Берег моей надежды (гет)

Примечания:

Уважаемые читатели, извините за задержку продолжения. Приятного чтения!

Операция по замене тазобедренного сустава шла планово. Обычно на это сложное хирургическое вмешательство Яков тратил от полутора до двух часов. В этот раз случай был не из простых. Пациент грузный, психоэмоционально не стабилен и по ряду причин от спинальной анастезии пришлось отказаться. Анестезиолог с оперируемым, как птица с птенчиком все два часа провозился, колдовал, чтобы наркоз действовал так, как нужно. Яков одобрял работу коллеги. Анестезиолог был под стать ему самому — образованный, очень серьезный.

В их операционной атмосфера была очень продуктивная. Никаких посторонних разговоров, болтовни за жизнь, просмотра телевизора и даже музыки, все внимание на больного.

Особенно раздражала музыка. Как то средний медицинский персонал попросил поставить колонку с радио, на что девочки получили категорический отказ. Музыка мешала и отвлекала, поэтому в его хирургии никаких колонок и прочего безобразия. В следствие такого строгого подхода, в операционной царили хороший темп, дисциплина. Результат — минимум ошибок.

Предыдущего анестезиолога, строящего глазки медсестре и напартачившего с препаратами, Штольман без сожалений уволил. Был крайне неприятный инциндент, который, после жалобы пациента куда только можно, столь подробно разбирали, что сам Яков чуть не поседел.

Разбор операции выявил грубейшие нарушения в работе анестезиолога. Занятый флиртом доктор ввел препарат-релаксант, а с вот с применением следующих препаратов вышла роковая заминка. В результате пациент не уснул.

Начавший операцию Яков обратил внимание на пульс-давление и шикнул на анестезиолога, тот спохватился и ситуацию выровнял.

В последствии оказалось, что пациент оставался в сознании и чувствовал боль. В последствии он инцидент не забыл, активно жаловался во все инстанции и вообще хотел крови. Дай ему волю и разработанный коленный сустав, он бы с двустволкой в "Академию Здоровья" заявился, но обошлось. Клинике пришлось идти на мировое и платить большую компенсацию...

Сегодня, несмотря на идеальный ход операции и рабочую атмосферу, Штольман был раздражен. Караваева, стерва такая, или дура, Яков еще с выводами не определился, как и ожидалось, победно вернулась в "Академию Здоровья".

На планерку доктор заявилась довольная, как слон, и уселась, по обыкновению, в первый ряд, не забывая строить глазки, только уже в более агрессивной манере. Судя по всему, Елизавета Романовна так и не поняла причин своего восстановления на работе. А тут все было просто. "Академии здоровья" не нужны скандалы. Доктор же поняла все по-своему.

Яков не хотел, чтобы Анна углядела эту женщину и ее откровенный интерес. Как он уже понял, девушка ревнива и ранима, зачем давать ей повод для огорчений? Но как усмирить бестию в красной блузе, Штольман пока не знал. Елизавета Романовна одевалась вызывающе и вела себя самоуверенно.

Накануне Аня буквально пытала его, выспрашивая о предыдущих отношениях. Девушку очень интересовало, все ли миновало у него с бывшими, и никто не покусится ли на ее мужчину.

— Никого у меня нет и быть не может, — немного раздражаясь, в очередной раз ответил Штольман.

Он никак не мог взять в толк, откуда такая ревность. Кто ей и что наговорил?!

— Тебе хорошо, — бурчала Аня, — у меня других поклонников нет, и ревновать меня не к кому.

Она не обратила на его раздражение ровно никакого внимания.

Девушка расслабленно водила пальцем по его груди.

— А у тебя никогда не будет повода для ревности, — утешил ее Штольман. — Я слишком дорожу тобой. И вообще, другие, они не ты.

— А что я? — наивно спросила Анна.

— Ты — самая прекрасная девушка на земле.

Яков умолчал о том как он сам ревнив, и что он думает по поводу успеха ненаглядной у противоположного пола. Аня просто была очень скромна, самодостаточна и не замечала очевидного.

Где бы она не появлялась, взгляды мужчин сосредотачивались на ней. Это было очевидным фактом, и Яков очень беспокоился по этому поводу.

Лекции у 403 группы он теперь предпочитал теперь вести сухо, потому что иначе позорнейшим образом сбивался. На любое лирическое отступление Аня поднимала на него свои сияющие глаза, полные обожания, и он в них тонул, забывая обо всем.

Казалось, всего за несколько дней после их первой близости, его любимая еще более похорошела. Невозможная.

Вчера он напросился с ней в ванную, мотивируя тем, что ему срочно нужно побриться, а на деле он просто таращился на ее мокрое обнаженное тело как мальчишка.

Это же просто наслаждение для глаз. Боже, какая она красивая! Молоденькая, в меру подкачанная.

Интересно, но раньше на всех студентов он смотрел как на детей, зачастую не очень умных. Частенько они его раздражали. И только Аня привлекла его внимание как женщина... Наверное потому, что они познакомились не в вузе. Да и вообще, он не мог на нее посмотреть иначе. Такую девушку не возможно не заметить.

Ее тело нежное и безумно возбуждающее. Он забыл про бритье, и, пока она намыливалась и мурлыкала песню, просто сидел и пускал слюни на персиковую кожу, мокрые волосы, эту круглую попу и не знавшую кормления ребенка грудь.

— Ага! — крикнула Аня, выдергивая мужчину из оцепенения. — Так и знала, что ты будешь подглядывать! Иди скорее сюда, будем вместе принимать душ...

-

После успешной операции грузного пациента с новеньким тазобедренным суставом увезли отдыхать и восстанавливаться. Он зайдет к нему позже. До приема пациентов еще было время. Просмотрев текущие бумаги, Яков решил набрать номер Нины.

Он все еще помнил его наизусть, злился, но помнил.

— Даааа? — весьма довольным тоном взяла трубку бывшая жена.

— Здравствуй, — поздоровался Штольман.

— Якоб, я не сплю? Ты мне звонишь? — восторженно заворковала Нина.

Не похоже на несчастную беременную.

— Я звоню поинтересоваться твоим самочувствием и дальнейшими планами, — вздохнул Яков.

— Я могу обо всем рассказать только лично, это не телефонный разговор, — пошла на хитрость Нина.

— Ты знаешь, где меня найти, — спокойно ответил Яков.

— Скоро буду, — фыркнула Нина. — Завтра.

— Медицинские документы захвати, — приказал Яков.

— Ты всегда был очень заботлив, Штольман, — победно отчеканила женщина и отключилась.

-

В садике воспитательница Тони отдала Анне бумажку — направление к офтальмологу.

— Вот, Аня, передайте Марии Тимофеевне. Сегодня детей осматривали, Тоню направили к стоматологу и к окулисту. Потом принесете справку.

— Хорошо, — кивнула Анна.

Зная, что мама, как всегда, занята, девушка сама тут же записала сестру к врачу. В "Академии здоровья" был чудесный детский офтальмолог.

Прием длился долго, минут сорок. Сначала Тоню уговаривали посмотреть в приборчик, потом закапывали глазки, чтобы проверить глазное дно, и, наконец, прием был закончен. Вердикт — миопия средней степени, и это в неполных четыре года! Один глаз -3, другой — 4.

— В компьютер играешь, Тонечка? — коварно сощурилась специалист.

Аня похолодела.

— Я играю в супербиарадвенчур! — гордо сказала Тоня. — А ты знаешь, что у пчел бывает фиолетовый мед и супермишка боится таких пчел? Их нужно оглушить! Бах! Бах!

Девочка вошла в раж и начала оглядываться а поисках гаджета.

— Вот почему без мамы пришли? — расстроилась доктор, протягивая девушке назначения.

Капли, гимнастика для глаз, рецепт на очки.

— Мама очень занята, я все передам, — дружелюбно ответила Аня.

— Никаких планшетов и телефонов. У детей врожденная дальнозоркость, у Тони должно быть где-то +0.5, а у нее такая серьезная прогрессирующая миопия. Обязательно идите к ортопеду, сосуды глазного дна спазмированы, подозреваю из-за осанки...

— Вы дадите игрушку? — строго спросила девочка у доктора.

Тоня уже знала, что после приема все врачи дают детям монетки от автомата с игрушками.

— Конечно, вот, держи, — любезно улыбнулась доктор и дала девочке большую круглую монету.

Уже в коридоре, покрутив рычажок автомата, Тоня вытащила шар с маленькой куколкой.

— Какая хорошая! — восхитилась младшая сестра. — Хочу сюда всегда ходить.

— Тонечка, зайдем к Якову? — улыбнулась Анна. — Он нам обрадуется.

Яков просил заходить при любой возможности, а сегодня еще не звонил, только утром сообщение отправил с пожеланием доброго утра. Аня соскучилась. Может быть, Якову удастся уделить им минутку?

— А покушать? — засомневалась девочка.

— После зайдем в буфет, я закажу тебе пюре с котлеткой, — пообещала Анна.

После обеда к Штольману постучалась секретарша.

— К вам посетительница, Яков Платонович.

— Кто? — устало спросил Яков.

Приближался конец года, а это пора отчетов перед всеми, от налоговой до собственников.

— Караваева, Елизавета Романовна, — громко сказала помощница.

Штольман потер глаза.

— Зачем, не сказала?

— Нет, поджала губы секретарь.

Ирине Витальевне показалось, что у Штольмана с доктором роман, уж больно по-хозяйски вела себя женщина.

— Пригласите, — вздохнул Яков. — Только дверь не закрывайте.

Караваева вошла в кабинет немного настороженно, однако потом, увидев, что никого, кроме Якова нет, вытащила из пакета большой контейнер.

— Что это у вас, Елизавета Романовна? — спросил Штольман.

Он был готов к любой каверзе.

— Яков Платонович, я решила зайти с другой стороны. Это салат, с креветками. Сама готовила. Я же знаю, что вы только обедаете, и то не всегда, — ничуть не смущаясь ответила женщина.

Под ошарашенный взгляд Штольмана Елизавета Романовна достала белоснежную тканевую салфетку и постелила ему на рабочий стол.

— Да вы с ума сошли, — возмутился Штольман, вскакивая со своего рабочего места. У меня посетители ждут...

— Подождут, — фыркнула Караваева. — Все равно пока никого нет.

Когда Аня с сестренкой подошли к приемной Якова, оказалось, что секретарши нет на месте. Дверь в кабинет главного врача была открыта, а из самого кабинета доносились энергичные всхлипывания.

Анне стало страшно.

— Конечно, куда мне до восемнадцатилетней... Но вы мне давно симпатизировали, я не могла ошибиться, — говорил женский голос.

— А я вам в который раз говорю, ни тогда, ни тем более сейчас..., — раздражаясь, отвечал Штрльман.

— Пойдем, Тонечка, — смутилась Анна. — Мы не вовремя.

Яков ей потом расскажет. А может и не нужно ничего рассказывать.

Но Тоня не была бы Тоней, если бы не вырвалась и не помчалась к кабинету.

Штольман уже не знал, как выставить посетительницу без грубостей. Все уже Елизавете Романовне сказал твердо. Ничего между ними быть не может, и он любит другую. Даже фото Анечкино на столе показал. Караваева сидела и рыдала, прижимая к себе контейнер с невостребованным креветочным салатом.

— Конечно, куда мне до восемнадцатилетней, — опять запричитала Караваева, покосившись в сторону фото девушки, но тут из-за двери выглянула любопытная мордашка Антонины.

— Яков! — крикнула девочка, — А мы тут!

— Тонечка, ты с кем? — удивился Штольман.

Он вскочил со своего места и быстро вышел в приемную.

— Привет, — смущенно сказала ему Аня. Мы зайдем к тебе попозже, были у офтальмолога и вот, хотели навестить. Ирина Витальевна не на месте, мы не знали, что у тебя...

— Не уходи, — испугался Яков.

— Я не ухожу, — с досадой мотнула головой девушка, отводя глаза. Она ужасно ревновала и хотела скрыть это. На самом деле коллеги ей уже все уши прожужжали про эту даму.

— Аня, я сейчас закончу здесь и хочу быть уверенным, что через полчаса твой телефон будет доступен, а я не в черном списке, — сердито сказал ей Штольман, упреждая капризы.

— Яков, я же с Тоней. Все нормально, — выдохнула Аня.

— Вы не уходите? — допытывался мужчина.

— Нет, не уходим, — согласилась девушка.

Наконец прибежала помощница с каплями успокоительного. Оставив зареванную Караваеву на попечение Ирины Витальевны, Яков бросился разыскивать Анну.

Любимая обнаружилась в буфете, мирно ковыряющей котлету. Сидящая рядом сестра уже расправилась со своей порцией.

— Яков, дай телефон! — тут же потребовала Тоня.

Штольман на автомате сунул девочке собственный гаджет.

Он смотрел на Аню, гадая, что она думает о разыгравшейся в кабинете сцене.

— У меня с ней ничего не было, — начал Штольман.

— Тише, — шикнула Анна, прижав свой пальчик к его губам. — Не при Тоне же.

— Аня, я... — начал Штольман.

— Все в порядке... Я... про нее слышала, — вздохнула девушка.

— От кого? — изумился Штольман.

— От любителей сплетен. Яков, все нормально. Мне достаточно твоего слова, — покачала головой Аня.

— Ну слава Богу, — поверил ей Штольман и расслабился.

Он погладил ее руку.

— Я очень хотел тебя увидеть...

— Ей врач запретил телефон, — кивнула Анна на сестру, азартно изучающую гаджет Якова.

— Давай посмотрю назначения, — предложил Штольман.

Аня достала аккуратно сложенные бумаги.

— Да, уж, Антонина Викторовна, — протянул Штольман, читая результаты осмотра. — Придется носить очки.

— Мой водитель подвезет вас? — спросил на прощание Яков. Он знал, что Аня торопится, у нее сегодня дежурство.

— Дядя звонил, он нас заберет, — нежно улыбнулась девушка. Она вновь смотрела на него своим влюбленным, преданным, любящим взглядом от которого Штольман чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

Выйдя из второго корпуса "Академии", Аня с Тоней тут же увидели Петра Ивановича, а вместе с ним его теперешнего работодателя — Кирилла Владимировича Разумовского и его партнера Елагина.

— Аннет, целую вечность тебя не видел, подбежал обниматься дядя.- А мы тут вот территорию осматриваем.Нам наконец выделили участок под застройку. Как раз напротив. Правда, сотня сосен под спил... Новый главный архитектор города оказался весьма сговорчивей старого. К слову сказать если бы тот не скоропостижно скончался, не видать нам участка в больничном кластере, как своих ушей...

— Что ты говоришь, дядя, разве можно радоваться тому, что кто-то там скончался? — возмутилась Анна.

— Я не радуюсь этому. Я радуюсь вновь открывшимся обстоятельствам. Тот старый, был упертым чинушей, душившим город! — парировал Петр Иванович.

Пока дядя с племянницей разговаривали, Разумовский внимательно разглядывал Аню, и увиденное нравилось ему все больше и больше. Вовсе не провинциальная дурочка, вон как держит себя, еще и будущий врач! Петр согласился способствовать их встречам...

— Добрый день, — вежливо кивнула Анна.

— Привет, Анюта, — поздоровался Елагин. — Маме с папой привет!

— Хорошо, передам, — кивнула девушка.

— Ты когда у нас институт заканчиваешь?

— Через три-четыре года, — улыбнулась Аня.- А потом дальше пойду.

— Жду тебя на работу. Как раз "Медлюкс" достроим. Оплатим тебе ординатуру. Ты уже выбрала специализацию? — спрашивал, улыбаясь, друг семьи.

— Пока нет, — смутилась девушка. — Но я надеюсь баллы для продолжения учебы сама набрать.

— В поликлинику пойдешь работать на год? Это с красным то дипломом? — не поверил Елагин.

— Ну это очень похвально для молодой девушки, все сама-сама, — встрял в разговор Разумовский. А в "Академии Здоровья" какими судьбами?

— Ходили с сестрой к офтальмологу, — вежливо ответила Анна. — Мы, пожалуй, пойдем. До свидания.

— А как же покататься на машине? — Петр Иванович быстро подхватил Тонечку на руки.

— Ты не говорил, что будешь не один, — тихо шепнула дяде Анна.

— А какая разница? — не понял Петр Иванович.

— Я не пойду ножками! — заупрямилась Тонечка.

— Садитесь, Анюта! — крикнул Елагин. — Я здесь останусь, зайду к Якову Платоновичу.

Пришлось сесть в машину.

Яков, выглянув в окно, увидел возмутительную картину, немало разозлившую его. Противный цыган Петр Миронов по недоразумению вселенной приходившейся родственником его возлюбленной, взял на руки младшую племянницу и быстро пошел к машине. За ним шла Анна. Здесь же был и Разумовский. Мужчина, хищно улыбаясь, открыл для девушки заднюю дверь, дождался, пока она сядет и сам сел рядом.

Примечания:

У нас ужасная жара, +37+39, и уже дней десять ни облачка. Надеюсь, погода не будет столь сурова в дальнейшем, а то ни грибов, ни ягод мы не увидим. Надеюсь, в вашей местности температуры более комфортные. Если бы не бассейн во дворе, куда я окунаюсь несколько раз в сутки, превратилась бы в желе... Спасибо, что дочитали и хорошего дня!