Явление княгини Пайкар (джен)

Саят сидел прямо на ковре у камина, крепко вцепившись в бутылку. И тихо плакал, позволяя пьяным слезам свободно катиться по лицу. Рядом валялась еще одна бутылка, пустая. Ее горлышко как раз сейчас осторожно обнюхивала рыжая кошка.

Услышав неровную поступь отца, Саят обернулся, даже попытался встать. Но в результате этого нехитрого движения голова его закружилась, и он рухнул обратно на ковер. Печально глядя на отца снизу вверх, сквозь всхлипы Саят пробормотал:

— Ничего не вышло… Мама… Она так и осталась мертвой.

Баграт промолчал, тяжело опираясь на трость.

— Они отказались даже попытаться! Хоть помолились бы над ее телом…

— Ты так сильно полюбил мать? — не удержался от вопроса Баграт.

— Это же мама, ты всегда рассказывал мне про нее. Я мечтал, чтобы она была рядом, чтобы мы жили все втроем, — пожал плечами Саят, невидящим взглядом упершись в танцующий в камине огонь.

— Ты ведь и сам, верно, заметил, что я немало присочинил, рассказывая тебе о матери, — осторожно проговорил князь.

— А-а-а… — махнул рукой Саят. — Пусть не такая, пусть! Но она говорила, что гордится мной.

— Никогда не понимал, как она это делает? — пробормотал себе под нос Баграт. — Вечно кричит, ругается, говорит и делает ужасные вещи… А люди к ней липнут, как мухи. Ладно кухарка, она, верно, видит в Пайкар почти что дочку. Ладно, ее случайные любовники. Но ты, сын?

Саят снова пожал плечами, глотнул из бутылки, пробормотал:

— Маму не выбирают.

Баграт вздохнул, подошел к сыну, с кряхтением сел рядом с ним на ковер, утешающе похлопал его по плечу:

— Она останется в твоем сердце.

— Ой, это все красивые слова! — с досадой проговорил Саят.

— Нет! Нет! Кому и знать, как не мне! То, что Огана, моего брата, больше нет — это как незаживающая рана. Но он все равно будто рядом со мной. Я точно знаю, что он сделал бы, что сказал, попроси я у него совета…

Сын кинул на отца косой взгляд, молча протянул ему бутылку. Баграт послушно глотнул из нее и закашлялся.

— Что это?! Где ты это взял?! — спросил он, продышавшись. Саят только рассмеялся в ответ, забрал бутылку назад, спросил:

— И что бы Оган сказал сейчас?

— Он посоветовал бы положиться на Бога-Отца. И делать по мере сил то, что я должен. Воспитывать тебя, следить, чтобы дела рода Нанджагуен процветали… Но Оган — не единственный мертвец, нашептывающий советы в моей голове. Помнишь, я рассказывал тебе о своем отце?

— Ты говорил, что он был сложным человеком старой закалки, чтящим традиции… — вяло ответил Саят.

— О да! Он чтил традиции! — подтвердил Баграт со странным смешком. — И выше всего ставил долг перед семьей. Он сказал бы, что моя первейшая обязанность — перед покойным братом. Я должен отомстить за него. А затем сделать все, чтобы выполнить его последнюю волю.

— Так вот зачем ты затеял поездку в святилище? — догадался наконец Саят. — Чтобы попробовать узнать, кто убил Огана? А я-то все гадал, что за странный интерес к Богине-Матери? И почему ты вдруг так загорелся идеей оживить Пайкар?

— Я лишь хотел узнать… Как воскресла моя супруга?.. Как умер Оган? В первом я не преуспел. А вот второе стало для меня совершенно ясно. Это все белолицая жрица-горбунья и прихвостни!

Столько непривычной ненависти было в голосе отца, что сын вздрогнул и удивленно посмотрел на него.

— Оган был бы против мести, — будто бы успокоившись, совсем тихо продолжил Баграт. — Он был за то, чтобы доверить решение таких дел Богу-Отцу. Но я верю, что долг перед семьей важней всего. И я убью их, этих мерзавцев! Еще не знаю как…

— А что если?.. — оживился Саят, заморгал, беззвучно зашевелил губами, будто что-то проговаривая про себя. — В железнодорожном строительстве при прокладывании путей через горную местность иногда используют взрывчатку. У меня есть знакомый, который может продать много, очень много взрывчатки.

— Это мысль мне по душе! — приободрился Баграт. — Как скоро ты сможешь ее достать?

* * *

На кухне оказалось неожиданно шумно. Главенствовал над всем звонкий девичий голос, громко отдававший распоряжения. Аккомпанировали ему звон посуды, бульканье, шкворчанье, мерный стук ножа по разделочной доске.

Баграт с любопытством заглянул внутрь. Его появление поначалу не заметили, и князь успел оценить происходящее. Пухлогубая служанка, которая так чудно умела играть на чугуре, похоже, захватила власть в свои изящные ручки. Она вовсю командовала прочими слугами, руководя приготовлением обеда.

Старшую кухарку князь обнаружил не сразу. Она сидела на табурете сбоку, ссутулившись, упершись остановившимся взглядом в стену. Баграт подошел к ней, ощущая, как замирает вокруг него работа, умолкают шум и суета.

— Почтеннейшая! — позвал князь кухарку. Но она точно не слышала, продолжая сверлить взглядом стену и едва заметно беззвучно шевелить губами.

— Она со вчерашнего дня так сидит, — объяснила пухлогубая девушка негромко. Баграт осторожно потряс кухарку за плечо, повторил:

— Почтеннейшая! Хочешь еще раз попытаться воскресить свою госпожу?

Равнодушное молчание было ему ответом.

Баграт выпрямился, тяжело вздохнул. Велел слугам отвести старуху в ее комнату и уложить в постель. Одобрительно кивнул пухлогубой служанке, решившей самовольно взвалить на свои плечи обязанности главной кухарки. И в задумчивости вышел.

Он пытался придумать, как пронести в храм Богини-Матери взрывчатку. Ему и его сыну вход внутрь был заказан. Баграт думал, что сможет уговорить помочь кухарку, играя на ее гневе из-за нежелания жрицы даже попытаться воскресить Пайкар вновь. Но, кажется, последние события что-то сломали в этой гордой женщине. Может, это неодобрение служительницы Богини-Матери так подействовало на кухарку? Или нежелание в очередной раз принимать смерть своей госпожи?

Этого Баграт не знал.

Князь, однако, не успел уйти от кухни далеко. На лестнице его догнала пухлогубая красавица. Она спросила:

— Может, я смогу вам помочь вместо кухарки?

— Ты, как я успел увидеть, и так это делаешь, — немного рассеянно произнес князь. — Я не против, пусть место кухарки станет твоим, пока она не поправится…

— Я не о том, — тихо произнесла девушка и шагнула ближе к Баграту, замирая на соседней с ним ступеньке. Их глаза оказались на одном уровне, совсем рядом.

— О чем же? — так же тихо, подлаживаясь под заговорщицкий тон собеседницы, спросил князь.

— Вы ведь неслучайно зашли проведать старуху. Вы что-то от нее хотели, — утвердительно произнесла служанка. — Что-то, связанное с недавними событиями…

— Например, что? — уточнил Баграт.

— Вы хотите отомстить жрецам за то, что они убили вашего брата, а теперь еще отказываются воскрешать вашу жену? — шепотом спросила девушка, быстро облизывая губы. Ее глаза лихорадочно блестели. Князь молчал, испытующе вглядываясь в лицо напротив.

— И я могу помочь вам в этом, — едва слышно произнесла служанка. — Если вы взамен сделаете кое-что для меня.

— Что? — внезапно охрипшим голосом отозвался Баграт.

— Мне нужно триста тысяч, чтобы переехать отсюда в Алеман, — прищурилась она.

— Зачем тебе в Алеман? — растерянно спросил князь. Служанка проговорила с вызовом:

— Говорят, там относятся к людям иначе. И женщины в этой далекой стране — не красивые игрушки, а равные.

— Я не отношусь к тебе, как к игрушке… — начал было Баграт, хмурясь, но был перебит:

— Да? Я постоянно рядом с вами, постоянно готова прийти на помощь, составить компанию, решить любую проблему. А вы хотя бы помните, как меня зовут?

Князю потребовалось напрячься, чтобы вспомнить:

— Татевик?

Она криво улыбнулась:

— Верно.

— Что же, прекрасная Татевик, мне нужно, чтобы ты пронесла кое-что в храм Богини-Матери, — сдался Баграт.

— Вы не пожалеете! Я сделаю все, что нужно, — с искренним чувством пообещала та.

* * *

Баграт в который раз за вечер заерзал, пытаясь удобнее устроиться среди расцвеченных вышивкой подушек. Недовольно заворочалась потревоженная кошка. Саяту и вовсе не сиделось — он вышагивал перед камином, то и дело принимаясь теребить жесткий воротник своего алеманского костюма.

Потрескивало пламя в очаге, чугур в руках служанки выводил плавную, тягучую мелодию. За коном завывал ветер.

Саят прервал эту насмешку над приятным семейным вечером:

— Ты точно все сделала правильно?

Пухлогубая Татевик, не переставая перебирать струны чугура, ответила:

— Да.

— Никто не видел, как ты прятала взрывчатку в груду костей у алтаря? — не унимался Саят.

— Никто.

— И ты ничего не перепутала? Все сделала, как я показывал?

— Да.

Она отвечала на вопросы спокойно, тихо, совершенно не глядя над нервно возвышающегося над ней Саята. Зато Баграт не выдержал, раздраженно велел сыну:

— Да не суетись ты! Сядь! Уверен, Татевик все сделала как надо.

Та одарила князя беглым благодарным взглядом из-под густых ресниц.

— Сядь, — понизив голос, повторил Баграт. — Уже скоро. Думаю, мы даже здесь услышим взрыв.

Саят послушался, плюхнулся на диван рядом со служанкой, чуть задев ее коленом.

Минуты тянулись томительно.

— Слышите? — вскинулся вдруг Саят. — Кажется, загрохотало?

Татевик оборвала мелодию, прислушиваясь. Баграт затаил дыхание, пытаясь уловить хоть что-нибудь. Но так и не услышал ничего, кроме ветра, далекого собачьего лая и треска поленьев в камине. Саят смущенно пожал плечами — он уже и сам не был уверен, что ему не показалось. Переглянувшись, троица поспешила наружу.

Там их встретила темнота, подмигивающая изредка огоньками деревенских окон внизу. И отчаянное гавканье, кажется, всех местных псов, будто посходивших вдруг с ума.

* * *

За несколько минут до этого в храме Богини-Матери грянул взрыв. Лихорадочная дрожь пробежала по окрестностям, горный склон набух и с грохотом лопнул, выпуская вверх фонтан из камней, земли и снега. С угрожающим шуршанием и устрашающей скоростью все это ринулось в стороны, захватывая метр за метром и тревожа смерзшиеся пласты снега на склонах.

Но Баграт, Саят и Тетевик находились слишком далеко, чтобы услышать или увидеть хоть что-то. И пока рельеф того места, где на протяжении веков находился храм Богини-Матери, менялся прямо на глазах, они лишь растерянно переглядывались и спрашивали друг друга: «Все получилось?»

Утром, после рассвета, стало ясно, что получилось. Если приглядеться, было видно, что там, вдалеке, скалы ощетинились непривычно острыми силуэтом. А снег заметно потемнел, приобретя неприятный и болезненный серый оттенок.

Баграт отправился посмотреть поближе на результат деяния рук своих. Саят пытался отговорить его от этой затеи, но безуспешно.

Никогда еще деревенские жители не шарахались от князя так, как теперь. И вместе с тем они неотрывно следили за ним — из каждого окна, из-за каждого забора. И при том все молчали, даже дети затихали при виде бодро ковыляющего по дороге князя.

Они все уже знали — догадывались — кто уничтожил храм Богини-Матери и часть горы в придачу.

Очень скоро пробираться по петляющей горной тропе стало невероятно тяжело. Она то вовсе почти исчезала, то оказывалась завалена камнями. Но Баграт упрямо шагал вперед, сам до конца не понимая — зачем.

В какой-то момент он вдруг резко остановился, подслеповато щурясь. Чуть ниже него, в нескольких метрах на заснеженном сером склоне торчало что-то белое. Приглядевшись, князь понял, что это человеческие кости. Фрагмент грудной клетки с обломанными прутьями ребер.

Баграт долго карабкался вперед и вверх, но вынужден был сдаться задолго до того, как достиг цели. Повздыхав, князь отправился назад. Вновь проходя через деревню, он невольно ускорил шаг — таким неуютным и угрожающим было преследующее его здесь молчаливое внимание.

На пороге поместья князя встретила Татевик. Она была полностью одета для дальней дороги, а у ног ее покоился чемодан. Баграт с некоторым удивлением узнал в нем одно из алеманских приобретений Саята.

— Торопишься уехать? — спросил Баграт устало. Почему-то он ощущал вместо торжества или успокоения именно усталость, опустошенность. И не очень представлял теперь, а что дальше?

— На вашем месте, князь, я бы тоже поторопилась уехать, — ответила она, надевая на руки пушистые шерстяные варежки и поправляя платок на голове. — В этом доме живет немало последователей Богини-Матери, которые теперь обсуждают, как покарать преступника и святотатца, уничтожившего древний храм и убившего жрецов.

Спокойный тон Татевик удивительно контрастировал со смыслом ее слов.

— Если не хотите, чтобы взбешенная толпа крестьян разорвала вас на части, бегите, — закончила она свою мысль.

— Но как же?.. — растерянно начал Баграт, но замолчал, увидев тень снисходительного превосходства, проскользнувшую на ее красивом лице. Князь ссутулился, молча кивнул своим мыслям и непринужденно проговорил:

— И в самом деле, почему бы мне не отправиться в путешествие? Своими глазами посмотреть на этот расчудесный Алеман, о котором так много рассказывал Саят. Тем более, там, говорят, есть немало ученых мужей, изучающих тайны этого мира. Глядишь, кто-нибудь из них и объяснит мне, как это моя жена умудрилась воскреснуть?

Татевик только головой покачала восхищенно.

* * *

Саят стоял перед отцом на коленях, судорожно сжимал его руку и быстро-быстро говорил:

— Это совсем необязательно! Даже если ты так хочешь в Алеман, вовсе нет нужды отправляться туда вот так! Мы можем наказать самых решительных злоумышленников, и тогда прочие присмиреют. Они не посмеют, мы заставим их…

— Сын, — мягко перебил Саята отец. — Не стоит. Ты знаешь, что лучше сделать все, как я предлагаю. Это обезопасит и тебя, и меня.

Саят опустил голову, тяжело вздохнул. Пробормотал подрагивающим голосом:

— Я люблю тебя, отец.

Затем встал, аккуратно отряхнул колени, набрал в легкие воздуха и заорал:

— Как посмел ты сотворить такое?! Убийца, шакал, у тебя нету чести!

Баграт улыбнулся и кивнул сыну. Тот продолжал голосить:

— Для меня позор называться твоим сыном! Я убью тебя! Убью!

Отец порывисто обнял Саята, затем отвернулся, вздохнул и ринулся к двери, с шумом вываливаясь в коридор, как бы спасаясь от гнева сына.

— Сын мой, успокойся! — воззвал он, стремительно слетая вниз по лестнице, на глазах у выглянувших на шум слуг.

— Убью! — рычал наверху Саят, не слишком торопящийся догонять Баграта. — Смою позор кровью! Ты мне больше не отец, убийца!

Под эти вопли князь и покинул свое поместье, чтобы никогда сюда больше не возвращаться. Он на ходу запрыгнул в уже ждущую его повозку, нагруженную вещами, которой правила Татевик.

Позже, когда они отъехали и от поместья, и от деревни достаточно далеко и остановились размять ноги, она немного насмешливо прокомментировала:

— Какой спектакль вы устроили с сыном! Зачем все это лицедейство?

— Разве это не ясно? — удивился Баграт, с удовольствием разглядывая подернутые дымкой горные хребты вдали, — Теперь Саят может остаться тут, не боясь за свою жизнь. Ведь отныне все знают, что он никак не замешан в произошедшем злодействе. Это все я.