Офицерская дочь (гет)

Жизнь в части продолжала идти своим чередом, пока Соколов не заснул на занятии Староконя. Поэтому, мой крестный заставил Кузьму выучить все про Балканский кризис наизусть.

— Да, иногда, такое со Староконем бывает. Один раз в детстве отец попросил его посидеть со мной. Он начал читать мне сказку, и я на середине уснула. Староконь потом еще неделю на меня обижался, все спрашивал: "Я что так плохо рассказываю?". Но в принципе, он мужик неплохой, — рассказала я своим друзьям, когда мы сидели в каптерке и ели непрожаренную картошку, — Блин, кто у вас картошку готовил? Она почти сырая.

— Лавров. Руки бы ему оторвать. Хотя нет. Потом ему нечем работать будет, — ответил мне Гуня.

— А вы ешьте с моей стороны. У меня вроде нормальная, — предложил нам Нелипа.

— Ребят, а давайте, как дембельнемся, соберемся у меня. У нас там такой огород: и картошка, и морковь — всего полно, — похвалился Кузьма.

— А большой у тебя огород? — поинтересовалась я.

— Где-то пятьдесят соток.

— Ого. Это как же там надо пахать? — спросил Гуня.

— А у меня трактор есть. Правда один раз он сломался. Пришлось в хозяйстве коня брать и по старинке.

— А этот конь был молодой или старый? — неожиданно поинтересовался Нелипа.

— Старый. А что?

— Ребят, прикиньте. У Сокола на огороде Староконь пахал.

Мы с ребятами засмеялись.

— Ну и что, за то Староконь борозды не испортит, — попыталась я защитить своего крестного.

— Но и глубокой не вспашет — возразил мне Соколов.

— Да, вроде бы нормальный мужик, но от его занятий отупеть можно, — продолжил Нелипа.

— Вот при Колобке, какой бы он не был, у нас и концерты были, и в оцепленение ходили. А сейчас хоть "На-на" послушать, — пожаловался Кузьма.

— Ты что Сокол, по На-не прёшься? — спросил его Гуня.

Мы снова засмеялись, но тут в каптерку зашел Староконь.

— Действительно, так бы слушал и слушал, жалко со спины неудобно. Ну-ка, встали.

Мы быстро вскочили.

— И ты тут, предательница, — заметил меня майор. — А я еще когда-то, вместо твоего отца в школу ходил, когда его вызывали, и решал проблемы с твоими учительницами. И вот она — благодарность.

— Товарищ майор, я защищала вас, как могла.

— Значит так, все выходим отсюда. Я покажу вам армейский рэп.

— А разве такой есть? — спросил Гуня.

— Есть. Выходим отсюда. Сейчас начнется Фаина фай-на-на.

В коридоре Староконь попросил ребят написать ему претензии по поводу его работы, а меня решил проводить до дому. По дороге мне удалось уговорить его не рассказывать моему отцу о столь позднем визите во вторую роту.

На следующий день в часть привезли испытывать новый оптический прицел. Сопровождал этот груз майор из штаба округа. Правда, помимо самого прицела, в грузовике была куча деревянных ящиков, а сам он находился ближе к кабине. Поэтому, солдатам пришлось заняться разгрузкой и погрузкой этих ящиков. Узнала я это, когда по дороге в библиотеку заметила, как солдаты из второй роты их разгружают. В этот же момент я узнала, что майор из штаба округа час назад ушел в кабинет моего отца. Я сразу поняла, что намечается увеселительная программа, и мне придется отмазывать папу от мамы. Чтобы понять, как мне лучше это сделать, я решила зайти к отцу в кабинет.

Там я застала папу, Староконя и приезжего майора уже в состоянии опьянения.

— Разрешите, товарищ майор. Ой, я, наверное, не вовремя.

— Удивительно, майор. Мы только что пили за прекрасных дам, и вот одна из них появилась, — сказал офицер из штаба округа. — Может представишь ее, майор?

— Это Александра, наш библиотекарь и, по совместительству, моя дочь. В прошлом, чемпионка области по каратэ.

— Вот это да. А с виду такая хрупкая. Повезло же солдатам с таким библиотекарем. А я — майор Завьялов.

— Очень приятно. Извините, мне пора. У меня дела.

— Саш, проконтролируй, пожалуйста, Соколова. Он должен подготовить боевой листок.

— Есть, товарищ майор.

По дороге в библиотеку я снова встретилась с Гуней и Соколовым. Рота уже погрузила ящики обратно, и Лавров искал куда пристроить последний.

— И снова, привет, ребят. Тот майор сейчас назвал меня прекрасной дамой.

— Больше он ничего не сказал? — спросил Гуня с ревностью.

— Нашел к кому ревновать. Он старше меня на двадцать лет.

Но тут нашему разговору помешал Кудашев.

— Александра Николаевна, почему опять отвлекаете моих солдат?

— Просто, товарищ сержант, задолжал мне книги в библиотеку. Хотя, судя по тому, как вы их загружаете, я не удивляюсь этому. Но у меня ко всем солдатам единые требования. Обычно я прошу должников убраться у меня в библиотеке. Вы не можете отпустить ко мне сержанта Гунько отработать долг.

— Хорошо. Но только после бани. Там надо расчистить дорогу.

— Товарищ капитан, мы же еще погрузку не закончили, — возмутился Гуня.

— А я разве ее отменял? Закончите погрузку, и пойдете в баню.

— Товарищ капитан, разрешите взять банные принадлежности.

— Молодец, Соколов. Возьмешь лопаты и ломы, чтобы расчистить дорогу, — приказал капитан и ушел.

— Ни фига мне на ровном месте прилетело. Я, между прочим, главный редактор боевого листка. Мне физический труд противотоказан, — возмутился Кузьма.

— А что ты мне это говоришь? Ты это Кудашеву скажи, — сказал Гуня.

— А Кудашев тупой. Он думает, что он это мне приказал, а на самом деле — Лаврову.

— Кстати, Кузь. Староконь попросил, чтобы я проконтролировала тебя при выпуске боевого листка. Так я не только проконтролирую, но и помогу тебе его сделать.

— Спасибо тебе, Саш.

— Ради друга мне ничего не жалко. Гунь, постарайся освободиться поскорее. У нас есть время для свидания. Не зря же я тебя у Кудашева отпросила.

— Ради тебя — все что угодно, — сказал Гуня и пошел контролировать солдат, которые будут чистить баню. Сегодня в нее собирался заглянуть майор Завьялов.

На следующий день у майора на руке была повязка. Видимо, в бане не обошлось без приключений. Как объяснил сам майор, руку он обжег. А я в это время, как и обещала, занималась с Соколовым боевым листком. Вместе мы набросали примерный план и примерное содержание, а остальное спихнули на молодых солдат. В это время вся часть разбиралась с прицелом. Оказалось, что инструкция к нему была на иностранных языках. Мой отец начал искать людей, знающих английский язык. Тут выяснилось, что Фахрутдинов знает арабский язык, который тоже присутствовал в инструкции. Правда, от этого было мало пользы. После того, как Фахрутдинов перевел инструкцию, выяснилось, что в ней содержатся только правила эксплуатации. Тут часть спас наш меткий стрелок Вакутагин. Именно он и настроил прицел.

На следующий день я зашла во вторую роту проконтролировать, как молодые солдаты справились с боевым листком. Оказалось, что Щур по-своему понял слово "скреативить" вырезал из журналов эротические фото разных девушек, что очень не понравилось мне с Соколовым. Кузьме — за то, что из-за этого ему может попасть от Староконя, а мне потому что на эти фото пялился Гуня.

— Гунь, ты сейчас в этом листке дыру протрешь.

— Саш, ты что ревнуешь меня к девушкам на фотографиях?

— А тебе приятно будет, если я буду смотреть в журналах на красивые мужские накаченные тела?

— Нет. Но это несерьезно — ревновать к фотографии.

— Но если ты так смотришь, значит тебя во мне что-то не устраивает, — сказала я и ушла в библиотеку.

Но ссора длилась недолго. Уже через час мы с Гуней помирились. Такие у нас страстные отношения.

А папа и Староконь наконец-то проводили майора Завьялова. Вечером, когда мы с отцом возвращались домой, я заметила, что он был очень весел.

— Пап, а ты чего такой веселый?

— Я тебе сейчас расскажу такую историю, ты тоже сразу развеселишься.

Оказалось, что прицел, который мы испытывали был подарен одному генералу, безумно любившему охоту. Но самому разбираться в инструкциях ему было некогда, и он послал к нам майора.

— Да, действительно веселая история. А этот майор неплохо у нас в части отдохнул.

— Точно, он еще хотел в санчасть зайти, но Староконь его не пустил. Боится конкуренции.

Рассказанное меня и вправду развеселило. Такое возможно только в нашей стране. Да здравствует, Российская Армия!