Воспитанник (джен)

Отныне ежедневно Ша’Тот должен был служить мальчиком для битья у Мосса Тронно. Так он про себя называл то, чем его заставляли заниматься. Хотя лорд Тронно называл это «обучением». Скоро в этот процесс включилась и Друзелла. Она оказалась более опасным противником, чем ее брат, ибо никогда не надеялась на свою силу. Поэтому действовала более внимательно и сосредоточенно. Ее было труднее застать врасплох. К тому же, Ша’Тот чувствовал себя скованно, когда его заставляли противостоять представительнице противоположного пола, пусть и центаврианке. Друзелла же только выигрывала от этого.

Результаты тренировок оказались не совсем такими, каких ожидали. Ша’Тот наловчился преодолевать оборону своих противников и однажды чуть не сбил с ног самого лорда Тронно.

Этот факт весьма ущемил самолюбие Мосса, которому до сих пор не удавалось продержаться дольше трех минут в активном бою с нарном. Молодой центаврианин затаил злобу на Ша’Тота и в скором времени сумел ему отомстить.

Это случилось примерно через десять дней после начала тренировок.

Когда Ша'Тот в очередной раз выиграл учебный поединок, лорд Тронно, не сдержавшись, весьма едко отчитал сына за нерасторопность.

В этот же день Мосс, изо всех сил стараясь скрыть злобу и досаду от своей очередной неудачи, подошел к Ша'Тоту и приказал следовать за ним. Он привел нарна в нижние подвалы и безо всякого предупреждения впихнул в загон с молодыми круксами.

Ша’Тот впервые оказался в столь непосредственной близости от этих гнусных тварей. Раздраженные его вторжением, круксы ринулись к нему скопом, как было у них принято. Ша’Тот, несмотря на юный возраст, успел многое повидать в своей жизни, но эти уродливые животные повергли его в ужас. Он принялся отчаянно отбиваться от назойливых тварей, чем раздразнил их еще больше. Несколько круксов прыгнули и вцепились в его живот и ноги. Если бы ворота загона не распахнулись, можно было не сомневаться в том, что вскоре они бы разорвали его на части.

Ша’Тоту повезло, что маневр Мосса не ускользнул от бдительных глаз его сестры. Друзелла ворвалась в подвал и открыла дверь загона, ибо понимала, что подобная смерть воспитанника не входила в планы отца.

Ша’Тот, окровавленный, обезумевший от боли и страха, пулей вылетел оттуда, преследуемый рассвирепевшими тварями. Друзелла впервые увидела хоть какое-то проявление эмоций у этого нарна. И почему-то не испытала от этого никакой радости. Схватив электробич, всегда висевший около загона на стене, она отогнала остервеневших круксов прочь.

Ша'Тот присел, держась за живот. Кровь текла по его рукам, ноги тоже были изранены. Его спасла лишь одежда из толстой кожи.

Друзелла не знала, что делать дальше. Ей было страшно подходить к Ша’Тоту, страшно выяснять, насколько сильно он пострадал. Немного успокоившись, она достала портативный передатчик и связалась с матерью, которая всегда была ее палочкой-выручалочкой в подобных случаях. Лучше заручиться ее поддержкой, ибо, если отец узнает, что они натворили…

Когда она закончила разговор, нарн чуть шевельнулся.

— Ты… в порядке? — спросила Друзелла, понимая весь идиотизм своего вопроса. — У тебя все лицо в крови… И руки тоже… Позволь… позволь я посмотрю… — она робко протянула к нему руку.

Ша’Тот поднял на нее глаза, ставшие почти черными от волнения. Его тело сотрясалось от крупной дрожи. Потом он заговорил по-нарнски, задыхаясь от ненависти и ярости. Когда Друзелла попробовала подойти поближе, он вскочил на ноги и закричал уже на центаврианском языке, но с сильнейшим акцентом — так он еще ни разу не коверкал слова, но, видимо, от волнения и ярости позабыл все нужные интонации:

— Ублюдки, подлые ублюдки, вот вы кто! Всех бы вас поубивал на месте собственными руками! — он отшатнулся от нее, заметив, что она сделала шаг вперед. — Ненавижу вас! И всегда буду ненавидеть! Зачем ты меня оттуда вытащила? Неужели тебе мало прежних издевательств? Оставь меня в покое, мне не нужна ни твоя помощь, ни твое проклятое участие! Уйди, или я убью тебя!..

Друзелла испугалась, ибо, судя по всем признакам, Ша’Тот сейчас находился в локваре — довольно опасном состоянии, когда нарн почти себя не контролирует.

Она попятилась, оставив его наедине со своей яростью…

* * *

Ша’Тот не хотел, чтобы центавриане осматривали его, но лорд Тронно был непреклонен. Зубы круксов оставляли глубокие раны, которые не заживали без медицинской обработки.

— Когда-нибудь я скормлю тебя им, но не сейчас, — мрачно пообещал он воспитаннику, укладывая его на койку. — А пока, будь любезен, перестань дергаться!

Осмотр показал, что, несмотря на то, что ран было много, угрозу жизни они не представляли. Вызванный врач наложил Ша'Тоту множество швов. По окончанию этой операции, Тронно полил его раны регенерационной жидкостью для лучшего заживления.

— Зарастут, будешь как новенький! — заметил он, закончив экзекуцию. — Вы, нарны, на редкость живучий народ!

Ша’Тот ответил невнятным шипением. Жидкость была очень едкой.