Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь Спаситель! (гет)

Вейл оказался прав.

Уже к середине второй недели, после приема, живот пришлось прятать под широкими кофтами. Конечно, можно было бы спрятать его под заклятием гламура, но Эмма не хотела тратить магию на это энергозатратное заклинание. Ее организм и так был истощен, а дополнительная нагрузка была сейчас только во вред. Она так и не смогла нормально выспаться, все еще продолжая мучиться от бессонницы, и даже снотворное, которое ей можно было бы в ее состоянии, и ради которого она в общем-то к Вейлу и пошла, не очень-то помогало. По крайней мере, к ней, отчасти, вернулся аппетит, но с учетом того, что ее все еще выворачивало наизнанку, это вряд ли могло считаться хорошей новостью.

Хотя, кое-что хорошее, ну не для Эммы, а для Эльзы, все же произошло. Сестра мультяхи — Анна, «таинственным» образом причалила в один из дней, вместе со своим бойфрендом, к берегам Сторибрука.

В сундуке.

Хотя здесь это было нормальным явлением.

На этом все хорошее, в общем-то, и кончилось. В остальном, на Эмму, как из рога изобилия, посыпались проблемы.

Для начала выяснилось, что Ингрид, при помощи какого-то зеркала (как же она ненавидела всяческие отражающие магические стекляшки!), хотела наложить на город очередное проклятие. Но самое хреновое было, как бы это эгоистично не звучало, в том, что на ее запрос так и не ответили. Ей бы о спасении города думать, но ничего кроме мыслей о Румпеле, где-то там бродящем, и их будущем ребенке в голову не лезло. Она даже кинжал стала везде таскать за собой. Глупость, конечно, но так ей казалось, что она ближе к Темному. Это все гормоны, не иначе.

Хотя, кое-что хорошее еще все же случилось. И оно как раз сейчас потихоньку скреблось в дверь ломбарда, куда Эмма передислоцировалась из хижины. В том домишке ей теперь было жуть, как тоскливо, да и зелье поиска, ее запасной вариант, варить здесь было удобнее. Да и вообще, кто ей мог запретить? К тому же, здесь ее искать будут в последнюю очередь.

— Лебедь, прием. Это мангуст, — тихо, но четко донеслось из-за двери. — Путь чист.

Эмма хихикнула и открыла дверь.

— Заходи уже, — с улыбкой сказала она сыну, и потрепав прошмыгнувшего мальчика внутрь по макушке, добавила: — Шпион ты мой.

Генри усмехнулся и торжественно протянул ей коробку.

— Я пиццу принес, — гордо сказал он.

— Спасибо, — искренне сказала Эмма, которая как раз жаждала пиццы.

Правда пиццу она бы хотела с M&M’s, но не все в этой жизни можно получить. В крайнем случае, можно насыпать сверху.

Тут Генри снял рюкзак, и вытащил оттуда пару банок мороженого, шоколад и… банку пикули? По мере того, как из рюкзака сына появлялась самая разнообразная еда, брови Эммы поднимались все выше и выше.

— И что это за праздник живота? — ошарашенно спросила она, смотря на заваленную банками, пакетиками и прочим витрину.

— Ну, я помню, что бабуля жаждала всего и сразу, причем в странных композициях и вот, — сказал Генри, поставив банку Нутеллы на витрину и выдохнул. Свой рюкзак из-за всего этого он еле донес. Аж устал.

Губы Эммы вдруг пересохли. Она не дура и прекрасно смогла понять намек сына, но как он?.. Она ведь еще никому не сказала.

— Генри… — хриплым голосом начала она.

— Мам, — твердо остановил ее не по годам развитый сын. — Я же не идиот, хотя еще и ребенок. Ты ведь беременна, верно?

— Да, — неуверенно ответила Эмма, чувствуя себя вдруг, как нашкодивший подросток. Она растерянно моргнула и тихо добавила: — Ты не злишься? Я хотела тебе рассказать, но…

— Нет, — пожав плечами, сказал Генри. — Я всегда хотел братика или сестренку.

После чего, спокойно вскрыл одну из шоколадок и откусил кусочек. А вот Эмма окончательно потерялась. Она так нервничала, готовилась к истерике, к злости… Но никак она не ожидала, что, во-первых, ее сын сам все поймет, а во-вторых, так спокойно все воспримет. Внезапно, на глазах у нее навернулись слезы от осознания того, какой у нее умный и проницательный ребенок, и она шмыгнув носом, обняла мальчика.

— Мам? Ты чего?.. — растерянно спросил Генри, увидев, как та расплакалась, но вспомнив, как бабуля рыдала по любому поводу до рождения Лео, затих.

Женщины, что с них взять.

— Прости, — неловко сказала она, отойдя от мальчика, и вытерла слезы. — Твоя старая мать стала той еще плаксой.

— Ничего, это наверное гормоны, — мудро заметил Генри, помня, как про эти «гормоны» шепотом говорил дед, когда бабушка расплакалась, увидев, как тот убил муху.

Эмма издала влажный смешок и потрепав его по челке, отчего он заворчал, сказала:

— Ладно, мужичок мой, давай-ка перекусим. Не зря же ты все это сюда тащил.

* * *

После их импровизированного пира, Генри неожиданно тихо спросил:

— Так никто и не позвонил?

Блондинка замерла. Она знала о чем ее спрашивает ребенок, сама же взяла и ляпнула, когда они впервые увиделись после того инцидента в участке. Знакомая волна печали тут же накрыла ее с головой. Ее саму этот вопрос безмерно мучил. И с каждым прошедшим часом ей становилось все хуже. Ведь Румпеля уже нет третью неделю!.. Эмме казалось, что еще немного, и она сойдет с ума от беспомощности.

Как только она открыла рот, чтобы ответить, ее прервала трель звонка сотового. Она с замиранием сердца взяла трубку.

— Алло, это шериф Свон? — спросил незнакомый мужской голос. — Вас беспокоит детектив Лайнус из полиции Портленда.

— Слушаю, — хрипло ответила Эмма и почувствовала, как у нее внутри все затряслось. Ведь ей звонил детектив, а не рядовой какой-нибудь, просто передающий информацию по ее запросу.

— Вы делали запрос около полутора недели назад о пропаже человека лет сорока-сорока пяти, русоволосого… — начал детектив.

— Да, да, я помню собственный запрос, — раздраженно ответила Эмма. Это, конечно, не очень-то вежливо хамить сотруднику при исполнении, но она была на взводе.

На той стороне связи тихо фыркнули, и куда более резко, чем до этого, сказали:

— Я веду дело о предполагаемой краже и аварии на северо-восточном шоссе, произошедшие около двух недель назад…

Эмма мимолетно порадовалась, что уже сидела. После слова авария, ей резко захотелось добежать до ближайшего ведра и расстаться со всем тем, что она по глупости не так давно съела. Но с трудом все же подавив этот порыв, как и истерику, она сосредоточилась на том, что продолжал говорить детектив.

— …судя по вашему описанию в отчете, пострадавший мужчина как раз и есть ваш пропавший. Мистер… Мистер Голд, если я не ошибаюсь?

— Д-да… — пролепетала побледневшая Эмма и быстро выпалила: — Он жив?

— Да, шериф, — тут же ответил детектив. — Но…

— Но?.. — жестко спросила она, искренне ненавидя, когда начинают вставлять это чертово «но».

— В связи с аварией, пострадавший был доставлен в больницу, где, к сожалению, впал в кому…

— Кому? — тихо прошептала Эмма, ощущая, как земля под ногами закачала.

«Нет… Нет, нет, этого не может быть…» — лихорадочно думала она, не веря, что судьба вновь могла так жестоко с ней обойтись. Обойтись с ним. Но не только поэтому ее обуревал ужас. Магия может вылечить многие раны, но кома — это последствия уже полученных повреждений, даже исцелив которые, человека в сознание можно и не вернуть. Мозг — все же штука деликатная. Вон, родители Долгопупса тому подтверждения.

— Верно, и…

— В какой больнице? В какой больнице он лежит? — вновь резко прервала Эмма детектива.

Там недовольно замолчали, но все же ответили:

— Больница святого Эндрюса. Пострадавший был доставлен туда под именем Джон Доу.