочаровавшаяся в муже!

Лис рыкнул и заложил руки за спину. Хотелось выпустить хвосты и заметаться по кабинету, как когда-то метался в клетке первой своей джинчурики, но невероятным усилием воли он сдерживался, сохраняя человеческий облик и не выпуская наружу своей силы. Ни к чему это сейчас. Позже на полигоне. Подальше от людей. Узумаки к нему привыкли, но даже их впечатлит его гнев, переплетённый со страхом.

Тоширо изогнул бровь.

— Настолько? — и помрачнел. — Остановить, в случае чего, сможешь?

— Возможно, — Курама заложил руки за спину. — Если она не успела набрать достаточно силы... Наруто не определил, как давно она зародилась, — он вздохнул, потёр пальцами переносицу, в подхваченном у кого-то из шиноби жесте, и принялся рассуждать вслух. — Ей не может быть больше семи, потому что мы пришли сюда девять лет назад — даже в благоприятных условиях время зарождения такой сущности, никак не меньше полутора лет. Может, если повезёт, она до сих пор не осознаёт себя полностью.

— Это хорошо?

— Если бы никого не волновала судьба носителя — без сомнений. Сжечь обоих, и проблем не будет.

— Нет, — категорично отказывается Узумаки. — Так мы поступим только в крайнем случае.

— Вот поэтому, с вами людьми порой так сложно, — ворчит себе под нос кицуне, игнорируемый владыкой Водоворота.

— Другие варианты? — с нажимом требует он.

— Извлекать бессмысленно — результат будет тот же, что и с обычным джинчурики, да ещё и разбудим, наверняка. Уничтожить разум не извлекая — мало выполнимо, если хочешь сохранить девчонку живой и здоровой. К тому же, никто не даст гарантий, что под воздействием её эмоций не зародится что-то вновь и это что-то не будет страшнее имеющегося. Так что остаётся только одно — запечатать покрепче, блокировать носителю чакру, запретить тренироваться, кормить антидепрессантами и прочей химией, сбагрив подальше в какой-нибудь уединенный храм под охраной. А сам храм опечатать, как биджу.

— Сам-то понимаешь, как это звучит? — дёргает бровью мужчина. — Особенно из твоих уст!

— Узумаки, Ногицуне это не весёлый зверёк, с которым при желании можно договориться! Это дух Ненависти! То самое, за что принимали меня, пока я крушил идиотов, мечтающих меня поймать! Только в отличие от меня, у этого не было и нет светлой составляющей!

— То есть ты себя светлым считаешь?

— Нет! — рявкнул, вконец доведённый Лис. — И светлым я никогда не стану! Но у меня есть разум и понимание, что можно делать, а что нельзя!

Ты не понял, Узумаки, ну так я тебе объясню: то, что сидит в твоей внучке, если печать падёт, сольётся с ней и обретёт человеческое тело, наградив всем ассортиментом способностей биджу, вот только разум у этого создания будет демонический! Все те ужасы, что крестьяне рассказывают детишкам про девушек, пожирающих печень беременных и их младенцев, про коварных лисиц, затапливающих деревни в крови, походя, от скуки! Все это и много больше!

Ты хочешь сохранить ей жизнь, а как насчёт её души? Хочешь, чтобы она превратилась в вечно голодное существо, пожирающее все вокруг?!

— А как же ты?! — Тоширо тоже потерял самообладание. — Ты тоже был таким!

— Не смей! — глаза Кицуне вспыхнули пламенем. — Не смей сравнивать нас! Я был проклят и утратил свои силы по глупости зазнавшейся алчной девицы! Это же родилось из ненависти столь сильной и концентрированной, что то, что происходит десятилетиями, управилось меньше, чем за одно!

Это не тёмный дух! Это демон!

— Но зародилась она из части твоей силы!

— И именно поэтому, я предпочту уничтожить Ногицуне до того, как она войдёт в полную силу! Вместе с носителем, если потребуется!

— А если бы носителем был Наруто?!

— Он бы справился сам. Девчонка нет. Она её вырастила и создала.

Поставив этим точку, лис развернулся и вышел, не дожидаясь разрешения.

Тоширо опустошённо опустился на стул. Он долго молчал, смотря на лежащий на столе отчёт.

— Юки, — наконец, позвал он. — Внеси Кураму в список отправляющихся на третий этап в Коноху как моего телохранителя.

Анбу под потолком бесшумно исчез.

Ему говорили, Наруто привык совершать невозможное.

— Надеюсь, в этот раз у тебя тоже получится.

Примечания:

Автору на печеньки:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

— Не хочу показаться навязчивым, — Саске пошевелил палкой тлеющие угли, — но ты помнишь, что помимо твоей «очаровательной» сестрёнки, в этом лесу сейчас бегает толпа не менее проблемных, как сказал бы наш общий знакомый, начинающих монстров?

Первый день в Лесу смерти подошёл к концу, и команда смерти расположилась на ночлег. Нужный парный свиток они уже получили, однако за рекордами не гнались, а потому решили не спешить к башне. Причин на это было достаточно, и лень среди них была не последней.

— Конечно, я это помню, — Наруто накрыл своей курткой зарывшуюся с головой в спальник Карин, она всегда жутко мёрзла, не спасали ни техники чакры, ни особая одежда. В прошлом мире, она никогда не жаловалась на это, но здесь не прошедшая страшных испытаний девочка иногда позволяла себе пожаловаться. — Навскидку, могу назвать с десяток. Из тех, что могли бы доставить проблемы даже нам с тобой. Или ты имеешь в виду кого-то конкретного?

— Ты знаешь о ком я, добе.

И Наруто, конечно же, действительно знал. В конце концов, он же не слепой.

И пусть больше всего внимания пришлось уделить команде Менмы, на других участников экзамена он успел посмотреть. Заметил старых знакомых, бывших врагов, давних товарищей, неслучившихся приятелей и… незабытых предателей.

Гаара Пустынный и его команда. Дети Казекаге, джинчурики и его надзиратели, пока ещё не семья. По крайней мере, не для младшего Собаку.

Старшие, без сомнения, отдадут жизнь за брата, несмотря на его поведение и отношение. Не потому что он носитель демона и потенциальное оружие Деревни, а потому, что он их младший брат. Пока что тот этого не ценит. И не оценит, пока не получит ремня.

В прошлый раз, всё изменилось после боя с Узумаки и лечебного сотрясения мозга. (Хотя, Курама как-то обмолвился, что просто от души проехался бедному тануки по мозгам — тот только через пару лет более менее очухался, Гаара к тому времени был уже достаточно взрослым и мог эффективнее сопротивляться жажде крови своего биджу). Чтобы взглянуть на ситуацию иначе, ему нужно было потерпеть поражение и остаться в живых, ведь умереть от рук более сильного, он был готов.

Вот только в этой версии мира того боя может и не случиться — маловероятно, что Песок станет рисковать и нападет без поддержки сильного союзника, которым когда-то выступил Белый Змей. Возможность для срыва всё ещё есть и немаленькая — в основном из-за Менмы, которая тоже ходит сейчас по грани. Однако вмешается он или нет, Наруто не знал и сам.

Тогда, в той, старой Конохе, мальчишка с безумными глазами был его отражением, тем, кем он сам мог стать и почти стал. Теперь же…

Гаары не было в тот знаменательный момент, когда на их весёлую попойку заявились остальные Каге, вот только… он всё знал.

Спустя время, Орочимару сумел восстановить и воспроизвести ту пакость, что их срубила — редчайшие компоненты, гениальное изобретение медика… основным компонентом для которого, служило редкое растение из личной оранжереи Казекаге. По какой-то причине, оно росло только у семьи Собаку. И они его не продавали. Категорически. Когда-то Змеиному Саннину лишь чудом удалось вообще узнать о его существовании.

Не так уж и важно, что подвигло их Гаару на предательство, оно было и это всё, о чём стоило знать.

Даже самые стойкие порой предают и бьют в спину, порой из лучших побуждений — Сенджу Хаширама положил начало этой традиции или же это был сам Ашура, когда-то предавший брата? Наруто просто закрыл глаза и принял свершившееся.

Отражение Гаары из этого мира, конечно, ни в чём не было виновато, но был ли смысл пытаться повторить судьбу?

— Ты не просто так, завёл этот разговор, — Узумаки прикрыл глаза и откинулся спиной на корень гигантского дерева.

— Не просто, — согласился Учиха. — Ты вмешаешься?

— Не знаю. Есть много факторов и причин, по которым мне не хотелось бы этого делать.

— Но есть один, который многое перевешивает, — утвердительно сказал друг.

— Шукаку. Да.

Ради биджу рискнуть стоило. Хотя бы проверить, насколько он «демон» и не начал ли перерождаться подобно Кураме.

В случае чего, вытащить тануки и не убить мелкого пустынника, было возможно.

* * *

— Что скажешь, Нагато? — Широ Крори помахал отчётом о первом этапе экзамена для командиров команд.

Аналитики Конохи не зря ели свой хлеб и указали многое из того, что увидели. Согласно договорённости, делегация Узушио имела доступ к этим отчётам.

— Детки решили отдохнуть. Это почти очевидно.

— Отдохнуть? — беловолосый молодой мужчина скептически выгнул бровь.

Он был ровесником Нагато, шиноби третьего поколения и просто хорошим человеком. Звали его когда-то совсем не так, но несчастный случай два года назад унёс не только его настоящий цвет волос, но и память. Чтобы спасти ему жизнь, понадобилась помощь Наруто и Курамы, а также вмешательство одного из Ёкаев Мира Духов. После этого, его, по сути, можно было считать полукровкой иного мира.

Волосы бывшего Узумаки навсегда обрели цвет заснеженных горных вершин, а некогда чёрные глаза обрели кристальную голубизну морозных небес. Эти цвета передадутся в будущем и его детям, навеки прописавшись в геноме человека.

Вышагнув из объятий шинигами, Крори решил начать новую жизнь с нового Имени, нового дела и нового места. Бывший Анбу Водоворота стал замечательным командиром для одной из команд генинов и хорошим другом для Нагато. Они были похожи — им обоим пришлось начинать сначала.

— А ты не видишь? Они не особо торопятся. И даже не пытаются схитрить, демонстрируя только тот уровень, что доступен генинам.

— Неужели, вы с Орочимару-доно, так заездили ребятишек? — усмехнулся товарищ.

— Не особо, но не без этого, — поддержал усмешку Узумаки. — Им полезно.

— Тебе виднее, — похмыкав, Широ вновь уткнулся в отчёт, но уже относящийся к его собственной команде. — Мои, впрочем, тоже, не особо напрягаются… вот вернутся, надеру уши, раз уж им так понравилось ими хлопать.

— И ты ещё что-то мне высказываешь? — засмеялся друг.

— Ну, а почему бы и нет?

Отведённая им комната погрузилась в весёлый смех.

Иногда Нагато и сам не знал, как мог жить без всего этого. И ведь о том, что в его жилах течёт кровь Узумаки, ему было известно, но почему-то никогда не возникало желания разведать больше об этой стороне своего наследия.

— Кстати, ты пойдёшь на обед к Хокаге? Кушина-химе будет рада нас видеть.

— Вероятно… — задумчиво почесав алую бровь, он откинулся на спинку стула. — Я не могу относиться к ней, как к принцессе Клана Узумаки, но соблюсти хотя бы минимальную вежливость — необходимо, — шиноби скривился. — Биджева дипломатия.

— Уже договорился?

— Да, после второго этапа. Как раз, там будет перерыв на тренировки, длиною в месяц. Будет время на все эти реверансы и чайные церемонии с этикетом, — Нагато вздохнул. — Надо будет сказать остальным и предупредить Наруто. Если он к тому времени не раскроется, его ждёт то ещё испытание.

— И это правда…

Примечания:

Автору на печеньки:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Лес Смерти имел жутковатую славу не только за пределами Конохи — во время Первой мировой Войны шиноби там "потерялось" немало вражеских отрядов, решивших зайти в тыл новорождённой деревне, но и в самом Листе об этом месте старались говорить только шёпотом. По давним слухам, даже Сенджу не всегда могли чувствовать себя в безопасности в порождении гения Хаширамы, что уж говорить про других.

Сорок четвёртый полигон был одинаково жесток ко всем своим гостям.

И всё же…

По какой-то причине он до сих пор не разросся на всю деревню и не пересек ограждающую линию хлипенького заборчика. Дикие животные не подходили ближе сотни метров, травы не пытались оплести доски, а птицы не перелетали негласных границ.

Так что, чтобы ни думали шиноби, стерегущие величайшее творение Шодай Хаширамы, полигон не нуждался в охране.

Торио об этом знал. Но, к сожалению, сейчас это не могло помочь ни ему, ни его команде. Второй этап экзамена не задался с самого начала.

Во-первых, на письменном экзамене едва не срезалась Сакура. Сенджу видел, как она вздрогнула и потянула было руку вверх на десятом вопросе. Если бы не Менма, не пойми как, умудрившаяся показать сокоманднице кулак, их путь к новому званию закончился бы, так толком и не начавшись.

Не то, чтобы он был против. Если честно, Сенджу не чувствовал, что они готовы. В одиночку он бы смог, но как команда... Как команда они были ужасны, и видели это все, кроме Великого Четвёртого Хокаге и их незабвенного командира.

Для него до сих пор оставалось загадкой, по какому принципу их объединили...

Бесклановая Сакура могла бы стать неплохим медиком за счёт хорошего контроля, но, имея в учителях Хатаке Какаши, её ждала участь разве что Медовой куноичи. И то, если не убьют раньше.

Дочь Хокаге Менма — в перспективе важный, стратегический ресурс Деревни, на данный момент не представляющая ничего особенного. Её звали гением, превзошедшим гордость клана Учиха, её звали Солнцем Конохи, но то были лишь слова. Торио лучше многих знал, что если бы с ней не занимались — кажется, едва ли не с рождения, — Менма максимум была бы чуть лучше других.

И он — один из последних Сенджу. Сын двух санинов, вечное разочарование матери, надеявшейся родить второго Шодая...

На фоне капитана — вечного опоздуна и раздолбая, отказывающегося учить их хоть чему-то...

Безнадёжнее команды просто не было.

И хорошо ещё, если только в их выпуске. В чём он, признаться, сомневался.

Отец, которого мать старалась не подпускать к нему во избежание тлетворного влияния, однажды обмолвился, что в команде важно взаимодействие, а не способности. Но о каком взаимодействии может идти речь, если они толком даже не разговаривают?

Или разговаривают, но о чём?

О том, что Менма решила, Сакура её поддержала, а Торио смирился? Фактов Намикадзе не слышала, Хатаке во всем её поддерживал, души не чая в дочери наставника, а Сакура пыталась равняться, что автоматически ставило его в меньшинство, большинством не воспринимаемое.

И естественно, перед вторым этапом Менма успела устроить Сакуре неприятный разговор о том, что она "не соответствует", "не оправдывает", "позорит", "ослабляет" и так далее, и тому подобное. Для бесклановой, немного наивной, откровенно слабой Харуно, эти слова стали страшнее каленого железа. В конце концов, Менма знала, куда бить. Психологом, к его глубокому сожалению, она была превосходным. Словом могла убить. Торио стоило огромных усилий подсунуть ей вместо себя настоящего очередную маску.

Возможно, скоро её перестанет хватать...

Впрочем, сейчас Сенджу волновало несколько не это.

Перед глазами вертелась загадка, так и требующая, чтобы её разгадали — четвертая команда Водоворота интриговала своим поведением и персоналиями. Они привлекли бы его внимание в любом случае, однако после проктора второго этапа, пройти мимо означало окончательно ослепнуть, оглохнуть на оба уха и потерять в кустах голову напоследок. Чтоб наверняка.

Сходство одного из членов команды с гениальным Учиха буквально резало глаза вражеским кунаем. Однако никто ничего не замечал, будто так и надо. Волей неволей заподозришь, что что-то нечисто.

Или кого-то красноглазого с точечками.

Не то, чтобы он предвзято относился к клану красноглазых демонов, но... не любил, да. За что именно, Торио не смог бы сказать, даже если бы очень захотел. При виде их просто хотелось закрыть лицо рукой и спросить у неба о чем-нибудь прозаичном.

Например, куда катится этот мир и почему во все проблемы он встревает с завидной регулярностью?

Была бы его воля, он бы не вылезал из библиотеки, изучая новые вещи и техники...

Но чего нет, того нет.

Ему вообще, последнее время катастрофически не везёт.

Стоит ли удивляться, что войдя в Лес, они умудрились сначала привлечь внимание каких-то монстров, потом попасть в чужие силки — благо хоть выбраться удалось без травм и не дожидаясь хозяев — и под конец, прямо с утреца, едва успев свернуть лагерь, наткнулись на одного из самых опасных противников...

— Я — Гаара Пустынный. И сегодня — вы умрёте.

Видимо, в прошлой жизни он крупно нагрешил...

Примечания:

Автору на печеньки:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

— Добе,- меланхоличный и очень спокойный голос Саске мог многое сказать тем, кто его хорошо знал. — Ты видел то же, что и я?

— Теме, — Узумаки пребывал в схожем настроении и состоянии. — Я не знаю, что я видел, но скорее всего это была галлюцинация, — помолчал, подумал и добавил. — Массовая.

— Мальчики. Я вас разочарую, но абсолютно одинаковых галлюцинаций не бывает. Даже массовых, — Карин преувеличенно спокойно перебирала свой медицинский подсумок.

— Гендзюцу? — вяло предположил Учиха, приподнимая бровь.

— Ты мне это скажи. У кого из нас чудо-глазки?

Ситуация и, правда, была не тривиальная…

* * *

Когда Наруто говорил о том, что сестрёнка доставит им всем неприятностей, он как-то не предполагал, что это произойдёт так скоро. Да, и размышления о Гааре не учитывали необходимость столкнуться с ним "вот прямо сейчас". И, конечно, он никак не рассчитывал, что обе его проблемы столкнутся нос к носу настолько близко от него. А ведь стоило.

В конце концов, Лес Смерти Хаширамы не настолько уж и большой, чтобы полторы сотни генинов потерялись в нём настолько капитально.

Эхо столкнувшейся чакры двух джинчурики разбежалось на несколько километров, оповещая всех, кто умеет слушать и делать выводы, что неплохо бы свалить из грядущей зоны поражения, во избежание травм и ушибов, не совместимых с дальнейшей жизнедеятельностью. Ну, или наоборот — пойти посмотреть, кто же так отжигает, чтобы в дальнейшем прихлопнуть истощённого победителя и получить бонусы с двух неудачников. Правда, в этом случае, уровень любопытствующих должен быть никак не меньше тех, кто от души развлекается.

К сожалению, немногие это понимали.

Узумаки оставалось только надеяться, что у нынешнего набора генинов мозгов хоть на чуточку больше, чем было у его выпуска.

— Ну, и что будем делать? — Саске мрачно смотрел в ту сторону, откуда жарило мощнейшей жаждой крови.

— Можно подумать, у нас есть выбор, — Наруто стащил с шеи чёрную бандану и почти невозмутимо повязал её на голову, пряча волосы. Что-то ему подсказывало, что с естественным для красноволосых дьяволов цветом он распрощается уже в скором времени. — Пошли разбираться!

Если и не спасать, то хотя бы проконтролировать, чтобы биджу и ногицуне не натворили дел…

По счастью, их группа была ближайшей к центру событий, к несчастью, даже им до них — пять минут шинобьей рысью. Учитывая способности Гаары, ему этого и в юном возрасте хватит, чтобы грохнуть две трети команды и начать зажигать с дочкой Четвертого.

— Карин, будь готова создать самый крепкий барьер, какой только сможешь. Велика вероятность, что их придётся оттаскивать друг от друга.

— Хорошо, я… К ним приближается кто-то ещё! — Куноичи нахмурилась и сбилась с шага, едва не сорвавшись с ветки. — Очень быстро!

— Кто?!

— Не знаю! Но этот кто-то на уровне твоего отца!

Переглянувшись с Саске, Наруто ругнулся и одновременно с другом сорвался вперёд, бросая за плечо.

За спиной бахнуло, и зашипели два облачка теневых клона — по одному с каждого члена команды.

— Карин, призови шикигами и оставайся здесь! — велел клон Саске.

Они не сомневались в её способностях выжить в Лесу Смерти в одиночку. Даже без опыта прошлой жизни Карин стала сильной куноичи, для которой местные хищники легко сойдут за домашнюю зверюшку. Теперь никакой медведь не сможет застать девочку врасплох и заставить почувствовать себя жертвой. А в компании духа-защитника ей и вовсе не грозило здесь ничего сильнее насморка.

— А как же вы? — она нервно поправила очки и недовольно посмотрела на теневые копии своих напарников. — Я тоже могу отправить с вами клона.

Она понимала, что в отличие от мальчишек, уровень "не слабее Курамы-сан", остаётся для неё недостижим в ближайшие года три-три с половиной, однако отпускать друзей в одиночестве не желала категорически.

— Всё нормально. В случае чего, мы просто убежим, — клон-Учиха фыркнул и прикрыл глаза. — Твой клон не угонится за нами.

Справедливости ради, Наруто и Саске тоже не дотягивали до уровня биджу-в-человеческом-теле. Ограничение детских тел позволяло им считаться Джонинами В ранга — максимум, а опыт и каверзные ловушки помогали доставлять неприятности рангу А++, но до старых показателей им было ещё далеко.

Если бы им пришлось сражаться с биджу, вырвавшимися из своих джинчурики — всё было бы намного проще — всё-таки они не люди и в первое время после прорыва печати слабы. Пока раскочегарятся, пока соберутся с мыслями… Это только в первый раз запихнуть хвостатого в человека — сложно; задачка как раз уровня Хаширама-Мадара, а потом… В общем, главное, просто не дать противнику очухаться.

Не зря же, Наруто смог когда-то вырубить Гаару на своём первом экзамене.

С человеком, всё было куда сложнее.

Особенно умным человеком. Которым, по определению, был тот, кто дорос до уровня девятихвостого.

Так что, чтобы не случилось впереди, план пришлось скорректировать до банального — пришли, увидели, привлекли внимание, отвлекли внимание, утащили пострадавших из-под носа и спрятались. Не самое гениальное решение, но единственно допустимое в ситуации.

К счастью, этого не понадобилось…

Как бы ни спешили, к месту боя они подоспели, когда всё было уже кончено. Так или иначе.

* * *

— В данной ситуации, мне интересно только два момента: откуда у нас тут взялась молодая женская версия Мадары, и почему она так благосклонно относится к Сенджу? — меланхоличное настроение Наруто не могло перебить даже наличие под боком бессознательной Менмы и бледной, находящейся в глубоком шоке Сакуры.

— Благосклонно? — Учиха перевёл на друга слегка охреневший взгляд. — Добе. Она его поцеловала.

— В лоб, — согласился Узумаки, почесав непривычно гладкую щёку.

— А потом отправила в гендзюцу, — Саске ткнул пальцем в завёрнутого в спальник Торио.

— Медицинское, — педантично заметила Карин, смешивая успокоительное.

— И перед этим, она в два движения раскидала команду Песка, вырубив и их, и конохского джинчурики — озверевших от попыток убить друг друга.

— Тебя удивляет то, что она это сделала, или то, что в процессе никого не убила?

— Меня удивляет то, что она вмешалась только тогда, когда мелкую копию Тобирамы едва не отправили в Песчаный Гроб.

— Вот поэтому, я спрашивал тебя о гендзюцу.

— Мальчики, может, нам стоит написать об этом в Узу? Или хоть наставников предупредить?

— Вот дойдём до конечной точки этапа и предупредим.

Тихое обсуждение ситуации под вялые попытки привести в чувства Сакуру походило больше на глупый анекдот, но, к сожалению, большего они позволить себе не могли. Дотащив неудачливую команду Листа до безопасного места, всем пришлось на время забыть о скоростном перемещении. С небес зарядил ливень, напоминая о стране Дождя. Видимо, кто-то из их генинов применил любимую сенсорную технику всех жителей Амэ.

Передвигаться под ледяными струями, похожими больше на жидкий лёд, означало не только рисковать заблудиться, но и выдать себя со всеми потрохами. Даже решив прогуляться по лесу с транспарантом и фанфарами, они привлекли бы меньше внимания условного противника.

— Сколько там эта техника лить будет? — вяло уточнил Узумаки у друга.

— Судя по вложенной чакре — не меньше суток, — Учиха сверкнул шаринганом и вновь его погасил.

Пусть Сакура продолжала ни на что не реагировать, изображая куклу с пустым взглядом, рисковать лишний раз не стоило. Им всем всё ещё не хотелось, чтобы их тайна раскрылась раньше времени.

— Кто ж это у них такой одарённый?

— А, биджу его знает…

В пещере, образованной корнями огромного дерева, было сухо и удивительно безветренно. Добавив пару экранирующих барьеров, вышло неплохое убежище. Им оставалось только ждать.

Раз уж воплощённый призрак одной из основателей Конохи исчез, растворившись в тенях Леса Смерти, не оставив даже комментариев.

Примечания:

Автору на печеньки:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Густой туман стелился по невысокой траве, чуть расступаясь под его ногой и тут же смыкаясь позади, стирая его следы и отрезая путь назад. Земля чуть пружинила под босыми ногами, напоминая о давно забытом ощущении дикой свободы.

— Как тебя зовут, маленький кицуне? — спрашивал мужчина в богатых, светлых одеждах.

— Меня зовут Курама, Владыка, — отвечал маленький лисёнок с одним хвостом.

Холодный ночной воздух будоражил дух, наполняя лёгкие свежестью, а тело силой. Этим воздухом хотелось дышать и дышать — пока не надышишься впрок, пока им не наполнится грудь до боли, до рези… Это был воздух мира, в котором им всем давно отказано.

Насмешливые холодные звёзды мерцали в темноте бархатного неба, призывно маня. Он поднимает голову вверх и слышит их шёпот.

— Что такое звёзды?

— Это души наших предков.

— Они присматривают за нами?

— Да. Конечно.

Он идёт вперёд, и корни гигантского дерева вьются под ногами. Древо миров. Джуби. Место вечного заточения Древесного Императора. Курама уже знает, куда попал, догадался. Он соврёт, если скажет, что рад появиться здесь, но ложью будет и то, что он не хочет увидеть позвавшего.

Если бы он мог, он бы оттягивал момент до самой самой последней точки.

Если бы он мог, он мчался бы вперёд наперегонки с ветром...

Но вместо этого, он просто спокойно идёт вперёд, чутко вслушиваясь в насмешливый шелест листвы Древесного Бога. Нет никакого сомнения, что все его порывы как на ладони. Сколько бы ни прошло лет, Император всегда читал их, как открытую книгу — одна из причин, по которой девять генералов склонили головы перед ним.

Смотреть в чужие души и не отворачиваться от того, что видишь.

Почему же ты не увидел того, что пряталось в душе Богини Кролика?

Древний дух подходит к стволу и опускается на колени, с трепетом дотрагиваясь до него дрожащими кончиками пальцев. У дерева тёплая кора, и если прижать к ней ладонь, можно почувствовать пульс жизни в его жилах. Курама прикрывает глаза и наслаждается этим чувством живого под своей рукой — всё ещё живого, несмотря ни на что...

Он так уходит в это чувство, что раздавшийся за спиной голос заставляет вздрогнуть и окаменеть, сведя судорогой широкие плечи.

— Ты вырос, маленький кицуне, — лис не отвечает и не поворачивается, но прижимает звериные уши к голове и стискивает челюсти до боли.

Повернись, повернись, повернись!..

— Да, мой Император. Я вырос, — тихо шепчет он в ответ.

— Повернёшься? — любопытствует голос.

— Нет. Я не смею.

Это невежливо, это нарушает все неписанные законы, но он не в силах... даже открыть глаза.

Простите меня, мой Повелитель...

— Я думал, ты давно переборол свою робость, Девятый Генерал.

В голосе Древесного Императора смех, он не злится и не обижается. Наверное, ему кажется это забавным. Может быть, так оно и есть.

Курама опускает голову ниже, и под закрытыми веками проносятся яркие вспышки воспоминаний.

Девять генералов, девять Екаев по числу хвостов, девять отраслей, в каждой из которых один был полновластным хозяином. Лучшим. Они служили Императору верой и правдой, но пропустили угрозу.

Звенья цепей тихо звякнули друг о друга, и на алую макушку опустилась теплая рука. Он забыл, как дышать, когда тонкие пальцы ласково перебрали длинные пряди.

— Ты помнишь, что Ногицуне появляется тогда, когда злость и ненависть в мире становятся невыносимыми? Сосуд для этой тьмы появится в любом случае. Ни ты, ни кто-либо другой не может предотвратить это.

— Я помню.

— Это нельзя уничтожить, нельзя изменить. Можно только очистить, как злого духа.

— Да, Повелитель.

— Тогда чего же ты боишься?

Он не смог бы ответить, даже если бы знал ответ. Девять огненно-алых хвостов виновато опускаются, распускаясь по земле. Это то, что чувствуют все лисьи духи — Ногицуне противна всей их сути.

Древесный император вздохнул и плавно опустился на корни, заставив Кураму задохнуться. Тёплые руки притянули за плечи, уткнув носом в светлые одеяния и укутывая запахом летнего дня и пыльной дороги. Запахом из детства.

— У тебя замечательный ребёнок, мой генерал. Он справится. Помни, что самое простое решение, не всегда правильное. Ты ведь уже не маленький лисёнок.

Курама просыпается.

Примечания:

Автору на печеньки:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456241152%2Fwall-93244915_796

Да, да, автор помнит про эту работу. Следующая часть будет 1-го мая.

Про размер, частоту выхода, и заморозку — не напоминать, ради вашего же блага. Следующая часть будет побольше.

Ливень чакры ближе к утру сменился ливнем совсем обыкновенным, для любого шиноби особого вреда не представляющим. Проблем, впрочем, это не уменьшило — Менма в себя так и не пришла, и это не на шутку беспокоило Наруто, по себе знающего, как быстро оправляются джинчурики.

Даже после третьего-четвёртого хвоста он поднимался через пару часов. Исключения составляли случаи повторного опечатывания — на его первом экзамене на чунина и “весёлого” пребывания в Кровавой тюрьме. Но и в том, и в другом случае причина была ясна. И даже видна невооружённому взгляду опытного шиноби.

Однако первое, что сделал Наруто при поддержке Карин, обустроив укромное логово в корнях гигантского дерева — проверил дочь Хокаге на наличие постороннего фуин и стабилизировал основную печать джинчурики. Ничего лишнего, исключая печать Хирайшина на правой лодыжке, они не нашли, даже когда к парочке аловолосых демонов подключился заинтересованный Саске.

По всему выходило, что причина была в том, что сделала вмешавшаяся в сражение Учиха (они все молчаливо решили не называть её по имени, справедливо полагая, что могли ошибиться).

Было бы неплохо, к слову говоря…

Но накачанная под завязку успокоительным Сакура, видевшая всё из первого ряда, внятных показаний дать не могла, что, впрочем, неудивительно. Вряд ли вчерашний генин способен понять, что творит шиноби уровня Каге. Если это гендзюцу, Харуно могла его даже не заметить. Да, так оно и было, скорее всего.

Наруто чертил своей кровью метки для сдерживающего барьера.

Сакура забылась неверным сном, свернувшись в клубочек в спальнике, а потому можно было особо не прятаться. Учитывая уровень образования в Конохе — спасибо дедушке за просвещение, — местные генины не разбирались в фуин сильнее стандартной взрыв-печати или того же вещевого свитка, но светить знаниями высшего фуиндзюцу всё равно не следовало. Каким бы плохим шиноби сейчас ни была бывшая сокомандница, у неё по-прежнему оставалось много талантов — логика и хорошая память в том числе. Когда она немного отойдёт от потрясения, пусть и худая, но выучка ниндзя возьмёт верх.

Ей даже вопросы задавать необязательно — достаточно тихо наблюдать и делать выводы, чтобы передать их потом наставнику. После экзамена, вроде бы, положено писать отчёт, как о проведённой миссии? Даже если из-за Леса Хаширамы никто не заметил вспышку чакры биджу, слов Харуно достаточно, чтобы начать расследование.

И генины, владеющие такими навыками, определённо привлекут внимание.

На всякий случай и во избежание.

А они и так уже засветились, вытащив “условного противника” из-под удара. Ведь, даже если Коноха и Узушио — союзники, сейчас они соперники за звание. В конце концов, на таких мероприятиях даже шиноби одной деревни не брезгуют нападать на товарищей. Это всем известно.

Наруто прищурился, выжигая последний символ. На Саске, бросающего задумчивые взгляды на светловолосую макушку, он не смотрел, но слишком хорошо его знал.

— Теме. Даже не думай.

— Хн? — Учиха прищурился

— В этот разум я тебя не отпущу. Без Мангёку там делать нечего. Это не я и не мой отец, которого придерживал сам Шинигами. Ногицуне — тварюшка коварная, куда там Кагуе. Не каждый старший Ёкай рискнёт с ней связываться.

— Думаешь, она заметит, если кто-то вторгнется в разум сосуда?

— Я уверен, что она в курсе, даже когда девчонка попадает под слабенькую иллюзию, не то что “пришествие” посетителя.

— То есть, сидим и ждём?

Узумаки пожал плечами.

— Пока она не вырывается, можно и подождать.

Честно говоря, сейчас его занимали несколько иные проблемы, чем здравое сознание Менмы Намикадзе. Например, второй джинчурики, отправленный своим селением на выгул — Гаара.

Ещё до того, как того утащили побитые родичи, Узумаки успел раскинуть особую сенсорную технику, которой его не так давно научил Курама. Специально для джинчурики и их биджу. На первом этапе сделать это, не привлекая внимания, у него не получилось, да, и мысли были заняты другим. А вот сейчас самое то, чтобы исправиться. Но то, что он почуял, ему не понравилось — будто мало ему проблем с сестрицей.

Удивительное дело, но в этой реальности младшее дитя Казекаге, хоть и производило издалека, куда лучшее впечатление, чем в прошлом, внутри оказалось хуже и неадекватнее. И тем чуднее, что его вообще выпустили из Песка. Обычно “такое” держали в клетке, опечатанным с ног до головы, и кормили при помощи длинной палки с кружкой на конце.

Разума у Гаары но Собаку не наблюдалось.

Только злоба, ненависть и жажда крови. Воспринимал окружающее он исключительно инстинктами, и единственными неверными стопорами выступали кровные родичи. Не то, что бы они могли его как-то особо остановить, просто во время своего буйства он обходил их стороной.

То ли кто-то в этот раз переборщил с ментальными закладками, то ли было что-то ещё.

Самым странным (и пугающим) в этой ситуации было то, что Шукаку при этом глубоко спал, используемый сосудом исключительно, как безразмерная батарейка. И хотя Наруто не отрицал вероятность своей ошибки — что там, эти пара мгновений, пока действовала техника? Но больно уж непонятно.

Аж руки чесались, смотаться к лагерю пустынников и проверить ещё раз.

А заодно узнать, как это подобие берсерка контролируют. Отсидел же он первый этап под взором экзаменаторов. И даже что-то написал. Значит, мозги есть. Вообще, чем больше он наблюдал за происходящим на экзамене и за персоналиями этого мира, тем больше хотелось сложить печать и рявкнуть: “Кай!”

Ибо если всё так плохо, как видит это он — удивительно, что тут ещё кровавой бани нет.

В спальнике зашевелился, просыпаясь, Торио.

— О, Сенджу. Ты никак живой?

Хотя, что ему сделается от медицинского гендзюцу?

Алые глаза нехотя открылись, и их владелец обозрел окружение сонным взглядом.

— Узумаки, — выдохнул он. — Что случилось?

— Тебя надо спросить, — хмыкнул сидящий рядом Саске, чуть отклоняясь в сторону и позволяя Карин подойти к пострадавшему с аптечкой. — Мы успели только к шапочному разбору.

Альбинос перевёл на него взор и удивлённо рассматривал пару мгновений, пока начинающий ирьенин спаивала ему восстановитель, удостоившись благодарного кивка.

— Саске… Ты ведь Учиха?

Задать вопрос гениальнее, наверное, было сложно.

* * *

Если бы его кто-нибудь спросил, Торио сказал бы, что чувствует себя тренировочной макиварой Ли: его побили, попинали, разнесли в щепки, а потом пришла мама и, за каким-то интересом, решила собрать всё это в приличное дерево. Но поскольку генома Мокутона ей не досталось, то работала она, исключительно как медик.

Нечего сказать — хороший медик. Но дерево всё-таки не человек.

Болело абсолютно всё. И что-то подсказывало, что болеть должно ещё сильнее.

Интуиции своей он верил больше, чем своим знаниям, а потому проснувшееся любопытство, родившееся явно впереди него, уже во всю подкидывало теории, что могло бы произойти и почему. Воспоминания о случившемся туманились, как после сильного наркоза или убойной дозы снотворного.

Проигранный бой, дикий взгляд монстра в обличии генина Песка и слетевшая с катушек Менма, сжавшийся вокруг тела песок…

Девушка-Учиха с гунбаем на спине, словно сошедшая со свитка по истории. Красивая девушка.

Торио обычно не обращал внимания на окружающих в контексте сексуального взаимодействия — с его родословной и матерью проще вообще ни к кому не проявлять интереса. Он же надежда на возрождение клана: свитки со списками родовитых девушек для вынашивания будущих Сенджу лежат в кабинете Цунаде на полочке и любовно ею проверяются и перепроверяются. Ещё года два и Торио начнут с ними знакомить.

Обсуждению не подлежит, оспариванию тем более. Он давно смирился, а тут…

Он её и разглядеть толком не успел, лишь лицо промелькнуло на краткий миг, да алый взор необычного шарингана с узором…

И. Она. Его. Поцеловала.

В лоб. Но всё равно.

Прикосновение мягких, тёплых губ до сих пор ощущалось на коже. А ещё яркое, острое чувство смутного узнавания.

Он. Её. Где-то. Видел!

Но где? И когда? Мысли ополоумевшими белками бегали в голове, причиняя почти физическую боль. И только этим можно было объяснить его глупый вопрос постороннему человеку.

* * *

— Хн, — Саске сложил руки на груди и насмешливо посмотрел на измученного Сенджу. Больше всего он напоминал Учихе жертву глубокого похмелья. — Учиха.

Отрицать было бессмысленно. Они с самого начала не собирались врать, если их раскроют. Тут был вопрос правильной подачи информации. Ещё в том мире Тоби доказал: любую правду можно вывернуть так, что и очевидцы событий не разберутся.

— По факту. Но юридически из клана меня изгнали. Я имею право на фамилию.

Примечания:

Автору на печеньки:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Изгнали. Полностью и бесповоротно. Саске знал об этом, ещё когда уходил с Орочимару. Более того, совет старейшин прежде, чем вручить его санину поставил на тело младшего наследника печать, лишающую возможности иметь детей и как-то распространять свое потомство. Белый Змей, конечно, посмеялся, всё убрал и почистил, но это не отменяло факта — в глазах других Учиха, Саске был мертвой ветвью, которая никогда не даст плодов. Такой дефект, как у него, не имел права на развитие и произрастание.

С определенной точки зрения, в действиях клана есть логика. Орочимару был и остаётся гениальным шиноби и учёным — в первую очередь, учёным, что он там сделает с отданным на обучение ребенком из столь родовитого клана неизвестно, но от исследования точно не откажется. Даже если шарингана нет, и не предвидится.

Забавно, в некотором роде. Саске их даже понимал. Не ненавидел, но смеялся над их наивностью. Чтобы Змеиный санин и не смог разобраться в какой-то дохленькой фуин, созданной явно на коленке недоучкой?

Ха! Три раза.

Тут даже физическая стерилизация вряд ли бы помогла. Не то, чтобы он хотел это проверять.

Но иногда Учиха искренне завидовал Наруто: у его соклановцев наблюдалось больше здравого смысла, несмотря на общую прибабахнутость.

Бессмысленно было гадать, когда из грозных и великих Учиха — Огненных демонов и Красноглазых чудовищ — клан превратился в застывших в своём развитии надменных гордецов, оставалось только принять как должное. Что-что, простите? Попытаться расшевелить? Доказать, что не правы? Нет уж. Это не к нему. Это к Узумаки, это он обещал своему отражению доказать, что он может стать шиноби, а Саске никому ничего не обещал. Он ещё в прошлом мире понял, что справедливость на самом деле никому и никогда не нужна. Большинство людей ценит комфорт и собственное благополучие.

Он тоже.

У него есть близкие. Точка. А набор умников, пусть даже и с шаринганами — родственники. Не более. Конечно, он не пройдёт мимо, если их вдруг решат прибить (будем искренне надеяться, что в этой реальности такого не случится), но вот бежать с воплями наперерез и размахивать руками — посмотрите, чего я добился, а вы от меня избавились, теперь страдайте и униженно признайте свои ошибки! — он не будет.

И что-то Саске подсказывало, что Наруто в этом плане от него не отстанет. В конце концов, «доказывать» можно по-разному.

Всё-таки в политике Мадары Учихи — собрать вещички и жить подальше от безмозглых идиотов, определённо что-то есть. Поэтому он перекидывает Торио сухой паёк и усмехается:

— Подбери челюсть, Сенджу. Я здесь только как сокомандник этих двоих, — он кивнул в сторону двух красных макушек, склонившихся над дочерью Хокаге.

Сын двух санинов хлопнул глазами, вернул на мордочку отстранённо-собранное выражение лица, кивнул и вскрыл паёк, принимая объяснение. Что-то такое он слышал от матери много лет назад. Кажется, в тот период в деревне вообще творилась полная неразбериха, его даже из дома не выпускали.

Паёк Узушио отличался от того же продукта Конохи только формой — он был круглым, а не квадратным, и, судя по запаху, делался из того же набора продуктов: риса, водорослей и белковой смеси, что и в Листе. Только дома в пайки не добавляют рыбное пюре. Торио осторожно надкусил и медленно прожевал. Вкус так себе, но всё-таки лучше, чем боевые стимуляторы и желудок щадит. Шиноби, конечно, ребята крепкие, и переварить при необходимости могут хоть ножку от табуретки, хоть кровельные гвозди, но измываться над организмом лишний раз смысла нет, равно как и желания.

Немного подумав, Торио всё-таки не удерживается.

— Если ты Учиха, почему у тебя волосы гладкие? Я точно помню, что ни у кого в вашем клане таких нет, даже у девушек чуть-чуть, но топорщатся.

— Пф! — бывший нукенин фыркнул и проигнорировал смешки из угла Узумаки. — Экспериментальный состав от опекуна.

Не объяснять же этой личинке Тобирамы, что не хотел привлекать внимание хоть в первое время…

* * *

Менма бродила во тьме. Вдоль по стенам на много километров лабиринта тянулись мокрые, протекающие трубы водопровода, а под ногами хлюпало холодное и вязкое — не вода. Кровь. Тяжкий, удушливый железистый запах не давал в этом усомниться. В этом месте она часто бывала после особенно тяжёлых тренировок.

И, как бы удивились дорогие мамочка и папочка, ей здесь нравилось. Можно было вечно бродить по лабиринту собственного сознания, царапая стены кунаем или отросшими когтями, наблюдая, как крошится с приятным звуком отсыревший бетон. Ковырять дырки в обманчиво крепких блоках, вдыхая влажную пыль.

Он крошился в её руках, как большой кусок школьного мела, и его было так же вкусно грызть, как и стащенные втихаря кусочки…

Стоило бы, конечно, подумать о том, что это её подсознание, и даже самые маленькие действия обязательно отразятся на рассудке и здравости мыслей, но Менму давно не интересовали такие мелочи.

Она с упоением проковыривала дыры, зная, что, сколько бы ни старалась — не сможет прорыть их насквозь. Можно было рисовать рожицы на воображаемом бетоне, вырезая целые скульптуры, лица знакомых или семьи. Например, Кушину с выскобленным животом — Ками, вот бы у них больше не было прибавления в семействе! Или папашу с иссечённым телом — на нём было удобно отрабатывать смертельные удары — веселее, чем на безликих манекенах. Об изображениях младшего брата можно даже не говорить. От них редко что оставалось.

Было бы неплохо, если и с оригиналом что-нибудь этакое приключилось. Но чего нет, того нет.

Сама себя дочь Четвёртого Хокаге считала неплохим скульптором, да и художником тоже ничего — до заморыша из Корня с дзюцу рисованных зверей, конечно, далеко, но кого тут спрашивают. Её творчества мог увидеть разве что кто-то из Яманака, но как раз этих ребят девочка с удовольствием послала бы дальней дорогой. Спецы по разуму и прочей ментальной дребедени в чертогах собственного разума ей были не нужны.

Сотворят ещё чего или ещё лучше — расскажут кому. Нет уж!

К счастью, никто пока не додумался до такой глупости, как проверять её состояние с помощью мозголомов.

Впрочем, она усмехнулась про себя, на крайний случай, у неё есть средство — заманить несчастного идиота к клетке с демоном, и в реальный мир выйдет лишь овощ. Безвольный, слабый, способный лишь слюни пускать, да в уголочке не отсвечивать.

Если честно, Менма не знала, как выглядит её биджу — за решёткой в главном зале клубилась непроглядная, вязкая темнота, напоминающая чернила в баночке. Изредка в ней вспыхивали красные угли, с глазами, даже самыми демоническими, имеющие мало общего. Намикадзе была не дура, и соваться туда не спешила, но откуда-то точно знала — вошедший туда разум потеряет навсегда и с гарантией. И не только разум.

Чернильная тьма обещала сожрать душу нерадивого посетителя с той алчной, голодной жадностью, с которой кислота разъедает плоть, а ржавчина поглощает металл. Одной маленькой капельки хватит, чтобы душа сгорела, словно на медленном вертеле. Мука намного страшнее любой пытки, придуманной иллюзионистами.

Она не умела повелевать этой тьмой полностью, но к своим тринадцати годам научилась отщипывать от неё малюсенькие капельки, не больше речной жемчужины и обволакивать своей чакрой, чтобы, не дай Ками, случайно не коснуться. При желании, она могла бы выпустить эту чёрную капельку в реальный мир и с любопытством понаблюдать, что будет. До сегодняшнего дня она никогда не решалась.

И вот, стоило встать вопросу жизни и смерти, как это случилось само собой…

Ей было дико интересно, что же случится с сосудом Однохвостого тануки из-за её мимолётной шалости? Посмотреть бы своими глазами! Если бы не внезапное вмешательство непонятной Учихи, у неё были бы все шансы.

Менма нахмурилась и села прямо в кровь, прислоняясь спиной к изгрызенной стене коридора — не заботясь о том, что таким образом оказалась по живот в алой жиже. На память девочка никогда не жаловалась и потому смело могла сказать, что до этого тётку с гунбаем в деревне не встречала. Конечно, в таком большом поселении, как Коноха, всех шиноби знать нельзя, особенно, если неизвестная Учиха вдруг окажется из засекреченных структур, но отчего-то в груди царила твёрдая уверенность, что такую силу не стали бы прятать в Корне или АНБУ. Да и… столь лохматую шевелюру не запомнить было бы сложно.

К сожалению, из памяти выпала большая часть времени с момента появления шиноби. Возможно, причиной стало глубокое погружение в силу своего демона — раньше Намикадзе подобного не практиковала, тут уж по-другому не получалось — зверёк песочников больно разошёлся. А возможно, виной были не типичные для Учиха глаза — шаринган со странным рисуночком вызывал безотчётный, подсознательный ужас. Подспудно Менма знала: именно из-за этих глаз она блуждает по лабиринту разума так долго и не может проснуться.

Совершенно непонятно, сколько это всё продлится и что ожидает её по пробуждении, но делать что-то определённо надо.

Осталось только придумать что и как.

* * *

— Тэме. Тебя что-то беспокоит? — Саске внимательно всмотрелся в друга, что вот уже час не отрывал взгляда от входа в их импровизированное убежище.

Поскольку дочка Хокаге так и не соизволила прийти в себя, а время стремительно утекало сквозь пальцы, было решено прихватить бессознательную тушку девчонки и её сокомандников и выдвигаться в сторону башни. Оставлять джинчурики без пригляда было чревато, а Сенджу и Харуно вряд ли смогли бы обеспечить свою безопасность в такой компании.

До выхода оставалось всего ничего.

— Плохие предчувствия, — Наруто поморщился. — Словно перед очередным эпическим пиздецом.

Примечания:

Автору на печеньки

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456241179%2Fwall-93244915_821

Темари шестнадцать. Она старшая дочь Казекаге и, вопреки всему, его наследница, хотя многие старейшины Суны шепчут за её спиной, что лучше бы Расе выбрать среднего ребёнка. В конце концов, девушка уйдёт в семью мужа, а это неприемлемо.

Она, вообще, часто слышит это слово. И знает наизусть. Не-при-ем-ле-мо.

Неприемлемо, что она девушка. Ей лучше было бы родиться мальчиком. К счастью, её в этом не обвиняют. Лишь вздыхают с сожалением.

Неприемлемо, что пошла в боевики, ей лучше бы стать отравительницей, как Чиё, аналитиком, допросчиком. Кем угодно, но не мастером тессена. Пустынники чтут традиции более, чем кто-либо другой. Издавна повелось — девушка клана, сражающаяся на передовой вне военного времени, свидетельствует о слабости.

Темари считает, что ей повезло, что никто не заикается о профессии медовой куноичи. Дочери Каге такого, конечно, никто не предложит, но всё равно неприятно знать, что будь она менее родовита и не менее талантлива, неприятной участи избежать было бы непросто...

Неприемлемо, что она так груба с окружающими и не улыбается "мило". Что спустили бы юноше, то почему-то не хотят спускать ей, а она-то всего лишь послала дальней дорогой навязчивых ухажёров.

Словом, в её жизни многое неприемлемо. Но, если честно, ей плевать.

Потому что она не только дочь Казекаге и его наследница, но и потому что она — старшая сестра. У неё два младших брата, и даже если они оба могут за себя постоять, это не повод делать вид, что всё нормально.

У них нет матери, нет дяди, который бы заботился и был добр к ним, несмотря ни на что. Есть только вечно занятый отец и немой укор в глазах старейшин. Не лучшая атмосфера, чтобы расти счастливыми, но она старается.

Темари тренируется до упаду, отрабатывая приёмы до стёртых в кровь ладоней, гоняет Канкуро из мастерской, напоминая про завтрак-обед-ужин-съешь-уже-хоть-что-нибудь, и упорно не шарахается от Гаары, когда песок начинает буйствовать, а жажда крови просачивается наружу совсем уж сильно.

Она знает — это опасно. Она видит — это страшно. Но ей отчаянно не хочется терять близких, даже если из всех них остались лишь не слишком эмоциональный отец, вспыльчивый средний брат и нестабильный джинчурики, в качестве младшего.

Она бы ненавидела старейшин и деревню, так неразборчиво, так легко сломавших их семью, но слишком верна селению и его традициям. Суна — скрытая деревня одной из Великих стран, но последняя война оставила их обескровленными и почти проигравшими, несмотря на звание союзника Листа... а, может, именно благодаря ему.

Поэтому Темари молчит и заботится о семье, как может. Пусть может и немного.

Она с самого начала знала, что экзамен на чунина в Конохе простым не будет. Не столько из-за сложности заданий, сколько из-за огромного числа шиноби, которых Гаара обязательно захочет убить, и вряд ли кто-то сможет ему помешать, если не вмешаются наставники. А они не вмешаются. Это очевидно и прямо следует из правил. Остаётся только смириться и надеяться, что трупов будет немного.

Она честно не знает, кто и чем думал, отправляя на один экзамен не одного носителя биджу. Неужели, никто не понимает, что произойдет, если они столкнутся? Или на это, простите, и есть расчёт? Грохнуть несколько сосудов, не прикладывая лишних усилий, и захапать всех демонов сразу?

Радует только одно — два демона в самом экзамене не участвуют. Мизукаге — прибудет лишь к финалу, а младший брат Райкаге, есть вероятность, потеряется где-то по дороге. Свободолюбивый характер нынешнего вместилища восьмихвостого известен всем странам.

Темари молится светлым Ками, умоляя, чтобы всё прошло нормально… в пределах прогнозируемых проблем.

И беспомощно сжимает кулаки: жажда крови Гаары находит цель. Намикадзе Менма. Джинчурики Девятихвостого. Это должно быть тайной, но для нее все очевидно. Девчонка выглядит вполне нормальной, но у Темари годы практики с младшим братом, который чем дальше, тем меньше адекватен. Интуиция тихонько воет, что от дочери Хокаге стоит держаться подальше.

Чудо, что эти двое не сцепились на письменном этапе...

Или не чудо, а лишь отсрочка.

Стоило им оказаться в лесу без присмотра инструкторов, Гаара взял след другого джинчурики, словно был поисковым нинкеном. Ни отвлечь, ни сбить с толку. Их встреча оказалась закономерна и, прогнозируемо, кошмарна.

— Что мы будем делать, если они убьют друг друга? — шёпотом спросил Канкуро, так же как и она, прячась в отдалении от боя и нервно следя за разворачивающейся бойней. Несмотря на возраст, по-другому назвать происходящее не получалось.

Темари не знала, что ответить на его вопрос. Помимо скандала между деревнями, неминуемо последующим в случае смерти наследников Каге, они рискуют оказаться в эпицентре мощного чакровозмущения — биджу наверняка вырвутся и здесь бы свои ноги унести, а не о политике думать.

К счастью, отвечать не пришлось.

Пусть в нарушение всех правил, но Коноха всё-таки озаботилась защитой своего оружия. Шиноби Учиха вызывала откровенные ужас, восхищение и зависть — раскидать двух неадекватных монстров парой движений — Темари хотела бы уметь так же. Она даже была столь великодушна, что позволила им уйти, унося раненого, бессознательного брата, не преследуя. Старшие дети Казекаге не питали иллюзий по этому поводу — их отпустили и даже не швырнули ничего вдогонку.

— Как думаешь, когда он проснётся? — обеспокоенно спрашивает брат, укрывая Гаару развёрнутым спальником по старой привычке.

— Не знаю.

Впрочем, было бы глупо рассчитывать, что всё пройдёт без последствий. Они ютятся под корнями огромного дерева, посменно сторожа спящего брата, и нервно поглядывают на небо, откуда не переставая льётся вода. Детям пустыни дико смотреть на дождь.

Гаара не просыпается.

Хочется забиться в темноту, закрыть уши ладонями и зажмурить глаза. И как молитву про себя:

Пусть всё будет хорошо!

Пусть проснётся!

Пожалуйста!

Не просыпается.

У Гаары есть особенность — когда он спит, чакра биджу перестаёт быть ядовитой. Иногда она кажется даже тёплой. Словно вместе с ним засыпает и его демон. Она оборачивает их троих тёплым одеялом, укрывая ощущением безопасности.

Именно поэтому Темари всё ещё верит — её брат не монстр. Чтобы с ним не делали Старейшины, каждый месяц укрепляя печать, он всё ещё часть их семьи.

Её маленький брат.

Дождь заканчивается. Гаара открывает глаза.

Гаара?

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Песок повсюду. Ветер перекатывает песчинки, собирая и раздувая белоснежные барханы, просеивая их сквозь свои невидимые пальцы тысячи раз и ещё миллион. Воздух закручивается маленькими смерчами, собирая вслед змейку песка и пыли, что мельче и смертоносней песчаных дюн. А над головой прекрасное синее небо — такое же необъятное и бесстрастное, как пустыня. Нет ни одного облачка, ни одной тени, солнце в зените.

Это его мир. Мир пустынной вечности, где знойный жар светила и свободные ветра, мягкий шорох песка под ногами. Пустыня говорит тысячей голосов-шёпотов, поёт погребальные колыбельные самумом и одаряет крыльями-ветрами, толкая под спину. Он бескрылый — тануки, но ему не нужны крылья, чтобы летать. Он песчинка или песчаная гора, песчаный шторм, колкий мириадами острых крупинок, секущих безжалостнее самой лучшей стали или нежный ветерок, обнимающий плечи. Жар полуденного солнца и холодная стужа ночи.

Он повелитель пустыни.

Песчаный дух.

Демон.

Хранитель.

Первый генерал Древесного Императора.

Босые ноги ступают по раскалённому песку, не обжигаясь. Он бродит тут, кажется, вечность, хотя знает, что прошло не так уж и много времени после последнего перезапечатывания — даже по меркам людей. Но что есть время, для того, кто несколько столетий утопал в безумии звериной силы? Шукаку не может сказать, когда к нему начал возвращаться разум: десять лет назад или пару недель — но знает, что это случилось совсем недавно по меркам Ёкаев.

А ещё он знает, что стоит как можно скорее найти выход из внутреннего мира его джинчурики. Желательно до того, как мальчик устроит кровавую баню.

В некоторых вопросах люди всегда удивляли его. В вопросах поиска силы и жертвы за неё особенно. Безусловно, всегда проще принести в жертву другого, чтобы получить неведомую мощь, но ведь пройдёт время, и заёмная сила исчезнет, а в худшем случае, обернётся против вора. Или всё дело в быстротечности жизни смертных? Песчаный дух не уверен.

Он знает, что печать, наложенная на его сосуд во младенчестве, практически полностью уничтожила возможность появления нормального разума. Гаара но Собаку живёт и движется по жизни подобно вечно голодному зверю, забитому дрессировщиком до едва держащегося повиновения. И, в общем-то, даже если снять печать, ничего человеческого там не появится — слишком искалечено сознание.

Что с этим делать, Шукаку не уверен.

Старшему Ёкаю не должно быть дела до бед людей, и своей клетки в особенности, но, пожалуй, ему немного жаль. В основном, двух других детей, старающихся относиться к безумному брату тепло. Такая самоотверженность…

Это называется семья.

Вообще, он не должен им помогать, но почему-то раз за разом отводит кровавую жажду Гаары от его брата и сестры, отпихивая в сторону, как злую бойцовскую собаку оттаскивают за крепкий ошейник. И отчасти это иронично и смешно — в Суне думают, что младший сын Казекаге буйствует, когда печать слабнет, и на волю прорывается Шукаку; интересно, что бы они сказали, если бы узнали, что беснуется мальчишка тогда, когда Демон не успевает натянуть поводок?

Хотя нет, никакого поводка — даже метафорического, у него нет. Он сам скован и связан по рукам и ногам, обретая хоть какое-то подобие свободы только во внутреннем мире. Вот и остаётся только, что затягивать сюда джинчурики. На него мальчишка не бросается — остатков мозгов хватает, чтобы оценить весовые категории.

Иногда Песчаный генерал задумывается над тем, что будет, если этого, с позволения сказать, ребёнка всё-таки убить во внутреннем мире вечных песков — хотя бы из жалости? Обретёт ли он свободу и сможет ли уйти? Мальчишка от овоща отличается разве что жаждой убивать.

Но что-то мешает генералу сделать это. Может быть, взгляд старшей сестры мальчишки, который он видел, подглядывая в щёлку печати, вновь и вновь заставляя сознание безумного сосуда плутать во внутреннем мире в разгар песчаной бури.

Если подумать, он знает об этой семье больше, чем о всех своих прошлых джинчурики. И чем они сами знают о себе.

Шукаку ругается про себя на древних языках и вспоминает, что зовётся данное чувство ответственностью.

Он укрывает одеялом уснувшего среди деталей разобранных марионеток мальчишку, что заменяет его телу старшего брата, когда контроль над телом снова в его руках. Он послушно ест приготовленный сестрой обед и переводит жажду крови проснувшегося Гаары на вон того бродягу, а не на его отца. Расу не то чтобы жалко, но если он погибнет, проблем появится больше, чем вот от такого, эпизодического родителя.

Гаара растет, и его сознание становится крепче — это всё тот же зверь без поводка, но теперь его в разы сложнее отодвигать внутрь, особенно, если он вцепится во что-то. Шукаку смеётся сам над собой, задавая очень забавный вопрос:

"Кто и чей тут тюремщик?"

И всё же он продолжает делать то, что делает.

До тех пор, пока на какой-то не слишком сложной миссии — или это экзамен на какое-то человеческое звание? — Гаара не срывается, несмотря на все приложенные усилия. Шукаку морщится, отчасти его понимая, за пределами печати полыхает какая-то невероятно мерзкая чакра, воняющая забродившей кровью. Чем бы это ни было, убить это хочется им обоим. Песчаный Ёкай лишь смутно надеется, что невольным свидетелям достанет ума смотаться подальше.

"Или нет," — тоскливо понимает он, когда перед его собственными глазами вспыхивает водоворот шарингана, и он чувствует на себе все прелести знакомства затылка с деревянной битой. — "Вот теперь, я прекрасно понимаю Кураму, с его горячей, страстной нелюбовью к Учиха. И чего ради влезла?"

А потом сознание заволакивает тьма, и остаётся лишь надеяться, что проснётся он раньше Гаары...

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Скажем все спасибо бетам и в особенности Julia-Lia, пинавшей меня писать продолжение именно к этой работе.

Сделай вдох и успокойся. Всё равно уже пиздец.

Разъярённый рык-крик-вой разносится по лесу звуковой волной, сотрясая воздух, вспугивая птиц, и следующая за ним жажда крови разгоняет хищников и имеющих сколько-нибудь мозгов генинов. Вой застаёт их смешанный отряд на середине пути и ощущается достаточно далеко, чтобы можно было не беспокоиться о встрече.

В конце концов, по всем здравым размышлениям, идти туда, где, кажется, прорывается биджу, нет никакого смысла.

Ками-сама, это самая глупая идея, не обладая давней силой, заставившей пошатнуться Богиню-Кролика, и имея за спиной баласт и спящую тикающую бомбу за плечами…

Как самый подготовленный, Менму, разумеется, на закорках тащил Наруто. Доверять такое опасное дело друзьям он бы и не подумал — кто его знает, что там выкинет сестрица, когда очнётся? А отдать её собственным напарникам… Сакура чисто физически далеко девчонку не унесёт — не проходившая экстремального обучения Сенджу, она была слаба, не слишком чувствительна к интуиции и, вообще, едва тянула на генина, по мнению двух Узумаки и Учиха. С Сенджу же связываться было как-то боязно — а ну как, явится Мадара?

Серьёзно, если та огненная дамочка в древних доспехах действительно та-самая-Учиха, связываться пока не стоит. Кто бы ещё разобрал, чего вдруг она по-прежнему молода и черногрива, в свои законные сто с хвостиком…

И всё-таки…

Идти не стоило, но интуиция настойчиво тянула в сторону эпицентра безумия.

— Узумаки… — тяжело вздохнув, Саске перехватывает его задумчивый взгляд. Товарищ слишком хорошо знает его. И потому вдвойне приятно, что Учиха не спорит и не пытается отговорить. — Ты уверен, что это стоит того?

— Если он прорвётся, в деревне всё равно не заметят, пока Шукаку не выйдет в полном облачении из леса — деревья Хаширамы поглощают всплески чакры, как голодные фуин Водоворота. Ты ведь помнишь, для чего Безумное Дерево вырастило этот палисадник?

— Мечта ушибленного садовода скроет бой уровня Хаширама-Мадара.

— Ага. Заметь, когда Однохвостый окончательно вылезет, запихивать его в носителя будет уже бесполезно — его там просто не останется: тело растворится в едкой чакре.

— И ты решил поиграть в героя? — скептически фыркает Учиха.

— Почему бы и нет? — Наруто опускает Менму на землю, прислоняя её спиной к ближайшему дереву. Порывшись в подсумке, он достаёт пару подавляющих печатей и отдаёт по одной Карин и Торио. — На всякий случай. Начнёт бузить прилепите на лоб Намикадзе — на пару часов хватит.

— Эй, а мне?

— Я так понимаю, я остаюсь тут, да?

Возмущение девчонок звучит в унисон, но имеет диаметрально разные причины и последствия.

— Конечно, ты остаёшься здесь. Этим несчастным нужен приличный сенсор. Кто-то же должен присматривать за детишками, — насмешливо улыбается Узумаки, не обращая внимания на Сакуру и тихо фыркнувшего Сенджу.

Впрочем, последний, что показательно, не возмущается. Торио пристально смотрит на Узумаки и после непродолжительного сражения взглядов, согласно опускает веки. Что ни говори, удобно, когда рядом понимающий, умный человек, осознающий свои слабости и шансы. Правда, что-то подсказывает, что мальчишка при этом ещё и считает его самоубийцей, но тут уж спорить не приходится.

Глупо, конечно. Неоправданно. Но, в конце концов, он Узумаки Наруто — сын Девятихвостого лиса. Кто, если не он?

Правда, подумать, что бы по этому поводу сказал сам Курама, лучше потом. Наверняка ведь всыпет потом по первое число.

— Идёшь? — Наруто поворачивается к другу.

— Кто-то же должен за тобой присматривать, — фыркает Учиха.

— А ещё неплохо бы узнать свой предел и проверить глаза? — ухмыльнувшись, хмыкает Узумаки.

— Не без этого.

Харуно смотрит на них, как на сумасшедших. И, конечно, по-своему права. Глупее было только нападать на Орочимару в ту далёкую, прошлую жизнь… но видимо, это карма — ни один поход на сорок четвёртый полигон не обходится без приключений.

Переглянувшись, две тени срываются с места.

Наплевав на маскировку, оба бегут на той скорости, какая редко доступна простым генинам, но это уже неважно. Это почти хорошо — Наруто знает, что первая же его атака, окончательно выжжет алую краску из волос и прорежет полосы на щеках. Он чует, как чуют звери — первый Огненный шар Саске и его при всём желании не смогут принять не за Учиху.

Рановато и бессмысленно, но ладно.

Если обойдётся, они дотянут до башни под Хенге, а там уже можно будет развести Нагато на помощь.

— У тебя есть план? — уточняет друг.

— Действовать по ситуации.

— Ясно. Плана у тебя нет.

— Можно подумать, у нас хоть что-то, когда-то шло по плану, нет?

— Твоя правда. Уел.

Пять минут и почти два километра — скорость, посильная для шиноби, но приблизившись к беснующемуся эпицентру, никто из них не стремится обнаруживать себя — замерев за деревьями, они таятся, как и положено теням. Шиноби — терпение и оба прожили достаточно, чтобы заучить урок наизусть. Шиноби скрытны, шиноби не лезут на рожон…

…и что-то там ещё, на сто два пункта «правил шиноби».

Почти бесполезных в жизни, пусть несомненно правильных.

Теория слишком часто отличается от жизни.

На раскинувшейся полянке среди гигантских деревьев беснуется полуобратившийся Гаара, в жажде крови пытаясь добраться до родичей, запрятавшихся между корней. Дерево держит удары полубиджу, и только это спасает старших детей Казекаге. Пусть скажут спасибо Хашираме и помолятся в храме за упокой его души — главное, чтобы улыбчивый миротворец больше никогда не выбрался из Чистого мира — мозги выносит слишком хорошо, даже на вкус Узумаки.

«Что будем делать?» — спрашивает знаками Саске.

«Отвлеки его. Я опечатаю, а потом заглянем в голову несостоявшегося, будущего Казекаге. Есть идеи. Потянешь общее гендзюцу?»

«Ты сомневаешься во мне?»

«Уточняю».

Кто-то как-то сказал, что шиноби могут вести философские диспуты, обходясь только жестами.

Скажем так, этот кто-то был не так уж далёк от истины.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Спасибо всем, кто поддержал и постучал по голове товарищу с Ваттпада))))

Огромное, просто огроменное спасибо))))

Выкладываю часть раньше запланированных сроков и как выдастся свободная минутка, засяду за новую часть пораньше)))

Вы все замечательные!!!

Пробудить шаринган и заставить его эволюционировать со взрослым, стабильным сознанием сложно, а нынешние его соклановцы скажут, что вовсе невозможно. Но это слово обретает совсем иное значение, когда являешься учеником Орочимару, а лучший друг — не совсем человек и просто… Узумаки.

Живя на острове Водоворотов, заглядывая в обитель духов, узнаёшь так много о себе и мире вокруг, что не всегда удаётся осознать. Саске, порой, сам не верил, что заполучил все три томое не в бою.

Даже если одно из — при виде тренировочного сражения Курамы и Узукаге…

Как сражаться с джинчуурики?

Он может прочесть двухчасовую лекцию на эту тему, помимо привычных: «бей и беги» и «беги и прячься, молясь чтоб не заметил». Впрочем, для начала сгодится и первый вариант.

Самый лучший способ привлечь внимание невменяемого сосуда — разозлить, переводя на себя всю его ярость. И это просто.

Саске разгоняется и прыгает, бесшумно отталкиваясь от огромной ветки. Разворот в воздухе придал удару ускорение и недостающую силу, и, врезаясь ногами в голову Гааре, он мысленно порадовался, что укрепление тела чакрой — есть базовое умение любого шиноби: будь носитель однохвостого простым гражданским, остался бы, скорее всего, без головы.

И всё-таки, несмотря на приложенные усилия, одержимый отшатнулся от забившихся в корнях родственников лишь на полтора шага. От полетевших следом кунаев с взрывтегами он закрылся песчаным узорчатым хвостом.

Время ускоряется.

Завершённый шаринган расцвечивает глаза алым.

Первый удар сердца…

— Узумаки, убери их!

Вбитая в рефлексы последовательность печатей — крик тысячи птиц и отсветы молний…

— Девушка, вам младший родственник нужен живым и разумным или и овощем сойдёт?

Второй…

Ехидный вопрос Наруто отмечается где-то на периферии, Саске видит его клонов по периметру, закладывающих заготовки под барьер…

— Не надо! Он…

Третий…

Чидори взрезает песчаную броню, но одержимый успевает отбросить противника в дерево. Извернуться в воздухе, опереться о ствол, заставляя кору трещать и разлетаться щепками.

Наруто даёт условный знак. Новая последовательность ручных печатей.

— Катон: Большой огненный шар!

Безумное животное, недавно бывшее человеком, отскакивает назад в заготовленную ловушку.

— Фуин!

Линии подавляющей печати вспыхивают на полянке, пеленая джинчуурики цепями чакры и лишая его сознания…

Всё кончено.

Время возвращается в привычное русло.

Весь бой — не больше двух минут.

Неплохо. Саске довольно ухмыляется, ступая на землю, и переводит взгляд всё ещё активированного шарингана на Узумаки, уже что-то втолковывающего шокированной до крайности Темари.

— Ты ведь можешь ему помочь?!

Она смотрит на него с таким отчаянием, что Наруто, право слово, почти стыдно. Что он может ей сказать? Что не знает? Не уверен, есть ли там вообще чему помогать? Что вообще не должен, не его дело и, простите девушка-из-чужой-мне-деревни, мне просто было любопытно, а так это не моя печаль? Радуйся, что у тебя второй брат в отключке, но хотя бы точно жив и не превратится в монстра?

Цинично, но верно и никто не будет вправе его осуждать.

И всё же не выходит. То ли память о прошлом мире путает, то ли интуиция.

Он поджимает губы, отворачивается и роняет нарочито безразличное:

— Посмотрим.

Сенсорика взрывается чужой необоснованной надеждой, что едва не сносит с ног и заставляет мысленно вздыхать. И кто за язык дёрнул? Саске в стороне фыркает, пробуждая неуёмное желание показать ему кулак, а лучше высунутый язык. Тэме!

А Темари и сама не знает, почему так хочется доверять этим незнакомым мальчишкам из чужой деревни. Этому странному Узумаки, из-под банданы которого проглядывают отнюдь не алые пряди — совсем чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы сказать, что он, кажется, блондин. И его не менее странному товарищу с шаринганом, хотя все знают, что данное додзюцу принадлежит только Конохе. Не знает, но верит. И ей этого хватает.

Десяток клонов рассредоточиваются на деревьях и подступах к поляне, когда Узумаки-не-Узумаки складывает печать концентрации.

— Я приведу его в себя, — тихо говорит Наруто, обращаясь к Учихе. — Как только он откроет глаза, не медли, накладывай гендзюцу и отправляй нас в его внутренний мир.

— Понял.

— Не пытайся мешать или прерывать нас, — добавляет он, на миг бросая внимательный взгляд на старшую сестру несчастного джинчуурики. — Нас-то сразу тогда выкинет, а вот у братца твоего, скорее всего, окончательно снесёт крышу. Тогда его гуманнее добить будет, чем пытаться вернуть к норме.

— Что вы собираетесь делать? — уточняет старшая дочь Казекаге.

— Если повезёт, отыщем его разум в подсознании. Если нет, то хоть разберёмся с биджу.

Он не говорит: "Если там есть кого искать", но как-то само собой это повисает в воздухе. Темари нервно сжимает кунай. Надеяться ей больше не на кого.

— Если он умрёт, я убью вас, — решает, наконец, она.

— Можешь попробовать, — фыркает Учиха, разрешая. — Первой ты точно не будешь.

От этих простых слов лишь страшнее и хуже. Потому что тот, кто сомневается в своих силах, так не скажет.

— Ну, что ж, — вздыхает Узумаки, складывая печать концентрации и дотрагиваясь до фуин, оставляющую Гаару без сознания. — Вперёд.

Алый шаринган закручивает свой смертоносный танец.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

...В тенях скрывается правда, а в правде таится ложь... Истина укрыта за домыслами, любопытством и общеизвестными фактами. Они, как пушистые перья, облекают её в платье, ложась на плечи тёмным плащом с глубоким капюшоном. Чтобы познать Истину, её, как и девушку на брачном ложе, надлежит обнажить, лишив всех одеяний...

Всё-таки, несмотря на свой сложный характер, Тобирама всегда был и оставался романтиком, куда большим, чем его брат. Мечтателем и перфекционистом. Ужасное сочетание на самом деле, хуже только мечтатель-идеалист, коим был Хаширама. Пожалуй, спустя годы и десятилетия, она может это признать.

Конечно, в таком случае возникает вопрос, кто тогда она, но Мадара пока не готова дать себе этот ответ, и потому малодушно отодвигает его в сторону. Может быть, позже. Когда-нибудь...

...он бы посмеялся над ней, если бы узнал об этих мыслях...

— Ты совсем не беспокоишься о них? — бесклановая розоволосая куноичи недоверчиво и осуждающе смотрит на аловолосую Узумаки.

Мадара незаметно наблюдает за компанией генинов, сидя на одной из широких верхних ветвей дерева-гиганта, и у неё руки чешутся отвесить этим деткам хорошего тумака. В её время дети были куда как более осторожны. И собраннее. И разумнее. Воистину долгое спокойствие и современное образование погубят шиноби быстрее и выгоднее всех войн и врагов!

Дитя Водоворота невозмутимо поправляет очки и смотрит на Харуно снисходительно.

— Я знаю их, а потому верю и доверяю, — веско сказала она. Проверила подсумок и добавила, твердо ставя точку. — К тому же, если они вдруг пострадают или умрут, я сама их убью. И они об этом знают.

Учиха неслышно усмехнулась. Отлично сказала. Помнится, когда-то Мадара и сама ставила подобный ультиматум мужу. И это всегда действовало, пока она оставалась рядом.

А вот стоило ей исчезнуть, как он сразу убился о Золотого и Серебряного братьев. Ну, или почти сразу.

Мда...

Что уж там.

«Если ваш муж гений и экспериментатор, держитесь подальше от его лаборатории».

Она сделает это своим девизом и повесит над кроватью. И каждую ночь будет объяснять Тобираме, как нехорошо оставлять на видном месте артефакты, способные закинуть твою жену в мир призраков. Долго, со вкусом и самоотдачей. Так, чтобы к утру на футоне оставалась неспособная пошевелиться тряпочка.

Мадара бросила оценивающий взгляд на новое воплощение своего занудного Сенджу и педантично добавила — не иначе как от него и заразилась, — когда он чуток подрастёт.

И всё вспомнит.

Тогда точно не отделается.

По губам пробегает хищная усмешка, и она не может удержаться от маленькой шалости, шаринган активируется легко и привычно.

* * *

По спине пробегает необъяснимая волна мурашек, порождая желание передёрнуть плечами, оглядеться и... спрятаться. Желательно в каком-нибудь подвале, глубоко под землёй, забаррикадироваться, опечатать всё фуин, и, как в детстве, накрыться с головой толстым одеялом. Что-то в глубине души шепчет, что это не поможет.

И в то же время, душой овладевают незнакомое, азартное предвкушение и весёлая, задорная злость, словно кто-то бросил ему вызов.

Затылок опаляет горячим дыханием, но резко обернувшись, он никого не видит позади себя.

— Что такое, Торио? — обеспокоенно вскидывается Сакура, привыкшая, что друг-сенсор всегда чувствует опасность раньше и быстрее остальных.

Сенджу хмурится, пытаясь почувствовать лучше, но никого не находит, кроме пары белок с подозрительно хорошо развитой чакросистемой: интересно, чем Шодай Хокаге кормил предков этих созданий, раз через несколько поколений они выродились вот в это?..

— Нет... Ничего. Показалось, — качает он головой. — Ты что-нибудь чувствуешь? — Торио бросает быстрый взгляд на Узумаки.

Та морщится, практически так же, как и он.

— Мы в лесу твоего предка садовода-отморозка, Сенджу, — кривится Карин. — Тут невозможно «не чувствовать». Не говоря уже о том, что рядом с нами ходячая лампочка чакры, забивающая мне половину восприятия, — она непочтительно кивает на всё ещё спящую дочь Хокаге и всё-таки передёргивает плечами, добавляя, явно неохотно. — Кто-то сильный, определенно, рядом с нами, но я не чувствую желания навредить. Скорее... это как проверка или... словно за забавным котёнком смотрят. Не могу засечь направление. Это точно не генин.

Он кивает и тоже достаёт кунай из подсумка. Сенджу достаточно умён, чтобы услышать в словах Узумаки невысказанное.

«Этот кто-то намного сильнее и опытнее. Если он нападёт, у нас нет ни шанса. Мы можем только ждать, ведь убежать не выйдет».

Торио вновь замирает в чутком напряжении. Он чувствует себя мелким зверьком, притаившимся в траве, пока рядом ходит большой дикий хищник.

И когда спустя некоторое время затылка вновь касается горячее дыхание, он не дёргается, но напрягается, чувствуя, как звенит каждая мышца. Над ухом раздаётся призрачный смешок — и, учитывая, что девчонки никак не выдали, что заметили что-то, слышал смех только он.

На плечи ложатся невидимые руки, а к спине прижимается горячее чужое тело, ощутимо давя весом.

Умный, малыш, — слышит он чей-то шёпот. — Поиграем? — спрашивает чужой, незнакомый голос. — Сможешь просидеть спокойно и не выдать себя — открою тайну.

Он едва-едва опускает подбородок, слишком незначительно, чтобы это заметили девочки, но невидимому наблюдателю этого кажется достаточно.

Славно.

Чужие пальцы зарываются в светлые пряди, мягко перебирая их, словно, и правда, играют с котёнком. От этого хочется раздраженно шипеть. От напряжения сводит плечи, но чужие руки проходятся по ним, нажимая на точки, словно умелый ирьенин. Или воин.

Очередной смешок раздаётся над ухом, и фантомные прикосновения плавно перетекают на бока, задорно пересчитывая рёбра. К спине по-прежнему прижимается горячее тело с весьма ощутимыми формами. Сенджу с запоздалым смущением осознаёт, что его беззастенчиво лапают.

А девчонкам, кажется, отводят глаза...

Щёки заливает румянец. Его перехватывают поперек живота и... останавливаются. На макушку опускается чужой подбородок — невидимый, но ощутимый. Сам себе Торио напоминает плюшевую игрушку, до которой наконец добрался кто-то очень соскучившийся. Странная ассоциация, но другой у него нет.

— Кто ты? — спрашивает он едва слышно на выдохе, чуть шевеля губами.

Там, за спиной у него горячий, незнакомый призрак, который и пугает, и интригует одновременно. И, кажется, он крепко влип, но узнать ответ на свой вопрос почти жизненно важно.

Чужие руки и ощущение навалившегося тела исчезают также внезапно, как и появились. Лишь ощущение мазнувших по уху губ и тихий шёпот остаются с ним чуть дольше.

Учиха Мадара.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Автору дали взятку, так что глава вышла раньше :)

— Ну... Это было ожидаемо.

Саске сидит на барханной дюне, скрестив ноги, и задумчиво пересыпает белый, почти слепящий глаза, мелкий сухой песок. Вид у него созерцательный. И Наруто не может сказать, что не понимает его. Всюду, куда ни кинь взгляд, огромная пустыня, бескрайнее небо над головой и никаких ориентиров.

Сенсорику, учитывая, где они находятся, активировать бесполезно. Следов на песке не видно, а в воздухе кроме тихого, почти незаметного шороха пересыпающихся песчинок нет ни единого звука. Разве что шепот ветра... Где и как искать Гаару или хотя бы Шукаку, непонятно.

Просто отлично.

Хотя, вероятно, об этом они должны были подумать до того, как нырнули в чужое подсознание. Их не извиняет даже тот факт, что они рассчитывали на стандартный лабиринт разума, который впаивают всем джинчуурики по умолчанию вместе с печатью, чтобы демону чакры было сложнее влиять на сосуд.

Учитывая обстоятельства, логично было предположить, что у носителя однохвостого данная защита отсутствует, разрушена или просто преобразована во что-либо другое, в силу огромного повреждения разума. И что, как не пустыня, будет отображать сущность демона пустыни?

— Знаешь, вообще-то, изначально он был ответственен за плодородные почвы и богатый урожай, — тянет Узумаки, до рези в глазах всматриваясь в горизонт.

— Хм?

— Точно тебе говорю. Отец иногда с тоской вспоминает какие-то мудрёные фрукты, которые мог выращивать только Шукаку.

— И как нам это сейчас поможет?

— Да, в общем-то, никак, — он пожимает плечами и фыркает. — Это я так. К вопросу об ожиданиях.

— Хм, — Учиха философски смотрит на рассыпающиеся под пальцами песчинки. — Ты ведь помнишь, что у нас сильно ограничено время? Есть идеи, как искать этих двоих или хотя бы одного из них?

Вопрос напарника был логичен и своевременен. Субъективно, они бродили тут не один час, но так и не обнаружили ничего и никого, способного привести к искомому. А время, тем не менее, не могло тянуться вечно. Честно говоря, у Саске было стойкое ощущение, что в этой черепушке всё давно и прочно сдохло, оставив вместо себя голые инстинкты и обрывки воспоминаний. Такое уже случалось с джинчуурики при неправильном запечатывании биджу.

— Есть, конечно, — ухмыльнулся Узумаки своей фирменной, бесящей улыбкой из набора номер три дробь два — "я собираюсь сделать феерическую глупость". — Только они тебе не понравятся.

И прежде, чем Саске успел возразить, сказать или уточнить что-то, сложил руки рупором и громко заорал, заставляя Учиху тихо выругаться себе под нос.

— Эгегей! Мы здесь!!! Есть тут кто-нибудь?! Тащите сюда свои тощие задницы!!! Разве можно прохлаждаться и прятаться, когда приходят такие замечательные гости? А-у!!!

Что ж… ему, действительно, это не нравится.

Учиха поднимается на ноги и глубоко вздыхает, прогоняя чакру по телу. Хотя... Конечно, это спорный вопрос — есть ли у него тут чакра и тело? С научной точки зрения — да-да, он нахватался от Орочимару — в чужом разуме и присутствовать должен только разум. Возможно, немного чакры — как при внедрении гендзюцу…

Наруто складывает печати, штампуя несколько сотен клонов, и те, разлетаясь разномастной толпой, разносятся в разные стороны пустыни, поднимая облачка пыли и песка, громко вопя и сотрясая воздух.

Очень и очень неосторожное поведение в чужих чертогах разума, несмотря на логичность подобного метода в обычной пустыне.

— Может, ты тоже присоединишься? — оглядывается на него оригинал, с любопытством рассматривая готовящегося к бою побратима.

— Я предпочту сэкономить чакру для грядущего противостояния.

Саске не сомневается, что оно будет. Один из жителей этой черепушки явно неадекватен, и он не уверен, кого желает видеть в этой роли. Узумаки и Курама настаивали, что к биджу постепенно возвращается разум, воплощая их в тех, кем были они много-много столетий назад, но кто знает, как сильно испортился характер у этого представителя Ёкаев…

Да и, вообще, каким может быть дух возрастом в несколько тысяч лет?

А Гаара? О, Гаара — это отдельная песня и разговор, с учётом произошедшего в прошлом мире.

Они давно перестали искать объяснения и оправдания для предателей. В самом деле, шиноби, Каге, просто человек… какая разница, что ими двигало и чем они руководствовались? Не нужно никакого “а может”, ”а если” или ”возможно, он хотел, но…” это бессмысленно и нелепо. Это не отменяет случившегося. И не меняет.

Не имеет значения. Совершенно.

История не любит сослагательного наклонения, а факты беспристрастны. Способность принимать обстоятельства такими, какие они есть, есть величайшая сила и умение. В конце концов, сколь необходимо порой идти поперёк, штурмуя преграды грудью, столь же нужно и умение вовремя остановиться, смиренно принимая обстоятельства.

Где-то впереди что-то бахнуло, привлекая внимание.

— О, кажется, нашёл, — Наруто прищурился, прислушиваясь к памяти, оставленной развеявшимися клонами. — Это Гаара. Только очень странный. Будь готов применять шаринган.

Саске подобрался, мысленно готовясь к худшему, и глубоко вздохнул. У него с пустынником, в отличие от друга, никогда особо тёплых отношений не было. Он, вообще, с людьми сходился тяжело, а уж с теми, кто ещё и на судьбу пожаловаться любит… Учиха не отрицал, что участь сосуда для духа полна горестей, особенно, когда люди вокруг — идиоты. Но Узумаки хотя бы не жаловался, в то время как джинчуурики Однохвостого, до знакомства с непробиваемым лбом Наруто, только и делал, что твердил, какое он чудовище.

Тем и раздражал до крайности.

Если человеку постоянно говорить, что он свинья, то он рано или поздно захрюкает. А уж если он сам себя свиньёй зовёт… То свиньёй и будет.

Может быть, он несправедлив к Гааре, может быть, в нём говорит злость и раздражение, может быть… многое может быть. Однако Саске, по-человечески, не хотелось в этом разбираться. Мелочно и глупо. Но не хотелось.

Он здесь только для того, чтобы помочь Наруто.

И он будет повторять это до тех пор, пока не поверит в это сам.

Клубы пыли, поднимаемые кем-то, кто нёсся к ним на первой шинобьячей, приближались, и даже без шарингана становилось понятно, что Наруто не преувеличивал, когда сказал, что “Гаара очень странный”. Даже во внутреннем мире, где должен был укрываться разум, разум в надвигающемся на них нечто не чувствовался.

— Мать!

Узумаки громко выматерился, уходя от налетевшего на него вихря, что и не думал притормаживать, разбираться или хотя бы приглядываться, кто именно заглянул в гости. В чертах лица мальчишки проступали яркие звериные черты, искажённые чакрой глаза — алые, с чёрной склерой. Движения дикие, не помнящие ни одного ката шиноби, ладони непропорционально большие, с когтями в полпальца — такими не сложишь печатей, но очень удобно рвать и когтить противника.

— По-моему, он нам не рад, — озвучил очевидное Саске.

— По-моему, он вообще никому не был бы рад.

Узумаки пропустил чёрные когти над головой и почти задумчиво впечатал колено сыну Казекаге под рёбра. Те, несмотря на нынешнюю нематериальность, ощутимо хрустнули, и Гаара кубарем полетел в ближайший бархан.

— А вот это странно. Займи его ненадолго, — попросил Наруто, отпрыгивая чуть в сторону. — Хочу кое-что проверить.

Наруто был хранителем Врат Духов, названным сыном Девятихвостого лиса, но, в первую очередь, Узумаки. Наследником крови клана, находящегося под дланью Шинигами. Он и в прошлой жизни прекрасно видел призраков, порой ощущая их задолго до того, как они вылезали из своих укромных мест. И сейчас, пусть и в чужих чертогах разума, он с удивлением чувствует перед собой Юрей. Призрака.

На месте того, что должно быть личностью.

До сегодняшнего дня он искренне считал, что подобное невозможно. Мертвая душа в живом теле не проживет долго. Тело будет разрушаться — гнить заживо, не говоря уже о поведении.

Ни в одном кошмарном сне даже самый замороченный человек не примет юрей за нормального, живого человека, какую бы оболочку ни занял призрак. Просто потому, что агрессивный, бросающийся на всё и всех одержимый не способен отличить своего от чужого. Голодный дух будет жаждать крови. Казекаге и Совет Старейшин Суны не оставили бы такое на свободе. В лучшем случае заперли бы как предыдущего.

Но как же этот индивид притворялся нормальным?..

— Наруто! — грозный рявк Саске отвлек его от высоких мыслей. — На него не действуют обычные иллюзии! Если использовать что-либо сильнее, я выжгу ему мозги.

— У него их нет! Он уже не живой.

— И что с ним в таком случае делать? — огрызнулся Учиха.

— Запечатывать! Намертво. Как злобного духа.

Примечания:

Несмотря на давнюю обнову, работа по-прежнему набирает больше всего просмотров в ежедневном рейтинге, не считая нововыложенных. Странно даже.

Но в любом случае, я про неё помню и периодически подпиливаю :)

Все говорим благодарности бете Julia-Lia. Она меня попинывает, чтобы я писала эту работу. Так что всё благодаря ей.

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

Солнце продолжало припекать, пески медленно переползали с бархана на бархан, и даже лёгкий ветерок не слишком улучшал ситуацию. Наруто выдохнул сквозь зубы и откинулся на раскалённую дюну, поднимая взгляд на безмятежное небо, по которому не проплывало ни единого облачка. Рядом сидел Учиха и недовольно взирал на товарища, но повторять его манёвр не спешил.

Песок в чертоге разума, конечно, был метафизическим и утащить его в реальный мир не было ни единой возможности, даже если бы он этого захотел. Однако набивающиеся в волосы мелкие песчинки его не вдохновляли. Они и так уже были у него везде, где можно и нельзя, что не добавляло настроения и желания проявлять положительные стороны характера.

Пустыня выглядела ровно так же, как и два часа назад, когда они только шагнули во внутренний мир джинчуурики деревни Песка — время было условно, но измерять его привычными мерками было удобно и не попахивало шизофренией. Хотя и без этого подозрений в нездравости рассудка было в избытке.

Сражаться с юрей на его территории идея, откровенно говоря, не самая лучшая. Будь ты хоть трижды какой-то там Хранитель и герой-войны-случившейся-в-ином-мире в одном флаконе. Учиха или Узумаки также не слишком важно и весомо. У Саске пока не было Мангёке Шарингана, а Наруто не умел входить в режим Саннина. С режимом Мудреца, и подавно всё было плачевно. Иные обстоятельства, иное время и цели накладывали свои особенности...

Однако здравый смысл и Наруто?.. Поищите шутку посмешнее. Особенно, когда рядом есть Саске.

Учиха глубоко вздохнул и перевёл взгляд чуть в сторону. Туда, где над завернутым в белый саван телом склонился молодой мужчина в светлых, песочных доспехах. Немного он напоминал Яманако. Длинные светлые волосы, выбеленные солнцем, собранные в хвост на затылке, широкие светлые одежды бледно-бежевого цвета с доспехами поверх, напоминающими о временах клановых войн. Старый крой, незнакомый узор по подолу и рукавам и пропылённый коричневый плащ, в который незнакомец кутался, словно бродячий странник.

Если бы он не вмешался, отвлекая окончательно потерявшего себя младшего сына Казекаге, им, вероятно, пришлось бы крайне худо.

Шукаку.

На бледном лице царила грусть. Древний Ёкай скорбел о своём джинчуурики, укутывая в саван, соткавшийся из песка и ветра неведомым, но прекрасным узором.

— Ты ведь мог его и сам запечатать, — смотря в сторону, заметил Наруто. — Я ведь знаю, это одна из твоих специализаций.

— Курама слишком много болтает, — тихо откликнулся Дух песков.

— Вот только не надо об этом, ладно? — Узумаки чуть поморщился. — Или ты хочешь убедить меня, что все эти годы не ты изображал тихую адекватность мальчишки?

— Слишком любопытным лисятам отрывают хвосты и спускают шкурку.

— Поклёп.

Саске глубоко вздохнул и прижал задёргавшуюся бровь пальцем. О чём шёл разговор, от него решительно ускользало. Одна из причин, по которой он старался не присутствовать рядом с напарником во время бесед с потусторонним. Человеческая логика в таких случаях пасовала, а держать шаринган всё время активированным было пока слишком затратно.

Это похоже на разговор на разных языках или неверный перевод. Вроде знакомые слова, но смысл, тонкие нюансы… Тут разве что Орочимару, да кто-то из старшего поколения Узушио справился бы.

Вот и сейчас… Если биджу действительно мог запечатать это, то чего дожидался? Однохвостому этого мира ведь явно не нравилось, что творит его сосуд.

— Если бы я запечатал его, меня бы отрезало от управления телом, — вдруг, словно уловив его мысли, удивительно внятно ответил дух.

— Хм…

Кажется, у Наруто было что сказать по этому поводу, но он промолчал. На взгляд Саске, тот факт, что после смерти того, что осталось от Гаары, внутренний мир ничуточки не изменился, прямо говорил о том, что биджу и джинчуурики махнулись местами. И вряд ли такой древний и сильный Ёкай, как Шукаку, не заметил этого. Другое дело, что логика таких созданий мало похожа на человеческую, и кто знает, что именно имел он в виду.

В этом смысле, даже с Курамой, прожившим в человеческом социуме уже достаточно времени, порой возникали проблемы. Учиха обоснованно считал, что так хорошо понимать древнего могут только на Узушио и такие уникумы, как Орочимару.

Что уж тут говорить об Однохвостом, который, кажется, с самого первого запечатывания не имел возможности общаться с кем-то, кроме стукнутых на голову сосудов. Чего только стоил прошлый — какой-то там монах. (Саске уважал духовных людей, честно. Но не мог пропустить тот факт, что их мироощущение редко совпадает с окружающей действительностью).

— В любом случае, теперь тебе это не помешает. Так что стоит определиться с тем, что ты будешь делать. Не пойми меня неправильно, но там снаружи сидят его старшие сестра и брат. И как минимум, Темари за этого засранца переживает больше, чем за себя.

— Всё было бы отлично, если бы глазастая родственница твоего друга не вмешалась бы, — мрачно буркнул Ёкай, а Саске ощутил острую потребность закатить глаза.

— Ты правда так думаешь? — фыркнул он. — Можешь тешить себя этим, но что-то я не заметил больших успехов в его контроле, когда Гаара напал на Менму.

— Да-да, — покивал Наруто, приподнимаясь на локтях. — Я, конечно, понимаю, что ситуация с ней далека от нормальной, но согласись, будь всё так радужно, как ты говоришь, ты бы сумел увести своих подопечных.

— Учитывая того, кто находится в девчонке?

Взгляд, которым одарил их биджу, не предвещал ничего хорошего, столь мрачен и тёмен он был. Саске даже подумал, что если бы кто-то сподобился перевести его в слова, нецензурный загиб занял бы не менее часа.

— И поэтому ты решил проверить, что будет, если два психа, ведомые инстинктами, столкнутся на территории повышенного чакрофона? — впрочем, на Наруто такие взгляды никогда не действовали. В этом смысле он был непробиваем.

— Мальчик, — то, насколько предостерегающим прозвучал голос Ёкая, заставило подняться волосы на затылке.

Узумаки резко сел, вперев убийственный взгляд в духа.

Вот уж насколько Саске был учёным и подготовленным, знающим своего напарника вдоль и поперёк, но и ему вдруг захотелось куда-нибудь уползти, зарыться в песочек и притвориться одним из многих местных барханов. Предварительно укрывшись Сусано в полной формации…

Впрочем, может, не стоит? Глядишь, шаринган эволюционирует.

— Повторюсь, — зрачки в голубых глазах вытянулись, являя уже не совсем человеческую природу своего владельца. — Не надо. Вы, уважаемый дядюшка, не хотите объяснять мне, почему почти полностью восстановившийся Первый Генерал Песков не смог справиться с ребёнком, который основательно и, похоже, очень давно утратил своё самосознание. Потому что, мне кажется, тут вернее поставить, не захотел.

— Да как ты смеешь?! — биджу взвился на ноги, закручивая вокруг себя мелкие песчинки начинающейся песчаной бури.

— Скажешь, я не прав? — Хранитель врат так же встал с песка, окутываясь чакрой, за его спиной встал полупрозрачный образ взрослого человека, которым он бы уже стал, если бы не умер так внезапно и… глупо.

Хотя, помнится, в прошлой жизни у него не наблюдалось лисьих хвостов пониже спины. Ни одного, ни тем более, двух. Облачённый в храмовые одежды, призрак без страха смотрел в глаза разъяренного Ёкая.

Саске со вздохом переполз в сторонку и приготовился наблюдать.

— Ты. Ничего. Не. Знаешь, — с расстановкой произнёс Шукаку.

— Так объясните. Не можете? Или не хотите?

Песок у ног Ёкая закружился видимыми потоками, образуя подобие водоворота. И как бы странно это ни звучало, больше всего сейчас напоминало переливающиеся струи воды.

— Печать давно ослабла. Вам ничего не стоило её проломить. Никто бы и не заметил.

Наруто давил фактами, зло щуря глаза, но у повелителя песка и ветра были свои аргументы.

— У него есть семья. И им нужен их брат, а не кто-то на его месте.

— Так это совесть? — скепсис, сочащийся в словах Узумаки можно было выжимать. — Приму на веру. Только вопрос: а семья эта вообще хоть раз видела этого “брата” в реальности? Или он был всю жизнь овощем с вбитыми в подкорку программами?

Промелькнувшее на мгновение на лице духа выражение было слишком мимолётным, чтобы заметить его простым взглядом. Но для шарингана не стало проблемой её зацепить и идентифицировать.

Похоже, друг, вновь действуя на голой интуиции, попал не в бровь, а в глаз. Шукаку боялся оказаться ненужным тем детям. По-своему привязавшись к ним, он не считал себя вправе открыто появиться в их жизни.

— Ёкай, — Саске вздохнул, привлекая его внимание. — Давай рассуждать логически. Большую часть жизни этого… тела... Сознательную деятельность имитировал ты. Оставшиеся дети Казекаге тебе небезразличны. С Гаарой же уже ничего не сделаешь, ментальный или нет, но он труп. И даже объявись здесь Мастер Кошмаров Учиха Изуна под руку с Архитектором разумов из Яманако, они не смогли бы воссоздать его личность. С этим ты согласен?

Он вскинул бровь, внимательно смотря на Генерала песков.

Мужчина был бледен и зол, сжатые в тонкую линию губы выдавали его нежелание смиряться и признавать правду, но против фактов идти было бессмысленно. Однохвостый это знал.

— У тебя сейчас три выхода, — вновь заговорил Наруто. — Первый и самый очевидный, к которому ты не слишком склоняешься, хотя и хочешь убедить всех в обратном: оставить всё как есть и как и полагается нераспечатанному биджу при смерти сосуда — помереть. Конечно, через пару-тройку лет ты возродишься. Больно, неприятно, с кучей последствий на голову в первые лет пять-десять.

— Если очень повезёт, тебя не поймают и не запечатают заново, — вставил свой комментарий Учиха.

— Но скорее всего, тебе не повезёт. Потому что такую концентрацию чакры, что соберётся в момент воплощения, не заметить не сможет даже слепоглухой гражданский, не то что шиноби. Про сенсоров и поисковиков мы тактично умолчим.

Биджу горько дёргает углом губ, демонстрируя, что иронию он оценил.

В конце концов, это действительно иронично — слушать подобную перспективу от того, кто и сам уже не совсем человек.

— Вариант второй. Более приемлемый в условиях нашей ситуации: ты заканчиваешь валять дурака, окончательно сливаешься с этим телом и выполняешь роль Гаары. Из плюсов — Темари и Канкуро явно обрадуются просветлению в мозгах братишки.

— При желании можно будет набить рожу Казекаге. Почти без последствий.

— Хорошее слово, Учиха. Почти.

Саске пожимает плечами.

— Совершенства в жизни нет.

Однохвостый одаряет его ироничным взглядом, поводя бровью. Затем вновь переводит его на Узумаки.

— Ну, а третий вариант?

— Ну, а третий, как обычно, — пожимает тот плечами. — Воплощаешься вне этого тела. Обретаешь свободу, как Ёкай.

— Правда, с детишками потом сам разбираться будешь. Они-то явно не тебя ждут.

— Сказал человек, пообещавший спасти их брата.

— Никто не давал им гарантии, — Узумаки поводит плечом. — Я сразу сказал, что шансов немного.

Биджу молчит. Песок у его ног уже улёгся, но Саске не расслабляется. Древние духи и так-то не подарки, а уж здесь и сейчас Однохвостый и вовсе царь и бог.

Наконец, Шукаку вздыхает.

— Какие же наглые пошли детишки…

Резкий порыв ветра швыряет им в лица мелкий песок, вынуждая зажмуриться, а волна чакры выкидывает из ментального пространства.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

Всё случилось совершенно внезапно.

Всего мгновение назад двое мальчишек из Узушио склонились над её братом, и в глазах одного из них закружился чёрный водоворот на алом, уводя в иллюзию, проложенную тонкой тропой в разум нестабильного джинчуурики. Кунай в руке Темари зажат до побелевших костяшек пальцев и потери чувствительности, бессознательный Канкуро лежит чуть в стороне, и ей только и остаётся, что прикрывать его от странно понимающих взглядов рассредоточившихся по поляне клонов светловолосого Узумаки.

Вздох. Удар сердца.

Вспышка чакры, вырвавшаяся из тела Гаары, похожа на развернувшийся воздушный смерч, сметающий всё на своём пути.

— Ксо! — Узумаки и Учиха разлетаются в разные стороны, едва успевая прикрыть лицо, принимая воздушный удар на скрещенные руки.

Тёмные знаки удерживающей фуин, покрывающие землю и корни деревьев, бугрятся черными кляксами, вздымаются, разрываясь с ощутимым всполохом чакры, по краям поляны вскрикивают клоны, разрушающиеся с громкими хлопками и всполохами дыма. Безжалостный ветер ревёт, перехватывая горло невидимой, но сильной рукой, мешая дышать и угрожая оторвать от земли, чтобы унести подобно срываемым с кроны листьям. Он треплет одежду, швыряет в лицо мелкий мусор, веточки, травинки и крошечные песчинки, разгоняя их до бритвенной остроты.

Темари жмурится, не в силах смотреть сквозь воздушный ураган, заставляющий стонать вековые деревья Леса Смерти, взращённого Шодай Хокаге Конохи. Она закрывает Канкуро, боясь, что его унесёт этот смертоносный вихрь воздуха и знакомо-незнакомой чакры.

Она жалит, хватает за руки, трепет волосы, жарко опаляя кожу. Темари кажется, что пустынный ветер с родной и знакомой с детства пустыни обрушился с небес, чтобы сжечь едкой яростью всех, на кого обращено его внимание.

Раскалённая ладонь ложится на щёку, побуждая судорожно распахнуть глаза, вскидывая голову вверх. В глазу бури перед ней стоит Гаара. Маленький молчаливый брат. Чакра кружится вокруг него видимым прозрачным доспехом, а за его спиной пыльный образ… кого-то.

Кого-то взрослого, сильного и невероятно могущественного. Того, кто всегда был рядом. Того, кого никогда не было видно.

Страх сковывает лёгкие, впиваясь твёрдыми пальцами в рёбра, наваливается на плечи монолитом тяжёлого камня, шершавого и обманчиво хрупкого, завлекающего пористой структурой, но не давая сдвинуть себя ни на волос.

— Не бойся, — тихий голос брата с едва заметной хрипотцой прорывается сквозь панику. — Всё будет хорошо, Темари.

Обещание, как неощутимый, воздушный плащ, легло на плечи, в прах рассыпав недавнюю глыбу. Прохладный воздух забирается под одежду, заполняет лёгкие, кружа голову.

Младший брат резко поднимает лицо, обрывая зрительный контакт. Его взгляд упирается куда-то ей за спину. В тёмных глазах искрится острота трёхгранного куная. Живая смерть пропитанного ядом наконечника марионеточного скорпиона.

— Я запомню.

Угроза, обещание, клятва. Она не знает, что нужно сказать на это. Сил обернуться самостоятельно нет. Перед глазами пляшут чёрные точки, с каждым мгновением становящиеся всё жирнее и навязчивее. Темари видит, как реальность качается, угрожая обрушиться, но за миг до встречи с холодной землёй, пропитанной чакрой смертельного леса, утыкается носом в пропахшую раскалённым песком и ветром пустыни куртку Гаары.

Тонкие руки брата ложатся на плечи, и тьма окончательно смыкается над головой.

Темари уже не видит, не чувствует и не слышит, как ветер, взревев громче и страшнее — до заложенных ушей и оглушённого звона, ударяется в стволы деревьев, подхватывает и её, и Канкуро, унося вверх… куда-то…

Саске откашливается, тихо сползая спиной по шершавой коре, морщась от ощущения расползающегося синяка. К ногам сыплются мелкие щепки и обломки древесной стружки. Биджев енот от души вложил силу и дурь в воздушный удар, приложив их к деревьям так, что кости, кажется, затрещали.

Хотя, конечно, разумеется, если бы хотел убить, убил бы — никакие мелочи его бы не смутили. То ли сил после высвобождения не рассчитал, то ли припугнуть решил, то ли и вовсе что-то третье своё в это представление вкладывал.

— Напомни мне больше никогда не связываться с хвостатой частью твоей семейки, — процедив сквозь зубы воздух, попросил Учиха, сплёвывая ставшую вязкой слюну и вновь морщась.

— Напомнить, я, допустим, напомню, — Наруто с идентичной гримасой потирает бок, шипя сквозь губы злобные комментарии и пожелания долгой и интересной жизни одной конкретной песчаной сволочи. — Но ты, правда, думаешь, что это нам поможет? Хоть сколько-нибудь?

Ну, да, учитывая их везение… Проще плакат нарисовать — приходите биджу, мы вас ждём и любим.

— Куда он их утащил, кстати говоря? — Саске садится на землю, вытягивая ноги. Ему нужно передохнуть и перевести дух. А то, как-то это всё… слишком для него сегодня. Не день, а сплошной геморрой…

— Да, чтоб я знал, — бормочет Узумаки, ощупывая плечо. Приложился он от души и как бы не сильнее Саске. С вредного генерала сталось бы направить воздушный поток прицельно. Исключительно в воспитательных целях. Ну и из общей енотости характера. — Зависит от того, что он делать собрался.

— То есть, вероятность того, что мы его и его подопечных ещё увидим на этом сомнительном мероприятии, ненулевая? — напарник обречённо повернулся к другу.

— Или да. Или нет, — Наруто вздохнул. — Ты знаешь, я не особо общался с другими биджу… там, — он выделил голосом последнее слово, обозначая прошлый мир. — Судить об их характерах по паре встреч и одному резонансу чакры сложновато. А здесь… — он вздохнул. — Даже характер Курамы изменился довольно сильно. Что уж говорить об остальных…

— Отец не рассказывал тебе? — удивлённо спросил Саске.

— Да я и не спрашивал особенно, — Наруто поморщился и, тяжело вздохнув, стянул сбившуюся бандану, чтобы перевязать. — Он не особо любит вспоминать об этом. Отношения хвостатых и в прошлой жизни были далеки от простых, а тут… Сложно сказать, что там было. Он до сих пор не рассказал мне, что же у них случилось. Я не лезу, сам понимаешь, когда придёт время, Курама скажет, но пока… — он закатил глаза и фыркнул. — Ты ведь никогда не интересовался командными отношениями Орочимару.

— Ну, ты сравнил! — хмыкнул Учиха.

— Ситуации, как мне кажется, не слишком отличаются.

— Мне хватает знания, что он держит командную фотографию, запечатанной в свитке личных вещей. И того, что во время войны, он пришёл к Цунаде. Ты знаешь, он лечил её, и тот её поступок… Мне кажется, он знал, что такое могло произойти… Возможно, даже не сомневался. Только не думал, что в это будут замешаны остальные Каге. Ну, и что нас за компанию... — Саске поднял голову к небу, стукнувшись затылком о ствол позади.

— Ну, вот, видишь.

— Это сложно, когда предают близкие. У биджу было так же?

— Мне кажется, отец винит себя и всех остальных генералов одновременно, что они проглядели Кагую, её… что там было? Амбиции? Возможно, это не их вина. И они даже понимают это. Осознают, что никто ничего не смог бы сделать, но… винят. И себя, и друг друга.

— А что говорит тот Древесный Дух, про которого ты как-то говорил?

— Ты ведь не думаешь, что я часто с ним вижусь? Или что я мотаюсь к нему в гости, как на миссии? — фыркнул Наруто. — Ты всё же учти, что он проклят. И тут ничего не попишешь. Это не сказки и не шутки. Без веских причин там, действительно, лучше не появляться.

— Заразно? — Саске любопытно выгнул бровь.

— Да нет, — Узумаки закатил глаза. — Просто… это ведь наказание. Наказание Высших Сил. Ты знаешь, я к этому не так что бы серьёзно отношусь, если пригорит, и с Ками сцепиться не побоюсь, даже если это будет стоить мне жизни, но это ведь не значит, что стоит дёргать тигра за усы.

— Какой ты стал… умный, — друг усмехнулся.

Наруто зеркально повторил его усмешку и прикрыл глаза.

— Они любили его. Своего Древесного Императора. Безмерно и безумно, подобно тому, как любят Учиха, — размеренно проговорил он. — И они не смогли его защитить. Не смогли спасти… Он не держит на них зла за это, но от этого им ещё тяжелее.

— Они могут предпринять попытку спасти его? — осторожно уточнил Учиха.

— Они предпримут, — уверенно кивнул Хранитель Врат Миров. — Не так чтобы скоро, по меркам людей, но предпримут. Когда-нибудь. И… вероятно… это будет стоить им… всего.

— Ты смиришься?

— Нет. Никогда.

Саске молча кивнул. Так, примерно, он и думал.

— Что ж. Если что, я на твоей стороне.

— Учту.

Учиха вздохнул, поднимаясь на ноги. Отряхнулся от пыли и налипшего на одежду мелкого мусора. Безумно хотелось вымыться, но даже душ в обозримом будущем не предвиделся. А жаль.

— Ладно, добе. Поднимайся. Давай выбираться из этого буйства зелени. Итак уже задержались — как неприлично будет сказано. В прошлый раз такого не было, — Саске подошёл к другу, протягивая ему ладонь.

— Всеми конечностями и хвостами за.

Наруто протянул руку, с силой хватаясь за напарника.

И правда, загулялись они в творении Шодай. Пора и честь знать. Вот сейчас прихватят попутчиков и рванут к башне.

Время-то поджимает.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

В груди что-то резко сжимается и заходится тревожной птицей, Курама резко вскидывается, оборачиваясь к окну. Показалось? Нет? Что…

Он быстро выходит на улицу, безошибочно поворачиваясь в сторону Конохи, и жадно всматривается за горизонт, словно желая увидеть то, что почудилось в порыве ветра. Но даже глаза Ёкая не способны видеть так далеко.

Ему и не нужно. Он чувствует. Слышит, пусть звука и нет.

Сердце сбивается с ритма и вновь заходится криком.

На самом деле, не почувствовать освобождения биджу нельзя. Даже если он освобождается на территории повышенного чакрофона. Даже если всё закрыто барьерными фуин...

Люди могут проворонить, но хвостатый почует и точно скажет, кто и где. Джинчуурики ощущения сбивают, искажая восприятие, но и заключённые в сосуды из человеческой жертвы, они остаются связанными.

Связь их крепче и глубже кровной, тоньше волоса и толще каната. Нет того, что может перекрыть, спрятать или разорвать её. Даже смерти не позволено разлучить девять братьев-побратимов.

Курама глубоко выдыхает, чувствуя, как в груди разворачивается что-то обширное, распирающее рёбра, но лёгкое, едва не поднимающее в воздух самим своим существованием.

— С возвращением, брат мой, — шепчет лис, едва шевеля губами.

Он поднимает руку, и на раскрытой ладони загорается маленький голубой огонёк с двумя красными точками, так похожими на глаза. Блуждающий огонёк, что запутает путника в болоте или выведет заплутавшего из темноты.

— Найди его, — тихий приказ срывает мелкого духа ветром, он нескоро доберётся до Шукаку, но всё же быстрее призыва или тем более простого курьера. Не говоря уже о том, что последний может и вовсе его не отыскать.

Лисий дух тихо усмехается, и поднимает лицо к закатному небу, позволяя лёгкому ветерку обдувать бледное лицо. Он догадывается, кого стоит благодарить за пробуждение брата. Опасности для сына, по крайней мере, от младшего брата Курама не чувствует, значит, обошлось без сражения.

Не то, чтобы он действительно переживал — и после всего произошедшего Наруто не утратил потрясающего и устрашающего умения забалтывать до полусмерти. А Шукаку, будучи в своём уме, не станет вредить детям. Возможно, напугает до усрачки, отвесит пару оплеух и что-нибудь ещё под настроение… но ни в коем случае не смертельное.

Небо только начинает наливаться персиковыми тонами, разливая золото у самого горизонта. Курама любит смотреть на небеса, потому что они объединяют всех живущих под ними. Сейчас это чувствуется по-особенному ярко и остро. Он не знает, что произошло, как и почему, но чувствует, как где-то очень далеко и одновременно невероятно близко начинает биться ещё одно сердце.

Он не знает, когда они встретятся лицом к лицу, и по старой традиции не станет нарочно искать встречи без веской причины, но он будет ждать. Ждать, когда судьба и дороги мира сведут их. Пока же стоит заняться другим.

Девятихвостый кицунэ постоял на улице ещё немного, медленно выдыхая распирающий грудную клетку воздух, а затем повернулся к дому. У него есть время собраться с мыслями и подготовить снаряжение. До третьего этапа экзамена на чунина далеко, но примерно прикинуть что к чему стоит уже сейчас.

Просто не будет. И не только из-за ногицуне, чья сила будит в душах всё самое тёмное и страшное, усиливая, как зараза или плесень. Вот есть человек и есть душа, а вот есть только что-то гнилое и пованивающее. И вернуть назад, вылечить — так сложно, что и невозможно почти…

Демонстративный скрип калитки и шорох травы, цепляющейся за чужие лодыжки, отвлекает от мыслей. Курама поднимает взгляд от разложенного на домотканном полотне набора снаряжения и оборачивается, принюхиваясь. Гостя он почувствовал ещё на подходе, но привычка вторая натура. В его случае и вовсе инстинкт.

— Здравствуй, Змей, — выскочившее между киноварных прядей лисье ухо нервно дёргается.

— И тебе не хворать, Лис, — Орочимару бесшумно заходит в дом, улыбаясь своей тонкой змеиной улыбкой. — Собираешься? — верно истолковывает он композицию холодного оружия на столе. — Не рановато ли?

Присутствие рядом с проходом в Мир духов хорошо сказалось на учёном. Он стал спокойнее, то, что появилось в нём после Четвёртой войны, развернулось здесь во всю ширь его души. Он и раньше мало был похож на человека, теперь же и вовсе стал кем-то иным. Не дух, не ёкай, но и не человек.

— Не думаю. Я расслабился в Узушио, совсем перестал прятаться, а хотелось бы хотя бы на первых порах сойти за человека.

— Думаешь, тебя узнают? — скептически тянет саннин, выгибая бровь.

— Шиноби соприкасаются с иным миром чаще, чем кажется. Даже слабый генин почувствует мою инаковость. Не говоря уже о джонинах и, конечно, ком-то уровня твоих сокомандников.

— И Кушина, верно? — золотые глаза проницательно следят за тем, как тонкие пальцы перебирают кунаи, собирая метательные звёздочки в подсумок.

— Разумеется, — по губам лиса скользит насмешливая усмешка. — Она ведь Узумаки. И бывшая джинчуурики. Она не поймёт, кто я, ей даже в голову не придёт, что я как-то связан с девятихвостым демоном — лисом, но она почувствует. И от этого будут проблемы.

Орочимару прислонился к дверному косяку и сложил руки на груди.

— К слову о принцессе… Она ведь тоже была твоим вместилищем.

— Мы не породнились, если ты об этом, — поджимая губы, отвечает на незаданный вопрос Курама.

— Но она тебе небезразлична, чтобы ты ни говорил Тоширо, — замечает Змей. — Уж я-то тебя знаю.

— Она небезразлична мне настолько, насколько может быть небезразличен бывший тюремщик, — он поводит плечом, и берет в руки катану в тёмных ножнах, перевязанную красным канатом. — Ты никогда не задумывался, что мы чувствуем, будучи запертыми в своих сосудах? Каково нам было там, скованным против воли, пойманным по человеческой прихоти… Не как союзники, даже не как безумные демоны, чья доля лишь разрушать… Как чакра. Источник нечеловеческой мощи, которую нужно прибрать к рукам!

Стоящая на окне ваза треснула, разлетевшись на осколки, расплескав воду и разбросав белые цветы, поворачивающиеся вслед за солнцем. Курама не обратил на них внимания, лишь крепче сжимая пальцы на тёмном дереве, оставляя царапины удлинившимися когтями.

— Нас ловили, запирали, а потом приходили за нашей силой, словно к бессловесным рабам… А после ни признания, ни благодарности… Глупо ждать подобного от людей, но то бесящее до отвращения отношение, как к должному. Как к чему-то само собой разумеющемуся… Я хорошо это помню, Змей. И никогда не забуду, — он выдыхает, возвращая себе более человеческий вид. — Но она мать моего сына. И с этим мне придётся считаться.

Орочимару молчит, потому что ему нечего сказать. Он может представить описанное Ёкаем и где-то даже понимает его, но он так же отдаёт себе отчёт, что никогда до конца не сможет осознать ту огромную потерю и придавливающее к земле чувство абсолютной беспомощности. Учёному в этом смысле проще, у его ученика отношения с кланом изначально другие и ситуация иная. Учиха отказались от Саске, но Змей и не жил в их подвале на правах “почётного” пленника.

Он выдыхает, оправляя привычное светлое кимоно с узором бамбуковых ветвей, и задумчиво оглядывает стоящего неподвижно лиса.

— Думаю, если подшить тебе под одежду парочку накопительных фуин, на какое-то время ты сойдешь за человека, — тянет он задумчиво.

— Хорошая мысль, — соглашается Курама.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

— Ну, наконец-то, доползли! — Наруто с наслаждением тянется, закидывая руки за голову, щурится, как довольный кот, на солнце.

Саске насмешливо фыркает, глядя на него, но молчит, лишь окидывает взглядом уходящую ввысь каменную башню, судя по кладке, построенную во времена основателей. Промежуточный финиш, место редкого отдыха для тех, кто решился тренироваться среди творения Хаширамы Сенджу, и просто хорошая крепость — раз местная растительность и живность ещё не захватила постройку.

В прошлый раз ему не удалось насладиться этим видом, слишком устал и взвинчен был. Впрочем, и сейчас особо нет времени, они пропустили почти все сроки. Времени отдохнуть перед отборочными боями почти нет.

— Действительно. Доползли, — вздыхает Карин, поправляя очки. — Сенсей будет недоволен.

— Справедливости ради, у нас не было наставления бить рекорды, — фыркает Учиха и оборачивается к команде Конохи. — На этом мы простимся. Это ваш вход.

— Эм… да. Спасибо, — тянет Сакура, смотря на него растерянным взглядом. — За всё.

— Не жмись, — улыбается ей Наруто, встряхивая головой. По дороге до башни он успел покрасить волосы в ближайшем ручье, разом придя в благодушное, почти возвышенное настроение.

Сомневаться в том, что новой маскировки хватит ненадолго, не приходилось, но ничего с собой поделать Узумаки не мог, да и не хотел. В дело вступали принципы и баранье упрямство.

— Вы нам очень помогли. Спасибо, — кивнул Сенджу, со вздохом посмотрев на спящую Менму, и, вероятно, размышляя о том, стоит ли приводить её в чувство.

Тяжёлые мысли блуждали в его голове, очевидные и без шарингана. В каком-то смысле, Саске было даже жаль парня. Обладая знаниями клана и некоторым представлением о том, что такое джинчуурики, Торио прекрасно понимал, чем может обернуться буйствующий носитель демона. Насколько же адекватной будет Намикадзе по пробуждении, не смог предсказать даже Узумаки.

— Я бы не стал, — сжалился над ним Учиха. — Вы дошли до точки полным составом. Вас пустят в башню, остальное лучше оставить джонинам и медикам. Расскажите о столкновении с командой Суны. Этого будет достаточно, чтобы кураторы доложили Хокаге. Пусть он сам принимает решение. Это уже не ваша ответственность.

— Я учту, — кивнул Сенджу. — Спасибо. Ваша помощь… ценна.

Саске хмыкнул.

— Только лицо попроще сделай, а то кажется, что ты сквозь зубы разговариваешь.

Торио вздрогнул и неловко повёл плечами.

— Прости. Просто… это всё…

— Я понимаю, — кивнул Учиха и снова посмотрел на лежащую на земле Менму. — Это сложно. Я бы хотел с тобой сразиться, — сказал он, переводя тему. — Так что рассчитываю на ваше благоразумие.

— Взаимно, — кивнул Торио, впервые за всё то время как они вернулись после знакомства с Шукаку. — Думаешь, нам дадут?

— Думаю. Всё будет зависеть от нас, когда выйдем в финал.

— Звучит неплохо.

— Тогда до встречи.

Они прощаются, кивая друг другу как равные. Пожалуй, с обычным генином Саске бы такого просто не смог позволить, но за прошедшее время, наблюдая за мальчишкой и подмечая мелкие детали, успел убедиться, что с этим парнем не всё так просто.

Это не только чувства-ощущения, отзывающиеся мурашками по шее стоит оказаться в поле действия его чакры, но и то, чего просто не могло быть у ребёнка его возраста: опыт, который не осознаёт сам владелец. Почти, как у них с Наруто, но по-другому. Чакра — это не только физическая, но и духовная составляющая. И чакра “знает” как надо двигаться, что нужно делать, даже если тело не имеет памяти.

Так было у них поначалу. Они постоянно спотыкались, падали и оступались, выполняя простейшие упражнения, неосознанно пытаясь творить в детских телах то, что делали в шестнадцатилетних. Ушло время, чтобы заново вспомнить и обучить тело — не разум, — разнице восприятия. Разнице тела.

У Сенджу всё одновременно и так, и иначе. Шаринган не обманешь. Саске видит, что сам Торио не делает чего-то необычного, но при этом постепенно меняется. Словно вспоминает медленно и постепенно, но неумолимо. Разница между ним до Леса Смерти и после пока мала, но слишком заметна, если присматриваться.

— Сманиваешь себе соперника? — насмешливо фыркает Наруто, перепрыгивая с ветки на ветку. — Мне начинать ревновать, теме?

— Что бы ты понимал, добе, — усмехается в ответ Саске. — Ты ведь тоже это чувствуешь? Ни за что не поверю, что нет.

— У него сильный дух, — соглашается напарник. — Он напоминает мне, если задуматься, кое-кого…

— Белый, меченый, в трещинах и с каменной рожей?

— Ага. Думаешь, совпадение?

— С нами-то? — он закатывает глаза и легко перемахивает через огромную каракатицу, не потревожив чакрозверя.

— Мальчики, вы ничего не хотите мне рассказать? — недовольно хмурится Карин, не отставая от напарников. Её гложет любопытство, делая похожей на кошку.

— У него что-то вроде памяти духа, — легко отвечает Наруто, сдувая вновь алую чёлку. — Не знаю, ожидать ли, что он вспомнит прошлую жизнь, но если вспомнит, я не удивлюсь, если он окажется Тобирамой Сенджу, — он вздохнул и пробормотал себе под нос. — А вот хорошо это или плохо, сказать не могу…

— Что-то мне подсказывает, что в восторге он вряд ли будет.

— Кстати, об этом, — девочка хмурится и закусывает губу. — Я не стала говорить при них, но пока вас не было, нас явно охраняли. Учиха.

— И в чём странность? — спрашивает её Саске. — В их команде два наследника и стратегический ресурс деревни.

— Сомневаюсь, что к ресурсу кто-то полезет обниматься, накладывая пусть и мощное, но довольно сложное гендзюцу, чтобы отвлечь посторонних.

— Как интересно,- они переглядываются с Наруто, но не комментируют. Впереди маячит вход с их номером, так что время обсудить наступит позже.

— Ну, что, пафосно и нагло или спокойно и не привлекая внимания? — ухмыляется Узумаки, приземляясь на утоптанную площадку.

— Предлагаю тихо и незаметно, — вздыхает Саске. — Итак уже… нашумели.

— Умеешь ты испортить настроение, друг мой.

— Шанс пафосно порвать шаблоны и испортить людям нервы у тебя ещё будет, добе. Не усложняй.

— Зануда.

Они входят в зал, распечатывая свитки, и показательно шарахаются от задымившегося обратного призыва, доставая кунаи наизготовку. Да, да, они хорошие шиноби, сохраняющие бдительность и ожидающие подвоха. И это даже почти не постановка, потому что кто знает, кто или что выскочит из сложенных свитков?

Знание знанием, но уж не им говорить о превратностях судьбы.

— Добрый день. Приветствую вас, генины, — иронично, но встречает их всё тот же Ирука. Видимо, в этой жизни любимчиков в потоке Менмы он не завёл.

Саске отмечает собранность и напряжённость его позы, вроде бы спокойной и расслабленной, и вежливо склоняет голову. Умино Ирука правильный шиноби, прекрасно знающий, что может произойти, если к взвинченному генину подойти без предупреждения или выскочить вот так в условно опасной обстановке.

Вообще и в спокойном месте не рекомендуется подкрадываться к прошедшим обучение ниндзя, навык сначала бить, а потом разбираться, у всех вырабатывается по-разному. Иногда и генин Каге удивит.

— Вы прошли. Поздравляю.

Это звучит торжественно, может, потому что они союзники, а может, это неизменное свойство этого человека, но Саске всё же выдыхает. К собственному удивлению.

Можно ещё немного попритворяться ребёнком.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

— Срочно доложите Хокаге! — Итачи отдаёт приказ и склоняется над джинчуурики.

В смысле над дочерью Хокаге, разумеется.

Проблема в том, что сейчас девочка перешла именно в категорию «оружие Деревни под угрозой взрыва». Столкновение джинчуурики — это всегда травмоопасно для окружающих и трудно определимо по последствиям. Чудо уже случилось, когда посреди Леса Смерти не выросли вырвавшийся Девятихвостый лис и его младший брат.

— Значит, в себя не приходила с того момента? — уточняет Учиха у её сокомандников.

— Нет, — молодой Сенджу мотает головой и поджимает губы. — С тех пор, как на нее наложила гендзюцу та Учиха, не просыпалась. Узумаки из команды Водоворота осмотрел печать, но ничего не трогал. Сказал, что фуин стабильна.

— И на том спасибо, — фыркнул меднин, водящий шосеном над Намикадзе. Не положено, конечно, вмешиваться, но случай и впрямь особенный. — Что бы было, запусти пацан свои шаловливые ручки в произведение искусства своих родичей, лично мне представлять не хочется. Нет никого страшнее самоуверенных детишек с шилом в заднице.

Итачи игнорирует его комментарий и аккуратно приподнимает веко девочки, задумчиво размышляя над возможностью наложения повторного гендзюцу. Что там за неучтённая «Учиха», это выяснять ещё надо, а вот если джинчуурики и впрямь застряла в собственном подсознании в компании демона, ничем хорошим ситуация не обернётся.

— Тот Узумаки ещё что-нибудь говорил? — уточняет джонин, не поднимая взгляд на генинов.

— Ну… он много чего говорил, — Харуно неуверенно мнётся и переглядывается с Торио, переступая с ноги на ногу. Всё-таки рано их на экзамен выставили… — у него в команде тоже был мальчик с фамилией Учиха...

Что?..

Итачи вскидывается, впиваясь требовательным взглядом в вытянувшихся детишек.

— Учиха Саске, — кивает Торио, с трудом удерживаясь от желания отшатнуться и дать дёру под взглядом вспыхнувшего шарингана. — Он вроде бы тоже хотел вывести её из гендзюцу, но Узумаки ему не дал. Сказал, что тягаться с демоном силёнок не хватит. И, вообще, это не их дело, даже как союзной деревни…

Сын двух саннинов говорил что-то ещё, но Итачи не слушал. Слова привычно цеплялись памятью, придирчиво и педантично раскладывались по полочкам, чтобы позже подробнейшим образом быть изученными, но его мысли были далеки от дела. Он словно потерялся.

Саске? Учиха Саске? Этого не может быть… Или может? Это, правда, Саске?..

Здравая часть разума логично отмечала: двух Саске, носящих одно клановое имя за пределами Конохи, быть не может. Однако она же педантично возражала, что вероятность такого сюрприза крайне мала. К тому же, Саске не мог пробудить шаринган.

Старейшины были уверены!..

Но его отдали Змеиному Саннину. Кто знает, что мог совершить Орочимару, какое чудо или кошмар?..

Мастер гендзюцу легко входит в нужное состояние, самогендзюцу — отличная вещь, чтобы понять, проматывая свои воспоминания. Вот он появляется в аудитории, смотрит на всех и одновременно ни на кого, отмечая лишь вероятную опасность. Дети смотрят на него внимательными взглядами с толикой опаски, иногда восхищения, иногда любопытства.

Среди этих взглядов он чувствует чьё-то веселье, но он не обращает внимание, отмахивается, как от несущественного — так преступно непрофессионально!

Сейчас он видит — вспоминает — там действительно был мальчик. Тёмноволосый, светлокожий и тёмноглазый, с типично учиховской внешностью. Почему он не заметил его? Нет, он заметил. Но не придал значения. Решил просто соклановец.

Почему? Это так несвойственно для него. И он ещё что-то смел говорить про отца, слепого в своём принятии обыденности?

Но действительно ли это Саске? Его маленький встрёпанный брат, так похожий порой на птенца тенгу, выпавшего из гнезда?

— Я прошу прощения, — он поднимается на ноги и поворачивается к выходу.

Он должен проверить.

Его не останавливают, прекрасно понимая, что вопрос крайне важный — Учиха с шаринганом за пределами клана и селения это повод для беспокойства. В первую очередь беспокойства клана, конечно, но и о деревне забывать не стоит.

Итачи идёт по каменным коридорам быстрым шагом, почти переходя на бег, но нерационально, вопреки гласу разума, не используя шуншин. Трусливо не позволяет себе ускориться, выходя за пределы простого гражданского. Ему страшно. До комнаты, в которой засела четвёртая команда Узушио, преступно малое расстояние. Два этажа и короткий коридор.

Дверь, разумеется, закрыта, и Итачи замирает перед ней, не решаясь ни распахнуть её без предупреждения, ни постучать.

К счастью или сожалению, его освобождают от необходимости выбирать. Дверь открывает аловолосая девочка-генин, неуловимо напоминающая Кушину-химе. Кажется, в досье было сказано, что она, предположительно, хороший сенсор.

На мгновение они встречаются взглядом, и она хмыкает, распахивая дверь шире и отходя в сторону, чтобы пропустить.

— Саске, к тебе родственник пришёл, — окликает она сокомандника.

— Пусть заходит, — отзывается слегка недовольный голос из глубины комнаты. — Сейчас я с добе разделаюсь и можно будет поговорить.

В ответ раздаётся весёлый, ликующий смех.

— Мечтай, теме! В картах против меня тебе никакой шаринган не поможет!

Итачи делает решительный шаг вперёд и застывает на месте, разглядывая нереальное зрелище:

Два генина — один явный Учиха, второй, судя по объёмам чакры, Узумаки, самозабвенно предаются второму греху шиноби — увлечённо режутся в карты, расположившись на каменном полу и не сводя друг с друга напряжённых взглядов. В глазах Учиха неторопливо кружатся чёрные томоэ.

— Пф! Не придумывай о себе слишком много, — наставительно отрезает Саске, выкладывая явно выигрышную комбинацию.

— Даттебае! — по-лисьи скалится его оппонент и пафосно изрекает. — Фиг тебе, глазастый! На меня не действуют твои иллюзии! — Узумаки кроет картами большего порядка. — Меня жулить отец учил! И не мечтай меня обыграть! Не в этом столетии!

— А меня Орочимару! — новые карты падают сверху.

— Ну, — тянет за спиной Итачи девчонка, тяжело вздыхая. — В общем, это надолго. Вы присаживайтесь, их сейчас даже биджу от игры не оторвёт.

Старший Учиха молча стоит в проходе и чувствует себя как никогда глупо.

Но счастливо.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

— Не надо на меня так смотреть.

Саске лениво тасует карты рубашками вниз, но Итачи не сомневается, что каждая ложится по масти и порядку. Тёмные глаза лениво осматривают его, отмечая идеально выглаженную форму, расположение подсумков, выражение лица, мелкие веточки мимических морщин, собранные в хвост волосы… словом всё, что шиноби делают автоматически. Но только Учиха делают это… так. Естественно.

Смотрят и видят. Запоминая без шарингана не меньше, чем с ним.

— Как?

— Как на привидение.

У Саске спокойный голос и спокойные глаза. Не равнодушные, но… непоколебимые. Так смотрят на давно знакомые, привычные вещи, которые не удивляют, не привлекают внимание. Которые являются абсолютно обыденными.

Как дерево во дворе, как кунай в подсумке.

Саске смотрит на него, как смотрел бы на любого другого человека. Обычного и неинтересного. И от этого больно и страшно, потому что Саске… его брат. Давно похороненный в глубине сердца.

Итачи сглатывает, даже не стараясь спрятать или сдержать нервный жест.

— Ты… знаешь, кто я?

— Разумеется. Я не страдаю потерей памяти, — фыркает младший брат.

Его сокомандники тактично вышли, потерявшись в коридоре. С одной стороны, Итачи им был безумно благодарен за понимание, с другой — не совсем понимал, как можно было так просто оставить друга с чужим шиноби. Не могут же ему настолько доверять? Даже для дружественных, союзных деревень это несколько слишком.

Или здесь есть какой-то план?

— Ты… так спокойно говоришь об этом…

— А как ещё об этом стоит говорить? — Саске приподнимает бровь, не скрывая скепсиса в тёмных глазах. — Я ведь не гражданский, который сиганёт в пропасть, стоит тебе сказать: «Я — твой брат!» — он не сдерживает смешок. — Даже будь мы врагами, я бы вряд ли отреагировал как-то иначе. Так что не жди от меня лишних воплей, ладно?

— Я не это имел в виду, — нахмурившись, поджимает губы Итачи.

— Тогда скажи мне то, что имеешь. У меня есть шаринган, но я не читаю мыслей.

— Ты — Учиха.

— Я знаю. Или это претензия?

В его глазах, не скрываясь, танцевало весёлое насмешливое пламя, даря полное ощущение, что над Итачи смеются. Горячая огненная чакра укрывала младшего брата птичьими крыльями, грела владельца и немного воздух рядом с ним, как у взрослого Учиха с полностью сформированным очагом и мощным запасом. Саске знал себе цену и знал свою силу. И это не было самоуверенностью.

Осознание этой мысли пришло как-то неожиданно и сразу. Опыт джонина и завершённый шаринган раскрывали чужую историю развития и немного обучения, даря возможность оценить… нет не врага, знакомого незнакомца.

— Я…

Итачи не знает, как разговаривать с этим человеком, смотрящим на него спокойными глазами родного существа. Да имеет ли он право с ним разговаривать? Может ли сказать, что это всё ещё его маленький, глупый брат? Саске вырос.

Брат терпеливо ждёт, ожидая его действий, и от этого, они словно меняются местами, старший Учиха чувствует себя не экзаменатором перед неопытным мальчишкой, а маленьким мальчиком перед кем-то взрослым и сильным.

Нет, Саске по уровню силы не сильнее его, но что-то в его взгляде, в том, как он сидит и наблюдает… Что-то в этом есть.

Думать о брате, как о враге не хочется.

— Ты не подошёл ко мне… — наконец, определяет суть своих претензий Итачи.

— А ты меня не увидел, — Саске улыбается совсем без обиды, склоняя голову на бок. — И не говори мне, что всё дело в отводе глаз. Ты джонин, АНБУ и Учиха с полным додзюцу. Не заставляй меня сомневаться хотя бы в твоей разумности. Или здоровье.

— Здоровье?

— Ты вдруг ослеп?

Итачи поперхнулся, но быстро взял себя в руки. Саске вряд ли знал, на какую больную мозоль наступил. И остаётся надеяться, что не узнает. Только Учиха с Мангекё познают отчаяние постепенно затухающего зрения. Брату это совершенно не нужно.

— Могу попросить Орочимару посмотреть твои глаза, — как бы между прочим говорит он, замечая, как дёргается джонин.

— Нельзя показывать додзюцу чужаку! — цедит сквозь зубы Итачи, на мгновение забывая, кому это говорит и что Саске может этого банально не знать.

Но брат только усмехается.

— Ты мне говоришь? После того, как меня фактически продали гениальному учёному?

— У тебя не могло быть шарингана… — с горечью отвечает Итачи, опуская взгляд и сжимая кулаки.

— Чушь, — отмахивается Саске. — Шаринган у Учиха отсутствует только в том случае, если глаза ему вырезают, — Итачи вздрагивает. — А у меня был просто авитаминоз. У тебя, кстати, тоже, только немного другого характера.

— Что?..

— Я вижу, как ты щуришься, — пожимает плечами генин. — Не надо считать меня совсем глупым и ненаблюдательным.

— Ты не можешь серьёзно об этом говорить, — Итачи качает головой. — Ты просто не понимаешь…

— Мне тринадцать, но я не младенец, — взгляд Саске становится острым, как кунай с чакрой ветра. — Не нужно меня считать глупее, чем я есть. Я знаю достаточно.

Разочарование расцветает на дне тёмных зрачков отравленным бутоном, и молодому мужчине становится не по себе.

— Саске… ты не жил в клане с малых лет, ты не можешь знать всего.

Итачи привычно успокаивает взвивающиеся эмоции, маленький брат, разумеется, не понимает, не знает всего, просто не может знать — некоторые вещи никогда не выходят за пределы клана. Он успокаивает себя и поднимает взгляд, уверенный в своём умении донести любую информацию до собеседника.

Глаза брата неожиданно холодные. Острые, как кунай, утратившие теплоту, заинтересованность и приязнь.

— Тогда уходи, — слова режут по сердцу.

— Что?..

Он недоумённо смотрит на Саске, не понимая, где допустил ошибку и что сказал не так. Поза Саске не меняется, по-прежнему оставаясь деланно расслабленной, но теперь это совсем иная расслабленность. Опытный глаз замечает изменившийся ток чакры — ещё не подготовка к атаке, но готовность эту атаку принять.

— Если ты здесь, чтобы найти маленького глупого ребёнка, о котором надумал снисходительно заботиться — уходи, — тёмные глаза смотрят открыто, но теперь в них нельзя прочесть ни одной эмоции. — Меня вычеркнули из клана и поставили джуин, препятствующий появлению потомства, что означает, что даже с шаринганом, я не обязан возвращаться. И если даже ты считаешь, что я обязан делать что-то под чужим давлением или потворствуя чей-то гордости, я просто не стану пробовать.

— Саске…

— Ты был единственной причиной, по которой я думал посетить это место, Итачи, — горькая складка возле рта на мгновение отражает глубокую обиду, но тут же исчезает, скрытая привычно-знакомой бесстрастностью Учиха. — Высокомерие — это болезнь. Похоже, все Учиха Конохи подвержены ей. И я не собираюсь быть лекарством.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

Неожиданно — это оказывается больно. А он-то думал, что уже отболело — отжило. Он никогда не признавался себе в этом, но почему-то думал, что хотя бы здесь… в ином мире, где Итачи не пришлось вырезать собственный клан, где не было ненависти, не было Акацуки… где брату не нужно притворяться врагом… Несмотря на ситуацию Наруто, несмотря на отказ клана… Он думал, что может быть иначе.

— Эй, — между лопаток ложится горячая, откликающаяся прохладой воздушной чакры, ладонь друга, — на дураков не обижаются, — напоминает Наруто. — Ты ведь помнишь?

— Я не обижен, — Саске упрямо поджимает губы, сидя с закрытыми глазами.

Под веками жжёт горячим песком Суны, а в груди полыхает обжигающим огнём, не имеющим ничего общего с родным Катоном.

Да. Он не обижен. Он даже не злится.

Он просто… разочарован.

Это горькое чувство с привкусом болотной воды и запахом мёртвого дождя оседает на языке, напоминая о холодном одиночестве в квартале призраков из той, первой Конохи. Возможно, что-то такое когда-то чувствовал Мадара Учиха, будучи преданным Хаширамой.

— Ты не один.

Рядом садится Карин, подпирая сбоку — за спину можно только Узумаки. Её чакра пахнет морским бризом и чем-то светлым, напоминающим первый снег.

— Если родственники — идиоты, это печально, но ещё не конец света, — фыркает позади Наруто, упираясь горячим лбом в спину, и Саске, не удержавшись, дёргает губами в бледной улыбке. Но молчит.

Несостоявшемуся Намикадзе виднее.

Только дело, конечно, не в этом.

Итачи не идиот. Не дурак. Он совсем не глупый, действительно в чём-то гениальный молодой человек. С высоты своего истинного возраста, Саске видит все его сильные стороны и таланты и не может не восхищаться.

Там, где другим всё даётся долгим, упорным трудом, стёртыми в кровь ладонями и тонной прочитанных свитков, брату достаточно посмотреть всего один раз — и даже без шарингана, он поймёт и разберётся. Просто у него такой склад ума. Такие хорошие данные, обусловленные природой, кровью и стечением множества обстоятельств…

Так было в прошлой жизни, так есть в этой и так, наверное, будет во всех реальностях.

И в этом — величайшая беда Итачи Учиха. Он верит, что он лучший, он получает этому доказательства, так говорят ему собственные успехи, и так твердят все вокруг. И от этого он убеждается, возводит в абсолют свои взгляды, не задумываясь, нет… отвергая саму возможность иного мнения. Иных вариантов.

Ему и на мгновение не приходит в голову, что он может быть неправ.

Для него очевидно, что он знает лучше.

И вот от этого… от этого почему-то больно, несмотря на то, что Саске ничего не может с этим сделать. В этом нет его вины, в этом нет его… обязанности. Но ему всё равно горько. До жгучих слёз.

По щекам течёт что-то горячее и липкое.

— Саске, у тебя кровь! — Карин хватает его за плечо, а Узумаки за спиной не сдерживается от ругательств.

— Твою мать, Учиха!

Он и сам чувствует, как стремительно утекает чакра, и не сопротивляется, когда по затылку мягко ударяет чужая ладонь.

Ну, да… Мангекё обретать всё-таки лучше в более старшем возрасте…

* * *

— С ним точно всё будет в порядке? — Карин осторожно укладывает влажный компресс на глаза друга, пока Наруто раскатывает спальник для Учихи.

— Куда он денется? — бурчит сын Девятихвостого. — Выспится и снова будет сверкать своей хмурой рожей, — он вздыхает, доставая продуктовый свиток. — Но всё-таки витаминную таблетку ему скорми. Не каждый день высшая ступень прорезается.

— Это из-за брата? — спрашивает девочка, проходясь мягким свечением шосена по бледному лицу.

Так-то Учиха всегда бледный, не поймёшь порой, от того ли, что проводит много времени в подземелье Орочимару, или от того, что загар к нему не липнет. Но вот сейчас…

— Куда уж без него…

Наруто закатывает глаза и помогает перенести друга на импровизированную кровать. Наверное, не лучшие условия проживания в форме — комната-каменный мешок, тоже часть экзамена.

Сам он с удовольствием высказался бы в отношении Итачи и покрепче, но всё же старается держать себя в рамках. Во-первых, у местных стен есть глаза, уши и все органы восприятия, а потому не стоит их щекотать, дразнить и дёргать. А во-вторых, приличным генинам не стоит угрожать взрослым джонинам из чужой деревни, даже если джонины — редкостные засранцы.

— Может, проклянём его для верности? — совершенно серьёзно предлагает аловолосая Узумаки. — Несмертельно. Но чтоб обо всём остальном думать было некогда, хотя бы до конца этапа.

— Интересная мысль.

И не откладывая в запечатывающий свиток, они сели голова к голове, принявшись прямо на коленке просчитывать возможные варианты. Раздражённые Узумаки, переживающие за близкого человека, всегда и во всех реальностях приравнивались к стихийным бедствиям класса “биджу нервно курит в сторонке”.

Учиха Итачи мог не знать об этом в силу возраста, но скидок от этого ему давать никто не собирался.

Карин решительно срезала кунаем длинную прядь у виска, сплетя её с тонкой золотистой нитью, скрученной из шерсти хвостов Наруто, и зашептала тихий наговор для мелких духов. Можно было бы и покровителя рода призвать, да много чести для дурака, звать самого Шинигами. Они ведь не собираются его убивать. Только слегка проучить.

Раскатав тонкий, чуть тоньше пальца, свиток, Наруто сосредоточенно выводит кандзи, складывающиеся в “справедливое воздаяние” и “воспитание”. Напитать такие абстрактные понятия чакрой несложно, а вот сосредоточиться на точном смысле и последствиях — уже труднее.

В каком-то смысле, они собирались сделать “гению” подарок. Шиноби, доросшие до звания джонина и не избавившиеся от завышенного самомнения, обычно долго не живут, так что если братишка у Саске не совсем безнадёжен, наказание пойдёт ему на пользу.

Возможно.

Помня упёртость прошлого Итачи, Наруто искренне сомневался, что Учиха выучит этот урок.

— Но, хоть от Саске отвадим, — философски пробормотал он, сворачивая свиток и перевязывая его получившимся у Карин шнурочком.

— Как подбрасывать будем? — с любопытством спросила девочка.

— С каким-нибудь сговорчивым духом, — улыбнулся сын кицуне и удовлетворённо сложил печать призыва.

Итачи ждали интересные времена.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

Прислонившись спиной к стене, он сидит в коридоре, прямо на полу, упорно не прислушиваясь к очагам чакры за стеной, но обострившийся дар сенсора словно издевается, передавая все оттенки тихой паники джонинов. Он бы ушёл, но их никто не отпускал и всё ещё могут вызвать на допрос в любой момент, несмотря на то, что рассказали они всё, что могли, расписав случившуюся трагедию чуть ли не по минутам.

Он старается делать вид, что занял место с наилучшим обзором всех точек коридора и лестницы на нижний этаж случайно…

Торио не дурак, он понимает, в положении “джинчуурики под гендзюцу неизвестного шиноби”, они все находятся в подвешенном состоянии, когда любое движение обернётся катастрофой. Что лучше? Чтобы Менма не просыпалась или чтобы проснулась и, наконец, смогла хоть что-то объяснить?

Знать бы, что с ней сделали. Знать бы, кем была та Учиха, которую никто не смог опознать, даже после применённого хенге. Сенджу прикрывает глаза, давя раздражение от чужой безрукости, и почти тянется сжать переносицу. За стеной, наконец, звучит дельное предложение вызвать для разговора команду Водоворота и их наставника. Наставников. Даст Рикудо, среди них найдётся достаточно сведующий в фуин. Да-да, конечно, Хокаге и отряд АНБУ тут тоже пригодятся…

Насмешливый фырк сам собой срывается с губ настолько несвойственным ему порывом, что Торио даже немного себе удивляется. Видимо, это всё нервы. Он задумчиво прикусывает большой палец и продолжает размышлять, с трудом удерживаясь от того, чтобы достать из подсумка свиток и начать вычерчивать схемы для наглядности.

Факты в кучу.

Неизвестная Учиха их спасла. Это раз. Утверждение логично и обоснованно: несмотря на объявленное невмешательство, оставлять молодое поколение своей деревни без присмотра глупо. Да, они шиноби, да, пора учиться убивать, умирать и нести ответственность за принятые решения. Но. Они в своей Деревне. И это будет полная глупость, если взрослые не минимизируют риски.

Хоть как-то. Облако не дремлет.

Неизвестная Учиха настолько неизвестная, что о ней не знает даже наследник клана. А значит, она не из клана, но при этом может спокойно проникать на территорию Деревни. Это два. Что вообще оживший кошмар разведки и клана Учиха в частности.

Неизвестная Учиха имеет что-то лично к нему — Торио Сенджу, потому что вмешалась она ровно в тот момент, когда его едва не убили. Это три.

Торио машинально прокручивает незаметно извлечённый из подсумка кунай за стальное кольцо и садится ровнее, чувствуя, как начинают скрипеть мозги. Он видел эту… девушку впервые, мельком, но и чакра, и тонкий профиль упорно кажутся знакомыми. Почему? Хороший вопрос. Просто на миллион, если не больше.

А ещё Торио упорно кажется, что говорить о том, что неизвестная Учиха приложила девчонок гензюцу, чтобы его пожамкать, как плюшевого мишку, не стоит никому. Особенно матери.

— Я не понимаю, чего вы от нас хотите, — раздражённый голос джонина Водоворота, наконец, пришедшего на зов экзаменаторов вырывает Сенджу из мыслей.

Торио оборачивается, с любопытством рассматривая молодого красноволосого мужчину. Высокий, широкоплечий, в форме Водоворота, чистокровный Узумаки, пылающий чакрой, как три джонина — и это только фон, то, что он не смог или не пожелал свернуть из вежливости. Вопреки привычным жителям Узу, его кожа была бледна, словно не видела солнца много лет, отчего шиноби казался немного нездоровым, а глаза завешивала длинная тёмно-алая чёлка.

За его спиной быстро, но не спеша, следовали ещё двое джонинов с протекторами Деревни, скрытой в Водовороте. Один, чуть впереди, тоньше и моложе — Узумаки, с какой стороны ни посмотри. Наверное, совсем недавно получивший и звание, и команду. На мгновение, когда они почти подошли к двери, охраняемой оперативником АНБУ, он обернулся к третьему, вылавливая его взгляд и немного щурясь, словно спрашивая о чём-то. Впрочем, почему “словно”? Скорее всего, он именно спрашивал. Вряд ли наставники команд так плохо знали друг друга, чтобы не уметь общаться условными знаками.

Торио машинально проследил за его взглядом и вздрогнул. Ладонь сама собой сжала рукоять куная. Белый, словно настоящий, снежный Ёкай с белоснежными волосами и пронзительно-голубыми глазами. Он казался неуместным в этом коридоре, едва не светясь при прямом взгляде, но вместе с тем, теряясь в тенях, как солнечный блик в пасмурный день на матовом металле. Сенджу не знал его, но при одном взгляде на мужчину, мальчика пробрало какой-то стылой жутью.

— Я схожу за командой Нагато, — кивнул этот оживший призрак, чуть отставая. — Кая и Рику присмотрят за остальными командами.

— Буду очень благодарен, — шепнул идущий впереди.

— Хокаге будет в башне в течение получаса, — отозвался ещё один оперативник, возвращаясь с рацией. — Вместе с ним прибудет Принцесса слизней и консорт Сенджу. Ждём только их, — в глухом голосе проскользнуло явственное облегчение АНБУ. Даже изображение какой-то мелкой птицы на его маске выглядело довольно.

— Прекрасно, — названный Нагато устало вздохнул и потёр пальцами переносицу, прикрывая глаза. — Как что, так всё сразу.

— Имеете что-то против? — придирчиво уточнил АНБУ, повернув в его сторону голову. И вопрос, и поза звучали почти предупреждением.

— Я имею «что-то» против балагана, — отмахнулся от него мужчина. — А именно он и начнётся, как только сюда заявится Джирайя-сама.

Торио согласно скривил губы и титаническим усилием воли не позволил вырваться понимающему смешку. Заметят ещё, привлекать внимание не хотелось, в нём проснулось любопытство и, редкое дело, совесть, чужие наставления и правила шиноби из книги, написанной прадедом, удивительно солидарно заткнулись. Хотелось… посмотреть, что будет. К тому же, этот Нагато, видимо, знал его отца достаточно хорошо, чтобы представлять размер проблем.

Конечно, его отца не знал только очень нелюбопытный или очень маленький генин, но вот так, в таком разрезе — не великого воина, а того, кто способен превратить даже самое серьёзное происшествие в бедлам — только люди из очень узкого круга. Того, который ещё называют “близким”.

То есть семья. Или очень важные враги. Такие, которых не дашь убить никому другому, кроме себя.

На врага Узумаки… не тянул как-то. Да и будь он врагом, допустили бы его к Менме? Вряд ли. Становился ли он от этого “семьёй”? Торио никогда не слышал от отца ни об одном красноволосом демоне, исключая разве что рассказы о войне. Однако, для участника Третьей мировой, Нагато-сан был как-то совсем уж молод. Или он из тех, кого зовут гениями, в восемь лет вырезающими отряды вражеских шиноби?

Внимательный взгляд не мог заметить ничего выдающегося в скользнувшем в лазарет человеке, помимо внушающего уважение резерва чакры — по сути, не такой уж и показатель, но прощупывать его сенсорикой Сенджу не рискнул. Вдруг почувствует?

От предвкушения чего-то невероятного в груди поднималось малопонятное, горячее чувство, напоминающее пузырьки газировки, покалывающие язык. Внезапно незнакомый шиноби из чужой Деревни сделался важнее лежащей в отключке напарницы. Он явно знал его отца больше, чем просто союзника. Возможно, даже как Великого Саннина.

С тех пор, как отец женился на матери, его перестали называть по титулу, везде обозначая как “консорт Сенджу”. Словно все его заслуги и подвиги враз обесценились. В редкие часы разговоров наедине отец никогда не говорил об этом, он мог смеяться, шутить, улыбаться, но Торио видел в его глазах что-то тёмное и вместе с тем печально-болезненное.

— Нэ, Широ-сенсей, но при чём тут мы? — с другой стороны коридора послышался знакомый голос генина Водоворота. — Честное слово, я только проверял целостность печати.

Натянувший бандану на самые брови, Узумаки шёл, закинув руки за голову в каком-то странном, комичном жесте, и смотрел на идущего впереди наставника чужой команды, щуря голубые глаза. Позади него плелись девочка мед-нин и странный Учиха-не-Учиха, которых, на взгляд Торио, в его жизни стало как-то чересчур много в последнее время. Видимо, правы были предки, что ничего хорошего от этого клана ждать не стоит.

Где-то внизу, на этаже ниже пахнуло знакомой чакрой молнии и три мощных источника появились в отведённой под Хирайшин комнате, тут же срываясь в их направлении. Затылок кольнуло в странном предчувствии, Торио привстал, подбираясь в неясном для себя напряжении, и готовя себя к чему бы то ни было.

На лестнице мелькнула блондинистая макушка Четвёртого Хокаге…

…из комнаты за спиной неожиданно плеснуло мощной, горячей и ядовитой чакрой.

Менма Намикадзе открыла глаза и пришла в себя.

Примечания:

Для тех, кто захочет поддержать автора материально:

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

Для нетерпеливых, черновики лежат на Патреоне

— Генины! Освободить коридор!

Широ рявкает, хватая Наруто за шкирку и отбрасывая на сокомандников, смутно надеясь, что вложенной в голос Ки хватит, чтобы товарищи джинчуурики, рассевшиеся подле лазарета, сообразили убраться вместе с остальными, и срывается в проход вслед за Хокаге. По нервам прокатывается огненный вал адреналина, чакра откликается, и кончики пальцев покалывает от желания сложить печати. Он прекрасно понимает, что если это прорыв, никакое железо не поможет против взбесившегося демона.

Впрочем… спустя мгновение, он понимает, что в этом нет необходимости. Всплеск чакры, наполненный жгучей ненавистью, не повторяется. То ли носитель взял под контроль шевельнувшегося заключённого, то ли печать погасила попытку вырваться.

В лазарете почти мизансцена. Шиноби замерли, готовые к бою, с взведёнными до предела нервами и ожиданием неминуемой катастрофы… А на жёсткой, затянутой в белое кушетке медленно садилась и недоумённо оглядывалась светловолосая, голубоглазая девочка. Почти идиллия.

Если бы не бледный меднин с нервной улыбкой, если бы не застывший в трёх шагах Намикадзе под прикрытием двух Саннинов, если бы не Нагато, готовый в любой миг активировать наспех созданный барьер. Широ смещается так, чтобы прикрыть товарища в случае чего, пока Аки страхует АНБУ. Этим ребятам достанется в первую очередь, ни у одного оперативника как-то не наблюдается резерва Каге, который спасёт их от критического отравления.

— Менма? — Хокаге встревоженно зовёт дочь, стараясь не подпустить в голос беспокойства.

— Отец? — девочка склоняет голову на бок, удивлённо рассматривая окружающих чуть осоловевшим взглядом. — Почему ты здесь? Что случилось?

Голос чуть хрипит, но принадлежит человеку, и чакра спокойно укладывается вокруг неё, втягиваясь в тело. Очаг работает без взбрыков и пока — определённо только пока — в ней нет демонических примесей. Облегчённый вздох проносится по помещению, и люди расслабляются. Всё не так плохо, как они успели себе вообразить.

— Слава светлым Ками, — Хокаге улыбается ребёнку и подходит к кушетке, присаживаясь рядом с дочерью и взглядом веля медику отступить. Следом за ним идёт Тсунаде, формируя на ладони шосен.

Там, где есть легенда медицинского мира Шиноби, простым чунинам лучше не попадаться под руку. Это в принципе, правильно, думает Широ, не спеша окончательно утрачивать бдительность, Сенджу наверняка ведёт девочку с самого рождения, она лучше других сможет сказать, что случилось с ребёнком. Только мастер фуин тут бы тоже не помешал.

Жабий Саннин, очевидно, придерживался того же мнения и потому, так же как и шиноби Водоворота, не ослаблял внимания. Из-под привычной маски шалопая и балагура проступает что-то тёмное, хищное, собранное. Подобравшийся зверь. Сейчас в нём прекрасно виден воин, прошедший две мировые войны и впечатливший самого Ханзо Саламандру. И как бы его не называли, это не изменится ни от мирной жизни, ни от чужого мнения.

Крори про себя усмехнулся и вновь вернул всё внимание девчонке и её родителю, который профессионально вёл допрос, маскируя его искренним беспокойством и участием. Всё же, Минато Намикадзе был и оставался гением, вне зависимости от того, каким придурком был в семейной жизни и как бы не лажал на поприще экзамена на чунина. Он стал Хокаге не за красивые глаза.

И ребёнок на кушетке это понимает. Чтобы там не было в её голове, разницу между папой и главой деревни — пусть и дружелюбным, она знает. Вот и сейчас предельно честно объясняет, описывая ситуацию. Докладывает.

Да. Столкнулись с командой Песка. Да, что-то произошло. Нет. Она не помнит что. Нет, кто вмешался, не знает. Вообще ничего не помнит, в момент, когда встретилась взглядом с озверевшим красноволосым генином Суны, сознание выключило будто рубильником и темнота.

Хокаге кивает, смотрит на Сенджу, переговаривается взглядами, прикрывает глаза, получив какой-то ответ, и даёт отмашку. Отбой тревоги.

— На тебя наложили гендзюцу. Ты долго не приходила в себя, но я рад, что всё закончилось хорошо, — с улыбкой произносит Минато, кладя руку на плечо дочери. — Пока личность виновника не установлена, ты побудешь здесь, под присмотром АНБУ. Чуть позже к тебе заглянет Иноичи-сан, чтобы проверить, не был ли нанесён вред твоему разуму.

— Хорошо, папа, — Менма улыбается в ответ, соглашаясь тоном пай-девочки, но Широ совершенно не нравится тень, мелькнувшая в её глазах.

И, к счастью, он в этом не одинок. Нагато выгибает бровь и скептически смотрит на Намикадзе, явно не понимающего какую дурь только что сказал.

— При всём моём уважении, Хокаге-сан, — говорит он, обращая на себя внимание всех собравшихся в помещении. — Вам действительно так сильно хочется смерти названного вами специалиста?