Пастух и три планеты (джен)

Северо-запад. Округ Узоров Инея.

Холод, лёд, ветер. Океан снежной пустыни и вечный мрак.

Почему Окрстёну потянуло сюда?

Во-первых, экзотика. Погода на Столице — позднее лето-ранняя осень. На Справа — позднее лето-золотая осень. Слева славится жаркими солнечными деньками, но порой омрачают их бурные ливни (такие, как во время учений Заречуста). И только затерянные Узоры Инея даруют троетянам настоящий холод. Ещё здесь добывают драгоценные металлы — блестяшки и черняшки. Последние после обработки превращаются в серебретки. Блестяшки в основном экспортируются на Справа и Эту и там служат безделушкой для роскоши.

Во-вторых, особые почётные дома. Вернее — почётные баньки. Любой окоченевший путник находит блаженство в одной-единственной комнатушке, большую часть которой занимает ванна с горячей водой. В ванне, как правило, нежится прелестница, заждавшаяся гостей. Редкий странник заходит сюда, только чтобы согреться и принять ванну. Но, если кто-то не желает воспользоваться прекрасным телом или вообще клиентов не наблюдается, прелестница уходит в свою маленькую уютную светлицу, где вечно трещит огонь.

На всю территорию Узоров Инея (около 700 наших километров) приходится 415 почётных банек "Горячая булочка". Хозяева сети — семья Заледуста с Искристого проспекта. Кроме прелестниц, на Заледуста и его кровных родственников работают 415 посыльных. Каждый день прелестницы получают продукты питания, хорошие дрова, пять брусков мыла и пять мочалок. Раз в месяц — новые наряды, украшения и ароматические масла.

Между Узорами Инея и Узорами Песка катит неторопливые воды Изумрудное море. Прежние проложили в нём тоннель почти перед самым прибытием первых троетян. Путешествия от континента до ледяного острова почти настолько же приятны, как и полёт среди звёзд.

На вокзале Узоров Инея Заречуст и Окрстёна купили тёплые шубы. Окрстёна — в шубе из чёрной куницы, что водится здесь. Заречуст в светло-коричневой бобровой.

Они отправились в Узоры Инея после того, как вернулись черепард Неон и чёрный санешар. Но здесь на прогулку взяли закрытые сани и привыкшего к холоду и льдам лошауса именем Гигант. С головы до лап он был весь белый.

Минут пятнадцать они ехали в санях, потом остановились и вышли поглядеть на необъятную пустыню.

Окрстёна (глядя в небо): Потрясающе!

Заречуст (улыбаясь): Есть такое.

Окрстёна: Это край мира!

Заречуст: Не новое сравнение. Ты знаешь строки "Снега нависли над космосом. Скоро осыпятся"?

Окрстёна: Да, я общаюсь с их автором. Он ни разу в Узорах Инея не был. Но так хотелось ему верить! Ау-у-у-у!

Твердеет крик в морозном воздухе и летит к звёздам.

Окрстёна: Всё свежее, чистое! И однотонное, и безрадостное! Вот правда, идеальное место для того, кто впал в отчаяние и не хочет снова быть счастливым.

Заречуст: Я ездил сюда дважды, когда тосковал особенно сильно.

Окрстёна: Из-за чего?

Заречуст: В столицу хочется. В цивилизацию. К образованным людям.

Окрстёна: Сноб! Я тоже. Мы зайдём в почётную баньку?

Заречуст: Рекомендуется посещать их по одному, вообще-то.

Окрстёна: Но мы же не будем пользоваться телом прелестницы. Да?

Заречуст: Да.

Окрстёна заскакивает в сани.

Окрстёна: Тогда поехали!

Десять минут спустя

Почётная банька "Горячая булочка-18". У тормозилки Гигант.

Из саней выпрыгивает Окрстёна, подбегает к деревянной двери, бодро стучит два раза.

К слову, жуткий холод в представлении троетян — это минус пятнадцать по Цельсию. Так что ты, читатель, выжил бы.

Вслед за Окрстёной выбирается Заречуст. Ему, кажется, жарко в шубе: лицо красное, из-под шапки — прилипшие ко лбу волосы.

Окрстёна придерживает дверь. Тепло почётной баньки катится наружу.

Недовольный голос прелестницы: Не держите дверь! Будьте добры!

Окрстёна: Быстрее!

Заречуст: Да иду!

В конце концов оба проскальзывают внутрь.

Вешают шубы на крючки у двери. Два больших безыскусных подсвечника у ванны освещают жёлтое деревянное помещение. Ни веника, ни шайки, ни других банных принадлежностей нет: сюда ходят не попариться, а приятно согреться.

В жёлтой ванне, занимающей большую часть комнаты, сидит прелестница. Со своего места она может подбрасывать дрова в печку. А вот чтобы подлить горяченького, придётся ей встать.

Прелестнице восемнадцать или около того. Над водой сияют чистота и белизна её плечей и шеи. Соломенного цвета волосы слегка намочены. На приоткрытых губах соблазнительные капельки.

Прелестница изумлённо смотрит на них. Белёсые брови ползут и ползут вверх.

Окрстёна: Здравствуйте и не волнуйтесь! Я туристка с Этой. Зашла посмотреть, как у вас всё устроено.

Прелестница (неуверенно): Простите, я...обслуживала и женщин тоже...с других планет, но... Втроём — не моя область, вы лучше обратитесь к...

Заречуст: Вы не поняли. Мы правда туристы. Мы только посмотрим, и всё.

Прелестница: У вас косы — это ведь пастухи такие носят?

Окрстёна: Ну да, он пастух. Сопровождает меня. Всё хорошо, дорогая. Мы немножко осмотримся и поедем дальше.

Прелестница: Я могу порадовать пастуха.

Заречуст: Э-э, нет-нет-нет. Нет.

Окрстёна (Заречусту, тихо): Не паникуй.

Прелестница: Тогда я оденусь?

Встаёт. Заречуст воздевает очи горе. Окрстёна одобрительно улыбается.

Окрстёна: Рада, что мы поняли друг друга.

Прелестница проходит мимо Окрстёны и Заречуста к двери справа от входа.

Окрстёна: Мы подождём здесь.

Голос прелестницы: Как угодно.

Окрстёна садится на лавочку под крючками. Заречуст выдыхает и тоже садится.

Окрстёна потягивается: Тёпленько, приятно!

Заречуст: Да.

Окрстёна: Ты чего такой нервный? Первый день на Слева, что ли?

Заречуст: Я раньше думал, что Слева — планета храбрых и безрассудных мужиков. А они устроили тут культ баб.

Окрстёна смеётся. Входит прелестница, одетая в полупрозрачное коралловое платье до колен.

Прелестница: Так вам удобнее?

Заречуст: Так удобнее, в первую очередь, вам.

Прелестница садится на краешек ванны.

Окрстёна: Как вас зовут, совершенное создание?

Прелестница: Сверкая.

Окрстёна: Замечательно. Хорошо вам тут живётся, прекрасная Сверкая?

Сверкая рассказывает, запинаясь: О да. Тут...тепло. И кормят хорошо. Мужчины часто...заглядывают.

Окрстёна: И вам не скучно?

Сверкая: Нет, отчего же? Я или готовлю себя, или одариваю своим телом.

Окрстёна: В общем, жизнь вас устраивает, да? А когда, простите, вы придёте в негодность, что будете делать?

Сверкая не выглядит обиженной: Я надеюсь, что меня в жёны возьмут. А если нет — пойду прислугой.

Окрстёна: А если ни то, ни другое, вас ведь убивают, верно?

В разговор вмешивается Заречуст: Исключительно по желанию прелестницы.

Окрстёна: Но прелестница, оказавшаяся без тела и без дела, и так не жилец, нет?

Сквозь слой косметики Сверкаи проступает румянец.

Заречуст: Да. Но мало ли что бывает.

Окрстёна: Я вас не расстроила? Вам рано об этом думать, вы свежи и желанны. Такую красавицу обязательно возьмут инкубатором.

Сверкая хлопает ресницами. На лице её проступает робкая улыбка.

Окрстёна: Ну, я узнала, что хотела. Пойдём?

Заречуст старается скрыть облегчение: Да, идём. (Сверкае): Спасибо за гостеприимство, а нам пора воспарить в ночь.

Окрстёна: Сколько стоит время с вами? Шесть серебреток или больше?

Сверкая: Я же не...

Окрстёна: Повторяю: я плачу не за ваше тело, а за минуты, что мы украли у вас и другого мужчины. У вас на двери горит синяя кнопка, когда есть посетитель, да?

Заречуст и Сверкая: Да.

Окрстёна: Так чего вы ломаетесь? Сколько?

Сверкая (потупившись и едва слышно): У нас чуть дороже. Семь серебреток.

Окрстёна расплачивается. У входа она вдруг говорит: А и правда, хорошо вам здесь живётся! Прелестница продаёт желанное тело. Автор же продаёт грязную душу. Это ещё повезёт, если душа в наличии. Могут подсунуть и наспех склёпанный из идей и инстинктов суррогат. В общем, удачи вам и благополучия, прекрасная Сверкая!

Привет, это снова я. Всё-всё, не мешаю.

Заречуст и Окрстёна возвращаются в холод, и ночь, и метель.

Заречуст: Что, довольна?

Окрстёна широко улыбается: Да! Здесь особая атмосфера. Не зря съездила!

Заречуст: Возвращаемся?

Окрстёна: Да. Проводишь меня завтра?

Заречуст: Ага.

Окрстёна, улыбаясь, открывает дверь саней. Задумчивый Заречуст открывает дверь с другой стороны.

Они скрываются в белом и чёрном под начало песни.

"Уууу-уууу-уууууу-у"...

Пятнадцать часов спустя

Вокзал. Промежуточный зал. Окрстёна, Заречуст и Моречуд. На обоих пастухах шинели.

Окрстёна и Заречуст пожимают друг другу руки.

"Ни новый Тожар днём,

Ни эта Луна ночью

Не остановят нас,

Не остановят нас".

Окрстёна: Ну, спасибо за отличный отпуск. Пиши, если нужна помощь.

Заречуст: Ага.

Окрстёна: И жду тебя на Этой. Всего год остался.

Заречуст вздыхает: Да.

Окрстёна (Моречуду): Спасибо, Моречуд! Удачи тебе и твоей прелестнице!

Моречуд: Благодарю! Приезжай ещё!

Окрстёна (Заречусту): Всё, я следующая. Пора. Счастья, здоровья. Всех благ.

Заречуст: Ага, и тебе.

Окрстёна: До свидания, брат.

Заречуст: До свидания, сестра.

Они разжимают руки.

Моречуд и Заречуст отходят подальше. Смотрят, как хлопает дверца санешара, разъезжается вход в вокзал и умница черепард исчезает в космосе.

"Сестра-а,

Дык ёлы-палы!

Здравствуй, сестра.

Нам не так уж долго

Осталось жить здесь вместе.

Здравствуй, сестра".

Моречуд поворачивается к Заречусту, чтобы показать ехидную гримаску.

Моречуд: А ты не такой уж женоненавистник.

Заречуст молча усмехается без улыбки.

"И когда мы приходим,

Мы смотрим на небо.

Мы смотрим на небо.

Мы смотрим в него так долго.

И может быть, это картина,

Иллюзия и картина.

Но может быть, это правда.

Скорее всего, это правда".

Интермедия

Следующие пять дней Заречуст пропадал в обычных тавернах и кабаках, пил со случайными знакомыми и пел случайным знакомым. Однажды в его губах оказалась грязная гармошка, так он ещё и играл.

Очень кстати мадам Вседора дала ему отпуск. Потому что я не имею ни малейшего понятия, чем он займётся до первого землетрясения.

Первое землетрясение?

Ведь не просто так Прежние покинули эту планету. Литосферные плиты Слева шевелятся, сближаются, когда-нибудь наползут одна на одну — жизни на Слева конец. Эта и Справа пострадают. А мы с тобой убежим раньше светопреставления, и авторский мир застынет на краю пропасти.

Прежние не заботились о спасении братьев меньших. Около ста племён паразитировали на трёх планетах в период, когда братья старшие покинули родину. Было это несколько тысяч лет назад. Вообрази, какова мощь цивилизации Прежних, если пооды их труда до сих пор не нуждаются в починке.

Население Прежних делится на две части. Одна исполняет предназначение всего живого, то есть производит потомство. А другая чудотворит: охраняет первую от всяких тревог, в том числе от природных катаклизмов.

Прежние, которые до двадцати трёх лет не участвуют в акте размножения, сохраняют энергию для чудотворчества. Восстанавливать без помощи инструментов поломанные предметы, вызывать дождь, поражать врага, не прикасаясь к нему, — всякие такие штуки умеют. После двадцати трёх распутничают и заводят семьи. Раз прорвавшись на волю, энергия чудотворчества возвращается, исторгается, и далее по кругу.

Редко ты встретишь тех, у кого энергия высвобождается в двадцать два и даже раньше. И ещё реже — тех, кто исторгает энергию независимо от того, участвовал(а) она/он в любовных актах или нет.

Все три типа способных излучать энергию и управлять ей носят имя чудесников.

Когда несколько чудесников собираются вместе, остальные Прежние не боятся ни наводнений, ни ураганов, ни землетрясений. Прежние предпочли перебраться на более удобную планету: чудесники тоже хотят комфорта и спокойствия.

Покидая тожарскую систему, Прежние оставили троетянам правила жизни, называемые теперь "Послания Прежних". Лейтмотивом в них вьётся утверждение, что мужчины должны безо всяких препятствий получать доступ к женскому телу, а для женщин нет занятия радостней, чем одаривать мужчин красотой, жаром и мягкостью своей плоти.

Зачем они это сделали? Прежние были богаты и спокойны, не развязывали войн с себе подобными. Власть, которую они получили, когда построили будущее для низших существ, наполнила их рты веществом солёным, с привкусом железа. Они, до сих пор лишь созидавшие, погрузились в тёмную сладость уничтожения.

Через несколько эпох они вернутся, чтобы вкусить кислоту земли в агонии, взглянуть на разрушенные города троетян и на разбитые свои тоннели. Вернутся постичь горький экстаз разрушения, напиться крови, что из пресноватого привкуса станет ощутимым сочным деликатесом.

Природа им чуть помогла. Основное они сделали сами.

Возвращение к истории

Пока Заречуст пил пиво и играл в азартные игры вроде тузолевы или краснушки-чернушки, мадам Вседору посетили нежданные и незваные гости.

Когда Заречуст явился ко двору "Кортика и тортика", мадам лично встретила у крыльца лохматого пастуха, бледного и ещё не совсем трезвого.

Заречуст взглянул на ярко-синее платье почётнейшей мадам и начал кое о чём догадываться. Как главе почётнейшего дома, ей разрешалось носить одежду насыщенных цветов — как у мужчин. Но пользовалась мадам этой привилегией лишь тогда, когда хотела подчеркнуть свою независимость.

Мадам Вседора (приподнимая платье, чтобы не запачкаться): Рада тебя видеть. Есть дело. Приехали мой муж и брат. Забери их на ярмарку и развлеки так, чтобы им не захотелось возвращаться в мой почётнейший дом.

Заречуст (не сразу соображая): Л-ладно. Какие условия?

Мадам Вседора (вглядываясь в фиолетовые синяки под глазами Заречуста): Хорошие. Дело важное. Тянет на санешар, быть может.

Заречуст: По рукам. Когда выезжать?

Мадам Вседора: После обеда. Поспишь пару часов.

Мадам Вседора, приподняв платье, уходит в дом и думает: ценить женоненавистника с красивым голосом стоит за то, что тот редко задаёт вопросы.

Заречуст отводит Звезду в лошаусню и возвращается домой — в домик пастухов.

Моречуд чистит обувь.

Моречуд: О, накутился? Чего так быстро?

Заречуст: Сейчас поем, посплю и поеду снова кутить. С родственниками начальницы.

Моречуд как-то сникает. Щётка застывает в руке, голенище сапога тоскливо кланяется деревянному полу.

Моречуд: А. Неудивительно.

Заречуст: Что стряслось?

Моречуд: Они заявились два дня назад. Хотят закрыть "Кортик и тортик".

Заречуст: Кто "они"?

Моречуд: Влиллее и Слетравузор.

Заречуст мгновение думает: Это... Это муж и брат?

Моречуд: Да. Влиллее хочет второго ребёнка. А Слетравузор за компанию припёрся.

Заречуст: Можно и в инкубации быть хорошей хозяйкой.

Моречуд: Твою слева, не мели ерунды. Влиллее хочет забрать нашу мадам на Столицу. Я так понял, ему надоело, что жена неизвестно где. А она в статусе прелестницы. Ничего не может поделать.

Заречуст: М-м. М-м-м-да. Печально. Ну, будет у нас новая почётнейшая хозяйка. Может, Янтара?

Моречуд ещё больше взрывается. Пальцы сжимаёт щётку так, что она вот-вот треснет.

Моречуд: Ты слушаешь, что тебе говорят? За-кро-ют дом. Влиллее так хочет. Чтобы у жены не было искушения вернуться.

Заречуст: Хм. Жестоко.

Растягивается на своей койке.

Заречуст: Так это я, что ли, герой, который устроит спасительный кутёж?

Моречуд ополаскивает руки под краном. Раковина тут же в комнате.

Моречуд: Видимо, да. Глупый план. Но мадам ничего пока поделать не может. А выиграет время — обратится за поддержкой к шерифу и другим своим клиентам.

Заречуст: А что вы с ней делали эти два дня?

Моречуд: А ничего. Они приехали, как всегда, внезапно. Развлекались с прелестницами. Только вчера вечером объявили о своих намерениях.

Заречуст потягивается, закидывают руки за голову.

Заречуст: Ничего, разберёмся.Сейчас ярмарка в Убурнреке. Состязания в стрельбе, все дела.

Моречуд хмыкает.

Моречуд: Да уж, стрельба. Гляди, как бы вас всех там не повязали и не отправили в армию.

Заречуст: Что?

Моречуд, расплетая косу, сам себе: Дезертиров толпы, а стрелков на ярмарках ещё больше. Любишь стрелять — постреляй на пользу планетам.

Заречуст: Погоди. У нас дезертируют?

Моречуд: Ну да. Массово. Армейцы ловят охотников и таких вот балаганных стрелков.

Заречуст: Хм. То-то в корчмах не протолкнуться было. Твою слева, да все эти дни я бухал, чтобы забыть учения!

Моречуд: А давай я вместо тебя поеду?

Заречуст удивлённо поворачивается к нему.

Заречуст: Умереть захотелось?

Моречуд отводит глаза.

Моречуд: Да не в этом дело.

Заречуст: А в чём? Я-то учения прошёл, меня не могут...

Моречуд (рассматривая прядь своих чёрных волос): Не придуривайся. Сейчас берут всех, кого могут.

Заречуст: Ну, меня не жалко. Ты-то не едешь, потому что у тебя есть... Личные дела.

Моречуд вздыхает: В личных делах, как ты говоришь, всё и дело.

Заречуст (неуверенно): Вы поссорились?

Моречуд: Слушай, я скотина. (Смотрит в глаза Заречусту). Но я не могу быть отцом.

Заречуст: Но ты же хотел?..

Моречуд: Понимаешь... Вот ты представь. Если я возьму её себе, она всегда будет моей.

Заречуст: Логично.

Моречуд: Законы чести не позволяют отпустить девушку после инкубации. А во время инкубации не принято наслаждаться другими. Понимаешь? Всю жизнь будет она, всегда она! Я так не смогу. Это ответственность, это вечная связь...

Заречуст: А она сейчас в периоде инкубации?

Моречуд: Я не знаю. Я не знаю. Вполне может быть. Я не могу её видеть. Заречуст! Лучше исчезнуть сейчас, чем оставить её нежеланной с успевшим родиться ребёнком.

Заречуст: Хочешь оставить работу?

Моречуд (взвешивая слова): Я хочу позорно бежать. Мадам не простит мои метания. Я исчезну внезапно и навсегда.

Заречуст: С ярмарки?

Моречуд: С ярмарки. Позволь мне поехать вместо тебя, прошу.

Заречуст раздумывает. Моречуд не сводит с него огненных сливовых глаз.

Заречуст: А поехали вместе. Я развлекаю одного, ты — другого.

Моречуд расслабленно выдыхает.

Моречуд: Спасибо тебе, дружище! Друг с большой буквы!

Заречуст (улыбнувшись): Ага.

Пока Заречуст лежит, закрыв глаза и закинув руки за голову, Моречуд доплетает косу, надевает свою праздничную шляпу — белую, по виду словно бумажный кораблик — и со словами: "Сообщу мадам" — выходит.

Заречуст бормочет: "Угу", не открывая глаз.

Три с половиной часа спустя

Лиловеет небо. Двор "Кортика и тортика". Два лошауса и два черепарда.

Заречуст и Моречуд ждут, когда из дома покажутся Слетравузор и Влиллее.

К Моречуду жмётся Янтара. На ней бледно-оранжевое платье с крупными белыми ромашками. Волосы заплетены в небрежный колосок.

Янтара (тихо, чтобы слышал только Моречуд): Останься, молю тебя, свет мой. Вдруг смерть пойдёт с тобой тропой одной?

Моречуд: На ярмарках никто не умирает, радость.

Янтара (зарываясь лицом в плечико шинели Моречуда): Но вдруг заберут тебя? А во мне, быть может, дитя!

Моречуд бледнеет: Я не дам забрать себя, милая. Пообещай, что не станешь кручиниться.

Янтара со слезами на глазах: Как я могу обещать, коль мы расстаёмся опять?

С крыльца спускаются Влиллее — муж мадам Вседоры и Слетравузор — брат мадам Вседоры. Оба подтянутые, коротко стриженные. В одинаковых костюмах: плотно облегающие чёрные брюки и красные доломаны с чёрными шнурами. На ногах блестящие сапоги (сами чёрные, носы красные, каблучки задорно цокают). Влиллее усат, а Слетравузор щетинист — только так их различишь.

Влиллее: Ну, и где же тот, кто откроет нам путь в край забав?

Заречуст (скромно): Добрый вечер.

Моречуд (поспешно, отталкивая Янтару): Добрый вечер.

Влиллее привычным жестом касается щегольски закрученных усов: Куда отправимся?

С крыльца спускается мадам Вседора, не переменившая пышное платье.

Мадам Вседора: На ежестоличнодекадную ярмарку в Убурнрек — центр Узоров Песка. Завтра там соревнования в стрельбе. Моречуд, покажешь всем невиданное мастерство? "Моряк", небось, заржавел.

Янтара тихонько охает.

Моречуд: Привезу Золотую Мишень.

Слетравузор: А сегодня куда? В корчму?

Заречуст: Да. Познакомимся с участниками. В столичную полночь фейерверк будет, возможно.

Слетравузор подходит к своему слегка полноватому черепарду, чешет того за ушком. Черепард урчит.

Слетравузор: Ты, сестрёнка, собирайся пока. Поговори с губернатором и шерифом. Разбросай прелестниц по другим почётным домам.

Влиллее: Да. Не горюй, моя обворожительная. Скоро будешь вынашивать нового наследника для владельца суконной фабрики.

Мадам Вседора (несколько резко): А со старым что?

Влиллее: Чем больше помощников, тем лучше. Так я считаю. Но не будем о делах.

Мадам Вседора освещает мир чарующей улыбкой: Конечно. Развлекайтесь, мои кровные.

Через минуту мадам Вседора и тихонько всхлипывающая Янтара слышат резкий звук и закрываются руками от ветра.

Быстро всё стихает.

Мадам Вседора (жёстко): Вот и долюбились. Больше его не увидишь.

Спустя много кружек, кубков, стаканов, песен и криков

Наступило утро.

Корчма "Изумруд в дюнах". За длинными деревянными столами храпят стрелки.

Заречуст поднимает голову, сонно трясёт ею.

Бодрый Голос Над Заречустом: Эй, готов к подвигам?

Заречуст фокусирует взгляд на собеседнике. Моречуд.

Моречуд обладал алмазной силой воли и не участвовал в общей пирушке, а поднялся наверх и отлично выспался. Лицо его свежо, как у младенца, задорно блестят сливовые глаза — так бы и съел!, — на левое плечо падает пронзительно-чёрная коса. Краше его не сыскать мужчин в корчме. Да, может быть, и на ярмарке.

Шинель Моречуда вычищена и выглажена (вчера не забыл попросить об этом прислугу). Правая рука решительно сжимает "Моряка".

Если Моречуд завидует бархатистому голосу Заречуста, то Заречуст завидует острому глазу и природой дарованной ловкости Моречуда.

Заречуст: Слушай, я, наверное, не пойду никуда. Так хреново.

Моречуд: Ну уж нет.

Кладёт "Моряка" на стол, обеими руками хватает Заречуста за ворот шинели и тянет вверх. Заречуст подчиняется, шатаясь, встаёт.

Моречуд: Прекрасно. Разбуди остальных.

По обе стороны Заречуста, уронив лицо на руки, сопят Влиллее и Слетравузор.

Двадцать минут спустя

В тесном переулке, мощённом камнем, четвёрка смешивается с толпой. Идёт туда же, куда все: на площадь Удальцов. Сейчас она с трёх сторон огорожена деревянными стенками — не попадёт шальная пуля в двухэтажные домики. Стенки прикрыты полотнищами разноцветными: красными, жёлтыми и синими. Пять мишеней стоят у бакалейной лавки; на другом конце площади, у жилого дома, переминаются с ноги на ногу участники. Их человек пятнадцать. Половина в фиолетовых плащах — пастухи. Пара-тройка в зелёных — телохранители важных персон. И двое в красных — из охраны губернатора.

Наши герои этого ещё не видят. Они идут гуськом, впечатываемые толпой в побелённые стены, да ещё пытаются разговаривать.

Заречуст, оборачиваясь к Моречуду и врезаясь то в столб, то в дом: Значит, будешь участвовать?

Моречуд в спину или, если повезёт, в лицо Заречусту: Да! Добуду кубок!

Заречуст подумал, что Моречуд хочет уйти красиво.

Влиллее в спину Моречуду: Мы будем болеть за тебя громче всех!

Моречуд, оборачиваясь и врезаясь в Заречуста: Спа...Спасибо!

Выходят на площадь. Моречуд — к группе участников, что-то спрашивает; те указывают на очень высокого человека в ярко-зелёной мантии и такого же цвета широкополой шляпе, стоящего чуть поодаль от толпы в тени палатки с лимонадом. Моречуд идёт к нему — записываться в участники.

Заречуст, Влиллее и Слетравузор топчутся в рядах зрителей. Места не очень удачные, но, если стать на цыпочки, что-то, может, и проглянется.

Моречуд (Слетравузору): Твою справа, я ещё не отошёл. Земля под ногами дрожит.

Слетравузор фыркает: Немудрено! Мы вчера бочку на троих выпили. И это только пива. У меня тоже дрожит. Ещё воздух перед глазами мутно плавает.

Трубят пронзительные рожки (играют два музыканта в ярко-синих пиджаках и голубых лосинах; музыканты стоят по обе стороны от мишеней).

Центральную мишень перекрывает фигура Высокого Человека. Он скрещивает руки на груди и невозмутимо выдерживает паузу.

Высокий Человек говорит спокойно, как бы не думая о том, слышат его или нет. Голос Высокого Человека, однако, звонок и хорошо поставлен.

Высокий Человек: Рад. Рад: есть зрители. Рад: есть участники. Рад: есть мишени. Рад: есть оружие. Рад: есть соревнование. Рад: есть ярмарка. Рад: есть селение Убурнрек.

Опасения Заречуста по поводу излишней долготы речи не оправдались. Заречуст выдохнул.

И накатил приступ тошноты.

Высокий Человек: Я. Я начальник охраны губернатора селения Убурнрек. Я руководитель убурнречных ярмарочных стрельбовых соревнований. Я расскажу вам правила. Правила. Правила таковы: всем участникам выданы пистолеты марки "Речной камыш". Правила таковы: все пистолеты марки "Речной камыш" заряжены пятью пулями. Правила таковы: пять участников выступают на пять шагов вперёд и делают пять выстрелов каждый в свою мишень. Правила таковы: я, будучи единственным судьёй, определяю наиболее метких. Правила таковы: двое наименее метких выбывают, остальные проходят в следующий тур. Правила таковы: когда все кучки, прошу прощения, пятёрки выступят, участники будут состязаться по трое. Правила таковы: один наиболее меткий из тройки проходит в следующий тур. Правила таковы: в последнем туре участники выступают поодиночке, стреляя в каждую из пяти мишеней. Правила таковы: после этого тура я определяю победителя. Правила таковы: победитель получит статуэтку Золотой Мишени и уважение со стороны всех слевских мужчин. Таковы правила. Таковой я. Так я рад.

Высокий Человек кланяется и уходит в тень лимонадовой палатки. Редкие аплодисменты.

Заречуст лениво бьёт ладонью ладонь, пытаясь отвлечься от ассоциаций: мишень-пятёрка-стрельба-оговорка Высокого Человека-

Звучит рог.

Голос Высокого Человека справа от мишеней: Первые. Начинайте, первые.

Участники переглядываются: жеребьёвки не было. Высокий Человек, скрестив руки на груди, наблюдает за смятёнными стрелками.

Три пастуха и два представителя охраны губернатора выходят вперёд. В числе пастухов Моречуд. Он бледен, гордо глядит вперёд. Заречуст видит: пальцы Моречуда цепко сжимают оружие. В последний ли раз он это видит?

Участники делают вразнобой пять шагов и вразнобой же стреляют.

Высокий Человек оставляет в претендентах на победу двух охранников и Моречуда. Моречуд стрелял похуже охранников — всего три пули в яблочко. Но Заречуст знал, что первая неудача только распалит Моречудов азарт.

Следующая пятёрка — четверо пастухов и один телохранитель. Они успели выстрелить раза по три, когда зрители вдруг подались назад, а музыканты испуганно оглянулись. На одну мишень легла рука человека в плаще цвета запылённой травы. Заречуст на мгновение прикрыл глаза.

Шёпот Слетравузора над левым ухом: Валим, валим!

Тихий голос Влиллее над правым ухом, щекотка на затылке: Пойдём.

Их шестеро: кучка и главараз. На глазах всех тёмныеь прямоугольные очки. Блестят серебряные пульки на плаще главараза. Ещё он выделяется пышными волосами, собранными в высокий хвост.

Главараз: Будьте добры, не двигайтесь с места.

Кучка: Не двигайтесь с места.

Заречуст жалеет, что его до сих пор не отпустило: земля качается не хуже волн морских.

Высокий Человек подходит к главаразу: Мои. Мои соревнования. Мои участники. Мои зрители.

Главараз: Сожалею, что прервали вас. Вот нижайшая просьба презиратора народу. Учения необходимо пройти всем участникам всех ярмарочных соревнований по стрельбе, а также всем зрителям мужского пола. Прежнее прохождение учений аннулируется.

Кучка: Аннулируется.

Высокий Человек смотрит на главараза, а не на маленький картонный предмет, напоминающий открытку (это просьба Презиратора).

Высокий Человек: Оружие. Оружие вы ведь не хотите применять?

Главараз: Не хотим. Но не наша воля.

Кучка: Не наша воля.

Шестеро синхронно приподнимают плащи, демонстрируя автоматы марки "Сеятель" — цвета пышных колосьев.

Сразу за Высоким Человеком стоит первая пятёрка учащихся.

Высокий Человек покорно склоняет голову и, сложив руки на груди, отступает в тень.

Пять на шесть.

Главараз выразительно обводит взглядом "Речные камыши" всех участников.

Главараз: Будьте добры, сложите оружие.

Кучка: Сложите оружие.

Участники совсем не вразнобой кладут пистолеты к своим ногам.

Пять на шесть. Ноль на шесть.

Ноль?

Заречуст давно завидовал ловкости приятеля. Сейчас восхитился.

Красивым и очень быстрым движением правой руки Моречуд выхватывает своего собственного "Моряка".

Пять на пять.

Другие не так проворны.

Три на четыре.

Один Из Кучки (что есть мочи): Подмога-а-а!

Другие участники тоже вооружились. Заречуст делает несколько шагов вперёд. Смешивается со стрелками.

Слышен топот многих, многих ног. Моречуд стреляет по живым мишеням.

Три на ноль.

Патронов нет. "Моряк" бесполезен.

Ноль закрывает тьма. Тьма плащей цвета запылённой травы. Никто из стрелков не успел прихватить пулемёт.

Вторая пятёрка стреляет. За ними — другие участники.

Заречуст видит блеск металла у живота Моречуда. И согнувшегося перед ним солдата. Не зря они всё время носили символы свего почётнейшего дома.

Заречуст стреляет в голову светловолосому веснушчатому противнику. Разве не этому их учили?

Заречуст стреляет в потный тёмный затылок. Разве не этому их учили?

Мимо Заречуста свистят три пули — одна за другой. Заречуст наклоняется и успевает попасть в чьё-то костлявое колено. Разве не так их учили?

"О Прежних справа, его, наверное, убили", — думает Заречуст, прижавшись к лжеколонне одного из жилых домов.

Видит Моречуда, выглядывающего из-за прилавка. Лицо искривлено — ранили.

Влиллее и Слетравузор, как и другие зеваки, давят друг друга в переулке, время от времени высовывают нос на площадь и тут же забиваются назад, опасаясь словить пулю. Два музыканта давно выбежали на проспект, откуда пришли военные, и (вероятно) благополучно скрылись.

Заречуст ловит момент, когда облако потасовки сгустилось в центре площади, и пересекает пространство от лжеколонны к прилавку. По дороге Заречуст стреляет в щёку солдату с причёской-ёжиком. Так их учили!

Моречуд ранен в левое плечо. Заречуст забрасывает правую моречудову руку себе за шею. Осторожно поднимаются. Тут лязгает о стену пуля, и оба приседают.

И вот в качестве финального торжественного форте земля уходит от Заречуста.

"Отлично, прямо сейчас и не хватало", — думает Заречуст.

Моречуд: Ты...ты...чувствуешь?

Так значит, Заречуст был прав. Оружие, люди, пустые стаканчики, бочка с пивом угрожающе вибрировали. Ядро драки в недоумении застыло.

Кто-то Из Толпы: Землетрясение!

Все как по команде прячут оружие и после секунды раздумий военные бросаются туда, откуда пришли, — в сторону проспекта, а стрелки — в узкую улочку. Быстрым шагом за ними следует Высокий Человек.

Моречуд встаёт.

Заречуст: Ты куда?

Моречуд быстро подбегает к Золотой Мишени, стоящей на постаменте возле правого сбежавшего музыканта, хватает её здоровой рукой и бежит в переулок. Заречуст из-за прилавка подбегает к Моречуду.

Заречуст: Ну ты даёшь.

Моречуд: На. Передай. Ей.

Заречуст безо всяких мыслей берёт Золотую Мишень.

Улочка пуста: толпа бежала.

Заречуст подхватывает Моречуда. Бредут по земле. Она болеет лихорадкой, думает Заречуст. Бедная. Как бы не умереть сейчас.

Привет, страх, вот и ты. Сбиваешь с ног. Хочется догнать толпу и нестись вместе с ней куда глаза глядят.

Цветочный горшок падает прямо перед носом Заречуста. Заречуст с громким вздохом отшатывается. Моречуд тихонько стонет.

Заречуст: Переживём это всё — я отведу тебя в больницу.

Моречуд: Спасибо. Постараюсь не быть обузой.

Они проходят мимо полутёмной арки, их окликают. На свет выползают Слетравузор и Влиллее.

Слетравузор: Надо спрятаться! Спрятаться!

Встряска. Заречуста и Моречуда припечатывает к стене. Их бомбардируют горшки с цветами. Влиллее шлёпается на землю. Слетравузор налетел было на скамейку у стены, но устоял.

Всиряска, встряска. Встряска. Всех качает из стороны в сторону, как на пьяном корабле. В какой-то момент Заречусту кажется, что он сходит с ума. Моречуд стонет, правой рукой сжав левую за локоть. Влиллее и Слетравузор, стиснув зубы, стойко переносят побои земли.

Заречуст почувствовал опасность. Увидел скорость. Осознал: на них несётся глиняная ваза таких размеров, что в ней можно жить. Курс точно на Влиллее. Заречуст инстинктивно выставил вперёд руку и махнул ею, будто крикнул вазе: "Брысь отсюда!" Ощутил что-то чёрное в груди. Чёрное толкнулось и вышло, потащив Заречуста вперёд. Непроизвольно тот же взмах. Ваза, летящая в них, теперь летела от них.

Примечание. События предыдущего абзаца произошли так быстро, что не могут быть описаны в каком-либо времени, кроме прошедшего.

Возвращаемся в нормальный режим.

Заречуст понимает: это просто случайность. Но готов поверить, что он сам управляет предметами.

Дрожь под ногами тише.

Наверное, выжили.

Заречуст: Моречуд! Ты видел, как я?

Смеётся от облегчения. Думает, что бы ещё в шутку отбросить. Не глядя, машет рукой на мелкие камушки, до этого спокойно лежавшие на земле. Не видит, что камешки подскакивают и бьются о стену.

Вещи закончились. Только стены и люди рядом.

Ощущая чрезмерное довольство собой, выбрасывает руку в сторону Слетравузора.

Слетравузор отлетает на несколько шагов назад.

Заречуст перестаёт самодовольно улыбаться. Перестаёт улыбаться.

Опешивший и невредимый Слетравузор поднимается на ноги, машинально отряхивает пыль с брюк и доломана.

Поражённый Влиллее: Вроде бы, стихло.

К Заречусту подходит Опешивший Слетравузор. Чуть сутулится.

Опешивший Слетравузор: Дружище, мы женоненавистником тебя только для смеху звали...ты поймёшь ли?

Ошарашенный Заречуст, Пытающийся Скрыть Свою Ошарашенность Бравадой: Ребята, я не в обиде. Да и не был.

Оглушённый Моречуд (вполголоса после затянувшейся на пару столичных минут паузы): Поедем?

Троица бредёт по пыльному замусоренному безлюдному переулку к стойлам.

Молчаливые титры.