Страшно весело (джен)

1

Шура Кривенцова тихо-тихо, на цыпочках, подобралась к столу Амуры.

— Брысь! — шикнула та, не поднимая головы.

— Ну Амурка, ну скоро ты? Ночь уже… — Шура затянула не раз за последний час повторённую мантру.

— Сгиньте, Александра! — Амура на секунду подняла взгляд от весьма странных предметов, разложенных на её столе. — Шуренция, помолчи ещё пять минут, а?

Шура, надув губы, плюхнулась в своё кресло и притихла. На самом деле она понимала, что подруга старается для неё, Шуры, и прерывать таинство на самом ответственном моменте — материализации её, Шуриного, заветного желания — глупо. Поэтому она опять принялась следить за подружкиными руками, выполняющими непонятные и странные манипуляции, и заодно вспоминать, с чего все началось сегодня утром.

...Утром Амура прибежала в «Зималетто» загадочная и радостная, с порога их с Шурой совместной приёмной прокричала: «Танцуй, Шуралидзе, я нашла рецепт!» И бросилась Шуру обнимать и тормошить. После нескольких попыток выведать, чему же так радуется подруга, Шура сдалась и, пока любимое и грозное начальство отсутствовало, потащила мадемуазель Буйо припудрить носик в будуар, по-простецки — покурить в женский туалет. Никого из остальных женсоветчиц на месте привычного сбора не было, но это не огорчило подружек, и Амура, со вкусом затянувшись сигаретой, поведала, что откопала в старых бабкины записях рецепт завлечения жениха по заданным параметрам. Правда, не совсем рецепт, а набор таинственных закорючек, часть которых походила на кириллицу, часть на латиницу, а часть вообще ни на что не походила. И не совсем завлечения, а вызова. Ну и не совсем жениха... Но зато параметры существа мужского пола можно определить самостоятельно! Воодушевленно все это поведав, Амура выжидательно уставилась на Шуру — так выжидательно, что Шура чуть свою сигарету не проглотила, смотря в вытаращенные от энтузиазма Амурины глаза.

— А я-то каким боком к вызову демона, а, Амурка?

Амура расфыркалась и сказала, что она старалась, подыскивала способ обеспечить любимой подружке счастье в личной жизни. Причём наконец-то можно подобрать мужчину надлежащего роста… А она, эта неблагодарная Кривенцова, не ценит! Устыдившись, Шура заценила, но предложила оставить эксперимент на вечер, когда начальство на шабаш — тьфу, на празднование новомодного Хэллоуина в клуб «Ведьма и горчичник» — свалит. Амура, поворчав о неблагодарных подругах, согласилась, что вечером проводить манипуляции по вызову демонов — то есть женихов, «вечно ты, Шурильда, меня путаешь» — сподручнее.

Ну и вот: почти полночь, «Зималетто» опустело, Амура колдует и колдует, а демо… тьфу ты, жениха всё нет! Шура тяжело вздохнула и только собралась снова поторопить вызывательницу демонов и женихов, как погас свет и в приёмной раздалось жуткое завывание.

...Шура Кривенцова не успела ничего — ни вскрикнуть, ни вскочить на ноги — на неё навалилось нечто мягкое, шею сдавили костлявые пальцы и чьи-то волосы забились в уже открытый для крика ужаса Шурин рот...

2

...Шура Кривенцова не успела ничего — на неё навалилось нечто мягкое, шею сдавили костлявые пальцы и чьи-то волосы забились в уже открытый для крика ужаса Шурин рот...

Шура принялась отталкивать от себя это нечто, пинаясь и толкаясь локтями. В ответ получила тычок в живот и сдавленное: «Шурка, ты с ума сошла? Это я, Амура!» Только после этого Шура, отплевываясь и ворча, перестала махать руками и ногами и спросила:

— Чего ты на меня накинулась?

— Я не накинулась, я испугалась! Подумала, что у меня получилось, а тут темно стало и вообще... Чуешь, как тихо?

Шура прислушалась. Действительно, тихо в многоэтажном здании было так, что дыхание девушек звучало в этой мёртвой тишине, как паровой двигатель. Чух-чуххх-чух-чуххх. Кривенцова чуть не засмеялась.

Но тишина и темнота, и правда, были страшноваты, поэтому Шура одними губами прошептала:

— Это ты сделала?

— Чёрт его… — получив локтем в бок, Амура исправилась: — Бог его знает. У меня безопасный ритуал был вообще-то...

— «Вообще-то», — передразнила Шура, столкнула с колен дрожащую подругу и решительно встала. И тут же присела обратно — из коридора послышался звук тяжелых шагов.

— Явился… — пробормотала Амура.

— Кто явился?

— Да откуда я знаю!? — повысила голос ведьма-любительница, и уже тише добавила: — Очень надеюсь, что жених…

Звук приближался.

Амура и Шура сползли под стол и прижались друг к другу.

Бледный и слабый свет разлился по приёмной. И в этом мистическом свете в щель из-под стола подружки увидели, как по полу их такой привычной, такой обыденной приёмной ступают копыта. Огромные копыта, не меньше 42 размера.

Шура лихорадочно попыталась вспомнить какую-нибудь молитву, но кроме «ой, мамочка» в голову ничего не шло. Амура рядом дрожала мелкой дрожью.

— М-м-м… Х-х-х… Швыхушр! — пробормотал монстр сверху, почти над головами подруг, и начал шарить по Шуриному столу. —Х-х-х!

Чудовищные копыта переступали и перестукивали, на столе что-то звякало, девушки от страха уже почти не дышали.

—Ды щ-щ-щих н-н-не!!! — зарычало чудовище, и на голову Шуре что-то опустилось…

3

«Поймал!» — подумала Шура, но, вместо того чтобы ещё сильнее сжаться и обречённо молить о пощаде, с неожиданной даже для себя самой отвагой распрямилась во весь немаленький рост, шагнула из-за стола навстречу чудовищу и крикнула:

— Изыди, демон!

Амура под столом весьма явственно икнула, а чудовище рухнуло навзничь и завопило:

— Ы-ы-ы-у-у! И-и-и-те-е-е!!!

Шура замерла, очумело разглядывая знакомый сотовый телефон, упавший рядом с монстром и светивший во весь свой фонарик. В коридоре послышался грохот, а потом в приёмную влетело второе чудовище, которое очень знакомым голосом проорало:

— Малиновский, ты чего вопишь?

— А меня тут изго-изго-н-няют, — невнятно пробормотал монстр и снял с лица картонную маску с наклеенными шерстью и чешуйками.

— Андрей Палыч… Роман Дмитрич… — слабо пробормотала Шурочка и рухнула без чувств на пол рядом с любимым начальником.

Впрочем, психика у Шурочки Кривенцовой была довольно крепкая, и пока Жданов с такой же как у Малиновского маской в руке и в таком же мохнатом и когтистом костюме извлекал все ещё икающую Амуру из-под стола, Шура уже охала и ахала, восхищаясь «зверским, ой, я хотела сказать, потрясающим» костюмом начальника.

— Это вы для вечеринки надели, да? А рожки-то рожки, Роман Дмитрич, какие классные! А хвостик! С кисточкой! А можно я его подергаю? Я не оторву, честное слово!

Покосившись на откровенно ржавшего друга, Роман Дмитриевич — так уж и быть — разрешил своей верной секретарше подергать себя за чертячий хвост.

Энтузиазм же Шуры не проходил: пусть жениха ей сегодня так и не вызвали — не очень-то она в этот вызов и верила, если честно, — зато такая забавная история приключилась с непосредственным участием её, Александры Кривенцовой, и любимых начальников! Будет, что обсудить в туалете с полным составом женсовета завтра! Да что там завтра, события хватит для обсуждений на целых три дня, а может быть, и на неделю! Как Шура приняла за демона Романа Дмитриевича! Как Шура подумала, что ей на голову опустилась лапа чудовища, а вовсе не бумаги, слетевшие со столешницы! Как Амура пыталась забраться поглубже под стол от добрых когтей — тьфу, рук! — Андрея Павловича, и как не хотела выбираться оттуда, бормоча: «Не пойду, не хочу в ад, не хочу…»

Как потом чудесный Роман Дмитриевич сам заказал им с Амурой такси и, подсвечивая темнущий коридор своим сотовым телефоном, проводил до запасной лестницы, потому что лифты не работали.

Ух! А сколько времени займёт обсуждение таких правдоподобных демонских костюмов Жданова и Малиновского! Один только великолепный хвост, за который Шурочка так и держалась до самого выхода на лестницу, чего стоил! Ну, приключение же! Шурочка воодушевлённо составляла повестку на завтра, пока девушки спускались по лестнице, освещённой насмешливо подмигивающей луной.

Уже усаживаясь в такси, Амура, задумчиво молчавшая всё время после извлечения из-под Шурочкиного стола, тихо сказала:

— Слушай, Александра, а зачем они в «Зималетто» вернулись? В полночь?

Проклятая ночь. Вместо эпилога

Жданов дожидался Малиновского, сидя на столе Амуры. Белые листы бумаги устилали пол приёмной, маска монстра, совсем не похожая на картонную, лежала поверх них. Андрей укоризненно смотрел на Романа, вернувшегося после ответственной миссии провожания, и в глазах его мелькали багровые искры. Малиновский в ответ на молчаливое неодобрение пожал плечами, пробормотал что-то вроде: «ну забыл, забыл я», одновременно с бормотанием нашаривая на столе секретарши ключ, потом подобрал маску, отпер дверь в свой кабинет и кивнул Жданову. Друг за другом и в полной тишине, опять воцарившейся вокруг и разбиваемой только цоканьем копыт, они прошли в тёмную пещеру кабинета.

Роман плотно закрыл дверь, несколько раз дёрнул за ручку, проверяя, и только после этого глубоко вздохнул и произнёс:

— В верхнем ящике.

Жданов всё так же, не говоря ни слова, достал из стола Малиновского две небольшие бутылочки весьма похожие на миниатюры дорогого коньяка, одну из них кинул в когтистые лапы Романа.

— Думал, всё. Придётся решать вопрос кардинально, — Андрей провёл ребром чудовищной конечности по горлу, тоже тяжело вздохнул и, ловким жестом откупорив бутылочку, вылил её содержимое в рот.

— Да уж, — дёрнул хвостом в ответ Роман и повторил манипуляции друга.

Первыми исчезли маски. Потом с президента и вице-президента модного дома «Зималетто», мерцая и потрескивая, сползли мохнатые шкуры и растворились в воздухе, едва достигнув пола. Чуть позднее засияли алыми отсветами и пропали с голов аккуратно закрученные рожки. Заодно с шерстью и рогами исчезли и прочные, отлично отполированные копыта , превратившись в обычные мужские ступни 42 и 44 размера. Последним растворился, как будто его и не было, нервно подёргивавшийся хвост Малиновского с пушистой кисточкой на конце...

...Луна Самайна освещала кабинет неровно — словно ехидно подмигивала двум голым чертям, которые, громко и отчётливо матерясь, пытались составить план, согласно которому они вот прямо сейчас, в ночь 31 октября, в полной темноте найдут на президентском этаже «Зималетто» хоть какую-нибудь подходящую одежду и, главное, мужскую обувь размера 42 и 44...