С точки зрения Млечного Пути (гет)

Иногда в башню Когтеврана было очень сложно попасть.

Как-то раз Полумна простояла несколько часов, ожидая кого-то, кто смог бы разгадать загадку этой чокнутой птицы, причём стояла не она одна, на этаже тогда собралась добрая половина факультета: все расселись на полу, тихо переговаривались, строили какие-то графики, выдвигали гипотезы — страдали непонятно чем, как пришёл староста факультета, внимательно посмотрел статуе в глаза, и просто сказал:

— Херня.

Птица уважительно кивнула и открыла проход в гостиную.

— Быть умным, это значит — быть мудрым, и отличать чушь от истины, — пожал плечами староста и, зевая, отправился ближе к камину: он всегда разваливался на подушках на полу и ничего не делал.

Его звали Френк, и он никогда не называл себя умным. Мудрым — да, но больше ничего себе не приписывал. Он и учился довольно странно — по меркам факультета, конечно — выборочно учил уроки, часто прогуливал некоторые предметы, но зато постоянно валялся возле камина, уставившись в потолок.

Потолок в гостиной был зачарован — на нём отображалось небо за окном, но Френк всегда говорил, что ему лень выходить на улицу и спускаться по лестнице.

— Слишком энергозатратно, — спокойно увещевал он с пола, вытягиваясь, словно кот.

Гостиная факультета носила только тёмно-синие тона, она вся, снизу и доверху была уставлена различного оттенка тёмно-синего вещами. Небольшие диванчики, кресла и пуфики, обитые шёлком так и манили сесть на них.

Сесть и подумать.

Полумна как раз собиралась вставать с подушек на полу, как пуфик рядом с ней загорелся, заискрился всеми цветами радуги и превратился во что-то странное, похожее на худую свинью с кошачьими ушами и крылышками феи.

— Смотри, это наргл! — закричал кто-то из-за её спины, но она только возвела глаза к потолку, — на нём сейчас красовались звёзды, они сияли и подмигивали, как алмазы, — и, даже не повернувшись, зашагала к арке, ведущей в спальни.

За аркой змейкой спускалась лестница. Абсолютно все ступеньки её были разной формы, они могли резко пропадать или вдруг увеличиваться в размере, но работали, как часы, и установить определённую последовательность, которая менялась каждый день, было не очень сложно. Многие тратили на это несколько минут утром, что-то вроде легкой разминки для мозга. Но Полумна давно решила проблему иначе: она повесила канат, к концу которого прикрепила досочку, наверху закрепила трос, и конструкция работала, как колодец. Никто не удивлялся и не пытался использовать её метод, слишком котгевранцы были гордыми и ценили индивидуальность изобретения.

Полумна знала, кто сейчас стоит за её спиной — сложно было не увидеть рыжую макушку, выглядывающую из-за спинки кресла. Такое чувство, что он её за дуру держит.

Полумна с трепетом оглядывалась по сторонам. Она, конечно, много читала о Хогвартсе, да и папа показывал некоторые колдографии, но действительно вообразить себе всё величие замка она не смогла. Не сказать, что у Полумны было плохо с воображением, кто-то из родственников мог бы сказать, что с этим у неё всё слишком в полном порядке, но всё-таки она представляла себе замок немного более... Цветным.

Она стоит в толпе ребят, немного переживает, ведь её вот-вот вызовут к распределяющей шляпе! Та, конечно, выглядит скорее как помёт фестрала в осенний период, — немного подумав, решает Полумна, — но это ведь ничего страшного, это только добавляет ей загадочности!

Полумна одёргивает рукав мантии, который на правой руке немного короче, чем надо — она случайно подожгла мантию, когда крутилась в ней возле зеркала дома, мазнула рукавом по порошку на столе, и рукав зашипел, искрясь и пылая. Чарами восстановить рукав не удалось, а рассказывать о произошедшем она не хотела, так что просто взялась за нитку с иголкой и быстро исправила проблему. Из рукава торчали нитки, и какой-то мальчишка вдруг дёрнул за одну из них, да так сильно, что вся её работа развалилась и показался обожжённый конец рукава.

Джордж ещё с поезда заметил эту девчонку, у которой были длинные белые волосы, они струились по чёрной мантии, как крем на мамином пироге, и ему хотелось как-нибудь привлечь её внимание к своей важной персоне. Косички у неё не было, так что пришлось дёргать за что-то менее значимое.

— Где ты так умудрилась? — насмешливо спросил рыжий мальчишка. Он был такой веснушчатый и высокий, а на голове скопом торчали волосы, что Полумна тут же решила, что он похож на Домовика, который прошлым летом цапнул её за палец у бабушки в чулане.

— Подожгла, — как можно небрежнее ответила Полумна, и только мальчишка открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, как прозвучало её имя, и она грациозно пошагала к шляпе, не видя, каким уважительным взглядом мальчик её окинул.

Но её уже не волновал этот инцидент, ведь ей не очень хотелось общаться с мальчиком, который просто так выдёргивает нитки из одежды незнакомого человека.

— Это свинья, Джордж, — кинула Полумна через плечо, уже стоя у арки. Она схватилась за трос, поставила ноги на доску и махнула палочкой — несколько мгновений, и Джордж видит только светлую макушку, которая рывками спускается вниз.

Джордж глубоко вздохнул, готовясь выдать тираду о сложности такой трансфигурации, как "наргл" вспыхнул и загорелся. Причём разгорелся самым настоящим пламенем, которое лизнуло Джорджа за ладонь и начало быстро распространяться по ковру.

— Агуаменти, — струя ледяной воды хлынула откуда-то снизу, окатив Джорджа с ног до головы и потушив пожар.

Джордж подумал, что надо меньше общаться с Грейнджер.

— Если ты решил подпалить всю гостиную, то мог бы дождаться, пока все уйдут.

Джордж оглянулся и увидел распластавшегося на полу Френка.

— Здорово, Френк, — уважительно кивнул Джоржд, протягивая ладонь и помогая Френку подняться на ноги.

— То, что ты делаешь, называется хер-ня, — раздельно произнёс Френк, пожимая Джорджу ладонь. Его светлые волосы словно вспыхнули в свете камина и поменяли цвет на рыжий.

Френк всегда так делал, когда находился рядом с кем-то из Уизли, ему казалось, что это что-то вроде уважительного жеста. Традиция повелась с первого курса, когда близнецы после первой удачной вылазки наткнулись на Фенка — тот сидел на подоконнике, свесив ноги. С него свалился башмак, но он даже не обращал на это внимания, продолжая болтать ногами — Джорджу тогда показалось, что это огромные сосиски; кивнул запыхавшимся Фреду и Джорджу, поменял цвет волос на рыжий и махнул в сторону тайного прохода, ведущего к башне Гриффиндора.

Френк был метаморфом, и никто на самом деле не знал, какого цвета у него волосы. Он всегда отвечал по-разному, находя в этом какое-то странное удовольствие и умиротворение. Ему очень нравилось оставлять людей в неведении.

В середине первого курса Джордж даже решил немного поэкспериментировать — он сам сварил краску различных цветов и планировал менять цвет волос каждые несколько дней, вот только что-то пошло не так, и ещё несколько месяцев он ходил с радужной шевелюрой.

Френк почему-то после этого сильно его зауважал.

Френк вообще был посвящён в страшную тайну, о которой, как думал Джордж, не знал никто — хотя на самом деле знали все. Дело в том, что Френк слишком часто засыпал в гостиной, которая обычно становилась тем самым полем, на котором Джордж вел свои бои за сердце дамы. То есть куда пробирался по ночам, дабы порадовать Полумну каким-нибудь сюрпризом.

Страшную тайну Джордж выдал, на самом деле, сам, когда на втором курсе Полумна поцеловала его в щёку — потому что проиграла спор с Френком — прямо в Большом зале, на виду у всех, и мало того, что на Джорджа тут посыпалась какая-то фигня с потолка, похожая на что-то маленькое и блестящее, так и стихийная магия его подкачала. Тогда вокруг него взорвалось несколько фейерверков, и он покраснел сильнее, чем Рон, когда того заставили читать стихотворение на чьей-то свадьбе.

Джордж засмеялся и хлопнул Френка по плечу.

— Хер-ня, это только твоя прерогатива, дружище, — и, насвистывая, вышел из башни, напоследок подмигнув статуе-ворону, которая, кажется, даже немного улыбнулась.

Ворон питал небольшую привязанность к Джоржу, потому что именно тот иногда рассказывал такие загадки, на которые мало кто знал ответ.

Взять хотя бы тот недавний случай, когда почти весь факультет чуть не остался ночевать на лестнице...

* * *

— Чем займёмся? — скучающе протянул Рон, раскачиваясь на стуле. Каждый раз он отклонялся от стола всё дальше и дальше, и Гермиона подумала, что ничего не предпримет, если стул всё-таки решит быть честным и блюсти законы земного притяжения.

— Уроками, — отрезала Гермиона, скептически поглядывая на стопку учебников перед своим носом. И когда только она должна всё успевать?!

Она как раз закончила дописывать расписание на эту неделю, чтобы точно и чётко знать, сколько времени она — и Рон с Гарри — должны уделять предметам, чтобы всё успевать, как раздался маленький взрыв, такой звук, словно клапан выдёргивают из ушей, и на неё посыпались маленькие звёздочки.

— Простите, мадмазуэль, — пропел Ли, стряхивая с неё эту стружку. Он явно слишком старался, да так сильно, что пару раз слегка заехал Гермионе в глаз.

Пару дней ему назад пришло письмо, где его тетка приглашала его провести с ней во Франции зимние каникулы. Так что теперь Ли активно практиковался во французском, а Гермиона, как и другой любой порядочный человек, любящий грамотность, страдала.

— Ma-de-moi-se-lle, — по слогам произнесла Гермиона, уворачиваясь от слишком настырного Ли.

Тот продолжал хлопать по её одежде, стряхивая стружку; он перешёл на спину, плечи, а потом попал по груди, на что Гермиона просто вздохнула и резко вскинула палочку.

Она сделала это так быстро и грациозно, что Рон от неожиданности широко открыл рот, а Гарри усмехнулся — тренировки ОД не проходят зазря.

Палочка упиралась Ли прямо в кадык, и Гермиона пустила немного магии по стволу палочки, чтобы всё-таки оставить маленький след.

— Ещё раз прикоснёшься ко мне, и я тебя заколдую.

Ли медленно сделал шаг назад; ему надо было поскорее убраться из гостиной, пока волшебство не начало действовать, но он явно что-то напутал в расчётах — в конце концов, зелья никогда не были его сильной стороной, потому что свитер Гермионы стал слишком быстро исчезать прямо на глазах у всех, кто находился в гостиной.

Ли побежал к лестнице.

Рон упал со стула.

Гарри покрылся какими-то непонятными красными пятнами.

Кормак присвистнул.

Несколько секунд — Гермиона непонимающе посмотрела на свой бюстгальтер, а потом луч солнца попал на золотую подвеску, да так, что солнечный заяц отбился прямо Гермионе в глаз, и она всё поняла.

Добежать по лестнице до комнаты, а потом просто открыть дверь и выстрелить в Ли чем-то вроде...

— Авифорс!

Раздался громкий девичий голос, и мощный поток синего света ударил прямо в лицо Ли, который заранее принял свою судьбу и был готов к тому, чтобы стать жертвой.

— Ты предлагаешь мне что?— ещё раз переспросил Ли, когда Джордж, хлопнув его по плечу и сев рядом, изложил свой план.

— Пусть Фредди немного развеется, а.

— Не могу сказать, что он так уж плох, — Ли затянулся, — вчера он подложил пищалку на стул Амбридж.

Они сидели во внутреннем дворике, с неба хлопьями валил снег; первокурсники валялись в снегу, превращая друг друга в шары, облепленные снегом.

Джордж мазнул взглядом по Полумне, которая сидела прямо напротив и на лету пыталась трансфигурировать снежинки в маленькие колечки.

— Ты знаешь, о чём я, — хрипло ответил Джордж, наблюдая, как к Полумне подошёл Невилл; Джордж немного напрягся и постарался переключить своё внимание на что-то другое, — его надо немного растормошить. Уже месяц прошёл, а он всё так же винит себя в том, что собирался тем вечером бросить её, что не пошёл тогда с ней в библиотеку, и прочее, ну, ты сам знаешь.

— Пиздец, — кивнул Ли, вставая с лавочки и отряхивая с ног снег, — я сделаю это, только в ближайшую неделю больше никакой херни.

— Хорошо, — согласился Джордж, и они оба знали, что это неправда.

Фред с довольно охеревшим видом наблюдал, как тело Ли втягивается, покрывается перьями и становится больше похожим на гуся, чем на человека.

В комнату медленно вплыла Гермиона. Она шла царственной походкой, её лицо раскраснелось от бега, волосы стояли дыбом, но это всё было обычным делом, ему, однако, показалось странным, что она была без свитера, в одном лифчике, нежно-голубом, а в выемке на груди блестела золотая подвеска.

Но Гермиона, кажется, не замечала ничего вокруг.

— Я тебя ощипаю, — спокойно сказала Гермиона, обращаясь к гусю.

— Га-га-га.

— Нет, никакой милости.

— Га-га-га.

— Ты сам виноват, Ли, — с сожалением покачала головой Гермиона и дернула за перо.

— ГА-ГА-ГА!

Фред громко заржал.

— Грейнджер, стой! — в комнату вбежал Джордж, он за несколько секунд оценил обстановку, увидел перья у Гермионы в руке и знакомые, охреневшие глаза гуся, которые умоляли его о спасении.

Джордж вцепился в гуся с одной стороны, пытаясь выдернуть его из цепких рук Гермионы, но та так просто не сдавалась.

Полетели перья, гусь бешено гоготал, Джордж и Гермиона тянули в разные стороны, а потом что-то хлопнуло, и у них в руках оказался Ли. Гермиона зажимала в руках его шею, а Джордж крепко держал за праву ногу.

— Просто скажи, — мило начала Гермиона, улыбаясь, — зачем?

Ли не мог говорить, его шея была сдавлена, он что-прохрипел, но никто не смог ничего разобрать.

— Это все я, Гермиона, — заскулил Джордж, обнимая ногу Ли, словно это была мягкая игрушка, — я решил, что это поднимет Фреду настроение.

Тонкие пальцы на шее разжались, и Ли, воспользовавшись моментом, быстро вскочил на ноги, заехав при этом Джорджу ногой по лицу, и они вдвоём, выглядя настолько дикими и потрёпанными, словно вернулись с битвы с пожирателями, спотыкаясь, быстро покинули комнату.

Гермиона исподлобья посмотрела на Фреда, который сидел, улыбаясь, и рассматривал её.

— Ты как? — просто спросила она, встряхнув волосами, с которых посыпалось несколько перьев.

Внутри у Фреда что-то уже привычно сжалось. Он старался не общаться с Гермионой всё это время; казалось, что это будет изменой, казалось, что это будет чертовски неправильно и больно, потому что он понял за это время, что видел черты Гермионы в Бэтти, и что это всё охренеть как ужасно.

Но вот Гермиона сидит напротив него.

Она потрёпанная, раскрасневшаяся и чуточку самодовольная.

Ничего ужасного не происходит.

Они сидят друг напротив друга, но Гермиона вдруг поднимается с места, делает несколько шагов к нему, — кажется, она зацепилась ногой за чьи-то трусы, — но это не имеет значения, потому что она просто обнимает его.

А он просто обнимает её в ответ. Её кожа горячая и мягкая, от Гермионы хорошо пахнет; он зарывается носом в её пышные волосы и вдруг понимает, что он жив.

Всё будет хорошо, несчастный случай с Бэтти, который превратился в кровоточащую ранку, словно немного затягивается, и ему становится легче.

Если Гермиона согласится помочь ему с зельем, над которым он думал целый месяц, то, возможно, он даже сможет понять немного больше о том, что произошло. Бэтти не могла сама выпасть из окна — она вечно курила на окнах, забиралась на подоконник, распахивала ставни и принималась медленно раскуривать сигарету, но ещё ни разу даже не поскользнулась.

Он в этом разберётся. Обязательно разберётся, Джордж и Ли, конечно же, помогут, да и Гермиона не бросит, она, вроде, стоящая девчонка.

Перо в волосах Гермионы попало ему в нос и Фред чихнул.

Гермиона тихо рассмеялась, так мелодично, словно волшебный колокольчик на выставке, и отстранилась. Было видно, что она немного смущена; Гермиона поправила волосы, посмотрела в окно, мазнула взглядом по горе книг в углу; ей больше нечего было сказать, она сделала всё, что могла.

— Грейнджер, — тихо позвал её Фред, улыбаясь.

Он встал рядом с ней, наклонился, — так, что его губы расположились прямо напротив её уха.

— Гермиона, — шепнул он.

Она вздрогнула.

Фред почти никогда не называл её по имени, и ей это показалось каким-то... Интимным. Он наклонился ещё ближе, его горячее дыхание опаляло её щеку, и следовало бы что-то предпринять, например, поставить ему новый фингал, но она просто стояла, замерев.

— Крутой лифчик, не хочешь и его снять?

— Авифорс.

— Га-га-га?

И всё-таки Гермиона была очень крутой девчонкой, подумал Фред, когда мелкими жёлтыми лапками засеменил в гостиную, чтобы его кто-то расколдовал.