Кровь Бога Смерти (гет)

Ес­ли ты осоз­нанно де­ла­ешь вы­бор, ко­торый сде­ла­ет боль­но че­лове­ку, то это точ­но не лю­бовь.

Элис при­от­кры­ла гла­за, сов­сем не по­нимая, где она на­ходит­ся. Бы­ло тем­но, пах­ло за­сох­шей кровью, пылью и вре­менем, про­веден­ным в бо­ли. Де­воч­ка на се­кун­ду ис­пу­галась, что она умер­ла и под­ско­чила на но­ги, тут же уда­рив­шись об же­лез­ную кры­шу клет­ки. Взвыв от бо­ли, ви­кон­тесса вер­ну­лась в преж­нее по­лу-си­дячее по­ложе­ние, сжи­мая в ру­ках пос­тра­дав­шую го­лову и не­нави­дя весь мир. Но с дру­гой сто­роны, она осоз­на­ла, что впол­не се­бе жи­вая, раз спо­соб­ная чувс­тво­вать боль, что, в ка­кой-то ме­ре, ус­по­ка­ива­ло.

Нем­но­го при­дя в се­бя, Элис на­чала ос­матри­вать­ся, но гла­зами в та­кой ть­ме мно­гого не уви­дишь, по­это­му де­воч­ка на ощупь проб­ра­лась к пруть­ям ре­шет­ки, да­вай нем­но­го вре­мени сво­ему зре­нию, что­бы оно при­вык­ло к тем­но­те. Не­ос­то­рож­но схва­тив­шись за ше­рохо­ватые же­лез­ные шты­ри, ви­кон­тесса по­рани­ла се­бе паль­цы, от­че­го за­шипе­ла, слов­но змея.

От­ку­да-то по­тяну­ла хо­лодом. Де­воч­ка по­ежи­лась — она все еще бы­ла в сво­ей ноч­ной лет­ней со­роч­ке, ко­торая поч­ти не сог­ре­вала, — и про­дол­жи­ла всмат­ри­вать­ся в тем­но­ту. Те­ни с каж­дой ми­нутой вид­не­лись все от­четли­вей, и спус­тя не­кото­рое вре­мя Элис все же смог­ла раз­ли­чить сте­ны стран­ной за­лы, где она на­ходи­лась, по­сере­дине ко­торой сто­ял пря­мо­уголь­ный ящик или ка­мень. В ка­кой-то мо­мент ви­кон­тесса да­же по­дума­ла, что это мо­жет быть гроб, от че­го по её спи­не сно­ва про­бежа­ли му­раш­ки и она за­хоте­ла выб­рать­ся из не­понят­но­го мес­та как мож­но ско­рее. К это­му ящи­ку со всех сто­рон ве­ли сту­пень­ки, по кра­ям ко­торых, вмес­то пе­рил, сто­яли вы­сокие под­свеч­ни­ки, но сей­час они не го­рели. Са­ма за­ла бы­ла не­боль­шая, сред­них раз­ме­ров, по­жалуй, да­же мень­ше ди­ван­ной ком­на­ты Эк­липтии. По­толок был сов­сем низ­кий, ес­ли че­ловек рос­том в два мет­ра вста­нет на то воз­вы­шение с ящи­ком, то точ­но чир­кнет го­ловой об по­толоч­ные бал­ки, а сте­ны, ес­ли прис­мотреть­ся, стран­но ко­лыха­лись. Сна­чала Элис по­дума­ла, что око­ло стен мол­ча сто­ят лю­ди в длин­ных оде­яни­ях, от это­го ей ста­ло сов­сем не­хоро­шо, но по­том вдруг со­об­ра­зила, что на сте­нах прос­то ви­сят порть­еры, ко­торые тре­пета­ли от хо­лод­но­го сквоз­ня­ка.

Ви­кон­тесса, впро­чем, ре­шила дол­го не рас­смат­ри­вать ок­ру­жа­ющую об­ста­нов­ку и по­пытать­ся выб­рать­ся из клет­ки. Она сде­лала нес­коль­ко по­пыток про­тис­нуть­ся сквозь прутья, но они бы­ли рас­по­ложе­ны так близ­ко друг дру­гу, что ед­ва кош­ка бы про­лез­ла, что уж тут го­ворить про че­лове­ка, да­же один­надца­тилет­не­го. Тог­да Элис ре­шила по­ис­кать двер­цу или за­мок, но здесь сно­ва её ожи­дало ра­зоча­рова­ние — ни­чего не бы­ло. Де­воч­ка отод­ви­нулась в са­мый угол клет­ки, об­няв свои ко­лени, и ти­хо зап­ла­кала. Сов­сем не зная что де­лать, ви­кон­тесса от­ча­ялась. Ей бы­ло боль­но и страш­но, тем­но­та нас­ту­пала со всех сто­рон, пог­ло­щая все, что сто­яло на пу­ти.

От­ку­да-то свер­ху, глу­хо и ти­хо, пос­лы­шались уда­ры. Элис под­ня­ла го­лову, но ни­чего, кро­ме же­лез­ной крыш­ки собс­твен­ной за­пад­ни не уви­дела.

А в это вре­мя…

* * *

Се­басть­ян си­дел на кры­ше не­высо­кого зда­ния, сов­сем ря­дом с во­дос­точным же­лобом, ус­та­вив­шись на то, как груп­па лю­дей в яр­ко-жел­тых одеж­дах что-то де­ла­ют на по­ляне ря­дом с тро­пин­кой, ве­дущей к вход­ной две­ри. Ра­фа­эль си­дел ря­дом, прис­ло­нив­шись к ды­мохо­ду, с зак­ры­тыми гла­зами. Они оба выг­ля­дели по­терян­ны­ми: ан­гел — по­тому что ви­нил се­бя в том. что ред­ко бы­вал у сво­ей по­допеч­ной и сей­час ни­чем не смог ей по­мочь, а де­мон — по­тому что был в пол­ном шо­ке от про­ис­хо­дяще­го. Хо­тя что имен­но про­ис­хо­дит в этой си­ту­ации не по­нимал ник­то.

— По треть­ему кру­гу? — глу­хо спро­сил Ра­фа­эль, ус­та­ло от­ки­дывая бе­лые во­лосы на­зад. Он с де­моном пы­тал­ся про­бить не­весть от­ку­да взяв­шу­юся за­щиту, ко­торая не да­вала двум хра­ните­лям проб­рать­ся в зда­ние и ос­во­бодить свою де­воч­ку. Или хо­тя бы по­мочь ей ос­во­бодит­ся — меж­ду про­чим, боль­шая раз­ни­ца.

Се­басть­ян от­ри­цатель­но мот­нул го­ловой. Его ма­гичес­кий опыт был боль­ше, чем у ан­ге­ла, так как он с древ­них вре­мен учас­тво­вал в бит­вах, и эту за­щиту за те два под­хо­да её пре­одо­ления, изу­чил поч­ти дос­ко­наль­но. Нап­ри­мер, де­мон уже осоз­нал, что ни с воз­ду­ха, ни с зем­ли, и да­же под зем­лей в дом не проб­рать­ся — зас­лон был вез­де од­но­род­ным, как сфе­ра, без уг­лов. Та­кую так прос­то не пробь­ешь, вид­но, что пос­та­рал­ся мас­тер. И по­ка этот же че­ловек (или не че­ловек) её не сни­мет, хра­ните­ли, да и все дру­гие, кро­ме обыч­ных лю­дей, внутрь не прой­дут. «Но ко­му нуж­но де­лать та­кой зас­лон здесь? Что ох­ра­ня­ют?» — га­дал Се­басть­ян. Его му­чила со­весть — хо­тя час­то го­ворят, что у де­монов со­вес­ти нет, это неп­равда, — и, на­вер­ное, она это де­лала, по­тому что Се­басть­ян был се­год­ня за глав­но­го. А мо­жет и не из-за это­го.

Рас­сердив­шись на са­мого се­бя, де­мон вско­чил, — Ра­фа­эль от не­ожи­дан­ности на три мет­ра под­прыг­нул, — и, выс­та­вив ру­ку, что есть си­лы уда­рил по кры­ше бе­лой кри­вой ли­ни­ей, чем-то по­хожей на плеть, из ко­торой по всей дли­не вы­лета­ли не­боль­шие си­ние мол­нии. Кры­ше бы­ло на это как-то пле­вать: она ос­та­лась та­кой же, как и преж­де, хо­тя та­кой удар Се­басть­яна спо­собен раз­ло­мать весь этот до­миш­ко до ос­но­вания. Злясь на се­бя еще силь­нее, де­мон усел­ся на са­мый край кры­ши, поч­ти пы­лая гне­вом, и при­нял­ся свер­лить взгля­дом ни­чего не за­мечав­ших лю­дей в жел­тых одеж­дах, ко­торые, по­хоже, уже со­бира­лись внутрь стро­ения.

— Все ху­же, чем мож­но се­бе пред­ста­вить, — ска­зал ан­гел, наб­лю­дая за сво­им кол­ле­гой. Сна­ружи он выг­ля­дел бо­лее чем спо­кой­ным, — хо­тя он всег­да так выг­ля­дел, ка­жет­ся, уро­ни его в ла­ву вул­ка­на, он бу­дет па­дать с ка­мен­ным ли­цом, — но внут­ри так же по­лыхал, как и Се­басть­ян. И ан­гел то­же был зол: на се­бя, на де­мона, на за­щиту, на свою ра­боту и во­об­ще на весь мир в це­лом. И он бы то­же соб­рал бы сей­час все свои си­лы и как сле­ду­ет уда­рил бы по не­навис­тной кры­ше, или по сте­нам, или по ок­нам, в це­лом, по до­му, но по­нимал, что смыс­ла в этом нет. Се­басть­ян был фи­зичес­ки силь­нее, и ес­ли уж он не раз­бил этот зас­лон, то бе­лово­лосый ан­гел и по­дав­но не смо­жет.

— Да что же это за?!.. — даль­ше пош­ли стран­ные древ­ние ру­гатель­ства на раз­ных язы­ках, ко­торым ты­сяча лет есть точ­но. Де­мон сно­ва под­ско­чил, и на этот раз при­нял­ся рас­ха­живать по кры­ше ту­да-сю­да, ма­теря всех и вся. По прав­де, го­ворил он с силь­ным ак­центом, и час­то да­же не осоз­на­вал, как имен­но мож­но пе­ревес­ти это все. По­это­му Ра­фа­элю, как пе­ревод­чи­ку, нем­но­го — сов­сем чуть-чуть — под­ня­ла нас­тро­ение слож­но пе­рево­димая фра­за «ги­гант­ская ку­куру­за, со­сущая у ено­та при куз­ни­це, име­ет мень­ше ло­ших (пло­хих) проб­лем».

— Не ос­кор­бляй мой неж­ный слух гряз­ной бранью, — про­гово­рил ан­гел, наб­лю­дая с вы­соты кры­ши, как лю­ди за­ходят в дом. — Луч­ше при­думай, что мож­но сде­лать.

Се­басть­ян, ко­торый бла­года­ря сво­ему ма­тер­шинно­му по­носу, нем­но­го ус­по­ко­ил­ся, сно­ва вспых­нул, как вяз­ка су­хого хво­рос­та:

— Да что тут при­дума­ешь?! Ни­чего тут не при­дума­ешь! Да­же про­ник­ни я в те­ло ка­кого-ни­будь здеш­не­го че­лове­ка, ме­ня эта зас­лонка все рав­но не впус­тит, по­тому что я имею ма­гию! Кто её тут мог пос­та­вить?! За­чем?! — так и не ис­черпав свой за­пас ру­гатель­ств, де­мон при­нял­ся по но­вой ма­терить весь мир. На этот раз са­мым смеш­ным ка­лам­бу­ром был микс «од­но­ногая лес­би­ян­ка ду­ет в ржа­вый тром­бон, а я дно бо­лотис­той ре­ки».

Ему нуж­но бы­ло ус­по­ко­ит­ся, что бы еще раз поп­ро­бовать ре­шить проб­ле­му с зас­лонкой.

* * *

Си­дя на де­реве ря­дом с сим до­миком, я то от­кры­вала, то зак­ры­вала крыш­ку кар­манных ча­сов, слу­шая щел­чки. Мои моз­ги бы­ли пол­ностью за­няты се­год­няшней да­той, а так же ди­кими проб­ле­мами, ко­торые про­ис­хо­дят в ми­ре. Все бы­ло ма­ло то­го, что пло­хо — все бы­ло очень пло­хо, нас­толь­ко, что, ка­жет­ся, ху­же прос­то не­куда. Хо­тя это и наг­лая ложь — ес­ли пря­мо сей­час си­ту­ация на уров­не по­ла, то спус­тя па­ру де­сяти­летий, она упа­дет под плин­тус и там про­будет до­воль­но дол­гое вре­мя.

— Двад­цать вось­мое и­юля… — про­тяну­ла я ра­зоча­рован­но, — ин­те­рес­но, очень ин­те­рес­но. На­де­юсь, что шо­фер не на­едет на Гав­ри­ло, ох как я на­де­юсь. Ина­че Фер­ди­нанд ум­рет ку­да бо­лее страш­ной смертью, — я зев­ну­ла, — а вот Софью дей­стви­тель­но жаль.* И жел­тый этим мо­нахам не идет.

Ча­сы по­казы­вали пять ут­ра. До на­чала ми­ровых дей­ствий око­ло шес­ти ча­сов. До на­чала се­мей­ных — ес­ли их мож­но та­ковы­ми наз­вать — не боль­ше пят­надца­ти ми­нут. И ни в ка­кие мне вле­зать по­ка не сто­ит — опас­но, да и не нуж­но. Единс­твен­но…

* * *

Элис слу­шала ти­шину. Она сов­сем не зна­ла, что мож­но де­лать, по­это­му не де­лала ни­чего, толь­ко си­дела, бо­ясь каж­до­го шо­роха. У неё и в мыс­лях не бы­ло, что кто-то хо­чет ей по­мочь, пусть да­же и не мо­жет. По­рой, что­бы не от­ча­ивать­ся, нуж­но лишь зна­ние то­го, что ты ко­му-то ну­жен и кто-то то­бою до­рожит. Но, увы, ви­кон­тесса не зна­ла ни о сво­их хра­ните­лях, ни обо мне. Пря­мо пе­ред со­бой она ви­дела смерть род­ных — не близ­ких, но род­ных, — лю­дей, и, что са­мое глав­ное, Ми­ха­ила, ко­торый ка­зал­ся ей чуть ли не бра­том. Её мир рух­нул, но осоз­нать это де­воч­ка еще не ус­пе­ла, как и по­нять, что те­перь жизнь дол­жна ли­бо пол­ностью из­ме­нит­ся, ли­бо прек­ра­тит­ся вов­се.

Го­лова Элис бы­ла пус­та. Ед­ва ли она осоз­на­вала, что на­ходит­ся в очень опас­ной, страш­ной и во­об­ще в це­лом от­вра­титель­ной си­ту­ации. Как ми­нимум, о ней мож­но су­дить по то­му, что ви­кон­тесса си­дит в клет­ке, как заг­нанный на убой зве­рек. Но зверь­ки час­то до­веря­ют лю­дям, так же, впро­чем, как и са­ми лю­ди до­веря­ют ок­ру­жа­ющим. И Элис до­веря­ла, хо­тя да­же и не зна­ла ко­му имен­но.

Вне­зап­но од­на из штор дер­ну­лась, — ви­кон­тесса ма­шиналь­но под­ня­ла го­лову, что бы пос­мотреть что слу­чилось, — и из-за неё на­чали по­яв­лять­ся лю­ди в длин­ных зо­лотых одеж­дах, дер­жа­щие в ру­ках све­чи. Они пе­ред­ви­гались мед­ленно и стран­но, как буд­то плы­ли или ле­тели над по­лом, и по­чему-то да­же не смот­ре­ли, ку­да идут, дер­жа гла­за зак­ры­тыми. Спус­тя нес­коль­ко ми­нут у стен за­ла не ос­та­лась сво­бод­но­го мес­та — все выс­тро­ились в од­ну сплош­ную ли­нию. Все, кро­ме нес­коль­ких че­ловек, ко­торые под­ня­лись к ящи­ку, заж­гли све­чи на кан­де­ляб­рах и ста­ли что-то бор­мо­тать се­бе под нос, де­лая стран­ные дви­жения ру­ками.

Элис по­доб­ра­лась чуть бли­же к пруть­ям ре­шет­ки, что­бы все уви­деть. Она не зна­ла, что про­ис­хо­дит, и ей бы­ло ин­те­рес­но. Де­воч­ка еще ни ра­зу в жиз­ни не ви­дела ни­чего по­доб­но­го, и да­же не чи­тала о та­ком. Толь­ко Ми­ха­ил ей рас­ска­зывал ког­да-то ис­то­рию о том, как лю­ди в жел­том соб­ра­лись в круг, что­бы приз­вать сол­нце, стать очи­щен­ны­ми и по­пасть в Рай, но ви­кон­тесса уже за­была её. Да и сол­нце ник­то при­зывать не со­бирал­ся.

Сжи­мая оца­рапан­ны­ми паль­ца­ми ре­шет­ку, Элис ос­матри­валась, бо­рясь с ох­ва­тив­шим её смя­тени­ем и стра­хом. Что она здесь де­ла­ет? По­чему эти лю­ди здесь сто­ят? Как она во­об­ще здесь ока­залась?! На эти воп­ро­сы не бы­ло от­ве­та, и ви­кон­тесса, ис­пы­тывая па­ничес­кий страх от не­из­вес­тнос­ти, су­дорож­но пы­талась ре­шить, что де­лать.

Но это уже ре­шили за неё.

Лю­ди, сто­яв­шие на воз­вы­шении, на­конец пе­рес­та­ли что-то на­шеп­ты­вать и опус­ти­ли ру­ки. Ми­нуту они сто­яли так в пол­ном мол­ча­нии, а за­тем од­новре­мен­но по­вер­ну­лись ли­цом к де­воч­ке. Та в ис­пу­ге отод­ви­нулась к дру­гому краю ма­лень­кой клет­ки, мгно­вен­но пок­рывшись ис­па­риной. Двое, — те, что сто­яли бли­же все­го к ви­кон­тессе, — мед­ленно на­чали спус­кать­ся по сту­пень­кам к клет­ке под нег­ромкий гус­той ше­пот лю­дей, сто­ящих у стен. Элис спи­ной при­жалась к ре­шет­ке, под­жав но­ги, и ста­ра­ясь быть как мож­но бо­лее не­замет­ной. Па­ра в жел­тых оде­яни­ях важ­но по­дош­ла к клет­ке, од­новре­мен­но од­ной и той же ру­кой поп­ра­вили ка­пюшо­ны, над­ви­нутые на ли­цо так, что его нель­зя бы­ло уви­деть, и чем-то щел­кну­ли. Вся пе­ред­няя сте­на ре­шет­ки тут же вздрог­ну­ла и рух­ну­ла на пол с жут­ким трес­ком.

Ви­кон­тесса вскрик­ну­ла и еще силь­нее при­жалась к ре­шет­ке, не в си­лах сде­лать боль­ше не­чего — ни ска­зать что-то ос­мыслен­ное, ни под­нять­ся и убе­жать. Муж­чи­ны, — по фи­гуре мож­но бы­ло ре­шить, что это все-та­ки муж­чи­ны, — од­новре­мен­но наг­ну­лись и шеп­ча стран­ные сло­ва на стран­ном язы­ке схва­тили де­воч­ку за ру­ки и с си­лой вы­тяну­ли из клет­ки, гру­бо по­тащив к ящи­ку. Крик­нув, что­бы от неё от­ста­ли, Элис за­уп­ря­милась и пос­та­ралась вык­ру­тит­ся, упер­шись но­гами в пер­вую сту­пень­ку. Мо­нахи вы­руга­лись и жёс­тко дер­ну­ли бед­няжку, вы­вих­нув ей ле­вую но­гу и уда­рив ко­лен­ки об теп­лый ка­мен­ный пол. Де­воч­ка не мог­ла соп­ро­тив­лять­ся, ведь бы­ла слиш­ком сла­ба, но все рав­но что есть си­лы ста­ралась вык­ру­тить­ся из цеп­ких рук, мо­ля о по­мощи. Од­на­ко по­мощь не приш­ла: ви­кон­тессу за­тащи­ли на воз­вы­шение, за­кину­ли на ка­мень — все же это ока­зал­ся ко­рич­не­вый в по­лос­ках ка­мень, а не ящик, и да­же не гроб, — и при­нялись при­вязы­вать её ве­рев­ка­ми к пал­кам, тор­чавшим из-под зем­ли, ко­торые Элис рань­ше не за­мети­ла.

Ед­ва двое муж­чин за­кон­чи­ли свое де­ло, как тре­тий, ко­торый все вре­мя сто­ял не­под­вижно нев­да­леке, дос­тал из-под яр­ко-жел­то­го пла­ща нож. Он был кра­сивый, бе­лос­нежный, на его лез­вии бы­ла гра­виров­ка, но ви­кон­тесса не ус­пе­ла её раз­гля­деть. Ис­пу­гав­шись но­жа, де­воч­ка еще гром­че зак­ри­чала и слу­чай­но очень силь­но да­же для сво­их сла­бого те­ла дер­ну­лась. Пра­вую ру­ку Элис прон­зи­ла рез­кая боль, она с ужа­сом вскрик­ну­ла и тут же упа­ла без соз­на­ния.

— Эм, и что это с ней? — по­ражен­но спро­сил один из муж­чин, ко­торый при­вязы­вал ма­лень­кую ви­кон­тессу к пал­кам.

— Вер­но, от стра­ха, — дру­гой раз­вел ру­ками, но его го­лос ос­та­вал­ся со­вер­шенно бе­зэмо­ци­ональ­ным, — пра­вилам это не про­тиво­речит, не так ли, Гос­по­дин?

Тот, кто дер­жал в ру­ках нож, мол­ча кив­нул го­ловой и за­мах­нулся над без­жизнен­ным те­лом де­воч­ки.

* * *

— Черт! — взвы­ли оба хра­ните­ля, схва­тив­шись за грудь и за­каш­лявшись. Де­мон сва­лил­ся с ног и ед­ва ус­пел схва­тит­ся за че­репи­цу, что­бы не сва­лить­ся с кры­ши и не грох­нуть­ся на за­щищен­ную ма­ги­ей зем­лю, что за­кон­чи­лось бы впол­не се­бе ле­таль­но да­же для ма­гичес­ко­го су­щес­тва та­кого ти­па. Ра­фа­эль же от бо­ли весь вжал­ся в кир­пичную тру­бу, ед­ва ды­ша. Но вдруг их обо­их от­пусти­ло.

С тру­дом пе­рево­дя ды­хание, кол­ле­ги по нес­частью пе­рег­ля­нулись. В их взгля­де чи­тал­ся ужас и па­ника.

С дав­них пор су­щес­тву­ет пра­вило, что ес­ли че­лове­ку при­чиня­ют боль, то это в об­легчен­ной фор­ме чувс­тву­ют его хра­ните­ли. Ес­ли че­ловек при­чиня­ет се­бе боль сам, то они ни­чего не чувс­тву­ет. Прав­да, ес­ли уж да­же об­легчен­ная боль сби­ла с ног двух пред­ста­вите­лей силь­ней­ших ма­гичес­ки спо­соб­ных рас Зем­ли, то ка­кую боль чувс­тву­ет сей­час ма­лень­кая один­надца­тилет­няя де­воч­ка Элис?

* * *

— Здесь… Здесь есть кто-ни­будь? По­моги­те! — гром­ко спро­сила де­воч­ка, ог­ля­дывая тем­ное мес­то, где она ока­залась. Единс­твен­но, как мож­но бы­ло опи­сать здеш­ний пей­заж: мрак. Ни по­ла, ни по­тол­ка, ни стен, толь­ко лишь ть­ма, но при этом ка­кая-то свет­лая, нас­толь­ко, что без проб­лем мож­но бы­ло раз­гля­деть ма­лень­кие за­усен­цы на паль­цах и чуть вздув­ши­еся ве­ны на за­пясть­ях.

Прош­ло не боль­ше од­ной се­кун­ды, и пря­мо пе­ред ма­лют­кой по­явил­ся стран­ный и пу­га­ющий монстр, с та­кими зу­бами, ко­торых ви­кон­тесса в жиз­ни да­же в му­зее не ви­дела, и с та­кими гла­зами, что их с лег­костью мож­но бы­ло наз­вать «пус­ты­ми». Элис взвиз­гну­ла и по­кач­ну­лась, монстр за­рычал и ки­нул­ся на неё, злоб­но ска­лясь. Зак­рыв гла­за, ви­кон­тесса рух­ну­ла на то мес­то, где в те­ории дол­жен быть пол, и за­вопи­ла от ужа­са, а тварь на­вис­ла над ней, сви­репо ры­ча и скре­бя ког­тя­ми.

Но вдруг он за­шипел, зас­ку­лил и, приг­нувшись к по­лу, по­полз ку­да-то на­зад, во ть­му. При­жав ру­ки к гру­ди, де­воч­ка пе­реве­ла ды­хание и вы­тер­ла пот со лба — она так ис­пу­галась, что и сло­вами не пе­редать, — а по­том при­под­ня­лась, силь­но дро­жа.

— Так-так-так, в сле­ду­ющий раз он так се­бя не по­ведет. На­де­юсь. Со­вет на бу­дущее: ес­ли ока­зыва­ешь­ся в тем­ном нез­на­комом мес­те пос­ле то­го, как ока­залась жер­твой в об­ря­де, то не зо­ви «ко­го-ни­будь». Раз уж на то пош­ло, зо­ви сво­их зна­комых, луч­ше все­го тех, кто не­дав­но умер. Увы, на сло­ва «по­моги­те кто-ни­будь» на по­мощь при­ходят те, кто сов­сем не по­мочь хо­чет, а да­же на­обо­рот

Элис обер­ну­лась. Пря­мо за ней сто­ял гус­той сгус­ток крас­но­го, в бе­лых блес­тках, ды­ма, ко­торый ис­крил­ся, ког­да го­ворил. Ес­ли, ко­неч­но, мож­но ска­зать, что дым го­воря­щий. Выг­ля­дело это на столь­ко стран­но, что да­же для ка­кого-ни­будь фан­тасти­чес­ко­го ро­мана бы­ло че­рез чур.

— Кто ты? — спро­сила ви­кон­тесса, ду­мая, что она ли­бо очень очень силь­но за­боле­ла, ли­бо ей что-то под­сы­пали, что­бы ей сни­лись та­кие вот стран­ные сны. Я бы то­же так ду­мала на её мес­те.

— Кто я? Я яв­ля­юсь крас­ным ды­мом, ты что, не ви­дишь? Что за ду­рац­кие воп­ро­сы? — дым стал бор­до­вым, слов­но злил­ся, а по­том вдруг по­розо­вел, — ну да лад­но. Ты же по­няла, что боль­ше ни­кого звать не сто­ит? — его го­лос был до­воль­но дру­желюб­ным. Мо­жет, нем­но­го на­халь­ным и за­дор­ным, но луч­ше та­кой, чем за­могиль­ный.

Элис кив­ну­ла и еще раз ог­ля­делась, уже вып­ря­мив­шись в пол­ный рост и прек­ра­тив дро­жать от стра­ха:

— Я умер­ла?

— Ра­но те­бе еще, — де­воч­ка от этих слов пос­ветле­ла, — ду­маю, ми­нут че­рез трид­цать бу­дет са­мое вре­мя. — Дым хо­хот­нул, его яв­но за­бав­ля­ла ре­ак­ция его но­вой зна­комой.

У ви­кон­тессы вы­тяну­лось ли­цо от ужа­са. Страх смер­ти очень час­то пу­га­ет лю­дей до кир­пи­чей, до за­то по­рой по­мога­ет их моз­гам ду­мать луч­ше:

— Это мес­то, где лю­ди на­ходят­ся при смер­ти? Да? Вро­де ко­мы? — де­воч­ка рас­те­рян­но рас­смат­ри­вала свои ру­ки, пы­та­ясь по­нять, умер­ла она или нет.

— Не «вро­де ко­мы», а «ко­мы», и еще осо­бо тя­желые об­мо­роки, — от­ве­тил дым ехид­но, пе­рели­ва­ясь оран­же­выми блес­тка­ми, и ле­тая вок­руг чер­но­воло­сой бед­няжки, — лег­кие об­мо­роки не по мо­ей час­ти, они в се­ром ми­ре. — Он сно­ва хо­хот­нул, а по­том го­лос га­зо­об­разно­го су­щес­тва стал серь­ез­ным и гру­бова­тым. — Ты до­гады­ва­ешь­ся, по­чему мир жи­вых на­зыва­ют «бе­лый»?

— Да, — про­тяну­ла Элис бес­по­мощ­но. — Мне страш­но, — она бы­ла го­това зап­ла­кать от той не­поня­тицы, что про­ис­хо­дит вок­руг неё, от­че­го го­вори­ла очень тон­ким и сры­ва­ющим­ся го­лосом. -Я не хо­чу уми­рать, — ви­кон­тесса всхлип­ну­ла. — Я хо­чу жить.

— За­чем? — крас­ный дым щел­кнул паль­ца­ми (точ­нее, раз­дался звук, слов­но щел­чок паль­цев, не ду­маю, что у сгус­тка га­за есть паль­цы), и не­весть от­ку­да по­яви­лись удоб­ные ко­жаные крес­ла с по­душ­ка­ми и ма­лень­кий ко­фей­ным сто­лик, на ко­тором сто­ял под­нос с ды­мящи­мися чаш­ка­ми че­го-то аро­мат­но­го и вкус­но­го. — Смысл жиз­ни еще не най­ден, так к че­му спеш­ка? Не вол­нуй­ся, смерть еще ни­кому не нав­ре­дила.

— Прос­то, — ти­хо от­ве­тила де­воч­ка, вы­тирая тыль­ной сто­роной ла­дони ка­тив­ши­еся сле­зы. Она бы­ла на­пуга­на, оша­раше­на и сов­сем ни­чего не по­нима­ла. И она бо­ялась то­го, что она ни­чего не по­нима­ет.

— «Прос­то» ни­ког­да не бы­ва­ет, это я те­бе га­ран­ти­рую. Ты у ме­ня не пер­вая и, к счастью, да­же не пос­ледняя. А в ско­ром вре­мени у ме­ня бу­дет ку­ча на­роду, так что да­вай по­ка по­сидим, от­дохнем. Хо­чу при­лечь на бли­жай­шие нес­коль­ко лет, а то по­том не при­сяду, — дым пе­реле­тел к крес­лу и на­вис где-то над по­душ­ка­ми, за­ис­крясь от удо­воль­ствия. — При­сажи­вай­ся! Спра­шивай у ме­ня что хо­чешь, я все знаю в этом, дру­гом и еще од­ном дру­гом ми­ре. Иног­да по­лез­но чувс­тво­вать се­бя всез­на­ющим, не по­веришь! Ощу­щение, буд­то ты все­силен!..

Ви­кон­тесса ос­то­рож­но при­села на кра­ешек крес­ла, рас­те­рян­но ог­ля­дыва­ясь. Её, мяг­ко го­воря, сму­щал го­воря­щий крас­ный дым, но да­же с его су­щес­тво­вани­ем мож­но бы­ло сми­рить­ся и сос­лать­ся на пред­смертный пси­хоз, но чер­ное мес­то, на удив­ле­ние, пу­гало да­же боль­ше, чем этот дым. Элис ка­залось, что из глу­бины мра­ка на неё про­дол­жа­ет смот­реть чер­ное злоб­ное чу­дови­ще, ко­торое на­пало на неё нес­коль­ко ми­нут на­зад.

— Не раз­гля­дывай. Ни­чего ин­те­рес­но­го ты там не уви­дишь, — дым под­нял чаш­ку и по­нюхал её со­дер­жи­мое, — раз­ве что од­них монс­тров. Но не вол­нуй­ся, да­же из-за тво­ей оп­лошнос­ти на нас не на­падут, мы под за­щитой. Ну же! — вдруг не­тер­пе­ливо вос­клик­нул дым, ве­дя се­бя, как ма­лень­кий и очень са­мо­уве­рен­ный ре­бенок, — спро­си ме­ня о чем-ни­будь! Мне скуч­но!

«Ка­кой-то слиш­ком бол­тли­вый да­же для под­земно­го ми­ра дым…» — по­дума­ла Элис, а по­том за­дума­лась. Ког­да пря­мо пе­ред то­бой есть всез­на­ющее су­щес­тво, труд­но ре­шить ка­кой воп­рос са­мый важ­ный и нуж­ный для то­го, что­бы за­дать его имен­но сей­час.

— Да лад­но те­бе, я не го­вори­ла, что ты мо­жешь за­дать лишь один воп­рос. Спро­си нес­коль­ко, — дым из­дал звук, буд­то он от­хлеб­нул из чаш­ки, — возь­ми, — как буд­то щу­паль­цем, дым ука­зал на вто­рую чаш­ку, — не ки­пятись, в этом ми­ре ты не ос­та­нешь­ся, ес­ли съ­ешь здеш­ней еды. Это все сказ­ки для глу­пых эк­зорцис­тов, что­бы они не ели все под­ряд! В здеш­нем ми­ре слиш­ком мно­го все­го вкус­но­го! А еще иног­да че­лове­чес­кий ор­га­низм не мо­жет спра­вит­ся со «слиш­ком заг­робной» пи­щей тем­но­го ми­ра, ага, но это прос­то го­рячий шо­колад, поп­ро­буй.

Ви­кон­тесса вы­пила нем­но­го и тут же улыб­ну­лась. На­питок ока­зал­ся очень вкус­ным, слад­ким и тя­гучим, он улуч­шал нас­тро­ение, не за­виси­мо от то­го, нас­коль­ко пар­ши­вым оно бы­ло, при­бав­лял сил и уве­рен­ности. Лег­кая го­речь слег­ка ще­кота­ла язык, а изу­митель­ный за­пах лас­кал ноз­дри.

— А что с мо­ей семь­ей? — де­воч­ка под­ня­ла го­лову и оза­дачен­но пос­мотре­ла на дым, ре­шив, что сей­час луч­ше все­го спро­сить имен­но об этом.

Тот нем­но­го по­белел, ви­димо, расс­тро­ив­шись от та­кого эле­мен­тарно­го воп­ро­са:

— Фи, как ба­наль­но! Ни­чего с ней не слу­чилось та­кого осо­бен­но­го, — дым зев­нул (или сде­лал вид, что зев­нул), — Ми­ха­ил, его ведь Ми­ха­ил зва­ли, а не Май­кл? — Элис кив­ну­ла, — Ми­ха­ил умер от выс­тре­ла в го­лову из ре­воль­ве­ра сис­те­мы Веб­лей-Грин, не му­чил­ся. К счастью, в этом ми­ре это его не пос­ледняя жизнь, так что, воз­можно, вы еще встре­титесь, — газ го­ворил ску­ча­юще, без ин­те­реса, — Эк­липтия Ол­лфорд, по фа­милии му­жа Найт, умер­ла под об­ломка­ми, жаль, я её не заб­ра­ла, дру­гие по­забо­тились, — рев­ни­во каш­ля­нув, дым раз­ва­лил­ся в крес­ле, — все ос­таль­ные умер­ли в ог­не, или те­бе каж­дую смерть де­таль­но опи­сывать?

— Нет, спа­сибо, — по­ник­нув, ви­кон­тесса ус­та­вилась в со­дер­жи­мое сво­ей чаш­ки. Она с тру­дом ве­рила, что все умер­ли, ведь еще толь­ко нес­коль­ко ча­сов на­зад был праз­дник, лю­ди ве­сели­лись и тан­це­вали, был бан­кет, а сей­час там лишь пе­пели­ще, на ко­тором ва­ля­ют­ся ка­мен­ные об­ломки. Элис очень хо­телось по­верить, что это все ду­рац­кий сон, как тот сон с зер­ка­лом, и той де­воч­кой, ко­торая го­вори­ла ей про Мас­те­ра и клю­чи, но по­чему-то в это сов­сем не ве­рилось, ведь нас­толь­ко дол­гих и ужас­ных снов не бы­ва­ет. Имен­но этим жизнь и от­ли­ча­ет­ся от сна: жизнь мо­жет быть дол­гой и ужас­ной, а сон — нет. Во сне что-то од­но.

От­пив из чаш­ки еще нем­но­го, де­воч­ка се­ла по­удоб­нее, об­ло­котив­шись на спин­ку крес­ла, и с тя­желым гру­зом грус­ти на сер­дце ре­шила про­дол­жить раз­го­вор:

— Вы чи­тали кни­гу «Тем­ные тер­ри­тории»?

Дым по­пер­хнул­ся, а по­том зас­ме­ял­ся, — или за­буль­кал, по­нять мож­но бы­ло с тру­дом:

— Хах, ко­неч­но! Это очень по­пуляр­ная кни­га… Бы­ла, па­ру ты­сяч лет на­зад. Зас­тавля­ла лю­дей ше­велить моз­га­ми, а что? Раз­ве она не ис­чезла в шес­тнад­ца­том ве­ке? — го­лос га­за ка­зал­ся удив­ленным. — Я слы­шал, что ав­тор заб­рал её из всех ми­ров.

— По­чему вы так стран­но го­вори­те? — за­мети­ла Элис, вып­ря­мив­шись, — то как маль­чик, то как де­воч­ка.

— Ты ви­дишь у ме­ня по­ловые ор­га­ны, а? — раз­дра­жен­но от­ве­тил воп­ро­сом на воп­рос дым, баг­ро­вея, — ес­ли нет, то я мо­гу быть кем за­хочу, и го­ворить о се­бе как за­хочу, — по­том он (или она, нет, луч­ше оно) вдруг за­буб­ни­ло что-то нев­нятное, но вско­ре пос­ветле­ло, ви­димо вспом­нив, что де­воч­ка не зна­ет здеш­них по­ряд­ков. — Ай, лад­но, ни­чего страш­но­го. А при чем тут кни­га?

Ви­кон­тесса, ко­торая сна­чала да­же нем­но­го приг­ну­лась от стра­ха, уж слиш­ком гнев­но го­ворил этот стран­ный сгус­ток га­за, рас­слаб­ленно рас­пра­вила пле­чи и нем­но­го от­хлеб­ну­ла шо­кола­да, а за­тем на­чала го­ворить:

— Я чи­тала её, не­задол­го до сво­ей смер­ти и…

— Хей! — пе­ребил её дым, — ты еще не умер­ла! И, ско­рее все­го, да­же не ум­решь, так что не на­до так о се­бе го­ворить! Го­вори так, буд­то бы ты жи­ва, но на­ходишь­ся у чер­та на ку­лич­ках! Это всег­да сра­баты­ва­ет!

— А в та­ких мес­тах раз­ве мож­но по­минать чер­та? — уди­вилась Элис, ведь во всех книж­ках бы­ло на­писа­но, что по­минать чёр­та в тем­ных мес­тах с монс­тра­ми не са­мая луч­шая идея. И, кста­ти, боль­шинс­тво этих кни­жек пра­вы, но нуж­но от­ли­чать хо­рошие тем­ные мес­та с монс­тра­ми от пло­хих тем­ных мест с монс­тра­ми.

— А по­чему нет? Они раз­ные бы­ва­ют, и боль­шинс­тво из них клас­сные, ма­ма не го­рюй! И та­кие сим­па­тич­ные и ми­лые! А еще лю­бят сы­пать ком­пли­мен­та­ми и ве­шать лап­шу на уши, но все рав­но они ужас ка­кие сим­па­тич­ные, осо­бен­но, ес­ли они за­кон­чи­ли шко­лу Хра­ните­лей! Моз­ги очень кра­сивы и сек­су­аль­ны, — дым зар­делся и стал яр­ко-крас­ным, но тут же ус­по­ко­ил­ся, — так что с кни­гой-то?

— А, — де­воч­ка опом­ни­лась от про­ник­но­вен­ной ре­чи по по­воду ве­лико­лепия де­монов, — я её чи­тала, но не до­чита­ла до кон­ца. Там был рас­сказ про Мас­те­ра Вре­мени, ко­торый сра­жал­ся с дра­коном, что­бы спас­ти свою стра­ну, а по­том ис­чез, и в кон­це кни­ги не бы­ло на­писа­но ку­да имен­но. Я ду­маю, что он ушел сра­жать­ся с дру­гим дра­коном в дру­гую стра­ну, а мой друг ду­ма­ет, что Мас­тер ушел в от­шель­ни­ки, по­тому что дра­кон по­делил­ся с ним тай­ной жиз­ни пе­ред смертью, — Элис скло­нила го­лову, — ду­мал.

— А, Мас­тер-то? Так он умер, — дым яв­но не за­метил силь­но­го из­ме­нения в нас­тро­ении сво­ей со­бесед­ни­цы. — И…

— Умер? — вос­клик­ну­ла де­воч­ка по­ражен­но. О та­ком раз­ви­тии со­бытий она сов­сем не ду­мала!

— Ну да. Это да­же сам ав­тор под­твер­дил, чет­ное сло­во те­бе го­ворю. Что­бы убить дра­кона, нуж­но мно­го сил. У не­го очень проч­ная че­шуя по все­му те­лу, так прос­то не до­берешь­ся. Да и «слож­но» то­же не доб­рать­ся. По­тому Мас­тер по­шел на хит­рость: он в пы­лу схват­ки про­летел пря­мо в гор­ло монс­тру и раз­ре­зал его внут­реннос­ти. Дра­кон умер, а Мас­тер за­дох­нулся в его кро­ви. Жут­кая ис­то­рия, но это был са­мый стран­ный ис­ход из всех. За­то са­мый воз­можный, — газ пос­та­вил пус­тую, но еще ды­мящу­юся чаш­ку на под­нос и за­молк, раз­мышляя о стран­ности ре­шений это­го и дру­гих ми­ров.

Элис за раз вы­пила весь ос­тавший­ся го­рячий шо­колад и при­нялась за­дум­чи­во, но с яв­ной грустью, рас­смат­ри­вать то, что ос­та­лось на дне. Она выг­ля­дела очень нес­час­тной, слож­но пред­ста­вить, что один­надца­тилет­ний ре­бенок так мо­жет выг­ля­деть. Лишь на мгно­вение ос­тавшись со сво­ими мыс­ля­ми, де­воч­ка по­няла, что не хо­чет воз­вра­щать­ся в «бе­лый свет», как на­зывал мир жи­вых крас­ный дым. За­чем? Её там ник­то не ждет, а даль­ше, су­дя по все­му, что-то есть. «Ес­ли бы пос­ле смер­ти ни­чего не бы­ло, то нав­ряд ли су­щес­тво­вал нас­то­ящий го­воря­щий дым, с ко­торым я сей­час пью шо­колад,» — так рас­су­дила ви­кон­тесса. По су­ти, кста­ти, она пра­ва.

— А что даль­ше? — спро­сила Элис, от­став­ляя чаш­ку. — Я не знаю. Там даль­ше есть что-ни­будь? Пос­ле смер­ти, я имею вви­ду. Дол­жно же быть.

— Хах, даль­ше? — дым опять хо­хот­нул и раз­легся в крес­ле. — За­чем те­бе даль­ше? Я ду­маю, ты и в этом ми­ре по­ка неп­ло­хо смо­жешь по­жить. Ну, так. Для боль­шей чет­кости оп­ре­деле­ния хо­чу ска­зать, что у не­кото­рых нет вы­бора, ид­ти ли даль­ше или ос­тать­ся. А у вас воз­можность сде­лать вы­бор — это се­мей­ное, — сгус­ток крас­но­го га­за стал иг­ри­вого крас­но­вато-бе­лого от­тенка, а го­лос смеш­ли­вым.

— Я там ни­кому не нуж­на, — прос­то от­ве­тила де­воч­ка, не от­ры­ва­ясь от ли­цез­ре­ния сво­их бо­сых ног. На са­мом де­ле ей бы­ло очень боль­но го­ворить та­кое, но де­ти ред­ко скры­ва­ют прав­ду от са­мих се­бя, в от­ли­чие же от боль­шинс­тва взрос­лых.

— Во-пер­вых, — дым стал серь­ез­ным, — я не ду­маю, что ты и даль­ше там ко­му-ни­будь нуж­на. Это я те­бе га­ран­ти­рую. А во-вто­рых, ты жут­ко оши­ба­ешь­ся. Те­бя там очень да­же мно­го су­ществ ждет, пред­став­ля­ешь? — дым хмык­нул, щел­кнул паль­ца­ми (ес­ли у не­го есть паль­цы) и зас­та­вил тем са­мым ко­фей­ный сто­лик ис­чезнуть. — У каж­до­го че­лове­ка там, в бе­лом све­те, есть те, кто его ждут.

— У ме­ня все семья по­гиб­ла. Аб­со­лют­но все, — ви­кон­тесса по­удоб­нее прис­тро­илась меж по­душек и зап­ро­кину­ла го­лову, на этот раз ре­шив изу­чить чер­ный по­толок, ес­ли он там, ко­неч­но, был. — И у ме­ня нет не­из­вес­тно­го близ­не­ца, ко­торый по­явит­ся из ни­от­ку­да и по­может мне в труд­ную ми­нуту. И те­тушек от­да­лен­но­го родс­тва у ме­ня нет, как и дру­гих родс­твен­ни­ков. Нет семьи, нет фа­милии, нет до­ма, нет дру­зей, нет средств к су­щес­тво­ванию. И смысл не ид­ти даль­ше?

Дым за­меш­кался, ви­димо, под­би­рая сло­ва. Не лег­ко го­ворить на та­кие слож­ные те­мы с ре­бен­ком:

— Рас­сужда­ешь слиш­ком по-взрос­ло­му. Это скуч­но и глу­по, тем бо­лее, что этот мир при­думы­вала куч­ка не са­мых од­но­тип­ных лю­дей, а зна­чит, мир точ­но не та­кой скуч­ный, как ты его опи­сыва­ешь, — по­хоже, это су­щес­тво и впрямь всез­на­ющее, — по­сему по­веле­ваю, чтоб ты пе­рес­та­ла пя­лить­ся на монс­тров за за­щит­ным барь­ером и пос­мотре­ла на ме­ня.

Элис удив­ленно пе­реве­ла взгляд на со­сед­нее крес­ло, по­тому что не ви­дела ни­каких монс­тров. На чер­ном чер­ное не вид­но, по­жалуй, толь­ко это спа­сало её бед­ную пси­хику, так как за барь­ером бы­ли чу­дища пос­траш­нее, чем-то, ко­торое яви­лось на зов де­воч­ки.

— А я те­бе го­ворю, что те­бя ждут. И да­же мо­гу это те­бе до­казать, — из ни­от­ку­да вдруг по­явил­ся боль­шой крас­ный бу­маж­ный фо­нарь. Ви­кон­тесса ни­ког­да та­ких не ви­дела ведь не бы­ла в Ки­тае, по­это­му очень уди­вилась стран­ной круг­лой све­тящей­ся шту­ке, — возь­ми его. Он бу­дет обе­регать те­бя от монс­тров, ста­нет тво­им барь­еров от тех, кто не смог сде­лать вы­бор ку­да ид­ти. Ког­да я ис­чезну, — при этих сло­вах в па­ре мет­ров от кре­сел пе­ред гла­зами пред­ста­ли на­поль­ные ча­сы, нем­но­го по­хожие на те, что сто­яли в ди­ван­ной ком­на­те гра­фини Эк­липтии, — ты ус­лы­шишь го­лоса. Не сра­зу, но ус­лы­шишь, а по­ка мо­жешь тут по­сидеть, там поб­ро­дить, где-то по­лежать и об­ду­мать свою жизнь, ну, зна­ешь, как де­ла­ют лю­ди, ко­торых толь­ко что ос­во­боди­ли от смер­тной каз­ни, — уви­дев не­до­уме­ние в гла­зах Элис, дым хмык­нув, вне­зап­но по­няв, что де­воч­ка нав­ряд ли зна­кома с убий­ца­ми или зак­лю­чен­ны­ми тюрь­мы, — а по­том, ра­но или поз­дно, ты нач­нешь слы­шать го­лоса. Это не ты сош­ла с ума, а те­бя пы­та­ют­ся сбить с пу­ти. Эти го­лоса бу­дут те­бе зна­комы, и ты бу­дешь знать их об­ла­дате­лей, или же они бу­дут те­бе не зна­комы, и, со­от­ветс­твен­но, их хо­зя­ев ты знать не бу­дешь. Не иди к ним, они хо­тят, что­бы ты бро­сила свой фо­нарь и ос­та­лась здесь. По­верь, тут мир, мо­жет, и заг­робный, но не до кон­ца, там даль­ше по­ин­те­рес­нее, но те­бе еще не вре­мя, — дым сно­ва хмык­нул. — А по­том ты дол­жна бу­дешь ус­лы­шать та­кой го­лос, ко­торый ты пом­нишь, но его об­ла­дате­ля ты не пом­нишь. Сме­ка­ешь всю слож­ность? Это са­мое важ­ное, и са­мое опас­ное. Ког­да ты окон­ча­тель­но удос­то­веришь­ся, что этот го­лос те­бе зна­ком, но не пом­нишь, где ты его слы­шала, ты дол­жна бу­дешь на не­го пой­ти. Хоть но­ги се­бе сот­ри, но иди даль­ше, дой­ди до вы­хода, он по­хож на боль­шую ка­мен­ную ар­ку, и вый­ди от­сю­да, тот, кто те­бя зо­вет, ждет те­бя. И ве­рит, что ты вер­нешь­ся. Яс­но?

— Яс­но, — на ав­то­мате от­ве­тила де­воч­ка, хо­тя ей бы­ло прак­ти­чес­ки ни­чего не яс­но и у неё бы­ла ку­ча воп­ро­сов, ко­торые ей очень силь­но хо­телось за­дать.

— И еще кое-что, — ча­сы вдруг ляз­гну­ли и заз­ве­нели. Дым от­влек­ся на них, но сно­ва по­вер­нулся (дым мо­жет по­вер­нуть­ся?) к ви­кон­тессе, — бе­лый мир поч­ти ни­чем не от­ли­ча­ет­ся от чер­но­го. Лишь при­сутс­тви­ем лю­дей. По­это­му не пу­гай­ся, ес­ли вдруг поз­на­комишь­ся с де­моном, ан­ге­лом, или да­же дра­коном. Хо­тя, раз уж ты не так уж и силь­но бы­ла удив­ле­на то­му, что с то­бой го­ворит дым, я не ду­маю, что те­бя это силь­но пот­ря­сет.

Элис вско­чила с крес­ла, мгно­вен­но крас­нея от вол­не­ния, нах­лы­нув­ше­го на неё из-за не­ожи­дан­но­го осоз­на­ния про­ис­хо­дяще­го:

— То есть, они все су­щес­тву­ют?! И вол­шебни­ки? И ма­ги? И Мас­тер из кни­ги то­же мо­жет су­щес­тво­вать? И ан­ге­лы с де­мона­ми то­же жи­вут сре­ди нас, но пря­чут­ся, да? Да? И вам­пи­ры есть? А иноп­ла­нетя­не? А я мо­гу стать ма­гом? А?..

— А! — от­ры­вис­то вык­рикнул дым, ко­торый яв­но уже уми­рал от пе­редо­зиров­ки воп­ро­сов, нес­мотря на свое бес­смер­тие. — Не так гром­ко и не так быс­тро! И не так мно­го! Хо­чешь уз­нать — впе­ред, я ска­зала те­бе ку­да ид­ти. И да­же как ид­ти я то­же ска­зал. Так что до сви­дания, на­де­юсь, что мы с то­бой боль­ше не встре­тим­ся, — газ за­дум­чи­во миг­нул. — Но все же на один воп­рос я те­бе от­ве­чу.

Де­воч­ка за­та­ила ды­хание.

— Мас­тер не прос­то «мо­жет» су­щес­тво­вать. Он су­щес­тву­ет. И, воз­можно, ты с ним да­же поз­на­комишь­ся. А те­перь уж точ­но до сви­дания, — дым ис­чез, вмес­те с крес­ла­ми и ча­сами, ос­та­вив лишь крас­ный бу­маж­ный фо­нарь.

Примечания:

Сноски:

...а вот Софью действительно жаль.* — Неизвестная раздумывает над событиями, которые послужили началу Первой Мировой войны. Франц Фердина́нд Карл Лю́двиг Йо́зеф фон Га́бсбург эрцге́рцог д’Э́сте — эрцгерцог и наследник престола Австро-Венгрии вместо со своей женой Софьей приехали в столицу Боснии и Герцеговины, и банда экстремистов из «Молодой Боснии» (революционная организация) решила его убить. Шестеро заговорщиков разработали план, и привели его в исполнение, бросив гранату в кортеж из шести машин Фердинанда, но промахнулись, и эрцгерцог остался жив. Сменив маршрут, кортеж въехал на набережную, где чуть не убил Гаврило Принципа, одного из заговорщиков, поджидавшего эрцгерцога там. Подбежав к машине Фердинанда, Гаврило выстрелил Софье в живот из пистолета, а затем в шею эрцгерцога. Принципа поймали и посадили в тюрьму, а Фердинанд и Софья умерли спустя час. Говоря про "более страшную смерть", неизвестная намекает на то, что эрцгерцог был серьезно болен тогда еще неизлечимым туберкулезом.