Эпидемия гриппа

Часть, да и весь город,охватила эпидемия гриппа. Вирус подкосил не только солдат, но и офицеров. Так болезнь настигла Смалькова.

А пока мой отец бросил все силы на профилактику гриппа, тем более, скоро должны были состояться ответственные стрельбы. Так мы с Ларисой должны были провести лекцию по профилактике гриппа. Конечно, мне не очень хотелось с ней работать, но приказ есть приказ. И вот настало время лекции во второй роте. Все солдаты внимательно смотрели на нас с медсестрой, правда, я не уверена, что они слушали нас, так как я увидела в их глазах знакомый голодный взгляд. Впрочем, в основном, все взгляды были прикованы к медсестре, так как за полтора года солдаты успели ко мне привыкнуть и знали, что кроме Гуни меня больше никто не интересует. Да и должность моего отца тоже не внушал солдатам смелости. Тут я заметила, что Гуня во время лекции смотрит не только на меня, но и на Щекочихину. Ну я ему устрою. Вдруг я увидела среди солдат одно из немногих заинтересованных лиц. Лавров очень внимательно слушал лекцию, и на его лице застыло хитрое выражение лица.

— Товарищ сержант, я хотела бы поговорить с вами о брошюрах, которые надо распространить между личным составом.

— Есть, Александра Николаевна.

— Так, это что сейчас за взгляды были в сторону медсестры? — спросила я у Гуни, когда мы остались одни.

— Саш, ты что опять ревнуешь? Ну, посмотрел на нее пару раз. Но люблю то я тебя. Я просто провел сравнительный анализ. Кстати, он выявил, что ты лучше нее во много раз.

— Еще один такой анализ, и я проведу такой же между тобой и Бобровым. Не забудь, у меня есть его телефон.

— Саш, ты такая красивая, когда злишься. Ну как мне доказать, что я тебя на самом деле люблю.

— А ты подойди к кабинету Кудашева и крикни: "Ты, козел. Еще раз мою Сашку обидишь — получишь!"

— Саш, ты что издеваешься что ли?

— Так и скажи, что не любишь.

— Ладно, ради тебя — все что угодно, — сказал Гуня и повел меня к канцелярии. Он уже был готов закричать, но я вовремя его остановила.

— Нет, Гунь. Не надо. Я пошутила. Ты мне еще живой нужен. Встретимся вечером в библиотеке.

Вскоре офицеры придумывали еще один способ борьбы с гриппом. На солдат одели респираторы. Правда, вскоре от этой идеи пришлось отказаться, так как нельзя было расслышать команд. Я тоже внесла свою лепту в профилактику гриппа. Так я поила некоторых солдат второй роты, как вы поняли, это были Гуня и наши друзья, чаем с малиной. Правда про это быстро узнал Кудашев.

— Александра Николаевна, почему мои солдаты распивают чаи у вас в библиотеке? Может, вы еще скоро начнете наливать им что-нибудь покрепче? Или начнете приводить сюда своих подружек? Превращаете часть черт знает во что.

— Я провожу работу по профилактике гриппа. Вместо того, чтобы повышать на меня голос, товарищ капитан, лучше бы поблагодарили меня, за то, что мне небезразлично здоровье вашей роты. Кстати, вы не хотите чаю с малиной?

— Не надо. Я привит.

— Боитесь, что я вас отравлю? Зря. Я — человек гуманный, в отличие, от некоторых офицеров.

Кудашеву не нашлось ничего ответить, и он вышел, напоследок пробормотав себе под нос:

— Стерва мелкая.

— Солдафон, — сказала я, когда капитан вышел из библиотеки.

Между тем, эпидемия гриппа подходила к своему спаду. Из санчасти уже начали возвращаться симулянты и выздоравливающие. Среди них был и Лавров, который судя по всему, относился к первым. Подошли и стрельбы, к которой усиленно готовили солдат второй роты. Но накануне, почти вся рота оказалась в небоевом состоянии. Виной тому был не грипп, а капитан Кудашев, который плохо знал влияние чеснока на голодный желудок. Так среди уцелевших оказались Гуня, Соколов, Фахрутдинов, Щур и Нелипа, дежуривший по роте. Узнав о своем проступке, Кудашев не нашел ничего лучше, как притворяться больным, оставив отдуваться Шматко.

— Да, четыре человека — это не рота и даже не взвод, — сказал папа, узнав про беду, случившуюсю с ротой и сразу отстранив от стрельб Щура.

— Товарищ майор, а есть же еще Вакутагин? Он же отлично стреляет, — вспомнил Шматко.

— Ну и что. Мне одного Вакутагина выпускать на стрельбище?

— Пап, а я в школе неплохо стреляла. Можно меня в солдата переодеть.

— Товарищ майор, у меня идея. Сколько там боевых установок?

— Пять.

Тут Шматко предложил отстреляться пяти людям по несколько раз, для конспирации одев респираторы.

Так мой отец и решил поступить. И мы впятером принялись отстаивать честь роты и части. К третьей стрельбе я уже стала уставать, но тут отец приказал зажечь дымовую шашку, и мы принялись стрелять в условиях, близких к боевым.

Наконец-то, стрельбы закончились, но самое страшное началось впереди. Мы не только отстрелялись за всех, но и ели.

— Нет, я больше не могу, — сказала я после второй тарелки супа.

— Ешь, раз мы стреляли за всех, то и есть должны за всех, — уговаривал меня Гуня.

— А вдруг я растолстею, и ты меня разлюбишь?

— Не разлюблю.

— Ну это мы проверим.

— Вань, там много еще? — спросил Кузьма, когда к нам подошел Вакутагин.

— Еще пять порций.

Мы с Ренатом посмотрели на Ваню страдальческим взглядом.

Тут в столовую зашел Шматко.

— Что едите? А знаете, кто лучше всех отстрелялся?

— Вакутагин, — ответил Соколов.