Знает… и любит (гет)

Что сегодняшний день не задался, Багира поняла, едва проснувшись. Кофе убежал, время на циферблате часов менялось слишком быстро, заставляя нервничать, машина дважды буксовала в сугробе, прежде чем выехать с парковочного места на засыпанный снегом асфальт двора, а огромная пробка на Пироговской набережной, в которую угораздило попасть, настроение испортила окончательно. Даже погода — резкий минус и холодное зимнее солнце, что где-то за домами медленно взбиралось по серо-голубому небу — после вчерашнего снегопада воспринималась при таком настроении как форменное издевательство! Дни, которые так начинались, как правило, имели тенденцию заканчиваться и вовсе дерьмово!.. По крайней мере, у нее подобное бывало неоднократно.

Погрязшая в невеселых размышлениях Багира к базе уже подъезжала в некоторой прострации — подсознательно ожидая чего-то не самого приятного. И когда Дакар сообщил о захвате заложников на одной из крупных строительных площадок, она ничуть не удивилась. Неожиданностью стало только то, что именно ее Батя подрядил руководить на месте. Пришлось переодеваться в камуфляж вместе с группой и сосредотачиваться на работе.

Пока добрались до стройки, погода опять решила сделать пакость — небо затянуло тучками и пошел легкий пушистый снежок. Конечно, меньше шансов быть замеченными у бойцов при установке камер. Но зато и со спутниковой слежкой теперь труба. Низкая облачность, черт бы ее побрал!..

Думать о постороннем, вспоминать и нервничать следующий час было совсем некогда — разворачивали штаб совместно с присланным для усиления спецназом, собирали сведения по периметру и пытались вести переговоры. Именно «пытались» — потому что ничего про заложниц выдвигающий требования пока еще неизвестный террорист слушать не стал. Еще и «бабой» ее обозвал, чем вызвал вспышку ярости у стоявшего рядом Борьки. А потом перезвонил сам… и паршивое утро резко всплыло в памяти.

«Он на Бизона похож».

Слова Муры, сказанные после того, как террорист потребовал в обмен на заложницу финансового директора строительной компании Аверьянова, заставили все внутри перевернуться. Сомнения не замедлили вылезти, но их тут же вытеснил из головы тренированный и опытный боец. Тактик, который сразу принялся выстраивать план по внедрению. Работать под прикрытием было привычно. Рисковать и делать то, что было бы полезно в первую очередь в сложившейся ситуации для достижения максимально возможного положительного эффекта — тоже. Женькины доводы смысла не имели — Багира и без них знала, что свой человек на захваченном объекте необходим. Если удастся маневр, то он сможет прекрасно провести разведку на месте, прикрыть заложников и ударить сзади, когда начнется штурм.

Вот только… В этот раз с тактиком попыталось поспорить сердце — сердце измученное и сильно встревоженное вероятными последствиями. Сердце живого человека. Женщины, которая любит долгие годы. Сердце, которое пришлось затыкать, чтобы договориться обменять Бизона на заложниц. Шесть гражданских жизней в обмен на одну, если вдруг что-то пойдет не так. Семь, считая ту, что в положении. Такая вот математика!..

Именно поэтому так нежелательны всегда были личные отношения в отрядах — эмоции и привязанности просто мешали службе… Яркий тому пример — молодежь. До сих пор не могут разобраться — то и дело какие-то конфликты и ссоры прямо на заданиях. Про панику в отношении друг друга и говорить нечего — ни Кот, ни Мура управлять ею так и не научились. Хорошо хоть Сережка из их Бермудо-кошачьего «треугольника» выбрался!..

Но Багира-то — не молодежь. Ее привязанность была настолько давней, а необходимый риск — настолько обычным, что она, особо даже не стараясь, выудила из памяти с десяток совместных операций, отражающих служебный уровень друга. Методика, всегда прекрасно помогающая сохранять спокойствие, помогла и сейчас — все остальные мысли вытеснила напрочь. Временно, но вытеснила. И запретила им возвращаться… до окончания штурма.

«Борька — профессионал, он обязательно справится с поставленной задачей», — сказала она себе, наблюдая, как Бизон под рассказ Аверьянова о его заместителях шутит про сваливающиеся штаны, чтобы разрядить обстановку.

Получилось, естественно, только для Аверьянова — сам он был напряжен и сосредоточен. Хотя, когда Рита только озвучила вариант, вел себя так, будто сложного в предстоящем внедрении ничего нет, да и вообще — он с полпинка все сделает!.. Не задумался даже, как и положено бойцу. Но он же не только боец… он — человек, у которого есть те, кто боится его потерять. Такие, как она, например.

За десять минут, что Боря собирался, нервы натянулись ощутимо. И идея уже перестала казаться такой уж удачной, как поначалу. Но отступать было поздно. Он попытался Багиру немного повеселить, когда она давала последние вводные — заметил, что нервничает подруга из-за авантюры сильнее обычного. Не удержалась — попросила быть осторожнее. Он в ответ погладил по плечу, успокаивая. И пошел… Ей же оставалось позвонить террористу и в ожидании продолжать поддерживать методикой отсутствие неуместных сейчас мыслей в своей голове.

Последнее сегодня давалось сложнее, чем всегда. И из-за беспокойства, терзающего с утра, и из-за неожиданно разболтавшихся «смерчей». Понятно, конечно, что ребята и сами волновались — любой из них пошел бы так же, если бы оказался на месте Бизона. Но Рите их разговоры точно пользы не приносили!.. Умка раздраженно шипела — переживала помимо командира еще и за «мамочку». Елозила от нервов по разгрузке автоматом и нехорошо поглядывала на Муру, которая не только была автором идеи подмены, но и, говоря о показаниях беременной, особенно нажимала почему-то на ее положение. Чем лупила Багире по больному месту — то ли по незнанию, то ли по глупости.

«Я имела ввиду беременную... Та, что беременная… Беременная…» — отдавалось в мозгу.

Рите казалось, что эту свою проблему она уже давно приняла и пережила, однако сейчас — возможно, из-за вылезшей человеческой реакции — сквозь возведенную защиту мелькали воспоминания, на которые все внутри отзывалось болью.

Виталик подвернулся пару недель спустя после той командировки с розами - как раз, когда было принято решение насчет отношений с Борькой. Они познакомились еще в юности - в аспирантуре, но в отличие от самой Риты Виталик защитил кандидатскую, наработал требуемый научный стаж и теперь преподавал профильную медицину катастроф в одном из военных вузов.

Роман закрутился быстро - настолько сильно Рите хотелось отвлечься. Но идея сразу оказалась провальной. Виталика, как и следовало ожидать, не устроили ни ее постоянные командировки, ни странное отношение к сослуживцам. И хотя первое время недовольство было сдержанным, Багиру, привыкшую чувствовать кожей, оно все равно напрягало. Наверное, отношения не продлились бы долго, как и все прочие ее отношения. Если бы… не случилась та незапланированная и единственная беременность.

Виталика Рита не любила, но малыш внушал ей надежду. Надежду на то, что внимание замкнется на нем, отвадив наконец от лучшего друга.

Тот период был очень сложным. Гормональная перестройка соседствовала со страхом беспомощности, что мало уступал хроническому «одиночеству в толпе», и кошмарами предстоящей свадьбы. Ребята приглашались парами, и ее мутило от одной только мысли о том, что Бизон придет с очередной «Люсей» и будет желать ей счастья. Пусть и не совсем искренне - Виталик ему почему-то сразу не понравился. Но чудом обошлось - ребят просто не было на этом ложном насквозь маскараде из-за срочной командировки. А Багира пережила тот день, подавляя тошноту от улыбок гостей и матери гораздо более сильную, чем от токсикоза.

Виделись следующие месяцы нечасто. Она скучала, но понимала, что ребята заняты. Петрович, собираясь на пенсию, передавал Бате «бразды правления», а Барс с Бизоном работали за четверых. Вдобавок, отряд остался совсем без взрывотехника, и командир решил послать Борьку на курсы — наработать еще одну квалификацию к глубоководной водолазке. Тем не менее, если выдавались свободные дни, Боря все равно забегал — пусть и ненадолго. Чтобы обнять и посидеть немного за чашкой чая, лопая приготовленные для мужа бифштексы… Эти редкие и короткие визиты приносили Рите куда больше счастья, чем приход упомянутого мужа пораньше со службы.

Выкидыш случился на второй неделе мая. Только когда ее забрали с дачи Петровича и сделали обследование, врач объяснил, что шансов на нормальную беременность и при бережном отношении к организму было немного. А при нагрузках спецназа, учитывая, что тридцатилетний рубеж она уже давно перешагнула, сама беременность-то казалась чудом. Повторную прогноз включал лишь при полном изменении образа жизни. И то… очень низкую ее вероятность.

Отказываться от мечты ради этих призрачных шансов было страшно. Багира боялась, что не получится, и тогда у нее не будет ничего — в спецназ после длительного перерыва, если помнить, опять же, про возраст, вернуться тоже вряд ли удастся. А там не только любимое дело — там настоящая семья и… Бизон. Конечно, Боря не забыл бы про нее и останься она на гражданке. Более того, уход из отряда мог бы открыть ей перспективы того второго, отвергнутого однажды пути. Отношения с Виталиком не внушали надежд — она сомневалась в их жизнеспособности даже с общим ребенком. Но знакомый до мелочей страх беспомощности и мысль о полном одиночестве в случае неудачи преследовали неотступно в поисках решения, чреватого наименьшими потерями.

Так и не определившись, Рита вернулась на службу. Намеревалась подумать о рапорте через полгода — когда, после курса лечения, можно будет повторить попытку забеременеть. То есть слегка отложила во времени пугающий выбор. Любимое дело в любимой компании ожидаемо закрутило… дольше, чем на полгода.

По осени операция с подлодкой дала толчок кошмарам Бизона, с которыми она помогала ему справляться. Виталик наблюдал не только постоянное отсутствие жены дома, но и ее странную реакцию на рыжего сослуживца. Наверное, чувствовал, что что-то в этом нечисто — так Риту шатало после их сеансов. И морально, и физически. Отношения с мужем, никогда не отличающиеся крепостью, затрещали по полной. А мартовское побоище в канализации, приведшее к ее двухнедельному отдыху в госпитале, их и вовсе доломало. Виталик снова, как в деле лже-профессора, попробовал встать между Багирой и ее отрядом. Даже если не брать в расчет Бизона, перевес был явно не в пользу… бывшего мужа. Она просто подала на развод.

Пытаться забеременеть стало не с кем. А когда появился подходящий кандидат — Денис — выяснилось, что время, отведенное на тот призрачный шанс, банально истекло. Что со своими страхами и любимой службой Рита банально опоздала. И материнство ей больше не светит… Удар был очень сильным, куда сильнее, чем она ожидала. Ведь пока не прозвучал окончательный вердикт по результатам обследования, она всерьез не задумывалась, насколько может быть для нее важен ребенок. Или дети…

— Надеюсь, с Бизоном все будет в порядке, — Багира отдала Женьке бинокль и пошла вниз.

Слушать дальше беспечные рассуждения девочки о том, что они обязательно услышат, как Борьку безоружного там пристрелят, было невозможно!.. Наверное, интонация, ясно отражающая беспокойство за лучшего друга и сомнения в благополучном исходе авантюры, до Мурки, наконец, донесла какие-то вещи — воцарилось молчание.

Время тянулось медленно. Чтобы хоть как-то себя занять, Рита велела Коту с девчонками расставить камеры по периметру. Васька, не понимая ее состояния, попробовал высказать мысли о нецелесообразности приказа, за что Рита на него прикрикнула. Физик снял отпечатки пальцев с сумочки беременной заложницы. По ним наконец-то удалось выяснить личность главаря. Из КТЦ доложили о невозможности подземных путей отхода и связях этого Гарипова с Угаровым через некого Силина, что работал в той самой строительной корпорации, руководство которой захвачено. Силин обнаружился поблизости и «смерчи» его взяли, но он оказался совершенно бесполезен…

А около трех часов… на стройке начали стрелять. Как Мура и говорила — они это прекрасно услышали. И увидели — перебежки Бизона по двору за счет камер, которые Кот не очень-то хотел расставлять. Подмену раскрыли. Почему так быстро — было неизвестно, да и непринципиально. Багире пришлось принимать решение — сделать что-то, чтобы помочь другу, и рискнуть заложниками или положиться на уровень его подготовки. Взгляд Сережки, предложение которого пошуметь она отмела, обжигал затылок. Знал бы он, каких трудов ей это решение стоило!

Бизона загнали в тупик в слепой зоне. И прогремел взрыв.

Сбитое дыхание и острая боль в груди сопровождали резкую вспышку… осознания. Приказ приготовиться к штурму прозвучал с ощутимой дрожью. Удержать себя в руках удалось лишь потому, что все время с начала внедрения она усиленно выгоняла из головы личные мысли — с переменным успехом. И именно в этот момент память в очередной раз опустела, оставив только общее ощущение беспокойства за близкого человека, на которое не оказывали влияния никакие методики. Перед глазами все подернулось влажным туманом — забегавших туда-сюда бойцов Багира видела с трудом.

Отказ Пригова в разрешении на штурм выступил в роли ведра ледяной воды — остудил эмоции и вновь выдернул на первое место службу. Заложники. Хотелось выть в голос, но вместо этого она подтвердила приказ и, развернувшись, пошла обратно. Мимо группы, что застыла на ступеньках лестницы с перекошенными рожами, и была так же вынуждена подчиниться. Потребовалось поднажать, чтобы отложить реакцию на потом. Очень сильно поднажать, чтобы думать о заложниках и ни о чем больше. Ни о ком… От самоконтроля трясло и тошнило, но еще хуже стало бы, допусти она в сознание хоть каплю памяти. И тем более — надежды… непонятно на что.

Дальше Багира действовала исключительно на выработанном годами рефлексе. Ей казалось, будто смотрит она на себя со стороны — на записи пленки. Выцветшей, потрескавшейся, лишенной каких-либо признаков жизни. А что еще ожидать-то при таком самопрессинге?.. Пожалуй, что с ней творится, понимал только Батя в КТЦ — из-за долгого знакомства и свойственного ему всезнайства. И, возможно, представляла Умка — та, сама чуть не плача, уже дважды порывалась подойти, обнять. И дважды останавливалась, за что Рита «дочке» была благодарна. Попытка такой поддержки сейчас не увенчалась бы ничем хорошим.

Гарипов позвонил, едва сняли глушилку, и вариантов не оставил. Его фраза про смерть на совести долбанула больно, очень больно. Хотя сам Бизон ни за что бы не обвинил ее — он всегда говорил «служба у нас такая». И принял бы такое же решение на месте Риты. Но задело все равно. Несмотря ни на какие методики. Потому, когда Пригов начал ей высказывать за собственное решение взрослого мужика Аверьянова пойти, чтобы сохранить жизни заложникам, она уже сорвалась.

В воцарившемся затишье напряжение зазвенело ощутимо. К штурму все были готовы — Багира отправила младших к спецназу, оставив при себе одного Физика, и теперь все чего-то ждали. Непонятно чего — то ли какого-то сигнала из КТЦ, то ли еще какого-то происшествия на стройке. Опустели видимые подходы, на крыше зазвучали выстрелы, Батя наконец-то дал это «добро» и сбросил Сережке картинку, которую Дакар сумел сквозь облачность разглядеть… Тогда-то и стало ясно, как Гарипов все это время собирался уходить.

От вида «карлсонов» в голове помутнело. Запертая на эти страшные сорок минут боль начала сочиться наружу как кровь… Капли, небольшой ручеек, бурный поток… водопад. Уже не важен был приказ — хотелось просто поймать ублюдка и оторвать ему все, что только сумеет! О, а она многое сумеет!..

Физик не задавал лишних вопросов — может, из каких-то собственных соображений, может, видел, что с ней творится. Из-за низкой облачности улетающие на северо-восток «карлсоны» затерялись, что откровенно бесило. Но еще больше бесила речь Пригова, призванная успокоить. Еще что-то говорит ей теперь, после того, как сам же час назад орал за решение в соответствии с единственным оставшимся выходом на фоне не удавшейся авантюры внедрения! В отличие от генерала Батя-то понимал, что Багира теперь не отступит… И благоразумно помалкивал в микрофон. А ей было плевать на все и всех!..

Сережка переспросил единственный раз перед тем, как следом за ней снять наушник вокса — привычка думать прежде, чем делать, возобладала. Мимолетная вина перед ним за то, что втравила в это — ведь выговор точно светит! — вспыхнула и погасла, едва он с радостным воплем обнаружил среди расходящихся облаков потерянных «карлсонов». Адреналин зашкалил и все внимание сосредоточилось на набирающей обороты погоне, которая, к слову сказать, продлилась недолго.

Багира уже давно не чувствовала себя такой безумной, чтобы сорваться и, не желая убить, но при этом желая как можно больше причинить боли, отлупить задержанного. Профессионально, со знанием дела, прямо по точкам… до состояния полутрупа. Однако собственная боль, как это не печально, в таких случаях никогда не уменьшается… Сейчас и вовсе усилилась — уровень адреналина начал падать, самоконтроль потерялся еще в машине и из-под лишенного эмоций руководителя операции показался живой человек. Женщина, только что потерявшая лучшего друга и… любимого мужчину, пусть он об этом даже и не догадывался!..

— Физик! — окликнула она дрожащим голосом.

Думала, что он далеко, но Сережка, уже придушивший подельника Гарипова, который так и не успел от пропеллера избавиться, как раз подбежал на зов.

— Я здесь, — выдохнул он. — Порядок.

Голова раскалывалась, в ушах все еще звенело — может быть, от драки, а может от того, что рвались нервы, натянутые до предела. И от каждой порванной струнки пронзала новая порция боли. Навалилась тяжелая слабость. Багира помнила, как когда-то давно, еще в «Тайфуне», ее угораздило загреметь в госпиталь с хроническим переутомлением, которое примерно так и начиналось. Даже причины были схожи — достигшее пика отчаяние из-за вердикта врачей, форт, в котором Бизон едва не погиб с ней за компанию по ее вине, последствия его Китайской командировки и дело Заиры Бакаевой…

— Батя, это Багира, — с трудом нащупала в вороте камуфляжа вокс, чтобы доложится в штаб. — Мы их взяли. Операция закончена.

Выслушала от Бати указание везти обоих в КТЦ и уже хотела отключиться. Но не успела — вклинилась Умка. Счастливая до безобразия девочка заявила, что тут кое-кто хочет с нею поговорить. И передала вокс «кое-кому». Раздавшийся голос пробил насквозь зарядом электричества... Рита чудом устояла на ногах — только покачнулась, сжав до хруста пластик наушника. На глаза резко навернулись слезы облегчения — маленькая, едва живая надежда, которой вместе с воспоминаниями непозволительно было все это время даже шевелиться, пустилась в пляс!.. Судя по улыбающейся физиономии, Сережка все понял из ее невнятных попыток выговорить позывной сквозь всхлипы… Что ж за судьба-то у Физика такая — наблюдать ее истерики?..

По дороге слезы успели высохнуть и смениться вспышкой гнева — несколько минут Бизона хотелось собственноручно удавить за то, что так напугал. Но затем и гнев ушел. Злиться было не на что — Боря все сделал как положено. Отработал на высшем уровне и остался цел. А то, что они об этом сразу не узнали… Так без связи же отправляли в тыл!.. Следовало ожидать. Просто… было больно. Очень.

— Бать, — позвала КТЦ Багира, — расскажи, что там произошло, а? И происходит еще.

Несмотря на то, что истерика заметно сбросила напряжение, голова все равно раскалывалась. Хотелось побыстрее доехать домой после такого дня и напиться там хорошенько… Елки, надо же еще и в магазин — дома пустой холодильник! И даже водки нет, чтобы напиваться!..

— Да ничего там уже не происходит, — отозвался Булатов. — Пригов ушел отчитываться, наши вот-вот приехать должны. Спецназ остался собирать тела и уцелевших в компании следственной бригады. Заложники дают показания, после чего их отпускают. А что произошло… Они взорвали гранату в замкнутом сливе, думая, что Бизон там спрятался. Но он ж у нас мастер, Багира!.. Ушел у них перед носом и затеял диверсионную охоту. Ничего штурмующим не оставил! Двое без сознания, двое двухсотых. Остальных Гарипов с приятелем сами расстреляли на крыше. А, еще бомба! Собирались взорвать заложников перед… хм… отлетом. Наш диверсант и ее обезвредил, пока Гарипов от неугодных подельников избавлялся.

— Ладно, мы скоро будем, — Рита отключила связь и вытерла скатившуюся по щеке слезу.

— Баба и есть! — прошмакал беззубым ртом Гарипов, заметив это.

Задержанные сидели позади в компании Физика. Сережка сначала, конечно, сомневался, что Багира вообще машину вести способна после такого срыва, но доводу рассудка внял — этот гад и впрямь был профессионалом. Несмотря на то, что она его хорошенько отлупила, да и руки у обоих были стянуты, конвоир им все равно бы не помешал — для подстраховки. И сейчас Сережка свою дислокацию даже оценил — с размаху двинул главарю по и без того разбитой физиономии. Нервы сегодня на пределе были явно у всех…

Рита прекрасно знала, что Гарипов просто пытался задеть ее побольнее «смертью на совести». Но со шрамами прошлого поделать ничего не могла, как, наверное, и любой другой человек, у которого они есть. Однажды из-за ее набирающего обороты отчаяния Бизон уже чуть не погиб — в том самом форте, где проходили первые учения Кота-стажера в составе «Тайфуна». Приговор врачей поставил окончательную точку в посещающих периодически мыслях об изменении их отношений в случае кадровой ротации — полноценная семья Рите больше не светила по собственной дурости (или, может, по природе, что уже было не столь важно), а Бизончик, несомненно, такую семью заслуживал. И как она не старалась держаться, ее внутренняя составляющая — женщина, уставшая от одиночества — настолько хотела забыться, что взяла верх над разумом бойца. Подставила под удар отряд. Обошлось без жертв только благодаря своевременному появлению Бати.

С Игорем повезло меньше. Его смерть действительно стала «смертью на совести». Васька — не Батя, и спасти всех вовремя не успел. А ведь если бы не их заведомо провальный роман, состоящий из постели и лжи, Игорь в «Смерче» не оказался бы вовсе. Такая же точно, полная отчаяния попытка забыться. Смерть матери — последней живой родственницы — подняла в памяти слишком многое. Хроническое одиночество, бесплодие, печальный конец любимого отряда — рухнувшую мечту, на осколках которой ее оставил командир… Чувства к лучшему другу, обретшему на гражданке более менее стабильную личную жизнь… И Рита просто искала утешения у первого, кто ей тогда его предложил. О чем жалеть теперь будет до конца своих дней…

За болезненный тычок в старую рану террористу тоже хотелось отплатить — у Багиры и без него хватало мучителей. Она ехидно улыбнулась Физику в зеркало заднего вида и заговорила:

— Может, и баба, но покалечить тебя сумела, Гарипов!.. И ты не только зубы потерял сегодня. Тебе, конечно, теперь в принципе все равно — из тюрьмы ты не выйдешь… Однако… желания кого-либо — уж не знаю, какие там у тебя пристрастия! — больше у тебя тоже не возникнет!..

— Чего?! — ублюдок попытался рыпнуться, за что получил от Физика прикладом.

— Сиди спокойно, а то еще чего-нибудь лишишься, — насмешливо посоветовал Сережка. — Например, мозгов.

Причем, судя по его слегка изумленной усмешке было ясно, что он сам не знает, как на слова реагировать. С одной стороны — явная провокация, пусть и отбила Рита Гарипову в драке органы репродукции. С другой… кто ее — с ее незаконченной кандидатской по медицине — знает?! Вдруг и правда может?! Мужик в любом случае обречен — она ему сейчас этим предупреждением по психике долбанула. Дальше уже самовнушением займется. Импотенция — тот еще страх!.. На нем очень легко играть… Один раз не получится или не захочется по тысяче других причин — и все. Завертится как снежный ком.

На парковке их встречали Батя, Пригов и пара офицеров охраны. Вытащенных из микрика террористов поставили перед генералом, который слегка опешил.

— Какая… красота, — Пригов покосился на Багиру.

— Он очень сильно сопротивлялся при задержании, — возразила она, пожав плечами. — Сережка, вон, подтвердит!

Физик согласно закивал и добавил от себя:

— А потом в машине спокойно сидеть не хотел!

— Ясно все с вами, — вздохнул генерал, переглянувшись с Батей.

— Ой, ладно тебе Пригов! — отмахнулся тот. — Радуйся, что живы оба! И даже вроде кости целы!

— Радуюсь, — кивнул генерал. — Только к нему теперь Виктора вызывать нужно, если мы хотим, чтобы он до суда дожил!

— Если б я стремилась его убить, я бы это сделала там, — заметила Рита. — Где Бизон?

— Обмундирование сдает с группой, — ответил ей Батя. — Давайте тоже туда — и по домам. Тяжелый день сегодня был у всех. А мы с ребятами проводим товарищей до камер. Так ведь, Пригов?

— Ну, Михалыч, ты наглец! — фыркнул генерал. — Добро, со всем остальным завтра разберемся. Идите. Лейтенант, а вы вот этих давайте — в нашу пятизвездочную гостиницу!

Уже поворачивая за угол коридора, Багира видела, как бойцы подхватывают парочку под стянутые руки и толкают вперед. А Батя и Приговым идут следом, о чем-то препираясь между собой — вероятно, опять о ее поведении. Ее сейчас это мало волновало. Все, что ей сейчас хотелось — это найти Борьку и обнять его, пока снова не потекли слезы…

В оружейке они с Физиком никого не застали — приехали заметно позже. Зато в комнате отдыха их ждали. Умка, уже переодевшаяся в гражданку, встретила обоих радостным «Наконец-то!». Хотела, должно быть, убедиться, что с Ритой на фоне произошедшего все в порядке. И, естественно, Бизон, избавившийся от костюма Аверьянова. Кот с Мурой смылись — с того момента, как они начали встречаться, об окружающих оба думали на редкость немного.

Только зарывшись лицом в ворс хорошо знакомого свитера и вдохнув родной запах, Багира полностью осознала, что разговор по воксу был реален. Он здесь. Он жив… Как Боря жмет руку Сережке через ее спину, она не обратила внимания. Не заметила и «дочку», что, довольно улыбаясь, всем помахала и исчезла за дверью.

— Ритка, ну ты что? — Бизон как-то нехотя и осторожно отстранил ее. — Я ж в порядке!.. Батя сказал, вы с Серегой главаря ловили?..

Замолчал, увидев ссадину на лице. И, наверное, не только ссадину — после драки с Гариповым, срыва и всех сегодняшних нервов физиономия у нее вряд ли была презентабельной.

— Тебе к Айболиту не надо, Русалка? — брови нахмурил — понял, что ссадина не единственная, и как тогда, с Тимом, закипел. — Выглядишь не очень.

Тающая от беспокойства за нее улыбка, руки на спине, вспышка гнева в голубых глазах… Порвать обидчика!.. Ох, Боря… Цел… Хотелось самой коснуться лица… Убедиться, что с ним действительно все в порядке. О том, что нельзя, вспомнилось едва ли не в последний момент. Уже почти потянулась целовать, когда сработал тормоз. Еще и очень неуместно вспыхнула фантазия — показалось, будто Бизону по каким-то своим причинам хотелось того же… А может, он просто на обычный поцелуй в щеку рассчитывал?..

— Дома намажу, — возразила Багира, вздрагивая и отстраняясь окончательно, дабы не натворить лишнего. — Ловили. И хорошо этому гаду наподдали!..

— Не то слово! — хмыкнул Сережка, появляясь из-за ширмы.

Они уже и забыли, что не одни!.. То есть… Рита об этом забыла. За то время, что они с Борькой друг на друга смотрели, Физик успел переодеться. И теперь полез в шкафчик — искать ключи от машины.

— Эт Багира может! — хмыкнул Бизон.

Но от юмора беспокойство в его взгляде не исчезло — знал прекрасно, что Багира может и многое другое. Более серьезные травмы скрывать, например. Терпеть до последнего. Может, бесспорно. Однако сегодня… самая серьезная травма у нее явно была не на теле. И Боря, наверняка, заметил, что операция далась ей непросто. Значит, если она хорошо его знает — а она отлично его знает! — то одну ее он сегодня не оставит. Захочет побыть рядом — успокоить. По крайней мере, захотел бы до той истории с дистанцией.

— Где Ума? — оглядела пустую комнату отдыха.

— Так ушла, — улыбнулся Сережка, накинув пальто. — Ну, до завтра?

Попрощался с обоими и быстро ретировался — устал тоже, да и понимал наверное, что после такого им наедине поговорить хочется.

— Надо одеваться и тоже мотать отсюда, пока Пригов не передумал и не припахал меня к чему-нибудь!.. — Рита со вздохом шагнула к своему шкафчику.

Пальцы слушались плохо даже при банальном открытии дверцы — усталость давала о себе знать. Про душ на базе думать не хотелось — после него она вряд ли вообще в силах будет куда-то уехать!.. Осознала, что Бизон за ней наблюдает и делает свои выводы, только когда он заговорил:

— Давай я тебя домой отвезу, Рит? За руль тебе лучше не садиться. И… не говори мне, что с тобой все нормально, добро? Ты уверена, что тебе в медблок не нужно?

— В медблок не нужно, — вздохнула, сравнивая предложение подбросить домой с ноябрьским — тем, что возвещало окончание дистанции. — Но про руль не спорю.

— Заночую у тебя? Не хочу оставлять одну в таком состоянии.

Как она и предполагала… Боря — это Боря. Его желание побыть рядом разлилось в груди непомерным теплом, заполняющим пустоту, что возникла при взрыве и еще никак не отпускала. От мыслей о темной квартире становилось тошно, а Бизончик… разбавит царившую там тишину и одиночество рыжим солнечным светом. Поговорит с ней, обнимет… Сегодня ей это необходимо. Конечно, с самообладанием сейчас слабовато… Но отказаться от его тепла после такой перегрузки Рита просто не смогла. Даже если это солнце — зимнее… Высокое и недостижимое.

— Хорошо, — скользнула взглядом по взъерошенным и запыленным волосам — душ Бизон, видимо, тоже отложил до дома. — Только… ты же знаешь, как у меня все печально с холодильником? Надо заехать в магазин по пути.

* * *

Пакеты с едой, купленные в «Перекрестке» по дороге, Боря притащил сам и сам занялся ужином после пары рюмок водки, которые больше нужны были Рите, чем ему.

Она выбралась из душа уже совершенно раздавленной, но в спальню сразу не пошла. Не хотела лишнего беспокойства вызывать — Бизон и без того в машине бросал на нее озабоченные взгляды. Правда, ничего не говорил. Рита тоже молчала — только куталась в пальто и ежилась от накатывающих воспоминаний. Воспоминаний о сегодняшнем дне… Воспоминаний, что сейчас уже казались сном. Кошмаром. Очередным из множества, что навещают временами. Сегодня вот привиделся такой… Успокаиваться, конечно, теперь придется, но это всего-навсего кошмар. Не реальность… Он, хвала небесам, не стал реальностью!.. Хоть что-то из ожидаемых с утра неприятностей не оправдалось…

По привычке Борька за стряпней рассказывал про все происходящее со своей стороны. Про утреннюю тренировку с Физиком в тире, где хвастал владением пращой, и применение этих умений потом на стройке… Про то, как надул подручных Гарипова, попросту — по-пластунски — уйдя под стеллажами с металлическим прокатом… Про зама Аверьянова, оказавшегося «своим» человеком с прошлым из ВДВ… Рита комментировала вяло — больше наблюдала, как он у плиты вертится. И не могла наглядеться… Она сегодня его чуть не потеряла. Снова. Сколько раз уже такое случалось?.. Не счесть. Служба у них такая — этой службе плевать, что он кому-то дорог… Да вот хотя бы ей!..

— Мурка передо мной сходу извиняться бросилась! — фыркнул он, доставая из шкафа тарелки. — Не понял, с чего вдруг?

Запах стоял невообразимый, но есть не хотелось — ее окончательно накрыл отходняк. Знобило даже после горячего душа, в голове вертелась каша из вспышек памяти и сегодняшних событий. Такая дикая, что мозги болели именно от нее. В пустом желудке — не ели же весь день! — плескалась холодная водка, которая, впрочем, тоже не согревала ни капли. Лишь слегка подернула алкогольной дымкой составляющие каши, сделав картинки менее четкими.

— Это была ее идея, — на автомате отозвалась Рита, силясь разогнать туманные и болезненные образы. — Женька первая заметила, что у тебя с Аверьяновым сходство есть. И мне сказала.

— Ну, удалось же! — тарелки перекочевали на стол — на них возлежали две внушительные свиные котлеты на косточках. — Только долго вы как-то тянули со штурмом!..

— Генерал за заложников опасался. Батя дал разрешение, уже когда эти «карлсоны» на крыше стрельбу по своим устроили. Ты, насколько я сумела последовательность событий восстановить, тогда с бомбой возился. А Женька… Никто же не знал, что ты… уцелел.

— Тебе какую? — он уселся за стол и указал на котлеты.

— Я не хочу, Борь, — желудок, конечно, заныл, однако болевшие мозги принялись уверять его в том, что хозяйку тошнит. Желудок возражал, но мозги настаивали на своем.

— И для кого я старался?! — от Бориной обиженной физиономии стало смешно.

Он явно поддерживал Риткин желудок в споре!..

— А то ты сам их не осилишь! — слабо хмыкнула она.

— Осилю, конечно, — солнечно улыбнулся Бизон. — Но ты хоть попробуй, что ли!..

— Хорошо, давай половинку от этой. И водочки мне налей еще, ладно?

— Что там пробовать-то?!

— Борь, не приставай, а?

Бизон внимательно на нее посмотрел. Дотянулся до лица — погладил теперь уже замазанную йодом ссадину, заправил за ухо выбившуюся прядку волос. Рита вздрогнула, осознав вдруг, что сейчас — именно сейчас, когда он к ней прикоснулся! — неожиданно начала чувствовать! Чувствовать, а не просто реагировать…

— Добро, — вздохнул он, смирившись. — Давай ешь и ложись — что-то ты совсем никакая. Я тут сам разберусь.

Одеяло не грело. И от мыслей, разбавленных оживающими чувствами, не спасало. Ни оно, ни зашторенная спальня, ни головная боль, ни даже выпитая водка. Уснуть не удавалось. Только что телу полегчало — оно после горячего душа отдыхало, растянувшись на простынях. Нервы же продолжали звенеть, пусть уже и значительно тише. Сначала Рита просто пялилась в темноту, в которой то и дело вспыхивала картинка взрыва, виденная ими на камере. Этакий пик отчаяния. Не выдержав долго такой своеобразной пытки сознания, она попробовала отвлечься. Прислушалась к тому, что Бизон делает на кухне — слушала звуки и представляла его действия. Вот шумит вода — моет посуду. Щелкнули подряд два выключателя — ушел с кухни в гостиную. Скрипит диван — разбирает и застилает. А после тихо хлопает дверь в ванную и вода включается уже там — полез в душ.

О Боре в душе думать было не позволительно — после такого уснуть бы и в нормальном состоянии не удалось!.. Особенно учитывая, что он в соседней комнате. Пришлось вновь вернуться к вспышкам событий сегодняшнего дня, от которых отвлекла наступившая в квартире тишина — Бизон, похоже, улегся и теперь засыпал. В отличие от самой Багиры.

Некоторое время она ворочалась с боку на бок и никак не могла устроиться. Казалось, что постель превратилась в раскаленную сковородку. Теперь, когда схлынуло то, что держало — возведенные на время операции блоки — и отступила боль несостоявшейся потери, оставив за собой только тающий шлейф ужаса, выпитая водка, как водится, лишь еще больше оголила старые раны, заливая их неразбавленным спиртом… Непрекращающиеся вспышки взрыва, воспоминания о коме…

— Черт бы все это побрал! — Рита резко села и спрятала лицо в ладонях.

Не помогли уснуть ни водка, ни усталость. Срыв был настолько сильный, что вызвал реакцию совершенно противоположного свойства, нежели беспробудно спящее в течение нескольких часов тело. Стоило включить голову раньше и снотворное поискать в аптечке!.. Теперь уж какое снотворное с водкой-то?!

Она тяжело вдохнула, посмотрев на зашторенное окно — будто надеялась, что там ей ответ на вопрос «что делать?» напишут. И вдруг… действительно вспомнила. В сумочке в прихожей у нее лежала сигаретная пачка — на всякий случай. После посадки в «смерчевский» штаб стрессов на почве беспомощности стало слишком много. И Рита иногда помогала себе справляться с ними за счет вредной привычки. А какая нафиг разница — на глубину ей все равно не нырять! Можно и побаловаться. Сегодня — подавно!..

На ощупь натянула халат и отправилась на поиски в полной темноте — чтобы не разбудить Бизона, который, наверняка, уже заснул. После такой работы-то!.. Тело, кстати, с Бизоном было солидарно — заныло и попыталось воспротивиться подъему с кровати. Но если в отношении котлет хозяйка ему уступила, то сейчас на первом месте стоял однозначно выжатый, но не желающий расслабляться мозг.

Пять минут спустя во мраке едва освещенной уличными фонарями кухни тлел алый огонек разожженной сигареты… На подоконнике за шторкой приоткрытого окна, около которого Рита обосновалась, пряталась пепельница, слишком часто используемая с момента ее перевода в «Смерч». Дым горчил, зато почти сразу развернул мысли немного в другую сторону — прояснил их и унес за окно толику отчаяния…

Борька ведь уедет на следующей неделе на учения. И она снова не увидит его почти месяц. Водолазка необходимой категории. Японское море. Уехать бы самой куда-нибудь на юг из этого чертова кресла!.. Кто бы знал, как ей все это надоело!.. Все эти бумажки, компьютеры, Илья Петрович… Пригов со своими претензиями, Булатов — с истериками. Она ж не для того столько сил на школу спецназа угрохала, включая дедовщину Тима, чтобы папочки цветные носить!.. Но всем насрать. На ее желания всем давно насрать! Уже почти три года как. Хотя… Батя в «поля» теперь иногда выпускает — непонятно, конечно, по какому принципу, но выпускает. Зато генерал временами ведет себя хуже, чем Булатов. Так, будто она — его персональная секретарша. Багира — секретарша?.. Профессиональный подводный диверсант с огромным опытом — секретарша. Никому этот опыт теперь нахрен не нужен. А она когда-то вляпалась — запуталась в этой паутине и теперь выбраться не может. Отдушина только в Умке. И в Борьке… Что бы с нею было, случись с ним сегодня непоправимое на самом деле?..

— А мне кто-то говорил однажды, что курить вредно! — Рита от неожиданности чуть не уронила вторую сигарету.

Вздрогнула — то ли от незаконченной мысли, то ли от январского мороза, которым тянуло из окна, то ли от внезапности появления Бизона. Задумалась так, что не услышала ни скрипа межкомнатной двери, ни его почти бесшумных шагов, ни дыхания. Не уловила даже ощущения присутствия, пока он не заговорил!..

— Тебе вредно, — согласилась, вглядываясь в хорошо знакомый силуэт — Боря, похоже, надел одни штаны, что никак не способствовало самообладанию. — Ты — водолаз-глубоководник. А мне — неважно. Я — секретарша.

— Ага, — он забрал сигарету и после пары затяжек затушил ее в пепельнице на подоконнике, а потом Риту обнял, — секретарша, которая боевой операцией двух ведомств сегодня руководила. И главаря банды задерживала. И за которую наша молодежь одного болтливого чебурека из спецназа чуть не порвала!

Ответила не сразу — не сразу смогла с мыслями собраться, уткнувшись носом в обнаженную, пахнущую мылом кожу и не имея возможности коснуться ее вовсе не по-дружески… На глаза навернулись слезы, в горле встал ком. Похоже, скинуть весь сегодняшний срыв истерикой на плече у Сережки тоже не удалось…

— Что я опять упустила? — слабо всхлипнула, не сомневаясь, впрочем, что он услышит.

— Да из отряда усиления один товарищ, — Боря вздрогнул от ее ответных объятий, но прижал покрепче, — увидев, как ты с Бурцевым штаб разворачиваешь, выдал что-то из серии «Ну, у вас и командир, мужики! И не скажешь, что баба!». Умка ему грозилась все зубы повыбивать! Остальные — отбить то, что останется после ее раунда!..

Рита сквозь текущие слезы улыбнулась. Стала более понятна реакция Сережки в машине на «бабу» Гарипова — оказывается, молодежь уже успела с этим столкнуться, пока она командованием занималась, и разозлиться в принципе на этих «баб»!..

— И ты? — снова всхлипнула — теперь заметнее.

Окунувшись в родное тепло, уже не хотелось быть сильной!.. Она сегодня весь день была сильной… Ну, почти весь. Сейчас… можно и поплакать, раз сигарету Бизончик у нее отобрал. Смотреть все равно больше некому. А он… и так ее знал лучше всех. Даже если Боря считал ее только «сестренкой» и был не в курсе некоторых особенностей ее чувств, он все равно ее любил… так, как не любил, пожалуй, больше никого. В его жизни она давно уже занимала особое место. Да и в ее жизни таких отношений, как эта дружеская привязанность, переросшая затем в любовь, больше не было. И вряд ли еще будет.

— Мне ж нельзя было в конфликт со смежниками вступать! — усмехнулся он. — Но я его предупредил. Ритуль, ну ты чего?..

Рита не ответила — продолжая сглатывать слезы, поглаживала его по обнаженной спине. Пыталась успокоиться — хотя бы так убедить восприятие в том, что он жив, цел и рядом.

— Ты из-за меня, что ли, так, Ритка?! Ну, я ж здесь!.. Прости, слышишь?

— Служба у нас такая, — припомнила его же фразу она. — Тебе извинятся не за что — сделал все по высшему разряду. Чему удивился-то? Считаешь, я… за тебя переживать не должна?

— Должна, конечно! — Бизон успокаивающе погладил ее по голове. — Ну, то есть… я знаю, что переживаешь!.. Просто… молодежь быстро успокоилась.

— Не сравнивай свои отношения с молодежью с нашими, — отозвалась Рита, наслаждаясь прикосновениями. — Они тебя и знают куда меньше… и вряд ли любят, как я.

— И не сравниваю, — он тяжело вздохнул. — Им до нас далеко! Ты… из-за этого уснуть не можешь? Срыв?..

— Да. А сам-то почему не спишь?

— Я задремать не успел — услышал, как ты сигаретную диверсию развернула!

Она хмыкнула над шуткой. Слезы вроде и закончились, а разрывать объятия не хотелось вообще никак. И тем более — по комнатам расходиться…

— Пошли в спальню, — позвал вдруг Боря — видимо, думал о чем-то схожем. — Полежу с тобой рядом — лучше всяких сигарет будет!..

— Бизончик? — кажется, надежду в голосе не удалось придушить.

— Я не прав, что ль?

— Прав, конечно, — шепотом выдохнула она, чувствуя, как разом наваливается вся сегодняшняя усталость — и физическая, и моральная. — Только…

— Ну, вот и отлично! — Боря сделал вид, что ее «только» не услышал — немного отстранил и подтолкнул в направлении комнат, стараясь при этом ничего не снести в темноте. — Представь, что мы в палатке. На учениях. Где-нибудь под Мурманском.

— Почему под Мурманском? — заторможено спросила Рита.

— Там холоднее, — последовал ответ.

— Борь… тебе без футболки не холодно? — она поймала себя на мысли, что это не совсем типичные разговоры для ситуации, когда женщину в спальню провожает любимый мужчина — пусть даже с целью просто уложить спать. — Все-таки Мурманск…

— Не замерзну. Кстати… закажи мне завтра еще комплект зимний, добро? А то мой основной на финансовом директоре остался!.. Как раз к возвращению с учений привезут!

— Закажу, — плюнув на все, вновь прижалась к нему, чтобы почувствовать самое желанное сейчас тепло. — Спасибо, Бизончик…

— За что?!

— За то, что уцелел.

— Ритуль…

Кто сказал, что Боря — типичный любимый мужчина? Будь он типичным, она бы вряд ли его полюбила. Но он — рыжее солнце старого отряда. И ее солнце — тоже. Пусть зимнее — высокое и слабо греющее из-за своей отдаленности, но все равно солнце. И когда оно приближается — вот как сейчас, например! — начинается оттепель в душе… А за оттепелью вполне может последовать настоящая весна, даже если ее уже никто не ждет!..

* * *