Пиковая дама (джен)

Анисий за полгода службы у Фандорина уже привык, что предположения шефа чаще всего оправдываются, а потому не удивился, когда эксперт Захаров подтвердил, что на обоих трупах действительно были небольшие татуировки в форме глаза, больше походившие на родинки. Удовлетворившись ответом Егора Виллемовича, Тюльпанов поспешил удалиться.

Когда он вернулся во флигель, приготовления к встрече опасных гостей уже шли полным ходом. Манускрипт и чаша, послужившие причиной смерти уже двоих господ, были перенесены в спальню Фандорина. Вещи из большого платяного шкафа исчезли вместе с полками, оставив вместо себя пустое нутро, куда преспокойно могли бы вместиться трое мужчин. На случай, если всё пойдет не так, вокруг дома полагалось дежурить нескольким агентам, которых Анисий, впрочем, не заметил, хотя рослая барышня, продававшая цветы на углу, и впрямь показалась несколько странной.

Эраст Петрович, к великому удивлению уже слегка напуганного предстоящими событиями Тюльпанова, корячился посреди комнаты рядом с возвышавшимся над ним Масой (стоит признать, сия картина выглядела настолько комично, что не улыбнуться было просто невозможно). При более близком рассмотрении оказалось, что шеф со всей тщательностью подвязывает к слуге большие пластины, снятые, судя по всему, с доспехов самурая. Сам чиновник для особых поручений выглядел взволнованно и о чем-то постоянно переспрашивал японца. Анисий, совершенно не представлявший, зачем всё это было нужно, не сдержав любопытства, поинтересовался:

̶ Эраст Петрович, а что происходит?

̶ А, вот и вы! — обернулся тот, — Отлично! Что сказал Захаров?

̶ Всё верно, вы были правы на счет знака — у обоих на левой руке был точь-в-точь такой же, как у той барышни, — при упоминании Катеньки Маса весь как-то сжался и покраснел по самые кончики ушей.

̶ Помогите мне тут, — довольный ответом помощника, Фандорин кивнул на валяющиеся на полу металлические пластины. — Этот невыносимый упрямец поклялся, что сделает харакири, если я не позволю ему занять мое место этой ночью, — уже совершенно серьезно продолжил он.

̶ Хозяина не дожжен исковать своей жизня, Масахиро сам будит утка, — гордо подняв голову, Маса отвернулся, словно показывая, что обсуждать тут нечего.

̶ Утка? Какая утка?

̶ Он имеет в виду приманка, — фыркнул Фандорин и поднялся. — Мы не знаем, как были убиты Антошин с Никитиным, и это меня сильно беспокоит. Возможно какой-то яд, но Маса никого кроме той барышни сегодня в дом не допускал, а у неё не было возможности остаться одной и отравить что-либо. Да еще и этот казус со временем смерти… — в голосе чиновника словно скользнула тень сомнения, хотя Анисий допускал, что всё это ему могло показаться. — Поэтому нам стоит быть готовыми ко всему. Мы с вами, Тюльпанов, будем следить за комнатой из того шкафа. К сожалению, скрыться здесь больше негде, — добавил он, увидев ошарашенное лицо помощника. — Масахиро будет в кровати изображать меня, а так как оба убийства случились между двенадцатью и тремя часами ночи, то, полагаю, ждать нам осталось не долго.

Время действительно было уже позднее, но от волнения спать совершенно не хотелось. Фандорин выглядел сосредоточенным и спокойным, но напряжение не отпускало. Он снова и снова прокручивал в голове события прошедших дней, неизменно ощущая, как от него ускользает нечто важное или, вернее сказать, знакомое.

В одиннадцать часов пять минут в окнах флигеля погас последний огонек, возвещая о том, что жильцы легли спать. По крайней мере, со стороны всё должно было выглядеть именно так. На самом же деле, в доме происходило нечто весьма занимательное. В хозяйской кровати под огромным балдахином ворочался Маса, тихо сетуя на слишком мягкий матрас, и при этом громко шумя пластинами от доспехов, надетыми для защиты на случай стрельбы. Прихваченный под одеяло короткий кривой клинок — наследие прошедших лет, когда японец ещё был в рядах одной из самых опасных разбойных группировок Йокогамы — то и дело скатывался по шелковым простыням, вызывая очередной шквал обвинений в сторону непрактичных господ. Из шкафа, стоящего в дальнем углу комнаты, тоже время от времени доносились тихие шорохи, которые можно было принять за мышиную возню.

В половину первого ночи на улице заухал филин — агенты подали сигнал, что кто-то приближается — и все звуки в доме разом прекратились. Под окном спальни послышались шаги, а затем едва различимый металлический скрежет. Спустя пять минут зашуршали сухие листья, как если бы кто собирал их руками в кучу, и шаги стали медленно отдаляться. Ничего не происходило и Анисий уже было решил, что тревога была ложной, как на улице раздались звуки стрельбы.

Эраст Петрович совершенно не по-джентельменски выругавшись, выскочил из шкафа и бросился наружу. Жандармерии он никогда не доверял, считая их методы чрезмерно прямолинейными и оттого неэффективными, но без наблюдения обойтись было нельзя и он привлёк нескольких агентов со строгим указанием не вмешиваться в дело, пока он сам не подаст сигнал. Судя по тому, что сейчас происходило, было очевидно, что приказ Фандорина был проигнорирован, а точнее сказать, отменён — посреди кольца из десяти агентов стояли задержанный и обер-полицеймейстер Юровский.

̶ Господа? — в голосе детектива читалась ярость. — Насколько я помню, вы получили чёткое указание не вмешиваться.

̶ Вы собирались убийце дать уйти, о чём я незамедлительно сообщу его сиятельству, — Юровский был явно доволен тем, что не просто вернулся к делу, от которого его так бесцеремонно отодвинули, но и самолично задержал преступника.

̶ Что же, тогда я поеду с вами к его сиятельству. Кто-то же должен объяснить, зачем вы схватили пешку, которая могла бы привести нас к главарю всей этой шайки. Да и потом, не думаю, что вы сможете обвинить этого человека в убийстве — как видите, я жив, а у Антошина или Никитина его вряд ли кто видел.

К этому моменту к месту происшествия подоспел запыхавшийся Анисий, да так и обомлел.

̶ Да это же он!

̶ Кто он? — разом спросили обернувшиеся к нему Фандорин и Юровский.

̶ Тот господин, Эраст Петрович, которого я чуть не сшиб в игральном клубе. Он ещё стоял у вашего стола! Помните, я рассказывал?

̶ Ну что же, я думаю, всё очевидно, — едва сдерживая ухмылку, обер-полицеймейстер обвел всех присутствующих взглядом, — нет никакого главаря, этот, — тыкнул он в стоящего на коленях задержанного, — и есть убийца, а потому сгниет за свои дела на виселице. А вы, уважаемый, — обратился он к Фандорину, — не мешайте мне вести расследование.

̶ Ты уже труп, — сдавленный тихий смех прервал гневную речь обер-полицеймейстера. — Что же вы, князь, как будто привидение увидели, а? Он всегда получает то, что ему нужно. Аммат придет за тобой и сожрет твоё сердце, — задержанный снова рассмеялся, не сводя глаз с Фандорина, и внезапно стал задыхаться. Шея раздулась, покрываясь пурпурными пятнами и через минуту он был мертв.

Пустая капсула, выпав у покойника изо рта, с тихим звоном разбилась о каменную мостовую.

Ночь ещё только начиналась, а уже казалась Тюльпанову страшным сном. О чём болтал этот полоумный? Неужели успел как-то отравить шефа? Осторожно, так, чтобы тот не заметил, он проследил за движениями Эраста Петровича — уверенными и четкими. Нет, умирающие так не двигаются. Верно напугать решил перед смертью, решил Анисий и двинулся вслед за шефом, хлюпая ботинками по холодным лужам.

Добравшись до флигеля, собирались молча — надо было ехать в морг, а там и к генерал-губернатору. Фандорин не опасался отчитаться за случившееся, но то, что теперь вычислить главаря было практически невозможно, крайне раздражало — он не любил нераскрытых загадок. Генерал-губернатор вряд ли даст согласие на проверку всех горожан, чтобы выяснить, у кого есть татуировка в виде глаза на левой руке, а других зацепок не было.

̶ Эраст Петрович! — испуганный крик Анисия вырвал его из размышлений.

Обернувшись, он увидел, как на него, размахивая самурайским мечом, надвигается Маса. Быстрый взмах со свистом рассек воздух и лезвие, едва коснувшись волос, опустилось.

̶ Ты что это вытворяешь? — для одного дня нелогичного поведения людей с Фандорина было достаточно.

̶ Пахая жук. Нести смегть, — ответил Маса и тыкнул пальцем куда-то в пол.

Там, куда показывал японец, рассеченный надвое лежал небольшой паук.

̶ Не может быть… Но как? — Фандорин опустился на одно колено, чтобы рассмотреть тварь поближе. Ошибки быть не могло, вот только как здесь в Москве мог оказаться бразильский блуждающий паук?

̶ Ну что же, — наконец сказал он, — не знаю, где они его взяли, но теперь всё встало на свои места.

̶ В-вы о чем? — Анисий, едва передвигаясь на подкашивающихся от страха ногах (пауков он боялся даже больше змей, а уж такого огромного, что на пол ладони будет и вовсе), подошел к шефу.

̶ Одной капли яда этого паука хватает, чтобы убить с полсотни человек. Он парализует сердце жертвы, а затем ускоряет разложение, чтобы паук мог питаться соками. Укус практически незаметен, да и проникает он легко в любые более-менее широкие щели, так и получилось, что Антошин умер в запертой изнутри комнате.

̶ А теперь чуть не умерли и вы, — глаза щипало от слез, стоило представить, что шеф мог сейчас лежать на месте этого паука, — а почему именно вы? Мы тоже тут были, но он залез именно на вас…

̶ Думаю, наша гостья умудрилась-таки прихватить что-то из моих вещей, вот и научили его, на кого охотиться.

̶ Как собаку?

̶ Ну, не совсем, но в целом, Тюльпанов, вы правы. Этот паук не плетет сети, как другие, он находит жертву по запаху. А вы, я смотрю, не на шутку за меня переволновались, — Фандорин улыбнулся и ободряюще потеребил его по плечу, — выпейте чаю, да ступайте домой, перед генерал-губернатором я сам отчитаюсь.

̶ Спасибо, шеф, а то прям сердце болит, как вспомню, как эта нечисть по вам ползет, — Анисий устало опустился за стол, с наслаждением слушая звуки с кухни и радуясь, что Маса успел-таки вовремя разрубить ползучую тварь.

̶ Нечисть… Привидения… — медленно произнес Фандорин и вдруг подскочил, — Нет времени чаепитие устраивать, Тюльпанов, быстро за мной, иначе упустим его!

* * *

Пятничные газеты Анисий любил больше всего. Новости, обрастая за неделю новыми фактами, настоящими и надуманными, представлялись в них уже совсем в ином свете — красочными и увлекательными. Так получилось и сейчас. Смерть Никитина с позволения генерал-губернатора было решено выдать за естественную, чтобы облегчить семье его кончину, а вот про Антошина «убитого коварным злодеем из далеких заморских земель» писали так, что всё казалось еще куда более странным и пугающим, чем было на самом деле. Под злодеем подразумевался тот самый господин, которого Анисий помнил с игрального клуба, но настоящую правду газетчики не знали. А всё по той же причине, по которой это расследование и попало к Фандорину — во избежание скандала.

Русский народ по большей части был не сильно сведущ в разного рода пугающих явлениях, объяснить которые было невозможно, и списывал всё на проделки нечисти. Слово же «привидение» почти не употреблялось, а потому, когда Эраст Петрович услышал это второй раз за два дня, не связать двоих сказавших было просто невозможно. Чем больше он думал, тем становилось очевиднее, кто мог стоять за всеми этими преступлениями. Поверить было сложно, но факты говорили за себя. Кто обладал достаточной властью, чтобы собрать вокруг себя столь влиятельных людей, как Никитин и Антошин? Кто был достаточно силен, чтобы его мог бояться Никитин? У кого был доступ в игральный клуб? И, самое главное, кто в тот роковой день раздал пиковую даму Антошину? В день, когда Фандорин под видом князя Ставрыгина играл в клубе, карты раздавал банкир, но за многими другими столами игроки делали это сами. Что если в тот день не было никакого банкира? Генерал-лейтенант Корнеев не раз общался с чиновником для особых поручений и, будучи вхож к Долгорукому, прекрасно знал о способностях детектива к конспирации. Наверняка, он также знал, что расследование дела будет поручено именно Фандорину и, не найдя ни у Никитина, ни у Антошина манускрипт с чашей, просто дождался, когда это сделают за него. С чем Эраст Петрович прекрасно справился. Оставалось только убрать ненужного свидетеля.

Арест Корнеева был произведен под покровом ночи, по личному распоряжению князя Долгорукого, чтобы не поднимать шумиху. В газетах его исчезновение объяснили срочной службой за границей, а уточнять, где и почему, никто не стал. Дело о пиковой даме было закрыто.