Беспокойники (джен)

— Кинешь факел?

Улыбка у Олисана была горячая и искренняя. Возможно, даже чересчур искренняя, Дораллиасо не всегда улавливал оттенки эмоций живых. На вопрос он только покачал головой. Бросать факелы не хотелось. К большому костру идти — тоже.

Хотелось...

Чего ему хотелось, Владыка смерти сам не знал.

Солнцеворот подступил неожиданно, рассыпая искры, вынырнул из заполненных страшными и странными вещами дней, ослепил, пытаясь заставить забыть о нависшей над миром тени Легиона. Попытки его пока были бессильны — Дораллиасо слишком хорошо осознавал, что их ждет. Осознавал, что может случиться, с ним или со смешливым рыжим охотником.

— Эй, лисенок со снежком! — грубоватый, чуть порыкивающий женский голос заставил обернуться и вскинуть руки: в них летел букетик огнецвета. Олисан рядом восхищенно присвистнул, поймав такой же.

Воргенша, сама рыжая, будто белка, с подпалинами на морде, улыбалась во всю пасть, прижимая к груди целую охапку свежего огнецвета.

— Не тухните — Солнцеворот же! — весело фыркнула она и поспешила дальше — только золото син’дорайского посоха блеснуло.

Мимо открывшего рот Олисана прокосолапил друид-медеведь, толкнув пушистым боком, и поспешил за воргеншей, низко взывая:

— Верховный друид, постойте, да постойте вы!

Всё это было настолько нелепо, что Олисан рассмеялся, а потом безропотно отдал Дораллиасо свой букет, сложил руки за спиной и отвернулся, наблюдая за праздничной суетой: кто-то как раз взялся бросать факел, но не смог поймать его и пары раз... И только вздрогнул, когда огнецвет вернулся, ложась на волосы венком. Обернулся, взглянул — Дораллиасо поправил топорщащийся цветок.

Лицо рыцаря смерти было непроницаемо спокойно. Но короткая теплая улыбка Олисана почему-то показалась ярче огненных цветов.