В волшебных водах Авалона (джен)

Гарри, на ходу прихватив с собой пару булочек и кружку с молоком, пулей вылетел из столовой, по совместительству являющейся большим залом и излюбленным местом для всякого рода заседаний и собраний. Наверное, потому что заседать и собираться где-либо вообще было не в пример удобнее, если в этом месте была еще и еда.

Оставаться там не то, чтобы не было совсем никаких сил, и все же… Кусок в горло не лез под прицелом сотни осуждающих взглядов. А есть хотелось, и даже очень. Поэтому Гарри принял решение отныне и впредь обедать где-нибудь в другом месте, спускаясь в столовую только непосредственно за самой едой. По крайней мере, в прежней школе ему это помогало — сидишь где-нибудь на траве на заднем дворе школы, дышишь полной грудью, обедаешь на свежем воздухе… прячешься, потому что приходить каждый день домой избитым и слушать причитания тети Петунии, что он опять всю одежду изгваздал, а отстирывать она ее не будет — вот тогда никаких сил у Гарри не было. Сейчас же все было вполне миролюбиво, если можно так выразиться. По крайней мере, его еще даже никто не побил. Боялись, наверное. Или просто были лучше бывших одноклассников Гарри.

Сам Гарри никогда не думал, что его кто-то может всерьез бояться, но… С этим ему теперь как-то предстояло учиться жить.

А ведь в Косом переулке к нему все так хорошо относились! Пожимали руку, благодарили, называли героем и особенным мальчиком… Особого геройства за собой Гарри, правда, не замечал, и все это преувеличенное внимание к нему окружающих начинало здорово нервировать, как только прошел первый шок. Гарри вдруг понял, что в Авалоне ему с самого начала понравилось еще и то, что здесь не было никого, кто бы норовил пожать ему руку или с восторженным придыханием произнести: «Гарри Поттер! Здесь Гарри Поттер!». Там Гарри чувствовал себя абсолютно незаслуженной знаменитостью, которой вся эта «слава» костью поперек горла встала. Здесь же он был просто одним из студентов-первокурсников, который, в общем-то, ничем ото всех остальных не отличался. И это было здорово. Это было привычно.

По крайней мере, все было именно так, пока Нил не назвал его человеком, а Гарри снова не стал чем-то отличаться ото всех остальных.

Укромный уголок Гарри нашел приблизительно через полчаса — лекции, судя по полученному еще вчера расписанию, должны были начаться только во второй половине дня. А значит, можно было не спешить. А значит, можно было упиваться своим горем и «непохожестью» на других и дальше. И Гарри еще не был уверен, что во второй половине дня ему хватит решимости посетить первые в жизни занятия магией.

Гарри сел на пол в школьном коридоре, напротив огромного, почти во всю стену, окна. За окном открывался умиротворяющий вид на пляж с парочкой растущих там деревьев и кустарников. Каменный берег казался весь каким-то очень серым, пустым и по-осеннему унылым. Кажется, Гарри только сейчас в полной степени прочувствовал: вот и наступила осень, закончилось лето. А вместе с осенью наступил новый учебный год, в совершенно новой школе, в совершенно новом мире и… В этом новом мире и новой школе было точно так же одиноко, как и в прошлой школе — и почти прошлой жизни, — и радость от случившегося было открытия испарилась после выплюнутого с ненавистью слова «Человек».

А ведь Гарри только-только начал думать, что нашел свое место, нашел свой новый дом! У него даже появились друзья в первый же день в новом учебном году: Нил и Гарри. Но Гарриет с ним теперь вряд ли захочет дружить, а Нил, наверное, и вовсе возненавидел за то, что Гарри занял его место.

В коридоре послышались негромкие быстрые шаги, и Гарри внутренне сжался, готовясь… к чему-то, когда шаги остановились напротив него замерли окончательно. На колени мальчику упала шоколадная лягушка.

— Вот, на завтрак давали. Ты выглядишь, как человек, который любит шоколад, — неловко сказал Нил.

— Спасибо.

Гарри взял шоколадную лягушку, но голову не поднял: смотреть на Нила было попросту страшно, как, например, узнавать оценку за очевидно проваленный экзамен. Пусть Гарри уже тысячу раз и отругал себя за трусость и слабость.

Зато Гарри, и правда, очень любил шоколад. Возможно, потому что ел его у Дурслей настолько редко, что каждая плитка горького шоколада становилась для мальчишки настоящим праздником.

А еще в этот раз Нил назвал его человеком без всякого презрения, даже будто бы… по-дружески.

— Ты пришел за мной?

— Ну, тебя было не так уж сложно найти. — Гарри в это поверил бы, если бы голос Нила не звучал, как после пробежки. Или как если бы Нил только что пробежал очень большое расстояние и очень быстро, чтобы все-таки суметь кого-то или что-то отыскать. А нашел, вот, только самого Гарри.

— Как думаешь, может быть, мне стоило поступить иначе? — Гарри смотрел на носки бежевых кроссовок Нила и никак не желал поднимать взгляд на самого Нила.

Нил сразу понял, о чем говорил Гарри, и со вздохом присел рядом с ним прямо на пол, шутливо толкнув приятеля плечом:

— Тебе же здесь нравится, ты сам это сказал.

— А вдруг в Хогвартсе мне понравилось бы больше?

— Ну-у… — протянул Нил и с задорным смешком заявил: — Мне там совершенно не понравилось! Так с чего бы там должно было понравиться тебе?

— Ну, — Гарри запнулся и, подняв голову, все-таки посмотрел на Нила: — Я же обычный волшебник, человек. Может быть, мне нужно учиться с другими людьми? Тогда бы меня никто не… не боялся.

— А сейчас прям все в ужасе разбегаются! Ты же сам первый из столовой убежал.

— Не хотел мешать остальным.

Теперь уже Нил отвернулся, внезапно заинтересовавшись собственной обувью. Ну, вот как ему объяснить то, что сам Нил еще не до конца понимает?

Поэтому Нил сказал только одно, но таким упрямым и уверенным тоном, что Гарри ему поверил:

— Ты не мешаешь.

Мальчики помолчали. Сидеть на полу, в принципе, было не так уж и плохо: нагретые утренним солнцем плитки еще продолжали нагреваться, и казалось, будто свое тепло они передают ребятам. За окном пролетел какой-то зеленовато-желтый листок и тут же скрылся за оконной рамой. Гарри проводил его задумчивым взглядом и спросил:

— А как там, в Хогвартсе?

— Обыкновенный замок, ничего интересного, — но Гарри явно было интересно. То ли в самом деле надумал до туда все-таки доехать, то ли просто хотел знать хоть что-то о месте, которое он не выбрал. — И тоже с лодками.

— А большой замок, как наша школа?

Нет, уезжать из Авалона Гарри все же не собирался, иначе бы не назвал уже привычно школу «нашей». Ободренный этим, Нил ответил чуть более подробно:

— Ага, побольше, раза в три, наверное. И стоит, кстати, рядом с озером, правда, ма-а-аленьким… И лес там есть. Да я не так уж и много разглядеть успел, нас же сразу в Большой Зал привели, а ничего другого я и не видел. О! А вот Большой Зал тебе, кстати, наверняка бы понравился! Там потолок — будто небо, то с тучами и дождями, то с облаками и солнцем. Мерлин сказал, это магия какая-то, но названия я не запомнил.

— Значит, Мерлин тоже был там?

— Ну, да, — кивнул Нил. — Он как раз к Распределению явился.

— А у вас там было Распределение?

— Ага, — очень довольно кивнул Нил. — Представляешь, там всех первокурсников вызывали к стулу с говорящей шляпой. Студент садится на стул перед всем Залом, ему на голову эту шапку надевают, и она то ли его мысли читает, то ли еще что, а потом выкрикивает название его факультета. Это так стра-а-ано.

— А на какой факультет распределили тебя? — Гарри его с таким восторгом слушал, будто в жизни не слышал ничего более интересного и занимательного. Нилу даже как-то неловко стало.

— Да ни на какой. Там же всех поименно называли, а моего имени они не знали. Зато, — Нил хитро прищурился, — назвали твое. Представляешь, говорят «Поттер, Гарри», и весь зал тут же начинает говорить, перешептываться, шеи тянуть, стараясь тебя разглядеть… Ты у них какой-то Избранный или типа того, да?

— Типа того, да, — говорить на эту тему Гарри сейчас не хотелось. Может быть, немного попозже они поговорят и об этом. — Так что дальше?

— Ну, тебя-то там нет, поэтому все скоро замолкают, никто ни слова сказать не может. И — ты только представь! — прямо в этот момент распахиваются двери Большого Зала, большие такие, массивные, и появляется наш Мерлин! В джинсах и толстовке и такой типа: «Ваш мальчик у нас! Гоните миллион долларов — и никто не пострадает!».

— Че?! — Гарри выпучился на Нила, и тот, уже не сдерживаясь, от души расхохотался.

— Ладно, не совсем так, конечно. Но у всех были лица, будто он именно это и сказал!

— А что на самом деле сказал Мерлин?

— Что произошла ошибка, и им с директором нужно поговорить. Потом они куда-то ушли, вернулись минут через десять, и директор Хогвартса тоже сказал, что произошла ошибка, и ты больше не числишься их студентом. А потом Мерлин забрал меня, мы снова поплыли на лодках, а потом аппарировали в Калибурн. Ну, точнее, он нас перенес туда, сам-то я в этом вообще никак не разбираюсь.

— Аппарировали?

— Переместились, — «перевел» Нил. — Только что были в одном месте, а потом — хоп! — и уже в другом.

— Оу. Маги и так могут?

— Да чего мы только не можем?! — залихватски воскликнул Нил и хлопнув Гарри по спине: — Ты только не раскисай, главное, и тогда сам всему научишься.

И Гарри ему снова поверил: не раскиснет. Он же сильный!

— Ну что, Гарри, готов учиться магии?

— А к этому вообще можно быть готовым?

Впереди Гарри по-прежнему ждал первый учебный день, первые занятия и первые попытки колдовать. И ждать всего этого в компании друга было все-таки чуть менее страшно, чем в одиночку.

— Кстати, Мерлин говорил, тебе, вроде, какие-то вещи докупить надо, да?

— Да, школьные принадлежности, которых в моем списке для Хогвартса не было.

— Ну, значит, после занятий пойдем к Мерлину!

И грядущий день мигом стал гораздо более приятным и дружелюбным. А со всем остальным… Гарри как-нибудь обязательно справится. И не будет раскисать!