Исключение из правил (гет)

Разумеется, большинство этих работ Инна уже видела, но появились некоторые другие.

Молодой парень стоит спиной к зрителю, воротник рубашки поднят, скрывая крепкую шею; ткань заметно обтягивает широкие плечи. А вот появился и профиль — тонкий нос с небольшой горбинкой — будто в этом месте он был сломан и неправильно сросся; брови хмурятся, глаза устремлены прямо вдаль, будто пытаются отыскать кого-то невидимого, не попавшего в поле зрения художника… Губы резко очерчены, но линии правильные, придающие лицу особую красоту. Высокий лоб — на него короткой волной падает неизменная темная прядь.

— Кто это? — наконец спросила Инна, перестав изучать рисунки. Кира в ответ только пожала плечами.

— Не знаю, — честно ответила она. Инна приподняла бровь.

— Не знаешь? Но рисуешь незнакомого человека?

— Это все по памяти, ма, — как можно небрежнее произнесла Кира. — Ну, знаешь… Одно из многих лиц. Просто прохожий с улицы.

— «Просто прохожему» ты уделяешь столько внимания? — хмыкнула мать, все разглядывая портреты. — Если честно, я подумала, что этот мальчик — какой-нибудь актер, ну, из новых, еще не особо известных.

— Нет, это не актер, а обычный человек с улицы, — повторила Кира, пытаясь выровнять отчего-то сбившееся дыхание. — Я его увидела после той вечеринки в клубе.

— Это парень из клуба? — уточнила Инна.

— Да нет же, ма! Ты меня не слышишь? Я же говорю: это прохожий, человек с улицы. Я его увидела, пока на свежий воздух выходила. Я даже не знаю, как его зовут.

— Тогда почему?..

— Потому что у него интересный типаж! На это лицо можно примерить какой угодно образ, и ему все, абсолютно все пойдет, разве ты не видишь?

Инна озадаченно помолчала.

— Ты мне ничего не хочешь рассказать? — наконец спросила она. И Кира сникла.

— Нет, мама. Не потому, что не хочу, а… послушай, мне действительно нечего тебе рассказывать. Я действительно не знаю, ни кто это, ни как его зовут, ни сколько ему лет. Не знаю, учится ли он и где, кто его родители, где живет и прочее. Я его тогда увидела в первый раз, и… больше он мне не встречался.

— Видела один раз несколько минут и в деталях запомнила лицо? — улыбнувшись, грустно спросила мать.

— Ну… да.

— Он симпатичный, — заметила Инна, снова взяв в руки папку. — Наверняка от девчонок отбоя нет.

— Наверное, — рассеянно ответила Кира, думая о своем, — не знаю. Он один был.

— Вы пообщались? Он даже не взял у тебя номер телефона?

— Нет. Ну… то есть мы успели пообщаться. Но телефона я ему не дала.

Кира не сказала о том, при каких обстоятельствах ей пришлось «пообщаться» с молодым человеком. И почему он не взял у нее номера. И почему она сменила корпус с защитным стеклом на еще новеньком айфоне. И вообще, почему она неделю сидела дома — ждала, когда разбитый гаджет заменят на целый.

— И не утруждай себя расследованиями, опрашивая моих друзей и сокурсников, — предупредила Инну дочь. — Они все равно о нем ничего не знают.

— Ты не рассказывала об этом мальчике даже Анфисе?

— Нет, — угрюмо ответила Кира. — Она не знает. Никто не знает.

— А может быть, имеет смысл снова сходить в тот клуб?

— Нет, не имеет, — отрезала девушка, не без содрогания вспоминая троих парней, без сознания лежавших на теплом асфальте. — И вообще, мне не очень нравятся все эти клубы, ты же знаешь.

— Так, вероятно, мальчик потому и не попросил твоего телефона, что ты все время сидишь дома? — не отставала Инна. — Вон, посмотри на Анфису: какая веселая, живая, яркая девушка! Ну ты ведь не хуже ее, дочь!

Кире надоело оправдываться, что она предпочитает клубам книги в домашней обстановке.

— Мама! Ну сколько раз говорить тебе: я не такая, как она. Я не люблю шумные компании, громкую музыку, подвыпивших парней. Мне с ними скучно. Понимаешь?

— Ох, Кира, — вздохнула Инна, — да все я понимаю. Но боюсь, так мы с отцом не дождемся ни зятя, ни внуков.

— Почему же? — засмеялась Кира, обнимая мать и положив ей голову на плечо. — Всех вы дождетесь, вы у меня еще очень молоды. Просто пока не время, вы мне доучиться хотя бы дайте.

Инна ничего не ответила, молча гладя волосы дочери.

* * *

Раздевалка была уже пустой — занятия закончились, в клубе оставались только тренеры.

— Кир, — Миша был серьезным, как никогда. — Я вот все хотел спросить: почему у тебя до сих пор нет девушки?

— Что за вопросы, брат? — насмешливо ответит тот, — ты хочешь занять пустующее место?

— Да ну тебя, — поморщился напарник. — У меня тут другой интерес.

— Ты о Филатовой?

— Догадлив, смотри-ка.

— Ну, я вижу, как ты на нее смотришь.

— Это так заметно?

— Есть такое.

— А я вижу, как она смотрит на тебя.

— И тебе это не нравится, разумеется.

— Само собой.

— Думаешь, у тебя есть шансы?

— А почему бы и нет? Если ты не будешь мешать мне завоевывать эту принцессу…

— Да кто мешает-то? Завоевывай.

— И ты не возражаешь?

— Нет.

— Всегда знал, что с тобой можно договориться, — ухмыльнулся напарник, враз повеселев. — Только учти, если что мое — я это никому не отдам!

— Да пожалуйста! — Кириллу стал надоедать этот словесный поединок. Тянуло домой — в уютную тишину с мягким диваном и запахом маминой печеной картошки. Сегодня хотелось отоспаться — завтра был запланирован очередной бой, причем Лысый обещал поднять хорошие бабки. Деньги сейчас не помешали бы: в последнее время его старенькая «девятка» начала буквально сыпаться, требуя к себе повышенного внимания.

— В общем, Миш, — решил он поскорее закончить бесполезный разговор, — мне эта девушка неинтересна. Можешь перед ней хоть на голове ходить, если так захотел покувыркаться.

— Вот я тебе поражаюсь, Кир, — вздохнул напарник, одеваясь. — Такие телки на тебя вешались и вешаются. А ты — как бетонный прямо!

Кирилл рывком притянул к себе напарника за воротник рубашки.

— На что намекаешь, Миша? — голос спокойный, но в глазах плещется самая настоящая ярость. — Не понимаю, поясни.

— Да ладно тебе, брат, — испуганно пробормотал тот, даже не пытаясь вырваться. — Я ж не в том смысле…

Об особой жестокости Кирилла в определенных кругах ходили легенды. Будто во время драк у него крышу напрочь срывает. Будто он забывает о том, что перед ним человек, а не боксерская груша. Что ему человека завалить — раз плюнуть, и что труп потом будут искать очень и очень долго. И маловероятно, что найдут. Однажды кто-то пошутил, что Кирилл имеет неправильную ориентацию, и «это на самом деле, вот не вру! Правда, а то стал бы он таскать с собой повсеместно фотку какого-то паренька?».

Да, в тот раз Кирилл переодевался после одного боя и нечаянно выронил фото, где они с Толькой смеялись в обнимку. Он не помнит, что за повод был, над чем они хохотали тогда. Просто им было весело.

— О-о, вот это нежности! — гоготнул кто-то из участников боя. — Как вам тут весело! С чего бы это? — он помахал снимком перед носом Кирилла, как бы поддразнивая его.

— Отдай, — Кирилл с плохо скрываемой ненавистью вгляделся в веснушчатое лицо противника. Если бы веснушчатый был повнимательней, он непременно заметил бы резкую перемену настроения в человеке. Но рыжий участник был занят разглядыванием изображения, а потому не сразу сообразил, как очутился на полу раздевалки. Из разбитого носа потекла кровь, которую тот, шмыгая носом, тщетно пытался утереть.

От усталости на лице не осталось ни следа: теперь глаза Кирилла, будто туча, чернели из-под бровей, метая молнии.

— Ты чего? — рыжий испугался: взгляд противника не предвещал ничего хорошего. — Ты шуток не понимаешь? Ребя… — он начал затравленно озираться по сторонам, ища поддержку.

Но присутствующие молчали, не желая вступаться. Многие уже видели Кирилла в боях и не хотели сталкиваться с ним в повседневной жизни. А кое-кто только слышал про его «особую жестокость» по отношению к конкурентам и тоже не очень стремился подтверждать слухи на собственной шкуре.

Не получив поддержки со стороны, рыжий нервно поднялся, зло зыркнув в спину Кирилла, молча забрал свою сумку с вещами и вышел.

Следом за ним, спрятав фото в карман, вышел Кирилл…

Это сейчас, спустя какое-то время Кирилл мог более или менее спокойно реагировать на шутливые насмешки-намеки окружающих, говорящих о его ориентации. Хотя память Тольки охранял, как ревнивая преданная собака…

Миша все так же испуганно смотрел в лицо напарника, а Кириллу вдруг показалось, что он смотрит в другие, такие же напуганные глаза. Он выпустил Мишу, тряхнул головой и, выныривая из своих неожиданных воспоминаний, еле слышно произнес:

— Уйди, Миш.

Напарник был рад поскорее исчезнуть с глаз долой, но непонятное беспокойство пересилило страх.

— Кир, у тебя все в порядке?

«Нет!» — хотел ответить он. Но только отвернулся.

* * *

— Что это с нашей Анфиской, а? — подозрительно спросил он, косясь в сторону подруги.

— А что с ней? — тоже шепотом ответила Кира, старательно конспектируя лекцию.

— Она отсела от нас, в последнее время витает где-то в облаках.

— Да? — рассеянно ответила Кира, продолжая писать.

— Обнорская, ты меня удивляешь! — неожиданно вскипел Леха. — Это, в первую очередь, твоя близкая подруга! А она в последнее время совсем… ну совсем изменилась! Это как понимать?

Кира оторвалась от конспекта, внимательно глянув в лицо друга.

— Ты… ревнуешь?

Тот только плечом дернул.

— Нет, конечно. Просто… мне не нравится, что Фиска запала на одного из этих «спортсменов».

Кира затаила дыхание.

— И что? — как можно небрежнее, только бы он не услышал стук сердца. Да его, этот стук, кажется, уже вся аудитория вплоть до самой Анфисы, слышит…

— Ничего, — буркнул Леха, опуская голову, — просто мне это не нравится. Вы обе — мои лучшие, мои близкие девочки, и я за вас ну очень переживаю. Разве не понятно?

— Спасибо, — Кира с благодарной теплотой взглянула на друга. — Поверь, мы это очень, очень ценим.

— Охотно верю, — проворчал тот, — только не вижу как-то. Послушай, — оживился вдруг он, — вы же все равно секретничаете о своем, да? А может быть, тебе стоит поговорить с ней? Ну, как-то намекнуть на…

— Что ты переживаешь?

— Ну…

— Обнорская, Киреев, может быть, у вас имеется дополнительная информация по этой теме? — голос лектора громом разнесся по аудитории.

Ребята сконфуженно замолчали.

— Я жду. Мы ждем, — поторопил их лектор. — Ну и?

— Простите, Венцеслав Илларионович, — выдавила Кира, мысленно кляня себя за то, что допустила перешептывание на лекции. — Мы больше не будем не по теме.

— Я на это очень надеюсь, — вздохнул преподаватель и вернулся к своим записям. — Итак, продолжим…

Кира обернулась и бросила на подругу упрекающий взгляд. Леха промолчал. Но Анфиса ничего не заметила.

* * *

— Чего он до вас довязался? — поинтересовалась она позже.

Подруги сидели во внутреннем дворике универа, блаженно щурясь на уходящее солнце.

Стоял октябрь, и его последние теплые деньки стали своеобразной наградой тем, кто так не хотел прощаться с теплом.

Анфиса, светловолосая, стройная, невозможно красивая — в мини, на шпильках в сапожках из белой кожи так и притягивала к себе взгляды. Кира тоже невольно залюбовалась подругой.

Конечно, она знала, что нравится парням. Конечно, замечала и это подпитывало ее эго. Но сейчас девушка имела расстроенный, а никак не уверенный вид.

— Он довязался, что мы шепчемся на уроке.

— О чем шепчетесь? Или это секрет?

— Нет секрета, Фис, — Кира вздохнула: все-таки очень тяжело исполнять роль дипломата! — Леша переживает.

— По поводу? — Анфиса сосредоточенно курила, щуря глаза на дым.

— По поводу тебя, Филатова.

— Не поняла.

— Вот и мы не поймем, — Кира решила идти напролом, тем более что ей порядком надоело ходить вокруг да около. — Ты от нас отсаживаешься на «парах». Ты ходишь с таким убитым, а порой и загадочным видом, что мы просто обязаны допытаться, что происходит? И… Леша переживает, — повторила она, не надеясь, впрочем, на ответ.

Но подруга ее удивила.

— Пусть он не переживает! — беспечно махнула она рукой. — У меня все за-ме-ча-тель-но! — и вдруг всхлипнула, бросила сигарету прямо на асфальт. Присела на лавочку рядом с недоумевающей Кирой и заревела, захлебываясь слезами.

— Фис, ты чего? — испугалась Кира, обняв подругу, поглаживая ее по волосам, небрежно рассыпавшимся по вздрагивающим плечам. — Ну что ты, успокойся! Дома что-то? С отцом?

— Да что с ним будет! — со злостью воскликнула та, шмыгая носом. — Живет припеваючи, матери отстегивает откупные, трахает новую шлюху… Кобель! Все они кобели! — она рывком поднялась с лавочки, в сердцах пнув ее носком сапожка.

— Фис?..

Лицо Киры было настолько обеспокоенным, что девушка обессиленно опустилась рядом.

— Что с тобой происходит? Ты в последнее время совсем на себя непохожа. У тебя какие-то трудности? Чем я могу помочь?

— Кир… — она снова заплакала, утирая слезы, размазывая тушь по бледным щекам. — Ну чем ты поможешь, если он меня не любит?

— Как не любит?

— Ну не нужна я ему, понимаешь, не нужна!

— Как не нужна?! Ты что такое говоришь? Да он тебя очень, очень любит, иначе бы не оставил у себя, а выбросил из дома, как твою непутевую мать!

Анфиса на несколько секунд замерла, а потом вдруг расхохоталась.

— Ой… Прости-прости, я сейчас, сейчас, — она постаралась успокоиться, но все равно еще некоторое время нервно хихикала, несмотря на тщетные попытки замолчать.

Кира, видя, что у подруги начинается самая настоящая истерика, полезла в сумку, порылась в ней, достала пластинку валериановых пастилок и сунула в руки Филатовой.

— На, пожуй!

— Что это?

— Валерьянка.

— Ты поэтому всегда такая спокойная? — она снова хихикнула, шмыгнула носом, но пастилки взяла.

Спустя некоторое время Анфиса снова курила, спокойно щурилась на дым и говорила, говорила… А ее слова, словно сотни молоточков, все стучали и стучали в голову Киры.

— Он мне сразу понравился. И я поняла, что любым способом должна его получить. Я на эти тренировки записалась, чтоб почаще его видеть!..