Назад в будущее, или Новый рыцарь короля Артура (гет)

Вопреки опасливым ожиданиям Эйприл, посвящение в рыцари, хоть и оказалось весьма длительной и нудной процедурой, прошло успешно. А удачный замысел с крестообразными подвесками позволил избежать по меньшей мере половины программы (всякий знает, что рыцарь-крестоносец должен быть христианином). Вплоть до последнего момента девушка опасалась, что ее нетерпеливый спутник так или иначе выдаст свое истинное отношение к удачливому сопернику в борьбе за корону — со всеми вытекающими последствиями. Обошлось. Теперь она по праву может им гордиться, хотя бы за это.

Улыбнувшись приятным воспоминаниям, Эйприл аккуратно разгладила длинную юбку нового платья, усаживаясь на лавку у стола, и с явным удовольствием посмотрела на себя в зеркало. Что ни говори, если отбросить в сторону мелкие неудобства (незначительные ввиду установившейся дождливой прохладной погоды), местные понимали толк в женской красоте и в том, как выгодно и в то же время не слишком броско подчеркнуть ее. Впрочем, не только они… Последнее обстоятельство заставило девушку недовольно сморщить носик. Конечно, мужчина имеет здесь все права, но уж доверить выбирать одежду могли бы ей — это было бы логичнее. Но местный персонал рассудил иначе (как-никак король удостоил рыцаря своими дарами — то есть, всем, что выделялось из казны), и Эйприл передали несколько платьев, выбранных для нее ее господином. «Господином! И они туда же!»

Впрочем, при всем желании придраться было не к чему. И яркая расцветка платьев (рубиново-бордовое, темно-бирюзовое, фиолетовое и коричневое с золотисто-бронзовым оттенком), и отделка их девушке понравились. Как ни странно, даже размер оказался почти точным (может, и не почти, а это сама она немного похудела от длительного пути и переживаний, как знать?) «Ему бы консультантом в отдел готового платья идти, — усмехнулась про себя Эйприл. — Нигде не пропадет! И далось ему это завоевание!»

Почти сразу же после посвящения подготовка рыцарей к предстоящему походу разделила их, и бывшие попутчики встречались довольно редко, как правило, лишь вечерами. Эйприл была даже немного рада этому: слишком тесное соседство последних дней смущало ее, наводя на совсем уж несуразные мысли. Теперь же, пользуясь всеми преимуществами положения, она могла спокойно исследовать обстановку и знакомиться с местными обычаями, не опасаясь очередной язвительной реплики в адрес женской логики и умственных способностей. За что Шредер так не любил и не уважал женщин, осталось загадкой — тем более обидной, что вроде бы она старалась не давать к этому повода. Впрочем, было бы желание, а повод всегда найдется…

А преимуществ у положения оказалось не так уж и мало. Насмотревшись за время пути на постоялые дворы и обращение со слугами, Эйприл могла реально оценить, как ей — им обоим — повезло. Апартаменты при дворце (собственные особняки имели далеко не все, а лишь состоятельные рыцари), состоящие из нескольких комнат и оборудованные кое-какой мебелью, освещались не плошками с чадящим жиром, а восковыми свечами. Всю работу по дому выполняли дворцовые слуги. Придворная дама на попечении рыцаря лишь контролировала их и при этом могла иметь все самое лучшее: еду, одежду, даже это серебряное зеркало (служанке оно точно бы не светило!) — если, конечно, покровитель оказывался достаточно щедрым. Последнее обстоятельство особенно смущало привыкшую к независимости журналистку, даже несмотря на то, что здесь такое было в порядке вещей. Все же она привыкла к иному. Впрочем, это была идея Шредера, она не напрашивалась. Чем она вызвана, Эйприл предпочитала пока не думать, слишком уж двусмысленные возникали предположения.

Вопрос с мытьем, по счастью, решился здесь достаточно просто. К огромному сожалению Эйприл, отношение многих (слишком многих!) господ к вопросам гигиены мало отличалось от мнения крестьян — но, видимо, все же были исключения. Кое-кто не считал собственную, выдолбленную из дуба лохань, отдаленно напоминающую ванну, ненужной роскошью и даже был готов поделиться сим удобством с ближним.

В один из дней несколько дюжих слуг втащили в комнату, где находилась Эйприл, подобный предмет. На все расспросы любопытной журналистки отвечали немногословно: дескать, это дар их господина, сэра Гавейна. Этот рыцарь, по мнению девушки, был самым симпатичным и приятным в общении, но, тем не менее, щедрый дар (скорее всего, сделанный на заказ) выглядел более, чем странно. Лишь позднее Эйприл вспомнила, что сэр Гавейн был в хороших отношениях со Шредером, и дар скорее всего предназначался последнему… Впрочем, леди наверняка тоже не возбранялось им пользоваться, особенно в частые (такие, как сейчас) моменты уединения. И Эйприл не замедлила им воспользоваться. Те же слуги по ее приказу (к хорошему быстро привыкаешь, однако, в том числе и к власти…) притащили несколько ведер подогретой воды — настоящий дар богов после долгой и пыльной дороги. Про себя девушка поблагодарила судьбу за столь своевременный презент, а также спутника — за умение находить таких приятных и полезных друзей. Вот только озвучить это Эйприл так и не решилась. Впрочем, похоже, от нее этого и не ожидалось.

И все эти блага жизни причитались ей всего лишь за необходимость на людях — то есть не слишком часто — выказывать почтение и привязанность к своему «господину». Не так уж и много, а при уважительном отношении последнего (хотя бы таком, как сейчас) совсем не трудно.

* * *

Тем временем Шредер, осваиваясь с новыми обстоятельствами и обязанностями, на время забыл о своей спутнице (устроена — и ладно). В его жизни также многое изменилось, и требовалось немало терпения и осторожности, чтобы ничем себя не выдать.

Король не обманул: как и его «леди», новоявленный рыцарь получил из казны необходимый минимум одежды и амуниции на первое время. По размышлении Шредер приобрел для себя кое-какие элементы местных доспехов: кольчугу, неплохо защищающую тело и более тонкую кольчужную сетку (бармицу) крепившуюся к шлему и укрывавшую шею и плечи. Эти атрибуты, хоть и не столь популярные среди рыцарей, в арсенале все же нашлись. Большего и не требовалось. От сплошной брони ниндзя сразу и решительно отказался: уподобляться упавшему на спину жуку, как это вышло со встреченным ими по пути Ланселотом, он не собирался. Маневренность и стремительность ударов с лихвой окупят отсутствие тяжелой амуниции. И пусть местные вояки болтают об этом, что захотят — если осмелятся, конечно. Впрочем, никто сильно не удивился: от чудака-«сарацина» ничего другого и не ожидали.

Местная одежда также не слишком впечатлила ниндзя. Чересчур яркие, с пышными складками на рукавах и штанинах парадные одеяния слишком уж напоминали ему женские платья. При одной мысли о том, чтобы нацепить на себя нечто подобное, Шредер брезгливо поморщился. Но что-то выбрать для торжественных приемов у короля все же пришлось. И он выбрал, по возможности простого кроя и не слишком броских расцветок (за исключением пурпурного — самый королевский цвет!) И, уж конечно, без драгоценных побрякушек, ценимых местными щеголями типа Ланселота и Кея — вот это точно к лицу одним женщинам. (Кстати, король придерживался подобного ему стиля. Довольно любопытное совпадение…)

Помимо прочего, обнаружилось еще одно немного обескураживающее обстоятельство. Из-за тяжести и неудобства своих доспехов местные воители использовали их только во время походов, турниров и прочих полувоенных мероприятий, в остальных случаях не утруждая себя ношением лишней тяжести и заменяя ее обычной одеждой.

Что касается моментов отдыха — вполне логично, с этим Шредер вполне был готов согласиться. Но вот официальные мероприятия с большим скоплением народа, в том числе и недружелюбно настроенного, — дело другое. Приучиться комфортно себя чувствовать в подобные моменты без привычной амуниции оказалось не так-то просто. Но очередного намека на трусость хотелось еще меньше — и, решительно напомнив себе, что искусство ниндзюцу состоит еще и в перевоплощении и идеальной маскировке (по сути, мимикрии), с задачей он успешно справился.

Конечно, не все сразу сложилось гладко — так просто не бывает. В первый день Эйприл вытаращила на него глаза, словно увидела привидение, очевидно, поначалу не узнав… Но потом, хоть и долгое время косилась на него в те моменты, когда думала, что Шредер не видит этого, но от комментариев, хвала всем богам, благоразумно воздержалась. И то ладно. Оставалось надеяться, что остальные последуют ее примеру. Еще одна ухмылка по поводу «сарацинской» внешности — и придется укреплять авторитет более решительными методами, возможно, даже не совсем совместимыми со здешним законодательством. Впрочем, дружба с законом у него как-то всегда не складывалась…

Отношения с другими рыцарями, как следовало ожидать, сложились не так-то просто. Чужеземная наружность и странности новичка вызывали презрение многих из них. Впрочем, задираться в открытую пока не решались, отделываясь двусмысленными намеками. Замкнутый характер и непомерная (по их мнению) гордость также не помогали снискать расположение. Впрочем, Шредера это мало смущало. Он не собирался сближаться с соратниками, намереваясь возвыситься рано или поздно, — а значит, к черту их привязанность и прочие глупости! А уважать его они еще научатся… придется научиться в свое время… Но знать об этом раньше срока явно не стоит, и за время вынужденного взаимодействия некоторые симпатии и антипатии все же успели сложиться.

Сэр Гавейн, близкий соратник короля, искренний простодушный идеалист, относился к новому товарищу по оружию как к равному (один из весьма немногих). Похоже, он на полном серьезе воспринимал идеалы, провозглашенные королем, и был готов отстаивать их, не щадя себя. Такой помощник был бы явно нелишним, вот только преданность его Артуру могла составить проблему. Но лишь в будущем.

Вот только некоторая недалекость славного рыцаря, а также склонность попадать в различные переделки кое-что напоминала, пусть и не один к одному… Кто знает, не это ли и сблизило их, по сути разных людей?.. Шредер скептически усмехнулся. Соскучиться по помощникам — что за бредовая идея? Не хватало еще по черепахам соскучиться! Вот, пожалуй, единственное преимущество этого мира — здесь они при всем желании не смогут ему помешать. Хотя, на фоне других неприятных моментов, и не столь значительное…

Юный Гарет, приятель и бывший оруженосец Гавейна (в недавнем прошлом поваренок, о чем ему не раз напоминали недоброжелатели) оказался восторженным и наивным мальчишкой, также кое-кого напоминавшим. Юнец искренне восхищался старшим товарищем, со всем максимализмом юности не замечая недостатков, и тоже симпатизировал нелюдимому «сарацину», не смущаясь холодностью последнего. Впрочем, самого Гарета тоже считали чудаком. К примеру, его привязанность и крайняя терпеливость по отношению к даме сердца давно стала темой местных анекдотов.

Явные недоброжелатели тоже нашлись — куда ж без них? Одним из главных стал сэр Кей, хитрый и изворотливый вельможа. С новичком он держался подчеркнуто свысока и — как сильно подозревал Шредер — тоже имел виды на корону, и именно это скрывал крайне преданным и благочестивым видом.

Разумеется, возможное соперничество совсем не радовало. Изначально, с первого взгляда, сэр Кей вызывал инстинктивное недоверие и неприязнь, которым ниндзя склонен был доверять. Шестое чувство или чутье на опасность, называйте как хотите, в таких случаях редко его подводило.

Помимо прочего, фатовато одетый, с модно подкрученными темными усами и бородкой, сэр Кей пользовался благосклонностью дам, к которым имел явную слабость, особенно малознакомым. Похоже, обольщение наивных девиц было его любимым занятием, и это обстоятельство также не могло радовать.

Как и следовало ожидать, отношения с Ланселотом тоже не сложились. Помимо уже знакомого презрительного отношения (несмотря на хваленое равенство за Круглым столом низменная человеческая натура брала свое), Ланселот не забыл обидного поражения при первой встрече, тем более унизительного, что было получено от безоружного противника.

Однако если не вежливость, то осторожность неудачливому поединщику не была чужда. Поэтому открыто выступать против Ланселот не отваживался, ограничиваясь двусмысленными высказываниями и намеками. Они были настолько неопределенны и полны понятных лишь местным сравнений, что правильно отреагировать на них, не выказав себя полным невеждой, оказалось невозможно. Приходилось терпеть нахала, как… (Шредер ухмыльнулся при неожиданно удачном сравнении) брехливую собачонку, не отваживающуюся укусить. Но, в отличие от бесхитростного зверья, от скрытого недоброжелателя следовало рано или поздно ожидать непредвиденной пакости.

Накануне отбытия в поход местное развлекательные мероприятие — турнир, представляющее собой одновременно и состязание рыцарей, и увлекательное зрелище для прочих обитателей замка, проводилось лишь единожды. Новообращенного рыцаря участвовать в нем пока не приглашали (правильно, чтобы его оценили по достоинству, требуется время), да он особенно и не торопился. Для того, чтобы овладеть малознакомым оружием типа копья (о его непривычности знала одна лишь Эйприл), также потребно время, а еще больше практика. При этом Шредер не упускал случая поучаствовать в других полезных мероприятиях типа охоты или дружеской сшибки с доброжелательно настроенными Гавейном или Гаретом. Помимо прочего, они вряд ли заметят, что их противник отслеживает и запоминает наиболее выгодные приемы обращения с используемым оружием.

Другим важным, но гораздо менее приятным мероприятием (и касалось оно всех обитателей крепости, включая женщин) стало посещение местного храма, причем чем ближе к означенному отбытию, тем чаще. Пренебречь досадным и малополезным ритуалом было невозможно, не возбудив вполне обоснованных подозрений. В конце концов Шредер решил считать происходящее неизбежным злом типа посвящения и не придавать ему особого значения (тем более что нужные действия было нетрудно вычислить, осторожно оглядываясь на остальных). А по возможности — находить и положительные стороны наподобие общения со своей «леди», с которой они в последнее время почти не виделись. Соскучился ли он по ней? Глупости! Но надо же убедиться, что непоседливая девица не нашла себе (и ему заодно) новых приключений — на это она большая мастерица! Трудно даже представить, что Эйприл может учинить за время его отсутствия. Но это уже не его забота. Должна же даже у женщины быть своя голова на плечах!

* * *

Утро, на которое было назначено отбытие рыцарей в поход, началось неожиданно рано. Эйприл с некоторым трудом открыла глаза, неохотно покидая мир грез и сердито гадая, что же ее потревожило. Наконец-то — впервые за последнее время — сон, хотя и включал в себя некоторые моменты из прошедших приключений, был приятным и даже не лишенным романтичности. Ее невольный спутник тоже казался там весьма привлекательным и вызывал симпатию, если не сказать больше… «Тьфу ты, черт! Приснится же такое…» — Эйприл сердито тряхнула головой, окончательно просыпаясь, — и практически сразу же натолкнулась на пристальный взгляд предмета ее сновидений. Так вот кого следует благодарить за столь несвоевременное пробуждение!

— В чем дело? — недовольно проворчала она, повыше натягивая одеяло (конечно, привычки спать без одежды за ней не водилось, но ощущение было схожим). Почему он на нее так действует? И почему так смотрит? — словно в первый раз увидел… Эйприл с трудом удержалась от намерения проверить, все ли в порядке с одеждой.

— Вставайте, мисс Соня, — буркнул Шредер, отходя в сторону. — Сегодня отбытие в поход, если вы не забыли, и мы должны присутствовать в полном составе — то есть с дамами…

Девушка с некоторым подозрением покосилась в сторону окна — небо только начало светлеть. Куда ехать, если ни зги не видно?

— Уже? По-моему, еще слишком рано, — возразила она, не спеша подниматься. Может быть, это очередная глупая шутка?

— По местным обычаям все дела начинаются на рассвете. Пришло время и вам это узнать. Привыкайте! Похоже, мы здесь надолго…

Эйприл проводила ниндзя взглядом до выхода и только тогда выбралась из постели. Ежась, она поспешно натянула поверх нижней рубашки верхние слои одеяния, впервые радуясь их плотности и закрытости: раннее утро было довольно прохладным, а стеклить оконные проемы здесь еще не начали, а скорее всего, и стекла не изобрели. Хорошо хоть дождя нет. Походников это не остановит, а вот она вполне может простудиться. А местные эскулапы, более заслуживавшие название коновалов, доверия не вызывали.

События прошедшего сна не торопились выветриваться из памяти и, как любой только что завершившийся сон, казались вполне реальными. И — что удивительнее всего — уже не выглядели возмутительными и нелепыми. Неожиданно в голову Эйприл закралась тревожная мысль, что впервые они расстаются так надолго и по такому вполне серьезному поводу, как военный поход. Шредер, конечно, ведет себя так, словно отправляется в соседнюю булочную, но чего еще от него ожидать? С тем же успехом может пойти с одним ножом на медведя — как оказалось, вполне в его характере. Остается лишь надеяться, что за время отсутствия он не решится на очередную безумную авантюру, расхлебывать последствия которой придется не один день — и обоим. А может, и ей одной… Что бы Шредер там о себе ни думал, никто не является ни бессмертным, ни даже неуязвимым…

«Что за бредовые мысли? Это все от безделья — лезет в голову всякая чушь. Нашла за кого переживать!» Эйприл торопливо закрепила на голове покрывало и поспешила к выходу.

— Я готова, — бросила она на ходу, не оглядываясь.

— Слава богу, — незаметным движением Шредер поравнялся с ней. — Сегодня вы управились быстрее, чем в прошлый раз. Это радует…

Эйприл вздрогнула, когда на выходе он уже привычно, без эмоций взял ее под руку. Но теперь уже не от возмущения на проявленную вольность. Сегодня его близость, наоборот, казалась внушающей уверенность и волнующей одновременно — и потерять это ощущение было страшно. Эйприл медленно выдохнула, приводя в порядок путаницу мыслей… Похоже, она слишком вжилась в роль и привыкла на полном серьезе считать Шредера своим защитником. И видеть то, что хочется видеть — а не то, что есть. Остается надеяться, что он ничего не заметил. Ниндзя и вправду как-то странно взглянул в ее сторону, но ничего не сказал.

* * *

Накануне официального отбытия король разрешил «избранным на подвиг» проститься с подругами — как он пояснил, неизвестно ведь, кому из них придется вернуться назад. Сам он занял место рядом со своей королевой, всем видом являя образчик семейного счастья, настолько глупо-идиллического, что аж челюсть сводило. Сцена прощания, на взгляд Шредера, тоже больше напоминала глупый фарс. Дамы не жалели ни слез, ни жалостливых слов: кто искренне, а кто — до невозможности фальшиво. Тем не менее, отличились все — обычай как-никак. И лишь его «леди» не проронила ни слезинки, ни лишнего слова. Только тонкие пальцы, судорожно вцепившиеся в его рукав по дороге сюда, выдавали, что ей таки не все равно. С одной стороны, это радовало (хоть один нормальный человек в этом дурдоме), а с другой… как-то даже немного обидно, хотя и глупо, конечно. Лишь в глазах посторонних людей их что-то связывает. С чего бы ей за него переживать?

— Моя леди тоже будет по мне скучать? — спросил Шредер наобум, чтобы хоть что-то сказать. Не стоять же молча у всех на виду!

Эйприл вздрогнула, застигнутая врасплох на схожей мысли. Неужели та написана у нее на лице?

— Вот еще! — она пожала плечами, старательно изображая равнодушие. — Что за глупый вопрос…

— А я, наверное, буду, — неожиданно признался ниндзя. И, поймав несколько ошарашенный взгляд девушки, поспешно добавил. — Без привычных перебранок в пути будет как-то скучно.

— Ну, уж об этом можешь не беспокоиться, — поддела его Эйприл, немного уязвленная последними словами. — Не сомневаюсь, с кем сцепиться, ты всегда найдешь…

«Вот, значит, как? Значит, вы такого обо мне мнения? Постараюсь не разочаровать вас, леди…»

— Моя леди не поцелует меня на прощание, подобно другим дамам? — переспросил Шредер нарочито громко, широким жестом обводя собравшихся. Глаза насмешливо прищурились — как и ожидалось, на них обратили внимание. «Посмотрим, что ты теперь скажешь…»

«Насмехаешься, проходимец, — с раздражением подумала Эйприл. — Ну, погоди, посмотрим, кто будет смеяться последним…»

— Вы смущаете меня перед своими товарищами, господин мой, — деланно-жеманным тоном пробормотала она, довольно точно копируя других дам (аж тошно стало!) — Неужели вам не хватило тысячи и одного поцелуя, подаренного вам наедине, без свидетелей?..

Девушка потупилась, весьма правдоподобно изображая смущение. Люди вокруг одобрительно загудели.

— Повезло вам с вашей леди, милорд, — обратился к Шредеру его давний напарник, сэр Гавейн, — Послушная, набожная… но с огоньком! — он подмигнул товарищу с многозначительной улыбкой. — Готов поспорить, она подарит вам замечательных наследников. Таких же бесенят, как и она сама!..

— Да уж, не сомневаюсь. Таких же… — кисло отозвался тот, про себя думая: чего-чего, а уж этого в обозримом будущем ожидать не приходится. Будущее это вообще туманно — особенно в том, что касается ее…

Шредер хмуро оглянулся на хрупкую фигурку с гордо поднятой головой, устроившуюся на специально сооруженной для провожающих трибуне. Черт побери этих женщин, что у них на уме? Ее непредсказуемость в данной ситуации казалась неуместной. Что ж, теперь представилась прекрасная возможность отдохнуть от всего этого. «Что хочет женщина — того хочет бог», — говорили древние. «Или дьявол», — уточнили бы местные. Сейчас он был как никогда согласен именно с последним.