Неправильно... или? - 9. Доводим дела до конца (гет)

— Родя, если тебе надоело учиться штопать носки — вали за мной, — командирский тон Инквизитора заставил Родерика передернуться. Впрочем, самому себе он тут же напомнил две важные вещи. Первое — эта девушка как раз-таки и является командиром организации, в которую он хоть и не вступил официально, но от которой зависел и продолжает зависеть сейчас. Второе — у него не было уже ни того статуса, ни того веса, ни той власти. Словно все, что его окружало раньше, лопнуло, как мыльный пузырь. И он остался один на один с новой реальностью, в которой был абсолютно не нужен. И в которой просто должен, обязан был найти свое место. Потому что можно сколько угодно рассуждать на философские темы о желании или нежелании жить. Он, признаться, и сам раньше этим занимался. Но в тот роковой день, когда он оказался с Вестницами в горах, очень многое в этих самых философских рассуждениях ему пришлось пересмотреть.

Ведь о собственной смерти легко рассуждать сидя в уютном кабинете за чашкой кофе. Или хотя бы в собственных представлениях о ней, как о чем-то героическом. Ведь очень героически было бы, например, погибнуть при отступлении из Убежища, указав перед этим сотням людей путь к спасению. Тогда бы его смерть не сочли ни глупой, ни напрасной. А вот то, чем все в итоге обернулось…

Оказалось, что Вестницам его помощь, в общем-то, и не нужна была. Обо всех скрытых проходах и выходах из Убежища эти две девочки знали больше, чем сам Родерик. И его появление стало для них не спасением, нет, а полновесной такой помехой.

Сначала они отвлеклись на то, чтобы проводить его в безопасное место. Потом — постоянно замедляли шаг, чтобы он мог хоть как-то поспевать за ними. И уже потом, при сооружении «снегохода», им приходилось больше отвлекаться на то, чтобы отогреть его замерзающие на холоде пальцы и тормошить, не давая засыпать, чем на строительство, собственно, сооружения.

Особое желание жить он ощутил, конечно, когда летел на этой «лодке» с горы, вцепившись в Арэйн. Почему-то вспомнилось, что ему самому, в отличие от Вестниц, никакого благословения не перепало и любая, даже случайная травма, запросто может стать смертельной. Но обошлось… Обошлось. Он всего лишь насмерть перепугался, застрял в сугробе, а потом… Потом понял, что, в общем-то, легко отделался и жизнь потихоньку налаживается. Только вот что в этой жизни делать, пока что понятно не было.

Честно говоря, первые несколько дней он не верил тому, что ему позволили остаться. Что его никто не собирается выгонять на мороз, никто не собирается запрещать идти вместе с Инквизицией в новое место. И что никто не собирается его выгонять из палатки, где помимо него жили еще пять человек, а впоследствии — из небольшой комнаты, которую приходилось делить с двумя работягами. Раньше бы он ужасался таким условиям, сейчас лишь радовался тому, что Арэйн не спешила забирать свою запасную куртку. И пусть она болталась на Родерике так, что в ней он был похож больше на пугало, чем на человека, но согревала холодными ночами явно лучше церковной мантии.

И вот, она о нем вспомнила. Зачем он ей понадобился, одному Создателю известно. Но что бы девчонка ни собиралась ему поручить — с этой задачей Родерик планировал справиться.

— Что я должен буду делать? — все-таки уточнил он, когда Рин повела его в сторону жилых комнат.

— Писать. С этим у тебя проблем быть не должно, насколько мне известно. Или я чего-то не знаю? — Рин обернулась, сверля его пристальным взглядом серых глаз. От этого взгляда мужчина почувствовал желание потупиться, а то и вовсе сбежать восвояси.

— Проблем нет, я это умею, — коротко бормотнул он, шагая следом за Инквизитором в вязкую черноту. Где-то капала вода, ощутимо поддувал сквозняк. Машинально мужчина натянул на голову теплый капюшон и затянул завязки. Удобная вещь. Странно, что раньше никто не додумался до подобного.

— Ну и отлично. Садись, располагайся, тебе тут долго торчать.

Только сейчас он понял, что Рин через кучу малознакомых коридоров Скайхолда вывела его к своей комнате. Родерику не доводилось пока что здесь бывать, но по характерным вещам, разбросанным вокруг, стало понятно, кто именно живет в этом помещении. Впрочем, кровати здесь две, значит — тут же ночует и вторая Вестница. Что неудивительно — сестры и в Убежище держались вместе.

Он послушно уселся на предложенный стул. И тут же перед ним на стол бухнулась большая коробка, доверху заполненная… письмами? Небрежно вскрытыми, кое-где надорванными, с остатками гербовых печатей…

— Короче, тема такая. Вот этих всех товарищей надо послать нахуй. И я бы сама с этим справилась, но нахуй послать надо вежливо, а у меня нет никакого желания с ними вежливо общаться. Займешься? — девушка оперлась руками на стол. Родерик про себя лишь усмехнулся. Сколько раз ему доводилось писать письма подобного характера от имени Джустинии… Похоже, что кое в чем жизнь возвращается в привычную колею. Хотя нет — при Вестнице он явно не получит того положения и статуса, а также того влияния на нее, каким обладал при Верховной Жрице. Впрочем, Рин была права — носки штопать ему надоело.

— Один вопрос: посылать их на какой-то срок или так, чтобы больше не возвращались?

— В идеале второй вариант, но не особо надейся, там товарищи настырные…

Родерик принялся за работу. Бегло изучая содержимое писем, кривился в усмешке. Каждый раз, отвечая на подобные письма, он задавался вопросом: действительно ли люди, которые их отправляли, надеялись на то, что прямо сейчас женщина, закрывающая разрывы и спасающая мир от того чудовища, которое напало на Убежище, отвлечется на их мелкие дрязги и междоусобицы? Впрочем… Явно среди писем попадалось что-то стоящее, потому что периодически Рин, сидящая, подвернув ноги, на кровати, и изучающая содержимое новых конвертов, откладывала некоторые в сторону. И уже в ответ на те письма села потом писать ответы сама. Герб ферелденских монархов Родерику на одном из таких писем явно не почудился. Впрочем, с уточняющими вопросами он предпочел не встревать, привычно на ходу сочиняя вежливые, но в то же время — категоричные отписки всем этим баннам, лордам, графам, маркизам и так далее.

От писем отвлек сначала запах, а потом — звук стукнувшей о стол миски. Подняв голову, канцлер увидел, что Инквизитор поставила перед ним тарелку с тушеным мясом и стакан с горячим и приятно пахнущим какими-то травами напитком. Сама девчонка с точно такой же тарелкой примостилась напротив, снова уставившись… нет, уже не на содержимое очередного письма, а на набросок своей же собственной карты. Судя по тому, как девчонка хмурилась — что-то в этой карте ее не устраивало.

— Благодарю вас, миледи. Но не стоило… — он начал было стандартные расшаркивания, но девчонка опалила его таким взглядом, что мужчина невольно стушевался. И предпочел приняться за еду, снова перед этим поблагодарив. И уже за едой принялся размышлять о том, насколько странно это выглядит — начальник, который подает еду и напитки подчиненному. Впрочем, уже неоднократно он замечал, насколько странное у девушек воспитание.

Сделав глоток предложенного напитка, он довольно зажмурился. Определенно, стоило прийти и заняться ее корреспонденцией хотя бы ради этого. Минутку…

— Откуда взялся эмбриум? И лимонная цедра… — он с удивлением уставился на девушку. На мгновение оторвавшись от своих бумаг Арэйн усмехнулась и произнесла:

— Эмбриум растет здесь. Сушеную цедру с большим запасом купили у караванщиков, которые искали проход через горы и заблудились. С учетом того, что наши бойцы спасли им жизнь, они не особо-то накручивали цены. Еще вопросы?

О, у Родерика было много вопросов. Проблема в том, что он не чувствовал себя вправе их задавать. Поэтому ограничился лишь фразой:

— Я пропустил момент, когда здесь появился свой сад.

— Во внутреннем дворике выращивают растения, устойчивые к холоду. На галереях и подоконниках — то, что нуждается в более комфортных условиях. Эмбриум и эльфийский корень, как понимаешь, у нас не в дефиците. За ужином, кстати, всем такое наливают, странно, что ты только сейчас умудрился этот отвар попробовать.

Он честно постарался вспомнить, когда в последний раз умудрялся на этот ужин попасть и не нашел в памяти такового дня. Обычно он, утомленный повседневными и ранее незнакомыми делами, отключался сразу же, как только приходил в свою комнату. Арэйн, видимо, поняла это, потому что новых вопросов не задавала. Вместо этого девушка снова уткнулась в карты, прихлебывая горячий напиток. Родерик последовал ее примеру.

Проходит еще два часа прежде, чем коробка будет разобрана, и Арэйн отпустит его, пожелав счастливого пути. Уже на пороге его остановит брошенная в спину фраза:

— Завтра утром крепость покинут караванщики, о которых я говорила. В сопровождении наших солдат. Ты можешь отправиться с ними до ближайшего города, ну а дальше сам разберешься, что делать.

Сначала он просто хотел кивнуть и согласиться с завуалированным требованием убраться из ее замка. Но потом вспомнил, что эта девочка в принципе не особо разменивается на завуалированные требования и если ей что-то надо или же что-то не устраивает — говорит об этом прямо и в лоб. Поэтому он счел нужным уточнить один момент:

— Вы желаете моего ухода?

— Мне все равно, уйдешь ты, или останешься. Я лишь сообщаю тебе, что возможность свалить у тебя наконец-то появилась. Большинство людей на твоем месте были бы рады возможности вернуться к привычному образу жизни. Или я чего-то не знаю?

Ему крайне не хотелось делиться с ней своими переживаниями. Вдвойне не хотелось выслушивать все то, что она могла бы ему высказать, учитывая обстоятельства их знакомства. Более того — подобные разговоры конкретно с ней Родерик считал как минимум неуместными из-за того, что любая его жалоба в ее глазах наверняка будет выглядеть надуманным нытьем и попыткой привлечь к себе внимание.

— Какие у меня еще есть возможности? — быстро переключился он на деловой тон. В конце концов, важно было знать все это.

— Приписка к дипкорпусу и куча подсобных работ, которые выполняют, если ты заметил, все, у кого есть хоть минута свободного времени.

— Я согласен, — не раздумывая, ответил он.

— Никакой руководящей должности, никакой славы и уважения. Никакого почитания и возвышения над другими людьми. И ни крупицы власти, канцлер Родерик. Ты правда этого хочешь?

— Я ведь уже сказал…

— Перефразирую. Ты действительно считаешь, что тебя защитит от неверного решения то, что ты все свои полномочия и возможности сольешь в трубу? — девчонка оперлась руками на край стола и нависла над ним.

— Важно не то, что защити или не защитит меня. Важно лишь то, что люди будут защищены от последствий моих решений. В том числе — от некорректного использования моих полномочий. Я уже однажды пустил их далеко не на пользу всем нам. Всему Тедасу, если быть откровенными, Инквизитор. Одно мое решение, одно слово — и части того бардака, с которым пришлось столкнуться, могло и не быть. Мне стоило сразу разобраться, имеем мы дело с очередным культом, или же… — он оборвал фразу не зная, как назвать Инквизицию правильно. Культ? Нет, определенно, нет. Организация? Да, она самая. Но в то же время — так и не признанная официально в Вал Руайо. И вместе с этим — единственная организация, которая занимается полезными и важными делами, пока церковь, храмовники и маги лишь грызутся между собой, меняя стороны и заливая землю кровью и красным лириумом.

— И ты не боишься, что я твои полномочия…

— Вам они не нужны. И, возможно, не были нужны никогда. Именно поэтому я здесь.

— Что же, тогда добро пожаловать в Инквизицию, Родерик. Оружие и снаряжение получишь у интенданта. Поступаешь в распоряжение Жозефины Монтилье, если вдруг понадобишься мне лично — дам знать.

Он кивнул и, попрощавшись с Инквизитором, вышел из комнаты. Уже направляясь по коридорам в сторону своей спальни, он продолжал раздумывать о разных странностях, с которыми столкнулся в последнее время. Все эти странности, конечно, касались двух девочек, с которыми невольно свела его судьба. Пока что он не знал, чего ждать от своего будущего, но в одном был уверен — о принятом сегодня решении ему жалеть не доведется.

* * *

«Проследила бы ты за своей подругой», — голос Дашки вторгается в мысли стоит только закрыться двери за Родериком.

«Ты о ком именно? У меня тут много подруг. И «подруг», кстати, тоже».

«Дис. Видела ее только что. У нее проблемы, Рин. И она тебя избегает в том числе из-за этих проблем».

Связь оборвалась. А это означает, что проблема серьезная и лучше бы мне поторопиться. Потому что Даша просто так никогда ни о чем не умалчивает. А раз уж не говорит о проблемах конкретно и в подробностях — значит, эту информацию просто нельзя передавать через третьи руки даже при условии, что этими третьими руками является она сама. Вот не было печали, конечно. Надеялась на относительно спокойную зимовку, а в итоге получилось, что проблем и разборок у меня не меньше, чем где-нибудь в поле. Хоть бери и на задание хоть какое-нибудь улетай. По нелетной погоде, ага.

Дверь в кабинет Мередит не закрыла. Но подняла голову, стоило мне показаться на пороге.

— Можно? — уточняю я перед тем, как зайти.

— Не заперто, как видишь, — ее голос звучит странно. Слишком сухо и словно бы деланно-безразлично. Отворачиваясь, чтобы закрыть дверь, ощущаю ее взгляд на своем теле. И мне этот взгляд не нравится. Есть в нем что-то… Настораживающее, мягко скажем.

Она не спрашивает, зачем я пришла. Хотя именно эта фраза обычно следовала просто для развития разговора в прошлом. И в этой жизни, и тогда, в Киркволле. Такой же вопрос, справедливости ради, ей задавала и я, чтобы узнать, явилась она в альтернаторскую штаб-квартиру по срочному делу, или же я могу принять ванну, а потом — открыть бутылку полусладкого и вместе с ней полночи протрепаться о всяком-разном, как важном для дела, так и не очень. Но сейчас вопросов не последовало. И это насторожило даже больше, чем Дашино предупреждение.

— У тебя все в порядке? — делаю два шага по направлению к ее столу.

— Да, — она кивает, не поднимая головы. Но заметно напрягается, словно чувствует, что вопрос был задан неслучайно. — О том, что мне надо больше спать, я в курсе. Но пока что не могу, ты знаешь нашу ситуацию и, думаю, воздержишься от нравоучений. Хотя бы ты.

Голос дрогнул. А меня словно обдало волной тепла, стоило приземлиться жопой на стул и протянуть ладонь вперед, чтобы прикоснуться к руке женщины. Дис не дает этого сделать — одергивает руку и запоздалым маневром пытается замаскировать этот жест под чистую случайность. Мол, именно в тот момент, когда я потянулась вперед, ей срочно понадобилось взять перо, лежащее на другом конце стола.

— Что-то не так. Я же чувствую, — произношу я. Она прячет взгяд и пытается отвернуться. — Дис. Расскажи, что происходит. Если я могу чем-то помочь…

— Я не думаю, что ты чем-то сможешь здесь помочь, Рин. Со своими проблемами я разберусь сама. А теперь, будь любезна, иди и займись своими делами.

«Не уходи. Останься, — это звучало практически как голос в голове. — Ты нужна мне. Только ты».

Снова обдало теплом. Ощущения, которые шли от Мередит, заставляли все больше настораживаться. Хотя бы потому, что ОНА точно не была способна на эту часть эмоционального спектра.

— Минутку, — только ради того, чтобы проверить свою догадку, хватаю ее рукой за руку. И тут же ловлю буквально «за хвост» ускользающий разговор с демоном желания. Верней, монолог этого самого демона перед тем, как Дис его отправила на тот свет.

« … подобные чувства к девочке, которая годится тебе в дочери. Как думаешь, что она скажет, когда узнает, учитывая специфику ее восприятия?»

Рывок. Дис пытается закрыть от меня память фоновым шумом. Даю ей эту возможность, мысленно проклиная свою недальновидность в прошлом. Хотя тут не столько я виновата, сколько малоизученность спектральского племени. Дис и встреченный на позапрошлом задании Данила — это в принципе единственные известные мне спектралы. Другие альтернаторы говорили еще то ли о двух, то ли о трех, ну а в нашем ведомстве из этого племени долгие годы не работал никто.

— Дис, я ничего плохого тебе не скажу. Даже если бы подобное и возникло, что на самом деле исключено — специфику моего восприятия тебе точно не демон желания должен объяснять, а я сама.

— Если бы? Ты хочешь сказать, что вот это вот — оно не… Это не то, о чем я думаю?

— Это то, о чем ты думаешь, но не то, о чем думал тот демон. А ты бы меньше их слушала и лучше бы сразу ко мне пришла. Было бы куда меньше проблем.

— Поясни.

— В данный момент у тебя есть энергетическая связь только со мной. И это негативно влияет на твое ментальное и даже физическое состояние. Отчасти это моя вина — после той заварушки с красным лириумом приходилось все силы прикладывать на то, чтобы ты просто выжила. Ну а потом — чтобы… Ну, ты меня понимаешь.

— Чтобы не свихнулась и ничего с собой не сделала, — Мередит выдохнула сквозь зубы, отводя взгляд в сторону. — Я понимаю. Знаешь, я еще тогда подозревала, что все хуже, чем ты мне говоришь. И хуже, чем пытаешься показать, но представить не могла…

— Так скажем, связь была отличным подспорьем в деле вытаскивания тебя с того света, — я дернула плечами. — Другое дело, что я сама к этой связи не относилась как к чему-то… Я хотела тебя спасти. Тем более — не желала тебе зла. Но учитывая специфику моего состояния тогда… Воспоминания Арэйн не заставляли меня вот здесь и сейчас воспринимать тебя, как ту самую Дис, к которой она бегала в Казематы. Как ту самую Дис, с которой вы вместе отвели в Круг того мальчишку из эльфинажа. Как на ту Дис, с которой вместе отбивались от демона Гордыни в катакомбах. И как на ту самую Дис, которой Арэйн помогала делать подсчеты в различных документах. Воспоминания были. Той связи не было. Потому что Айрин Шепард воспринимала Арэйн не как себя, а как прошлое, которое было, но особого значения не имело. Понимаешь? А сейчас моя специфика восприятия изменилась. Нет прошлой-настоящей жизни. Нет Арэйн Шеллад, Айрин Шепард и Кэтрин Андерсон. Есть только я. Моя единая линия памяти. Мое единое восприятие всех вещей и поступков, возможно — с переоценкой собственных действий и выработкой новой стратегии в похожих ситуациях, но все же — создана некая цельность. И в этой цельности нашлось место восприятию тебя глазами той четырехлетней девочки, которая бегала за тобой по пятам и считала тебя самым близким своим другом. И вот тут наше с тобой восприятие закольцевалось. И если в моем случае спасает мешанина энергий из-за наличия множества таких связей с другими людьми и не только, то у тебя я внезапно стала одной-единственной, с кем ты в принципе связана. А учитывая мешанину энергополей и того, что у спектралов несколько сфер восприятия перемешаны похлеще, чем у неконтролирующих себя телепатов, возникла некая иллюзия, которую при достаточной степени испорченности можно принять за половое влечение, поскольку многие симптомы действительно тождественны. Если еще добавить сюда твое хроническое истощение как физическое, так и нервное, в последние месяцы, то становится понятным и постоянное желание быть рядом со мной, и даже изменение пульса с артериальным давлением при близком контакте или просто нахождении рядом.

Фырканье в ответ выдает облегчение бывшей храмовницы при озвучивании сделанных выводов.

— Как от этого избавиться?

— Ну, для начала — я останусь у тебя ночевать. Давно надо было этим заняться, но тут то одно, то другое… Одну летать научи, второго общаться, третьему профилактических люлей дай… Короче, я забыла, что ты у нас первая о проблемах не говоришь, извини. Как только приведем тебя в порядок — эффект вот этого всего частично нивелируется.

— Частично, — с ощутимым напряжением в голосе произносит Дис.

— Полностью исчезнет, когда ты создашь с кем-либо еще относительно прочную и крепкую связь.

— Ты так говоришь, будто это что-то простое и поня… А, ну да, я забыла, с кем говорю. Это ведь ты у нас подходишь к первому встречному, улыбаешься ему, говоришь «давай дружить» — и он сразу же соглашается.

— Ну вот не надо, тебя, как помнится, несколько месяцев окучивать пришлось со всем моим детским обаянием.

— И со всей твоей детской доставучестью, — женщина криво усмехнулась.

— Заметь, моя детская настырность сохранилась в полном объеме. Насчет обаяния не уверена — это не мне решать. Ну а если шутки в сторону отбросить — ждать от тебя того же уровня коммуникабельности и общительности, что и у меня, глупо — не тот характер и темперамент. Но хотя бы кого-то одного ты найти можешь? Кого то с такими же проблемами в общении, который будет рад даже твоей вечно угрюмой физиономии… Погоди-ка! — в моей голове появилась весьма неплохая идея.

— О, нет, только не твоя очередная гениальная идея.

— Она самая, Дис, она самая. Ты ведь уже знакома с Коулом? Только не говори, что твое спектральное зрение атрофировалось и ты не заметила сущность, которая прицепилась к нашей компании перед побегом из Убежища.

— Перед подъемом в Храм Священного Праха, если быть точней.

— Мне кажется, вам пойдет на пользу общение друг с другом.

Лишь тяжелый вздох был мне ответом.

— Что, даже не проедешься по этой теме? — уточняю у нее я.

— Во-первых, я слишком устала для этого, а во-вторых — все бессмысленно. Ты все равно все сделаешь по-своему. А пытаться тебя вразумить и отговорить — это все равно, что останавливать эти ваши танки голыми руками. Я на это не подписывалась. Коул, не Коул — разницы, в принципе, нет. Все равно ты кого-то мне да подсунешь. А от этого хотя бы шума меньше, чем от тебя в детстве.

— Сочту это комплиментом, — я криво усмехнулась. А потом неожиданно вспомнила об одной вещи, которую в Ордене Спарты умудрился заметить Данила. — Кстати, можешь на меня глянуть? Ну, своим этим… спектральским зрением.

— Нет, — быстро, даже слишком быстро произнесла Дис, пряча взгляд.

От этой реакции пробило на смех. Потому что я почему-то сразу поняла, чем она вызвана.

— Позволь угадаю — ты боишься увидеть что-то за моей спиной, да? Что-то, чего нет ни за кем другим, верно?

— Откуда ты… — Мередит нахмурилась.

— Встретила во время позапрошлого дела еще одного спектрала. Он и рассказал, Ну а потом во время последующей заварухи я вообще тесно пообщалась с Черным Жнецом, ну или со Смертью… Как ни назови, все едино. Вспомнила кое-что важное. Я это к чему… Он всегда будет стоять за моей спиной. Никогда не сможет забрать меня силой, но каждый раз, когда придет время, я буду уходить с ним по доброй воле. Таков уговор. Так что если вдруг ночью что увидишь или почувствуешь — не пугайся. Дис?

Мертвенная бледность разлилась по лицу Мередит. Она смотрела на меня широко открытыми глазами, будто я только что призналась сразу во всех смертных грехах, вместе взятых.

— Значит, это правда… Они действительно притянули Блуждающую Душу и позволили ей воплотиться в виде своей дочери. В виде… тебя, — последнее Мередит явно с трудом выдавила, растерянно шаря глазами по моему лицу.

— Угу. Сама охуела, когда узнала. А тебе какая птичка напела? Опять из демонского племени кто-то?

— В точку. Знаешь, чем больше я узнаю о происходящем, тем менее истинным кажется утверждение о том, что демоны всегда лгут.

— Дис, они не лгут. Никогда. Сущности не могут солгать, тебе неоднократно об этом говорили. Другое дело, что правду они преподносят в том виде, в котором выгодно им. Меньше с ними общайся. С низкочастотными, в смысле. Тебе это вообще противопоказано, если помнишь.

— Я не общаюсь. Но я не могу не слушать. А они продолжают говорить о том, что Эмилия, да и ты тоже, от меня скрывали все самое важное.

— Я о своей природе узнала чисто случайно на позапрошлом задании. Параллельно с этим была очень занята — пыталась спасти сразу несколько миров и параллельно собирала по кускам свои три ипостаси, так что сообщение с голубем послать не могла, уж извини. Да и не знала о том, что ты в курсе по поводу Блуждающих Душ. Все-таки это тема редкая и малоизученная, вероятность встретить такую тварь стремится к нулю. Вот и не думала я, что тебя Эмилия по этому поводу просветила загодя, так сказать. Интересно, зачем? И, кстати, знай я заранее о том, что не умру даже при столкновении с артефактором огня — угадай, смогла ли бы я разомкнуть круг тогда с учетом того, что Мирозданию важно истинное мое намерение и, более того — желание сдохнуть ради спасения других людей?

Мередит развела руками, признавая мою правоту. А я же решила подвести итог сказанному, сообщая вполне очевидную для нас обеих вещь.

— Меня использовали втемную точно так же, как и тебя. Только если тобой вертела в основном Эмилия, то за меня потом капитально пытался взяться Матоэс. Цели в отношении меня вполне очевидны — создать инструмент сначала для противодействия Игроку, а потом, когда Мэт под его влияние попал — уже для помощи ему. С первым худо-бедно могло прокатить, да в итоге именно это примерно и получилось, а вот со вторым вариантом что-то пошло не так и все два раза кончалось моей смертью и последующим респауном. И что-то мне подсказывает, что третий раунд не за горами.

— Зачем ты мне это говоришь? — Дис встала со своего места и тут же, покачнувшись, оперлась рукой на стол. Подхватив ее под руку, помогаю опуститься обратно на стул. И сажусь на корточки напротив, помещая руки ей на плечи.

— Чтобы ты понимала, зачем я подсовываю тебе Коула и почему буду с равной периодичностью подсовывать кого-то еще, если не выгорит связать тебя с ним. Нельзя, чтобы после моей смерти тебя потянуло на тот свет следом за мной. Потому что я — вернусь. Игрок не допустит моей гибели до тех пор, пока не разберется, как избавляться от Ошибок Мироздания. Для Мироздания же я больше не помеха слева, от которой нужно избавиться, а средство для устранения Игрока. Пока я играю в эти игры — за мою жизнь можно не бояться. Но я не хочу, чтобы страдали те, кто остается за моей спиной, понимаешь? Не хочу, чтобы вы все оказались втянуты в то дерьмо, на которое меня подписали еще до моего появления на свет. Особенно ты. Особенно после того, как тебе и так прилетело со всех сторон за то, что Эмилии помогала в свое время, — я провела рукой по правому плечу храмовницы. Даже сейчас, несколько лет спустя, от него все еще распространялось ощущение могильного холода. А в голове возникали отголоски тех дней, когда она фактически при смерти лежала в нашей штаб-квартире, а я просто сидела рядом, держала ее за руку и абсолютно не знала, что еще могу сделать кроме отчаянных попыток зацепиться хоть за что-то и вытащить ее разум из лап отравленного лириумом бреда.

Судорожный вздох — и женщина наклоняется вперед, практически наваливаясь на меня. Уткнувшись лбом в мое плечо, она внезапно охрипшим голосом произносит.

— Ты знаешь… Когда ты была маленькой, я считала тебя карой Создателя. Вечно ты ко мне лезла в личное пространство, втравливала меня в истории, да еще и Эмилия масла в огонь подливала, позволяя тебе делать все, что заблагорассудится, а мне запрещая вмешиваться даже в том случае, когда ты у нас в казармах по потолку бегала над головами храмовников во время построения…

Я лишь криво усмехнулась, вспоминая этот эпизод. Каюсь, мне тогда было просто весело. И Дис я тогда подставить не боялась, так как не собиралась храмовникам, если меня заметят, говорить о том, что она со мной связана. Но у самой Мередит были другие взгляды на этот вопрос, что, впрочем, неудивительно.

— Твои бесконечные рассуждалочки, ни минуты тишины, еще и вещи мои постоянно воспринимала, как свои личные игрушки. А потом, когда ты убежала и мы с Эми искали тебя по всей Клоаке, я вдруг поняла, что у меня все дырки на вещах зашиты, кинжал заточен и что каждый раз, когда ты ночевала у меня в казарме, мне не снилось всякой дряни. Вспомнила, как ты притащила мне куртку тогда на пост, как прыгнула за мной в залив, хотя сама на воде держалась едва-едва…

— О, да, тебе тогда пришлось еще и меня вытаскивать, — сконфуженно фыркнула я. И тут же едва не вздрогнула, почувствовав, как мне за шиворот что-то капает.

— Я только тогда поняла, какой идиоткой была. Что все то время, что я тебя едва выносила, ты была единственным человеком, который обо мне по-настоящему заботился. Без какой-то цели, без какого-то обоснования, просто так… А я тогда даже не успела тебе этого сказать — Эми исчезла и тебя с собой забрала, конечно же… Потом я поняла, что она погибла, а ты будто бы пропала непонятно, куда. Мне так жаль, Ари…

— Мне тоже. Ну, в смысле, я не хотела тогда тебя доставать, просто само случайно получалось. В конце концов, мне было всего четыре, это же годное оправдание?

— Вполне… — Дис с трудом перевела дыхание. А потом продолжила говорить. — Знаешь, я очень плохо помню те дни, когда ты только уничтожила меч и ту дрянь в моем теле. Верила и не верила одновременно, что это ты, рядом со мной. Доставила тебе проблем тогда, да?

— Не особо серьезных, если честно. Мне не впервой было бегать от ножей, уворачиваться от ударов и заливать в тебя литры своей свежей крови сразу после очередной твоей самодеятельности.

— Еще и кровь вдобавок на уже имеющиеся связи. Очаровательно, — нервно хмыкнула Станнард, поудобней устраивая голову на моем плече. В этот момент дверь открылась и на пороге возник один из посыльных.

— Командир, я со срочным донесением… ой!

«Ой» вышел потому, что мальчишка заметил — Дис в комнате не одна. А нашу текущую позу можно истолковать весьма двусмысленно. Ловлю себя на том, что с трудом сдерживаю смех.

— Оставь на столе и уходи, — Дис с явной неохотой отлипает от меня и бросает на парнишку взгляд настолько грозный, что он спешит ретироваться. А бывшая храмовница оборачивается ко мне и едва слышно произносит. — Готова спорить, уже через пару часов о наших с тобой якобы отношениях будет говорить вся Инквизиция.

— Естественно. И не только она — напомню, что мы с тобой персоны не самого низкого полета, так что новости обо всех наших интрижках станут достоянием весьма широкой общественности. И эта общественность будет очень сильно недоумевать, чем мне не угодили Дориан и Кассандра, что я решила ухлестнуть за тобой. Вот так и рождаются легенды о похождениях, которых, блять, не было, и не могло бы быть.

— Радует твоя уверенность, — Дис нахмурилась. Так, кажется, у кого-то слова демона не идут из головы. И это плохо, потому что вот так заморачивается человек какой-то не такой темой, которой следовало бы заморачиваться, а потом из-за этого с человеком всякие нехорошие истории происходят. А оно мне надо, спрашивается?

— Так, Дис, давай-ка об этом поговорим. Допустим, демон сказал правду. Что тебя в этом напрягает?

— Ты меня намного младше, — начала перечислять Мередит.

— Вообще-то сейчас уже ТЫ меня младше. Еще?

— Я тебя помню ребенком.

— И что? Ты вообще в каком времени живешь? У вас тут вполне для знатных, для и для обычных людей тоже, в жены забирать девушку, которая выросла у тебя на глазах. Молчу уже о том, что завести себе молоденького любовника или любовницу — в принципе часть правил хорошего тона для большинства людей твоего возраста и старше.

— И ты так спокойно об этом говоришь. Ты, которая отшила в свое время половину знатных господ в Киркволле, а тем, кто проявлял избыточную настойчивость, обеспечивала несовместимые с жизнью травмы.

— Ключевой момент — тем, кто проявлял избыточную настойчивость. Я не испытываю какого-либо отвращения или же враждебности по отвращению к тем людям, которым нравлюсь и которые хотели бы со мной переспать. Иначе как бы я, по-твоему, с Дашей работала?

— Она… Что?

— К твоему сведению, она спит с Сэрой сейчас. И еще раньше интересовалась мною. И не только мною — в постель кучу народа перетаскала и скрывать это даже не думает.

— И ты с ней после этого спокойно спишь в одной кровати?

— А почему нет? Она же не пытается меня к чему-то принудить. С Лелианой, кстати, на заре знакомства тоже возникла подобная ситуация. О том, что уже в компании Хоука со мной не прочь были замутить интрижку Изабелла и сам Хоук, рассказывать, думаю, не надо.

— Хоук ведь встречался с Изабеллой.

— Ага. И они оба не против были добавить в свою компанию меня. Я вежливо отказалась, и мы спокойно продолжили работать дальше. Дис, когда речь идет о взрослых здравомыслящих людях, а не о каких-то психах или подростках, придумавших «великую и единственную любовь», такие вещи решаются намного проще, чем может показаться человеку, для которого всегда подобные вещи были темным лесом, да и шибко не интересовали.

— И почему ты так уверена в том, что меня не могли заинтересовать подобные вещи?

— Если даже опустить тот факт, что подобный интерес возникает и формируется далеко не в зрелом возрасте, у нас остается один веский и логичный довод. Мы с тобой в прошлом очень много вместе тусили. При этом я была далеко не маленькой девочкой. И при этом я НИКОГДА не чувствовала от тебя ни намека на то, что я для тебя не идентична бревну или ближайшей стенке в ЭТОМ вопросе. И поэтому только твоим состоянием я могу объяснить все отклонения, которые ошибочно могут быть приняты за какие-то там чувства, которых не было и быть не может.

— Мне еще никогда так не говорили о том, что я неспособна на любовь.

— На любовь — способна. На половую часть вопроса тебе всегда было плевать с самой высокой башни. И мне интуиция подсказывает, что нихуя не изменилось. Вот сейчас тебе энергополе отрихтуем, уберем перекос, вызванный одиночной связью — и вся эта хуйня непонятно куда денется, гарантирую с вероятностью девяносто девять процентов.

— Не сто, — напряженно произнесла Дис.

— Не сто. В жизни всякое бывает. Но даже если вдруг окажется, что причина твоего состояния именно в каких-то там чувствах ко мне — лично для меня проблемой это не будет. Да и для тебя, я думаю, тоже.

— Почему ты так в этом уверена?

— Потому что во всех тех факторах, что ты перечисляла только что, не было одного ключевого, который мог бы стать проблемой.

— Какого именно?

— Страх отсутствия взаимности. Ты боишься, что я разозлюсь, что я посчитаю тебя неадекватной, но не боишься, что я не захочу отвечать на подобные чувства. Вывод — с этой стороны проблемы нет. И, кстати, еще один аргумент в пользу того, что это именно косяк в психике, а не реальное чувство. Когда в кого-то влюбляешься, то хочешь, чтобы твои чувства оказались взаимными. Даже если воспринимаешь отказ относительно легко и сохраняешь трезвый разум — все равно тебе изначально хочется, чтобы твои поползновения вызвали у другого человека непременно положительную ответную реакцию. Так что расслабься, ничего ЭДАКОГО у тебя ко мне нет и быть не может. Пойду сгоняю за пижамой и поесть что-нибудь захвачу.

— И выпить. Пара кружек горячего вина со специями сейчас бы не повредила, — Дис посмотрела за окно. Там бушевала метель, от одного лишь отзвука которой хотелось забраться под теплое одеяло и не высовывать наружу и кончика хвоста.

— Сейчас все организуем. И угадай, что именно будет обсуждать завтра вся Инквизиция. Одна женщина приходит к другой на ночь с бутылкой вина, кучей вкусной еды и пижамкой про запас. М-м-м-м-м, это же так недвусмысленно выглядит и настолько прямо намекает, что последует за подобными событиями.

— Да иди к черту, — Дис сорвалась на нервный смешок, швыряя в меня пресс-папье. Поймав эту фиговину на ходу и водрузив обратно на стол, я лишь фыркаю и выбегаю из ее кабинета.

«Дашка…»

«Да-да, чего изволите, миледи Инквизитор?»

«Я вишу тебе бутылку. Или две».

«Ой, таки не надо скромничать. Преподнесите сразу целый ящик — и мы с вами отлично поладим! — принялась ехидничать подруга. Но тут же сменила тон на серьезный. — А вообще тетка кремень. Мне кажется, с такими повреждениями энергополя никто бы не выдержал сидеть и молчать, а она в этом состоянии еще работать умудряется».

По спине пробежала дрожь. Я очень хорошо помню, чем может обернуться в итоге такое состояние. Вот только выговаривать сейчас что-нибудь Мередит будет делом не только бесполезным, но и опасным, причем прежде всего для нее. Поэтому я ограничилась тем, что сбегала на кухню за ужином для нас двоих и, прихватив вино, специи и все ту же лимонную цедру, вернулась обратно к Дис. Бывшая храмовница к этому времени уже успела убрать со стола документы и растопить камин.

— Располагайся, — махнула она рукой, предлагая мне занять любой из двух стульев за столом.

— Быстро жрем, пьем и идем спать, чем раньше начнем, тем быстрей закончим, — я попыталась скрыть нервную дрожь. Работа с чужим энергополем была делом привычным, но видеть, что случилось с Дис… Еще немного — и у меня Киркволльские флешбеки начнутся. А они похлеще Вашингтонских и Московских вместе взятых будут…