Последний же враг истребится — смерть (гет)

Руди быстрым шагом шёл по вагону Хогвартс-экспресса, заглядывая по пути во все купе, и недоумевая, куда же мог запропаститься его непутёвый братец, драккл его забери! Вместо того, чтобы выполнять обязанности префекта школы, Рудольфус вынужден бегать по вагонам, разыскивая этого малолетнего идиота, так как на патронус тот упорно не отвечал. Хорошо хоть, что эту бестолковую беготню можно списать на патрулирование коридоров!

А всё потому, что мама, всерьёз обеспокоившись состоянием младшенького, впавшего в беспросветную хандру, поручила ему приглядеть за ним. Жалко, что отец в последние дни почти не был дома — какие-то срочные дела с главой одного ирландского ковена. Вот он бы быстро вправил мозги сыну. А так…

В предпоследнем вагоне уже здорово рассерженный Руди наткнулся на парочку, увлеченно целующуюся прямо в коридоре. С мрачным удовлетворением узнал лучшего дружка Басти — Эдварда Забини. Тот зажал в углу смутно знакомую кудрявую девчонку, вроде бы пуффендуйку. Она вцепилась рукой в его волосы, а ртом в губы, как заправский дементор. Руки Забини обвивали её талию.

Н-да, вроде бы и не хочется портить им момент, но ведь это Забини, который, даже по скромным подсчетам Рудольфуса, перецеловал уже чуть ли не половину Хогвартса. И, что самое поразительное, девчонки продолжали на него вешаться гроздьями. Может, в предках у Забини затесалась вейла? Так что Рудольфус решил, что Эдвард потерпит.

Руди вежливо постучал костяшками пальцев по дверному косяку.

— Прошу прошения, леди, но мне срочно необходим ваш кавалер. Увы, дело срочное и не терпит никаких отлагательств.

Удивительно, но ему удалось произнести это, сохраняя каменное лицо.

Девчонка с явным неудовольствием оторвалась от губ Эда, и уставилась на префекта.

— Китти, милая, подожди меня в купе всего пару минуточек, — Забини быстро оценил ситуацию и решил не нарываться на открытый конфликт.

Его подружка скорчила недовольное личико, но ушла, и даже плотно закрыла за собой дверь купе. Но Руди всё равно набросил на коридор заглушающие чары, просто на всякий случай, а потом грубо прижал Эдварда к стене.

— Насколько я знаю, прелюбодеяние в поезде у нас запрещено, — прошипел он, глядя в глаза этому придурку. — Ты что творишь, скотина? Сгубишь девчонку, а мне потом отвечать за это?

Забини поднял руки в успокаивающем жесте:

— Да что такого? Мы ничего плохого не делаем! Тут же даже нет никого, специально в пустой вагон ушли.

Рудольфус слегка встряхнул его:

— Идиот! Мне плевать, есть тут кто-то или нет. Что б такого больше не повторялось!

Он выпустил Эда, и тот, по натуре своей весьма миролюбивый и любвеобильный, сразу отодвинулся в сторону купе.

— Стой, это еще не всё. Ты Рабастана давно видел?

Глаза у Забини подозрительно забегали. Рудольфус сразу заподозрил неладное.

— Давай, говори!

— Эм-м… Басти… Ну, в-общем, загляни в самое последнее купе. И да, если что, то это не я его сдал.

Руди быстро развернулся и, не обращая внимания на выкрики Эдварда, что он не в чём не виноват и вообще не при чём, отправился прямиком в последний вагон.

Резко дернув двери купе, он обнаружил, что она заперта. Ругаясь, достал палочку из кармана. Со злости вложил в заклинание столько силы, что хватило бы хорошенько прожарить средней величины барашка. Дверь отлетела в сторону и ударилась о стену со страшным грохотом.

В купе Рудольфус обнаружил прекрасную картину: за столом, обильно заставленным бутылками с огневиски, сидел не кто иной, как его братец, вместе с семикурсником Торфинном Роули. Оба были уже заметно поддатые.

— О, брат, — Басти пьяно хихикнул, — и ты пришел. Будешь? — кивнул на бутылки.

Вспышку гнева Рудольфуса первым заметил Торфинн. Он едва успел отшатнуться от снопа искр, вылетевших из палочки старшего Лестрейнджа. Потоком воздуха со стола смело бутылки, и, судя по выражению лица Руди, их трансгрессировало в пустыню Сахара.

— Придурок! — прошипел он, схватив братишку за шкирку, не встречая особого сопротивления. — Пойдем!

— А с тобой мы позже разберемся, — сверкнул глазами в сторону Роули, покидая купе.

Тот нервно сглотнул, глядя на удаляющихся Лестрейнджей, и думая, что ещё легко отделался.

* * *

Хотя Анна и ушла пораньше в свои покои, сославшись на плохое самочувствие, спать она не могла. Таинственный гость, который прибыл к её брату сегодняшним вечером, полностью захватил её мысли. К сожалению, он едва ли обратил внимание на неё саму, а вот она…

Анна не могла понять, что с ней происходит. Она по праву считала себя девушкой холодной и не склонной поддаваться на уловки молодых людей, но этот Реддл обладал поистине дьявольским обаянием.

Когда он мельком взглянул на неё, девушка почувствовала, как все ментальные щиты, выставленные ею самой под руководством брата, трещат по швам. Впрочем, Том быстро отвел взгляд, а она невольно прониклась уважением к сильному магу. В мозг закралась мысль о возможном более близком знакомстве, но Анна сразу её отогнала. Сильный тёмный маг приехал вовсе не к ней, а к её брату. Но почему же у неё так бьется сердце и лихорадочно краснеют щеки?

Анна сердито потрясла головой. Не хватало ещё ей, наследнице старинного и благородного рода, бегать за мужчиной! Это уже напоминало тех девиц из глупых женских романов, которые ей привозил брат из своих путешествий. Читала она их просто затем, чтобы посмеяться. Иногда и брату зачитывала куски, и тогда уже смеялись вместе.

Может, это какое-то хитрое заклятье или приворотное зелье? В шкафчике у нее всегда был «Проявитель». Достаточно пару капель на стакан и всё будет ясно. Анна сорвала крышку и сделала несколько глотков, чтобы наверняка. Ничего. Если бы было приворотное, её бы моментально вырвало. Было душно, и дышалось с трудом.

Девушка подошла к умывальнику, облила лицо и руки холодной водой, затем распахнула окно настежь. Ей сразу стало легче. Комната наполнилась прохладой, всё-таки середина осени на календаре. Она постояла некоторое время, вглядываясь в темноту, где шумел лес и деревья гнулись под сильными потоками ветра, а потом легла в постель.

Умиротворённая прохладой, она довольно быстро заснула, а во сне ей привиделся тот самый Реддл, который, почему-то, играл в квиддич, сидя на гиппогрифе, и оглушительно смеялся.

* * *

Проснулся Антонин от головной боли. Мерлин, он так напивался последний раз… Вообще, так он не напивался никогда в жизни. Случай на седьмом курсе с тем же Джеймсом — не в счёт. Их тогда чудом не исключили, но мыть котлы каждый вечер два месяца подряд — удовольствие слабое. Н-да… Пора вставать, ну или хотя бы попробовать.

Слабо застонал и попытался подняться с дивана. Пошатываясь, встал и обозрел окрестности. Так, это похоже, всё-таки, его квартира. Но в каком состоянии! На полу — осколки его дорогущего хрусталя из коллекции деда (он их идентифицировал безошибочно), вперемешку с осколками бутылок из под огневиски, ещё какого-то спиртного, и водки. Он даже протер глаза. Не помогло. Где, скажите на милость, они раздобыли водку? Или это Эйвери проявил такое своеобразное уважение своим русским корням?

По всей квартире вперемешку: одежда, грязная посуда, какие-то кульки и мешочки, и, в довершение бардака, кокетливая розовая женская мантия с кружевами. Стоп! А это уже не смешно! Они что, притащили сюда женщину?! Впрочем, после беглого осмотра квартиры, никаких женщин обнаружить не удалось. Из живых существ были лишь храпящий Джеймс на диване, и котенок неизвестной породы, довольно потрёпанного вида, который нагло поедал сосиски на его кухонном столе.

Так, разбудить Джеймса, отобрать сосиски… Хотя, отбирать там уже и нечего. Ладно, с котом разберемся потом. Он ещё раз бегло осмотрел квартиру и схватился за голову. Такой бардак! Он это всё и за год не разберёт. Что же они вчера тут делали? Память услужливо молчала.

Эйвери на попытки его разбудить реагировал слабо. Проще говоря, вообще не реагировал. Пришлось отлевитировать с кухни графин с водой и слегка полить друга.

Дикий вопль, который тот исторг, слегка оглушил Антонина. Снизу сразу начали стучать соседи.

— Шваброй они колотят, что ли? — пробормотал Джеймс, морщась.

Антонин покосился на друга и прыснул от смеха. Тот недоуменно посмотрел на Долохова, а потом вдруг и сам рассмеялся.

— Ну что, с приездом тебя! — Антонин заключил друга в крепкие объятья. — Кажется, вчера мы неплохо погуляли.

Они переглянулись и снова расхохотались.

— Вот идиоты, — сквозь смех выдавил Эйвери, — целый год не виделись.

— Слава Мерлину, что не два, а то вообще бы не выжили.

Уже через полчаса они, посвежевшие после душа, мирно сидели на кухне и пили чай. Но сперва долго ругались, как кипятить воду. Антонин предлагал просто вскипятить на газовой плите, а Джеймс настаивал на магии, делая руками странные пасы, напоминающие кукиши. Впрочем, Эйвери довольно быстро капитулировал, после того, как вода в чашке покрылась корочкой льда.

Но Антонин, всё же, был поражён.

— Джим, ты изучал беспалочковую магию? Но где же ты нашел мастера? Редкость же, не то слово!

Явно польщенный Джеймс хмыкнул.

— Это да… Рассказывать, правда, долго. У тебя время есть?

— Спрашиваешь! Выходной же сегодня. Только удели, пожалуйста, внимание тому инциденту, следствием которого является пребывание розовой мантии в моей гостиной.

Джеймс ухмыльнулся.

— А я и сам толком не понял. Потащил ты меня в «Мадам Малкин», и стал кричать, что тебе срочно нужна розовая мантия и непременно с кружевами. Напугал девушек, перемерял кучу мантий, схватил вот эту, снимать даже не хотел, — Эйвери скорбно покачал головой.

— Да будет тебе врать-то, — недоверчиво прищурился Антонин.

— А я не вру.

И Джеймс начал свой рассказ...