Изгоняя тьму (гет)

Апрель 2ХХ7

Рейчел в очередной раз подумала, настолько же стереотипная у неё школа, когда Лиза Мейвис в компании двух рослых парней толкнула её в шкафчик. Она выглядела не очень довольной, но на губах играла противная улыбка.

 — А ты посмелела в последнее время, Гарднер!

 — Не понимаю, о чём ты, — вежливо ответила Рейчел.

На самом деле она смутно понимала — завтра у Эдди был день рождения, а Лиза наверняка подслушала её разговор с Адрианой по поводу подарка.

 — Ой, какая наивность, — прошипела Лиза. — Не понимает, видите ли.

 — Это из-за Эдди?

Глаза Лизы помрачнели, и стало ясно: да, снова всё из-за Эдди. Но они же друзья — вполне логично, что она хотела что-нибудь ему подарить. Какая же она ему подруга, если только он дарит ей подарки на день рождения? Не подарить ничего было бы верхом эгоизма, даже если Эдди был слишком хорошим, чтобы обижаться за это. Он заслужил большего за один факт дружбы с ней.

 — Бесишь одним своим существованием, — заявила Лиза. — Ты и твоя унылая рожа.

Унылая. Да, вполне подходило под описание Рейчел — унылая терпила. Унылые вещи обычно никто не трогал, так почему Лизе нравилось её доставать? Очередная вещь вне понимания.

 — Извини за это, — и пожалела, едва договорила. Конечно, извинения были лучшим способом убраться отсюда целой, но это было не совсем правильно. Рейчел знала, что само её существование — ошибка, но когда это предъявляла Лиза — она не чувствовала вины за это.

Ей просто было плевать. Что там Лиза Мейвис удумала — никогда не было её заботой. Рейчел предпочитала думать о людях, с которыми ей хотелось дружить — например, про Елену и Адриану — и о тех, с кем уже дружила. Она скорее попытается осчастливить тех, кто ей нравится, чем кого-то настолько раздражающего.

Впервые за четырнадцать лет жизни она устала извиняться за то, что появилась на свет.

 — Почему бы тебе не оставить Эдди в покое? — картинно вздохнула Лиза. — Он же просто из вежливости с тобой общается.

Даже если так — это было только очередной причиной отблагодарить его: помощью с уроками, советами по поводу семьи и поддержкой, когда ему было грустно.

 — Эдди — мой друг, — сказала она.

Лиза удивлённо распахнула глаза, а два парня позади неё переглянулись.

Да, Рейчел осмелилась дать отпор. Она устала, что Лиза обращалась с ней, как с мусором — они ничего друг другу не должны были, и плевать, что она самая популярная девочка в школе.

 — Эдди — мой друг, и я сделаю всё, чтобы он был счастлив, даже если тебе это не нравится.

 — Слышь, сучка, ты как посмела? — гаркнула Лиза, хватая Рейчел за воротник.

Рей не хотела доводить до рукоприкладства — особенно с Лизой. Но именно в этот момент она как никогда чётко и ясно вспомнила совет Зака о том, как дать отпор. Она, разумеется, не собиралась бить Лизу, но основная суть была в том, что от неё не ждали сопротивления, и она решила действовать. Рейчел смахнула с воротника руку Лизы твёрдым быстрым жестом, чем вогнала её в ступор.

 — Ты сейчас…

 — Извиняюсь, — перебила Рейчел и с колотящимся в груди сердцем ушла так быстро, как только смогла, оставляя Лизу позади.

Она не могла осознать, что только что сделала. Что осмелилась сделать. Она только что дала отпор школьной альфа-сучке и сбежала от неё.

Не самый лучший вариант для большинства людей.

 — Слышь, стоять!

Она услышала, как Лиза бросилась за ней, и почувствовала, как в её плечо вцепилась рука с длинными ухоженными красными ногтями. Обернувшись, она почувствовала, как чья-то рука опустилась на второе плечо.

 — Какая встреча, Лиза Мейвис.

Рейчел подавила вздох облегчения, когда Лиза отпустила её и скрестила руки на груди.

 — Адриана Рейнольдс, рада видеть, — ничуть не радостно прошипела она.

Адриана чуть улыбнулась, её рука на плече успокаивала и дарила чувство безопасности — и, как и всегда рядом с ней, Рейчел сразу стало легче. Адриана была милой и дружелюбной, они часто общались, хоть ни одна из них не сказала прямо, что они — друзья. Рейчел даже не пыталась воспользоваться популярностью Адрианы, но просто находясь рядом, её заражала эта аура уверенности, и можно было хотя бы на чуть-чуть поверить в себя. Они много говорили о книгах, о школе, о серьёзном и неважном (потому что с ней хотелось говорить обо всём), и беседы всегда получались живыми и интересными. Рейчел нравилось быть с ней, нравился её образ мышления и её индивидуальность.

Рейчел так-то даже не знала, как подружиться с кем-то. С Эдди было как: он в начальной школе случайно попал в неё мячом, потом ходил за ней целую неделю с извинениями, и через месяц объявил себя её другом, и с тех пор был с ней. С Кэти она подружилась, потому что Кэти работала с её папой, и он наставлял её время от времени, а потом и Кэти сказала, что спустя столько времени, они — друзья. С Денни она познакомилась в школе, она часто ходила в медпункт, а он старался ей помогать — и в итоге пришёл день, когда он сказал, что считает Рейчел своим другом.

До встречи с Заком она никогда никого не называла «своим другом». А с ним всё случилось так стихийно, что вряд ли подходило под категорию нормальных способов подружиться.

На благодаря Адриане и Елене она начинала узнавать, учиться открываться людям и заводить друзей. Наверное, это просто заключалось в постоянном общении, сближении, когда ты узнаёшь больше о ком-то и в ответ позволяешь узнать больше о себе. Наверное, это просто приходило со временем.

Рейчел не нуждалась в тысяче друзей, но, если бы она научилась чуть лучше понимать окружающих и открываться самой, школьная жизнь была бы не такой неприятной. А может, она рано или поздно смогла бы разобщаться со всем классом и чувствовать себя не такой убогой.

Да, было бы неплохо.

 — Что ты хотела от Рейчел? — спросила Адриана, недружелюбно улыбаясь.

 — Ничего, что касалось бы тебя, — сухо ответила Лиза. — Мы с Гарднер просто общались.

Адриана пересеклась взглядом с Рейчел, и той захотелось по обыкновению согласиться и не доставлять ещё больше проблем, не полагаться на неё. Слишком опасно было вовлекать других в свои проблемы, нужно было рассчитывать на одну себя. Самой со всем разбираться.

Но именно такой образ мышления в итоге и приводил её к нервному срыву. Рейчел, хоть и не могла в секунду думать иначе, решила не потакать этим мыслям. Знала, чем всё закончится.

Она рассказала всё Заку, и поняла, что было весьма приятно хоть иногда сбрасывать перед ним маску и говорить о делах, как они обстояли на самом деле. Он выслушивал её и даже помогал, хоть она и пыталась не навязываться.

«Они все пытаются тебе помочь, Рейчел», подумала она.

Она в ответ пытается помочь им.

«Я хорошо знаю, как трудно принимать помощь, когда ты привык полагаться только на себя».

Если она была готова пойти на многое ради друзей — наверное, это было нормой. Как и делиться проблемами, пытаться вместе их решить. Это всё могло быть не только в одни ворота.

Да, помощь — вещь взаимная.

Зак позволял ей положиться на него, и Рейчел надеялась, что он однажды позволит себе положиться на неё в ответ, иначе ей будет совсем грустно. Если он помогал ей — она тоже хотела хоть изредка помогать ему. Потому что друзья, по идее, вместе и в огонь, и в воду. Она не привыкла так рассуждать, не привыкла, что может рассчитывать на чужую заботу, но такова была реальность.

И сейчас она решила попробовать, так что набралась смелости и покачала головой.

 — Она врёт. Не общались мы.

Одно предложение — признание, что у неё были проблемы с Лизой Мейвис — и она почувствовала небольшой прилив храбрости.

 — Что ж, не удивлена, — кивнула Адриана с улыбкой, не сулящей ничего хорошего.

Лиза цыкнула от явного раздражения — «надо же, тупица открыла рот» — и два её высоких спутника тут же встали рядом. Рейчел почувствовала себя никчёмной. Если Адриана была действительно высокой, то Рейчел оставалась мелкой девчонкой, неспособной защититься. Да и слишком долгое терпение издевательств сказывалось.

Но она почувствовала ещё одну обнадёживающую руку на втором плече.

 — Проблемы, дорогуша?

Рейчел повернула голову, чтобы увидеть игриво подмигивающую Елену Валлетт. Теперь она точно успокоилась — невозмутимость Елены снимала любое напряжение, и по её примеру было не так уж и сложно вести себя так же спокойно и уверенно. Внешность Елены кардинально отличалась от вечно прилизанной Лизы — ёжик коротких бледно-рыжих волос, смуглая кожа, тёмно-карие глаза, да и одета она была в свободную жёлтую майку, мешковатые штаны цвета хаки и тяжёлые ботинки. Лиза не могла её терпеть за несоответствие принятым негласным нормам, и Рейчел это нравилось.

Как Адриана придавала уверенности — Елена придавала спокойствия. Она была громкой, шумной и заметной, и даже не пыталась это скрывать. Она не пыталась похоронить собственное «я», чтобы соответствовать каким-то нормам. И была такой же уверенной в себе, как и Адриана — наверное, несмотря на полную противоположность, они так хорошо ладили — и не позволяла указывать себе. Даже если Елена была иностранкой, она не собиралась прогибаться, чтобы её приняли. Она как-то говорила, что решила принять себя такой, какая она есть, даже если общество этого не оценит.

И Рейчел этому завидовала. Она-то всегда стремилась опуститься на самое дно, чтобы её лишний раз не замечали, и игнорировала собственные желания в угоду остальным. Даже наедине с друзьями она не могла сказать, что была самой собой.

Она так долго носила маску, что уже, наверное, забыла, кто она на самом деле.

Но начинала медленно вспоминать. Встреча с Еленой, идеальным примером верного себе человека, заставила Рейчел Гарднер осознать, что она сама всё ещё человек, личность. Даже если она эту личность показывала только Заку, она пыталась открываться и перед другими. Этой личности не стоило стесняться — нужно было только принять.

Елена смотрела на неё с весельем. Всё в ней кричало «со мной будь собой», потому что она никогда не судила по одёжке — для неё это было странным. Она даже с Лизой толком не ссорилась, но и дружить с ней не хотела, поскольку видела, что она за человек на самом деле.

А уж Лизе она сразу не понравилась.

 — Займись своими делами, Валлетт, — выплюнула она, явно недовольная, что не может подмять её под себя.

 — Рейчел — моё дело, — невозмутимо пожав плечами, ответила она.

У неё на лице было странное выражение, как будто она что-то недоговаривала — насколько возможно было строить загадочность четырнадцатилетней. Адриана как-то назвала её «ленивой рожей».

Лизе это явно не понравилось, и её рот слегка скривился. Кулаки её сжались, челюсть напряглась, и несколько секунд воздух буквально был накалён. Лиза словно собиралась щёлкнуть пальцами — и её товарищи избили бы трёх надоед, или натравили на них толпу. Ну, или она сейчас сама набросится на них и расцарапает лица своим идеальным маникюром.

…Но, в итоге, сдалась. В компании двух сильных парней — и сдалась. Она не могла серьёзно угрожать Адриане Рейнольдс, потому что это означало бы явное поражение против соперницы.

Нельзя было просто так угрожать как Лизе, так и Адриане — и даже друг друга две «школьные королевы» не должны были воспринимать легкомысленно. Несмотря на то, что Рейчел и Елена были одного роста — Елена была явно крепче сложена, и была готова набить кому-то лицо (очередная причина недолюбливать француженку). Лиза сейчас решила отступить, и, хоть Рейчел знала, что стоит опасаться скорой мести, всё равно вздохнула с облегчением, когда та скрылась. Она была счастлива, что на этот раз смогла постоять за себя, не стала жертвой. Это было странно, и Рейчел знала, что гнев Лизы её ещё настигнет, но всё равно была счастлива, что сдвинулась с мёртвой точки.

А ещё она была счастлива, что решила положиться на одноклассниц. Она не знала, было ли у неё право на это, но сейчас это было неважно. Нелегко было принять их помощь, хотя ощущение отступившего одиночества того определённо стоило.

Адриана и Елена были сильными людьми. Рейчел, даже если и не собиралась вовлекать их в семейные проблемы, была рада положиться на них хотя бы в школьной жизни.

 — Спасибо, — выдохнула она. — И извините…

 — За что это? — с улыбкой перебила Елена.

 — Это же… мои проблемы, — застенчиво промямлила Рейчел.

Глаза Адрианы заблестели.

 — Слушай, Рейчел. Мы — друзья.

В груди Рейчел ёкнуло. Слова Адрианы яростными кивками подтверждала Елена. Они были друзьями, даже если толком познакомились всего несколько месяцев назад.

 — Так что, если у Лизы к тебе претензии… — начала Елена.

 — Она будет иметь дело с нами, — заключила Адриана. — Для этого и нужны друзья.

«Друзья — вместе и в огонь, и в воду», и это Рейчел следовало выучить как можно скорее. Если она была готова прийти на помощь — надо было научиться эту самую помощь принимать. Рейчел почувствовала, что разрывается между желанием больше доверять и полагаться, и уже привычным ощущением собственной недостойности.

 — Но, почему?.. — пробормотала она. — Почему вы меня в друзья записали? Мы не так уж и долго знакомы. Я скучная и унылая. Люди обычно не стремятся со мной дружить.

 — Да, нет, Рейчел, ты очень даже милая и крутая, — улыбнулась Елена, похлопав её по плечу. — Ты вполне интересная. Поверь, эти люди охренели бы, если бы узнали тебя получше. Но, раз уж они не спешат — я заберу тебя себе, — кокетливо добавила она.

 — Перебор, ленивая рожа, — закатила глаза Адриана.

 — Обычная у меня рожа! — с напускной обидой запротестовала Елена.

 — Может, нам тебя ленивой Ленни называть? — осмелилась предположить Рейчел и, увидев, как Адриана ей улыбается, внутри неё потеплело. Это было не так, как с Эдди, но в хорошем смысле. Рейчел находила новые виды дружбы, и всё больше ценила её. Они пообещала себе, что постарается немного довериться друзьям, постарается стать лучше.

 — А мы так и назовём, — согласилась Адриана.

 — Смилуйтесь, королева, я этого не заслужила! — притворно воскликнула Елена.

 — Ленни-преклоняющая-колени, — предложила Рейчел.

 — Эй, нет!

 — Эй, да, Ленни, — подразнила Адриана. — Ну что, Ленни, сводим куда-нибудь Рейчел после школы?

Елена застонала.

 — Блин, теперь у меня новая кликуха?

Ответ был единогласен.

 — Абсолютно.

Ленни вздохнула, пока две её подруги хихикали. Рейчел искренне наслаждалась их дуракавалянием, как будто она была обычной старшеклассницей с подругами, которых знала много лет.

Девочки продолжили непринуждённое общение, направившись к выходу из школы, и Рейчел было как никогда легко. Сейчас не хотелось думать ни о каких проблемах, ни о каких заботах — просто потусить с подругами после школы, как делают обычные подростки.

Но в коридоре она заметила, что Эдди странно на неё смотрит. Она не могла понять его выражения, но казалось, он очень обеспокоен. Она улыбнулась ему, чтобы подбодрить — обычно это срабатывало, и он улыбался ей в ответ.

Но на этот раз он не улыбнулся.

* * *

 — Рейчел, я только подумал, что у тебя всё налаживается… — вздохнул доктор Денни, перевязывая ушибленную руку.

 — Извините, доктор, — сказала она.

В этом году она намного реже приходила к нему. Если ей казалось, что вечер будет плохим — она сразу же убегала к Заку, да и после школы проводила всё больше времени с Ленни и Адрианой. Не то чтобы они стали видеться меньше — Рейчел всё ещё приходила просто поговорить, они же были друзьями, а доктор всегда был рад помочь советом. Она заметила, что в последнее время развешенных по всему медпункту плакатов о глазных болезнях стало поменьше, и забеспокоилась — вдруг что произошло?

 — Ты снова споткнулась? — закатив глаза, спросил доктор.

Рейчел поколебалась.

 — …Нет.

Денни пристально посмотрел на неё, и Рейчел собрала всё своё мужество, вспоминая день, когда она приняла решение больше полагаться на друзей. Если получилось один раз — получится и во второй.

 — Меня столкнули с лестницы, — сказала она.

Сегодня было 30 апреля, день рождения Эдди. Вчера они с Ленни и Адрианой купили ему в подарок пару перчаток, а сегодня утром Рейчел торжественно их вручила. Он казался вправду счастливым и, когда она обняла его, он долго её не отпускал.

Она чувствовала вину за то, что не так часто говорила, насколько он хороший друг. Они проводили вместе меньше времени, чем раньше, и Рейчел испугалась: вдруг он подумает, что она предпочла ему новых друзей? Это же было вовсе не так. Ей просто хотелось новых знакомств и общения — вот она и подружилась с двумя девочками. Эдди не стал после этого менее важным — он до сих пор был её другом детства, и их дружба была особой. Не хотелось бы ещё выбирать между друзьями.

 — Столкнули с лестницы… — медленно повторил Денни.

Это случилось после обеда, когда она в одиночестве возвращалась в класс. После вчерашнего, Рейчел ждала мести от Лизы, но не ожидала, что та лично столкнёт её с ближайшей лестницы. Даже жаль было, что Лиза сделала всю грязную работу сама. Стоило догадаться, что унижение толкнёт её на собственноручное возмездие, и она не отправит кого-нибудь из подпевал. Они пересеклись в пустом коридоре, и Лиза идеально рассчитала темп, чтобы пройти мимо Рейчел как раз, когда она будет возле лестницы. Рейчел-то думала, что Лиза пошлёт за ней своих дружков, и не заметила, как ручка с ухоженными ноготками толкнула её в сторону, как раз в лестничный пролёт.

Упс.

Рейчел смогла более-менее мягко приземлиться (не в первый же раз, в самом деле), но всё-таки ушибла руку, и пришлось идти в медпункт.

А самым трудным сейчас было пересказать историю Денни.

На самом деле, для неё достижением было уже признаться, что её толкнули. А вот сказать кто её толкнул, было тяжелее. Рейчел стало нехорошо от чувства, что нельзя рассказывать дальше. Это же была только её проблема, а Денни и так слишком много для неё делал. Да и что он мог? Большинство из школьного персонала считали Лизу Мейвис ангелом во плоти, и обвинение в издевательствах ни к чему бы не привело. До неё пытались, и все они провалились — Рейчел более чем понимала, что у неё ни шанса. Её слово против слова Лизы — и гадать не надо, кто победит.

 — Это Лиза Мейвис?

Она ошеломлённо подняла голову.

 — Э-э-э?

 — Человек, который тебя столкнул, — с ледяным профессионализмом уточнил Денни. — Это была Лиза Мейвис?

Всё, что Рейчел могла услышать эти несколько секунд — своё собственное колотящееся сердце. Как будто она не имела права жаловаться, как будто стоило смиренно замолчать и потерпеть. Но это было бесполезно — он уже знал.

И можно было даже не стараться что-то скрывать.

Как будто Денни знал, что в её жизни что-то не так, и что она не могла ему об этом рассказать.

 — Да, — сказала она, сглатывая нервный ком.

Он вздохнул.

 — Так и знал. Я видел, что она уже долго тебя задирала, но ты не жаловалась, а рассказывать администрации не было смысла… Ты поэтому вечно в синяках ходила?

Не ответив, Рейчел отвела взгляд. Обвинять Лизу в побоях было бы наглой ложью, а признаться в том, что это из-за родителей, она не могла.

 — Я… просто неуклюжая, — слабо ответила она.

 — Ясно, — и она не знала, как понимать его слова. С одной стороны, она знала, что Денни мог догадаться о семье — он был далеко не глупцом. С другой стороны, он также мог и сам в это не верить. — Рейчел, я знаю, как ты не любишь говорить о своих проблемах, но можно было и раньше рассказать. Ты — ученица, а моя работа, как врача — заботиться о тебе.

Она так и не подняла голову.

 — Я… надеялась справиться со своими проблемами сама. И думала, вы мне не поверите.

 — Хотел бы я не верить, — покачал он головой. — Но ты не первая, кто пришёл ко мне из-за Лизы.

 — …И правда, — пробормотала она.

 — Как врач, я могу попытаться ещё раз поговорить с администрацией, но не думаю, что от этого будет прок, — с тяжёлым вздохом объяснил он. — С ней и её семьёй тоже говорить без толку, я пытался.

 — Я думаю, тоже — кивнула Рейчел. Она никогда не пыталась пресечь Лизу как раз и потому, что знала — это бесполезно.

 — А теперь, — продолжил он, — как твой друг, который заботится о тебе немножко сильнее, чем должен школьный врач, я советую тебе держаться одноклассников. Я знаю, что ты начала с ними ладить, — улыбнулся он.

Рейчел мягко улыбнулась в ответ. С тех пор, как в начале года она попыталась быть более открытой, и после общения с Ленни и Адрианой, она лучше узнала своих одноклассников, и перестала быть такой уж белой вороной. Нельзя было сказать, что они всё — её друзья, но какая-то теплота в отношении проскальзывала.

Наверное, со стороны показалось бы глупым, но не быть белой вороной здорово скрашивало ей жизнь.

 — Да, есть такое.

 — Даже такой совет дам: держись друзей, особенно Адрианы. Бог свидетель — при ней Лиза тебе ничего не сделает.

 — Я не хочу сильно на неё полагаться…

Он поднял руку, призывая помолчать.

 — А я и не говорю использовать её в качестве щита. Я хочу, чтобы ты чаще была с друзьями, и даже не столько из-за хулиганов, сколько из-за твоей склонности выпадать из реальности. Тебе в таких случаях чужая поддержка нужнее принудительной самоизоляции.

 — Но…

 — Нет, Рейчел. Нет ничего зазорного в том, чтобы попросить о помощи или положиться на кого-нибудь. Вот представь, что Кэти над каждым делом работает в одиночку, — и сам закрыл глаза, обрисовывая ситуацию. Они с Кэти какое-то время работали вместе в городской тюрьме, поэтому были хорошо знакомы. — Это было бы нереально. Даже такому преданному делу трудоголику, как она, нужен напарник — в её случае, Люси. Всегда легче с чем-то справиться, когда с тобой кто-то есть.

Она не нашлась, что ответить — Денни был безоговорочно прав. Проблема была не в том, что она не чувствовала права на помощь. Проблема была в её стремлении утонуть одной, даже не пытаясь на эту самую помощь позвать.

«Я хорошо знаю, как трудно принимать помощь, когда ты привык полагаться только на себя».

И снова в памяти всплыли слова Зака.

 — Думаю, я… научусь со временем.

Денни довольно кивнул.

 — Пришло время немножко положиться на друзей. Мы же всегда рядом, Рейчел.

Она знала, хорошо знала, но всё равно было трудно это принять. Подняв голову, она встретилась глазами с доктором Денни. Он мягко улыбался.

 — Ты слишком долго пыталась справиться со всем одна.

* * *

 — Эдди! — позвала Рейчел, когда увидела его на выходе из школы. Она задержалась в классе, чтобы поговорить с Ленни, а он ушёл прежде, чем она успела попрощаться.

Эдди остановился и с широкой улыбкой улыбнулся.

 — О, Рейчел! — и подождал, пока она догонит.

 — Ещё раз с днём рождения, — улыбнулась она.

 — Спасибо, — засмеялся он и взял её за руку. Она не посмела освободить ладонь, чтобы Эдди не подумал, что она сумасшедшая или брезгливая. Да и не была она такой — просто не всякому разрешала к себе прикасаться. — Мы так давно не общались! Как насчёт встретиться на выходных?

 — Почему бы и нет? — ответила Рейчел. Он был прав, в последнее время что-то они совсем отдалились.

 — Круто! — радостно воскликнул он, а потом слегка помрачнел и отвёл глаза. — Если только… вы с Еленой или Адрианой не договорились раньше.

Она понимала его слова. Эдди прекрасно знал, что на выходных она свободна, но всё равно чувствовал себя забытым, и Рейчел ненавидела себя за это. Она не должна была поступать так с другом детства — любить его, ценить, но не говорить об этом. Нужно было проводить с ним больше времени.

Но в то же время ей нравилось гулять с Ленни и Адрианой. Это было так ново, совсем иначе. Не нужно было бояться, что неосторожно брошенное слово её выдаст. Девочки были далеко не дуры, и Рейчел почему-то знала, что они догадывались, что с ней что-то не так. Но они не задавали вопросов, просто говорили, что всегда рядом. Так что, даже если Рейчел говорила свободнее — она недоговаривала достаточно, чтобы защищать их от своих проблем, но в то же время не вела себя так, будто всё в порядке.

И это действительно было круто.

 — Эдди… — начала она, чувствуя, как сжимается сердце. — Я понимаю, что в этом году мы стали меньше общаться, и я хотела извиниться.

Он продолжал идти, но всё ещё не смотрел на неё.

 — Ну, я же не могу запретить тебе дружить с кем-то, согласна? — проворчал он.

 — Эдди, — остановилась она и сжала его руку. — Извини, если у тебя сложилось ощущение, будто я тебя забыла. Это было грубо с моей стороны. Я должна была подумать о твоих чувствах и, думаю, мне стоило сказать раньше о том, что я хочу завести новых друзей.

 — Молодец, что понимаешь, — ответил он, изо всех сил стараясь убрать горечь из голоса. Наверное, он уже долго сдерживал своё недовольство, и Рейчел снова пожалела, что не общалась с ним.

 — Извини, — снова сказала она, но решила перефразировать. Достаточно было с неё извинений за существование — стоило сказать что-нибудь ещё. — Я знаю, что мало говорила об этом, но я хотела поблагодарить тебя за всё, что ты для меня делал, — сказала она. — Спасибо, что всё это время был моим другом. Знаю, из меня подруга вышла ужасная, но ты не бросал меня, и я за это благодарна.

Эдди, наконец, посмотрел на неё, но она не смогла понять, что крылось за его взглядом.

 — Да ну? — выдал он.

 — Честно говорю! — твёрдо сказала она и улыбнулась лучшей из своих улыбок. — Словами не передать, как сильно я тебя ценю. Даже если у меня появились другие друзья, даже если я провожу время с кем-то ещё, ты всё равно очень дорог мне, и я никогда про тебя не забуду и не отвернусь. Я всегда буду рядом — только позови. Я хочу отплатить тебе за всю твою доброту. Эдди, ты очень мне нравишься!

 — Рейчел… — внезапно просиял он и, порозовев, улыбнулся от души. — Ты мне тоже, — немного застенчиво сказал он, приближаясь к ней.

Она не понимала, почему её сердце заколотилось быстрее.

 — Ты не переживай, — добавила она. Пришло время сказать то, что он заслуживал услышать гораздо раньше, что стоило говорить ему каждый день. — Ты всегда будешь моим самым лучшим другом детства, обещаю.

За одну секунду молчания атмосфера кардинально изменилась.

 — Оу, — он отпустил её руку и сделал шаг назад. — Ладно… спасибо? — выдавил он, фальшиво улыбаясь. — Мне… пора идти, родители уже заждались. Увидимся, Рейчел!

Он снова выдавил неумелую фальшивую улыбку и убежал, оставив её наедине со странными чувствами вины, усталости и собственной бестолковости. Нужно было позвать его. Нужно было опять извиниться. Но разве она допустила какую-то ошибку?

Она не понимала, почему сердце продолжает колотиться в груди.

 — Рейчел?

Из мыслей её вырвали Ленни и Адриана, подошедшие с любопытствующими взглядами.

 — Так, что стряслось? — сразу же спросила Ленни.

Рейчел абсолютно забыла стереть с лица это потерянное выражение. Да и подруги, скорее всего, увидели эту сцену с Эдди.

 — Мне к-кажется, я сделала что-то не так, — с трудом выдала она и покачала головой, готовая догонять друга детства. — Мне нужно…

 — Стоять.

Голос Адрианы приковал к месту крепче, чем, если бы она схватила её за руку. Рейчел остановилась и обернулась.

 — Не иди за ним, — тихо посоветовала она. — Не надо.

 — Д-да, он, наверное, хочет побыть один?.. — кивнула Рейчел, стараясь понять.

Но Ленни покачала головой. Иногда казалось, что они с Адрианой понимали друг друга и без слов.

 — Не-а. Он наверняка так и ждёт, что ты побежишь за ним.

 — Но, тогда… — смущённо промямлила она.

 — Рейчел, — мягко, но уверенно сказала Адриана. — Почему ты хочешь пойти за ним?

Ответ не заставил себя ждать.

 — Наверное, я причинила ему боль. Я же точно сделала что-то не так — не знаю, что, но я должна извиниться и…

 — Ага, и сказать ему то, что он хочет сейчас услышать, даже если ты не имела этого в виду? — закончила Ленни.

Рейчел открыла рот, но не смогла выдавить ни звука. На эти слова она не могла найти никакого ответа. Чем больше она осознавала — тем понятнее становилось, что даже если она сейчас начнёт отрицать — Ленни была права. Рейчел не знала, что Эдди хотел от неё услышать, но была готова сказать всё, что угодно, даже если это было ложью. Она просто не хотела, чтобы Эдди страдал, чтобы он в итоге ненавидел её.

Если и он её возненавидит… Она не знала, что в этом случае сделает, но всё равно не хотела его потерять. Она дорожила им и хотела уберечь любой ценой.

 — Но, если он этого хочет… — предположила она. — Я же ему больно сделала…

 — Эдди в тебя влюбился, — объявила Адриана.

Мир Рейчел пошёл по швам скорее не от ошеломления, а от того, что сбылась наихудшая из всех догадок, и ей в лицо бросили именно то, что она так долго и упорно игнорировала. Она, хоть и пыталась убедить себя в том, что Эдди видит в ней всего лишь друга, в глубине души давно уже всё знала.

 — Да, влюбился, — повторила подруга. — Но признаваться не хочет. Он не сделает первый шаг и ничего тебе не скажет. Думаю, он и сам не понимает, что у него чувства.

Рейчел нервно потеребила рукав.

 — А ты тогда откуда знаешь?

 — В смысле, откуда? — пожала плечами Адриана. — Я у него спросила. Не то чтобы он так и рассказал, но мы с Ленни немного его подразнили, и всё стало ясно как день.

 — Ага, — согласилась Ленни. — Я просто пошутила, когда он собирается тебе признаться, а он стал так яростно отрицать… Но, когда я спросила, что он будет делать, если ему признаешься ты, он вроде бы не был особо против.

 — Он сказал, что не влюблён, что его просто тянет к тебе. И он ждал каких-то изменений, чтобы сделать первый шаг и не облажаться, — заключила Адриана.

Рейчел молчала, обдумывая сказанное друзьями. Она думала о своём колотящемся сердце. Это ведь потому, что её тоже тянуло к Эдди? Её сердце пыталось выскочить из груди, потому что — она теперь точно была в этом уверена — Эдди хотел сейчас её поцеловать?

 — Значит, он хотел… свидания, — дошло до неё. — А я сказала, что он всегда будет моим другом.

 — Это называется «френдзона», — подсказала Ленни.

 — …И я этим причинила ему боль, — мысли в голове Рейчел были подобны урагану. — Боже, что я наделала? Нужно как-то всё исправить, нужно…

 — Сказать, что любишь его, даже если это ложь? — спросила Адриана.

Пауза.

 — Да, — выдохнула Рейчел.

Едва она это сказала — даже в её ушах это прозвучало неправильно.

 — Почему? — спросила Ленни.

 — Я обидела его, — честно ответила она. — Я не хочу его терять. Не хочу, чтобы он возненавидел меня и перестал дружить.

Она всерьёз задумалась об этой возможности, и почувствовала, что ей становится плохо. Она именно этого и пыталась избежать, создавая узы с другими людьми, но теперь понимала, что всё ещё зависела от Эдди, страшась одной мысли, что они поссорятся. Она очень его любила и не хотела, чтобы он страдал. Как и не хотела, чтобы страдали другие любимые ею люди.

Её подруги переглянулись.

 — Не думаю, что Эдди настолько дурила, и возненавидит тебя за то, что ты не оправдала его любовных ожиданий, — сказала Ленни. — Он же совсем в этих делах неопытный, и ведёт себя, как ребёнок, но не… — и застонала, не в силах подобрать слов. — В вашем языке нет такого оскорбления.

 — Кретин? — подсказала Адриана.

 — Спасибо. Да, он не настолько кретин, — объяснила она. — Дай ему время обдумать, и уверяю, через пару дней всё придёт в норму. Ты для него много значишь, и он дорожит вашей дружбой. Было бы тупо, если бы всё развалилось из-за какой-то френдзоны.

Она была права, Эдди и Рейчел дружили уже довольно долго. Они вместе разделили много хороших моментов, вместе справлялись с проблемами и хорошо знали друг друга. Их дружба не могла резко закончиться из-за недопонимания.

 — И, Рейчел, ты должна кое-что усвоить, — сказала Адриана и посмотрела так, будто сейчас всю душу высосет. — Научись не приносить себя в жертву ради всех. Прояви уже хоть немного здравого эгоизма.

 — А что в этом хорошего? — слабо спросила Рейчел. Она и так проявила достаточно эгоизма.

 — Иногда лучше подумать о себе, — покачала головой Адриана. — Я знаю, ты всех обманываешь, будто всё в порядке, но будет только хуже. Рано или поздно ты сломаешься.

Рейчел вспомнила, что было той ночью. Она призналась, что ничего не было в порядке. Она сбросила маску. Потому что сломалась.

В этом и был риск обмана: притворялась она, не притворялась, но в итоге чаша всё равно переполнится. И если в этот рядом окажется Эдди — она его не убережёт. А потом Рейчел никогда не сможет снова стать собой.

Эдди — не Зак. Рейчел почти наверняка знала, что он не сможет привести её в чувство. Зак и глазом не моргнул при виде неё сломанной, но не бросил и смог успокоить.

Эдди так не сможет. Особенно, если не знать, чего ждать.

Ей стыдно было признаваться, но с Заком — по сути, серийным убийцей — было спокойнее, чем с другом детства Эдди. Она чувствовала себя увереннее рядом с мужчиной, способным за секунду её убить, чем рядом с мальчиком, который в жизни бы её не обидел. Наверное, это было эгоистично, но Эдди и близко не приносил той защищённости, которую дарил Зак.

И теперь, как бы она ни старалась, страх снова сломаться никак не отступал.

 — Мы же не чужие люди, — настаивала Адриана. — И не хотим видеть, как ты страдаешь. Поэтому, пожалуйста, не поддавайся чувству вины. Не совершай ошибок, потому что тебе показалось, что ты в чём-то виновата.

Вина.

Сейчас слышать это слово было так больно, потому что оно как никогда верно описывало её состояние. Она многое могла сделать из чувства вины. Если бы её кто-то убедил в том, что она провинилась — она бы всё, что угодно сделала. Поэтому она и извинялась — чтобы загладить вину.

 — Я не люблю обижать друзей, — пробормотала она.

 — Иногда тех, кого ты любишь, стоит обижать, чтобы до них дошло, как для тебя будет лучше, — сказала подруга. — Даже если это тебе не нравится — ты не всегда будешь в этом виноватой.

Последовало долгое молчание. Рейчел нужно было время принять их слова, отпустить всё, что она делала раньше и попытаться измениться.

Да, не быть же постоянно такой же сломленной. Она, конечно, не знала, как починить саму себя, но хотя бы могла не ломать дальше. Или хотя бы попытаться.

 — Обнимашки? — предложила Ленни, раскидывая руки.

Обычно Рейчел отказалась бы, но сейчас ей действительно нужны были чьи-то прикосновения, утешения — и она упала в объятия Ленни, чувствуя, как Адриана обнимает их обеих.

Она закрыла глаза. Прошло много времени с тех пор, как её обнимали. Не то чтобы она позволяла себя обнимать, но сейчас понимала, что это не так уж и ужасно. Она действительно соскучилась по ощущению крепких безопасных объятий.

 — Забавный факт, — внезапно вспомнила Ленни. — Если ты делаешь что-то, что тебе не нравится, во Франции это называется «faire quelque chose à contrecœur». Типа, «делать наперекор сердцу».

Наперекор сердцу.

 — Звучит весьма точно, — сказала Адриана, и Рейчел согласно кивнула. Ей понравилось это выражение — оно прекрасно подходило. Из чувства вины она готова была поступать наперекор самой себе, потому что лучше переступить через себя, проигнорировать своё сердце, чем обидеть кого-то близкого.

Раньше она бы смогла этим успокоить свою совесть — но сейчас, видимо, это уже не сработает.

Она не могла ответить взаимностью на чувства Эдди и, хоть это ей не нравилось, она не могла — да и не хотела — обманывать саму себя.

Когда он наклонялся, чтобы поцеловать её, сердце было готово выскочить, но Рейчел знала, что это не из-за любви.

Она просто запаниковала.

* * *

Май 2ХХ7

Кэтрин Уорд — или Кэти, как её называла Рей — видимо, была упрямой тёткой. Зак не знал других копов, которые на полном серьёзе лезли бы в подворотню, чтобы выловить там преступников. Он наблюдал за ней с крыши, где прежде мирно дремал — она говорила с коллегой, которого потащила сюда за собой. Выглядело забавно.

Зак обычно избегал встреч с копами, потому что, хоть убивать их было так же быстро, как и остальных — это вело за собой проблемы. Несколько лет назад он случайно порешил одного такого — у него выдался херовенький день, а тот парень больно самодовольный ходил — и власти тут же начали рыть носом вокруг убийств в подворотнях. Проводилось расследование, все убийства в итоге связали и приписали одному-единственному человеку, которого позже именовали Переулочным Убийцей. Зак тогда какое-то время не высовывался, потому что в подворотнях шлялись самые настоящие, чтоб их, копы. Вот блядство.

Теперь, когда Зак об этом задумался — наверное, он и с папашей Рей повстречался. Он даже не пытался запоминать лица, но раз уж этот человек вёл его дело — то и на местах преступления должен был появляться. Вот Кэти точно была там. Посмотрев на неё снова, он узнал её светлые волосы, окрашенные в розовый на концах, и раздражающее цоканье каблуков по асфальту.

 — Кэти, ну пожалуйста… — застонал её коллега, мужчина средних лет. — Не нужно сюда идти.

 — Я расследую тот случай с наркоторговлей, который мне дали ещё месяц назад, — сухо сказала она. — Я делаю свою работу и почти уверена, что члены нужной мне шайки бродят где-то здесь.

Зак подавил смешок. Она искала Майкла Джонса? Вот была бы умора. В подворотнях есть, по крайней мере, три банды — одна крупная и две поменьше (но он точно не выяснял) — и она могла искать любую из них.

 — Кэти, мы не должны здесь находиться, — прошипел мужчина, нервно осматриваясь с пистолетом наготове. — Это опасно.

 — Да ты что? — она закатила глаза. — Мы же полиция, опасность — наша работа. А я здесь за уликами.

 — Я понимаю, что ты штучка ещё та, но подворотни — не наш мир. Здесь живут настоящие монстры.

Улыбка исчезла с лица Зака. Монстры. Он должен был перестать удивляться, когда слышал, кем большинство людей видят преступников, живущих в подворотнях. Все они — бесчеловечные монстры, проливающие кровь без тени сомнений. К своему сожалению, Зак не мог сказать, что они ошибались. Даже если ему не нравилось слово — он оставался таковым. И если был кто-то, знающий, что есть настоящий монстр — это был только он.

 — …Вроде Переулочного Убийцы? — спросила она.

Да, именно его в первую очередь вспоминали, когда речь заходила о монстрах. Кто знает, может, где-то родители пугали им своих непослушных детей. Он знал, что о нём ходит городская легенда, описывающая его, как самое страшное, что может повстречаться в подворотне. Все знали, что он существует — если даже Рей почувствовала, кто он — но очень немногие видели его на самом деле.

А выжило среди них и того меньше.

 — Например, он, — кивнул мужчина. — Слушай, я знаю, что ты пять лет назад вела его дело после смерти Чарльза.

Покойся с миром, Чарльз. Извиняй, не извиняй — но так само собой получилось.

 — И я знаю, что твои ребята так его и не поймали, но это, наверное, к лучшему, — продолжил он. — Ты же могла погибнуть. Нужно передать дело в полицию штата, у них больше возможностей.

Кэти щёлкнула языком.

 — Я и сама знаю, что встречу с ним мы не переживём. Мы и за месяц расследований не узнали практически ничего — это мужчина, он сильный, быстрый и знает своё дело. А ещё он может быть осторожным, когда захочет, потому что он до сих пор оставляет трупы у нас под носом, — и сжала кулаки, видимо, злая на этот факт. — Как будто над нами издевается.

Ну, у Зака тогда выдался так себе месяцок, а те парни просто оказались на его пути. Он не пытался специально дразнить копов — просто эти люди так смеялись, как будто весь мир принадлежал им, и он взбесился. Вот и вся история.

 — Я знаю, что в подворотнях его все в лицо знают, но они до смерти перепуганы и предпочитают думать, что его не существует, — проворчала она. — Или вообще говорят, что его лица не рассмотреть. Он высокий, смертоносный, носит капюшон и оставляет за собой трупы. У него нет никакого шаблона, никакого ритуала, он не выбирает ни времени, ни места, не оставляет отпечатков — и просто убивает. Люси говорила, что он, наверное, страдает психозом и убивает, как ему в голову стукнет. У нас нет других теорий, почему его до сих пор не поймали — никто не знает, где его ждать в следующий раз.

Пока всё названное о нём совпадало. Зак был несколько впечатлён, но всё равно не планировал осторожничать. Он убивал, когда хотелось убивать, а иногда случалось такое, что желание кого-то располосовать завладевало им полностью, и тогда он срывался. Настоящую кровавую баню он устроил лишь однажды, и тогда даже копы были слишком перепуганы, чтобы ходить в переулки, даже при таком количестве жертв. В большинстве случаев он просто пересекался с кем-то до усрачки счастливым, и это бесило его настолько, что он не сдерживался. Ему было завидно — они все беззаботно смеялись, не зная, какой тяжёлой может быть жизнь в тёмном мире.

Как они смели демонстрировать ему свою нормальную жизнь, свои блага? Как они могли позволить себе быть такими радостными и человечными перед монстром? Единственным способом успокоиться после такого было лишь убийство.

Именно поэтому с Рей всё было так странно. Наверное, из-за её личных знаний о тяготах жизни, или из-за её дохлых глаз — он не чувствовал желания убить её. Но однажды он видел её в городе с подругами, она веселилась от души, и ему всё равно не хотелось её смерти.

На самом деле, даже наоборот. Он был счастлив видеть, как она улыбается рядом с друзьями. Он радовался её счастью. Ему нравилась её улыбка, её смех и искреннее живое сияние её голубых глаз.

Она была нормальным человеком, а он был монстром — и всё равно заботился о ней.

Мысль о Рей вызвали какой-то странный трепет в груди, и он закатил глаза. Тьфу, теперь соскучился, вот тупизна.

В последний раз она приходила пару недель назад, и выглядела встревоженной. Рей рассказала, что обидела друга детства, и какое-то время прижималась лбом к плечу Зака, схватив его за рукав.

— Такое случается, — говорил он, стараясь проявить какую-то чуткость. — Наверное.

 — Да, — отвечала она. — Мне это не нравится, но без этого никуда. Надеюсь, я никогда не обижу тебя.

 — Не думаю, что у тебя получится, — она, конечно, могла попробовать, но реальных способов задеть его было немного.

Это был один из тех дней, когда Зак понимал, что ей нужно больше нежности, чем он мог предоставить. Да и он в жизни не спросил бы Грея, что делать, когда кто-то грустит — то ли потому, что он не мог спросить, то ли потому, что не смог бы потом последовать совету. Знать, что нужно сделать — это одно, уметь правильно это делать — совсем другое. Трудно было проявлять доброту. Он не знал, как у него получается быть с Рей добрее, но был рад, что так получилось. Эта малявка слишком много для него значила.

 — …Но убийств не было уже почти целый год, так что, наверное, мы в безопасности, — подытожила Кэти, вырывая Зака из воспоминаний.

Да, давненько он не попадал в местные заголовки, и это тоже было странно. После встречи с Рей он лучше контролировал свои импульсы, да и не срывался с тех пор. Не то чтобы он стал менее опасным, просто не нападало желание резать всех, кто под руку попадёт. Особенно невинных граждан. Те, кто в переулках шатаются, были не такими везучими, но и копы не суются в настолько обыденные вещи, как убийство какого-то барыги. В любом случае, в подворотнях убийства происходят так часто, что было бы чудом, если бы монстр вроде него никого не убил даже в целях самозащиты. Даже если Зак стал спокойнее — жажда крови никуда не делась.

Год, значит. Он и не понял, что они с Рей были знакомы почти целый год.

Они виделись, по крайней мере, раз в неделю — а если считать встречи на улицах, и того чаще — и она постепенно позволяла себе чаще пересекаться с ним. Заку нравилась её компания, и он был только рад чаще её видеть — потому что без неё скучно становилось на раз-два.

Её присутствие как будто стало неотъемлемой частью его квартиры, настолько, что дома становилось невыносимо пусто, когда она не появлялась больше недели. Он всегда ждал её и тупо радовался, как ребёнок, когда она всё-таки приходила. Однажды Рей заявилась, когда его не было дома, и Зака очень смутила волна собственного счастья, когда он обнаружил её спящей на диване. Она тогда немного прибралась и приготовила поесть.

Он не знал, почему, но этот жест тронул до глубины души.

На одной из недель она сдавала какие-то экзамены, поэтому приходила чаще и усаживалась на полу в компании учебников. Фактически всё закончилось тем, что она немного научила его читать, потому что он заинтересовался. Не то чтобы теперь он был в этом хорош, но теперь хотя бы мог собственное имя прочитать.

…Вот же чёрт, она реально слишком много для него значила.

Вздохнув, он снова обратил внимание на спорящих копов. Кэти в итоге пошла в другой переулок, а её коллега побежал за ней, крича, чтобы она подождала.

Зак еле слышно засмеялся. Он бы не жаловался, если бы она поймала Майкла. Было довольно весело злить его, но раз уж это почти всегда заканчивалось какой-то жопой, он был бы не против, если бы этот парень исчез раз и навсегда. Свято место пусто не бывает — придёт кто-нибудь ещё с такими же замашками, и снова будет весело.

Зак посмотрел на город, не желая уходить с крыши, и со стоном провёл рукой по волосам.

Ещё не так давно за весельем он отправлялся в подворотни, готовый драться с бандитами, резать людей только ради выражения страха и отчаяния на их лицах. Не так давно он специально шёл в центр города, чтобы здорово разозлиться, а потом выместить безумие на жителях переулков. Не так давно убийство было лучшим определением веселья. Только убийства поднимали ему настроение — легко, быстро и забавно.

Сейчас он нашёл другие виды веселья, наслаждения жизнью.

Трепать её волосы. Щипать её за щёки. Что-то с ней праздновать. Слушать, как она говорит о любимых книгах. Шутить с ней. Играть в снежки. Лепить снеговика, даже если это нечто даже близко на такового не похоже. Есть с ней что-нибудь. Учиться читать собственное имя. Слушать музыку и петь, особенно вместе с ней. Тусить, как нормальные друзья.

Просто быть рядом.

И трепет в груди снова не заставил себя ждать.

 — Вот я дебил, — проворчал он, сопротивляясь желанию побиться головой о ближайшую стену.

Сейчас он действительно очень сильно хотел увидеть Рей.

* * *

Июнь 2ХХ7

Рейчел перевязывала предплечье. Она ударилась о ножку стула, и рука покраснела. Её папа снова напился, и они с мамой продолжали ссориться. Ей на самом деле не хотелось знать, о чём они спорят — речь почти наверняка шла о том, какая она обуза или о том, как они портят друг другу жизнь.

Она поморщилась, увидев собственное отражение в зеркале. Видок был не лучший — мешки под глазами, призрачная бледность, синяк на скуле начал желтеть. Она прижала пакет со льдом к синяку и начала наносить мазь на гематомы на руках и рёбрах. Было немного сложно, потому что папа недавно чуть не вывихнул ей плечо, и двигать рукой было больно.

 — Ненавижу тебя, истеричка! Да больно же, ёбнутая!

 — Сдохни, наконец, сдохни, сдохни!

Рейчел на секунду задумалась, почему они трое ещё не перебили друг друга, и продолжали называться семьёй. Они, очевидно, уже давно семьёй не были. Чудо, что её до сих пор не выставили из дома — но с другой стороны, тогда им бы некого было винить в своих проблемах, и не на ком было бы вымещать злость. Вечная дилемма: выгнать, или не выгнать, вот в чём вопрос.

Как же она от этого устала.

Год выдался не самым плохим, потому что она всё чаще избегала родителей, а на побои нарывалась ещё реже. Она не отвечала на оскорбления вслух и не принимала их близко к сердцу. В каком-то смысле, она стала сильнее, хоть и не могла постоять за себя. Она всё ещё чувствовала себя в ловушке, но взрослела и не позволяла себе сорваться, пыталась собрать себя по кусочкам. Она нашла способ частично избежать боли, даже если физически не могла сбежать.

Но, конечно, нельзя вечно избегать родителей, проблем и реальности, где её ждала неблагополучная семья. Иногда бывали такие дни, как сегодня, когда она оказывалась избитой, опустошённой и всё, что оставалось — слушать, как её родители ссорятся на кухне, а потом папа уйдёт из дома, чтобы напиться сильнее, мама придёт жаловаться и в итоге позовёт домой Макса.

Рейчел устала от таких дней. Она слишком часто переживала их в прошлом.

Раньше её это задевало, но сейчас она просто устала. Она просто хотела найти в себе силы сбежать к Заку прямо сейчас, но не могла. Сейчас ей было слишком плохо для этого, да и на месте держала мысль о том, что скоро придёт мама, и ей нужно будет кому-то выговориться о своей несчастной жизни или о том, какой у неё крутой любовник.

Хотя Рейчел могла её бросить. В конце концов, мама никогда не поддерживала её. Можно было просто оставить маму наедине с её проблемами и убежать домой к Заку, в безопасность и тепло его квартиры, где он будет гладить её по волосам, и они будут разговаривать ни о чём за чашкой хорошего чая. А мама останется наедине со своими проблемами, как того заслуживает.

Но мама же, как-никак, жизнь ей дала, а Рейчел своим рождением навлекла на неё страдания. И за это стоило понести наказание. Она не могла просто развернуться и уйти.

 — Свали, просто оставь меня! Ненавижу тебя!

 — И это взаимно! Ты — сучище, и твоя дочка в такую же вырастет!

 — Не равняй меня с этой МЕРЗОСТЬЮ!

Мерзость.

Со вздохом Рейчел закрыла глаза. Хотелось бы ей сказать, что её не задело, но это было бы ложью. Она знала, кем считают её родители, но слышать всё ещё было неприятно.

Она вопреки всему до сих пор пыталась получить от них хоть какое-то одобрение. Была в ней какая-то наивная девочка, которая хотела получить от родителей немного ласки и любви, объятий и заверений, что она — их маленькая любимая дочка. Рейчел хотела, чтобы её родители не думали, что она настолько ужасная — что она могла, она пыталась быть лучше.

Она пыталась быть лучше, чем просто магнит для страданий, но им этого было недостаточно. Она знала, что пытаться недостаточно.

Ничего не будет достаточно. Что бы она не сделала, даже если бы спасла мир, им всё равно не будет достаточно.

Она всегда будет для них мерзостью.

 — Я ни секунды больше с тобой не выдержу!

 — И вали подальше, козёл!

Рейчел услышала, как хлопнула дверь. Мама скоро должна позвонить Максу, чтобы утешиться в его объятиях. Рейчел это было противно. Каждый раз, мама предупреждает, что ей придётся уйти, и она более чем радостно убегает к Заку. Но иногда она не успевала, и приходилось пересекаться с Максом. Он вечно пытался её обнять, погладить по волосам, хоть как-то к ней прикоснуться.

Рейчел всегда уходила от его рук. Ей были противны его прикосновения, его отношение, его присутствие. Её тошнило от паники и отвращения, и она даже в своём разбитом состоянии старалась как можно быстрее уйти от этого человека подальше.

Даже если она была мерзостью — у неё были свои границы.

Дверь её комнаты распахнулась как раз, когда Рейчел собирала аптечку, которую всегда держала под кроватью. В двери стояла мама, растрёпанная, но довольная. Макс, наверное, согласился приехать, и Рейчел должна была уйти как можно скорее.

 — Рейчел, — позвала мама, усаживаясь на кровати, и похлопала возле себя. — Милая, подойди.

Она поколебалась, но в итоге подчинилась.

 — Да?

 — Макс приедет к ужину, — как странно, что мама всегда докладывала об этом. — Разве не здорово? Он сказал, что кое-что мне подарит, — она выглядела до одури счастливой.

 — Это прекрасно, мама, — сказала Рейчел.

 — Он такой чудесный.

 — Я знаю, мама.

 — О, он и по тебе соскучился, знаешь? — внезапно добавила она, и внутри Рейчел похолодело от ужаса. — Он попросил, чтобы ты поужинала с нами. Сказал, что ты не помешаешь, вы же так давно не общались!

«Нужно сказать», подумала Рейчел. «Хоть что-нибудь, что угодно, пока она снова не разозлилась».

 — …Ладно, — согласилась она. — Поужинаю.

Она не знала, почему так сказала — то ли потому что была в ловушке, то ли потому что мама не потерпела бы другого ответа.

 — Я приведу себя в порядок! — подмигнула мама и встала. — Ужин почти готов.

 — Но я… не очень голодна, — попыталась возразить Рейчел.

Стоило попробовать. Она не хотела видеть Макса, не хотела находиться рядом с ним. Но сейчас вся пустота сменилась ледяной тревогой и всё, чего хотелось — бежать в знакомое тепло и утыкаться в плечо Зака, пока все проблемы не забудутся.

 — Нет, Рейчел, ты будешь есть с нами, — сказала мама с тёмным блеском в глазах. — Не выставляй меня перед Максом плохой мамой.

В последнее время у Рейчел был неплохой аппетит, и она нормально ела, но сейчас сама идея ужина вызывала тошноту. Не хотелось есть, не в таких условиях. Она была уверена, что её стошнит, едва положит что-нибудь в рот.

Но не могла ничего сказать маме. Мама тут же начнёт убеждать, что ей так кажется или она просто выдумала, чтобы лишний раз испортить настроение.

Раньше Рейчел смиренно приняла бы свою судьбу, но сейчас решила пойти на компромисс.

 — Может, тогда я поем и сразу пойду к себе?.. — слабо предложила она. — И вы с Максом потом будете… общаться без меня?

Мама вздохнула, но идея ей явно понравилась.

 — Ладно. Переоденься в платье и спускайся вниз.

Рейчел возненавидела себя за эту мысль, но сейчас ей так захотелось, чтобы появился Зак, выломал дверь и забрал её с собой. Она слишком на него полагалась. Не стоило вечно надеяться, что он просто появится из ниоткуда и спасёт её. Он и так слишком много сделал для такой убогой девчонки.

 — Хорошо, — ответила она, пока мама закрывала за собой дверь.

Думать вообще не хотелось — настолько ей было паршиво. Она на автомате натягивала розовое платье, и даже его вид не смог её взбодрить. Макс так сильно её отталкивал, так сильно её напрягал, что сама мысль о том, что они будут в одной комнате, вызвала желание сбежать.

Но — нет, придётся провести вечер с ним. Самое худшее развитие событий, которое могло её сегодня ждать.

Наверное, монстр вроде неё именно этого и заслужил.

Рейчел услышала, как Макс припарковался возле дома, и сделала глубокий вдох. Всё, бежать некуда. Пришло время столкнуться с одним из худших кошмаров и вытерпеть. Она медленно спустилась по лестнице и улыбнулась Максу, вошедшему в гостиную.

Исчезнуть захотелось уже сейчас.

 — О, Рейчел! — поприветствовал он после того, как поцеловал её маму.

 — Привет, — ответила она.

Макс распахнул руки, но она и не подумала обниматься с ним, и встала рядом с мамой.

 — Давно не виделись, — сказал он и опустил руки с видимой досадой.

 — Ага.

 — Ты такая чёрствая! — наигранно пожаловался он. — Ты же с каждым днём всё хорошеешь! Твоя мама, наверное, гордится своей дочерью.

Мама засмеялась, но он даже не смотрел в её сторону. Вместо этого он осматривал Рейчел: её тонкие ноги, едва наметившуюся талию, плоскую грудь. Рейчел вздрогнула, но собрала всё своё мужество, чтобы не сделать шаг назад. Когда он посмотрел ей в глаза, она изо всех сил удерживала скучающее выражение лица.

 — Ладно, идём есть! — воскликнула мама, прежде чем атмосфера накалилась до предела, и подтолкнула их в сторону кухни. — Я такую вкуснятину приготовила!

Ужин и вправду был хорош, но Рейчел практически не ела. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Макса, и единственное, чего хотелось — убежать. Он едва слушал, что говорит мама, пока Рейчел изо всех сил пыталась избежать разговора или взгляда. По сути, она говорила с мамой в надежде, что через десять минут сможет извиниться и уйти, но не тут-то было.

 — Хотя бы доешь то, что на тарелке, — приказала мама.

 — Попробую… — пробормотала Рейчел, сглотнув комок в горле. — Но, мама, я вправду не голодна…

 — Рейчел, мне так интересно больше о тебе узнать! — жёстко начал Макс. — Ты сегодня как никогда тихая! Как школа?

Какая хорошая мотивация набить едой рот и сделать пару глотков воды, прежде чем ответить.

 — Нормально, — выдавила она.

Он смотрел до неприличия пристально, и напряжение только усилилось. Раньше он часто так смотрел, и она вечно отворачивалась, но теперь это казалось детскими играми по сравнению с силой взгляда Зака.

Теперь, когда она испытала на себе пристальный взгляд Зака, Макс выглядел как злой надутый кот — было немного неловко, но не было ни единой причины чувствовать унижение. Она посмотрела своим самым скучным взглядом, и Макс явно не ждал, что на этот раз она не отведёт глаза.

 — В школе очень неплохо, — прямо сказала она. — У меня хорошие друзья, и оценки высокие.

И это всё, что она хотела рассказать о себе. Она начала есть дальше, давая понять, что подробностей не будет. Нужно было доесть любой ценой, и уйти подальше.

 — Тебе же четырнадцать, да? — засмеялся он. — На свидания, небось, ходишь?

Свидания… не были её приоритетом в данный момент. Она не могла представить себя в этом смысле, не знала никого, с кем бы ей хотелось ходить на свидания. По идее, она должна была гулять с кем-то, кому она доверяла, кого хорошо знала и, в первую очередь, кого любила. Она могла сказать это наверняка, потому что реально запаниковала, когда Эдди хотел её поцеловать. Она его не любила так, как он хотел и, как говорили друзья, было бы неправильно идти с ним на свидание и в итоге врать. Рейчел знала, что ему не понравились её слова про «лучшего друга», но не всегда же думать о других. После этого Эдди несколько дней вёл себя немного смято, но через неделю всё нормализовалось.

Рейчел знала — Эдди ждал, что она рано или поздно всё-таки оттает, но даже не думала потакать ему.

В сердце неприятно потянуло, и она покачала головой, потому что Макс ждал ответа.

 — Нет, я не особо в этом заинтересована, — и, пожав плечами, доела всё, что дала ей мама, чтобы с нескрываемым облегчением встать из-за стола. — Я очень устала, — сказала она. — Я пойду спать.

 — Но завтра же суббота! — запротестовал Макс.

 — А я очень-очень устала, — с нажимом сказала она. — Желаю вам спокойной ночи.

Прежде, чем они смогли её остановить, Рейчел положила свою тарелку в раковину и ушла в ванную. Мама сейчас отвлекала внимание Макса на себя, так что можно было почистить зубы и принять душ, не боясь, что он случайно откроет дверь.

Когда пришло время идти в свою комнату, она начала выжидать. Мама и Макс о чём-то беседовали, и Рейчел, поймав момент, когда они начали целоваться, вышла из кухни на цыпочках так незаметно, как только могла. Едва достигла гостиной — она побежала по лестнице, в свою комнату, и хлопнула дверью.

Наконец-то, в безопасности.

Паника снова вернулась, и Рейчел опёрлась рукой на стену, чтобы унять головокружение. Теперь она могла обратить внимание на своё состояние: ноги дрожали, дыхание было тяжёлым, а сердце бешено колотилось — такая же реакция, как будто её снова преследовали в подворотне.

Сглотнув, она сделала несколько глубоких вдохов. Она считала Макса в своём доме таким же опасным, как и Майкла Джонса с его бандой в подворотнях.

К слову, не совсем верное сравнение. Сейчас она была бы не против столкнуться с Майклом Джонсом. А ещё лучше — чтобы рядом был Зак.

Хотелось бы уйти прямо сейчас, но мама, наверное, постучит в её дверь, чтобы, как хорошая мама, пожелать спокойной ночи. И будут проблемы, если она не дождётся ответа.

Завтра будет её день рождения. Она знала заранее, что всё пойдёт наперекосяк, потому что в субботу её родители весь день дома, а друзья смогут разве что оставить подарок в почтовом ящике. Она могла бы поехать в город, но смысла в этом не было. Теперь ей не сбежать. Её родители вспомнят, что это — тот самый страшный день, когда она появилась на свет, и уже с утра начнётся веселье. Придётся терпеть их гнев весь день.

Они всегда либо забывали о её дне рождения, потому что это рабочий день, либо слишком хорошо помнили в свой выходной. Третьего было не дано.

Так что, лучше было не злить маму лишний раз. Нужно было прикинуться хорошей, милой и послушной дочерью и сбежать уже после того, как пожелает маме спокойной ночи. Всё может быть не настолько ужасно, как казалось на первый взгляд.

Внезапно она услышала, как кто-то поднимается по лестнице, и сердце пропустило удар — это определённо была не мама. Услышав отдалённый шум воды, всё стало ясно за секунду.

Мама пошла в душ, и Макс решил воспользоваться случаем.

Рейчел впервые за несколько лет заперла дверь на замок, и наспех подставила стул под ручку. Этого должно было хватить. Если Макс начнёт ломиться — она закричит. Не будет колебаться, не будет бояться. Как нельзя кстати вспомнились советы Зака по борьбе, и она сжала кулаки.

Она не собиралась драться, и не была в состоянии дать достойный отпор — была слишком уставшей, побитой и перепуганной — но сдаваться без попыток не хотела.

В этом году она пыталась. Далеко не всегда удавалось, но хотя бы она не просто плыла по течению.

Дверная ручка задёргалась, и Рейчел затаила дыхание.

 — Рейчел? — позвал Макс, поняв, что не может войти.

Она открыла рот, но тут же и закрыла, не выдав ни звука. Не хотелось с ним разговаривать. Хотелось залезть под одеяло, свернуться калачиком, закрыть уши и исчезнуть.

 — Рейчел, ты там? Я хочу поговорить.

Хорошая попытка, но она не поверила. Если бы он хотел просто поговорить — он бы постучал с самого начала.

 — Рейчел, ты спишь?

А может, если она не ответит — он подумает, что она действительно уснула, и уйдёт? Но он даже в этом случае не собирался уходить, и продолжал дёргать дверную ручку.

Внутри похолодело.

Он на полном серьёзе собирался вломиться к ней, даже с мыслью, что она спит.

Он куда хуже, чем она считала изначально.

 — Закрылась, — проворчал он. — Блядь, в прошлый раз же было открыто…

Раздался глухой стук двери — он пытался её выломать. Рейчел задрожала, не столько от нервов, сколько от чистой паники.

Инстинктивно она начала искать что-нибудь, что сошло бы за оружие, и схватила авторучку. Не то чтобы она нанесла этим много вреда, но Рейчел понадеялась, что будет выглядеть хоть сколько-то угрожающе. Закусив губу, она попыталась успокоиться. Нельзя поддаваться страху и делать глупости. Нужно было сохранить трезвость мысли.

 — …Мама? — еле слышно спросила она.

Пусть она не была сильной — но мозгов у неё хватало. Если она будет тянуть время достаточно долго, мама успеет выйти из душа и поднимется наверх, а Макс оставит её в покое.

Макс прекратил ломиться. Видимо решал, что ответить.

 — Мам, чего ты хочешь? — снова спросила она.

Он не сразу ответил, и каждая секунда сейчас была на вес золота. Мама обычно долго плескалась, поэтому нельзя было на неё рассчитывать. Сейчас лучшим планом было отговорить Макса входить к ней, убедить его в том, что причин для этого не было. Дверь была заперта, и он не войдёт просто так, пока она не откроет — а открывать она не собиралась.

Нужно было тянуть время, пока ему не надоест. Другого выбора не было.

 — Н-нет, это Макс, — выдал он. Рейчел не ответила, и он продолжил: — Твоя мама попросила, чтобы я проверил, как ты, но у тебя закрыто. Я заволновался.

 — Я спала, — ответила она. — Я же сказала, что очень устала.

 — Извини, что разбудил. Твоя мама говорила, что у тебя привычка куда-то уходить по ночам, и я начал переживать, — оправдался он.

 — Всё хорошо.

Она могла бы сейчас извиниться за неудобства, но сейчас решила обойтись. Они оба знали, что извиняться должна была не она.

 — И твоя мама говорила, что ты обычно не запираешься, я подумал, что это странно, — добавил он.

Мама определённо рассказывала слишком много. Рейчел была почти уверена, что Макс сам об этом спрашивал — мама бы в жизни не начала по своей воле говорить о дочери. Значит, Макс планировал всё с самого начала. Он не действовал по наитию, но заранее выяснил о её привычках и решил действовать в подходящий момент.

К сожалению, он недооценил, насколько она его остерегалась.

 — Я просто… немного боюсь, — соврала Рейчел. — Поэтому и закрылась. Всего лишь детские страхи.

 — Ясно, — отвратительно нежным голосом протянул Макс. — Чего ты боишься? Тебе нечего бояться дома.

Она сдержала нервный смешок. Это ей-то нечего бояться?

Сейчас он был главной опасностью. Именно его она боялась. И даже когда его не было — она боялась гнева своих родителей. Она никогда не чувствовала безопасности в своём доме. Слишком много здесь нагоняло страх.

Включая её саму.

 — Я боюсь… — нужно было что-то достаточно весомое, чтобы её детский страх не казался притянутым за уши. — Переулочного Убийцы.

Извини, Зак, но оправдание сейчас нужнее.

 — Мне подруга недавно про него рассказывала, и я испугалась. Знаю, что это глупо, но я предпочитаю закрываться на ночь.

 — О, да, этот парень ещё не пойман, — согласился Макс. — Я слышал, что он уже с год не убивал, но нельзя быть уверенным наверняка. Я понимаю, мне тоже интересно, что он сейчас делает.

«Да наверняка покупает себе какие-нибудь очередные чипсы», подумала Рейчел. До встречи с Заком, городская легенда о Переулочном Убийце всегда немного пугала, но сейчас, когда она знала его лично, скорее, становилось смешно. Она знала, что большинство слухов — полное враньё, и видела, чем он занимался на самом деле. Он не занимался активным поиском невинных жертв, не хранил трупы в своей берлоге, не бросал в тела дротики (да и в дартс играть вообще не умел). Он на деле сильно отличался от «легенды»: не был жестоким и заранее ничего не планировал. На самом деле, он был скорее нормальным парнем, чем кровожадным монстром.

Но Зак мог быть куда опаснее, чем говорилось в слухах.

Это звучало страшно, когда она задумывалась, но для неё он не представлял опасности. Они дружили, и он заботился о ней.

 — Если всё в порядке, я пойду спать, — сказала Рейчел в надежде, что этого будет достаточно, и он уйдёт.

 — Хочешь, я побуду с тобой, пока ты не уснёшь? — предложил он, и её едва не стошнило.

 — …Нет, спасибо. Всё в порядке.

Он не ответил, но и уходить не спешил. Рейчел сжала ручку крепче, слушая собственное гулко бьющееся сердце. Глупо, но это придавало уверенности.

Наверное, Зак был прав, когда просил её носить с собой оружие. Это могло пригодиться. Стоило позже попросить Кэти чаще водить её в тир.

 — Ты… чего-то хотел? — осторожно спросила она, потому что Макс всё не уходил, и тут же пожалела об этом. Нужно было выигрывать время молчанием.

 — Я просто хотел поговорить. Может, впустишь меня? — попросил он.

 — Прости, но я очень устала и хочу спать, — тут же ответила она. Ей не хотелось ни впускать его, ни видеть в принципе. — Я слишком сонная для разговоров.

Наступила долгая пауза.

 — Рейчел, — сказал он твёрдо и почти угрожающе. — Впусти.

Вот и слетела маска заботливого парня. Рейчел почувствовала, как от страха сжимается желудок — то была не паника из-за призрачного риска, но настоящий ужас от реальной опасности.

Не самое приятное чувство.

 — Пожалуйста, дай мне поспать, — тихо повторила она.

 — Рейчел, не упрямься. Открой дверь, — прошипел он.

 — Нет.

Она почувствовала себя смелее, едва сказала это. Но страх и беспокойство не отпускали — Макс даже не думал скрывать угрозу.

 — Мы оба знаем, чего я хочу, Рейчел, — тошнотворно слащавым голосом протянул он. — И ты тоже хочешь, я прав?

 — Нет, — она покачала головой.

Откуда у него вообще появилась эта идея? Она же весь вечер избегала его и была скучной, чтобы в итоге он её оставил в покое, разве нет?

 — Не ври мне. Ты же соблазняешь меня, потаскушка, — прохрипел он. — Держишься на расстоянии и манишь.

Так он думал? Так он себя оправдывал? Он же просто перевернул факты в свою пользу, чтобы в итоге оправдаться. А если бы он добился своего — в итоге просто обвинил её, сказав, что она его соблазнила.

Какой кошмар.

С каждой секундой она понимала, что он куда хуже, чем казалось раньше, и теперь ей хотелось вернуться в прошлое, пойти против мамы, и сбежать, не пересекаясь с ним.

Нужно было настаивать.

 — Нет.

 — Быстрее, Рейчел, скоро твоя мама выйдет из душа, и у нас не останется времени на веселье, — надавил он.

Её начало тошнить. Захотелось умереть.

Интересно, отреагировала бы мама, если бы Рейчел изнасиловал её любовник? Она бы разочаровалась, потому что Макс предпочёл её дочь, или обрадовалась, что мерзость, наконец-то, получила своё?

Защитила бы она монстра, которого сама породила?

 — Нет, — снова сказала Рейчел.

Нельзя было оставаться здесь.

Сегодня вечером она чувствовала пустоту, но уж лучше так, чем бояться. Лучше бы она слушала, как её родители ссорятся всю ночь, чем бежала к Заку из-за Макса.

Но выбора не было — дома было опаснее, чем обычно. Теперь она была уверена, что Макс обязательно может вернуться ночью и, будучи не таким осторожным, без колебаний выломает дверь. И она сама будет в этом виновата.

Она не собиралась оставаться в комнате и ждать.

Рейчел выронила ручку из вспотевшей ладони. Макс снова постучал в дверь, и её затрясло.

 — Открой ёбаную дверь!

 — Никогда.

Рейчел вложила в это слово всё своё отвращение, весь страх, весь отпор и всю решимость не пускать его.

 — Я был так добр к тебе, а ты мне отказываешь? — прошипел он. — Ты осознаёшь, на что меня толкаешь, монстр?

Она прикрыла глаза. Ещё один человек назвал её монстром.

 — Рейчел! — прорычал Макс.

Но она уже ушла. Спустившись вниз по дереву у окна, она убежала в тёмные, кишащие бандитами подворотни, которые сейчас казались в сотню раз безопаснее её родного дома.

А страх медленно, но верно сменяла прежняя пустота.