Точка бифуркации (гет)

Эвр безмолвно смотрела поверх головы Мориарти, будто созерцая иную реальность. Джим сожалел, что у него нет глины или гипса, чтобы утопить Эвр в них и создать прекрасный образ навсегда застывшей, недосягаемой Ленор. Он вздрогнул, когда услышал ровный голос:

— Мне все равно, — пауза. — Пусть люди забавляются, ища «философский камень», панацею или новое оружие. Меня беспокою только я сама. Стремления и фантазии людей убоги.

— На чем тебя держали? — Мориарти сел и стал болтать ногами, дабы разогнать в них кровь.

— В основном на дезаперине и барбитуратах, но в последнее время они не очень помогают. Наркотики же ослабляют концентрацию, и нужна большая доза.

— Значит, ты можешь внушить человеку все, что угодно, и узнать, что он думает? Так ты держишь весь персонал в подчинении? — рассмеялся Джим. Ему нравились сказки и злые волшебницы.

Эвр повернула к нему голову и склонила ее набок:

— Ты преувеличиваешь мои способности, хотя, если не вдаваться в подробности, то так и есть. М-м… лестно. Я уже говорила, чем чревато прямое воздействие для меня на человеческий разум, — болью. Это крайний случай. Я не сверхчеловек Ницше, ведь есть обычные техники: гипноз, логика, дедукция и нейролингвистическое программирование, с которыми знаком и ты.

— Еще шантаж.

Легкий кивок.

— Никогда не изучал свои таланты с психологической или с биологической точки зрения. Главное, что я умею и делаю. Почему же ты перестала щадить себя? Почему не искала лекарства?

Холмс прикрыла глаза.

— Пыталась, но мне, возможно, понадобится весь потенциал и энергия для встречи с братом. Все дело во взаимосвязях. Вы с Шерлоком видите их в настоящем времени, то, что происходит на данный момент, в основном, даже считывая, сколько раньше было собачек у клиентки. А мы живем, по крайней мере, в четырехмерной вселенной, хотя измерений намного больше. Это доказано физикой и математикой. Если учитывать информационное пространство…

— Не буду спорить о разнице в восприятии. Что ты пытаешься сказать?

Эвр задумалась, а потом ответила глухо, словно здесь и сейчас говорила сомнамбула.

— Скажем так, если приложить усилия, я могу увидеть сплетение причинно-следственных связей во всех направлениях одновременно. Это трудно объяснить, нужно пережить самому. В такие моменты перестаешь верить в свободу воли и не хочешь делать ничего. Слепой от рождения не поймет, что такое зеленый цвет, — и грустно добавила: — Это так же, как с чувствами. Знать, что они значат, и ощутить самому, понять, пережить — разные вещи. Ты ближе к Шерлоку, чем думаешь.

Джим закусил губу, его взгляд потемнел.

— Поговорим в следующий раз. Я заметила, ты еле держишься. Ты еще слаб. У нас был слишком долгий разговор. Твоя реанимация, до того как привести тебя в сознание, заняла почти неделю. Хочешь, принесут зеркало? Оценишь дело рук своих… и моих заодно.

Мориарти, увидев отражение, подумал, что смерть — сексуальная барышня и знает толк в мужчинах.

* * *

Эвр не приходила уже несколько дней. Конечно, пациенту (или заключенному?) принесли новую одежду, обувь и другие принадлежности. «Не “Westwood”», — брезгливо поморщился он. Джим был рад, что может разминать конечности не под надзором и не в тюремной робе и что может сам дойти до туалета. Персонал тайной богадельни старался делать свою работу быстро и как можно меньше обращать внимания на своего странного «гостя». То ли им так хорошо платят и нечего терять, то ли у них как раз есть кого и что терять. Чтобы работать в Шерринфорде, нужно быть отчаянным человеком — или очень преданным государству, но от последних избавляются в первую очередь. Вряд ли они здесь остались.

Когда Джим впервые решил выйти из палаты, охрана в категоричной форме напомнила ему, что без ведома руководства прогулки по территории специального учреждения запрещены. Под руководством сейчас можно было понимать кого угодно, за ниточки все равно дергала Эвр Холмс. Парни свое дело знали: раз не велено пускать, значит, так оно и будет. Терпению Мориарти пришел конец, когда вынужденная изоляция и бездействие довели его настолько, что он перестал снова верить в реальность происходящего. Все это бред. Он мертв. Он убил себя. Он в аду. Просто сменилась локация, чтобы Себастьян не нашел его снова. Вернулись детские страхи, что его запрут в сумасшедшем доме, сдадут в приют или посадят в маленькую тюремную клетку на пожизненный срок, где не будет даже окна. В Шерринфорде не было окон, и в подвале, когда Джим на время сдался Майкрофту, тоже не было окон. И когда он был ребенком и его запирали на чердаке, там тоже не было окна, оно было заколочено. В жизни, настоящей жизни, прошедшей жизни, на него часто находили панические атаки и приступы клаустрофобии, поэтому он избегал постоянства и стремился к движению, простору, драйву, адреналину, которые гасили страхи. Джим такой непостоянный. Он должен был остановиться тогда, первого марта две тысячи десятого года, но опоздал на два года. Май две тысячи двенадцатого... Последний раз в одиночестве, теперь никто не придет на помощь и никто не защитит его…

Вдох-выдох. Вдох. Джеймс Мориарти в первую очередь полагается на себя. Не на других. Если он пережил клиническую смерть и кому, то видения и разговоры с Мораном — всего лишь галлюцинации умирающего мозга. Нет жизни после смерти. Но все происходящее «по Ту Строну» было таким правдоподобным, что ничем не отличалось от настоящего мира. Джим честно считал, что это и есть действительность, а выстрел на крыше Бартса, встречи с Шерлоком Холмсом были фантазией. Опять замкнутый круг. Он запутался: еще немного, и даже чудо в лице мисс Холмс не спасет остатки его разума. Жив или мертв? Эй, Джим! Это еще агония? Вскоре ты станешь пустотой. Пустота в карих, шоколадных глазах. Бездна в синих очах на бледном лице… Тающий лед в серых глазах Шерлока и его растерянность на крыше госпиталя — последнее воспоминание. Щелчок курка…

— Бога в душу, вашу мать! — выругался Мориарти.

«Остановите планету, я сойду! Если это иллюзия, то она когда-нибудь даст сбой, — Джим выгнул бровь и посмотрел на дверь. — Охрана? Препятствие? Шутите?!»

* * *

Он так и думал, что найдет ее в старой камере на минус каком-то этаже. Ее убежище. Джим собирался сказать, что его не хотели пускать, но он оказался настойчивым, и замер на пороге. Он услышал мелодию скрипки. Холмс играла, сидя на кушетке, спиной к нему. Сперва приняв за колыбельную, Мориарти признал в музыке начало партиты. Тягучий медленный консонанс — вопрос без ответа; чуть убыстренные, повторяющееся музыкальные фразы — отчаянная констатация факта. Вторая часть партиты была похожа на первую, но ее второе предложение заканчивалось каждый раз на режущем высоком звуке. У Эвр не получалось плавного перехода в диссонанс: он обрывался, как жизнь, как струна. Она не знала, что сказать. Так и спросила, отбросив скрипку:

— Я не знаю, как мне быть. Что мне ответить, если спросят? Истина — это не то, что хотят слышать люди.

Мориарти скрестил руки на груди — неосознанный защитный жест.

— Надежда дает утешение. Если ничего другого нет, то подари надежду. Это не ложь и не правда. Люди любят иллюзии. Шерлок не исключение. Ведь для него ты ломаешь себя и пытаешься импровизировать.

— У меня плохо с воображением, с абстрактными вещами. Знание не дает понимания. Теория без чувственного опыта — мертвые слова.

— Хорошо, ты уже многому научилась, — Джим удержался от поощрения. Если похлопать Холмс по плечу, можно получить перелом.

— А смысл? Даже если сможешь понять умом, но не переживешь событие... Скажи, что такое надежда? Мизерный процент вероятности, рассчитанный по формуле соотношений случайностей благоприятного исхода, нейтральных решений и негативных исходов.

— Тогда лучший контраргумент — ложь или полуправда. Попробуй сыграть следующую часть партиты громче и оставь высокое скерцо в первом аккорде второго предложения, только окончание пусть будет быстрее и ярче, чем в первой части. Это украсит произведение, сделает его эмоциональным и привлекательным.

— А на что ты надеешься? — спросила Эвр, обернувшись, рассматривая собеседника с любопытством вивисектора в ясных сейчас, не замутненных болью и усталостью глазах. Темные волнистые пряди взметнулись при повороте.

Ей ответили хлынувшая из зрачков тьма и голос, сорвавшийся на тенор:

— Надеюсь на то, что я все-таки сдох и это очередной круг ада!

Эвр отшатнулась, на ее лице на мгновение проступили страх и детская обида. Она казалась сейчас растерянным ребенком, а не взрослой женщиной.

«Как же так…»

Джим едва не пожалел о вырвавшемся признании. Он отвернулся и собрался уйти. Холмс не позволила. Она подошла и развернула его за плечи, провела ладонями по телу и тихо произнесла:

— Бедный мой демон, позволь мне поносить твои черные крылья.

«О чем она?! Сострадание?»

Мориарти не знал, как отреагировать на такой чувственный порыв.

— Откуда эти строки?

— Должно быть, импровизация, — улыбнулась краешками губ Эвр. — Иди. Увидимся позже.

— К чему весь этот режим? Остров изолирован, Майкрофт выбыл.

— Соблюдение правил — гарант безопасности. Люди волнуются, когда что-то идет не так, как они привыкли, особенно если дикие звери гуляют среди них. Не стоит лишний раз давить на психику — это приводит к непредсказуемым результатам. Мне будет трудно контролировать ситуацию, если ты начнешь вмешиваться. Ты успеешь еще освоиться до прибытия дорогого детектива и Уотсона, — Холмс пригладила коротко стриженные волосы Джима.

— Ты слишком уверена в себе.

— У меня есть причины и преимущества. Родственные связи. Все-таки спрошу, мои люди на постах живы?

— Более того, целы. Есть одна фамилия, которая, если употребить в правильном контексте, отворит даже двери в рай, — Мориарти широко улыбнулся перед уходом.

* * *

Трудно определять время суток в здании, где окна есть только в офисных помещениях на верхних этажах. Приходилось верить освещению, становящемуся то ярким, то приглушенным. До утра свет в палате выключали совсем. Ночью, спустя еще один день, Мориарти посетила Эвр. Джим не мог уснуть и просто разглядывал темный потолок. Кто сказал, что чернота однородна? У тьмы столько оттенков, сколько не наберешь в радужном спектре. Погрузившись в себя, Мориарти не заметил щелкнувший замок и подошедшую Эвр.

— Я принесла тебе снотворное. Ты перестал принимать его.

Джим услышал, но не обратил внимания. Тогда Холмс поставила лекарство на тумбочку и взяла его за запястье.

— Ты чувствуешь? — мягко спросила она.

— Твою ладонь? — ничего не выражающим голосом ответил Мориарти.

— Что ты чувствуешь сейчас? Я имею в виду…

— Я бы не хотел чувствовать вообще и в принципе.

— Я не совсем точно выразилась. Я хотела спросить: ты ощущаешь присутствие живых людей рядом с собой?

— К сожалению. А что, можно ощутить не-живых?

— Спрошу по-другому: есть ли, возникает ли связь между тобой и теми, кто тебя окружает?

— Все равно не совсем понимаю вопрос. Но да, скорее всего…

— У меня нет никаких эмпатических связей с людьми. Эмоциональных переплетений с кем-либо. Я словно в коконе из полиэтилена. В этом суть. Отсутствие взаимосвязей между мной как живым и мыслящим объектом и другими, тоже предположительно живыми и мыслящими объектами. Я думала, что на определенном этапе развития преодолею этот барьер, но этого не случилось. Между людьми натянуты внешние и внутренние нити своего рода паутины.

— Шерлок назвал меня когда-то пауком.

Эвр присела на край кровати, посчитав, что, раз Джим начал понимать ее, она может рассчитывать на более тесный контакт. Мориарти отметил, что Холмс не отпустила его руку, а продолжает мягко держать и поглаживать ее подушечкой большого пальца.

— Все люди отчасти пауки или мушки, и все чувствуют колебание нитей между ними. Я при встрече с человеком не ощущаю ничего подобного. Для меня собеседник — пустое место. А я — не часть стаи, и окружающие подсознательно знают, что рядом с ними чужая, и боятся, избегают меня.

— А твои братья?

— Чувствуют ли люди их неправильность или ощущают ли они свое отличие от обычных индивидуумов? Никогда не задавалась этими вопросами. Но могу сказать о себе. С детства я сознаю и принимаю необъяснимую привязанность к своему брату Шерлоку. Возможно, мой самообман рассеется, когда он узнает меня поближе, а я — его. Прошло много лет. Под прикрытием на наших коротких встречах он был под действием наркотиков и плохо понимал происходящее, — Эвр вдруг испугано замолчала.

Джим притянул ее, заставив лечь к себе на грудь. Длинные волосы щекотали нос. Холмс устроилась поудобнее и запустила левую руку под одеяло, заскользив вдоль мужского тела. Проворные пальцы перебирали ткань пижамы.

— Ты меня понимаешь, Джим, а это большая редкость. Или пытаешься, поэтому для меня ты существуешь в моем измерении. Ты говоришь, а я слушаю, и наоборот. Ты желал возвыситься над прозой бытия? Тебе с блеском удалось.

— Да, став подопытным кроликом, — жаль, не видно выражения лица, но Эвр почти невозможно прочитать.

— Можешь считать себя моим проводником. Ты особенный, Джеймс Мориарти. Ты считал себя слишком нормальным и стал безумным, но, став безумным, понял, что весь мир давным-давно сошел с ума и ничего нового твой спектакль не несет. Даже Шерлок разочаровал тебя, оказавшись не тем идеалом, который ты искал. А свой идеал ты упустил в погоне за тенью, — последнее предложение вышло почти беззвучным. Узкая женская ладонь забралась под резинку штанов. — Я слышу, как бьется твое сердце, грудь вздымается в такт дыханию…

— А я отчетливо осязаю твою руку. Хотелось бы еще и рот.

— Я должна проверить все функции организма. В том числе и эректильную.

— Ты действительно хочешь?

— Я хочу лишь того, что ты можешь мне дать.

— Мое желание учитывается в этом вопросе?

— Если хочешь сублимировать в одиночестве, могу уйти.

— Это называется мастурбацией или онанизмом, если происходит в одиночестве.

— Я имела в виду то, что имела в виду. Сам с собой или со мной — в твоих фантазиях нет моего образа.

— Ты постаралась оставить след в моей душе. Пусть не в эротических мечтаниях, но ты занимаешь с некоторых пор значительное место в моем разуме.

Любая женщина падка на комплименты, даже Эвр Холмс. Поэтому одеяло за ненадобностью было отброшено на пол, как и остальные лишние вещи.

Джим путался в ее густых волосах, забываясь в реальности происходящего, пропускал локоны между пальцами. Ласкал изгибы тела, чтобы расслабить, помочь сбросить напряжение, хотя он нуждался в этом больше, и подарил ей долгий поцелуй в губы, который она не стала разрывать. Мориарти позволял Эвр рассыпать неуклюжие легкие поцелуи по животу, словно звезды в небесах. Она, похоже, учла его пожелания, и влажный язык коснулся головки члена. Если бы не бедра, не упругая грудь, то женщина была бы такой же угловато-острой, как ее братья — сплошные осколки, разящие сердца. Возможно, она стоит внимания. Холмс с шумным вздохом откинула голову назад, открывая беззащитную шею. Жаль, нет лунного света, озарившего бы соитие двух бледных призраков — детей мрачных подземелий и ночи.

Возможно, он стоит ее внимания и потраченных сил. «Джим, ты не замечаешь разницы между собой нынешним и прежним, смерть изменила тебя, но не настолько, чтобы задеть сущность. Любопытно, какова будет твоя реакция, когда ты посмотришь свои записи? Что ты увидишь в глазах Шерлока и Джона при встрече? О, я получу удовольствие, когда рядом со старой раной нанесу тебе новую. Сначала я вскрою ланцетом кожу: эпителий, дерму, жировую прослойку, оттяну края раны и обнажу мышцы. Дотронусь иголкой до них, чтобы увидеть конвульсивные сокращения, а потом разрежу мышечные волокна и доберусь до внутренностей». Эвр старалась представить Мориарти на операционном столе, но сознание упорно подсовывало образ Шерлока. Видение было ярким, и Эвр еле сдержала стон. Она не заметила, как закрыла глаза во время оргазма. Плоть внутри нее запульсировала и излила семя.

На больничной кровати мало места для двоих. Им пришлось лежать в объятиях друг друга.

— Что ты представляла, дорогая? Ты проявила не свойственную тебе страстность. Должно быть, это была занимательная фантазия?

Эвр задумалась. До этого момента в сексуальной сфере ей была чужда сублимация. По крайней мере осознанная. «Я представляла, как вкладываю персты в открытую рану…»

— М-м… ничего не воображала. Мне нет в этом необходимости.

Прежде чем уйти, Холмс наклонилась, поцеловала Джима в лоб и прошептала:

— Всю жизнь ты искал чего-то запредельного, необычного, и вот ты шагнул за край. Бич, который стегал тебя, подгоняя, — банальность, корни которой ты хотел выкорчевать из себя. Скукой называл ты систему, окружающую и включающую тебя, которой ты на самом деле служил, создавая так называемую преступную Сеть. А теперь скажи, мой восставший из мертвых, ты удовлетворен? — Эвр не скрывала насмешки.

Мориарти на мгновение оцепенел от пронизывающего холодом циничного замечания:

— Пошла к черту! — гневно крикнул он и оттолкнул ее от себя.

Холмс рассмеялась: звонко, по-девичьи, и Джим не удержался и тоже расхохотался вместе с нею.

Оставшись один, Мориарти свернулся калачиком на постели и плотно закрыл глаза. «Что я чувствую?.. Концентрацию безумных кошмаров? Или вкус хвоста кометы, стремительно летящей к земле? Или ожоги от сверхновой, взорвавшейся миллионы лет назад? Пожалуйста, — Джим и сам не знал, к кому он обращался, — пусть, когда я в следующий раз проснусь, все происходящее окажется бредом и Себастьян вновь найдет меня!» Надо покинуть остров, здесь он не найдет покоя. Джим встряхнулся. Узнать бы, где здесь хранится оружие, или отобрать его у кого-нибудь. Потом найти транспорт отсюда. После этой здравой мысли Мориарти нащупал на прикроватном столике воду и снотворное. Самостоятельно засыпать он уже не мог.

* * *

Сегодня Джим почти не слушал Эвр. Она привела его в малый зал совещаний. Его больше волновала внешность. Как он предстанет в таком состоянии перед Шерлоком?! Нет, он, конечно, в любом виде хорош, но имидж все-таки пострадал. «Свет мой зеркальце, скажи, на кого я стал похож? Зомби-и!» Оживший труп. Впрочем, детективу нравятся трупы и загадки. «Хм-м…» Мориарти всегда критически относился к своему облику, и в данный момент он вызывал сомнения. Эвр невозмутимо посвящала его в новости за прошедшие пять лет. На убийстве Шерлоком акулы пера и шантажа Чарльза Магнуссена Джим удивленно протянул:

— Да неужели?! В нем проснулась настоящая забота о ком-то? Ведь даже играя со мной в опасно-прекрасные игры, твой братик думал не о друзьях, а о своей жизни без них. Точнее, как он будет жить без Джона. Эгоист до мозга костей, ему всегда плевать было на людей и страну. Земля вращается вокруг него, а тут он жертвует собой, убивая человека и сдаваясь властям. Шерлок постиг дзен и разгадал смысл слова «любовь»? Поздновато. Лучше бы доказал свои чувства к Уотсону, прыгнув с крыши. Впрочем, о чем это я?! Это же Шерлок Холмс!

Эвр замолчала, нахмурившись. Ей не понравилась экспрессивная негативная характеристика действий брата, но критика была логичной и по существу. Она продолжила рассказ.

Размышляя на тему отношений между тремя Холмсами, Мориарти пришел к выводу, что Эвр угодила в Шерринфорд вовсе не из-за преступления и странного поведения, а исключительно из-за ревности старшего брата. Кто Майкрофт по отношению к Шерлоку? Лучший враг. Детектив сам назвал его так, Джиму было сложно переплюнуть старшего Холмса, да и не во враги он стремился попасть к Шерлоку. На фоне взрослой, соблазнительной, сверходаренной Эвр Майкрофт оказался бы третьим лишним. Сестренка стала бы незаменимой, лучшей, единственной в жизни любимого братика Шерлока. Она вела бы его по жизни, как блестящий фантик — котенка, устраняя конкурентов. Уотсона Майкрофт, видимо, не считал достойным соперником. К тому же доктор женился на «Мэри Элизабет Морстен».

— …настоящее имя — Розамунд Мэри, участница группы наемников А.Г.Р.А., спасла жизнь моему брату, загородив от пули, что было излишне, потому что Шерлок смог бы увернуться от не умеющей толком стрелять престарелой шпионки-секретарши.

— Мэри выжила?

— Да.

— Шерлок из кожи вон лез, чтобы спасти ее, не так ли? Из-за долга, чувства вины, что бросил и обманул своего драгоценного доктора. Иначе он потерял бы Джона навсегда, — Джим запел: — Насладись Кровавой Мэри, пей ее с рычаньем зверя, и останется осадок — обескровленная Мэри… — Мориарти немного покружился по малому залу для совещаний и остановился, споткнувшись. Чувство координации еще подводило его. — Бедняжка миссис Уотсон, она хотела уйти красиво, думая, что совершает благо. Мур-р-Мэри, оказывается, тоже активно шипперит консультирующего детектива и его блогера, — Мориарти вновь запел: — От Кровавой Мэри каждый хочет силы и свободы. Без нее умрут от жажды малокровные уроды…

Холмс моргнула, пытаясь понять смысл глагола «шипперить». Эхо песни Мориарти раздавалось в пустой комнате, куда она привела гостя. Джим присел на стул, продолжая напевать мелодию, пробуя восстановить весь спектр голосовых модуляций.

— Молчи. Я в курсе, что цель оправдывает средства, — обратилась к нему Эвр.

Молчать Мориарти не умел, особенно когда ему приказывали. Ему нужно было проверить ядовитость змеи.

— Соболезную доктору, ему до конца дней придется стыдиться перед женой, что по пьяни на мальчишнике переспал с лучшим другом и шафером. Зато Шерлок, наверное, счастлив, что лишился девственности. И, ай-ай, Джон чуть не изменил Мэри с тобой. Вот она — харизма Холмсов!

«Осталась ли вообще дружба между детективом и Уотсоном? Во что превратились их отношения?»

— А у тебя нет копий записей камер слежения великого и ужасного Майкрофта? Я бы посмотрел порно с детективом, — лицо Джима приобрело выражение ребенка, клянчащего подарки. — Или, может, поделишься откровениями ваших свиданий с Дж-о-оном?

Эвр сузила глаза и вскинула руку; она собралась толкнуть или притянуть за рубашку Мориарти, но вместо этого просто положила на его грудь ладонь. Джиму стало тяжело дышать. Холмс не хотела выдавать всю информацию, но не стерпела. Поведение Мориарти было вопиющим.

— Помни, что у меня туго с чувством юмора, и свои язвительные речи прибереги для Шерлока и его спутника, — Эвр плотоядно улыбнулась: — Ах да, я не упомянула, что жена Уотсона стреляла в моего брата? И за одно это она достойна смерти, и неважно, чем она руководствовалась. Хм, может быть, Мэри все-таки узнала об интимной связи бывших лучших друзей, и ее сердечко все же не выдержало, вот и совместила приятное с полезным, неудачно покусившись на Магнуссена.

Джим оторвал руку темной богини от себя и поцеловал ее. «Жестокая женщина — прекрасная женщина». Все, что касалось Шерлока, по-прежнему оставалось его болевой точкой. Мориарти заметил, что шрамов от порезов на левом запястье не осталось, словно Эвр ждала причину избавиться от них, но он не подал виду. Белая, чистая кожа.

Будь Холмсы людьми, а не природной аномалией, их семейный конфликт со временем давно бы разрешился инцестом и шекспировской трагедией в конце: убийства, суицид, смерть от передозировки или тюрьма. Впрочем, эпилог, где все умерли счастливо в один день, был и так не за горами.

Эвр закончила повествование на том, как пришлось устранить чрезмерно любопытного маньяка Калвертона Смита, к которому она обращалась, чтобы получить независимую лабораторию в свое полное распоряжение.

— Значит, ты все-таки нашла лекарство для себя?

— Нет, не успела закончить исследования. Я продолжу их при первой возможности.

Эвр сложила ладони «домиком» под подбородком и одернула себя, когда услышала смешок Мориарти.

— Я рассказала тебе о похождениях брата, о его феерическом возвращении, о женитьбе Джона, об исследованиях, о себе, и мне бы хотелось узнать твое мнение. Что ты думаешь?

— Мне жалко, — пожал плечами Джим.

— Кого?

— Доктора. Шерлок пытался вернуть его. На его месте я бы додумался не возвращаться или поступился тщеславием, если бы у меня оставался тот, кого я люблю, — задумчиво произнес Мориарти и невольно коснулся затылка. — Какое эпичное падение детектива. Он воскрес, а его не дождались. Хех. Бедный Уотсон. Извини, но твоему брату я не сочувствую.

— Что же ты к нему по-настоящему испытываешь?

— Страсть и ненависть.

— Наш любимый коктейль. А что же я? Как ты охарактеризуешь наши отношения между мной и Шерлоком? Между мной и тобой?

— Шерлок твой брат, твой единственный друг и…

— И все, — оборвала Эвр. — Физиологический аспект инцеста оставь в своих фантазиях. Кому нужна плоть, когда жаждешь духа? Инстинкты можно удовлетворить с любым человеком.

— Со мной, например? — зло прищурился Джим. Его еще никогда не расценивали как живой вибратор. — Большой Брат не заревнует? Он же вас обоих держит при себе.

— Интимная жизнь Майкрофта меня не касается. Возможно, он представляет кого-то из нас, когда удовлетворяет свой инстинкт. Не отрицаю. Но наши семейные отношения никогда не переходили определенного предела.

— О, избавь меня от подробностей! — Мориарти притворно стыдливо закрыл лицо ладонью.

— Ты же, Джим, мой объект страсти и партнер, — как-то слишком резко обозначила статус собеседника Холмс. Мориарти замер с широко открытыми глазами. — Логично, что ты не можешь быть мне другом или врагом теперь, после всего, что между нами было, и с нашей общей привязанностью к Шерлоку. Не прерывай! Ты мне не родственник, но и не сторонний скучный, прозрачный, будто стекло, человек. Значит, ты — мой партнер по Игре, ведь Игра и жизнь для тебя одно и то же, и любовник, потому что мы неоднократно совокуплялись. Я же для тебя…

— Не единственная в мире любовь!

— …Только партнер, но не объект всеобъемлющего вожделения, как Шерлок Холмс. Он твой возлюбленный враг. Не могу сказать с точностью, насколько ваша любовь в настоящее время взаимна, брат даже не знает о твоем чудесном воскрешении.

Джим поморщился:

— Его любимый враг — старший брат. Мы уже говорили на эту тему.

— Мне кажется, что слова «возлюбленный» и «любимый» имеют разную смысловую нагрузку, хотя и являются однокоренными. Разве я не права?

Эвр могла бы гордиться своим достижением в понимании человеческих чувств. Мориарти решил похвалить ее:

— Да, ты, пожалуй, мой партнер и, наверное, друг, Эвр Холмс, потому что можешь и хочешь идти рядом со мной. И еще ты — секси, дорогуша.

Теперь настал ее черед поморщиться.

— Итак, я дала знать о себе Шерлоку.

— Весьма креативно, представившись психологом Джона и выстрелив в него транквилизатором.

— Ты можешь не перебивать меня? Спасибо. Как только Майкрофт скажет координаты Шерринфорда или Мэри Уотсон найдет зацепку, Шерлок и его верный оруженосец будут здесь, если они уже в это время не разрабатывают план проникновения в тюрьму, — Холмс качнулась на стуле, ей стало дурно.

Мориарти поддержал ее, но Эвр оттолкнула его. Она не нуждалась в заботе.

— Может, все-таки примешь какие-нибудь таблетки, ты же как-то продержалась до сих пор?

— Потом. Сейчас я не могу позволить себе сильные препараты.

— Цели и задачи у тебя все те же? — перевел тему Джим.

— Конечно. Я хочу вернуть воспоминания забывшему меня брату и поговорить с ним. Показать ему истину.

— Ты могла бы справиться без меня.

— Нет. Нужен раздражитель.

— Ну разумеется. Какие испытания нас ждут?

— Так я тебе и сказала. Ты же любишь сюрпризы, — Эвр улыбнулась уголками губ.

Мориарти залюбовался ею: «Она м-м… странный человек. Занимательный… Это я так думаю?! О женщине?! О сестре Холмсов?! Я и вправду потерял разум».

— Вот Шерлок с Джоном обрадуются! — вместо мыслей озвучил он.

— Меня не беспокоит доктор Уотсон. Но я хочу исправить содеянное мной много лет назад.

— Как?! Хочешь внушить братику другие счастливые воспоминания?

— Не совсем. Да, я хочу изменить воспоминания, больше того, я хочу изменить наше прошлое. Свое прошлое. Как говорят?.. Покаяться. Рассказать о несчастном случае с Виктором Тревором, пусть и желанном мной. Я правда желала этому мальчишке смерти.

— В одну реку не войдешь дважды. In idem flumen bis non descendimus. Даже тебе не по силам.

— Посмотрим, — Холмс сжала руки в кулаки на коленях. Что-то нехорошее было в ее напряженной позе. Опасность. Мориарти чуял опасность, ведь если Эвр не удастся содеять задуманное, кто знает, чем это закончится.

«Если ничего не получится, всех к черту», — Холмс расслабилась.

— Тетрогидроптерин в моей крови усиливает синоптическую активность, у меня задействовано в работе больше процентов мозга, чем у любого другого мыслящего существа, — уверенно сказала она.

— Но твои способности и убивают тебя.

— Поэтому я тороплюсь. Организм не справляется с нагрузкой и саморазрушается быстрее, чем успевает регенерировать. Но пока деструктивный процесс не достиг апогея, я могу воспользоваться преимуществом.

— Тогда изобрети машину времени. Шутка! — видя недоумение на лице Эвр, пояснил Джим.

Она обворожительно улыбнулась, хотя ее глаза выражали холод и безучастность, и грациозно встала со своего места. Холмс плавно опустилась, оседлав бедра Мориарти, и посмотрела на него сверху-вниз. Ее губы растянулись, обнажив зубы в хищном оскале. Джим сглотнул, когда сначала прохладная ладонь залезла под рубашку, погладила кожу, потом проворные пальцы расстегнули ширинку брюк, и рука скользнула за резинку трусов. Тихий, спокойный голос раздался у самого уха Джима, горячее дыхание обожгло мочку:

— Линейная система — это соотношение между термодинамическими потоками и движущими силами. Если время является потоком, а движущая сила — сила мысли, человеческое сознание, в таком случае если коэффициент движущей силы превысит термодинамический поток, то возможно движение вдоль линейной системы. Хм-м?..

— Ха-ха, — выдавил смешок Мориарти. — Никогда бы не подумал, что буду смеяться над доказательством теоремы Пригожина, — кровь прилила к паху, и плоть в руке Эвр затвердела.

— Не очень смешно. Вижу, — гортанный голос казался весьма эротичным. — Я говорила, что еще не постигла феномен юмора в полной мере, зато я могу оценить всю абсурдную иронию будущей встречи с нашими гостями. Чисто практически…

— Чисто практически ты держишь мой член, — трудно сосредоточиться на беседе, когда тебя домогаются.

— Да.

— Ты дрочишь мой член, — Джим тяжело задышал.

— Да?! — ладонь Холмс перестала двигаться и замерла, только большой палец нежно поглаживал головку, размазывая выступившую смазку. — Есть пожелания?

— Нет. То есть…

— Прекрасно, — Эвр слезла с колен возбужденного Джима.

— Ты что, меня оставишь в таком состоянии?!

— Это проблема?

— Издеваешься?! — встать-то со стула неудобно в таком положении.

— Отнюдь, — Холмс достала салфетку из держательницы на столе. — Вот, — она поцеловала Мориарти в лоб и собралась уйти, но около двери остановилась: — Помечтай о Шерлоке или о… полковнике и снайпере Себастьяне Моране.

Кровь отхлынула от лица Джима, эрекция спала. Его глаза распахнулись в удивлении.

— Ну что, легче стало? Милый, в отличие от братьев, собирая информацию о ком-то, я абстрагируюсь от личных переживаний и эмоций, если они присутствуют вообще, и беспристрастно анализирую данные. Ты ведь не всегда был один. Бывший полковник, твой люб… наемник, мало что оставил о себе, сожительствуя с тобой, но…

— Заткнись, — в голосе Мориарти слышалась еле сдерживаемая ярость. Он поправил одежду.

— Я собираюсь еще раз наставить на путь истинный нашего ручного директора Шерринфорда. Надеюсь, ты присоединишься ко мне, — Эвр вышла и закрыла за собой дверь.

Джим потер лицо и взвыл, пытаясь прийти в себя.

Не только его сейчас одолевала жажда убийства. Холмс прислонилась в коридоре к стене. Ее грудь часто вздымалась под свободной униформой.

* * *

Мягкие кресла на колесиках были поставлены друг напротив друга, чтобы создать иллюзию равенства.

В кабинете, куда почти силком загнала его Эвр, Мориарти предпочитал сидеть в кресле, подпирая подбородок рукой, смотря в сторону окна и перекатывая во рту мятную конфету. Ему было противно слушать, как сюсюкается Холмс с этой дрожащей медузой — формальным заведующим этим Богом забытым учреждением. Где-то за пуленепробиваемым стеклом вздымались и разбивались о скалы Шерринфорда волны. Почему этот человечек не мог уяснить элементарные вещи? Инструктаж солдат и то проще дался. Как будто раньше жена директора была в большей безопасности, чем теперь!

— Ну-ну, мистер Лэптон! Дэвид. Прекратите испугано трястись, если вы будите вести себя так перед гостями, то скомпрометируете и огорчите меня, — серый лысоватый мужчина вздохнул и украдкой посмотрел в сторону Джима. — И не стоит так уж бояться мистера Мориарти, он у нас хороший мальчик. Чуть-чуть капризный, правда, — Джим подавился конфетой. — Помните, я помогла вам с женой, теперь ваш черед отплатить мне взаимностью. Разве я причиняла до сих пор вред кому-нибудь? Настоящий вред?

«Просто довела до сумасшествия и суицида несколько человек, если не считать тех, что убивали по твоей указке. У людской биомассы должен быть смысл жизни — служить средством для достижения высших целей существ, истинно осознающих реальное положение вещей, двигающих прогресс, интеллектуально превосходящих большинство, управляющих миром и получающих от этого кайф, наблюдая за возней мелких паразитов, — Мориарти горестно вздохнул. — Эксперименты — это интересно, играть — интересно, а слушать искусственную сладость в голосе Эвр Холмс — нет уж, увольте. Надо поискать жвачку. Хм-м, где она может быть?..»

— Разве я причиняла вам неудобства, была не благодарной за заботу обо мне? Сделайте одолжение, будьте умницей, ради своей супруги. Вы же не хотите, чтобы вся моя работа с ней пошла прахом? Посмотрите мне в глаза, я когда-нибудь лгала? Вот так, успокойтесь, не стоит волноваться, вы только выполняете ваши обязанности: ловите нарушителей, всех тех, кто пересекает границы острова. Вот и делайте это. Вы знаете должностные протоколы, — голос Холмс превратился в гипнотический. Сирена на гребне волны, манящая за собой утонуть в океанской пучине. Глубокие, глубокие воды — омуты ее глаз.

Джим повернулся, услышав шорох бумаг.

— Вот этого человека, доктора Джона Уотсона, после формального допроса вы приведете в свой кабинет. Сюда. Вряд ли он станет переодеваться, знаете, из него плохой актер, но по возможности он будет прикрывать Шерлока Холмса. Его фотографию вы уже видели. Здесь доктора Уотсона радушно встретят, главное, не мешайте сопровождающей вас охране. Большего от вас и не требуется. Все будет хорошо. Хотите отдохнуть? Поговорить с женой? Понимаю, задержитесь еще на минуту, — Эвр постаралась мягко улыбнуться, но в ее исполнении проявление дружелюбия выглядело ужасно. — Мистер Мориарти? — окликнула она. Никакой реакции, щелчок пальцев: — Джим!

Мориарти машинально хотел потрогать затылок, но остановился:

— А? Опять?! Кажется, мы все обсудили. Я, в отличие от некоторых, с первого раза все понимаю.

— И что ты понял?

— То, что я буду сидеть здесь, тупо пялясь в монитор, следя за действиями идиотов, и раскрывать маскировку Шерлока, когда поступит сигнал тревоги о вторжении. Подсказывать, если кто-то забудет, что надо делать, или говорить в наушники. Правильно, дорогуша? Может, теперь ты погладишь питомцев по головке и отпустишь? Вынешь меня из корзинки, когда понадоблюсь, — сухо и жестко закончил Джим.

Несчастного директора передернуло.

Холмс нахмурилась и махнула рукой:

— Мистер Лэптон, вы можете идти. Я бы хотела сказать пару слов мистеру Мориарти наедине.

Эвр встала со своего места и прошла мимо Джима к окну. До знакомства с ним она практически не интересовалась окружающим миром, если от нее не требовал этого старший брат. Теперь Эвр с непонятной грустью осознавала, что она многое упустила. Раньше природа, картонные, якобы мыслящие существа, люди, искусство, архитектура, литература, а главное, чувства и эмоции были просто абстракцией, символами, терминами, формулами, которыми можно было жонглировать и перебирать, выстраивать в любом порядке. Но что-то изменилось, необратимо изменилось в ней самой. Кто в этом виноват?

— Хочешь отшлепать, крошка? — Мориарти подошел к ней вплотную, не решаясь обнять.

— Почему я должна хотеть тебя отшлепать? Тебе это понравится? — рассеяно спросила Холмс.

— Забудь. Как я попаду в клетку к Шерлоку и Джону? Сам приду, постучусь, и мне ответят «войдите»?

— Как-то так.

— Ладно. Мне можно взять с собой оружие? Хотя бы нож?

— Нет, исключено. При необходимости я сама предоставлю вам, к примеру, пистолет.

— Вам?! Надеюсь, на экстренный случай аварийные ходы и двери на месте и не заблокированы?

— Разумеется.

— Ты лжешь?

— Нет, мне понравилась твоя предложенная пять лет назад стратегия.

— А ручной директор, как его… Лэптон, не выдаст нас раньше времени? Он нервничает.

— С ним будет говорить доктор Уотсон, мой брат уже будет на пути ко мне. Зачем ему общаться с ничего не значащим человеком?

— Жаль, женушка Джона не навестит нас, я бы хотел с ней пообщаться.

— Мне не жаль, Мэри будет только мешать, поэтому Шерлок не допустит того, чтобы эта особа лезла в его личные дела. Как бы она ни старалась, ей никогда не стать частью семьи Холмсов, ее роль второго плана — наемная убийца, пешка Майкрофта, мать семейства Уотсонов. Вот Джон — другое дело.

Мориарти осмелился развернуть Эвр к себе лицом, его глаза хитро блестели:

— Тебя беспокоит доктор?

— Не очень, — Джим не отпустил ее плеч, она чувствовала тепло его рук. Холмс немигающе смотрела в карие глаза Мориарти. Кроме Шерлока никто не вызывал в ней столько переживаний. — Я ведь правда немного скучала по общению с тобой. Я не представляла по-настоящему до тебя, как тяжело существовать без взаимопонимания, без живого диалога с себе подобным, не являющимся твоим родственником. Майкрофт замкнут, как и я, слишком тяжело ему и мне преодолеть дистанцию между нами, ибо мы разделяем тревогу за одного и того же человека. Но к тебе я испытываю влечение иного рода, чем к Шерлоку или Майкрофту. Сама не понимаю…

Мориарти слегка смутился:

— Похоже, ты совершила эмоциональный прогресс, раз признаешься мне в любви. Прости, не могу ответить взаимностью в полной мере.

— В чем я призналась? — спросила Холмс.

Джим фыркнул. Она не поняла, что сказала, и слава Богу. За окном начинался шторм, значит, Шерлок не появится, пока ветер не стихнет. Эвр неожиданно быстро поцеловала Джима в губы и мягко отстранила.

На мгновение Холмс засомневалась. Стоит ли рассказывать Мориарти всю правду? Она солгала ему, что не нашла лекарства от своей болезни. Она солгала в том, что Джим никогда не умирал. Скоро воскрешающий эффект кончится, и клетки снова начнут разрушаться, если ничего не предпринять. Если не ввести сыворотку из ее крови. Поэтому тело Мориарти и заморозили. Эксперимент провалился, врачи не додумались до изменения гамма-интерферона для стимуляции иммунной системы. Может быть, Эвр спасет его, но это будет зависеть от самого Джима. От его конечного выбора. Он должен принадлежать ей или никому. Шерлоку она была готова простить маленькую блажь в лице Джона, только если он вспомнит сестру и впустит ее обратно в свое сердце.

А может, она еще передумает и взорвет Шерринфорд к чертовой матери, уничтожив вместе с ним все, что связывало ее с горьким прошлым, и потом начнет новую жизнь. Одна. Пусть Майкрофт мучается угрызениями совести. О родителях Холмс никогда не вспоминала. Они давно похоронили свою дочь.

Все пути приводят к развилке, к двум решениям, одно из которых кардинальное, и остается всего лишь процент на непредвиденный фактор. Риск умереть есть всегда, но она этого не допустит…

Системный сбой. Что-то с ней не так. Это не организм, Эвр беспокоит что-то глубоко внутри. Она крепко зажмурилась. Сейчас пройдет. Мамочка, как высоко! Она одна в самолете. Ей всего шесть, и ей страшно. Когда же посадка?! Почему все вокруг спят?!

— Эвр? — Джим заметил ее страх.

Она вскинула голову, прямая как струна, и посмотрела на Мориарти. В глубине, в Марианской впадине ее души, если она у нее была, блеснул и растаял огонек. Что-то переменилось в лице Холмс. Джим, к своему изумлению, испытал необъяснимый порыв нежности к Эвр и поспешил отвести взор. Влечение к Холмсам губительно. Но почему ему хочется привлечь ее внимание?! Так уже было с Шерлоком и, может, будет вновь. Так уже было…

Никто не учится на своих ошибках. Ни люди, ни боги. И все бегут от любви, потому что больно и слишком тяжело. Это и есть фатальная погрешность в расчетах.