Забота (джен)

Снейп, Люпин и Гарри переехали в Хогвартс. Начался учебный год. Северус работал профессором Зельеварения и деканом Слизерина, а Ремус — профессором Защиты от Темных искусств. Юнона не жила с Ремусом, но регулярно его навещала, часто с ночёвками.

Гарри был в восторге от замка. Все волшебное: картины, лестницы, домовики, Большой зал. Огромный замок, поражающий воображение, лес, озеро.

Привидения. Живут уже несколько веков, и никто их не развоплощает.

Папа Северус грустно говорил, что развоплощение Поттеров нужно было для будущего. Но не мог объяснить подробнее. Говорил: "Дамблдору виднее. Он — великий волшебник".

Гарри возненавидел Дамблдора. Сидя каждый день за приемами пищи за Слизеринским столом, Гарри с ненавистью смотрел на директора. Тот пытался шутить, выглядел добродушным дедушкой, но Гарри знал: директор — зло. Гарри ставил Альбуса на уровень Дурслей.

Мамы и папы больше нет рядом. Их никем не заменишь.

Юнона пыталась быть ласковей, чем обычно, но у нее получалось плохо. Привыкла быть агрессивной в суде. Она обнимала, кормила сладостями, но была немногословной, словно стесняясь общаться с ребенком. А Лили шептала ласковые слова, и от нее чувствовалась любовь. От Юноны нет. Гарри, как и многие дети в его возрасте, был очень восприимчивым.

У Малфоев Гарри каждый приход хотелось плакать — слова дяди Люциуса о том, что когда-нибудь он станет опекуном, врезались в голову Гарри острой шпилькой. И Сириус, и Люциус не умели утешать. Нарцисса умела. Но она не его мама! А мама Драко.

Гарри пытался представить, что Сириус — брат близнец Джеймса, папа номер один. Они и вправду были очень похожи. Веселостью, дерзостью. Но Сириус никогда на него не кричал, не грозил ремнем. Не то, чтобы Гарри по этому скучал. Но он привык с этим воспринимать отца.

Джеймс криками и угрозами научил бегать. В начале тренировок бег был мучением, а спустя три с лишним месяца Гарри понравилось бегать.

И вот он бежит вокруг Хогвартса. В дождь. Бежит и плачет.

Дамблдор забрал папу. Маму.

Даже память о родителях — Рулю.

Гарри бежал и бежал, ускоряясь. Теперь никаких одобрительных возгласов папы. И неодобрительных, что бежит неправильно. Гарри хотелось даже неодобрения.

Только чтоб папа был рядом.

Раньше Гарри думал, что любит всех трёх пап одинаково. Но теперь ему казалось, что Джеймс — самый любимый. Что имеем не храним, а потерявши плачем.

От любимого папы Северуса теперь каждый вечер несло крепким алкоголем. Он Юноны тоже. Вот тебе и вторые папа с мамой.

Северус ни буянил, ни дрался, ни ругался. Был спокоен, неразговорчив и рано засыпал. А пьяная Юнона отличалась веселостью.

Гарри однажды вылил в унитаз при папе Северусе и Юноне бутылку виски в унитаз. Пьяная Юнона расхохоталась, а папа как-то страшно на него посмотрел. Гарри больше не выливал выпивку.

Папа Ремус, бывший когда-то домохозяином и по сути "нянькой" для Гарри, теперь весь день преподавал, а вечерами до ночи готовился к урокам. Гарри уделял мало внимания. Ремус был в восторге от работы и тщательно, фанатично готовился к урокам.

Гарри скучал без внимания взрослых. К Сириусу он предпочитал теперь мало перемещаться. В поместье Малфоев Люциус каждый раз очень внимательно и выжидательно на не смотрел.

Ждал отравления Дамблдора. Не торопил.

Гарри был в Хогвартсе почти неделю и до сих пор не решился на отравление.

Например, на пятый день Гарри дошел до входа в кабинет директора, показал горгулье записку с паролем...

И убежал.

Пароль оказался верным. Дверь в кабинет директора (горгулья) открылась.

Но вот седьмое сентября. День рождения мамы... Они всей Семьёй⁽¹⁾ могли бы сейчас быть в аквапарке, праздновать день рождения мамы. Мама была бы видимой для всех. Как и папа. Мама и папа бы смеялись, шутили, пели, танцевали. Подавали бы пример материальным взрослым. Люциус бы танцевал в бассейне с Нарциссой. Пел бы.

Гарри боялся, что теперь у него не получится Патронус. У него было мощное счастливое воспоминание. А теперь все счастливые воспоминания перекрыло одно наихудшее. Гарри хотелось слить его в Омут памяти отца. Но папа Северус наверняка накажет. А он ещё и пьяный каждый вечер, может взять ремень... Это означало бы потерю папы Северуса, как папы... К такому Гарри был не готов — кошмар! И Гарри не лез к Омуту памяти.

У него будет новое счастливое воспоминание. Отравление Дамблдора! Увижу смерть старика... Или не увижу, просто полить эти долбанные лимонные дольки ядом и убежать.

И для папы Ремуса польза. Люциус не снимет с папы антиликантропные чары, как обещал, если не применить яд.

Гарри бежал и бежал в дождь вокруг Хогвартса. Капли дождя смешивались со слезами. Гарри сомкнул зубы, чтобы прогнать плач.

Гарри бегал до завтрака в Большом зале. Сейчас после пробежки Гарри заглянул в Большой зал, увидел, что Дамблдор на месте, и побежал в директорский кабинет. Нужно провести темное дело до прихода директора.

Записка: "клубничный леденец". Горгулья, закрывающая директорский кабинет, отъехала.

Гарри со страхом, но в то же время с уверенностью в правоте, зашёл.

Винтовая лестница вверх.

Гарри шел ступеньку за ступенькой, понимая, что каждый шаг приближает его к грани. Когда он польет ядом лимонные дольки, грань будет переступлена.

Лестница закончилась. Закрытая дверь. Сердце Гарри бешено стучало. Слез не было, была решимость.

Гарри распахнул дверь. Вошёл в маленькое круглое помещение. Множество столиков с странными серебряными приборами. Жужжат, свистят, пыхтят. На самом большом столе тарелка с лимонными дольками.

Но. Картины на стенах.

Картины увидят отравление и донесут!

Гарри почувствовал, что не в силах отказаться от отравления. Он столько на это решался. Уже видел задуманное.

На одном из столов находилась крупная птица с бордово-золотыми, потертыми, облезлыми перьями. Видно было, что птица была уже старая. Сидела на жердочке, рядом Гарри разглядел пакетик с кормом и мисочку для воды.

Решение пришло мгновенно. Он не отравит Дамблдора, но сделает ему больно. Убьет его птичку. Дамблдор убрал родителей, а теперь лишится любимого питомца. Любивший животных Гарри так же трепетно относился к питомцам, как и к родителям. Гарри почему-то был уверен, что и Дамблдор тоже.

Но как отравить птицу? Подлить яд в корм или воду?

Не придумав ничего лучшего, Гарри быстро, вороватым движением схватил пакетик и мисочку. Отвернулся от птицы, чтобы она не видела. Достал из кармана перстень Малфоя, нажал на скрытую кнопку, вытащил пакетик с ядом. Незаметный для вкуса и обоняния...

Гарри всыпал яд в корм и воду, подошёл к птице. Руки мальчика дрожали. Казалось, птица все поняла и сейчас накинется на мальчика.

Гарри поставил миски с кормом и водой рядом с птицей и инстинктивно отпрыгнул, словно перед ним не птица, а ядовитая змея.

Пожилой феникс приветливо и даже как бы благодарно прочирикал. Тут же отпил ядовитой воды, накинулся на корм.

Гарри обречённо смотрел на птицу. Вот оно... Убийство. Он нарушил заповедь "не убий", как папа. Наверное, будет наказание, не папой, так Богом. Мысли о наказании за отравление пришли уже после совершенного.

Минута, другая, Гарри смотрел на птицу. Ничего не происходило. И надо уходить. В любой момент сюда мог зайти Дамблдор.

Гарри виновато смотрел на портреты предыдущих директоров. Некоторые смотрели равнодушно, а некоторые с осуждением. Все молчали. Возможно, были зачарованы на молчание. Гарри на миг устыдился, что испугался портретов. Надо было всё-таки полить ядом лимонные дольки.

Яркая вспышка, и на месте феникса уже горстка пепла. Свершилось... Так выглядит смерть? И люди сгорают?

Гарри побежал к выходу из кабинета, споткнулся об один из маленьких столиков, упал, расшиб коленку. Перстень выпал из кармана и откатился.

Внезапно вошедший Дамблдор призвал перстень невербальным Акцио.

— Перстень с секретом? — медленно проговорил Дамблдор.

У Гарри стояли слезы в глазах из-за разбитой коленки. Захотелось захныкать. Мальчик стиснул зубы, Дамблдор не увидит его слабость.

Дамблдор повертел в руках перстень и передал его Гарри.

— Гарри, мой мальчик, верни эту страшную штуку хозяину. Или положи на место, где взял. В сейфе твоего нового папы?

Гарри молчал. Ему было нечего сказать. И он всеми силами пытался отвлечься от боли в коленке, на ней было несколько ссадин.

— Гарри, мой мальчик, сейчас я отведу тебя к мадам Помфри, или лучше позвать твоего отца за заживляющим зельем... Но сначала скажи мне, что ты сделал с содержимым перстня...

Гарри молчал. Разумеется, он не мог говорить, и Дамблдор словно прикидывался дурачком, что не знал о немоте. Но Гарри не мог и писать. Все его внимание захватила горстка пепла, которая образовалась после смерти птицы.

Из пепла вылуплялся птенец.

1) Джеймс, Лили, Северус, Ремус, Юнона, Сириус, Люциус, Нарцисса, Драко

Вернуться к тексту