Волки и Овцы (джен)

За те невыносимо долгие дни, что Гарри провёл в плену, он сделал для себя крайне неутешительный вывод: без помощи извне они с Гермионой из лап Пожирателей не вырвутся. Вначале им даже казалось, что у них есть шанс. Пожиратели не планировали отдавать их своему хозяину и, похоже, даже не собирались убивать. К тому же, Гарри был им зачем-то нужен, а этим определённо стоило воспользоваться. Но ни застать врасплох, ни вывести из равновесия слуг Волдеморта никак не получалось. Усложняло ситуацию и то, что Пожиратели каждый день сменялись, не позволяя изучить свои слабые места. А когда очередной надсмотрщик уходил, он погружал пленников в сон заклятьем.

Долохов сразу показал себя именно таким, каким его все считали: жестоким, хладнокровным и беспринципным. Во время первой их встречи в доме Лестрейнджей он проклял безоружную Гермиону, а в следующий раз досталось самому Гарри за попытку сбежать.

Люциус Малфой был, как всегда, надменным и самоуверенным. Он старательно делал вид, что гриффиндорцев в одной комнате с ним нет, то углубляясь в чтение газеты, то что-то кропотливо записывая.

Эйвери вообще не был похож на Пожирателя Смерти. Ещё больше Гарри усомнился в его причастности к этой тёмной организации, когда у тихого и неприметного мага завязался спор с Гермионой. Гарри знал, что его подруга намеренно провоцирует врага, чтобы сам Поттер смог воспользоваться яростью противника и напасть со спины. Но Эйвери не просто не потерял бдительность, он ещё и предельно терпеливо, в деталях объяснил гриффиндорке, почему рабство домашних эльфов — благо не только для волшебников, но и для самих эльфов. Причём оба спорщика так увлеклись, что, по мнению Гарри, позабыли, в каком статусе каждый из них находится в этом доме. Позже Гермиона даже посетовала, что не успела выложить все аргументы в пользу свободы маленького народца, чем здорово разозлило друга.

Если мягкость и сдержанность Эйвери выглядели вполне естественно, и чем-то он даже, к стыду Поттера, напоминал Римуса, то Мальсибер кожей ощущался каким-то скользким. Возможно, дело было в его сомнительной славе, ведь ни одного повода заподозрить его в лицемерии приветливый Пожиратель не давал. От того вызывал ещё больше неприязни. Его обходительность и лёгкость в общении были неуместны и жутко бесили Гарри.

Но даже этот хлыщ и в половину так не злил Поттера, как Рабастан Лестрейндж. Гарри всё ещё помнил, каким беспомощным почувствовал себя в его цепких руках. Лестрейндж ничего особенного не делал: как и Малфой, он старался игнорировать пленников. Правда, после феерического шоу, что они с Гермионой устроили с приколами близнецов Уизли, Пожиратель поглядывал на них, как удав на мышей. За себя Гарри не переживал, но подставлять под удар Гермиону всё же побаивался. Поэтому, скрипя зубами, старался лишний раз не злить этого явно взрывного мага. Он виделся Гарри наиболее опасным из всех Пожирателей, приставленных следить за пленниками. Но так Гарри думал до этого злополучного дня.

Первым, что Гарри услышал, проснувшись, было пожелание доброго утра. И всё бы ничего, но гриффиндорец от этих слов резко подскочил и тут же зашарил руками в поисках волшебной палочки. От нежного тона, с которым были озвучены эти, казалось бы, банальные слова, Гарри пробил озноб, и волосы будто зашевелились. На его нос заботливо нацепили очки, и он, наконец, смог разглядеть в мутном красно-чёрном пятне снисходительно улыбающегося Рудольфуса Лестрейнджа.

— Обычно вы завтракаете в малой столовой, насколько мне известно. Но сегодня такой дивный день! Как насчёт лёгкого пикника в саду? — не переставая улыбаться, поинтересовался хозяин дома. Но, не позволив Гарри сообразить, о чём он говорит, тут же сам за него ответил, хлопнув в ладоши:

— Замечательно! Я так и думал! В таком случае, у вас есть полчаса. Одежда на стуле — негоже неделями расхаживать в одном и том же комплекте, верно? Тем более в такую погоду.

Гарри во все глаза смотрел на этого странного человека, не понимая, чего от него стоит ожидать. Определённо, ничего хорошего. И словно в подтверждении его мыслей, Лестрейндж обернулся у самой двери:

— Постарайтесь не опаздывать. Я не люблю невоспитанных гостей.

Дверь с тихим, но пронзительным скрипом закрылась. Только теперь Гарри понял, что находится в большой незнакомой спальне. Оглядев себя, он взмолился, чтобы надетая на него бордовая пижама с мелкими золотыми снитчами оказалась просто наколдованной или хотя бы результатом магии эльфа. От одной мысли, что это могло быть не так, Гарри вспомнил тонкие пальцы Лестрейнджа, в которых тот сжимал волшебную палочку, когда заклятием открывал окно. И его вновь подбросило на кровати от ужаса. В ванную комнату он не пошёл — побежал. Она тоже оказалась существенно больше той, которую он делил вместе с Гермионой эти дни...

— Гермиона!

Из комнаты можно было выйти только в ванную и холл. Но стоило Гарри выскочить в последний, как невидимая сила затащила его обратно в спальню. Он сделал ещё пару попыток, но результат был тем же. Осмотревшись в поисках других дверей, Гарри увидел парящую в воздухе мерцающую огоньками стрелку. Она указывала на стул, на котором был аккуратно сложен комплект новой одежды. Гарри было разбушевался и опрокинул стул вместе с одеждой, но, вспомнив о подруге, всё же принял правила Пожирателя. Не хватало ещё, чтобы из-за его вспыльчивости пострадала Гермиона. Всем известно, что Лестрейнджи терпеть не могут магглорождённых. Пожалуй, даже больше, чем Волдеморт. «Этому психу только дай повод — он убьёт Гермиону. Из-за меня», — сквозь зубы шипел гриффиндорец, натягивая чёрные брюки.

— Спасибо, хоть не красная, — недовольно пробурчал себе под нос Гарри, отдергивая тёмно-зелёную, вполне обычную рубашку, когда шёл в сопровождении домашнего эльфа по коридору.

— Всегда пожалуйста! — донеслось откуда-то сверху.

Гарри задрал голову, но никого не увидел. Лишь мгновение спустя он заметил мелькнувшие за колонной этажом выше красные пряди. Лестрейндж, самодовольно задрав нос, шёл по галерее. И был он не один: позади него, опустив голову, плелась молчаливая Гермиона. Гарри не видел её лица, а в мыслях уже возник ворох догадок, одна хуже другой. Он уже метнулся в их сторону, как эльф щелчком пальцев вернул его обратно.

С трудом сдерживая себя, Гарри всё же последовал за эльфом, стараясь не терять из виду Лестрейнджа и его слишком смиренную пленницу. Но идти, задрав голову куда-то в сторону, крайне неудобно. Если бы не тот же эльф, Гарри бы так и слетел кубарем с лестницы, едва дойдя до неё. Когда он вновь оказался на ногах, его подруги уже нигде не было видно. Дожидаться ему не позволили.

Уже через пару минут он был в саду. Погода была действительно замечательной. Или же Гарри просто истосковался по свежему воздуху и солнцу, находясь не позволительно долго в компании тёмных магов. Фиолетовый полог из свисающих глициний за стеной внушительных зарослей шипастых роз гриффиндорца сильно удивил. Вот уж чего не ожидаешь от волшебников, подобных Пожирателям, так это цветущего сада. «Ладно бы ещё такие пижоны, как Малфои. Но это же Лестрейнджи! Здесь должен быть иссохший корявый дуб с висельниками и бесконечные ряды надгробий. Во́роны, в конце концов! Тётя Петунью удавилась бы от зависти».

Увидев свою подругу, сидящую к нему спиной в большой резной беседке, Гарри позабыл обо всём и ринулся к ней. На этот раз его никто не стал останавливать. Гермиона ту же встала ему навстречу и кинулась в объятия.

— Какая прелесть. Выходит, сплетни не врут: вас действительно объединяет нечто большее, чем просто дружба, — лениво протянул Лестрейндж, подпирая одной рукой голову, а второй поигрывая вафельной трубочкой.

Грифиндорцы тут же отскочили друг от друга, как ужаленные. Была это просто язвительная шутка или какой-то намёк? С Пожирателя станется использовать в своих интересах даже досужие сплетни. Долохов уже пытал Гермиону, чтобы приструнить Гарри. Этот же тип ещё опаснее . Он откровенный безумец!

Лестрейндж, чему-то усмехнувшись, указал всё той же вафельной трубочкой подросткам на места перед собой. С явной неохотой гриффиндорцы подчинились молчаливому приказу. Вряд ли Лестрейндж вообще умеет предлагать, он только приказывает. Гермиона уселась на своё место сразу. Гарри только сейчас заметил, что на ней было надето лёгкое, но закрытое по самую шею длинное жёлтое платье в милый белый цветочек. Гарри тут же бросил злой взгляд на хозяина дома, а в голове вновь вспыхнули подозрения. Но теперь парень испытывал не просто брезгливый страх — его терзал беспомощный гнев.

«Почему он шёл вместе с ней? Он был в её комнате? Что он там делал? Почему Гермиона такая подавленная? Что он ей наговорил? А если не только наговорил?» Гарри не сводил глаз с Лестрейнджа. Чем глубже он загонял себя домыслами, тем сильнее преображалось до этого невозмутимое лицо врага.

Мысленно Гарри уже был готов растерзать Лестрейнджа голыми руками, когда неожиданно получил ощутимый удар по голени. Обескураженный её выходкой, он повернулся к сердитой подруге и ещё больше удивился, поняв, что злиться она на него, а не на Пожирателя. Резко отвернувшись от него, девушка принялась демонстративно отстранённо намазывать тост джемом. Гарри хотел спросить, что это вообще такое было, но не успел и рта раскрыть, как Гермиона вновь пнула его под столом, внешне никак себя не выдав. Ехидный смешок с другой стороны стола ясно дал понять, что Гарри стоило потише выражать свои эмоции.

К радости Гарри, сомнительный завтрак в компании врага прошёл в относительной тишине. Но эта радость была единственной, ведь Лестрейндж, не сводя глаз, разглядывал его, как лабораторную мышь. Гриффиндорец даже пытался ответить тем же и уставился в ещё более яркие, чем его собственные, зелёные глаза с вызовом. Но ненормальный Пожиратель снова широко улыбнулся, на этот раз слишком плотоядно. У Гарри от этого голодного оскала холодок пробежал по позвоночнику, так что глаза он тут же опустил, чтобы не видеть жуткого выражения ненавистного лица.

У Лестрейнджа не было нужды много говорить, чтобы ввергнуть пленника в самые негативные эмоции, которые вообще можно испытать. Было видно, что он упивается происходящим. Он весь день выводил Гарри из себя странными взглядами, намёками и мимолётными, почти невинными прикосновениями к Гермионе. Гарри недоумевал, бесился, смущался, психовал. А Пожиратель веселел от каждой такой вспышки гриффиндорца.

— Прекрати сейчас же! Он же намеренно тебя изводит! — зло прошипела подруга, едва Лестрейндж оставил их в библиотеке наедине, затерявшись между стеллажами.

— А почему ты такая спокойная? Он же тебя лапал своими пожирательскими руками!

Гермиона нахмурилась, будто вспоминая что-то.

— Он просто за локоть меня придержал, когда я споткнулась. Один раз всего такое было, — недоверчиво уточнила девушка. А затем изменилась в лице и ядовито поинтересовалась: — И что ты хочешь сказать? Если бы эти руки принадлежали не Пожирателю, всё было бы нормально?

— Я не это хотел сказать. Ты меня прекрасно поняла. И ты не ответила: почему ты себя ведёшь так, будто это не самый верный слуга Волд...

Гермиона резко оборвала его, закрыв ему рот ладонью. Гарри сначала взбесился и попытался оторвать от лица чужую руку, но затем, отбросив злость, понимающе кивнул.

— В общем, ты поняла, о чём я.

— Во-первых, — она бросила взгляд туда, где должен был ошиваться в поисках книги Лестрейндж, — я уже сказала: он с тобой играет, а ты ведёшься, как маленький. Во-вторых, сомневаюсь, что теория о его верности хозяину имеет под собой доказательную базу. Кроме того, что его жена предана Сам-знаешь-кому. А супруги — это вовсе не один человек. В-третьих, он мог давно причинить нам вред, как, собственно, и остальные Пожиратели, но не стал. Никто из них нас не трогает, пока мы их сами не провоцируем.

— И что? Нам теперь по струнке ходить на радость этим убийцам?

— Ты так ничего и не понял? — с горечью выдохнула гриффиндорка. — Мы нужны им, напомню. Не знаю, зачем, но это очевидно. Вопрос в том, насколько сильно нужны. И вот этого я проверять как раз и не желаю. В конце концов, им необязательно убивать нас, чтобы мы в итоге сделали то, что от нас требуется. У нас ведь есть семьи, друзья. Лично я не хочу, чтобы кто-то из них погиб только потому, что мы решили испытать на прочность терпение непредсказуемого, жестокого и не вполне вменяемого Пожирателя Смерти.

Гарри от слов подруги поник. Он и сам видел, что Лестрейндж развлекается за их счёт. Но гнев, что бушевал всё ярче, к вечеру грозил спалить всё это змеиное гнездо. Однако Гермиона была права — никто больше не должен умереть из-за него. Оторвав взгляд от чёрных, до безобразия удобных туфель, которые был вынужден надеть по указке Пожирателя, Гарри встретился с самодовольным взглядом Лестрейнджа.

«И давно он там стоит?» — с подозрением успел подумать пленник, прежде чем посреди библиотеки из ниоткуда возникла маленькая фигурка девочки в гриффиндорфской форме.

Гарри вскочил со своего места, уже готовясь защищать младшекурсницу от безумного мага. «Значит он всё слышал и решил проиллюстрировать правоту Гермионы! Ещё и выбрал для этого кого послабее! Сволочь пожирательская!» Не успел Гарри и пары шагов сделать, как Лестрейндж, бросив в его сторону беглый взгляд, приклеил его и Гермиону заклятием к креслам. А затем по-кошачьи подкрался к девочке.

— Кто это у нас здесь? — Игриво погладил он по волосам новую игрушку. — Какая очаровательная малышка...

Девочка, не растерявшись, зло отпихнула Пожирателя и, к огромному удивлению Гарри, яростно пропищала:

— Отвали, придурок! Не беси меня своими идиотскими шуточками!

Вывернувшись из рук трепавшего её за совсем ещё по-детски пухлую щёку Лестрейнджа, она прошипела не хуже змеи Волдеморта:

— Сделай так ещё раз, и я тебя прокляну!

На что не унимающийся хозяин дома щёлкнул воинственную гриффиндорку по маленькому носу и, уже беззастенчиво хохоча, почти пропел:

— Нос не дорос, радость моя!