Письмо в никуда (джен)

Гарри открыл глаза. Белый до боли знакомый потолок — он в Сент-Мунго. Значит, его расчеты были верны. Но... Он не видел Сириуса. Все напрасно.

На лице молодой сестрички, которая заглянула в палату (видимо, чтобы проверить состояние пациента), заиграла улыбка.

— Мистер Поттер пришел в себя! — закричала она чуть ли не на весь коридор. Затем повернулась к Гарри. — Как вы себя чувст...

Она не договорила, потому как в дверях палаты появилась Гермиона и довольно грубо (что для нее было редкостью) велела ей выйти. Та послушалась, а Уизли направилась к кровати Гарри; взгляд ее горел яростью.

— Гермиона...

Звонкий удар пощечины; щеку Гарри обожгло огнем.

— Ты о чем вообще думал?! С катушек слетел? Я всего от тебя ожидала, но попытка самоубийства... Ради чего? Ради грез о Сириусе?

— Я не собирался умирать! Ты или Рон должны были меня найти — я отправил вам записки, предусмотрев все...

— А о том, что я должна сказать газетчикам и репортерам, которые, узнав, что Гарри Поттера нашли в собственном кабинете с признаками сильнейшего отравления, ломятся ко мне, требуя разъяснения, ты подумал? Сказать им, что Гарри Поттер отравил себя сам, надеясь увидеться с крестным, который погиб четырнадцать лет назад?

Нет, об этом Гарри не задумывался. Его вообще мало что волновало, кроме Сириуса... И все напрасно — он не видел его. Скорее всего, никогда уже не увидит. Его необдуманное, спонтанное решение принесло лишь новые проблемы — переживания близких, повышенный интерес газетчиков, которые и так помешаны на постоянном контроле за его жизнью, а сейчас, наверное, вообще с цепи сорвались. Гарри не мог сказать им правду; но соврать, что это было покушение, он также не мог — подобные слухи только понапрасну растревожат магов Британии, а если пресса (как это часто бывает) их раздует, то могут даже вызвать панику.

— Скажи что... Скажи... что я ошибся с зельем...

— Я сказала, что ты принес артефакты, найденные в убежище «Полной луны», в Аврорат, чтобы проверить на наличие темной магии с помощью Проявляющего зелья. На одном из них было проклятье, активирующее при контакте с любым зельем выброс большого объема Душильного газа. Мол, ты не предусмотрел такой вариант и отравился...

— Спасибо тебе.

Гарри закрыл лицо руками. Ему нечего было больше сказать, кроме того, что он совершил самую большую глупость на свете. Повелся на непроверенные книжные гипотезы, а ведь и Гермиона, и Минерва МакГонагалл (когда Гарри пришел просить у нее доступ к Запретной секции хогвартской библиотеки) предупреждали его, что не стоит верить всем старинным манускриптам, не проверив их записи по двум или трем дополнительным источникам... Он аврор, он должен исправно нести службу, защищая магов Британии от всевозможных опасностей, а вместо этого он приносит только проблемы...

— Ладно, успокойся, — Гермиона приобняла его за плечи. — Моей версии про Душильный газ репортеры поверили, и не зря — в истории были подобные случаи. Когда тебе станет лучше, дашь короткое интервью, предупредив о том, насколько опасны могут быть артефакты сомнительного происхождения, и покончим с этой историей.

— По поводу Сириуса... Я думаю, мне надо просто забыть все это, как страшный сон. Ты была права — его нет. Давно уже нет. Я просто не хотел принять это...

— Я рада, что ты наконец принял правильное решение.

* * *

Отравление Гарри оказалось не столь серьезным, поэтому колдомедики сочли возможным отпустить его спустя три дня после поступления в больницу. До Рождества оставалось совсем чуть-чуть. Вскоре в Аврорат пришла еще одна хорошая новость: отряд авроров под командованием Рональда Уизли схватил и обезвредил последнего члена банды. Оба события — Рождество и окончательную ликвидацию «Полной луны» — Гарри решил отметить, устроив в Аврорате праздник. Его ребята это заслужили!

Празднество не было масштабным — все проходило лишь в рамках Аврората: в главном холле накрыли столы, а также отвели место, где желающие могли потанцевать (да, иногда даже элите боевых магов хочется позволить себе простые житейские радости!). Сам Гарри не танцевал, но с удовольствием наблюдал, как его коллеги и боевые товарищи пытаются — пусть неуклюже и неумело — изобразить подобие вальса. Сегодня он все же позволил себе огневиски — не слишком много, но достаточно для того, чтобы находиться в приподнятом настроении.

Старая музыка напоминала ему о послевоенных годах, вечерних посиделках, которые они устраивали с выжившими орденовцами, попытках танцевать с Джинни (после которых он окончательно убедился в том, что танцы — не его стихия) и многом другом. Гарри улыбался своим мыслям. Вся история с письмом, Сириусом, Аргентиной и отравлением казалась теперь дурным сном, наваждением или чем-то в этом роде. Гермиона права: забыть — самое верное решение.

Мейбл Джексон зачем-то шла в его сторону.

— Мистер Поттер, а вы почему не танцуете?

— Не умею, — почти не соврал Гарри. И прежде чем осмелевшая от выпитого алкоголя Мейбл могла бы выдать что-то вроде «давайте я вас научу», быстро добавил. — Кажется, Терри Крорстен хочет тебя пригласить...

Щеки девушки вспыхнули румянцем. Чуть замявшись от смущения, она протянула ему какой-то конверт:

— Да, вам сегодня письмо пришло...

— О Мерлин, почему бы не отложить это до завтра?

— Простите, мистер Поттер, завтра сокращенный день, потом Рождество, и я подумала...

— Ладно, ладно, — прервал Гарри оправдания секретаря. — Положи на стол и можешь идти.

Заниматься какой бы то ни было документацией сегодня не хотелось вдвойне. Гарри налил себе еще немного виски и все же глянул на конверт. Тот же адрес, тот же почерк... Ну почему именно сейчас?!

Гарри удалился в свой кабинет. Выпитый огневиски больше не перекрывал его досады: только он решил поставить на всей этой истории жирный крест, как она снова о себе напомнила, причем в самый неудачный момент... Может быть сжечь письмо, не читая? Но нет, так Гарри поступить бы не смог.

Конверт все же был вскрыт, но читал Гарри «по-диагонали», не вдумываясь. Объяснение того, почему он не нашел Сириуса в Аргентине, было просто и банально, но тем самым лишь вызывало большее раздражение:

«Думаю, на то время нас просто не было дома. Прости, забыл предупредить: в середине августа мы всегда уезжаем в Буэнос-Айрес — детей к школе подготовить, да и просто вырваться из глуши в столицу иногда хочется...»

Далее Сириус писал об их приключениях в столице, о подарках, которые он выбрал для детей Гарри, снова высказывал надежду увидеть их на Рождество (Гарри, читая, только хмурил брови, стараясь не позволить эмоциям взять над собой верх).

«...До нас тут дошли слухи, что ты попал в Сент-Мунго вследствие серьезного отравления. Как ты сейчас? Мы очень за тебя переживаем...»

Гарри со злости сжал письмо в кулаке. Это розыгрыш — банальный розыгрыш!.. Ведь даже если бы Сириус действительно жил в Аргентине и мог как-то получать сведения из Британии о жизни Гарри Поттера, как он мог так быстро узнать о его отравлении, если из Сент-Мунго он выписался всего неделю назад?!

Гарри засунул скомканное письмо в ящик. Сегодня он не будет устраивать допросов — несправедливо портить праздник тем, кто к этим письмам никакого отношения не имеет. А вот завтра, несмотря на сокращенный рабочий день, он соберет весь Аврорат и выяснит наконец-то, кто является виновником всей этой истории! И того, кто портил ему жизнь весь последний год, он непременно уволит; конечно, он мог бы и в суд подать, но тогда пришлось бы вынести всю историю на свет божий, а это дурно бы сказалось на его репутации. В любом случае, увольнение из Аврората с пометкой «неправомерные действия против боевых товарищей» или какой-нибудь другой в этом роде (он посоветуется с Гермионой, и та придумает лучший вариант) весьма негативно скажется на карьере шутника. Что ж, сам виноват.

Возвращаться в холл, где продолжалось веселье, не хотелось. «Может быть, — подумал Гарри, — аппарировать не домой, а куда-нибудь в парк и прогуляться?» Благо, Джинни с детьми уехала на праздники в Нору, следовательно, косо смотреть на него из-за необоснованной задержки на работе никто не будет.

* * *

Гарри аппарировал за три квартала от дома и теперь не спеша шел, разглядывая заснеженные ветки деревьев. Настроение снова улучшилось. Сейчас он придет домой, примет ванну, полистает журналы, обозревающие магические новинки уходящего года, съест парочку бутербродов и ляжет спать.

Но, подходя к дому, Гарри кожей почувствовал что-то неладное и напрягся. Чутье на опасную магию, развитое двенадцатью годами на посту аврора, редко его подводило. Слишком тихо здесь. Слишком... опасно.

Заклинание, которое он, уходя, накладывал на дверь дома, было снято. Такое мог сделать только весьма сильный волшебник... Гарри достал палочку, чтобы в нужный момент быть наготове. Сжимая ее в руках, Поттер медленно зашел в дом. Зажигать свет он не стал, лишь слабый Люмос тонким лучом освещал ему дорогу, пока он поднимался по лестнице. Враг выбрал, по мнению Гарри, не лучшее место для засады; свой собственный дом, который был раньше домом Сириуса, за последние десять лет Поттер изучил досконально. Сумел даже запечатать портрет Вальпурги Блэк, чтобы тот не издавал лишнего шума. Теперь вокруг было тихо, но Поттер понимал, что это затишье перед бурей.

— Остолбеней! — враг начал действовать неожиданно, но Гарри был готов.

«Протего Максима!»

Реакция Поттера оказалась лучше, щитовые чары прикрыли его от атаки. Яркий вспыхнувший свет на мгновение ослепил Гарри, однако глаза его быстро адаптировались к освещению, и тогда он смог увидеть своих врагов. Их было пятеро.

Пятеро на одного.

Лица их были закрыты, но Гарри узнал эмблемы, выжженные, словно клеймо или тату — они точно принадлежали к банде «Полной луны». Но разве авроры под его руководством не уничтожили их всех?..

— Не ожидал увидеть нас, Гарри Поттер? — заговорил главный и, судя по всему, самый сильный из них.

— Не ожидал, — согласился Гарри. — Сбежать из Азкабана вы бы не смогли, значит...

— Ты думал, что поймал всех, не так ли?

По его акценту Поттер понял, что тот не британец. Скорее всего, его авроры уничтожили лишь британское отделение, в то время как сама организация являлась международной (или, по крайней мере, имела филиалы в других странах).

— Зачем вы пришли? Думаете, что если сможете нанести мне ущерб, это поможет освободить ваших товарищей из Азкабана?

Главарь банды усмехнулся:

— Мы не за ними пришли, а за тобой.

— И зачем же я вам понадобился?

— Чтобы убить тебя.

Другого от них Поттер не ожидал. Похищать его никто бы не стал, потому как это бессмысленно: удержать его в неволе было бы сложно, да и заклятию Империус он, пусть и не идеально, но мог сопротивляться. Следовательно, прибывшие хотят мести... А может быть, взять над ним реванш, чтобы посрамить авроров Британии. Или подорвать моральный дух, убив самого Гарри Поттера, который был не только Старшим аврором, но и Национальным героем, живой легендой британского магического сообщества.

Свои способности Гарри оценивал здраво: каким бы сильным и легендарным он ни был, с пятью колдунами высокого уровня в одиночку ему не справиться. Бой заранее был безнадежен, но Поттера это не остановило — в безнадежных боях он участвовал со своих одиннадцати.

Протего защитит его от большей части заклятий. Но полагаться только на защиту, не переходя в нападение, глупо. В конце-концов, они вторглись на его территорию! И потом, убей или обезвредь он кого-нибудь из них, и одним преступником в мире станет меньше. Но во время нападений защита будет слабеть, и он станет уязвимым. Гарри понимал это, но решил, что так лучше. Тем более, он не знает ни уровня силы своих врагов, ни предпочитаемых ими заклятий.

— Круцио! — выкрикнул тот, что стоял ближе.

От Непростительных заклятий Протего не спасало. К счастью, тот, кто применил заклятье, был слабее Поттера. Гарри увернулся, молниеносно приманив несколько объектов мебели в качестве заслона.

— Редукто!

Его импровизированную защиту разнесло в клочья. Его враг силен по интенсивности заклятий, но, видимо, слаб в невербальной магии. «Силенцио!»

Заклинание молчания действительно выбило противника из колеи. Воспользовавшись этим, Гарри применил Петрификус Тоталус. Подкошенный противник упал на пол, но именно в этот момент, когда Щитовые чары Гарри ослабли, другой нанес по нему удар. Тот использовал невербальную магию, Гарри не смог понять, какое именно заклинание было применено, но плечо его рассекло словно невидимым ножом. Боли в пылу битвы Гарри не почувствовал, но, наученный горьким опытом, не оставил рану без внимания: отсутствие болевых ощущений притупляет бдительность, а кровопотеря тем временем лишает волшебника сил. Заклятие, останавливающее кровотечение, пришлось весьма кстати, но в этот самый момент третий противник применил невербальное взрывающее заклятие.

Взрывной волной Гарри отбросило в сторону, удар о стену замедлил его восприятие; в это время кто-то метнул в него заклятие, но палочка оставалась при Гарри, поэтому он сумел вовремя наложить защиту и даже метнуть Ступефай в нападавшего, но промахнулся. Тот, которому удалось ранить его, снова начал атаковать. Он, как понял Гарри, был одним из сильнейших, справиться с ним можно было лишь сильными и темными заклинаниями. Поттер предпочитал невербальную магию, но то, что он собирался применить, следовало наложить именно вербально, чтобы усилить эффект:

— Сектумсемпра!

Гарри как-то поклялся сам себе, что никогда не применит это заклятие, оставленное Северусом Снейпом, поскольку контрзаклятия он так и не узнал, а без него человек, к которому была применена Сектумсемпра, непременно умирал. Гарри не любил убивать. По возможности он старался выводить противников из строя оглушая, парализуя, обездвиживая, но не убивая. Но в данной ситуации у него не было другого выхода. К тому же другие противники отвлеклись на крики сраженного Сектумсемпрой, что дало Гарри шанс связать еще одного заклятием Инкарцеро.

Вдруг невербальное заклятие ударило по ногам, резкая боль током пробежала по нервам, и Гарри услышал неприятный хруст, падая на пол. Поттер понял, что кости его ног сломаны и подняться он больше не сможет, равно как и срастить переломы прямо здесь и сейчас. Он знал, какое заклятие может помочь, но оно бы отняло у него слишком много времени и сил, лишив последней защиты. Гарри беглым взглядом окинул противников: двое были обездвижены и выбыли из игры; третий, пораженный Сектумсемпрой, умирал. Оставались двое, причем лишь один из них был ранен (взрывом, который сотворил его же товарищ), а последний и вовсе невредим. Вариантов у Гарри оставалось немного: обороняться из последних сил и, если появится шанс, ударить заклятием хотя бы кого-нибудь.

— Круцио! — выкрикнул тот, кого Поттер счел главарем.

Началось. Они поняли, что он не может более двигаться. Выбить палочку из его рук никто из них так и не смог, но теперь Гарри был уязвим, к тому же сильно ослаб из-за ранений.

— «Великий» Гарри Поттер... Говорят даже, что против тебя Авада бессильна! — ухмыльнулся главарь.

Он глумился, потому как считал Гарри проигравшим. Эти двое — главарь и его помощник — почти не принимали участие в сражении — видимо, ждали, когда те трое (скорее всего, более низкого ранга) ранят Поттера и лишат его сил.

— А мы попробуем, — второй нападающий скалил зубы. — Авада Кедавра!

От первой Авады Гарри увернулся. Но долго так продолжаться не могло — сломанные ноги лишали его мобильности, а единственное, как можно было спастись от Убивающего, только уворачиваться. Но рано они радуются! Гарри собрал всю волю в кулак. «Экспульсо!»

Главарь быстро подставил подручного под удар, а сам отскочил в сторону, поэтому задело его лишь отчасти. Но тут Гарри успел заметить одну странность: тот второй, как казалось, пытался аппарировать, но не смог... Неужели на дом были наложены антиаппарационные чары?

Верность догадки необходимо было проверить, а сделать это можно было лишь попробовав аппарировать самому. Поттер понимал, что пытаться сделать это в его состоянии — безумие. Он лишь разбередит раны, вызовет новый приступ боли и потеряет последние силы, но сейчас это единственное, что он может сделать...

Главарь заметит его попытки.

— Зря стараешься, Поттер. На здание наложены антиаппарационные чары.

Да, он был прав. Антиаппарационные чары — сложное заклинание, даже самому искусному волшебнику потребуется не меньше десяти секунд, чтобы снять их. Кажется, это совсем не много, но сейчас, когда речь идет о жизни и смерти, каждая секунда может стать решающей...

Гарри улыбнулся — наверное, той самой улыбкой, которой улыбаются камикадзе, направляя свой самолет прямиком на врага и зная, что уже не свернут со своего последнего курса. Он не уйдет отсюда живым — это Гарри понял еще в начале боя. Но не уйдут и они — он заберет их с собой. Поттер вспомнил заклятие Конфринго, способное взорвать того, в кого ударит. Если он сможет, собрав последние силы, сделать его достаточно мощным и направить в главаря банды, то взорвется не только он — взорвутся все, кто находится в доме, включая и его, Гарри. «Как хорошо, что Джинни и дети в Норе!»

— Ты уже понял, что тебе конец?

В ответ Гарри снова улыбнулся и сжал палочку, чтобы сделать последний рывок.

— Авада...

«Конфринго Максима!»

* * *

Министр магии Гермиона Джин Уизли одиноко сидела за столом в кабинете Старшего аврора — бывшем кабинете Гарри Поттера. На столе лежали многочисленные бумаги и документы Аврората, которые Гарри так не любил, несколько личных фото — с Джинни, с детьми, с крестником Тедди, — а поверх разглаженное заклятием письмо, подписанное именем Сириуса Блэка:

«...До нас тут дошли слухи, что ты попал в Сент-Мунго вследствие серьезного отравления. Как ты сейчас? Мы очень за тебя переживаем... Да, я помню, ты при нашей прошлой встрече сказал, что тебе суждено погибнуть в бою, но прошу тебя, будь осторожен...»